Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1963-1966 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

В выборе исходных позиций для начала работы читательского воображения – источник того обаяния, большой душевной красоты, которым проникнута повесть о трагическом просчете экспериментаторов и неотвратимо надвигающейся катастрофе. По сравнению с «Солярисом», океан которого до удивления терпим и фактически ничем не угрожает действующим лицам, в «Далекой Радуге» волна взбесившейся материи агрессивна и беспощадна. И хотя она сметает всё и всех с поверхности планеты, не оставляя за собой ни живого ни мертвого, у читателя, не сомневающегося в неотвратимости трагической развязки, не возникает и тени тех мрачных ощущений, которые гнетут его при чтении «Соляриса».

Можно спорить о совершенстве художественных средств, о тонкости проникновения в глубины человеческой психики, о степени одаренности создателей того и другого произведения. Но игнорировать необходимость соблюдения не только естествоведческой и технической, но и социологической достоверности на современном этапе научной фантастики невозможно.

Впрочем, сами Стругацкие, судя по их дальнейшим творческим шагам, смотрят на это иначе. В повести «Суета вокруг дивана» они делают попытку привести фантастику прямиком во двор современных буден. В этой повести Стругацкие не меняют литературной манеры – суть фантастического вымысла, гак же как в «Далекой Радуге», постепенно вырисовывается из отдельных штрихов, случайно оброненных фраз, коротких отрывочных разговоров. Даже терминология, что встречается в фантастике не часто, уже знакома постоянным читателям Стругацких: «трансгрессия», «нуль-транспортировка». Только происходит эта мгновенная, невозможная для современной науки и техники переброска материи не в отдаленном будущем, а сегодня, не на далекой планете, а рядом с нами, не в экспериментальной лаборатории, а в бытовой, подробно описанной обстановке небольшого районного городка.

Какие творческие цели преследуются Стругацкими в «Суете», определить довольно трудно. При всей научной неосведомленности читатель Стругацких не так уж прост, чтобы поверить в возможность происходящего не в условиях отдаленного будущего, а между столовой и чайной среди вполне натурального периферийного бездорожья. Такое годилось бы для «Продавца воздуха» А. Беляева – в те времена это звучало бы еще правдоподобно.

Еще труднее предположить, что повесть написана ради того, чтобы раскрыть неравномерности современного развития, из-за которых высокие научные достижения соседствуют с неблагоустроенным бытом. Слишком «земна», слишком несвойственна эта задача для фантастики – литературы смелых обобщений, ярких красок, ускоряющих мысль идей.

Можно также говорить о попытках пародии, даже самопародии, хотя, несмотря на шутливость подзаголовка, вряд ли авторы стремились замкнуться в узких рамках юмористики.

Во всяком случае, сама возможность различных предположений показывает, что в повести плохо проглядывается ее основная идея. Художественные средства повести, в отдельности каждое, весьма впечатляющие, при насильственном их сближении «аннигилируют». Загадка трансгрессии плохо уживается с запыленным диваном; неразменный пятак, сказочная щука из колодца, рыбьи хвосты на дубе и кибернетический, но страдающий склерозом «кот» как будто бы намекают на попытку объяснения сказочного фольклора с точки зрения современных научно-технических гипотез, попытку, заведомо обреченную на неудачу, какими бы сверхсовременными ни оказались привлеченные к этому средства.

Но легче всего появление этой повести объясняется избытком литературных сил ее авторов, их озорным стремлением поэкспериментировать.

Право на литературный эксперимент не подлежит обсуждению. Но направление поиска поддается анализу. Не раз в последнее время раздавались воздыхания по поводу того, что фантастике якобы тесно в суровых рамках научности, что необходимость согласовать свой вымысел с воззрениями науки ограничивает свободу фантазии писателей. Тенденции такого рода обнаруживаются в сборнике «Фантастика. 1964» (М.: Молодая гвардия, 1964). Тут и подзаголовки: «Неисторический рассказ», и нарочитая приблизительность ссылки на источник эпиграфа; «кажется, Винер», и такая степень свободы фантазии, при которой автор «Гулливера» объявляется явившимся из другой звездной системы или, обратившись к лексикону Лиллипутии, попросту свалившимся с Луны.

Открывая сборник, «Суета вокруг дивана», точно флагманское судно, выводит в литературное плавание эскадру этих рыскающих от научного фарватера корабликов. В самой повести, хоть и не столь откровенно, чувствуется стремление пожонглировать научностью, попробовать обойти иные из ее аспектов. И, в первую очередь, обойтись без необходимого сочетания научно-технических условий, созданных воображением авторов, с элементами социологической фантастики.

Но необходимость такого рода уже возникла в современной фантастике. Поэтому не мешало бы начать отдавать отчет в том, что в нынешние времена в мировоззрении нет третьей грани и что фантастика ненаучная рискует очень скоро обернуться фантастикой антинаучной.

<…>

Никто не отрицает стремления фантастики к максимальной свободе полета. Никто не возражает против освобождения ее от излишнего научно-технического и социологического буквализма, который отягощает, например, интересно задуманные произведения Ефремова или Мартынова, и от которого в значительной мере удается избавиться Стругацким. Но всякому полету – своя динамика. И потому хотелось бы услышать ясный ответ: на какой основе возможна нынче фантастика, кроме научной? Какие воззрения читателя, кроме научных, позволят ему поверить в достоверность вымышленных событий? Возможно ли художественное воздействие современного произведения на современного читателя, заведомо уверенного, что никогда, ни при каких обстоятельствах, ни при какой мере условности описанных событий быть не может? И не случится ни, что, узрев Джонатана Свифта (а почему, собственно, ограничиваться только Свифтом?), «свалившегося с Луны», читатель, подобно горьковской девчонке из «Самгина», воскликнет: «Да что вы озорничаете?»

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 3 °CЕНТЯБРЯ 1965, Л. – М.

Дорогой Арк!

Имею сообщить тебе, что я здоров, а Андрюха, напротив, болен, почему я так долго и не писал. Новостей никаких нет. Были у меня: Север, Севка и Брускин. Обещали зайти вновь, но не зашли. Скажи Северу, что у меня осталось твердое впечатление, будто он заходил ко мне с единственной целью: стрельнуть марочек. Потому больше и не зашел.

От телевидения я отвертелся и, как они там выступали, ничего не знаю. Читаю «Inventing the Future»,[207]207
  Книга физика и футуролога Д. Габора.


[Закрыть] несколько раз думал над «Лесом» и несколько – над повестью о войне. Жду тебя. Мама приедет числа 2–3, я думаю; так что числа 5–6 можно, вероятно, нагрянуть. А может, и раньше. Я с мамой поговорю и немедленно тебе телеграфирую. А ты телеграфируй день прибытия.

Что тебе надлежит не забыть?

1. Маме – иностранный подарок.

2. Мне – марки, выпущенные до 1961 г. (в том магазинчике, что рядом с несостоявшимися раками). И еще мне купи, пожалуйста, два больших кляссера вроде тех, что я покупал: с бежевой корочкой и серой суперобложкой.

Вот пока и всё.

Жму конечности, твой [подпись]

P. S. Леночку поцелуй.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 3 ОКТЯБРЯ 1965, М. – Л.

Дорогой Борик!

Очень рад был получить твое письмо. С мамой дело обстоит так. Она едет через Москву, приедет завтра. Я ее встречу. Скорее всего, мы приедем в Ленинград с нею вместе. Я тебе дам телеграмму, ты нас встретишь. У меня много второстепенных новостей, лень писать, они не очень тебе, наверное, интересные, ужо расскажу.

Обнимаю, твой А.

Поцелуй Адку, поцелуй сына.

АН в очередной раз приезжает в Ленинград. В дневнике приездов значится: «7.10.65. Приехал доделывать „Лес“. Продолжаем 4-ю главу». Рабочий дневник же начинается с 9-го октября.

РАБОЧИЙ ДНЕВНИК АБС

9.10.65

Ленинград. Арк приехал 6-го. Пишем «Лес».

7-го – 5.5 стр.

8-го – 6.0 стр.

Вчера вышел сигнал ПНвС.

Написали 6 стр.

10.10.65

[дневник приездов: 10.10.65. Середина 5-й главы.]

Написали 6 стр.

11.10.65

[дневник приездов: 11.10.65. Середина 5-й главы.]

Написали 6.5 стр.

12.10.65

[дневник приездов: 12.10.65. Законч<или> 5-ю главу «Леса».]

Написали 5 стр. Кончили 5-ю главу.

13.10.65

Перерыв.

14.10.65

[дневник приездов: 14.10.65. Начата 6-я глава «Леса». ] Сделали 7 страниц. Тяжелые шаги за дверцей.

15.10.65

Сделали 8 стр. и закончили на 117 стр.

Требует доработки

1. Имена

2. Сцена в биб<лиоте>ке

3. Последн<яя> глава

Нужно предисловие к УнС

Ритмические перебои:

стр. 1.

стр. 5. (Что-то о Домарощ<инере>. Война? А la Сыщенко?[208]208
  Сыщенко Тимофей Евееевич, член экспедиции ГАО 1960-го года на Северный Кавказ. История о войне, рассказанная БНу Сыщенко, использована в ГО и приведена ранее в НС-5.


[Закрыть]) Или ощущение от него: паук с паутиной.

стр. 7. (…Перец, говорит, это, говорит, фигура!..)

стр. 8. (Дать конкретные имена, должности, кто что говорит)

стр. 21. Что-то должно произойти, чтобы настал час отчаяния. Воспоминание об неудачах этого дня. Донос? Приказ? Встреча с каким-либо гадом? Расширить поведение чемодана – подробный жуткий бред.

стр. 25. Разговор книг. Переделать. Только о лесе. Из Кауэлла![209]209
  Т. е. из книги А. Кауэлла «В сердце леса» (М.: Мысль, 1964), упоминаемой позднее в ПП.


[Закрыть]

И с перерывом в два дня снова продолжается дневник приездов.

ИЗ ДНЕВНИКА ПРИЕЗДОВ АНа В ПИТЕР

18.10.65. Окончен «Лес». Статью для симпозиума делать не хоч<ется>.

19.10.65. Размышления над «Записками здравомыслящего».

20.10.65. Взял билет на 24-е. Готовится рецензия на Гора.

22.10.65. Купили Адке «Зенит 3 п».

24.10.65. Отъезд.

Защитник находит на поле чью-то ногу…

Во время работы АБС над УНС в «Учительской газете» от 9 октября выходит статья О. Битова «Далеко-далеко от Арканара». В статье критикуются учителя, «приземляющие» полет мысли школьников, противопоставляющие фантастическую литературу реалистической, и пересказывается сюжет ТББ.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 29 ОКТЯБРЯ 1965, Л. – М.

Дорогой Арк!

Прежде всего с прискорбием отмечаю, что вот уже середина пятницы, а бандероли от тебя, которую я с нетерпением ждал еще в четверг, все нет и нет. Для меня это мучительно.

Теперь новости:

1. Был в нашем Литфонде, подал заявление. Там же выяснилось, что московские писатели, желающие попасть в Комарове, должны действовать через Московский литфонд. Срочно сходи и тоже подай заявление (на одного себя), что, мол, желаешь работать в декабре в Комарове. Твоя заявка придет в Лрд и в соединении с моей даст желаемое.

2. Весь вторник и всю среду протаскался с Лемом. Обеды, заседания, телевидение. Чувствовал себя идиотом и закаялся навсегда принимать участие в таких увеселениях. Должен тебе сказать, что Лем действительно сильно переменился. Он очень много и быстро говорит, уклоняется от сколько-нибудь серьезных бесед, суетится и производит впечатление человека, которому всё обрыдло до предела, который хочет только побыстрее закончить все финансовые дела и удрать домой. Я его, впрочем, очень хорошо понимаю. Кстати, Мосфильм снимает две его повести. «Солярисом» займется лично Тарковский (см. «Иваново детство»). Вот так-то. И вообще триумф Лема не поддается никакому описанию – его встречали в СССР как космонавта, высадившегося на Луне, – только что на улицах народ не ревел.

3. Был на открытом партсобрании в писдоме, слушал Толстикова. Было интересно только, когда он отвечал на вопросы из зала. Забавно, Толстиков очень похож на Рима – то же лицо кувшином, такой же подбородочек, нос с горбинкой, близко посаженные черные глаза. Подробности при встрече.

4. Кан рассказывал, что в США выпустили сборник сов. н.-ф. и в «Аналог» появилась рецензия. Всех разругали, кроме «Пути на Амальтею».

5. Получил от Нины 5 экз. ПНвС, передай ей большое спасибо и имей в виду, что этого крайне мало.

6. Выслушиваю много разговоров о ХВВ. Все они строятся по принципу: «Это здорово сделано, но…» Противу наших ожиданий большинство людей так и не поняло, что цензура порезвилась – все недочеты за наш счет.

7. Денег нет ниоткуда: ни из МолГв, ни из Детгиза. Черт знает что.

8. Перечитал с Адкой ЗПвГ Любопытная получилась вещь, местами – очень. Адка сказала, что остается ощущение хаоса и что надо читать еще раз, но интерпретировала все почти правильно: Управление – символ всяческого управления и бюрократии, Лес – всё, что не познано человеком.

Вот, пожалуй, и всё. Очень жду бандероли, прихожу в ужас при мысли, что ты ее еще не отослал. Жму и трясу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет и поцелуи.

О встречах АБС с Лемом вспоминал БН.

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 19.10.04

Станислав Лем:

Из «Воспоминаний» в «Книге друзей», 1975 г.:

«С братьями Стругацкими, должен сказать, мне просто не везло. Лишь однажды мне удалось повидать их вместе и всерьез побеседовать; это было в Ленинграде; потом, сколько я бы ни приезжал, встречался с ними порознь и ненадолго».

Из интервью 1999 г. о встрече с Вами в Ленинграде в 1965 г.:

«Братья Стругацкие попытались меня испытать: во время разговора на стол поставили бутылку коньяка с тремя звездочками, и как только бутылка пустела, волшебным образом появлялась следующая. Но у них ничего не получилось, я не позволил себя на этом поймать и ушел с честью».

Виктор Язневич. Минск, Беларусь

Что касается воспоминаний Лема по поводу встреч его с АБС, то здесь расхождения наши максимальны. Я, например, точно помню, что втроем (АБС + Лем) мы не встречались никогда. Эпизод с распитием коньяка – да, имел место, но происходило это в Питере, в самом начале 60-х, в большой компании ленинградских писателей (Варшавский, Брускин, Брандис, БНС, еще кто-то), напитки, действительно, лились рекой, и пан Станислав, действительно, поглощал их с удивительной стойкостью и без каких-либо вредных последствий для хода беседы. По-моему, аналогичная встреча и примерно в те же времена имела место и в Москве – там были Громова, Нудельман, АНС, Парнов, кажется, и там пан Станислав тоже был на высоте. Он вообще – прекрасный полемист, интереснейший собеседник и великий эрудит. Потом они встречались с АНС в Праге, на юбилее Чапека, и тоже там общались за рюмкой чая, но, опять же, без меня… Такие вот аберрации памяти.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 31 ОКТЯБРЯ 1965, М. – Л.

Дорогой Боб.

Получил телеграмму и письмо. Во вторник, то есть послезавтра, пойду и куплю тебе эту клятую бандероль. Только не уверен, что во вторник же и пошлю. Дело в том, что сейчас на почтамтах чудовищные очереди, все шлют подарки к праздникам. Надо тратить часа два, а это мне сейчас вельми не по карману – много дела с переводом и с первой Ленкиной рукописью, которую она сдает в Воениздате. Так что придется тебе, возможно, потерпеть, пока эта волна спадет.

Вчера Ариадна приглашала к себе на встречу с Лемом, да я отказался. Так с ним, слава богу, и не виделся. Сейчас он, кажется, поехал к себе домой.

Завтра или послезавтра поеду в Литфонд и подам заявление. Только что-то мне это разделение не нравится. Ты уверен, что все будет оформляться в Ленинграде? А то дадут нам на разные сроки, вот будет потеха.

Был на открытом партсобрании в ЦДЛ (Московской организации), выступали: с докладом Чаковский, а в прениях – Демичев. Было очень интересно, народу – не провернуть, много серьезных и горячих выступлений. Расскажу подробнее при встрече.

Получил в Детгизе сто экзов, лежат в углу, понемногу отдариваю, штук сорок привезу или частью вышлю тебе, когда эта свистопляска на почтамтах пойдет на убыль.

Деньги в Детгизе тебе переведены, узнавал специально и дотошно, ты уже должен получить. Что же касается МолГв, то Аля больна, и их некому выписать. Смешно, но факт. Впрочем, это тоже вопрос дней. По нашей редакции никто уже два месяца не получает денег, даже Ленка за редактирование сборника детективов.

Про ХВВ слышать приходится довольно редко, всё забили разговоры о ПНвС. Вещь очень читается и хвалится. О ХВВ, впрочем, тоже говорят хорошо, только мало. Рецензия Севки лежит у Биленкина и не идет из-за того, что очень уж интеллигентная. Не знаю еще, что это значит.

Вот пока всё. Пиши. Жму и проч.

Привет Адке.

30 октября Ленинградский академический театр оперы и балета информирует БНа:

ИЗ АРХИВА; ПИСЬМО БНу ИЗ ЛЕНИНГРАДСКОГО ТЕАТРА ОПЕРЫ И БАЛЕТА

Уважаемый Борис Наумович!

Пусть Вас не удивляет, что Театр оперы и балета имени С. М. Кирова решил обратиться к Вам с не совсем обычным предложением.

Дело в том, что при театре организована небольшая группа молодых композиторов из числа аспирантов и студентов-дипломантов Ленинградской консерватории, которые имеют ряд интересных творческих замыслов по созданию оперных и балетных произведений на различные современные темы.

Один из этих композиторов давно мечтает написать оперу по одному из Ваших (и, конечно, Аркадия Наумовича) фантастических романов. Если Вы в принципе не возражаете против такой идеи, мы хотели бы просить Вас связаться с нами, чтобы установить день и час для более конкретного разговора и встречи с композитором.

Как Вы сами понимаете, вся трудность в выборе произведения и написании сценарного плана либретто будущей оперы. Остальное (сам текст оперы) может быть написано либо непосредственно Вами, либо кем-то из драматургов или поэтов по Вашей рекомендации или выбору театра.

Просим Вас позвонить в литературно-репертуарную часть потел. А6—41–64 с 11 ч. до 4 ч. ежедневно, кроме воскресений.

С уважением

Зав. литературно-репертуарной частью Боголепова Татьяна Владимировна

И еще БН получает уведомление из КЛФ журнала «Звезда».

ИЗ АРХИВА. ЗАПИСКА БНу

Уважаемый Борис Натанович!

В четверг, 11 ноября с. г., состоится первое заседание клуба фантастов при журнале «Звезда». Предполагаемая повестка дня:

1. «О провинциальной фантастике нашей великой Родины», сообщение Б. А. Миловидова.

2. «О провинциальной фантастике Соединенных Штатов», сообщение В. Л. Кана.

3. Разное (игры, танцы, аттракционы). Начало в 6 часов вечера.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 4 НОЯБРЯ 1965, Л. – М.

Дорогой Арк!

1. Был еще раз в литфонде. От тебя требуется только организовать заявку от своего, московского, отделения, где было сказано, что, мол, просим предоставить члену СП такому-то путевку в Комарово на декабрь. Всё. Остальное будет урегулировано здесь. Так что организуй заявочку побыстрее.

2. Получил из Детгиза 1857.88 р. Прикинул и выходит, что как-то маловато. Может быть, это еще не всё? Если исходить из девяти листов, то за две последние части (6 л.) должны были получить мы как раз по 1800, а ведь за СвД тоже кое-что причитается, нес па? Выясни, пожалуйста, у Нины.

3. Поймал меня радиокомитетчик, заставил отвечать в магнитофон на разные вопросы о будущем и о нашем творчестве. Наболтал я ему и теперь надеюсь только, что Филиппов не пропустит – глава ленинградского радиовещания – очень милый человек, о котором говорят, что предел его мечтаний – жить в квартире с окнами, выходящими на еврейское кладбище.

4. ПНвС и у нас здорово читается. Во всяком случае, многие люди спрашивали меня, где же ее можно купить – даже почтовый мальчик, который доставил мне твою телеграмму.

5. Получил письмо из Ленинградского Государственного ордена Ленина Академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова. Зав. литературно-репертуарной частью тов. Боголепова Т. В. обращается к Аркадию Наумовичу и Борису Наумовичу с просьбой связаться с нею на предмет установления «дня и часа для более конкретного разговора и встречи с молодым композитором», который «давно мечтает написать оперу по одному из ваших фантастических романов». На ее взгляд «вся трудность состоит в выборе произведения и написании сценарного плана либретто будущей оперы». Сам текст оперы может быть написан либо непосредственно нами, либо кем-то из драматургов или поэтов по нашей рекомендации или по выбору театра. Я ей еще не звонил и звонить пока не буду – подожду твоего ответа. Мое мнение таково: предложить им «ДР», дать любые необходимые объяснения, постараться выколотить что-нибудь за право оперизации и устраниться в дальнейшем полностью. Жду твоего мнения.

6. Кстати, если будет еще раз обращаться кто-нибудь из кино с более или менее серьезными намерениями, соглашайся. Я морально готов писать сценарий. В самом деле – Лем может, а мы нет?

7. Я очень жду кляссера и экзы ПНвС и ХВВ. Но я готов пренебречь даже экзами, лишь бы ты поскорее прислал кляссер. Умоляю. На коленях.

Засим жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленке и всем приветы.

А Поликарпов-то умер! Плохо теперь дело!

Об увлечении филателией БН позже замечал:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 20.01.02

«Я филателист, но к филателизму отношусь отрицательно». Филателия – это страсть, со всеми онерами страсти: потеря чувства реальности, полная переоценка естественных ценностей, искажение моральных принципов и т. д. Чего уж тут хорошего.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 7 НОЯБРЯ 1965, М. – Л.

Дорогой Боб.

1. Насчет гонорара в Детгизе попробую выяснить снова. После праздников пойду к Нине и попрошу узнать точный листаж.

2. Насчет оперы – забавно и как-то гадостно. Ты представляешь, какой это будет развеселый смех? Причем никто не поверит, что это не наша затея. Опера «Далекая Радуга», потом балет «Извне», потом живые картины «Улитка на склоне». Не знаю. Может быть, всё дело в том, что я терпеть не могу современную оперу. Хор (речитативом): «Он срастил себя с машиной, он срастил себя с машиной! (Все сообщают об этом, поворачиваясь друг к другу и разводя руками. Затем Горбовский пронзительным голосом выводит) Бедня-а-а-а-а-ага Камилл!» Одним словом, если ты не возражаешь, я против.

3. А вот относительно сценария – совершенно другое дело. И нам не надо дожидаться, пока кто-нибудь к нам обратится с серьезными намерениями. Надо написать заявку более или менее подробную – и, посоветовавшись с тем же Андреем Соколовым отнести на студию: в Мосфильм или имени Горького. Сценарий без особенных философских сложностей, с изрядной долей юмора, приключений и трагизма, более или менее специальный (не по написанным книгам), не для детей, но и не для шибко квалифицированных ценителей Феллини. У меня есть одна идейка, которая базируется на самой первой интерпретации «Попытки к бегству», попробую изложить на бумаге и тебе пришлю. Общая ситуация – коммунары-туристы садятся на планету, где идет мировая война. Шанс показать войну в смешном виде, идиотов-генералов, солдат-швейков, развеселых ребят-научников. Свежо (для кино) и оригинально (для кино).

4. Что касается кляссера и экзов, то девятого куплю и тут же пошлю. А почему ты спрашиваешь про ХВВ? Откуда я тебе ХВВ возьму? Экземпляра три-четыре еще осталось, но ведь не больше же!

Вот пока всё. Привет Адке и всем.

Жму и целую, Арк.

Посоветовавшись с братом, БН отвечает:

ИЗ АРХИВА. ПИСЬМО БНа В ЛЕНТЕАТР ОПЕРЫ И БАЛЕТА, 11 НОЯБРЯ 1965

Уважаемая Татьяна Владимировна!

В ответ на Ваше письмо от 30.10.65 имею сообщить Вам следующее.

Мы обсудили Ваше предложение и, к сожалению, вынуждены отказаться от него. Специфика оперы такова, что ни одно из наших произведений не может, по-видимому, дать материала для сколько-нибудь порядочного либретто. Как мы ни старались, нам так и не удалось представить хоть что-нибудь из написанного нами на оперной сцене. Писать же для оперы специально мы по ряду причин не в состоянии.

Итак, будем считать, что бр. Стругацкие категорически против постановки оперы или балета по их произведениям, что, впрочем, отнюдь не мешает им испытывать чувство искренней благодарности работникам Вашего театра за внимание к их творчеству.

С уважением Стругацкий Б. Н.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 12 НОЯБРЯ 1965, Л. – М.

Дорогой Арк!

1. В театр оперы и балета я отправил письмо, в котором вежливо посылаю в задницу как оперу, так и балет.

2. Только что от меня ушла редактор 3-го объединения Ленфильма, которая добивается меня уже два месяца. Мы с ней очень мило поговорили. Они хотят ставить фильм по ТББ. Книжку уже прочитали некоторые молодые талантливые режиссеры, главный редактор объединения, какие-то там завы. Всем нравится, все не прочь. Портфель редакции на 67 год пустует, так что имеет место и объективный фактор. Редактор понимает вещь правильно, видит именно те достоинства, что следует, согласна с центральностью фигуры Руматы, как с задачей фильма номер один, и вообще производит впечатление честной и умной девочки (на вид ей – не больше 30-и). По ее мнению, нужно только переговорить с главредом (Яковом Нисоновичем Рохлиным), а потом писать заявку и подписывать договор. Короче говоря, мне это дело кажется противу ожиданий серьезным. В любом случае я завтра схожу на прием к главреду и побеседую с ним: послушаю, что он думает о вещи, как он ее представляет в кино и т. д. Обещаний никаких давать не стану, выражу только общую нашу благосклонность – самую общую, с шевелением пальцами. Ты же тем временем обдумай всю эту информацию и сообщи мне свое принципиальное согласие и несогласие. В зависимости – и будем решать. Я же, поговорив с редактором, а может быть, и познакомившись заодно с вероятным нашим режиссером, составлю более общее свое мнение и отпишу тебе в порядке уточнения.

3. Мама извиняется, что не отвечает тебе. Она тут приболела – простудилась. Сейчас ей получше. Пойду бросать письмо – позвоню ей.

4. Вчера было заседание в «Звезде». Был доклад одного мальчика о провинциальной советской фантастике и доклад Кана о современном состоянии американской фантастики. Мне показалось страшным и занимательным, что за последние три года на периферии вышло 110 наименований фантастики – все сплошь г… Мальчик молоденький, с неразработанным вкусом, он считает, что были и неплохие вещи, скажем, Аматуни или там Росоховатский. Это – лучшее. Бр-р-р… Присутствовал <…> О. Соколов. Произвел на меня самое тягостное впечатление. Насколько я понял, всем очень нравится ПНвС и мало кому – ХВВ. Мееров с женой полагает ХВВ – нашей самой большой неудачей, а по поводу ПНвС спорят: войдет ли он в историю как «12 стульев». Кан и Ларионова непрерывно цитируют ПНвС. В Пулкове тоже некоторый ажиотаж – многие, вместо того чтобы работать, дискутируют: есть ли Модест Матвеевич наш Гашков, похож ли Саня Дрозд на А. Копылова и кто же такой Хунта? А вообще, весь вчерашний вечер ты мне испортил начисто, потому что

5. Ольга передала два кляссера и твою записку. За кляссеры спасибо (хотя подобно Портосу я мог бы воскликнуть: «Пустые? Но мне нужны полные, сударыня!»[210]210
  См. А. Дюма, «Три мушкетера», ч. 2, гл. 2.


[Закрыть] (Так вот, из записки я понял только тот огорчительный факт, что третьего набора марок ты не прислал и присылать не намерен. Ты пишешь: «Набора по 20 р. нет». Что значит – нет? Нет в природе? Или нет в продаже, все распроданы? В записке, которую ты прислал с первыми двумя наборами, говорилось: «В продаже были еще наборы – по 7–8 и по 20 р.» Ты собирался купить (судя по письму) 20-рублевый набор еще до праздников, а переслать – после. Ты что – не купил его тогда? И теперь их распродали? Во всех трех магазинах? Не понимаю.

Никакому Ревичу я писать не буду. Из принципа. Он мне просто приятель, а ты мне брат. Единственный. А раз брат (да еще и соавтор), то изволь в ближайшее же время дослать мне третий набор. Можешь перепоручить это Севке, твое дело. Даю еще раз отличительные свойства необходимого мне набора:

1. В отличие от уже присланных наборов он содержит не только ЧИСТЫЕ, но и ГАШЕНЫЕ марки.

2. В отличие от у. п. н. он в значительном количестве содержит ДОВОЕННЫЕ марки. (В частности: марки РСФСР, доплатные довоенные марки, марки из серии «26 бакинских комиссаров» и т. д.)

3. Цена в пределах 10–20 рублей.

4. Продавался при мне: в «Детском мире»; в магазине на ул. Кирова; в магазине, что на Арбате, вблизи того места, где мы с тобой, идя к Нине, пытались купить раков.

Ты знаешь, что такое страсть? Читал? Так вот мною владеет страсть. И нечего хихикать. Это со всяким рано или поздно случается. Этот кляссер для меня – самый важный из трех. Я его очень жду. Я как дурак выбегаю на каждый звонок, думая, что это почта. Я вижу его во сне. Я измучился в мечтах. Ты мне просто ОБЯЗАН его достать. А если не достанешь, я буду вынужден прилететь за ним в Москву. На один день. Специально за ним. Он обойдется чудовищно дорого. Все надо мною будут потешаться. А тебе станет позорно.

Вот так вот. Я очень на тебя надеюсь. Снова теперь начну считать дни. Сегодня 12-е. Это письмо ты получишь 14-го. Не позже 15-го ты купишь и отправишь набор. Значит, уже семнадцатого я начну выбегать на каждый звонок.

6. 15-го я еду в Петергоф, выступать на читательской конференции в местной биб-ке. Приезжала лично заведующая и умоляла. Не смог отказать. Теперь придется ехать. Я верен своему слову.

Жму, целую, твой [подпись]

Р. Т. Всем привет. Как там Аля? Соколов ничего не знает. И организовал ли ты высылку заявки в Ленинградский литфонд?

P. P. S. Да! ПНвС я получил. Большое спасибо. Но мало! Прискорбно мало!

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 14 НОЯБРЯ 1965, Л. – М.

Дорогой Арк!

Итак, я побывал у главреда 3-го объединения т. Рохлина Якова Нисоновича. Познакомился с работниками редакции. Поговорили. Главред показался мне надежным человеком, заинтересованным в экранизации. Речь его была мягка и не обременена специфическими выражениями. Пальцами он не шевелил и мэтра из себя не корчил. В редакции его, судя по поведению сотрудников, обожают. В основном я задавал вопросы, а он отвечал. На вопрос, чем его привлекает ТББ, он отвечал, что это может быть фильм, представляющий собою хорошее зрелище плюс интеллектуальная нагрузка. («Его будут смотреть взахлеб, а выйдя из зала будут вспоминать и думать») На вопрос о том, что такое сценарий, он отвечал, что сценарий есть прозаическое произведение, в котором всё внимание автора отдано изобразительности и действию. Экспозиция должна задаваться один раз («Фильм должен быть заведен с самого начала, а потом уже пружина раскручивается непрерывно, без остановок, без замедления и новых заводов»). Необходим юмор. Особенно в трагическом фильме, где он контрастирует с трагедией и дает особенный эффект. ТББ содержит в себе все необходимые для сценария черты. Надо только сократить повесть, сделать более жестким сюжет и (к сожалению) убрать внутренние монологи и размышления (как не изобразительное). Да, их намерения совершенно серьезны. Да, он не будет в дальнейшем шевелить пальцами, просить чего-нибудь этакого и говорить: «Здесь я не вижу… вы понимаете?.. не вижу! А хотелось бы видеть!» Нет, пока он не может назвать мне определенного режиссера, но на примете их несколько – все молодые и способные (в основном почему-то грузины). Он еще не выбрал кандидата окончательно, но не хотел бы давать читать книгу всем намеченным: тогда все накинутся и будет трудно ввести их в русло. Не надо думать, что ТББ уже готовый сценарий, но не надо думать и того, что он потребует какой-то сверхъестественной работы. Будем считать, сказал он, пожимая мне руку, что мы уже начали сотрудничество. Такой тихий, неприметный бледный еврей с внимательными глазами и сдержанными манерами. Короче, они мне понравились.