Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1963-1966 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)

Все знакомые поздравляют нас с членством в ССП. Причем половина из них вычитала об этом в газете. Не то в «Известиях», не то в «Московской вечерке».

Вот и все новости. Пиши аккуратно, письма мне будут доставлять.

Жму руку, целую, твой Арк.

Поцелуй маму, привет Адке.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 18 ИЮНЯ 1964, Л. – М.

Дорогой Арк!

Билет ССП я уже получил, на прошлой неделе. Вручал (по чистой случайности) сам Прокофьев – толстый, красный, пьющий человек с сухими горячими руками. Поздравил, вручил, потряс руку, пробурчал, глядя тоскливыми глазками, что рассчитывает на мою помощь («…потому что без общественности мы ничего не можем сделать»). Я кланялся, улыбался и заверял, что обязательно, хотя так и не понял, о чем речь. Потом с меня содрали пять рублей, и я ушел.

Песенку Тираспольского (так, кажется?) мне проиграла на пианино Адка. НичеГё. Правда, в самой патетической паузе хочется продолжить: «А ну, космонавт, потихонечку трогай…»[109]109
  «Перед дальней дорогой», музыка М. Блантера, слова В. Дыховичного и М. Слободского.


[Закрыть] В общем, можешь ему отписать, что песенка нам понравилась, и мы очень благодарны, и что он – первый сделал нам такой редкий и оригинальный подарок.[110]110
  Свою песню «Дети Тумана» на слова БНа из СБТ прислал АБС школьник 10-го класса Геннадий Тираспольский, впоследствии видный филолог, лингвист. Еще в 1959-м году, сразу после выхода СБТ, была написана песня под таким же названием Владимиром Туриянским, композитором, поэтом, бардом.


[Закрыть]

Читал ХВВ Сашке Копылову. Он сказал, что не знает, большая это литература или нет, но написано очень хорошо. Валялся на ковре, благодушно растопырившись, и всё приговаривал: «Хорошо… Здорово… Как, интересно, интеллигенция это примет…» Сделал ряд замечаний по каждой главе (они все у меня записаны) и притащил путеводитель по Лондону, чтобы мы могли на него ориентироваться, когда описывали путеводитель в повести. В общем, я даже не ожидал такой от него благоприятной реакции.

Дома в связи со смертью дядьки Фани[111]111
  Литвинчев Афанасий Иванович, дядя АБС, брат А. И. Стругацкой.


[Закрыть] – траур. Маме было сначала плохо, но сегодня приехали из Москвы дядья и тетя Маня, и ей полегчало. Ужасно это всё, и глупо, и отвратительно. Водка проклятая.

Ну пока. Крепко жму руку. Привет Ленке.

Твой [подпись]

Р. S. Неделю назад получил от Альтова письмо. Посылаю тебе письмо, обращение к ленинградцам и мой проект ответа, который исправь, перепечатай (у меня же машинки нет) и отошли. Тут была еще копия письма москвичам, но ты ее, наверное, и так знаешь.

То, что я написал для Альтова, – ужасно. Ты уж что-нибудь придумай, а то мне сейчас не до этого – все время отвлекают.

Ну, целую.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 19 ИЮНЯ 1964, М. – Л.

Дорогой Борик!

Получил вчера твое письмо и пакет с Альтовскими художествами. Я это всё уже от него получил в копиях, так что обо всем знаю. И Брандис мне прислал письмо, в котором жалуется на Альтова и просит, чтобы я повлиял на Полещука – замять это дело, не допустить шума. По-моему, мы как-то вышли в арбитры, и это мне очень не нравится.

Ответ Альтову я напишу, смягчу кое-что и прочее, что ты просил. А вот ответ Тираспольскому придется делать тебе – я же все тебе передал, и письмо, и адрес.

Рад за Сашкину реакцию. М. п., передай ему, что в Москве есть из сигарет только «Слънце», «Краснопресненские» и «Восток». Что ему купить?

Билет я не получил. Ну его к черту, успеется.

Буду сидеть ближайшее время – до месяца – в Москве. Ждем вас. Возможно, еще, если мама позовет, приеду на несколько дней в Л-д. Как это ужасно с дядей Фаней! Но больше всего я все-таки тревожусь за маму. Отпиши, как она себя чувствует. Хорошо ли будет, если я приеду к ней.

Неделю высидел на даче. Ежедневно делал походы на 10–12 км. Никакого результата. Стал чувствовать себя хуже. Вероятно, нельзя ходить быстро по солнцу так много. Но что делать с брюхом? А, моча всё это. Бог дал, бог возьмет.

Вот всё. Да, в № 5 «Тех. – Мол.» страшно изуродованная статья Нудельмана.

Целую, твой Арк.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 22 ИЮНЯ 1964, Л. – М.

Дорогой Арк!

1. Я думаю, нам ни в коем случае не следует выступать никакими арбитрами. Пусть каждый получит то, что ему причитается. Полещук – крокодила, Альтов – по зубам. Мне кажется, и тот, и другой переживут. Будем всем сочувствовать. Понеже все правы. По-своему.

2. Ответ Тираспольскому я сочиню, хотя что-то не помню – где лежит его письмо и адрес. Песенка-то у меня, а вот где письмо, не помню.

3. Приезжать тебе, по-моему, смысла не имеет. Мама успокоилась, чувствует себя неплохо. Пусть отдохнет малость. А вот насчет нашего к тебе приезда хорошо бы договориться. Мы предлагаем такой вариант: самолетом прибываем ранним вечером третьего июля (пятница); пребываем у вас вечер, день субботы, день воскресенья и вечером в воскресенье уезжаем «стрелой». Обсуди сей вариант у себя дома и срочно отпиши. Хорошо бы побыть исключительно вчетвером.

4. Статью Нуделя читал. Написано, как выразился Илья Иосифович, бойко, но чувствуется, что редакторы покопались в ней задними ногами.

5. Никого не вижу. Ничего ни о ком не знаю. Сижу в основном дома и читаю книжечки. Прочел Луи Селина «Путешествие на край ночи».[112]112
  Возможно, следующее издание: Селин Л. Путешествие на край ночи. – [М.], Гослитиздат, 1934.


[Закрыть] Надо тебе сказать – да! Такой квинтэссенции ненависти к роду человеческому я еще не встречал. Что-то вроде отношения Руматы к королевству Арканарскому, но без светлячков разума.

6. Для Сашки покупай просто всё, что попадается, в одном экземпляре. То, что ему не подойдет, выкурим. И заодно купи для меня несколько блоков чего-нибудь фильтрованного.

7. Вопросы. Как дела с «ДР»? Будет ли опубликовано наше интервью в «ТМ»? Что сказали в Детгизе по поводу ПНвС?

Привет Ленке, целую, твой [подпись]

Р. Т. Как там насчет машинки? Прошелся бы по магазинам-то!

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 24 ИЮНЯ 1964, М. – Л.

Дорогой Боб!

Ждем вас с радостью. Итак, третьего июля. Попытайтесь, однако, взять сразу обратный билет, если хотите уехать в воскресенье, чтобы потом не тратить время в московских очередях. Мы славно проведем времячко и побеседуем – именно вчетвером, больше никого не будет. Что до машинки, то в субботу с утра пойдем с тобой на улицу Горького, и ты сам выберешь, что лучше. Вернее, выберем вдвоем, нам на ней работать.

Обрадовал тут нас Ревич. Он написал статью в ответ Лукьянину очень хлесткую, уловил его в массе ошибок и благоглупостей. Статья, возможно, пойдет в следующий четверг в Лит. Газете.[113]113
  Статья Ревича опубликована лишь в апреле следующего года: Ревич В. Художественная «душа» и научные «рефлексы» // Молодая гвардия (М.). – 1965.– № 4.


[Закрыть]

Относительно интервью в ТМ не знаю, не спрашивал. А стоило бы. Завтра поеду и спрошу обязательно. С ДР дела нормально, без изменений – выйдет в июле. ПНвС в Детгиз решил не давать. Там все вареные от жары, не стоит их сейчас беспокоить. Ужо дадим в готовом виде, ничего им не сделается. Я намедни перечитывал и сам киснул от смеха. Читал детям, они в страшном восторге были, а в конце пригорюнились – очень жалко им стало Януса Полуэктовича.

Да, главная новость. В редакции Жемайтиса ушла в декрет на год Соня Митрохина и на ее место взяли Ленку. Теперь есть свой человек и в Гаване.[114]114
  Отсылка к заглавию романа Г. Грина «Наш человек в Гаване».


[Закрыть] Она уже там неделю подвизается. Я ей понемножку помогаю, дело пока идет.

Перевожу Абэ. Страшная книжка все-таки. Такое болезненное давящее ощущение, но здорово закручено. Испытываю удовольствие.

Нового, за исключением двух детективов, ничего не читал. Хэм на машинке, возможно, экземпляр увезете с собой. Испанские слова спишем по оригиналу.[115]115
  Речь идет о распечатке перевода «По ком звонит колокол». – БНС.


[Закрыть]

Вот и всё, кажись. Да, с нас требуют что-нибудь в один из четырех сборников молодогвардейского «Фантастика 65». Как насчет «Паразитов», а?

Привет Адке, твой [подпись]

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 27 ИЮНЯ 1964, Л. – М.

Дорогой Арк!

Итак, договорились. Мы прибудем третьего июля самолетом что-нибудь этак часов в 15–17. Когда возьмем билеты, дополнительно известим телеграммой. Встречать нас, я думаю, не нужно – сами доберемся. Неужели так трудно взять билет на Л-д? Тогда мы и обратно улетим – утром в понедельник. На самолет-то, надо полагать, билет достать всегда можно.

Каков план действий в Москве?

1) Хотелось бы разок сходить в «Пекин». Наверное, это можно будет сделать в какой-нибудь день – в субботу или в воскресенье, а?

2) Хотелось бы (мне) повидать Севера и Севку.[116]116
  Здесь и далее – Ревич Всеволод Александрович, журналист, литературовед.


[Закрыть]

3) Очень хотелось бы увезти с собою Хэма. Дело в том, что мне очень хочется подарить один экз Наташке Свенцицкой. У нее 8 июля день рождения. Нельзя ли там будет выгадать один лишний экземплярчик, хоть плохонький? Ей-богу, Наташка того стоит! А подарок был бы царский!

4) Хотелось бы купить машинку!

5) Само собой – поговорить и помыслить.

Чер-ртовски рад за Ленку! Эт' здорово! Эт' хорошо! Вот если бы она там как следует застряла! Надолго! Эт' смачно!

И очень рад, что Севка написал статью. Почитать бы. Думаю, ее не опубликуют, так что ты бы расстарался добыть экзик.

Прислал открыточку Володька Травинский. Он обитает в Москве. Вот тебе (на всякий случай – мало ли что!) адрес: Москва <…> Травинскому. Тел. Г-3-67-01. Тебе, я думаю, он будет всегда рад, а другим, наверное, эти координаты давать не стоит. Во всяком случае всем тут в Л-де он оставил для связи совсем другой адрес.

На днях меня выследил один корреспондент – из эстонской «Комс. правды». Вырвал у меня интервью, а потом мы долго беседовали о положении дел в Эстонии. Приглашал нас. Говорил, что СБТ, кажется, переведена на эстонский. Обещал проверить и прислать экзик.

ПНвС, значит, не давал? Ну что ж. Тебе виднее. Только я очень боюсь, что не возьмут они там. Не по-детски это всё. Что тогда делать будем?

Кстати, ты читал последний номер 3-С? Там полномера отведено Обнинску – городу ученых под Москвой. И там куча хохм. Но хохмы хохмами, а там есть рецензия на книгу Н. Рыбака о физиках.[117]117
  Рыбак Н. Пора надежд и свершений (авториз. пер. с укр. Б. Турганова). – М.: Сов. писатель, 1961; Гослитиздат, 1963.


[Закрыть] Рецензия с подзаголовком: «Трое физиков на одного лирика».[118]118
  Нозик В., Турчин В., Павлинчук В. Согнувшись у печки (трое физиков на одного лирика) // Знание – сила (М.). – 1964.– № 6.


[Закрыть] Это блеск! Бедного полуграмотного Рыбака смешали с г… и тщательно размазали на большой площади. Ну ей-богу же обидно, что такие – по-настоящему литературные – вещи, как рецензия Нуделя или эта штука, печатаются не там, где следует! Что делать? Стрелять хочется в идиотов. А тут еще в «Правде» какой-то дипломированный кретин разругал отличный фельетон Лиходеева.

Насчет того, что давать в МолГв сборник 65 г., подожди обещать: поговорим и обсудим. Время терпит?

А мне повезло! Я подписался на Каверина. И уже получил два тома. Хочешь, и на тебя подпишусь? Правда, я пока несколько разочарован: ранний Каверин это отнюдь не ранний Эренбург. Но любопытно. Странно они как-то писали в конце двадцатьгх – начале тридцатых. Мир их какой-то болезненный, изломанный, весь из острых углов и с одушевленными вещами. Слава богу, что сейчас так не пишут.

Ну, ладно. Целую, твой [подпись]

Р. S. Привет Ленке.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 29 ИЮНЯ 1964, М. – Л.

Дорогой Боб! Ждем 3-го.

В «Пекин» сходить можно. Только стоит ли? Там теперь гадость.

Севера повидаем, если встречу, обязательно передам. С Севкой труднее, он в воскресенье на даче, но тоже небезнадежно.

С Хэмом так. Боюсь, что будет он готов только через день после вашего отлета. Но возможно, что и удастся. Насчет Свенцицкой ужо поговорим. Тут тоже есть претенденты.

Машинку купим.

Поговорим и помыслим.

Севкина статья будет назавтра после получения письма. Так я надеюсь.

Травинский ко мне заходил, распили читушку водки. Потом исчез и больше не появлялся. Каверина мне не надо, спасибо. Скорее приезжайте, ждем.

Целую, твой Арк.

Привет Адке.

Приветы от Ленки.

И наконец-то готово письмо Альтову.

ПИСЬМО АБС Г. АЛЬТОВУ, 30 ИЮНЯ 1964

Уважаемый Генрих Саулович!

Простите, что опять так задержали ответ. Много времени отнимает грустное удивление по поводу внезапных и странных атак со стороны «Москвы» и «Молодого коммуниста». Вот так сидишь и оглядываешься: кто еще захочет развлечься? А оправдываться и отмежевываться противно. Впрочем, это к слову.

О кредо. Вы пишете: «Человек имеет право писать только в том случае, когда у него в сердце стучит пепел Клааса». Возразить против этого трудно. И незачем возражать. Всё правильно. Тем не менее, согласитесь, формулировка эта слишком смутная и расплывчатая, чтобы ее можно было применить на практике. Всегда можно спросить: какой пепел? какого Клааса? Рабочего клааса? А может быть, клааса капиталистов? Что делать, если он стучит, а мы не слышим? Или стучит не так, как хотелось бы? И кто признается, что у него не стучит? И как быть с теми, у кого вроде бы и вообще ничего не стучит, а пишет интересно? Все-таки в такой форме это кредо хорошо как руководство к действию для себя лично, так сказать, интимное кредо. Но пытаться договориться на такой основе с другими товарищами, по-нашему, невозможно. Получилась бы, наверное, одна болтовня: всякий бы кричал, что у него стучит, и не желал бы слушать возражений, и наверняка обижался бы (и, как правило, основательно) на возражения.[119]119
  Авторы иронизируют над излишне пафосной формулировкой Альтова, но, конечно, ее источник – роман Ш. де Костера – им известен.


[Закрыть]

Видимо, очень трудно сформулировать свое кредо достаточно общо и в то же время достаточно конкретно. Бог с ним, с кредо. Хотелось бы возразить Вам по поводу еще двух вопросов: о методах борьбы и о журнале.

С точки зрения любого квалифицированного читателя вся опубликованная литература (мы всюду имеем в виду художественную) распределена по гауссиане. Эти гауссианы различны для Вас, для нас, для А. и для Я., и для ученика 10-го класса Петра Сидорова, читающего запоем и предпочитающего Хемингуэя Л. Толстому и Ефремова Мориаку. Если взять самых квалифицированных и просуммировать их гауссианы, то получится, очевидно, некая новая гауссиана, характеризующая отношение культурных людей эпохи к литературе. Преобразование этой кривой от Гомера до наших дней – проблема интереснейшая, но, к сожалению, пока неразрешимая. Да и не об этом речь. Для нас важно, что гауссиана существовала всегда, во все времена, при хорошей и при плохой критике, при Александре Освободителе и Николае Кровавом,[120]120
  Аллюзия на слова зицпредседателя Фунта из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок», ч. 2, гл. 15 и 23.


[Закрыть] и так до наших дней. И всегда левую часть этой гауссианы (шаблон, безвкусица, пошлятина) терзали и рвали в клочья, и ничего ей не делалось. Другое дело – правая часть. Она поставляла идеи, новые формы, новые стили, переоценивала ценности и выворачивала наизнанку привычные представления. Она двигала литературу вперед, подавала пример и создавала последователей. Плохая литература никогда не мешала хорошей. И, естественно, никогда не помогала. Они слишком далеки друг от друга. Вы хотите одним ударом обрубить всю левую часть гауссианы. Совершенно очевидно, что это невозможно. Также невозможно, как отрубить один полюс магнита от другого. Для этого придется обрубить левую часть гауссианы распределения редакторов по вкусам, левую часть распределения читателей по вкусам. И вообще много придется рубить. Слишком много. И стоит ли? Давайте все-таки лучше стремиться сильнее писать, пропагандировать самое хорошее (это тоже надо уметь – мы, например, не умеем), помогать молодежи. Короче говоря, давайте лучше пробовать сдвинуть вправо всю гауссиану.

Между прочим, Вы нас неверно поняли. Должно быть, мы неточно выразились. Когда мы говорили о том, что хорошая литература вырастает из средней, мы просто имели в виду, что подавляющее большинство хороших писателей начинало с серятины. Ранний Толстой А. – не блеск, как и ранний Горький, ранний Беляев и прочее. Именно поэтому представляется страшным и опасным преграждать путь молодому автору, даже если он начинает не блестяще.

Наконец, о журнале, а) Лично мы обращались в три толстых журнала («Новый мир», «Звезда», «Москва») – вещи предлагались не из худших, напр. «Далекая Радуга». «Новый мир» отказался иметь дело с фантастикой, не читая; «Звезда» прочитала, похвалила, но не рискнула; «Москва» молча продержала три месяца и так же молча вернула, не вдаваясь в подробности, б) Критиков для трибуны нашего журнала нашлось бы достаточно – мы сами знаем двоих ленинградцев и четверых москвичей, которые могут и хотят работать, да и Вы разве бы отказались от выступлений? Вы, конечно, правы, толстые журналы не чураются – иногда. Однако они не могут позволить себе достаточно продолжительный обмен мнениями, дискуссию, монографическое исследование. И мы охотно верим, что Вашу статью толстый журнал непременно напечатал бы. Только – Вы не обидитесь? – ведь это была бы критикующая, негативная статья, такие материалы, как известно (в применении к фантастике, во всяком случае), берут довольно охотно. Но нам не верится, что можно увидеть на страницах «Нового мира» или «Звезды» утверждающую, позитивную статью. Разве что-нибудь снисходительное и общее, трактующее главным образом проблему популяризации.

Вот, кажется, всё. Сердечно благодарим Вас за поздравление с СП. А как у Вас обстоит с этим делом?

С уважением.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 11 ИЮЛЯ 1964, Л. – М.

Дорогой Арк!

1. Закупленные для меня экзы пересылай, пожалуй, на мамин адрес. Это будет рациональнее всего. И всего верней.

2. Получил из «Уральского Следопыта» наш рассказ и письмо Румянцева. Рассказ им понравился, и они согласны его печатать, но для контроля они отдали его на рецензию некоему доктору философских наук, и тот быстро вымарал там часть наших рассуждений и в частности всё то, что касается нападок на оккультистов и Львовых. Выброшено рассуждение о сущности человека на стр. 9. Выброшена вся 15 страница. На стр. 16 вымарана вторая половина второго абзаца. Выброшена фраза о том, что человек производит впечатление жизнеспособного вида. И естественно, вымаран самый конец. Кроме того, они изменили название – «Его ошибка», сделали кое-какие мелкие исправления и просят, чтобы герой помечтал о том, что и мы когда-нибудь станем столь же могущественны. И наконец, редколлегия пожелала, чтобы ошибка была продемонстрирована еще чем-то, кроме сгущенного Солнца. Мне очень хочется послать их на и в, но я не знаю, под каким соусом это сделать. Проект ответа прилагаю. Произведи исправления и верни.

3. Написал и отослал ответ Тираспольскому, композитору.

4. Мама чувствует себя хорошо. Приехал с дочерью Валентин.[121]121
  В. Теселько, двоюродный брат АНа и БНа.


[Закрыть] Вперся. Так его в молоко единокровия.

5. Как разворачиваются события? Отпиши. У нас тут Брандис вдребезги разругался с Альтовым. Разрыв полный. Я играл в волейбол и ободрал всю задницу. Сижу теперь сам не понимаю, на чем. Прочитал «Пески Марса»[122]122
  Кларк А. Пески Марса // Наука и жизнь (М.). – 1964.– № 4–6.


[Закрыть] – г… Нашли что печатать. Завтра пойду к Илье.

Привет Ленке, целую [подпись]

Р. Т. Честно говоря, это второй вариант письма. Сначала я не разобрался толком в ситуации и обложил «Следопыт» ужасно. Теперь я вижу, что вымаранные строки не столько одиозны, сколько плохо написаны. И вообще рассказ мне как-то не тово… Ну да бог с ним.

Письмо из «Уральского следопыта» сохранилось в архиве. Речь в нем идет о считавшемся утраченным, но счастливо найденном совсем недавно и опубликованном в журнале «Полдень, XXI век» рассказе «К вопросу о циклотации».

ПИСЬМО ИЗ «УРАЛЬСКОГО СЛЕДОПЫТА», 3 ИЮЛЯ 1964

Уважаемый Аркадий Натанович!

Уважаемый Борис Натанович!

Вы, конечно, могли предвидеть, что Ваш рассказ вызовет споры. Наши товарищи прежде всего дали его на консультацию доктору философских наук Л. Н. Когану. Тот ответил в общем положительно с учетом правки (см. оригинал). Затем возникла еще одна трудность. Редколлегия хочет, чтобы в этом рассказе герой-астроном подумал или сказал о том, что со временем и наши потомки станут такими же сильными, как пришелец, и м. б. еще сильнее.

Кроме того, на каком-либо еще факте четче показать «его» ошибку (не только на «сгущенном» солнце).

Вот и всё.

А рассказ нравится. И если Вы пойдете навстречу нам, то в 10 или 11-м номере он обязательно увидит свет, чему я буду очень рад.

Жду Вашего ответа.

С уважением,

Л. Румянцев

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 13 ИЮЛЯ 1964, М, – Л.

Дорогой Боб.

Никаких новостей нет. С пятницы по вчерашний день провел на даче. Звонил Джереми, сказал, что в журнале «Молодая Гвардия» идет какая-то подборка по фантастике, но не знает, чьи и о чем. Так что возможен еще один удар в спину, а может быть, и реабилитация.

Дочитал «Большой ком воска»,[123]123
  Mead S. The Big Ball of Wax.


[Закрыть] там есть даже бунт интелей против образа жизни, вот как параллельно идет мысль о будущем. Хорошая книга, не слабее и пострашнее Орвелла.

Сейчас собираюсь к Беле Клюевой, буду просить увеличить объем ХВВ, может быть, удастся втиснуть при нужде туда и ПкБ. Во всяком случае, объем не помешает. Не будет лишним.

На даче прочитал «Один год» Ю. Германа,[124]124
  Герман Ю. Один год. – Л.: Сов. писатель, 1960.


[Закрыть] про угрозыск и про преступников, дело происходит перед войной. Читается хорошо, как и всё у Германа, но книжечка бросовая, слабая, лживая.

Должен встретиться с Лукодьяновым и Войскунским, поговорим за жизнь. Вот и всё, что могу сообщить. Пиши.

Жму всё такое, твой Арк.

Привет всем.

Чини машинку, не забудь.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 14 ИЮЛЯ 1964, М. Л.

Дорогой Боб.

Получил твое письмо, едва опустив свое.

Взбеленился, прочитав о бесчинствах философа-рецензента, но потом махнул рукой: «Уральский следопыт», чего с них возьмешь. Я бы даже сказал, что они проявили незаурядную смелость, не отказавшись от вещи вообще.

Письмо твое вполне меня удовлетворяет (к Румянцеву). Насколько я понял, они прислали тебе рукопись со всеми предлагаемыми исправлениями. Вот и ты внеси свои исправления и отошли им. Пусть печатают. В письме не забудь упомянуть о том, чтобы больше не правили ни слова и чтоб прислали нам по экзу, когда номер выйдет.

«ДР» буду пересылать маме. Только ты напиши – на чье имя.

Событий у нас никаких. Собирается помаленьку первый выпуск «Фантастики 65». Для ХВВ нам выделили 15 листов, это уже зафиксировано. Бела очень обрадовалась, что мы напишем для этого сборника «жизнерадостную» вещь.

Вчера встречался с Войскунским и Лукодьяновым. Слушай, а не махнуть ли нам в октябре в Баку? Они очень приглашают и обещают все устроить с гостиницей и прочее. А?

Брандис с Альтовым погрызутся и помирятся. Бог с ними. Хуже то, что, как мне говорили, в № 7 «Мол. Гвардии» опять враждебная подборка. Что ты скажешь, поход комсомольской печати против фантастики.

Всё.

Привет Адке, поцелуй маму,

твой [подпись]

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 17 ИЮЛЯ 1964, Л. – М.

Дорогой Аркашенька!

1. Пакет «Следопыту» укомплектую и вышлю завтра. Я тоже думаю, что они проявили незаурядную смелость, но если они не согласятся с нашими резонами, то пусть идут к е. м. Рассказ таки слабоват, и я был бы более доволен, если бы его не напечатали.

2. Звонил сегодня Брандису. Альтов прислал письмо. Ему. Пишет, что в связи с появлением статьи Котляра (где сказано, что борьба с повторами ведется недостаточно энергично) он решил прекратить работу в области н.-ф. беллетристики и переключается теперь полностью на критику. Для начала прислал копию статьи об истоках халтуры в н.-ф. кино. В статье вдребезги уничтожает Колпакова. Статья злопыхательская, свирепая, недоброжелательная. Я думаю, что он пришлет копию и тебе. И тогда надо будет попытаться отговорить его от такой глупости. И вообще объяснить ему, что такое Котляр.

Пытался я выяснить что-нибудь о походе комсомола против н.-ф., но никто ничего не знает. Бог не выдаст, а? Кстати, м. б. в «Мол. Гв.» собираются печатать попросту статью Альтова?

3. Что слышно от Ивана Антоновича? Как с письмом наверх?

4. В Баку, я думаю, мы поедем все-таки попозже. Например, зимой, когда я брошу работу. Ну что там делать сейчас? Море там плохое, и холоднее, чем в Крыму. Поедем-ка мы лучше на Черное море. А?

5. Я подумал, что экзы (если они все-таки появятся) пересылай-ка, брат, лучше… Черт. Мама скоро едет в Москву. Я скоро еду на Белое море. Знаешь, ты их пока вообще не пересылай. Пришлешь после 8.08, когда я вернусь, на Пулково. Ладно? Да они и не появятся, наверное, до тех пор. Я уезжаю 24-го.

6. Был сегодня в Литфонде. Меня вызвали для заполнения анкет и пр. Между прочим, я там расспрашивал: льготы не так уж велики. В частности, в дом творчества попасть летом невозможно. Зимой – трудно. Правда, осенью и весной легко. Насчет бесплатных путевок вообще речи не было. То ли тебе всё наврали, то ли у нас в Ленинграде всё это сложнее, чем в Москве. Если ты пойдешь в Литфонд, поспрашивай тоже.

Засим крепко пожимаю, твой [подпись]

Привет Ленке.

Р. S. А это экслибрис И. Варшавского – подарок от него. Наклей на «Молекул. кафе». Большой привет от него и от Брандиса.

Р. Р. S. Надеюсь до своего отъезда получить еще хоть одно письмо. От тебя.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 ИЮЛЯ 1964, М. – Л.

Дорогой Боб!

С письмом задержался, потому что был на даче. Надеюсь, дойдет до тебя вовремя. Коротко:

1. Экзы все получил. В Москве вчера уже продавали. Твои пятнадцать штук у меня полежат, пока ты не вернешься. Потом сразу напишешь, и я вышлю.

2. От Ефремова пока ничего не слышно. Он куда-то выезжал, вернется сегодня-завтра, буду ему звонить.

3. С Баку отложим.

4. Насчет дома творчества ты не беспокойся. Всё будем делать через Москву. Все так делают. И всё будет в порядке.

4. Передай спасибо за экслибрис. Всё.

Целую, привет Адке.

Твой Арк. Доброго отдыха.

Очередное письмо Альтова тоже пришло с задержкой.

ПИСЬМО Г. АЛЬТОВА АБС, 24 ИЮЛЯ 1964

Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович, прежде всего от души поздравляю с вступлением в СП. Дискриминация фантастики постепенно тает. Очень хорошо.

Я не мог сразу ответить на ваше письмо: в Баку еще не было шестого номера журнала «Молодой коммунист». Теперь я прочитал статью Котляра.

Итак, много времени у вас отнимает грустное удивление по поводу внезапных и странных атак со стороны «Москвы» и «Молодого коммуниста». Что ж, давайте разберемся в этих атаках.

В прошлом году «Комсомольская правда» провела анкету: что положить в контейнер, посылаемый на Марс? В частности, в анкете был вопрос о книге: какую книгу (дающую представление о современниках) положить в этот контейнер? Я был уверен, что среди, скажем, первых десяти-пятнадцати книг читатели назовут и фантастические произведения. Читатели – молодежь, т. е. основной и наиболее благодарный потребитель фантастики. А марсианам (по логике вещей) было бы интересно знать – как современные люди представляют будущее («Скажи мне, о чем ты фантазируешь, и я скажу, кто ты»).

К великому моему удивлению, никто или почти никто не вспомнил о фантастике. Первые десять книг, набравшие наибольшее число голосов, – не фантастика. В обзоре – кроме этой десятки – перечислялись и многие другие книги. Самые разные. Вплоть до таких, за которые высказывалось полпроцента опрошенных. Но фантастики не было! Не было «Туманности Андромеды», однако в первую десятку попал, например, Леонид Леонов, хороший, но отнюдь не гениальный писатель.

Тут не было коварных противников фантастики (типа Шитовой). Не было происков «негативного» Альтова. Была статистика. Опрос, подчеркиваю, проводился среди наиболее восприимчивых к фантастике читателей. Сама форма опроса (марсиане, первый контакт и т. д.) прямо наталкивала на упоминание научно-фантастических произведений. И фантастика все-таки получила… почти ничего! Или совсем ничего.

Аксиома: фантастика должна быть полноправной частью литературы. Факт: она всё еще – даже в лучших своих современных образцах – остается литературой второразрядной.

Почему?

Наивно было бы думать, что дело в коварстве недругов. Или недостаточной активности друзей фантастики. Вы, например, ошибаетесь, когда говорите, что нет монографий о современной фантастике. По «Туманности Андромеды» есть книга Рюрикова, книга Брандиса и Дмитревского, сотни (!) статей. «Туманность» издавалась астрономическими тиражами… и все-таки читатели – при опросе – ее не вспомнили. Почему?

Давайте разберем это на примере «Далекой Радуги».

Гамильтон, рисуя в «Звездных королях» будущее, проецирует современный (и даже полуфеодальный) мир на огромный экран Вселенной. Земное королевство превращается в Королевство Фомальгаут. Земная империя – в Средне-Галактическую Империю. Какие-нибудь захудалые Бенилюксы становятся Маркизатами Внешнего Космоса…

Всё это очень условно, но читатель принимает условность, ибо она позволяет автору организовать увлекательные приключения.

В «Далекой Радуге» использован тот же прием «проецирования на Вселенную». Но вы проецируете не Бенилюксы, а, скажем, Академию Наук. Институты увеличиваются до размеров планетной системы. Лаборатории расширяются до размеров планеты.

В обоих случаях экспозиция сделана вполне доброкачественно. «Проецирование» – один из основных приемов фантастики. Использован этот прием хорошо. Но читатель не хуже нас с вами знает, что это прием. Расстановка декораций перед началом действия. «Ладно, – думает читатель, – посмотрим, что будет разыграно на фоне этих декораций». Гамильтон выдает приключения. По состоянию на 50-ый год, когда публиковались его «Звездные короли», приключения были на отличном уровне. Вы выдаете… что вы выдаете? Приключения, опять-таки приключения. В лаборатории произошла авария. Лаборатория имеет размеры с целую планету. В этом отличие приключений.

Когда я читал «Далекую Радугу» и вдруг понял, что ничего, кроме сгоревшей лаборатории, не будет, я хотел закричать: «Братья по разуму! Люди! Зачем же так?» Но я не закричал. Я подумал: а вдруг все дело именно в проецировании? Вдруг нарисован будущий мир? Или будущие люди?

Я перечитал все заново. Нет, будущего мира не было. Чтобы показать мир, надо показать главную его характеристику: во имя чего он существует. Мир – величина векторная. В «Далекой Радуге» показан мир, пронизанный наукой и разросшийся до звездных масштабов. Все осатанело что-то исследуют. Зачем? Когда Гранин в «Искателях» рассказал о лаборатории, читатель увидел – кто что хочет в этой лаборатории. У вас Вселенная стала скопищем лабораторий, а наука – формой существования человека. Но зачем? Скорее всего, так и будет. Но почему? Зачем им, «далекорадуганцам», вся эта напряженная научная работа? Ради самой работы? В повести нет художественного и убедительного ответа на эти вопросы.

Мир будущего сделан бегло и явно условно. На всей планете-лаборатории в нужный момент не оказывается ни одного космического корабля – кроме грузового корабля Горбовского. Научный мир удивительно не-научно организован. Устроили на планете целый детский городок, но не удосужились принять элементарные меры предосторожности. Но будь эти «далекорадуганцы» и в самом деле так слепы, просто невероятно, чтобы на планете оказалось всё, вплоть до детского городка, но не было сотен или тысяч космических кораблей; это такая же хохма, как если бы при наводнении в городе не оказалось бы ни одной лодки и ни одного автобуса…

Что ж, пусть будет условный мир. Так сказать, сцена с декорациями. Поверим, что эти дрючки и холсты всамделишные. Что же происходит на сцене?

Ничего. «Далекорадуганцы» гибнут. Тихо, благородно. Есть, конечно, отдельные лица, поступающие в отдельных случаях не совсем хорошо. Но в целом все гибнут организованно и прилично.

Вас огорчили статьи в «Москве» и «Молодом коммунисте», где несправедливо ругают ваши произведения. Но разве вас не огорчает статья в «Технике – молодежи», где столь же несправедливо хвалят эти вещи? Рецензент усмотрел ядро повести в проблеме: вывозить детишек или не вывозить? Вы отлично знаете, что проблемы здесь абсолютно нет. Когда погиб «Челюскин», со льдины прежде всего эвакуировали детей. И у вас в повести конфликт гасится еще в стадии воспламенения. Горбовский спокойно говорит: детишки уже грузятся…