Текст книги "Безвременье"

Автор книги: Виктор Колупаев

Соавторы: Юрий Марушкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

67.

Когда я очнулся, уже светало. Я лежал на какой-то подстилке, брошенной на землю. В голове шумело, как после попойки. Все кости ломило, словно я всю ночь занимался тяжелой физической работой. Я пошарил вокруг себя руками и наткнулся на голое тело, теплое, упругое. Мигом сев, я увидел возле себя Бэтээр. Она лежала на животе, лицом ко мне. Рот ее был слегка приоткрыт, тоненькая струйка слюны стекала из него на согнутую в локте руку. Бэтээр слегка посапывала и вид у нее был умиротворенный и беззащитный.

Моя рука сама потянулась погладить ее по спине и круглым ягодицам. Бэтээр сладко застонала, потянулась, не меняя позы, прошептала в полусне:

– Потри спинку...

Я с усилием провел ладонью правой руки по ее спине. Левой я опирался на лохмотья, сидя к ней в пол-оборота. Ей нравилось мое прикосновение. Она вздрагивала, но не открывала глаз и все еще посапывала. Я гладил ее по выгибающейся спине, чувствовал, как это ей приятно, и сам был вне себя от счастья. А потом под моей рукой на ее коже начали появляться какие-то точки. Я немного испугался, полагая себя виновником, нарушившим ее совершенство, и попытался смахнуть точки ладонью. Ничего не вышло. Точки задвигались, перестраиваясь и группируясь. И я прочел странное сообщение:

НЕ ВЕРЬ ПРОВУ, НО ВО ВСЕМ С НИМ СОГЛАШАЙСЯ!

Ужас прошедшей ночи начал всплывать в моей памяти. Я вскочил на колени, растерянно огляделся. Развалины городища Лара, каменистая почва, приветливое солнце, татуировка на спине Бэтээр... Я оглядел себя и обнаружил, что, как и Бэтээр, тоже нагой. Поднес левую ладонь к лицу и увидел на безымянном пальце кольцо. Не кольцо даже, а перстень с камнем, но очень странной формы. Кольцо Мебиуса! И тогда я все вспомнил. И тогда я чуть не заорал. Заорал бы, и лишь солнечный свет не позволил мне этого сделать. Я начал сметать буквы со спины Бэтээр, сам не понимая, что делаю. А они вдруг смешались под мой рукой, потом и вовсе рассыпались, превращаясь в пыль. И тогда я просто сдул эту пыль с ее спины. Бэтээр перевернулась на спину, напрягая все свои мышцы, потянулась, села, не спеша огляделась вокруг и сказала мне:

– Доброе утро, Мар.

– Доброе... – как заведенный, повторил я за ней. Но не это вовсе я хотел сказать. А слова застряли в горле, напирая друг на друга, путаясь и сминаясь. – Кто?.. Что?.. Медуза?.. Кольцо...

– Я так хорошо спала, – сказала Бэтээр и легко, без всякого напряжения поднялась на ноги. – А где Пров и мой виртуальный Бог?

Я лихорадочно оглядывался в поисках своей одежды и в то же время пытался что-то сказать ей. Одежда оказалась здесь, разбросанная во все стороны, словно я скидывал ее впопыхах. Прыгая то на одной, то на другой ноге, я начал лихорадочно одеваться.

– Что... что было с нами ночью? – наконец нашел я правильный порядок слов.

– Что хотели, то и было, – ответила Бэтээр.

– Да нет... Подводный лабиринт... сокровища... твое лицо...

– Ну вот! – обиделась она. – Всегда ты так... Залезешь в постель, а говоришь о чем-то постороннем. Виртуальный Бог мой всегда похвалит мои ягодицы, сравнит с совершенной скульптурой, на руках поносит.

Боже милостивый! Куда я попал? Что со мной происходит?

– Вот видишь странный перстень на моей руке, – сказал я. – Откуда он? Зачем? Почему ты хотела его у меня отнять?

– Мар, иди ко мне, – поманила она. – Ты еще не проснулся, наверное.

"Теперь меня в экспедиционных брюках, кожаной куртке и подкованных сапогах не заманить", – подумал я и пошел и сжал ее в своих объятиях.

– Мар! – донесся откуда-то из-за стены глухой голос Прова. – Просыпайся! Утро уже!

Я не ответил, Сердце прыгало в груди, дыхание прерывалось, пальцы гладили ее кожу.

– Мар! – рыкнул Пров еще раз.

– Где он, этот дьявол!

– Да не дьявол он, не дьявол. Обычный виртуальный человек. Он везде, сразу везде и во всех временах. Что тут особенного?

Я оттолкнул Бэтээр и увидел дьявола. Он стоял рядом, протягивая ей пышное кружевное платье, совсем не то, что на ней было вчера.

– Ну вот, я же говорила. – Бэтээр подняла вверх руки, платье скользнуло по ним, расправилось, облегло ее точеную фигурку. И тогда Бэтээр улыбнулась нам обоим, улыбнулась всему миру и сказала:

– Пошли. Пров зовет.

Без-образный взял ее на руки, легко, как пушинку, и пошел, поплыл без всякого напряжения вверх по развалинам стены. А я пополз за ними, хватаясь за камни руками.

На той стороне снова горел костерок, на двух рогульках с перекладиной висел закопченный котелок, в котором что-то булькало. Пров и старик сидели на корточках, причем, Пров с явным нетерпением смотрел на варево.

– Выспался? – спросил он.

– Чертовщина! – сказал я. Во мне клокотало бешенство и в то же время тоскливая беспомощность наполняла меня. – Ты же понимаешь, что все это – чертовщина! Ты же понимаешь, что ничего этого не может быть!

– Понимаю, Мар. Ничего этого не может быть, но есть.

Старик помешал ложкой в котелке и снял его с костра.

– Я как облеванный, – сказал я.

– Перестань нудить, – посоветовал Пров.

– Ага, – поддержала его Бэтээр. – Живи, как живется. Солнышко... Тепло... Чего тебе еще надо?

– Тебя надо! Истину надо!

– Так возьми меня, – согласилась она.

– Возьми истину, – предложил без-образный.

Я еще раз чертыхнулся и замолчал. Чувствовал я себя мерзко, словно меня голого выставили на всеобщее обозрение. Я был зол и на себя, и на Прова, и на Бэтээр. А без-образного я ненавидел, ненавидел и боялся, боялся и не доверял ему. А что за послание было на спине Бэтээр? Кто подал мне столь дурацкий совет? И мне ли? Пожалуй, что именно мне. Но Пров был единственным человеком, которому я верил.

Пров, конечно, заметил на моем пальце кольцо, но помалкивал, не спрашивал. Не заводил о нем больше разговора и я. Бэтээр тоже принюхивалась к похлебке, без-образный повернул свое "лицо" в сторону, Пров разливал варево в металлические миски, старик доставал ложки. Нет... Ничего здесь не произошло. Не было никакой жути. Бэтээр не провела ночь со мной. Просто, еще не совсем проснувшаяся компания друзей старается разогнать дрему горячим завтраком. Ладно. Перетерпим. Я немного успокоился.

Что я ел, я так и не понял, но горячая похлебка была вкусной. По мере того, как пустела чашка, я успокаивался все больше, а со дна чашки выскреб даже какое-то умиротворение. Не участвовал в трапезе только без-образный. Ах, да... Он же был везде и дел у него, видимо, было невпроворот.

Бэтээр всегда была общительной, может, даже слишком. Вот и сейчас она успевала разговаривать сразу и с Провом и со стариком. Причем, старика в основном хвалила за еду, незаметно выведывая кулинарный рецепт, а Прову рассказывала истории о философах всех времен и народов. Да еще плела черт знает что, вроде того, что она всех их выселила из Сибирских Афин и окрестностей города. А потом договорилась до того, будто часть этих "бездельников" она уже арестовала и теперь намерена спровадить их за пределы территории, созданной виртуалом.

– Куда? – поинтересовался Пров.

– А никуда! – сказала Бэтээр. – За пределы и все.

– А что там, за пределами?

– Ничего.

– Пустота, что ли?

 – Нет, и пустоты там нет. Там просто ничего нет. И самого "там" нет.

– Понятно, – просипел Пров. Ел он медленно и со старанием, словно переваривал пищу уже во рту. – А тот, "создатель" Государства, тоже арестован?

– Как же он может быть арестован? – удивилась Бэтээр, – Ты же через месяц с ним встретился. Забыл, что ли? Нет, Платон с Ильиным и Фундаменталом подготавливают вторжение.

– Угу, – сказал Пров, положил ложку в пустую миску и поставил ее на землю. – Благодарствую за хлеб-соль! Правильных вопросов больше не имею. А вот один технический есть. Желательно бы нам с Маром заполучить подробные карты местности, если таковые имеются или их можно без особого труда достать.

– В "дурачка" любишь играть, Пров? – искренне и без всякого подвоха спросила Бэтээр.

– Признаться, нет, не люблю. Но иногда вынужден, если не отвертеться.

– Все карты переданы Мару, – неожиданно сказал без-образный, отрешенно молчавший до сих пор.

– Какие еще карты?! – взъерепенился я. Что еще затевает без-образный?

Он ничего не ответил, легко встал, нелепый сейчас для моего взгляда в своем обвисшем балахоне и разношенных с порванными шнурками сандалиях. Почтительно встал и старик. Начал приподниматься и Пров, а за ним и я. Бэтээр весело крикнула: "Пока, мальчики!", оказалась на руках без-образного и они исчезли. Ничего невероятного больше не произошло. Старик собрал чашки и пошел их мыть.

– Привет от Ламиноурхио! – крикнул ему Пров.

Старик внезапно остановился и, оборачиваясь, кивнул. Впервые, казалось, мы заинтересовали его всерьез.

– Передайте ему: хоронги таллада ок, – загадочно сказал он и лицо его стало непроницаемо-равнодушным. Неожиданно проворно он скрылся из виду.

– Пора и нам, – сказал Пров и полез через пролом в том направлении, где мы оставили мотоцикл. Я двинулся за ним. Дышалось легко и я почему-то подумал: "Неужели этот дьявол может создать такой чистый воздух?"

68.

– Плохо? – спросил меня Пров.

– Плохо... Так плохо, кажется, никогда еще не бывало.

Мы стояли возле мотоцикла, готовые двинуться к дальнейшему разысканию истины. Но теперь я был уверен в том, что никакой истины, никакого смысла в мире, созданном без-образным, нет. Ужасной насмешкой за нами стояли руины Лара, капища Великого виртуального Бога.

– Я с ним немного побеседовал ночью, – начал Пров, как бы ожидая наводящих вопросов. Но я ни о чем и никого не хотел спрашивать. – Мне кажется, он не причинит нам зла. Он вообще не имеет понятия о добре и зле. А точнее, это для него одно и то же. – Пров помолчал. – Разговаривать с ним трудно, у нас какие-то совершенно разные логики, может быть, даже взаимоисключающие. Его цель мне непонятна. Скорее всего, у него и нет цели в нашем понимании этого слова. Но нам ничего не остается, как идти вперед. И эта Бэтээр... – сказал он осторожно. – Какую роль она исполняет при нем?

Воспоминания о Бэтээр отозвались во мне болью.

– А это кольцо?... Оно откуда?

– Из ночного бреда... Там была она... Ведьма... Медуза... Сокровища... Я взял кольцо... Зачем, сам не знаю. Просто, надо было что-то взять... самое простое... А потом она потребовала его назад.

– Мар, спокойно. Со мной было что-то похожее. В том спасительном сне, когда я шел через Чермет без маски. Там тоже было кольцо. Только требовала его вернуть... Галина Вонифатьевна. И я вернул, но на пальце остался след от ожога. Помнишь, я носил заживляющую повязку?

– Помню, – ответил я и подумал, что он действительно иногда что-то скрывает от меня.

– И еще там было что-то со временем... Сначала оно было растянутым...

– Кри-и-и-к... Кра-а-а-к, – воспроизвел я звук из своего бреда.

– Точно, Мар!

Я начал оживать. Значит, такое случилось не только со мной. Странное облегчение и только из-за того, что какая-то беда произошла не со мной одним.

– Но какая связь может быть между Бэтээр и Галиной Вонифатьевной?

– Не знаю... Это в нашем мире есть причинно-следственные связи. А здесь... Так неужели, Мар, имея в кармане такие жгучие тайны, мы все бросим и вернемся назад ни с чем?

– Бросать не будем, – с облегчением согласился я. – Но с чего сейчас начать, понятия не имею.

– Вернемся в город. Там где-то есть вход в информационную машину времени. Дальше этого, правда, мои планы не простираются. Но... но сначала интересно было бы взглянуть на край этого анклава, этого созданного без-образным плацдарма. Он должен быть где-то недалеко. Только вот где?

Похоже что Пров прав, подумал я. И вдруг увидел его! Нет, не край, а то место на карте, всплывшей в моей памяти. Карта была четкая. Лар. К югу, километрах в десяти – река. Она обрывалась возле пунктирной линии. Пунктирная линия образовывала неровный круг. Ближе к северу – Сибирские Афины с квадратиками кварталов... Смолокуровка...

– Я знаю, куда ехать, – сказал я. – Садись.

– Да? – удивился Пров. – Что ж, поехали.

Я уверенно вел мотоцикл по каменистой степи к небольшому взгорку, видневшемуся впереди. Минут десять всего и понадобилось нам, чтобы достичь его плоской вершины. Еще метров на двести вперед тянулся мир. А дальше не было ничего. Вообще ничего... Ни пустоты, ни света, ни тьмы! Мы прошли эти двести метров, пока нас не остановил тонкий звук "тиу-тиу". И все. Ничто не держало нас, но что-то и не пускало дальше. Я протянул вперед руки, надеясь нащупать податливую пленку магополиса. Нет, ее не было. Ничего не было.

– Этого нам все равно не понять, – сказал Пров. – Давай в город.

– Тут недалеко есть река, – сказал я.

– Посмотрим реку, – согласился Пров.

Каменистая степь начала прорастать травой. Появились какие-то кустики, затем отдельные деревья. Траву уже приходилось приминать колесами.

Река возникла внезапно. Это рокот мотора не позволил мне расслышать ее могучее дыхание.

Мы стояли на берегу реки, для сравнения с которой в моем уме не было, да и не могло быть никакой меры. Река, которую я видел в городе, тоже была красива, но не так, как эта. Изумительный вид на тающие в опаловой дымке дали, сама река, тихими водоворотами проплывающая мимо, привели меня в состояние милосердное, сострадательное ко всей нашей прежней жизни. Мне открылась панорама величия прошлой, когда-то бывшей Земли.

Прямо против нас, метрах в двухстах, зеленел небольшой остров, поросший незнакомыми мне могучими деревьями. Их прямые темные стволы с пышными "парусными" ветвями, удивительно зелеными для этого времени, придавали острову сходство со старинным многомачтовым кораблем, рассекающим "форштевнем" неторопливые воды. Иллюзия движения усиливалась когда-то подмытым и теперь наклоненным над стремниной наподобие бушприта голым стволом от "носа" корабля.

– Сказочно-нереально, – сказал я. – Такой реке надо тысячу километров вверх и тысячу вниз, чтобы течь. Нужен океан, в который она впадает.

– Вот то, что я совершу омовение – это совершенно реально, – ответил Пров. – Я почувствую ее каждой клеткой моей кожи. Такое бывает раз в жизни. Жаль, берег на этой стороне топкий и мало пригоден для купания, но я уже вижу чернеющую в траве лодку, и мы можем перебраться на остров... Назовем его островом Скелетов.

– Почему Скелетов?

– Потому что звучит, и мы, по сути, и есть те самые скелеты. А там великолепная песчаная коса и, если прихватить с собой добрую пинту оставшегося вина, – о, блаженство!

– Вдруг объявится хозяин лодки?

– Оставим ему в залог мотоцикл. Вперед! И я уверен, что еще не разучился плавать.

Пров управлял лодкой с завидным умением. Шорох песка под днищем и младенческий лепет волны о борта, – и мы у цели. Причаливаем точно под "бушпритом", где течение раздваивается и не сносит посудину, что очень удобно. Пока я выгружаю нехитрый багаж, Пров уже нашел глубокую впадину и, восторженно хрюкая и отфыркиваясь, плавает и ныряет.

– Давай ко мне! – кричит он. – Это же нереально.

Спускаюсь к воде. Она такая манящая, что я не могу  устоять перед соблазном искупаться. Быстро раздеваюсь и мягкая упругая прохлада принимает меня в свои объятия. Какое наслаждение чувствовать себя частью этой изменчивой и вместе с тем постоянной, такой родной и одновременно чужой, невероятно притягательной стихии! Плаваю я хорошо. Натренирован в бассейнах.

Потом мы лежим на теплом песке и ведем неспешный, но весьма содержательный разговор, потягивая красное винцо.

– Осталось четверо суток, – как бы между прочим, замечаю я.

– Отрезвил, Мар... После этой реки, после острова и добровольно замуровать себя в бетонной трубе? Да уж лучше тут остаться скелетом. И остров обретет обоснованное название, правда, в единственном числе: остров Скелета.

– А это? – Я указал глазами на браслет.

– Это? Блефует Орбитурал, я почти уверен. Постой-ка! – вдруг вскочил он. – Мои часы стали! А твои?

– Мои идут, – невольно содрогаясь, мычу я.

– Охо-хео! – возопил радостно Пров и пустился в пляс. – Мои часы стали! Ничего больше не удерживает меня в том мире! Охо-хо! Эхе-хе! Уха-ха!

– Не маши руками, а то опять пойдут.

Только теперь он, взглянув на мою, вероятно, удрученную физиономию, понял, что освобождаясь от того мира, он теряет меня.

– Но, ведь, ты тоже можешь остаться. В деревне я перетру браслет точилом, а там посмотрим, что за механизм внутри.

– Решил окончательно? Бесповоротно?

– Пойми меня правильно. Я не хочу с тобой расставаться. Но кому я там нужен, жалкий фигляр-песенник?

– Галактиону, в первую очередь. Ты немного потерял ориентиры. Мы же ввязались в проект "Возрождение"! Или ты всерьез думаешь, что Галактион тебя не достанет и ты отлежишься здесь, на острове Скелетов? Да он сотрет тебя как пылинку со своего стола. Ладно, я приеду закопать твои кости. Где, когда ты мог мечтать о том, чтобы запросто общаться с самим Галактионом?

– Да я и сейчас не очень-то мечтаю об этом.

– Перетереть браслет – глупости это. Тебе что, наплевать на Галактику?

– Да, мне наплевать на Галактику. Я живу здесь и сейчас. Но кое-что и за мной есть.

– Ты имеешь в виду этот свихнувшийся город? Этого приятеля, без-образного? Что он может, кроме повторения уже сделанного до него? А ты пользуешься плодами...

– Чего? Проекта "Возрождение"? Ах, я и забыл, что ты – Планетурал. Вот оно и вылазит боком.

– Да нет, воля твоя... Просто, мы ведь хотели во всем разобраться вместе, вдвоем...

– Да шучу я, Мар, шучу! Разберемся вдвоем. А в Смолокуровке мы не появимся до тех пор, пока во всем не разберемся. Только Галактион здесь ни при чем. Я сам хочу разобраться. Мне это нужно. Не Галактиону, не Галактике, а именно мне.

И когда он шутливо схватил меня поперек туловища и бросил в песок, когда я еще летел, а тело мое соображало, как бы шмякнуться помягче... я увидел белоснежный корабль, беззвучно плывущий вниз по течению. Я упал и разинул рот от удивления.

– Что, ушибся? – спросил Пров.

Я только глотал воздух и показывал рукой за его спину. Пров молниеносно обернулся, готовый к любой неожиданности. Но и он обомлел.

Белый, двухэтажный, с людьми, облепившими борта, с чуть наклоненной трубой, с якорем в носовой части и какими-то надстройками над вторым этажом, он выплыл словно из сказки, сам сказочный и невесомый. И люди являли на нем собой смешение карнавала. Белые плащи, фраки, серые хитоны, средневековые панталоны, кружевные рубашки, гимнастерки, толстовки, френчи. Здесь можно было увидеть все.

Они молчали. Я запрыгал по берегу, крича что-то приветственное, вроде: 'Эгей! Ля-ля! А-у-у!" Они молчали. Пров помахал им рукой. Они стояли и молчали.

– Невежи или что-то произошло? – спросил я сам у себя.

– Он неуправляем, – сказал Пров. – Он просто плывет по течению.

Люди молчали.

– Давай в лодку! – крикнул Пров и бросился стаскивать в воду наш утлый челнок.

Оттолкнувшись, он прыгнул и схватился за весла, я вскочил на корму, лодка черпанула воду и пошла. Мы еще могли нагнать белый корабль, но с него вдруг прозвучала автоматная очередь и прошила воду метрах в десяти перед нами.

– Стреляют! – крикнул я. – Стой!

Пров заработал одним веслом и лодка развернулась против течения.

– Что случилось?! – крикнул Пров в сторону белоснежного корабля.

Они молчали. Тогда Пров развернул лодку к кораблю и через два гребка автоматная очередь снова остановила нас. Корабль проходил мимо. И теперь нам его уже было не догнать.

– Там же край, ничто! – крикнул я. Лодка крутилась на одном месте и ее лишь чуть сносило вниз. – Они что, не понимают?

– Кажется, они все понимают, – сказал Пров, но попыток догнать белоснежный корабль больше не делал. – Провидение, – добавил он.

– Что?

– Этот корабль называется "Провидение".

Теперь и я обратил внимание на большие золотистые буквы. Корабль величественно и безмолвно проплыл мимо, оставив по левому борту небольшой баркас с четырьмя людьми.

– Узнаем у них, – сказал я и заткнулся. Двое сидели на веслах, а двое угрожающе подняли автоматы. Пров несколькими сильными гребками вынес лодку на песок острова.

– Собираемся. Бросай все в лодку! Потом оденемся.

Пров снова сел за весла, я толкнул корму. Пров греб, не оборачиваясь, а я видел, что те четверо уже причалили к берегу и теперь расположились возле нашего мотоцикла. Баркасик, видимо, им был не нужен, покачавшись возле берега, он медленно поплыл по течению.

– Что будем делать? – спросил я. – Они возле нашего мотоцикла.

– Не знаю. Да только среди них твой старый знакомый.

– Где? – удивился я  и действительно разглядел Рябого.

Когда наша лодка причалила к берегу, Рябой уже ждал нас, развалясь на сочной траве в непринужденной позе.

– О-о! Голубки! К чему бы такие частые встречи?

– Здравствуй, Ламиноурхио! – приветственно поднял руку Пров. – Вижу, тяжела солдатская доля.

– Ну-ну. На грани ходишь!

– А ты, значит, других за эту грань сплавляешь.

– Я лицо подчиненное. А вот ты слишком свободен, по-моему.

– Ясное дело. Деньги не пахнут.

– Поосторожнее, ты, умник. А то запахнешь у меня... Деньги... Откуда им быть у солдата? Я служу не из-за денег.

"Зачем он его дразнит? – подумал я, натягивая брюки и путаясь в штанинах. – Вот отберут мотоцикл, тогда мы за неделю до города не доберемся. Да и нужны ли им свидетели такого дела... Тоже вопрос".

– Ты что рубаху пятками рвешь! – заржал Рябой. – Не боись, не тронем.

– Да я и не боюсь, – соврал я. А на ноги я натягивал брюки, а не рубаху. Пров одевался не спеша.

– Так куда ты их сплавляешь и кто они? – продолжал допытываться он. – Если, конечно, это не военная тайна.

– А ты сам не догадываешься?

– Старею, – пояснил Пров.

– Тебе коротко объяснить или со всеми подробностями?

– Желательно покороче.

– Тогда слушай. Из Сибирских Афин выселяют всяких там философов. От них одна смута и разброд в умах. Сажают на корабли-времяносцы и... туда.

– Куда это – туда?

– А вниз по течению.

– В никуда, стало быть. Все же лучше, чем расстреливать, – согласился Пров. – Без боли.

– А я бы не смог всаживать пули в безоружных, – весьма некстати брякнул я.

– Сейчас ты у меня проглотишь язык! – вскакивая на ноги, заорал Рябой. Встреча, опять-таки из-за меня, принимала скверный характер. Разъяренный солдат, угрожающе хватаясь за кобуру, уже был от меня в трех шагах, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не голос Прова:

– Хоронги таллада ок.

Рябой остановился, как вкопанный, медленно поворачивая луноподобный лик на этот громоподобный голос.

– Отец просил передать, – уже обычно пояснил Пров.

Послышался шум мотора. Через несколько секунд показался фургончик. Рябой и его напарники без лишних слов погрузились в него и укатили, не попрощавшись.

– Низверглись, – сказал Пров.

– Кто? – не понял я.

– Да философы в бездну... За какие такие грехи... Заводи. До города не останавливаемся. Направление знаешь?

– Знаю. – Передо мной были две дорожки примятой травы, а в голове – подробный маршрут.