Текст книги "Загадка тауматургии (СИ)"

Автор книги: Виктор Борзов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

Глава 36. Заброшенный завод

– Жаль, что все это наглая ложь, – уверенно заявил Джеймс. – Все – от начала и до конца – вранье.

– Поспешные выводы ведут к смерти, – ответила Амелия. Слова проскисиолога не сбили с нее маску спокойствия. Сэмюэль же с трудом удержал лицо. – Практики знают это лучше других.

– Поэтому я проверил всю столицу и соседние поселения. Мои феи пролетели над близлежащими территориями и не нашли никакого вестника. Черную дыру очень тяжело скрыть. Кроме того, – ткнул Джеймс пальцем в сторону Сэмюэля. – Вы серьезно хотите мне сказать, что опытный практик не подготовит защиту от обычных людей? Что он позволит себя избить и с трудом сведет все к ничье? Ваш друг направил на себя отдачу. Будь ваши слова правдой, он бы рискнул жизнями всех в столице просто чтобы сохранить деньги! Вздор!

Сбежавшая фея сообщила проскисиологу о случившемся и разрушила весь образ опытного практика. Чулять! Поддерживать легенду оказалось труднее, чем он думал. Все опять упиралось в знания. Сэмюэль плохо знал, как вели себя практики, поэтому оперся на самую яркую черту в их поведении. На высокомерие. Не сработало.

Джеймс перевел взгляд на него.

– Без глупостей, мистер Нургов, – холодно предупредил проскисиолог. – У вашего окна две феи. Обе со взрывчаткой. Если вы проснетесь, они взорвутся. Если вы оборвете их связь с телами, они взорвутся. У вас нет выхода. Избавьте себя и меня от лишних жертв.

Сэмюэль медленно кивнул.

Козука! Джеймс все предусмотрел.

Парень держал трость возле кровати на крайний случай.

– Итак, госпожа Почтенная, – обратился мужчина к Амелии. – Карты на стол. Мне нужны ответы. Не тяните время. Если я не получу ответы до прихода вестника, взрыва не избежать.

Выражение лица феи на секунду переменилось. Сэмюэль заметил намек на сомнение. Амелия посмотрела на него. Долго, бесчувственный взгляд застыл на одной точке, зрачки не двигались.

– Время не ждет, госпожа Селена, – поторопил Джеймс.

Фея приглушенно цокнула, только Сэмюэль услышал, и отвела взгляд.

– Мастерская?

– Упадка.

– Ритуал или заклинание не отличаются от обычного призыва феи или отголоска, – спокойно произнесла она. – Тебе не нужно создавать «пульт» для взаимодействия со Сценой. Нужен лишь «кран».

– Подробнее, – потребовал Джеймс.

– «Спусковой крючок» для развязывания рук вестника. Пока ты не нажал на него, связанный будет ограничен на любые действия. Представь, что открываешь кран для сильного потока. Тут такой же механизм.

– Как создать «мертвую руку»?

– На Сцене? Никак. В Закулисье? Нужна связь с жертвой или жертвами.

– Почему нельзя на Сцене? В этом нет смысла.

– Нужно тело. Быстрое и сильное. Без оболочки силы прилива вернут вестника в Закулисье.

Джеймс задумался и продолжил допрос:

– Дайте мне имя.

– Для каких целей? Все зависит от...

Стол подпрыгнул. Все феи Джеймса в ужасе испарились.

– Козука! – выругался проскисиолог. Дрожь сотрясла пространство. – Феи укажут дорогу! Следуйте за ними! А теперь прочь!

Сэмюэль впервые увидел разрушение кокона из-за пробуждения хозяина. Темные шторы устремились к Джеймсу, стол изогнулся и, подобно тягучей нуге, потек в том же направлении. Тело проскисиолога обратилось дырой в форме человека. Она затягивала в себя все окружение, кроме стульев, на которых сидели Сэмюэль и Амелия.

– Пора просыпаться, дитя человека, – раздраженно произнесла фея и исчезла.

Парень открыл глаза в номере гостиницы.

Он лежал, свернутый калачиком, и дрожал от внезапного холода. Шторы с воем раздувал сквозняк из-за открытого окна, внутрь пробивались лучи утреннего солнца. Перед сном Сэмюэль закрывал окно.

Поднял взгляд к изголовью.

Над подушкой сидел зверек, каких он видел постоянно. Один из разведчиков Джеймса. Каштановый мех, короткий хвост, крошечные лапки и два крыла на спине. Вытянутая морда чем-то напоминала рогокошкину, но без второй пары глаз. Кажется, местные называли этих зверьков спинокрылами.

Внимание привлекли свежие швы на пухлом брюхе.

«Джеймс положил взрывчатку внутрь?» – подумал Сэмюэль.

Зверек заметил его пробуждение и произнес:

– Без лишних движений, – раздался грубый мужской голос. – Я вижу формулу в трости. Думаю, Джеймс уже рассказал о последствиях?

– Можем договориться? – медленно поднялся парень.

Взгляд метнулся в сторону окна.

На подоконнике сидели двое: Амелия и второй спинокрыл с такими же швами на брюхе. Оба неподвижно смотрели друг на друга.

– Никаких договоров, – отрезал зверек на кровати и прыгнул на плечо Сэмюэля. Парень вздрогнул. – Отвечай и говори коротко. Любое предложение похожее на заклинание и мы взорвемся. Ясно?

– Да, – ответил он.

Амелия спрыгнула с подоконника и подскочила к нему. Сэмюэль подумал, что сейчас фея заберется на грудь, на привычное место. Фея полезла дальше.

– Мне жаль, – прошептала она, чтобы услышал только Сэмюэль, и вонзила когти в левое плечо, в рану от отдачи.

Парень вскрикнул. Схватил Амелию и бросил в стену. Тело с хрустом ударилось об преграду, отскочило и грохнулось на пол.

– Что на тебя нашло? – прокричал Сэмюэль.

Она не ответила. Молча поднялась на лапы.

– Куда идти? – обратился он к фее на другом плече.

– Промзона на западе южного района, – ответил женский голос. Вторая фея находилась на подоконнике. – На краю есть заброшенный завод. Пустой цех. Мы проведем.

– Предупреждения для театрала касаются и тебя, – заявил спинокрыл на плече Сэмюэля.

– Что за глупости? – рявкнула рогокошка. – Феи не направляют ману повествованием.

– Мало ли какой «пульт» он для тебя создал, – ответила вторая фея.

Парень не стал спорить. На кону его жизнь. Глупо сопротивляться.

Он накинул рубашку, потянулся к плащу. Вокруг дыры на плече осталось темное пятно. На белой рубашке похожее выделялось сильнее из-за темно-красного цвета.

– Мне нужен новый плащ и рубашка. Чтобы не привлекать внимание.

Оба спинокрыла посмотрели на одежду.

– Отказано, – ответил мужской голос. – Обвяжи что-нибудь вокруг плеча.

Сэмюэль прикусил губу. Беспомощность раздражала и злила. Он находился в похожем положении в прошлом. Когда фея откусила руку и угрожала пытками. Тогда парень обратился к Дереку за помощью, а сейчас... Сейчас он сам по себе. Кроме трости с разрывающей связи формулой, у него не было никакого оружия.

Что он мог сделать? Какие инструменты использовать?

Парень прикусил один конец покрывала, второй обмотал вокруг запястья и потянул со всей силы от себя. Ткань поддалась с протяжным треском. Сэмюэль оторвал длинную полосу, накинул на себя плащ и обмотал вокруг дыры на плече. Грубо и жестоко по отношению к владельцу гостиницы. Ничего. Он оплатит порчу покрывала позже.

Схватил трость и вышел на улицу.

▪ ▪ ▪

Промзона напоминала Пейлтаун. Все самое плохое, что было в графстве.

Ряды складов, кирпичные здания заводов и уходящие высоко в небо трубы, из которых вырывались клубы желтого дыма. Воздух здесь пропитывал маслянистый запах, а туман мана-отходов укрывал большую часть промзоны. Силуэты дальше десяти метров тонули в тошнотворной желтизне.

Сэмюэль невольно задался вопросами. Почему мана-отходы так быстро растворялись в воздухе? И болели ли местные работники чудовищными недугами?

Но один вопрос не давал парню покоя. Почему? Почему здесь промзону от остальной части столицы отделяли тысячи метров безлюдных равнин, а в Пейлтауне завод стоял в центре графства? Ради чего?

– Направо, – указал мужской голос на груди, и Сэмюэль свернул в лабиринт складов.

На каждом виднелись белые огромные буквы и цифры. Обозначения, чтобы не потеряться.

Они плутали здесь около тридцати минут. Дорога между промзоной и гостиницей заняла не больше часа.

Амелия уместилась на привычном месте, на груди под плащом. Феи Джеймса спрятались рядом. Одна на животе, вторая ближе к правому плечу. Разведчики указывали дорогу, даже не высовываясь наружу. Скорее всего, ориентировались по связям с хозяином. Или другим образом.

По пути Сэмюэль думал о многом. В основном мысли голодными коршунами кружили над гниющим решением. И изредка отвлекались на что-то еще.

Как выбраться из этого положения? Что он мог сделать?

Больше всего парня волновало грядущее. Что произойдет после призыва вестника? Что Джеймс сделает с ними?

Помотал головой. Он мыслил в неверном направлении. Сэмюэль попробовал иной подход. Как тогда в трущобах. Поставил себя на место Джеймса. Как проскисиолог видел его с Амелией?

У Джеймса были явные враги: Алекс и Фрея. Сэмюэль и Амелия служили источниками знаний. Мостом между проскисиологом и вестниками. Последней надеждой в заведомо проигрышной войне.

Что бы он сделал после призыва? Кем они станут для него? Неизвестными величинами. Амелия была Почтенной и обладала огромным запасом знаний. Сэмюэль шел с ней за компанию, бесполезным придатком. Слишком безобидным, чтобы волноваться. Значит, решение об их судьбе будет зависеть от опасности Амелии для Джеймса. Почтенная опасна настолько же, насколько полезна. Иными словами, очень опасна.

Вывод не радовал. Проскисиолог избавится от них после призыва вестника. Очевидно. Сэмюэль поступил бы также, будь он на месте Джеймса.

Взгляд прыгнул вниз, на бугор на груди. Понимала ли это Амелия? Если да, то почему она так легко делилась знаниями?

– Пришли, – остановил ход мыслей женский голос.

Сэмюэль посмотрел на здание.

Острые осколки стекол вместо окон, черная грязь на кирпичных стенах и мертвая тишина вокруг. Под ногами хрустели серые твердые хлопья. Издалека доносились удары металла об металл. Остальные заводы работали. Сейчас была середина смены. Полдень. Скоро перерыв на обед.

Они зашли внутрь.

Вместо рядов станков, толстой кишки трубопровода на потолке и металлических столов, их встретило пустое пространство. Свет пробивался сквозь окна, а каждый шаг отдавался эхом. Внутри пахло пылью и сигаретами. Спертый воздух вызывал приступы кашля и удушья. Холод пробирал сквозь плащ и рубашку.

«Я умру, – вдруг промелькнула мысль. – Моей могилой станет заброшенный завод».

То, от чего он яростно бежал, настигло его. Желтый смог, завод, скорая смерть.

Злая шутка судьбы. Но Сэмюэлю было далеко не до смеха. Парень отчаянно раздумывал над выходом.

Амелия выпрыгнула из-под плаща, приземлилась и подняла облака пыли. Две феи Джеймса последовали примеру. Одна забралась на плечо, вторая опустилась рядом с Почтенной.

Виновник не заставил долго ждать. Проскисиолог вошел с другой стороны завода.

В правой руке Джеймс держал большую сумку, пальцы левой сжимали комок белого меха.

– Ловушки? – задал вопрос в пустоту мужчина.

– Нет, – ответил комок женским голосом.

Сэмюэль пригляделся и рассмотрел красные глаза-пуговки. Еще одна фея, но в другой оболочке.

Он не сразу узнал голос Минди. Кажется к ней Джеймс обращался для осмотра парня в грезах. Она нашла неизвестную связь.

– Какие-нибудь связи? Может формулы? – продолжил проскисиолог. Джеймс остановился в двадцати метрах от Сэмюэля.

– Нет и нет, – отчиталась Минди. – Все чисто. Мы в безопасности.

– Отлично.

На бледном лице мужчины растянулась улыбка. Джеймс повернулся на них и нахмурился.

– Госпожа Селена?

– Удивлен? – усмехнулась Амелия. Насмешка вышла вымученной и нервной.

– Ожидал более... ухоженную оболочку. Подстать вам.

– Время оставляет раны.

– Справедливо. Перейдем к делу.

Сумка с грохотом упала на пол. Джеймс нагнулся к ней, щелкнул замком и достал нож.

Лезвие извивалось, подобно змее, и по размеру не превышало ладонь с растопыренными пальцами, ручка была в два раза меньше.

Ритуальный кинжал. Сэмюэль читал о таком в историях отца. Обычно им орудовали безумные культисты во время своих жутких ритуалов. Смехотворно. Встретить подобное в жизни было еще одной шуткой судьбы. Он даже не знал, где такие продаются и для чего.

– Ритуальный кинжал? – тоже не оценила Амелия. – Ты издеваешься? Что дальше? Наденешь темную робу и зарежешь для призыва какое-то животное?

– Игра на стереотипах, – пожал плечами Джеймс и опустил на землю Минди. – Практики превращают повседневные предметы в оружие, зачаровывают вещи, которые обычные люди видят каждый день.

Проскисиолог провел лезвием по кончику пальца. Проверил остроту

– Мы привыкаем к этому и учимся видеть опасность в тростях, веерах, даже в одежде. И совершенно пропускаем нечто необычное. То, на что обратили бы внимание «не практики», – перевел он взгляд на Сэмюэля. – Это работает еще в ином направлении. Я предпочитаю бомбы, потому что тауматурги ждут нападения с использованием тауматургии и теряют бдительность после развеивания всех формул. Нескольких удалось поймать на этом. Кто-то распознал обманку.

– Одним из них был Алекс Крилов? – спросила Амелия.

– К сожалению. Я убил его союзников исключительно тауматургией. Надеялся провести старикашку. Не вышло.

Сэмюэль молча наблюдал за разговором феи и проскисиолога. В разуме в безумном ритме крутились шестеренки в поисках ответов.

Амелия что-то задумала. Сомнений не было. Фея всегда делала что-то с определенным умыслом, вплетала ответы в поступки и в обычную беседу. От него требовалось одно: распознать их.

Он мысленно вернулся в грезы, в миг, когда Джеймс раскусил их ложь. Сэмюэль плохо помнил весь разговор. О чем говорила Амелия?

«Поспешные выводы ведут к смерти».

Она сказала это Джеймсу. В этих словах не было нужного ответа.

Что еще? Амелия покорно рассказала как призвать вестника. Бесполезно. Тогда фея не использовала двойных смыслов. Остались только действия.

Что она сделала после пробуждения? Прыгнула на больное плечо и извинилась. Почему? Какие мотивы двигали Амелией тогда? Мелкая месть? Слишком мелочно для древней феи. Простая случайность? Необдуманный шаг?

– Имя, – потребовал Джеймс.

– Зависит от конечной цели, – спокойно произнесла Амелия. – Чего ты хочешь добиться?

Сэмюэль сильнее сжал ручку трости.

Тщетно. Он не понимал смысла того поступка феи. Если так, то бесполезно думать. Парень не придет к ответу и потратит время зря.

Что Амелия делала сейчас?

– Без разницы. Главное из мастерской Упадка и слабого.

Она дергано наклонила голову.

– Ну?! Чего молчишь?

Фея тянула время. Но для чего?

– Думаю, – ответила Амелия. – Время оставляет раны не только на теле, но и на разуме. Память не вечна.

– Мое терпение тоже. Побыстрее.

Бесполезно. Все бесполезно. Сэмюэль не найдет ответ. Скорее всего, решение скрывалось в прошлом. Несколько дней назад или неделю. Не важно. Сейчас все, что он мог сделать это помочь Амелии.

Задать вопросы? Нет. Джеймс явно спешил. Проскисиолог быстро раскусит его. Играть в словесную войну, как Амелия, парень не умел.

Что-то сделать. Он должен что-то сделать. Просто наблюдать за призывом на Сцену вестника нельзя.

– Предупрежу один раз. Стоит один раз использовать клинок с привязанным вестником, и ты станешь обреченным. Все твои слуги станут врагами, – зашагала Амелия к Джеймсу. Она шла не напрямик, а по касательной. Удалялась вбок от Сэмюэля.

Разведчица с бомбой последовала за ней. Вторая фея неподвижно сидела на правом плече парня.

– Я приготовился к этому, – заявил проскисиолог. – Спрошу в последний раз. Имя?

– Узфруйл-нот.

Сейчас! Сэмюэль побежал, насколько позволяла хромота. Рывок отдался болью в ноге. Крепче схватил трость и ударил над своим плечом, прямо в фею. Она не ожидала такого. Это подарило лишние секунды.

Он не рассчитывал преодолеть двадцать метров до Джеймса на своих двоих. Слишком наивно. Вместо этого парень бросил кубик.

И проклятая двойка не заставила себя ждать. За спиной прогремел взрыв, обжигая спину и толкая Сэмюэля вперед.

Интерлюдия 8. Джеймс Вельвов

Джеймс Вельвов вздрогнул от внезапного чувства падения. Оно возникало каждый раз, как мужчина дремал. Усталость тяжким грузом затягивала разум в грезы. Сказывалась загруженность делами. Встречи с союзниками, сбор сведений от фей, договоры и забота о лавке с домашними животными.

Треск костра в камине убаюкивал. Джеймс сидел в кресле-качалке в просторной гостиной. Бурый огонек вытачивал из полумрака половицы и округлые ножки кресла.

Он потянулся в кресле и сбросил с себя теплый плед. Вместе с тканью на ковер упала толстая книга. Из желтых страниц выглядывали закладки.

– Ну и жуть, – сдавил он переносицу и поднял том. В памяти всплыли последние прочитанные строки.

Проскисиолог легко раскрыл книгу на поздней закладке.

«... поэтому вестников из мастерской Бури нельзя призывать...»

Он держал в руке сборник историй про встречи обычного люда с посланниками богов и не только. Книга изобиловала переводами обрывков летописей Прародителей-Всего. Их Джеймс перечитывал по нескольку раз. Слишком невероятными ощущались истории. Словно выдумки.

Проскисиолог остановился на записях об одном вестнике из мастерской Бури. От описания его силы кровь застывала в жилах. Если верить написанному, чудовище отрезало разные черты ни у одной жертвы, а у всего вида. Например, вестник запросто мог забрать у спинокрылов возможность летать. Стоило только поймать одного и отдать в его лапы.

Имя посланника не указывалось. Джеймс подозревал, что у семейства Рузовых есть целые тома с именами вестников. Проскисиолог вел переговоры с одним представителем. Он ходил вокруг да около и, казалось, пропускал просьбы мимо ушей. Ничего. Когда-нибудь Джеймс найдет к нему ключ. Это лишь вопрос времени.

Мысли прервал кашель. Из легких поднимался мокрый хрип. Проскисиолог подхватил платок на тумбочке возле кресла и сплюнул мокроту.

Джеймс медленно зашагал в сторону входа в подвал.

Мужчина жил в небольшом поместье на краю южного района. Старый дом достался ему от отца – практика в первом поколении.

Бабушка увлеклась грезами еще в молодости, но дальше прогулок по коконам не заходила. Отец развил праздное увлечение и сильнее углубился в проскисиологию. Джеймс продолжил его дело.

Скрип половиц раздавался посреди окружающей тишины. В жилище не было никого, кроме Джеймса, уже полгода. Даже слуги захаживали сюда раз в неделю на уборку и заносили продукты.

Какая жалость. Раньше он не мог сомкнуть глаз из-за постоянных детских криков и нравоучений жены. Теперь валится с ног от тишины. На все были причины.

Он боялся потерять самое дорогое. Фрея, подлая карга, наверняка нацелилась бы на его семью. Джеймс не сомневался.

Проскисиолог спустился в подвал. Темное крохотное помещение обставляли шкафы с банками. Он взял одну и поднялся обратно. Свет высек плавающие за стеклом маринованные огурцы. Его ужин.

Практики обустраивали в подвалах рабочие места. Продумывали механизмы сокрытия и защиты. Долгая история сковывала их умы традициями.

Джеймс поступал иначе. У него не было рабочего места. Он занимался проскисиологией везде. В лавке, в доме, в дороге. Где угодно. Направление позволяла многое. Все, что ему было нужно: место и время для сна.

Мужчина связывался с феями, собирал сведения, просыпался и записывал все шифром в небольшую книжечку, которую везде таскал с собой. За долгие годы у него скопилось несколько ящиков с записями.

Джеймс опустошил банку за считаные минуты. Не самый здоровый ужин, но сойдет. Его не волновала полезность. Главное, не умереть от истощения.

Проскисиолог оставил пустую банку на кухне и вернулся в гостиную. Сел в кресло-качалку, накрылся пледом. Тяжелый разговор ожидал впереди.

Он уснул быстро. Дыхательные упражнения, отработанные за много лет, и разум легко погружался в чуждый мир. Или родной? Джеймса всегда увлекал этот вопрос. Силы прилива утягивали обитателей Закулисья обратно. Фей, безликих, даже отголосков. Значило ли это, что люди тоже принадлежали миру грез? Что они каждый день засыпали не из-за нужды организма, а из-за зова родных краев? Феи не знали ответа, единственная знакомая Почтенная отмахивалась и называла вопрос глупым.

Джеймс осознал себя сразу. Не прошло и пары секунд, в кокон вошли феи. Пятеро. Меньше, чем обычно.

«Козука. Проклятый старикашка», – мысленно ругнулся он. Алекс Крилов целенаправленно истреблял разведчиков проскисиолога. За один день погибло больше половины.

Не важно. Мужчина глубоко вздохнул и вернул разуму холодность.

При работе с феями вспыльчивость и неустойчивость играли против практика. Жители Закулисья были хитры от природы. Жестокая среда вынуждала их подстраиваться.

Он оглядел их. Своих ближайших союзников, свои инструменты. Самой глупой ошибкой в проскисиологии считалась утрата понимания кто такие феи. Не редко практики сближались с ними и становились жертвами собственных слуг.

Дисциплина строилась на договорах и ловушках для души. Глупо обманывать древнюю фею, поэтому Джеймс выискивал молодых. Совсем неопытных. Отличить не составляло труда. Древних выдавали высокомерие и уверенность. Феи были хорошими актерами, но яркие черты все равно просачивались сквозь самые толстые маски.

Но одна фея пугала его. Она не играла невинность, не занижала собственный возраст и не делала ничего подозрительного. Это и ужасало Джеймса. Совершенное безразличие. Фея проявляла чувства, улыбалась, отшучивалась и подначивала. Инстинкты проскисиолога били тревогу. За маской не скрывалось ничего. Вся ее личность, все цели, все слова, все чувства, вообще все было фальшью.

Пальцы отбивали быстрый ритм на столе. В просторном помещении царил полумрак, темные шторы на стенах обманывали глаза, делали пространство больше, чем оно было. Яркие платья фей сильно выделялись. Желтый, красный, белый. Ни одного темного.

Он заставлял их носить такие наряды с умыслом. За светлыми пятнами на черном полотне легче следить. И взгляд запросто прыгал на красивых женщин.

Проскисиолог был знаком с ближайшими слугами годами и никогда не терял бдительность. Они учились, следили за ним и подстраивались под его привычки. Козуковы дети. Феи только и думали об обмане. Предвосхищали миг, когда перевернут игру в свою пользу. Этого никогда не случится. Даже после его смерти.

– Мистер Нейлов найден мертвым, – отчиталась одна из фей. Она носила розовое вечернее платье. – Зарезан женой. Прямо в кровати.

– Вдова Валова отравила молодого любовника, – произнесла вторая. В желтом. – Офицеры отвели ее в участок.

– Господин Шеров... – запнулась третья. Девушка в бирюзовом поежилась. – Его расчленили и съели. Из кожи сшили чехлы для подушек.

Джеймс поморщился. Жестоко. Слишком жестоко. Как раз в духе старой карги. Фрея любила мучить жертв перед убийством. Доводить ничего не понимающих людей до безумия, годами отворачивать от них самых близких и разрушать жизнь собственными руками.

Он мало понимал в синдесиологии. Знания Джеймса ограничивались природой связей. Удивительно. Все, что он знал, говорило о долгой подготовке. Нельзя сломать человека по щелчку пальцев. Только не в синдесиологии.

Фрея готовилась заранее? Доводила людей до белого каления годами и останавливалась в шаге от края? Проскисиолог и не подозревал. Все союзники казались здравомыслящими во время долгих бесед и личных встреч.

Ничего. У него еще есть шанс на победу в войне. Еще не все потеряно. Выжившие союзники отвернулись от Джеймса, ряды разведчиков поредели, запас денег от щедрых дарителей постепенно иссякал.

Проскисиолог желал сместить Алекса Крилова с поста главы практиков южного района. Старикашка сидел на этом месте уже давно. Джеймсу нужны связи в дворянстве, связи среди офицеров. Мужчине нужны были власть и деньги. Что-то, что он оставит после себя.

Он заведовал лавкой домашних животных всю жизнь. Дело начал его отец. Джеймс унаследовал все готовое. От себя он привнес одно нововведение. Бордель фей.

Грезы были непаханным полем. Особо хитрые грезящие сбегали в коконы любовников по ночам. Самые извращенные устраивали во снах настоящие оргии. Светлые умы и надежды страны на блистательное будущее, золотая молодежь. Днем они обсуждали внешнюю политику и экономику, а ночью стонали под ударами плети и сплетались в бесформенную массу голых тел. Во времена обучения в гимназии Джеймс часто участвовал в таких оргиях. После одной ему и пришла эта мысль.

Феи свободно меняли внешний вид и хорошо вживались в роли. Взамен тела на Сцене молодые обитатели грез соглашались развлекать клиентов. Пол, возраст, голос, цвет волос и одежда. Все по вкусу извращенных умов. За скромную ежемесячную плату покупатели получали во владение одну фею для удовлетворения мирских желаний. Все выигрывали от сделки.

Ночные бабочки Джеймса собирали секреты клиентов. Невзначай брошенная фраза, легкий намек, мольба и пустые обещания. Сколь грязными не были их отношения, люди рано или поздно влюблялись в фей. Так проскисиолог и собирал союзников. Медленно и методично.

Ради того, чтобы потерять все в один день...

– Жаль, что все это наглая ложь. Все – от начала и до конца – вранье.

Он подозревал это с мига, когда увидел Почтенную рядом с этим парнем.

На лице мистера Нургова промелькнула растерянность, Амелия не показала ни капли волнения.

Отношения феи и обреченного вызывали вопросы. Легкая нервозность последнего объяснялась незавидным положением и чуждым окружением. Другое место, другие люди. Вокруг одни враги.

После дневного доклада одного из разведчиков стало ясно: все было фарсом. Разыгранной сценой, ловушкой для Джеймса.

Обреченный, вероятно, призвал в грезы одного из богов. По глупости или по иной причине. Не важно. Нургов не знал о вестниках ничего. Неудивительно, что Фрея заставляла парня молчать. Он бы легко выдал себя.

Джеймс не сильно расстроился. Кроме обреченного, была еще Почтенная. Древняя фея точно знала имена посланников богов. Поэтому проскисиолог отправил под окна гостиницы двух фей с бомбами. Они легко проникнут внутрь. Мужчина снабдил их формулой для поднятия окна. Осталось правильно разыграть карты.

– Как создать «мертвую руку»? – задал он волнующий его вопрос.

– На Сцене? Никак. В Закулисье? Нужна связь с жертвой или жертвами.

– Почему нельзя на Сцене? В этом нет смысла.

– Нужно тело. Быстрое и сильное. Без оболочки силы прилива вернут вестника в Закулисье.

Это... печально. Джеймс поставил все на «мертвую руку» и ради чего? Чтобы узнать о ее невозможности?

Джеймс задумался.

Какой еще был выход? Создать проклятое оружие и угрожать им? Может сработать. Да. Он так и поступит.

Сцена находилась в одном обреченном от краха. Так считали многие практики и проскисиолог до недавнего времени.

Мужчина прочел немало трудов о посланниках богов.

Вестники обладали разумом. Иным. Не похожим на человеческий. Долгие годы ответ лежал на поверхности. Посланники богов оставляли на пользователях «запах», вынуждали их связывать вестников посильнее и так до первого провала. Что если на секунду предположить наихудший исход?

Мастерская Гнили властвовала над судьбой и отдельными событиями. Прошлое, будущее и настоящее. Нет значения. Вестники легко ломали жизни целых семей даже без их ведома. Кто-то никогда не рождался. Кто-то заболевал обычной простудой и никогда не излечивался.

Что если... Что если человечество уже проиграло? Давным-давно, в эпоху Раскола. Один безвестный обреченный пал жертвой посланника богов из мастерской Гнили, и это определило судьбу всего вида. «Безмозглый инструмент» уничтожил все исходы человечества, кроме одного. Неминуемого конца.

Значит ли это, что все бессмысленно? Каждое действие ведет к краху Сцены, а люди лишь безвольно наблюдают за этим представлением...

Любопытный мысленный опыт. Им Джеймс оправдывал использование вестников. Если все не имеет смысла, то какая разница, кто использует посланника богов последним?

– Дайте мне имя.

– Для каких целей? Все зависит от... – не успела договорить Почтенная.

По кокону разошлась рябь, стол пугливо задрожал, феи сбежали при первом признаке вторжения.

«Мы не договорили!» – незаметно для парня и Амелии Джеймс сдавил хрупкое кольцо на указательном пальце.

Сухая трава треснула и распалась. Связь разорвана, феи получили сообщение и не взорвутся из-за пробуждения обреченного.

– Козука! Феи укажут дорогу! Следуйте за ними! А теперь прочь! – на прощание прокричал он и проснулся.

Сквозь окно гостиной пробивались первые лучи солнца, стекло подрагивало от шума с улицы. Стук копыт, крики извозчиков и разговоры ранних пташек. Столица проснулась несколько часов назад.

Джеймс поморщился. В груди завязался клубок боли, словно пара холодных ладоней сдавили органы и кости в одну точку.

Проскисиолог поднялся, скидывая на пол плед, и побрел на кухню. Дыхание прерывалось истошным кашлем, мир в глазах заслоняла мутная пелена.

Он повис на ручке прибитых к стенке ящиков и распахнул скрипучие дверцы. Вывалил перед собой склянки, свертки трав и грохнул стаканом. Стекло опасно задрожало, но не треснуло.

Память подсказала правильную бутылку. Не смотря на этикетку, Джеймс вытащил пробку и налил оранжевой жидкости.

Крепкое спиртное. Такое бродяги пили на спор в одной из местных таверн. Проверяли себя на устойчивость. Кого-то отрубало после пары глотков, кто-то держался на ногах даже спустя пол бутылки. Правда, терял возможность связно говорить.

Проскисиолог был из стойких. В юные годы перепробовал весь ассортимент таверн южного района. Одногруппники звали его Пьяным королем.

Джеймс сделал глоток, распробовал пойло на языке. Вроде оно. Пелена спала с глаз. Отлично.

Он пошатнулся, схватил стакан с другой бутылкой и вернулся в гостинную.

На столике у камина лежал мешок. Края закрытых конвертов выползали на темное дерево.

Проскисиолог поставил «утреннюю дозу» и пододвинул стул.

Письма удручали. Все – от написания до чтения – вгоняло Джеймса в печаль.

Рука порылась в конвертах и достала самый важный. На нем виднелось имя «Роза Вельвова». Его жена и любовь всей жизни. Она приняла его, когда проскисиолог решил остепениться. Поддерживала все начинания и подарила двух чудесных детей: Джеймса младшего и Калана. Первому на днях стукнуло пять лет, второму не было и года.

Полгода назад Джеймс выгнал семью из дома, оплатил поездку в ближайшую баронию и пристроил в прекрасном поместье. Он купил его пару лет назад для отдыха от быстрой жизни в столице.

Раньше они с Розой списывались два раза в неделю. Затем один раз в неделю, через месяц раз в две недели. И теперь раз в месяц.

Проскисиолог вскрыл конверт ножом, вытащил письмо и замер на первой строке. Взгляд отказался опускаться на чернильные буквы. Сердце сдавило в груди. Он отложил письмо. Прочитает позже. Главное не сейчас.

Джеймс читал остальные письма в тишине. В левой руке вращал стакан с недопитым напитком. В груди вновь завязался клубок. На этот раз намного туже.

Он бросил взгляд на бутылку, которую взял с кухни вместе со стаканом.

«Кадаицин. Обезболивающие», – гласила надпись.

Им поили солдат, потерявших конечности на Южно-Острокийской войне. Сильное средство. Пары капель хватало, чтобы подавить боль от вздутой от огня кожи.