Текст книги "Отражения (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 86 страниц)

– Растерялся, говоришь? – голос Рогара холодеет. – Растерялся? А что мне оставалось делать, если ты... Полез прямо в...

– Хочешь, скажу, как ты должен был поступить? – хитро щурюсь. Мастер предчувствует очередную проделку с моей стороны, но всё же требует:

– Скажи!

– Ты должен был взять меня за ухо и отвести домой. А мог бы прямо во Дворе и выпороть. На глазах у всех. И предоставить Ножам возможность решать проблемы без моего непосредственного участия. Такое тебе в голову не приходило?

Смотрю в глаза Мастера, настойчиво и внимательно. Достаточно внимательно, чтобы заметить тень ответа. И знаете, какого? «Не приходило»! Да что же такое творится в подлунном мире?!

Горестно вздыхаю и опускаю взгляд. Делаю паузу (для усиления эффекта и собственной концентрации), потом говорю, тихо, но внятно:

– Похоже, по степени разумности мы с тобой – близнецы-братья. Во всяком случае, ты ведёшь себя уже откровенно непристойно, и вынуждаешь сделать тебе выговор. Строгий. Если я ношу ошейник, со мной надо обращаться соответственно! А ты... Скажи на милость, почему не всыпал мне «горячих» ещё до того, как я пустился в очередную опасную глупость?

– В самом деле, дурак... Полный.

Поднимаю глаза. Мастер... улыбается. Грустно, но очень светло.

– Я и не спорю, что дурак... Всегда всех предупреждаю. Только никто сразу верить не хочет, а потом... Становится поздно.

– И откуда ты такой взялся? – слышу первый настоящий вопрос с начала беседы.

– Оттуда, где таких больше нет.

– Уж это точно... И не было, наверное? – подкалывает Рогар.

– За это не поручусь, – не скрываю сомнений. – Жду твоего решения!

– Насчёт чего? – недоумённый взгляд. Ну вот, опять я затуманил человеку мозги своими шутками... Сам, кстати, путаюсь, и весьма успешно.

– Справедливого возмездия за моё гнусное поведение.

– Возмездия? – серые глаза чуть расширяются.

– Извиняться не буду, и не надейся!

– Это почему же? – чуть разочарованное удивление.

– Потому, что моя сестра совершенно справедливо полагает: извиняться нужно только за то, что противоречит твоей природе. А поскольку всё содеянное самым непосредственным образом проистекает из моей глупости... Извиняться не за что.

– Занятное рассуждение. Мудрое, – оценил Рогар. – Значит, просить прощения не хочешь?

– Но и от наказания бегать не буду, – торжественно подтверждаю собственную позицию.

– И как же мне тебя наказать? – размышление вслух. Если в нём и есть доля лукавства, то слишком крохотная, чтобы быть заметной.

– Как пожелаешь.

– Примешь любое наказание?

– Любое, – киваю. Смиренно, как только могу.

– Любое-любое? – настаивает Мастер.

– Я же сказал: какое пожелаешь, – дотошность Рогара начинает меня пугать.

– Хорошо... – удовлетворённый блеск в глазах. – Тогда, в качестве наказания ты ответишь на мой вопрос. И ответишь правду!

Вот до чего способно довести неконтролируемое любопытство. До детских ошибок. Правду хочешь услышать? Что ж... Сейчас услышишь.

– Спрашивай.

Мастер выдерживает паузу (наверное, чтобы заставить меня поволноваться сверх меры), а потом я слышу то, от чего впору заплакать:

– Кто ты?

Тоже мне, вопрос. Сожалеюще вздыхаю и одариваю своего собеседника взглядом, исполненным сочувствия. Примерно так смотрят на неразумных маленьких детей.

– И ты хочешь услышать... – даю Рогару последний шанс исправиться.

– Правду! Кто ты?

– Сын своей матери.

Признаюсь честно: я не ожидал, что Мастера настигнет оцепенение в столь грандиозных масштабах. Если бы предполагал, принял бы меры и не допустил такого издевательства над старым человеком.

Серые глаза округлились и застыли. Губы приоткрылись, но так и не исторгли ни единого звука, зато левая щека Рогара начала нервно подрагивать. Всё вместе выглядело настолько забавно, что я не смог удержаться и... расхохотался. Рухнул спиной назад и с минуту катался по полу, похрюкивая от неожиданного подаренного мне веселья. По-моему, даже слёзы от смеха брызнули..

А когда снова занял сидячее положение, увидел в глазах Мастера досаду.

– Ох, дяденька... – выдавливаю последнюю смешинку, успокаиваясь. – Сразу видно, что ты – не маг...

– Это-то здесь причём? – растерянно спрашивает Рогар.

– Да при всём... Если бы хоть раз в жизни попробовал сплести матру Вопрошения [109], знал бы, КАК спрашивать.

– И как же?

– Коротко, и по существу! Раса, полное имя, род.

– И ты бы ответил?

– А куда бы я делся?

– Верится с трудом, – качает головой Мастер.

– Ну и не верь! – обижаюсь. – Спросил бы правильно, и узнал то, что нужно. А так только зря шанс израсходовал.

– Думается, не зря, – ответный взгляд постепенно наполняется смехом.

– М-да? Рад за тебя, если так. Но впредь... Обращайся с вопросами бережнее, ладно? И они тебе за то благодарны будут.

– Да, не зря, – уверенный кивок. – Я ожидал, что ты уйдёшь от ответа, но... не таким образом. Не так просто... Ошибся, признаю. Но эта ошибка важнее и дороже правды, которую я мог бы услышать.

– Неужели? И чем же?

– Мне, в сущности, нет никакого дела до того, кем ты родился и где рос. Имя, раса и всё прочее – это всего лишь внешние признаки, определяющие начальное местоположение в круге мироздания. А вот то, что внутри... Оно гораздо интереснее и гораздо ценнее. И я полагаю, что, наконец-то, отыскал клад, мне предназначенный...

– Клад? – ой, что-то мне перестаёт нравиться настроение Рогара. – Ты о чём, дяденька?

Мне отвечают вопросом:

– Знаешь, что означают руны, изображённые на бляхе?

– Хм... Вопрос не ко мне. Правда, учёный человек намедни сказал, что их можно прочитать как «собственность», «принадлежность» и... кажется, «неотъемлемая часть». И что с того?

– Он был прав, этот учёный человек. Если вникать в суть надписи, так она и читается, однако... Не всегда сочетание рун следует трактовать по общепринятым канонам. Понимаешь, о чём идёт речь? – испытующий взгляд.

– Кажется. Ты хочешь сказать, что эти закорючки, соединённые определённым образом, означают вовсе не какое-то слово, а некое понятие, никоим образом не связанное с... Своего рода шифр, да?

– Именно! Шифр, значение которого известно лишь тому, кому оно должно быть известно, – с чувством глубокого удовлетворения Мастер заканчивает моё маленькое путешествие в теорию мира тайных знаков.

– Ты совершенно заморочил мне голову, – потираю пальцами висок. – Шифры, знаки, тайны, шпионские игры... Я-то каким боком тут затесался?

– Ещё не понял?

– Честно говоря, и не пытался.

– И не спросишь? – лукавый прищур.

– А зачем? Нужно – сам расскажешь, не нужно... Буду спать спокойнее.

– Ты настолько не любопытен? – снова удивление, но теперь с оттенком уважительности.

– Любопытство не доводит до добра! – изрекаю с пафосом Королевского Советника.

– В каких-то вещах – да, – соглашается Мастер.

– Во всех! – остаюсь непреклонен, о чём и заявляю. – Будь я любопытным, мог бы узнать всё ещё в тот раз, когда встретился с Гедрином!

– Он бы не проговорился, – предположение, но не слишком-то уверенное.

– Ха! Даже не успел бы сообразить! Если бы я захотел. Но я не хочу. Не хочу заранее знать о бедах, которые всё равно окажутся рано или поздно у меня на пути.

– Не любишь трудности?

– А кто их любит? Только сумасшедшие герои, а я не из таких!

– Вижу, – ухмылка, прячущаяся в усах. – Но сейчас тебе придётся узнать то, от чего ты старательно убегал.

– А надо ли? – сомневаюсь. И – содрогаюсь.

– Не знаю, – легко признается Мастер. – Но чувствую: срок настал. Ты удивляешься, что во Дворе я не вёл себя «подобающим образом»: не отшлёпал тебя и не утащил за ухо прочь, как следовало бы?

– Удивляюсь.

– А между тем, всё объясняется очень просто: один Мастер не имеет права вмешиваться в действия другого. Ни при каких обстоятельствах. Даже если чужие поступки противоречат здравому смыслу и выглядят нелепыми и опасными, нельзя встревать со своими взглядами и советами. В крайнем случае разрешается предложить помощь.

– Это всё замечательно, что ты говоришь, но... Как сюда вписывается наша с тобой ситуация? – не хочу верить в услышанное. Не хочу. И не просите! Ну, пожалуйста, не надо...

– Всё ещё не понял? Или не желаешь понимать? Да, второе вернее, – щурится Рогар. – Я же сказал: Мастера не вмешиваются в дела друг друга.

– Со слухом у меня пока проблем нет, дяденька, а вот с соображением... Ты упорно именуешь меня Мастером. За какие заслуги? Лично я не вижу ничего такого, что бы могло...

– И не увидишь, – успокаивает меня Рогар. Точнее, пытается успокоить. – Звание Мастера приходит извне, хочешь ты того или нет. Просто в один прекрасный миг...

– Скорее – ужасный!

– Если так тебе больше нравится – ужасный, – согласный кивок. – Так вот, наступает миг, и глаза тех, кто на тебя смотрит, присваивают тебе этот титул.

– Но ведь, можно ошибиться... – протестую, заранее сознавая всю бесполезность этого занятия.

– В данном вопросе – нет! – отрезает Мастер. – Ты и сам мог заметить. Только не хотел. Ты же видел глаза этой девочки, Леф? Как она на тебя смотрела! За несколько минут ты сделал её мудрее на целую жизнь, подарив Цель, к которой она сама пришла бы ой как не скоро... Если бы вообще пришла. А Шэрол? Ты разбил его душу на кусочки и собрал новую мозаику, ни разу не перепутав узор. Мало доказательств? Я уж не говорю о том, сколько всего ты натворил в присутствии Эри... Она рассказывала. Рассказывала, заставляя меня испытывать самый настоящий стыд.

– Стыд? Из-за меня? – почему-то подобное предположение больным эхом отзывается где-то в груди.

– Из-за себя самого. Я был излишне самоуверен и превысил свои полномочия.

– Превысил? – озвученные откровения меня не вдохновляют. Ни капельки. Всю жизнь старался избегать ответственности и серьёзности по отношению к миру, а теперь... Теперь этот седобородый человек пытается...

– Да. И должен извиниться.

– За что?! – срываюсь на крик.

– За то, что надел на тебя ошейник.

– Да тут извиняться-то... – нет, дяденька, причина вовсе не в ошейнике. Или не только в нём.

– Хоть раз выслушай меня, не перебивая! – просит Мастер. На самом деле, просит. – Когда я увидел тебя в том трактире... Мне всего лишь показалось на миг... Подходящий материал, не более. И я решил рискнуть. Но чем дольше наблюдал за тобой, тем яснее понимал, что совершил ошибку. Я хотел сделать из тебя своего преемника, когда, в действительности, ты уже был в полушаге от того, чтобы стать Мастером. Стать по собственной воле. А я-то, дурень старый, видел себя в роли наставника!... Прости. Моя вина. Так что, верни мне ошейник и постарайся забыть все те глупости, что я натворил.

Он протянул руку, но я не торопился выполнять предписанные действия. Хотя бы потому, что никогда не делаю того, что велят, искажая приказы в меру собственного понимания их смысла.

– Значит, этот ошейник является, скажем, опознавательным знаком?

– Да, – спокойное и грустное подтверждение. Боги, какое грустное!

– И надпись на бляхе указывает, что носящий её человек проходит обучение, чтобы, в конце концов, занять место своего учителя?

– Именно.

– Ты хотел воспитать из меня Мастера на замену себе?

– Да. Вот уж дурость-то придумал...

– Действительно, дурость, – глубокомысленно морщу лоб.

– Могу извиниться ещё раз, – предлагает Рогар. – Ты вернёшь мне мою вещь?

– Куда-то торопишься? – хмурюсь.

– Я уже не мальчик, думаю, это заметно... – горькая усмешка заставляет седые усы вздрогнуть. – И слишком много времени потратил впустую, не находя себе ученика. У меня осталось всего десятка два лет, чтобы успеть создать нового Мастера, и начать придётся сегодня же. Пожалуй, стоит присмотреться к парням, которые учатся в Академии. Конечно, раньше они не казались подходящими, но выбор-то невелик...

– Да, выбор невелик. И ты снова ошибёшься, а этого допустить никак нельзя, – подытоживаю. – Придётся за тобой присмотреть.

– То есть? – взлетевшие вверх брови.

– Не верну я тебе твою штучку.

– Это как понимать? – кажется, я разозлил своего «хозяина».

– А так и понимай. Пока не найдёшь достойного кандидата, так и быть, побуду запасным вариантом. Заодно и помогу, чем смогу.

– Ты хоть понимаешь, какую чушь несёшь? – и вправду, разозлил.

– Ну, в целом и общем...

– Допустить, чтобы Мастер носил знак ученика, это... Это просто кощунство! Я не могу этого принять!

– А ты тут причём? – деланно изумляюсь. – Это моё личное решение. И вообще: можно сделать вид, что ничего не произошло. Никто ведь не знает, верно?

– Никто?! Сам Ректор присутствовал при...

– Ну, Ксо возражать не будет!

– Ксо? – переспрашивает Рогар. – Ты ТАК к нему обращаешься? Какие же вы с ним родственники?

– Достаточно близкие.

– А с виду не скажешь... Хотя... – он на несколько вдохов углубляется в мысленные сравнения. – Вы похожи, как братья. Если присмотреться и прислушаться.

– Ну уж, и похожи! – позволяю себе усомниться.

– Очень сильно. Не внешностью, разумеется, а чем-то внутри. Если бы я раньше это понял... А ну, отдай!

До сих пор не могу объяснить самому себе, как успел заметить молниеносный рывок Мастера. Но ведь заметил же! И успел, падая на спину, подтянуть согнутые колени к груди и ударить, отбрасывая своего неожиданного противника обратно на скамью, которую он намеревался покинуть.

Рогар оторопело плюхается на жёсткое сиденье, а я делаю кувырок назад, откатываясь подальше от загребущих рук, покусившихся на мои любимые «бусики».

Как вы думаете, что следует потом? А вот и не угадали. Мастер хохочет. Так заливисто, словно едва-едва разменял третий десяток лет. Хохочет, держась за живот, который близко познакомился с моими ногами.

Я к веселью не присоединяюсь – жду, когда Рогар успокоится и внятно объяснит своё поведение. Дожидаюсь с превеликим трудом: так и хочется хлестнуть его по щекам. Для скорейшего успокоения.

– Никогда бы не подумал... – всхлипывает Мастер. – Ну надо же...

– Опять чем-то недоволен?

– Ох... Доволен... Всем я доволен... Но чтобы так...

– А поточнее можно?

– Можно, – наконец, тон сменился на вполне деловой. – Только что ты успешно сдал последний экзамен. Каюсь: он был лишним, и я проводил его на свой страх и риск, но... Получил ещё одно подтверждение своей правоты, и теперь, на полном основании могу вручить...

Он снова протянул мне руку, но на сей раз не пустую: в раскрытой ладони мягко мерцает овальный медальон. Знаменитое «лунное серебро», не иначе.

– Что это? – а вот теперь разозлился я.

– Знак Мастера.

– Зачем?

– Он принадлежит тебе, возьми.

– Не возьму!

– Это ещё что за упрямство? – брови Рогара опасно сдвинулись. – Он твой по праву, и никому другому быть отдан не может!

– Так уж и не может!

– Не веришь? Зря. Возьми и не устраивай истерик!

Строгость действия не возымела? Сменим тактику и будем слёзно умолять:

– Пожалуйста... не надо.

– Что «не надо»?

– Не принуждай меня.

– Принуждать?! Ему оказана величайшая честь, а он!...

– И величайшее наказание. Я обещал принять любую кару, но эта... Слишком тяжела для меня.

– К чему ты клонишь?

– Никакой я не Мастер, дяденька... Пару раз блеснул прописными истинами, да сдуру вышел сухим из воды, но везение не сделает новобранца ветераном, тебе ли этого не знать! Я почти ничего не умею. Возможно, когда-нибудь и смогу приблизиться к той ступени, на которую ты норовишь меня поставить... Когда-нибудь. Но не теперь. Ты слишком многого обо мне не знаешь.

– Я знаю главное, – голос Рогара спокоен и мягок.

– Что же?

– Ты любишь жизнь.

– Разве?

– Любишь. Только не свою, а ту, что простирается вокруг тебя.

– «Лишь тот оценит жизни светлый дар...», да? – язвлю, потому что другого мне не остаётся.

Взгляд Мастера вспыхивает.

– Ты знаешь пророчество?

– Пророчество? Это просто стихи.

– Где ты его прочёл?

– В какой-то книге... Не помню, как она называлась. Это важно?

– Возможно. А возможно, и нет, – загадочная улыбка трогает губы моего «хозяина». – Ты знаешь Цель и знаешь, по какому Пути к ней двигаться. Большего не расскажет никто.

– Цель? Путь? О чём ты говоришь?

– То, что ты назвал стихами, на самом деле, больше, чем заклинание. Оно приходит и позволяет себя узнать только тому, кто способен стать Мастером. Заметь, я говорю: способен, но совсем не обязательно – должен. Пророчество лишь указывает возможность, а воплотится ли она в жизнь, зависит только от того, кто этой возможностью наделён.

– Слишком хитро. Хотя... Наверное, правильно. Но ты забыл, о чём предупреждает первая строчка: «Над собственной душой он ищет власти...» Так вот, дяденька, я ещё не обрёл власти над тем, что во мне. И пока не обрету, не имею права ни на один из титулов.

Рогар не стал возражать моему решению – просто посмотрел пристально и чуть печально, но его печаль была обращена не ко мне, а куда-то вдаль. Посмотрел и... сжал кулак. А когда пальцы снова раскрылись, в чаше ладони не было и намёка на какой-либо предмет.

– Считай, что уговорил, – вздохнул Мастер. – Я – другого мнения, но... Вмешиваться не могу. Поступай, как знаешь.

– Неприятность заключается в том, что я не знаю, как нужно поступать, – говорю, поднимаясь на ноги. – Даже представления не имею. Вот если бы дело касалось кого-то помимо меня...

В дверь осторожно постучали и осведомились:

– Можно войти?

– Извольте! – разрешил Рогар, и наша компания пополнилась высоченным рыжеволосым здоровяком, который, узрев меня в прежнем, хорошо изученном за лето виде, на целый вдох потерял дар речи. Зато потом наверстал упущенное, затараторив:

– Это ты? Здесь? Почему? И снова такой же, как... Когда успел? Больше не будешь наряжаться? А как тогда...

Я замотал головой:

– Не всё сразу! Разрешаю задать один вопрос, но только после того, как узнаю, зачем ты сам сюда пожаловал. Согласен?

– Да, но... – Борг, наконец-то, поймал на себе снисходительный взгляд Мастера и заметно смутился. – Я хотел переговорить с госпожой Эри.

– По поводу? – нахмурился Рогар, воспринимающий всё, что касается Матушки, близко к сердцу.

– Я хотел... отпросить брата... побыть немного вместе после Праздника.

– И чем же Вам могла помочь сия почтенная госпожа? – могу поклясться, мой «хозяин» недоволен. Чем иначе объяснить холодность каждого произнесённого им слова?

– Но ведь... – телохранитель принца озадаченно куснул губу.

– Юноша, имеющий честь приходиться Вам братом, обучается в Академии под моим началом, и сразу по окончании празднеств вернётся к занятиям. Вам следовало бы разговаривать о нём со мной, а не тревожить по пустякам занятую женщину.

– Мастер, я... – карий взгляд попытался найти поддержку в моём лице и выглядел настолько трогательно, что пришлось встрять в разговор:

– А и впрямь: почему бы не отпустить мальчика на пару дней? Или не заслужил?

Рогар укоризненно сузил глаза:

– Заслужил или нет, это решать только мне!

– Ну, не вредничай, дяденька! Дай малышам повеселиться! – заскулил я. – Они так мало радости в жизни видели...

– Мало? – правая бровь Мастера изогнулась столь убийственно изящной дугой, что мне сразу стало ясно: следующий удар достигнет цели. И, правда, достиг: – Они видели тебя, и этого достаточно!

– Я, конечно, приношу людям радость по мере возможности, и всё же... Что такого сделал Хоккур, если ты до сих пор на него злишься?

– Я? Злюсь? Да ни капли!

– Злишься!

– Нет!

– А я говорю: злишься!

– А я говорю... – Рогар вовремя сообразил, что наша перепалка не предназначена для неподготовленного зрителя, коим является Борг, и умерил эмоции: – Собственно говоря, уже не помню. Но помню, что наказан он был по заслугам!

– Но срок наказания истёк?

– Почему это?

– Сам же заявил, что после празднеств начнёшь его учить!

– Ну да, начну... Ладно, будем считать, что мальчишка искупил свою вину и в будущем не повторит прежних ошибок, – вынес приговор Мастер.

– Так что насчёт воссоединения семьи? – вкрадчиво мурлычу.

– Воссоединения? – устало переспрашивает Рогар, замороченный не меньше меня.

– Отпустишь Хоккура повидаться с братишкой?

– Отпущу уж... Что я, изверг?

Я хлопнул рыжего по спине:

– Будешь моим должником! Если бы не я, не видать вам совместного отдыха.

– За мной не забудется! – энергично подтвердил Борг. – О, кстати! Ты придёшь завтра во дворец?

– С какого перепуга?

– Дэриен объявит о своём исцелении. Придёшь?

– И как ты себе представляешь моё появление? – хмыкаю. – Думаю, уже успел заметить, что лэрра больше нет, а в моём обычном виде...

– Я что-нибудь придумаю! – обещает рыжий, но я качаю головой:

– Не надо. Всё равно не пойду.

– Почему? – растерянное удивление на широком лице.

– Нет настроения.

– Но ты должен там быть! – Борг начинает настаивать. Громогласно и не терпя возражений. – Ведь, если бы не ты, ничего и не...

– Не случилось. Я не жалею о том, что сделал, но... Мне не хочется смотреть принцу в глаза.

– Да что произошло?! – тревога в голосе телохранителя Его Высочества переливается через край. – Ты меня пугаешь!

– Ничего не произошло. Мои личные проблемы.

– Проблемы, из-за которых ты не хочешь увидеть результат своих трудов? Не хочешь отпраздновать победу? Что же это за проблемы?

– Победу? Больше похоже на поражение.

– А ну, говори, в чём дело! – рыжий встряхивает меня за плечи. – Я не отстану, пока не скажешь!

– Борг... Давай, не будем ворошить...

– Говори! Сейчас же!

Отвожу взгляд от карих углей, норовящих прожечь меня насквозь:

– Принц вылечился, но, возможно, он должен был остаться слепым.

– Что это значит?! – отчаянное недоумение.

– Тот, кто не замечает важных вещей, не заслуживает острого зрения.

– Вещей? Каких вещей?

– Заклинание придумал Мэвин – об этом уже было говорено. Но исполнили его другие руки. Руки оскорблённой женщины. Принц сам виноват в своей болезни.

– Да как это...

– Я не осуждаю его, Борг. Но если бы Дэриен был чуточку умнее... чуточку внимательнее... или чуточку расчётливее, всё могло бы сложиться совершенно иначе. Принц совершил ошибку, которая много говорит о его душевных качествах, и далеко не лучшим образом. И теперь я сомневаюсь, что он извлёк должный урок из того, что произошло.

– Да при чём здесь эта девушка? – взорвался рыжий. – Несколько ночей в одной постели – ещё не повод...

– Ты так считаешь? А мне кажется иначе.

– Какая чушь! – карий взгляд полыхнул яростью. – Обыкновенная девчонка... Да она была счастлива, понимаешь?! Она и мечтать не смела о внимании со стороны коронованной особы! Она должна была быть по гроб жизни благодарна принцу за то, что он...

– Наигрался и выбросил надоевшую куклу?

– Что б ты понимал!

– Я уверен только в одном: даже если какая-то вещь наскучит и станет ненужной, её не обязательно ломать – можно, например, отдать в хорошие руки. Тому, кто оценит её достоинства... Или просто убрать в уютный шкаф, потому что любая мелочь может рано или поздно оказаться необходимой.

– Ты обвиняешь принца?!

– В чём? В том, что он уподобился своим многочисленным знаменитым предкам в отношении к прислуге? В том, что Дэриен швыряет чужие жизни в грязь? В том, что... – я сознавал чрезмерность горечи в голосе, но не мог с собой совладать.

Пальцы Борга тисками сжали моё горло.

– Замолчи! Ты не смеешь так говорить о Его Высочестве!

– Милейший, остыньте! – Рогар, которому порядком надоело слушать наши словоизвержения (или, что больше похоже на правду, надоело наблюдать мои потуги на жёсткость в изложении позиции), подошёл и посмотрел в глаза рыжему. Посмотрел с такой лаской, что не прошло и вдоха, как моя шея освободилась от захвата. – Раз уж речь зашла о вещах... Этот молодой человек – не Ваша собственность, а моя. Посему Ваш жест я воспринимаю, как покушение на моё имущество. Прошу покинуть сей гостеприимный кров. Минута промедления, и я сделаю заявление Страже о Вашем проступке. Неприятности будут: это могу обещать твёрдо.

Борг скривился, словно от пощёчины, сверкнул глазами и вылетел из комнаты, хлопнув дверью, а Мастер сообщил мне, самым мерзким голосом:

– Честно говоря, давно мечтаю поступить с тобой подобным образом.

– Каким?

– Взять за горло!

– Почему же не берёшь?

– Потому, что знаю: ни к чему это не приведёт. Ни к хорошему, ни к плохому. А напрасно тратить силы – не в моих правилах!

– Что это творится в тихой гостинице? – озорной голос Матушки ворвался в открытую дверь, жалобно поскрипывающую на петлях после знакомства с могучей дланью королевского телохранителя. – Гром, грохот, разъярённые молодые люди... К себе ли домой я иду?

– К себе, к себе, Эри! – поспешил ответить Рогар, встречая свою возлюбленную коротким, но очень нежным поцелуем.

– А, так вы оба здесь! – сталь серых глаз мгновенно наполнилась теплом. – Тогда ничего удивительного: если два сорванца находят общий язык, остаётся только молиться о спасении мира!

Боги, до чего же она прекрасна, когда улыбается... Невольно любуюсь тем, как светится слегка усталое, но умиротворённое лицо женщины, некогда научившей меня признаваться в чужих ошибках.

Заметив моё восхищение, Матушка смеётся:

– Не смотри на меня, как на богиню! Я чувствую себя неловко.

– И совершенно беспричинно! Мало какая богиня сравнится с Вами красотой души, почтенная госпожа!

– Утихомирь своего подопечного, Рогар: он заставляет меня краснеть. Как молоденькую девушку, – шутливо просит Эри, но Мастер печально возражает:

– Подопечного? Если бы... К сожалению, я не могу ему приказывать. Разве что, попросить.

– Как это понимать? – женщина мигом серьезнеет. – Неужели ты... Этого не может быть! Ты всё-таки... нашёл?!

– Сначала я тоже так думал, – сокрушённо признал Рогар. – Но выяснилось, что действительность несколько отличается от моих представлений о ней.

– И в какую сторону? – в голосе Матушки звенит напряжение, готовое вспыхнуть восторгом или скорбью.

Пусть весь мир наперебой уверяет меня, что эти двое не любят друг друга, но достаточно услышать лишь несколько слов, слетевших с мягких губ, чтобы утверждать: Эри не мыслит себя без Рогара. Любая его неудача ранит её, и, наоборот: самая ничтожная победа расцветает счастьем в сердце этой женщины. Она едва ли не сильнее своего возлюбленного жаждет, чтобы тот осуществил свои планы. И будет скорбеть во сто крат горше, если оные планы разрушатся...

Что же ты скажешь ей, Мастер? Обрадуешь? Огорчишь?

– Видишь ли... – начинает Рогар, медленно и мучительно подбирая слова. – Оказалось, что я опоздал.

– Опоздал? – камушек падает в пропасть.

– Да, милая. Этот молодой человек стал Мастером без моего участия. Сам. Своими силами. И мне придётся начинать сначала.

Ладонь Эри сочувственно дотрагивается до загорелой щеки.

– Ничего... Ты сможешь. Ты успеешь.

В комнате, накрытой облаком скорби, стало трудно дышать. Но я не собирался оставлять двоих дорогих мне людей в безысходном унынии:

– Позвольте и мне высказать своё скромное мнение! Сам или не сам, стал или не стал – лично я не замечаю в себе перемен к лучшему. Уверяете меня в достижении какого-то Мастерства? Отлично! Спорить не буду. Но кое-кто неправильно расставил вешки во временном потоке: до нашей первой встречи я был просто запутавшимся в обидах и неудачах ребёнком, и уж никак не походил на заготовку для Мастера, кто бы что ни говорил! Если изменения и произошли, то они были вызваны и вашими стараниями. Поэтому предлагаю сделку: если в течение нескольких лет, которые остаются на поиски, ты не найдёшь себе достойного ученика, я, так уж и быть, попробую сыграть ту роль, которую ты мне определил. Но всё же, думаю, до такой крайности дело не дойдёт... Договорились?

– Вы только поглядите, на что готов этот парень, только бы не допустить женских слёз, – задумчиво подвёл итог моей речи Рогар, и я почувствовал, как уши начинают гореть. – Пожалуй, стоит запомнить, где находится твоё слабое место.

– Слабое? – улыбнулась Эри. – Ты не прав. Это очень сильное место. Но с таким видением мира трудно жить.

– Трудно? – огорчённо переспрашиваю, а Матушка кивает:

– Ты видишь лучшее, что есть в чужих душах, и для тебя оно важнее живущей там же черноты. А, тем не менее, тьма слишком часто подчиняет себе свет, если тот недостаточно силён. Наверное, тебе следует стать немного черствее сердцем... чтобы выжить.

– Черствее? Я пробовал. Это не очень-то приятно.

– Пока не привыкнешь, – подсказывает Рогар.

– Привыкнешь... Привычка – самая страшная вещь. Из неё рождаются всевозможные напасти... Пожалуй, я немного погожу привыкать, хорошо?

Глаза Эри смеются, когда она поворачивается к Мастеру и заявляет:

– Опоздал ты или нет, не так уж важно. Важно то, что вы встретились и изменили друг друга. А заодно и всех тех, кто оказался поблизости... Было явлено настоящее чудо, иначе не скажешь! Не знаю, каким до этой встречи был Джерон...

– И хорошо, что не знаете! – вздрагиваю от удара хлыста воспоминаний.

– Может быть, – соглашается Матушка. – Но вот ты, мой дорогой, определённо, изменился!

– И как, позволь спросить?

– Ты, наконец-то, увидел себя со стороны! И за это я должна кое-кого поблагодарить, – крылья сухих губ на миг приникают к моей щеке. – Спасибо!

– Да я, собственно... – краснею окончательно и бесповоротно, чем вызываю умильные улыбки на лицах присутствующих. Впрочем, общая благость длится недолго:

– Тот молодой человек... Борг. Он едва не сбил меня с ног, пролетая мимо. Что его так расстроило? – спросила Эри.

– Разговор по душам, – отвечает за меня Мастер.

– Чем же такой разговор может расстроить?

– Смотря, кто с кем разговаривает... И – как. А, в самом деле, почему ты не хочешь пойти во дворец? Я мог бы тебя провести.

– Я же всё подробно объяснил!

– Объяснил. Но причина, прямо скажем, не столь уж веская, – замечает Рогар.

– Для меня – достаточно!

– Ты не хочешь видеть принца потому, что боишься пожалеть о своём поступке? – догадка Мастера острым лезвием проходится по моей груди.

– Да, боюсь! Это запрещено?

– Нет, конечно... Но, может быть, нужно побороть сей страх? – разумное предположение, с которым я не хочу соглашаться. Из чистого упрямства:

– Может быть. Только я не буду сейчас тратить силы на борьбу с тем, что однажды сдастся само.

Рогар обнял Эри за плечи, притянул к себе и громким шёпотом возвестил:

– По-моему, он нас всех дурачил с самого начала.

– Никого я не дурачил! – кажется, ещё немного, и зарыдаю. Как Ригон. От ярости. И ухудшению моего душевного состояния весьма способствует довольный и дружный хор:

– Так мы тебе и поверили!...