Текст книги "Отражения (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 86 страниц)

– Пожалуй, не буду... Хотя стоило бы!

– Конечно, стоило! Я бы обязательно рассердился! – подмигиваю.

– Это точно! – Борг окончательно пришёл в себя. – Надо бы отметить встречу...

– А что принц? Спит?

– Лёг недавно. Вроде уснул...

– Будить не надо. У меня есть несколько вопросов к тебе, а ему лучше пока оставаться в неведении относительно моего появления. Согласен?

– Он нам не простит, – заметил рыжий.

– Разумеется, не простит! Но с этим я разберусь... Мы можем поговорить здесь или нужно искать местечко поуютнее?

– Мне не хотелось бы его оставлять одного.

– И не оставляй! Хорошо, останемся в этой комнате... Времени маловато, так что буду предельно краток: как дела с расследованием?

– Никак.

– Совсем?

– Ни единого предположения, – вздохнул Борг.

– Плохо... Впрочем, можете больше не беспокоиться на сей счёт.

– Есть идеи? – рыжий оживился.

– Я знаю виновника. Осталось определить тяжесть вины и подобающее наказание.

– Кто он? – гневно раздутые ноздри.

– Потом скажу. Не к спеху... Он пока ничем не угрожает принцу. Думаю, Дэриену пора расставаться со своей «слепотой». Чтобы не потерять право на наследование.

– Разрешаешь? – лукавая ухмылка.

– Не возражаю, – отвечаю в том же духе.

– Второй вопрос. Какую информацию ты можешь сообщить мне о Шэроле Галеари?

– Его скоро казнят.

– И всё?

– Этого мало? – искреннее удивление.

– Мне – да. Что он за человек? С кем имеет отношения? Какой пользуется славой?

– Зачем спрашиваешь?

– Нужно. Мне. Личный интерес.

– Ну, если личный... – он на несколько вдохов задумался. – Тихий. Не обделён умом. Из хорошей семьи. Не воин. Потенциально способен быть преданным сюзерену. В любой ситуации. Склонен порой тщательно обдумывать свои поступки, из-за чего многие считают его тугодумом. Друзей почти нет. Увлечение: сестра придворного мага.

– А она?

– И на неё характеристику хочешь? Не пропускает ни одного мужика. Себялюбивая стерва. Пакостница и дрянь.

– Она любит Шэрола?

– Никого она не любит! – покачал головой Борг.

– Вот как? Забавно... Спасибо за информацию. Пойду, пожалуй...

– А по бокалу вина? – набычился рыжий.

– Мне сейчас нельзя... Болею. А вот когда ты станешь посвободнее... С радостью. Только свистни!

– Не забудь!

– Как можно?...

Я заснул под неясные завывания и бренчание лютни за стеной: эльф развлекал юную принцессу своими песнями. Надеюсь, оба получили удовольствие. Лично мне нужно было выспаться, чем я и занялся. Полностью отдаваясь избранному делу.

Утром, сбежав из дворца при первой же возможности, я отправил эльфа домой, а сам решил прогуляться по морозцу. Ни о чём не думая. Разглядывая дома и прохожих. В конце концов, можно мне хотя бы изредка давать отдых своему разуму? Дабы не рассыпался от перенапряжения.

На одном из перекрёстков, когда очередная волна люда, спешащего по делам, схлынула, я заметил знакомое лицо. На противоположной стороне улицы стоял Кьез, о чём-то напряжённо и недовольно беседовавший с неприметным человеком в буром плаще. Почувствовав мой взгляд, Магайон повернул голову. Увидел меня. Узнал. Я радостно помахал рукой. По лицу молодого человека пронеслась непонятная тень: он коротко распрощался со своим собеседником и двинулся в мою сторону. А незнакомец быстро слился с толпой и исчез за спинами. Что-то в его движениях показалось мне недавно виденным... Может быть, сухая эффективность? Или поспешность? Где и когда я мог наблюдать нечто похожее?...

– Как здоровье? – широко улыбнулся Кьез, добираясь, наконец, до меня.

– Твоими молитвами!

– Гуляешь?

– Да, решил подышать немного... Скоро ведь праздник? Наверное, не протолкнуться будет на улицах...

– Это точно! – подтвердил молодой человек. – Давай, отойдём в сторонку, а то нас затопчут и не заметят!

Мы облюбовали нишу в стене одного из домов, надёжно защищённую от потока людей массивными выступами каменной кладки. Кьез почему-то несколько раз оглянулся по сторонам, словно хотел убедиться, что за ним никто не подсматривает, потом вынул из-под плаща кинжал.

– Смотри, что мне привёз отец! – странно, но в его голосе мне не удалось расслышать гордости или радости. Одно только напряжение.

– Хороший клинок! – похвалил я. – Гномья работа?

– А то чья? Клеймо не узнаёшь?

Я пригляделся. Фрэлл! Точно такое же украшает лезвия моих кайр...

– Говорят, один из лучших мастеров, – продолжал Кьез.

– Могу подтвердить, – киваю.

– Надёжный... Острый... Режет всё, что пожелаешь... – я не успел охнуть, как кончик кинжала упёрся мне в живот.

– Что ты делаешь?

– Сколько тебе заплатил мой отец?

– За что?

– За услуги!

– Какие?

– Тебе виднее! – в тёмно-серых глазах сверкнуло безумие. И тут я испугался, потому что противник, потерявший способность здраво оценивать события, очень опасен. В первую очередь, тем, что не считается с риском.

– Кьез... Я не понимаю...

– Это он тебе клинки купил, да? Какому-то бездельнику – такое сокровище, а родному сыну – жалкий кинжальчик?!

– Он вовсе не покупал...

– Ну не сам же ты их приобрёл? На ТАКОЕ денег не у всякого герцога найдётся!

– Кьез... пожалуйста, успокойся... Ты что-то напутал...

– Я всё знаю! Отец послал тебя, чтобы выяснить мою причастность к нападению, да?

– Какая чушь! Меня вообще не волнует...

– Не верю ни единому слову! Сколько он тебе заплатил?

– Хочешь перекупить? – не удержавшись, вступаю в Игру.

– А ты согласишься?

– Смотря, сколько отсыплешь!

Он удовлетворённо улыбнулся:

– Вот ты себя и выдал... Нет, мне перебежчики не нужны. Сейчас сдохнешь, и ничего не успеешь рассказать своему хозяину!

– О чём?

– О том, как я желал, чтобы папуля вернулся домой! Только в виде трупа.

Ай-вэй, ну и дела... Значит, заказчиком нападения был Кьез? Как печально... Так вот, почему Ксаррон скривился, когда я назвал своего нового знакомого «симпатичным»... Знал, зараза, и ни словом не намекнул... Ничего, вот получит бездыханное тело родственника и будет знать, как опасно скрывать от меня информацию... Правда, сие знание мне уже помочь не сможет. Начинаю дрожать... Неужели, от страха? Нет, как ни странно, я не боюсь. От холода? Тоже рано... Чем же вызвана эта липкая дрожь?

Чем-чем... И я ещё спрашиваю? Где-то в глубине тела свихнувшегося от злобы вельможи прячется штучка, имеющая непосредственное отношение к волшбе. Крохотная. Почти незаметная. Неровно пульсирующая. Угрожающая? Понятия не имею. Впрочем, мне и не должно быть никакого дела до намерений клочка чар, а это значит...

Жаль, что нет времени на познавательную беседу с Мантией. Попробовать дотянуться самому? Но как? Двигаться – нежелательно, потому что кинжал, неуютно подрагивающий под рёбрами, может в любой момент проткнуть... Кинжал! Я чувствую его холод, и этого достаточно, чтобы...

Позволить Пустоте ворваться в сталь.

Проскользнуть по венам лезвия.

Сотнями голодных пастей впиться в пальцы, мёртво сжимающие рукоять.

Двинуться дальше – туда, где заходится в агонии неминуемой гибели волшба...

Это совсем не сложно. Я даже могу поддерживать беседу в прежнем тоне:

– Зачем ты хотел смерти отца? Ведь ему наследовал бы старший брат, а не ты...

– Льюс единственный знал, куда уехал отец, и подозрение пало бы на него!

– А ты... Откуда ты узнал?

– Есть добрые люди среди магов, которые...

Он не успел договорить. Вздрогнул. Открыл рот. И рухнул, харкая кровью. На меня. То есть, на меня полетела и кровь, и сам Кьез. Всей тяжестью придавливая к стене. Кинжал скользнул по планкам корсета и каким-то чудом запутался в складках маади, даже не задев кожу. Я оттолкнул от себя тело, по которому проходили волны судорог, но это усилие почему-то оказалось чрезмерным: к горлу подступила тошнота, а ноги начали безвольно подгибаться – пришлось сползти на землю, скользя спиной по каменной кладке. На землю, которая вдруг встала на дыбы и задёргалась в сумасшедшей пляске. Глаза зажмурились раньше, чем разум подтвердил: это наилучший способ борьбы с приступом головокружения...

Представляю, как всё происходящее выглядит со стороны: двое мужчин, застывших в нелепых позах. Пятна крови и какие-то ошмётки, подозрительно напоминающие лёгкое – на одежде и покрытых инеем камнях мостовой. И расползающаяся во все стороны немота потрясённых зрителей. Что же никто не спешит прийти на помощь? Или я тоже похож на мертвеца?...

Душа Кьеза вскрикнула в последний раз – отчаянно и обиженно – и растворилась в клочьях снежных облаков.

Плохо мне, ой, как плохо... Нет, не физически, хотя... Чего греха таить? Проталкивание Пустоты через живую плоть оказалось слишком неприятным делом. Гадливым. Мерзким. Почти непристойным. Впрочем, гадливость – не боль. Если понадобится, Пустота пройдёт этот город вдоль и поперёк, но... Но что делать, когда всё внутри тебя кажется грязным, словно наглотался болотной тины? Какая пакость...

Кровь отчётливо пахнет мёртвой магией. И заклинание не пришло извне – я бы заметил... Очень похоже на взрыв «звёздной пыли», а эти чары достаточно легко получить, видоизменив... Фрэлл!

Когда я дотронулся до царапины на его щеке – тогда, в утро несостоявшейся дуэли – моё прикосновение заставило «осколок», попавший в рану, углубиться в тело. Бежать, чтобы не быть уничтоженной – так поступает любая магия при столкновении с «проплешиной»... Я убил Кьеза в тот самый момент. Не несколько мгновений назад, а именно тогда... В то утро, когда легкомысленно решил, что нашёл друга. И тут же приговорил этого самого друга к смерти. Чудовище...

Я сидел на корточках, опираясь спиной на стену и прикрыв глаза, но вовсе не «уходил в себя», поэтому вовремя заметил тянущиеся к рукоятям кайр, выглядывающим из складок накидки, дрожащие пальчики...

Достаточно было одного быстрого движения, и Курт замер на месте, затравленно глядя в сторону и не смея пошевелиться, чтобы моя рука на его горле не усилила захват.

– Пришёл поживиться?

– Г-господин... я...

– Нет, чтобы позвать на помощь... Решил обокрасть умирающего? – я разогнул колени, поднимаясь.

– Я не...

– Только не говори, что хотел нащупать пульс! Сам сообразил за мной шпионить или кто подучил?

– Господин...

– Клинки мои заинтересовали? Внезапно? Раньше ты на них и внимания не обращал... Сведущие люди вразумили?

Парень чуть не плакал, а я был зол, как тысяча... Нет, как тысяча и один фрэлл!

– И кому ты их надеялся продать? А? Отвечай!

– Я... никому... мне...

– Кто заказчик?

– Мне не заказывали... Госпожа Юджа... ей так понравилось Ваше оружие... я и...

– Поспешил услужить при первой же подвернувшейся возможности? А ты не подумал, что моя жизнь нравится ей куда больше, чем мёртвая сталь? Не подумал?!

– Я...

– Вот что, парень... Помнится, я обещал отрезать тебе пальцы, если ты хоть что-нибудь вынесешь из дома Агрио... Было дело?

Он судорожно сглотнул.

– За то, что ты пытался обворовать меня, тебя также ждёт наказание...

– Вы тяжело ранены, сударь?

В спокойном голосе слышалось почти искреннее участие. Я повернулся и оказался лицом к лицу с молодым человеком примерно моего возраста. Светловолосым. Серьёзным. Выражение лица – слегка задумчивое и, в то же время, очень решительное. Глаза серые. Черты кажутся немного знакомыми... Знакомыми... Перевожу взгляд на лежащее рядом тело Кьеза. Так и есть!

– Вы – Льюс? – отвечаю вопросом на вопрос и тут же, понимая, что поступил не слишком вежливо, начинаю оправдываться: – Простите за резкость, я... Кьез упоминал, что у него есть старший брат... Вы достаточно похожи, чтобы я решил...

– Не извиняйтесь, – кивнул он. – Лучше скажите, как Вам помочь?

– Помочь?

– Эта кровь...

– Вся принадлежит Вашему брату. Я не ранен, сударь.

– Благодарение богам! – неожиданно удовлетворённо воскликнул Льюс Магайон. – Я не смог бы оправдаться перед отцом, если бы представил два трупа... Прошу последовать за мной!

– Куда?

– В наш дом, сударь! Герцог хочет Вас видеть и... принести извинения.

– За что же?

– За то, что невольно подверг Вас опасности.

– Вы имеете в виду...

– Мы подозревали участие Кьеза в покушении, но не могли раньше времени поделиться своими выводами... – почти извиняясь, объяснил Льюс. – Мы не ожидали, что он нападёт на Вас.

– Ничего... Всё завершилось благополучно. Я с удовольствием принимаю приглашение, только...

– Какие-то трудности? – в серых глазах мелькнула озабоченность.

– У Вас, случаем, нет при себе хлыста?

– Да, конечно... Сейчас! – он затейливо щёлкнул пальцами, и бросил подбежавшему человеку в неприметной одежде без знаков принадлежности к какому-либо дому: – Позаботься о теле и... Принеси хлыст господину!

Слуга кивнул, на минуту растворяясь в толпе зевак, успевшей собраться вокруг нас, как вороны на падаль.

– А зачем Вам хлыст, если не секрет? – полюбопытствовал Льюс.

– Видите этого паренька? – я подтянул Курта поближе.

– Да. И что?

– Он нуждается в порке.

Молодой герцог озадаченно поднял бровь, но ничего не сказал.

Вернувшийся слуга торжественно вручил мне не хлыст, а целый арапник, который так и остался в сложенном состоянии: чтобы несколько раз протянуть Курта по спине и пониже спины, мне было бы достаточно и обыкновенной хворостины. Я же не ставил себе целью уродовать парня – всего лишь хотел закрепить в его памяти одну простую вещь: не стоит кусать руку, которая протягивает тебе пищу...

...Слуги дома Магайон суетились, закутывая в плащ уже начинающее коченеть тело младшего наследника, а я стоял, рассеянно глядя на происходящее, как на бег мурашей по осыпавшейся жёлтой хвое.

Судьба что-то хотела мне сказать. Что-то очень важное. Маски снова перевернулись, и я уже не знаю, кто рядом со мной друг, а кто враг. Кто прикроет спину, а кто вонзит в неё же голодную сталь меча... Ясно одно: мне так и не удалось научиться разбираться в людях. Да и не только в людях... Я обманулся трижды, и дважды оказался на волосок от смерти. Один убийца мёртв, другого ожидает смерть. Я могу спасти Шэрола, но теперь... Теперь не знаю, нужно ли его спасать. Сомневаюсь. И это меня бесит...

Хорошо хоть, третья ошибка оказалась со знаком «плюс». Впрочем... Что я знаю о Мэвине кроме того, что юноша раздавлен своим уродством? А что, если и он...

Захотелось завыть, вцепившись в волосы. Так бы и сделал, только волос в данный момент на голове не наблюдается.

– Прошу Вас, сударь! – дверца остановившейся передо мной кареты приглашающе распахнулась.

Дом на улице Проигранной Зари встретил хладное тело Кьеза чопорным безмолвием жены, волей случая избавившейся от опостылевшего мужа. Безмолвием, в котором явственно читалось осуждение. От разлитой в воздухе злорадной скорби захотелось крикнуть: «Да что же вы за люди, в самом деле?! Вы позволили парню запутаться в паутине ложных страстей и мнимых ценностей, и спокойно смотрели, как его душу пожирают демоны... Как вы могли? Почему не захотели ему помочь? Почему отошли в сторону? Вам не стыдно?...»

Им не было стыдно. Мёртвое тело получило свою долю уважения и почестей, водружённое на мраморное ложе в молельне, но искреннего участия в глазах плакальщиков, оставшихся с Кьезом, я не заметил. Пожалуй, даже в горьком сожалении отца было не больше чувства, чем в камне, испещрённом красноватыми прожилками, казавшимися мне в тот день похожими на кровь и только на кровь...

Слуги накрыли стол в большом зале, стены которого были наспех завешены чёрными полотнищами. Скинув с плеч маади и сдав оружие одному из камердинеров, я занял место напротив хозяина дома. Дядюшка Хак, отказавшийся на сей раз от маски купца-авантюриста, был мрачен и строг сообразно обстоятельствам. Льюс, сидевший справа от отца, выглядел безучастным, но его пальцы нервно поглаживали тусклую вышивку на скатерти. Спустя почти пять минут молчание стало настолько тягостным, что я собрался нарушить и его, и правила приличия, но мне не пришлось утруждаться: в зал, неспешным шагом человека, уверенного в своей значимости, вошёл невысокий чернявый мужчина, появление которого вырвало из уст герцога невольный возглас:

– И?

Новоприбывший вежливо, но несколько сухо поклонился и ответил на невнятный вопрос:

– Я закончил и готов посвятить Вас в результаты. Если пожелаете.

– Разумеется, почтенный Лаймар! Присаживайтесь и поведайте нам о том, что Вы узнали! – любезно предложил хозяин дома.

Остроносый маг (в том, что мужчина принадлежал к племени чародеев, я не сомневался: весь его личный Периметр был заполнен остаточными следами совсем недавно отпущенных заклинаний) сел в кресло и принялся поправлять полы длинного кафтана прежде, чем приступить к рассказу. Почему-то такое поведение резануло мне взгляд. В самом деле: жалкий чародей не испытывает ни малейшего пиетета в присутствии представителей одного из древнейших родов Западного Шема – не странно ли? Есть две подходящих версии, объясняющие столь беспечное поведение: либо род Магайон стремительно теряет влияние, либо маг чувствует своё преимущество. Здесь и сейчас. Любопытно.

– Ваш сын умер по вполне естественной причине, – приведя, наконец, в порядок одежду, вкрадчивым голосом поведал Лаймар. – По собственной неосторожности.

– В чём же она заключалась? – нахмурился герцог.

– В то памятное утро, когда он собирался драться на дуэли, на него было совершено покушение, не так ли? Убийца воспользовался заклинанием, которое сохраняет свою силу, даже будучи разделённым на фрагменты... Один из таких фрагментов и попал в тело Вашего сына, – глаза мага, скрытые насмешливо смеженными ресницами неприятно блеснули.

– Но Кьез, судя по всему, не чувствовал никаких... – начал было герцог.

Лаймар досадливо махнул рукой:

– Так бывает. Довольно часто. «Осколок» мог жить очень долго, не причиняя вреда Вашему сыну, но достаточно было одного толчка извне, чтобы орудие убийства выполнило свою задачу.

– И что же это был за толчок? – поинтересовался Льюс.

– Не могу сказать точно, – легко признался маг. – Возможно, Ваш сын попал в поле действия защитного амулета, и это спровоцировало... Да, скорее всего.

– Почтенный Лаймар прав? – герцог посмотрел на меня в упор. Очень серьёзно и чуть напряжённее, чем хотелось бы мне.

Я неопределённо качнул головой:

– Будем считать так. У меня, и в самом деле, есть нечто, помогающее справиться с магической угрозой. На всякий случай.

Маг повернулся ко мне:

– Можно ли узнать, какого рода это... нечто?

– Нельзя, – отвечаю очень спокойно и очень ласково. Так, чтобы снять все последующие вопросы. Лаймар понимает намёк и делает вид, что ничуть не расстроен отказом, хотя дёрнувшийся уголок рта заявляет об обратном.

Слуги разливают по чашкам из замутнённого стекла taaleh, причём редкого сорта, с медным оттенком. Но красота благородного напитка отходит на второй план, потому что... Маг берёт чашку в левую руку, а мизинцем правой быстро проводит по тонкому ободку. Движение, на которое не всякий обратит внимание. Я бы и сам не заметил, если бы... Если бы чернявый Лаймар не будил во мне смутное беспокойство.

– Почтенный, позвольте задать Вам вопрос!

– Разумеется, благородный лэрр! – язвишь, значит? Ну, ничего, мы ещё посмотрим, на чьей половине игральной доски больше фигур.

– Откуда Вы родом?

Он промедлил. Меньше вдоха, но промедлил с ответом.

– Хассия.

– Вот как... – странно. Эта провинция слишком далеко на Западе, чтобы... – А мне показалось, что Вы – уроженец Юга.

– Почему же? – он оставался расслабленным, но жилка на смуглом виске стала чуть заметнее, чем прежде. Чуть зеленее.

– Ваш жест... очень похож на тот, которым кочевники Южного Шема отгоняют демона К’хашша.

– Да? Не знал, – Лаймар удивился. Слишком естественно, на мой взгляд. – Вы, должно быть, часто там бываете, если столь хорошо знакомы с тамошними обычаями?

– Где?

– В Южном Шеме.

– Пожалуй. Я провёл много дней вдали от дома.

– Однако в Вашей речи не слышно влияния дальних земель, лэрр... – масляно улыбнулся маг. – Неужели странствия совсем не оставили отпечатка на Ваших привычках?

– Видите ли, почтенный, я разговариваю с каждым на том языке, который ему понятен. По-вашему, это неправильно?

– Это делает Вам честь, лэрр, – мёда в голосе Лаймара становится всё больше. Очень нехороший признак.

– Рад, что Вы так высоко оценили мои скромные старания, – улыбаюсь в ответ. Обнажая клыки.

На мгновение ноздри мага раздуваются, но эта смена настроения мимолётна и не привлекает особого внимания. А в следующее мгновение Лаймар резко встаёт и отвешивает поклон хозяину дома. Столь же презрительный, как и в первый раз.

– Простите, но вынужден откланяться... Дела, дела! Если Вам понадобится моё участие – всегда к Вашим услугам!

– Конечно, почтенный Лаймар, всенепременно! Вас сопроводят со всем возможным почтением! – герцог так оживлённо воспринял известие об уходе мага, что сразу становится ясно: не мне одному этот чернявый наглец встал поперёк горла.

Когда последние отголоски присутствия кудесника растаяли в воздухе зала, я спросил:

– Стоило ли пользоваться услугами того, кто не вызывает доверия?

Дядюшка Хак настороженно нахмурился, а Льюс вдруг улыбнулся, разом помолодев на пяток лет:

– Вы тоже заметили?

– Что именно?

– Некоторую... скользкость почтенного мага.

– Я бы назвал это склизкостью, если позволите.

– Да, так гораздо вернее! – подтвердил герцог. – Мне не нравится этот человек.

– Тогда зачем...

– Он лучший дознаватель Виллерима и правая рука придворного мага.

– То есть, с ним не стоит портить отношения? – уточняю. Из любви к порядку.

– Можно и так сказать, – кивнул дядюшка Хак. – Но Вы, похоже, заставили его понервничать...

– Почему Вы так считаете? – наблюдательность старого герцога не стала для меня ошеломляющим открытием, но всё же немного и неприятно удивила.

– Он даже не остался на обед, а всем известно, как сильно почтенный Лаймар любит дармовое угощение! – пояснил Льюс. – Ваше упоминание о демоне... Как его зовут?

– Его не зовут, – устало вздыхаю. – Он приходит сам. К тем, кто не замыкает кольцо вокруг стоячей воды. Демон К’хашш.

– И чем он опасен?

– Да ничем особенным... Детская страшилка, не более.

Я не стал объяснять, что именно поэтому все дети Южного Шема, как только становятся способны удержать в пальцах чашку, учатся отгонять упомянутого демона. А изжить детскую привычку – ой, как трудно...

– И они все... там, на Юге... так делают? – продолжал допытываться Льюс.

– Все. Без исключения.

– Интересно... Значит, Вы полагаете, что Лаймар родился в Южном Шеме?

– Вероятность велика. Либо его семья чтила традиции и на чужбине... Впрочем, оставим в покое происхождение сего, вне всякого сомнения, достойного человека, – позволяю себе улыбнуться. – С какой целью Вы пригласили в дом нас обоих в одно и то же время?

– В основном, чтобы удостовериться, что Вы не имеете отношения к гибели моего сына.

– Как раз имею! Если он умер только из-за того, что приблизился ко мне...

– В этом виноват он сам, верно?

– Вынужден согласиться... Итак, Вы удостоверились в моей невиновности?

– Вполне.

– И... Ваши дальнейшие действия?

– Пока что я приказал стрелкам ослабить тетиву, – без тени улыбки сообщил герцог. – Это Вас устраивает?

Усмехаюсь. Как всё просто... и как привычно. Люблю таких людей – рациональных и предсказуемых.

– На какое-то время... Вы подозревали меня? Почему?

– Вы поразительно вовремя оказались в том самом месте, где на меня напали разбойники. Вы вызвали Кьеза на дуэль...

– О, тут вынужден протестовать: Кьез вызвал меня. Я, знаете ли, не люблю зря проливать кровь.

– Это я видел, – подтверждающе кивнул дядюшка Хак.

– А насчёт разбойников... Я очень часто оказываюсь в нужное время в нужном месте. Врождённое умение. Хотя лично я полагаю это проклятием.

Несколько вдохов герцог внимательно смотрел на меня. Прямо в глаза. Потом довольно сощурился:

– Я Вам верю, лэрр. Собственно, я верил Вам и раньше... Всё-таки, Вы спасли и мою жизнь, и жизнь моего младшего сына, только он не воспользовался Вашим Даром.

– Почему он задумал убийство?

– Он хотел выйти из тени на свет, забыв о том, что солнечные лучи могут и обжечь, – сухо ответил дядюшка Хак, и я в первый раз заметил, насколько глубоко его ранило предательство сына.

– Он действовал не в одиночку. У Вас есть какие-нибудь предположения?

– Пока нет... Но обязательно будут. Я не отставлю смерть Кьеза не отомщённой! – на мгновение усталые глаза полыхнули огнём.

– Если в моих силах чем-то помочь...

– Не смею просить о большем, лэрр – наша семья и так в неоплатном долгу перед Вами... Если не сочтёте моё предложение непристойным... Я хотел бы пригласить Вас помянуть моего сына. Вместе с нами.

– Не откажусь. Он достоин поминовения...

Да, достоин. Вы считаете иначе? Ваше право. Спорить не буду. Не место и не время. Кьез уйдёт за Порог не один – ему составит компанию моя тоска. Проводит до места и махнёт рукой на прощание...

Думаете, тяжело хоронить только друзей? Нет. Гораздо труднее расставаться навеки с теми, кто мог бы стать вашим другом. Мог бы, но не стал... Почему-то всегда больнее провожать в последний путь несбывшиеся надежды. Больнее, чем умирать самому.

Я почти раздавлен грузом забот, который, что характерно, взвалил на себя сам. По собственной воле. И вовсе не потому, что не умею отказывать. Хотя... Наверное, не умею. Или, точнее, умею, но не хочу в этом признаваться, в первую очередь, самому себе.

Ну почему не оставить всё, как есть? Кто мешает? Кто цепляется кривыми коготками за полы плаща и противным голоском нудит откуда-то снизу: «Не отворачивайся от меня... Не забывай... Не ускоряй шаг – я бегу уже из последних сил...». Я знаю, кто. Многократно проклятая всеми и вся совесть. Именно она в самый неподходящий момент разворачивает перед усталыми глазами свитки с изображениями тех, кто пока ещё идёт параллельно моему Пути, а не остался на обочине...

Дэриен. Шэрол. Мэвин. Мэй. В таком порядке или в ином? Какая разница?! Я изучил их лица до самой мельчайшей из черт. Но лицо – это даже не зеркало, это всего лишь занавеска, которую ветер жизни иногда приподнимает, помогая увидеть, что скрывается в сумерках комнаты, которую лично я называю душой. Ветер... Где бы его взять, когда вокруг – полный штиль? Опять тратить собственное дыхание? Так недолго и растаять вместе с очередным сквозняком. Растаять в чужих сердцах...

А может быть, так и следует поступить? Или...

В какую сторону текут мои мысли? Что за бред?!

Всё, хватит! Мне нужна передышка! Я устал. И буду отдыхать. Кто бы что по этому поводу ни думал. Запрусь на все праздники в доме графинь... Ещё лучше – в доме у Ксаррона. Буду бить посуду, донимать глупыми приказами Киана, и уничтожать запасы вина моего гостеприимного кузена... Решено!

Я кивнул самому себе.

Жизнь – это бой. Без надежд и без правил.

Счастье – обман. Беззастенчиво глупый.

Вестник богов снова крылья расправил:

Рок наготове. А ты? Точишь зубы?

Приходится начинать. Я буду готов. Какой бы узор на Гобелене не выткала Слепая Пряха... Буду.

Но сегодня...

Сегодня власть надо мной будет принадлежать иной госпоже.

И я потянулся за бокалом, из которого мне кареглазо подмигнуло забвение...