Текст книги "Отражения (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 86 страниц)

– Совсем-совсем?

– К тому моменту, когда тебя осматривали, да. Доктор сказал, что чувствительность отсутствует, даже демонстрировал нам...

– Как?

– Несколько раз уколол... – Ке отчего-то застеснялась: судя по всему, места уколов были выбраны неслучайно.

– И что?

– Ты ничего не почувствовал.

– Ну вам-то всем откуда это было знать, если я был без сознания? – ехидно ухмыляюсь.

– Но доктор сказал...

– Мало ли что он сказал! Ты когда-нибудь была в обмороке?

– Несколько раз... – смущённо призналась эльфка.

– Что-нибудь помнишь из тех моментов?

– Нет, ничего...

– Так какого фрэлла вы слушали учёного чудака, протыкавшего бесчувственное тело?

– Но... Кровь же не текла! – выпаливает Ке, и только теперь становится ясна причина её настороженности.

– Кровь не текла... Вообще-то, если кровь не течёт, значит, перед вами – труп не первой свежести, – съязвил я.

– А ты и был похож на труп, – заявляет Мин. – Только дышащий.

Замолкаю, обдумывая услышанное.

Кровь, говорите, не текла? Разумеется! Она уходила из меня другими путями в неизвестных направлениях – можно было даже резать, и всё равно вы бы ни капельки не увидели... То, что я дышал и сердце билось – понятно: а как бы ещё кровь двигалась по телу? Кровь... Надеюсь, это странное действо посреди ничего не обидело сию алую жидкость? А то обвинит меня в очередном «разбрасывании»...

Но они так и не ответили:

– Так что с моей головой?

– С лицом, – мягко поправила Ке.

– С лицом!

– Может, потом поговорим? – предложила Мин. – Отдохнёшь, успокоишься...

– Наотдыхался! Сколько времени я «отсутствовал»?

– Около недели.

– Вполне достаточно! Так что случилось?

– Строго говоря... – эльфка мялась, и воительница закончила за неё:

– У тебя и лица-то не было.

– ЧТО?!

– Ну вот, просили же: потом, позже... – вздохнула Мин.

– Рассказывай!

– Когда мы тебя подняли, всё твоё лицо было покрыто какой-то гадостью, похожей на студень, только не прозрачный, а какой-то пятнистый. Отчистить не получилось – всё равно тонкий слой остался. А потом... Потом он как бы начал гноиться.

– Студень?

– Ну, не знаю... – сморщилась Мин. – И он, и лицо, наверное... В общем, гной тёк, не переставая – мы не успевали повязки менять... И доктор сказал, что ничего сделать не может: либо само прекратится, либо нет. Не прекращалось. Пока... Пока не стали видны язвы.

– Язвы? – я был близок к тому, чтобы опорожнить собственный желудок. Вот только вопрос: насколько этот самый желудок был наполнен? До начала разговора меня посещало чувство голода: в конце концов, неделю плотно не обедал...

– Вроде того... – воительница замолчала окончательно, и нить беседы взяла в свои тонкие руки эльфка:

– Они выглядели неприятно, но кое-как рубцевались, и, возможно, скоро повязки можно будет снимать...

– Зачем?

– Как это – зачем? – опешила Ке.

– Если всё так ужасно, как вы рассказали, есть ли мне смысл открывать лицо?

Я шутил, конечно. Горько и чёрно, но, поверьте, над бедами лучше шутить, чем рыдать. Конечно, даже от самой удачной шутки проблемы не исчезнут, но вам-то станет существенно легче, а это – целое дело! Учитесь шутить, господа! Это сложное и неблагодарное занятие, но однажды наступит момент, и вы поймёте, что та жизнь, в которой вы ни разу не улыбнулись, была скучнее и серее новой, пронизанной молниями улыбок. Пусть эти молнии не могут разогнать мрачную пелену грозовых туч действительности, но они так удачно оттеняют лиловый лик беспощадной стихии... Красоту можно найти в любом предмете и любом явлении, нужно только захотеть. И когда научишься восхищаться тем, что причиняет тебе боль, задумаешься: а боль ли это? Может быть, это не наказание, а награда? Сложно для понимания? Согласен. Скажу больше: у каждого из нас оригинальное восприятие происходящего, и навязывать кому-то свою точку зрения не стоит. Бесполезно. Напрасная трата времени и сил. Но бывает и так, что совершенно разные личности, в совершенно разных условиях приходят к одному и тому же решению. Оно не единственно верное, но если сие решение верно не для одного, а, как минимум, для двоих – случается маленькое чудо, меняющее мир. Не замечали? Ещё заметите!...

Как ни странно это прозвучит, но язвы на лице устраивают меня куда больше, чем клеймо. Думаю, понятно, почему. В худшем случае решат, что я болен какой-то ужасной болезнью, но недуг – не всегда повод к немедленному убийству. Да, так будет гораздо спокойнее жить. Особенно теперь, когда точно знаю, что Магрит не будет меня ругать!

Забавно: раньше я панически боялся самой крохотной царапины, и из-за этого тщательно взлелеянного страха подолгу раздумывал над тем, стоит или нет что-то делать. Мудрые люди говорят: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Возможно. Но на своём личном опыте я убедился кое в чём другом. Кто ничего не делает, тоже ошибается! Невозможно стоять на месте, нужно двигаться. Хотя бы в собственных мыслях, если ноги не желают слушаться. Я слишком долго находился в «застывшем» состоянии – жил, не понимая, зачем, и удивлялся: почему это жизнь так равнодушно ко мне относится, забывая о том, что сам смотрю на неё, как на неизбежное до поры до времени зло. Сначала меня раздражала моя «ненужность», потом – после выяснения отношений со старым котом – я жалел, что всё закончилось. Да-да, жалел! Только признался себе в этом много позже, копаясь на огороде Гизариуса. Честно говоря, в отдельные минуты был готов просить богов, чтобы время повернулось вспять – уж во второй раз я бы не сделал такой вопиюще грубой ошибки! Мной желают пользоваться? На здоровье! Я хотя бы буду знать, что от меня что-то зависит, что моё участие необходимо каким-нибудь делам и событиям. Это так приятно – ощущение сопричастности... Пусть по мелочи, вскользь, без надежды на достойную благодарность – неважно! Я просто хочу БЫТЬ. Видеть в обращённых ко мне глазах своё отражение. Нелепое? Глупое? Жалкое? Не беда! Зато – ЖИВОЕ...

Эльфка и воительница буравили меня взглядами.

– Я пошутил, девочки! Будем надеяться на лучшее!

– Твои шутки всегда такие странные... – недоверчиво кивнула Кайа. – Но, похоже, ты в добром здравии...

– И в трезвом уме! – подсказал я. – Кстати, как насчёт того, чтобы воздать должные почести пустому желудку и соскучившемуся по влаге горлу?

Мин хмыкнула.

– Пойду распоряжусь, что ли... – и выскользнула за дверь. Она была донельзя довольна: если уж мужчина заговорил о еде, он на верном пути к выздоровлению.

Эльфка задумчиво прошлась по комнате. Очень милой комнате, кстати: небольшая, зато с огромным окном, она до наступления темноты вряд ли нуждалась в искусственном освещении. Кровать, на которой я имел удовольствие располагаться, могла с лёгкостью подарить сон сразу двоим людям. У окна стояли массивный стол из тёмной лакированной древесины да два кресла в схожем стиле: ножки, увитые резьбой, изображающей цветы и травы, подлокотники с мягкими подушечками и спинка – с первого взгляда видно, что удобная. Вот встану и непременно опробую... В углу, справа от двери по стене шла изразцовая шкурка печи. Слева от двери – высокий, почти задевающий потолочные балки, шкаф. Наверняка, там я найду что-нибудь из одежды... Навощённый паркет прикрыт ковром скромной расцветки, но даже по виду – мягким и уютным. Замечательная комната! Здесь вполне можно жить...

Пальцы Кайи выбили дробь по столешнице, и эльфка снова повернулась ко мне:

– Зачем ты это сделал?

– Что? – невинно хлопаю ресницами.

– Не притворяйся, ты прекрасно понимаешь, о чём идёт речь! – к концу фразы тон голоса опасно повысился.

– Прости, милая, но на сей раз я в недоумении. Честное слово!

– Зачем ты пошёл к этой... этому чудовищу?

– Чудовищу? Это одно из самых прекрасных существ, которых я знаю, – качаю головой, словно учитель, делающий заслуженный, но неприятный выговор ученику.

– Для меня оно – чудовище! – горячо возражает эльфка, с которой мигом слетает маска властной уверенности, и я вижу перед собой просто испуганную женщину. Чего она боится? Ведь всё уже позади...

– Милая, не волнуйся... Подумай о ребёнке...

– Я не забываю о нём ни на минуту! – она почти кричит. – И ты делаешь всё, чтобы помешать мне успокоиться!

– Полно, Ке, не приписывай мне большего, чем я могу вынести...

– Не смей так больше делать!

– Как?

– Не смей безрассудно идти навстречу опасности!

Ну и заявление! Кем она себя понимает – наседкой, заботящейся о сохранности яиц? Никто и никогда не приказывал мне избегать рискованных ситуаций. Да и не исполнил бы я такой приказ... Из чистого упрямства. И вот теперь та, которая однажды уже признала мою власть над своей жизнью, пытается мной командовать? Самое смешное, что эльфка имеет на это право: сделав её частью своей судьбы, я, в свою очередь, занял определённое место в судьбе беременной женщины. Может быть, незначительное. Может быть, одно из главных. В любом случае, она знает, о чём просит, и знает, почему. Я тоже... Догадываюсь. И раздражение протягивает руку гордости. Всё же, как приятно, когда тебя опекают!...

– Я не иду.

– Ты мог погибнуть! Ты почти умер...

– Почти, но не совсем, Ке. Я жив. Я здесь, с тобой. Чем ещё ты недовольна?

Она отворачивается, но я успеваю заметить подозрительный блеск в бирюзовых глазах.

– Ничем... – её голос садится до шёпота.

Ох... Пора принимать меры, иначе эльфка совсем расстроится, а это может плохо отразится на малыше, который готовится к появлению на свет. Я сполз с кровати (хорошо хоть, мои заботливые девочки оставили на мне штаны) и подошёл к Кайе, по ходу дела велев Мантии соорудить Вуаль.

– Не плачь, милая... Не надо. Всё хорошо. И всё будет хорошо. Я обещаю...

Эльфка повернулась ко мне. Так и есть, почти зарёванная мордашка. Ласково провожу пальцами по мокрой дорожке на щеке:

– Помнишь? Ты же запретила мне умирать... Как я могу ослушаться?

Она всхлипывает и утыкается лицом в мою грудь. Точнее, хочет уткнуться, но не очень-то получается: мы слишком разного роста. И я снова вздыхаю по поводу своих скромных физических качеств...

– Ты... правда, не умрёшь?

– Пока не услышу первый крик твоего ребёнка, не умру.

– А потом?

– Так далеко я не могу загадывать. Да и никто не может.

– Я... я не знаю, почему, но... рядом с тобой... я чувствую себя совсем маленькой. Как рядом с отцом...

– Ну, милая, не надо нас сравнивать! Отец – это отец, а я...

– Ты тоже подарил мне жизнь!

– Неосознанно и ненамеренно, – считаю нужным напомнить обстоятельства нашей первой встречи.

– Ну и что? – она хмурит брови. – Ты жалеешь об этом?

Выдерживаю паузу, к концу которой эльфка начинает заметно волноваться.

– Я жалею о том, что слишком маленького роста и невеликой силы и не могу поднять тебя на руки.

Несколько вдохов Кайа смотрит мне в глаза, пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно.

– Ты... ты уходишь от ответа!

– Разве? А по-моему, я сказал именно то, что нужно.

– Ты всегда поступаешь по-своему! – обвиняюще замечает эльфка.

– Как и все остальные, – пожимаю плечами.

– Надо думать и о других! – ну вот, только таких нравоучений мне и не хватает... Картина проясняется, но всё же, скрытая туманом, она была гораздо проще и приятнее...

– Я думаю, милая. Чаще, чем ты можешь себе представить, – на самом деле ведь, думаю. Даже в тех случаях, когда это неразумно и несвоевременно.

– Тогда какого... – в последнее мгновение она осекается, чтобы не выругаться. Интересно, почему? Только не из стеснительности: уж чего-чего, а этого чувства эльфам при сотворении отсыпали очень мало! – Почему ты ТАК себя ведёшь?

– Милая, – непроизвольно суживаю глаза, как и всякий раз, когда начинаю злиться. – Ты считаешь меня своей собственностью? Так вот, позволь напомнить: дела обстоят несколько иначе. Скорее я имею некоторое право влиять на твои решения, верно? Пользоваться сим правом или нет – вопрос спорный, но не срочный, поэтому пока оставлю всё, как есть. Твоё заявление меня тронуло, не буду скрывать, но хотелось бы знать его истинную причину. Могу признать свои достоинства в плане защиты от нежелательных магических проявлений, но это не повод держать меня на коротком поводке и не давать сделать и шага в сторону... Поэтому прошу: либо смени тон, либо объясни, чем вызвано горячее желание ограничить свободу моих действий!

В течение моего скромного монолога Кайа сначала слегка побледнела, потом начала розоветь и опускать взгляд. Пока оный взгляд окончательно не вонзился в пол. А затем... Первый раз в жизни я удостоился невиданного зрелища. Знаете, как по-настоящему краснеют эльфы? А я теперь знаю. Ушами. Острые кончики, выглядывающие из бронзовых локонов, стали совершенно пунцовыми. И именно в этот момент ваш покорный слуга понял главное и единственное, что с лихвой объясняло поступки листоухих – и давние, и ещё несовершённые. Да они же – просто дети!

Маленькие дети, запертые в совершенных, практически бессмертных и, самое обидное – взрослых телах. Отсюда и их вечные Игры, и заносчивость, и вспыльчивость, и излишняя церемонность в отношениях с другими расами. Они всего лишь пытаются КАЗАТЬСЯ ВЗРОСЛЫМИ, но ребёнок никогда не сможет понять поступки того, кто неизмеримо старше. Не скажу «умнее» – не мне судить, но старше именно по уму...

Сколько ей лет? Двести? Триста? Ох, милая... Тот маг был просто счастлив заполучить тебя: истинная жестокость доступна только детям. Чем он и воспользовался, мерзавец... Любопытно, он действовал осознанно или просто угадал?...

Дети, будь они прокляты! Никогда не умел себя вести с детьми. Наверное, потому, что детство у меня было несколько странное и мрачноватое, хотя... Кое в чём всё-таки повезло – не каждому достаётся такой наставник, как Магрит. Наставник, твёрдо знающий, чего добивается. Умница, сестрёнка! Ты так умело не давала мне почувствовать себя ребёнком, что я не заметил, как повзрослел... Уф-ф-ф-ф-ф! Не хочу быть взрослым! Но здесь и сейчас – придётся.

Теперь я понимаю, почему ты просила «не делать им больно»... Намекала. Давала пищу для размышлений. Браво, Магрит! Никто не сумел бы так быстро и просто заставить осознать простейшую, но такую невероятную истину...

– Ке, милая... – она несмело подняла взгляд. – Я не считаю возможным вмешиваться в твою жизнь больше, чем уже успел, и, надеюсь, в моём отношении ты придёшь к схожей линии поведения... Постарайся запомнить и понять одно: если я делаю что-то непонятное, значит, это необходимо МНЕ. Пусть происходящее выглядит глупо, опасно, нелепо, безрассудно, ошибочно – неважно! Некоторые шишки просто нужно набить, и всё...

– Я попробую... понять, – эльфка улыбнулась. Всё ещё обиженно, но с надеждой.

– Вот и договорились!

– Но всё же... не пугай меня больше!

– Постараюсь... Но твёрдо обещать не могу!

– О, ты уже на ногах! – из-за дверного косяка выглянул Кэл.

– Как видишь. Обед готов?

– Готовится. Я тут привёл доктора, так что...

– Поняла, поняла! – усмехнулась Кайа. – Мальчикам нужно посекретничать!

В лучших традициях моей подружки – оставив последнее слово за собой – эльфка величаво выплыла из комнаты, не забыв, впрочем, прикрыть за собой дверь.

Доктор, как и ожидалось, тоже оказался эльфом, но из какого-то иного клана, чем те, с представителями которых мне довелось последнее время общаться. Волосы цвета белого золота и внимательный тёмный взгляд придавали его облику большую зрелость, чем он, возможно, заслуживал. Но всем остальным... Всем остальным он ничуть не отличался от своих иноплеменных собратьев по ремеслу, потому что его первым вопросом было:

– Как Вы себя чувствуете, молодой человек?

– Великолепно! Вашими стараниями, не так ли?

– Не думаю, – без тени улыбки на лице ответил эльф. – Моё искусство оказалось бессильно в данном случае.

– А не в данном?

– Что Вы имеете в виду?

– Хочется верить, что вот этому господину, – кивок в сторону Кэла, – Вы уделили гораздо большее внимание, чем мне.

– В некотором роде... А почему Вы об этом упомянули?

– Видите ли, доктор... Физическое повреждение его тела не столь велико, как нарушение внутренних структур. Надеюсь, Вы уже выправили порванное Кружево?

Листоухий стал ещё серьёзнее, хотя, казалось, дальше некуда.

– Вы говорите...

– Кружево было нарушено, как минимум, в трёх слоях, и больше всего пострадал, разумеется, внешний. Правда, требовалась всего лишь тщательная штопка, но следовало действовать аккуратно, во избежание появления избыточных цепочек. Всего нужно было поправить не более семи штук, верно?

– На внешнем слое – семь, на внутренних – от трёх до пяти цепочек, – подхватил эльф. – Процесс занял некоторое время, но, смею надеяться, что входил в контакт с Кружевом даже реже, чем это предписывается...

Ту он спохватился и сузил глаза, насторожeнно глядя на вашего покорного слугу.

– Вы сведущи в строении Кружев, молодой человек?

– Отчасти.

– По крайней мере, Вы совершенно правильно предположили количество и глубину повреждений... Какой техникой диагностики Вы пользовались?

– Своей собственной, доктор. Если она отличается от Вашей, то очень незначительно.

– Возможно... – он задумчиво качнул головой. – Но, собственно, я пришёл затем, чтобы проверить Ваше самочувствие.

– Я совершенно здоров!

– Очень похоже... Впрочем, повязку всё равно надо сменить.

Он подошёл ко мне и начал ловкими, уверенными движениями разматывать полосы ткани. На всё действо ушло не более полуминуты, по завершении которых...

Глаза Кэла стали круглыми. Совершенно круглыми, и я даже испугался, что прежний разрез к ним больше не вернётся.

Доктор остался безучастным: только склонил голову набок и вперил в меня слегка затуманенный взгляд.

Я хихикнул: до того забавно выглядели листоухие. Хихикнул, но задумался о причине их, скажем так, потрясения. Освобождённая от повязки голова казалась легче, чем раньше, но это и понятно. А вот лицо... Не знаю, на что оно было похоже, но я не чувствовал ни малейшего неудобства: если на нём и были рубцы или язвы, то они совершенно не ощущались.

А ещё спустя мгновение, потрогав пальцами щёку, я понял, что никаких язв и в помине не было.

– Как тебе это удалось? – нарушил молчание Кэл.

– Что именно?

– Избавиться от...

– От ран?

– От клейма!

Я зажмурился. Тряхнул головой. Снова открыл глаза. Эльфы с недоумением на лицах никуда не делись. Комната – тоже. Всё, как всегда, и всё... не так. Что там они сказали? У меня больше нет клейма на лице? Не верю...

Кэл понял, какие сомнения меня обуревают, и потянул из набедренных ножен широкий кинжал.

– Сам посмотри!

Я и посмотрел. Посмотрел на полосу полированной стали. Зеркало клинка искажало пропорции и слегка меняло оттенки, но главные детали не упустило. Правая щека была девственно чиста.

Вернув Кэлу кинжал, я сел на постель и задумался. Наверное, призраки мыслей, сталкивающихся то друг с другом, то с реальностью, отразились на моём лице, потому что эльф удивлённо заметил:

– Кажется, ты разочарован...

Ошеломлён – было бы вернее. Произошло нечто большее, чем чудо. Всё перевернулось с ног на голову. Я считал, что никаким образом не могу исцелить своё тело, но сейчас стал свидетелем неоспоримого доказательства обратного. Как?! Кто?! Когда?! И память ехидно подсказывает: один маленький плевок из пасти инеистой ящерицы. Так просто? Нет, здесь есть какой-то подвох, я это не просто чувствую, а почти ЗНАЮ! Но в чём он состоит? Только бы не ещё один аванс, который надлежит отрабатывать...

«Можешь считать ЭТО подарком... К Празднику Середины Зимы...» – тоненьким детским голоском тянет Мантия.

Не рановато ли? Ещё больше месяца...

Осекаюсь, потому что понимаю: в её фразе важна первая половина.

Подарком от кого?

«Тебе виднее... Помнишь: я же не присутствовала при твоём разговоре с...» – умолкает.

Я не упоминал о разговоре!

«Разве?...» – деланно изумляется.

Ни словечка!

«А мне почему-то подумалось...»

Ты всё знаешь, стерва! Кто задавал мне вопросы?

«Твоё больное воображение!...» – обиженно огрызается Мантия.

Неправда!

«Ты о чём?... О том, что воображение – не больное?... Позволь не согласиться: ещё какое нездоровое...»

Не переиначивай!

«Научись сначала выражать свои мысли правильно!...» – ну вот, теперь она зло иронизирует.

Ты всё прекрасно поняла!

«И что?...»

Я хочу знать...

«А я – не хочу...» – и что мне с ней делать?

Как меня исцелили?

«А ты болел?... Ах да, на голову ты у нас слабоват... Но это, мой милый, не лечится...» – мурлычет, довольно поигрывая коготками.

Ты... ты... ты...

«Дама, замечательная во всех отношениях...»

Фрэлл!

«Поскольку твоя речь становится всё более нечленораздельной, пожалуй, оставлю тебя на несколько минут – вдруг пауза пойдёт тебе на пользу?...» – она захлопывает Дверь.

Т-а-а-а-ак... Знает все подробности, но не скажет. Ни при каких условиях. То ли из вредности, то ли потому, что мне нельзя это знать. И тут уж неважно, какая из причин – истинная: и в том, и в другом случае я останусь в неведении, что весьма прискорбно, поскольу мне и так слишком редко удаётся блеснуть интеллектом, а при недостатке сведений ваш покорный слуга и вовсе... круглый дурак. Хочется ругнуться и что-нибудь сломать. Правда, под рукой ничего подходящего нет, а мебель в комнате добротная – её и человек вдвое сильнее, чем я, не попортил бы... Разве ножиком поковырять, так ножика мне для этих целей не дадут...

– Эй, ты слушаешь?

Кэл склонился надо мной, а доктор, смирившись с тем, что на его глазах свершилось нечто из ряда вон выходящее, осторожно ощупывал тонкими пальцами моё лицо.

– Да. Ты что-то сказал?

– Я спросил, связано ли это с тем зверем...

– Наверное... – пожимаю плечами. – Точно сказать не могу. Не знаю.

– Откуда в этих краях взялась инеистая ящерица?

– Это вопрос ко мне?

– Да нет, просто вопрос... Тебе не показалось, что она намеренно отпугнула солдат?

Я немного подумал и ответил:

– Сто пять шансов из ста.

– Уверен?

– Если она хотела поживиться человечинкой, начала бы с нашей кареты и задолго до встречи с солдатами.

– Логично... – Кэл смешно сморщил нос. – Значит, кто-то специально направил ящерицу нам на помощь... Или – не нам? – лиловые глаза подозрительно блеснули.

– Хочешь сказать...

– И так всё ясно! – гордо заявил эльф. – Она приходила из-за тебя!

– Да, вот так сразу и только из-за меня! – фыркаю, но в глубине души не могу не признать: голова у листоухого работает, что надо. Чётко отлаженный механизм, в отличие от... сами знаете, кого.

– Ты же пошёл ей навстречу!

– Что с того?

– Она тебя ждала!

– Ты-то почему в этом так уверен?

– Да и слепому было бы ясно!

– Господа... – вежливое покашливание доктора напомнило, что мы с Кэлом не одни в комнате. – Вы говорите об инеистой ящерице, я правильно понял?

– Да, – недовольный тем, что его прерывают, кивнул сереброволосый спорщик.

– Вы не могли бы описать, как она выглядела... Мне было бы любопытно получить свидетельства очевидцев...

– Ой, можно не сейчас? – взмолился я. – Кушать очень хочется!

– Разумеется, молодой человек, когда Вам будет угодно... Жаль, что субстанция, снятая с Вашего лица, не поддалась анализу, – с сожалением добавил эльф, и я еле удержался, чтобы не сплюнуть на пол.

Все учёные одинаковы: думают прежде всего о научной ценности любого явления. Могу поспорить, что он был бы донельзя рад каждый день копаться в моих язвах и всём прочем... Если бы ему позволили. Да и если бы НЕ позволили...

– Не смею более отягощать вас своим присутствием, – откланялся доктор, и я остался наедине с очень опасным собеседником, по горящим глазам которого можно было понять: в рукавах пепельно-серого камзола спрятано немало сюрпризов...

Впрочем, снова ошибаюсь. Сюрприз появился отнюдь не из рукава, а из-за пазухи: рука Кэла, на вдох задержавшаяся в складках одежды, вынырнув, подлетела мне под самый нос.

– Что это значит?

Я растерянно уставился на покачивающиеся на одной цепочке вещицы, отягощённые замысловатой историей обретения. Медальон Юджи и... «искра» молодого эльфа.

– Как к тебе попала ky-inn [66]?

– Об этом тебе следует расспросить своего тогдашнего спутника... Брата, полагаю?

– Расспрошу непременно! – лиловые глаза полыхнули гневом. – Но ты...

– Я сделал всё возможное, чтобы избежать такого казуса, клянусь! Разве что до рукоприкладства не дошёл... А надо было? – лукаво щурюсь.

– Он же совсем ребёнок!

– Ребёнок, которому доверяют гизору, уже вышел из детства.

– Он тоже так считает! А на деле...

– Не волнуйся, он, наверное, уже всё забыл... – я виновато улыбнулся.

– Когда я видел его в последний раз, он пребывал в расстроенных чувствах, но не признался, из-за чего или кого. Зато когда я нашёл ЭТО в твоей одежде и понял... Ну ты и...

– Кто? – спрашиваю с искренним интересом. Ещё один эпитет в мою коллекцию? Милости просим!

– Ты хоть знаешь, насколько это серьёзно?

– Брось! У него просто времени не было, чтобы...

– Влюбиться? Для этого нужно одно мгновение!

Я вздохнул. Пожалуй... В самом деле, достаточно мгновения, взгляда, слова, чтобы упасть в бездну чувства.

– Я не хотел... Кстати, дорогуша, ты сам виноват!

– Я? – он хлопнул ресницами.

– А кто же? Завёл с незнакомой женщиной интересный спор, в котором отнюдь не стал победителем... Могу поспорить, твой брат очень внимательно следит за всеми твоими поступками, потому что считает тебя образцом для подражания! И тут такой провал... Разумеется, он не мог устоять перед той, которая оказала достойный отпор его старшему брату!

Кэл куснул губу, и я понял, что, хоть стрелял наугад, попал точно в цель.

– И тогда ему в голову пришла мысль тебя опередить... Первый раз в жизни. Как можно отказаться от соблазна натянуть нос ранее недостижимому идеалу? Я бы не упустил этот шанс...

– Чем дольше я тебя знаю, тем больше понимаю, что ты не такой, каким кажешься, – процедил сквозь зубы эльф.

– Да неужели? – улыбаюсь, но предполагаю, что со стороны выражение моего лица удивительно похоже на оскал. Кэл тоже чувствует возникшее напряжение и пытается его снять:

– Я хотел сказать...

– То, что сказал. Что я – страшный и ужасный. Поверишь или нет, но сие открытие лично для меня – не новость! Скажу больше: глубины моей «ужасности» до сих пор не исследованы... Хочешь этим заняться?

Он поднимает брови, а я с трудом удерживаю уголки губ, не давая им расплыться в хулиганской улыбке.

– Это... шутка?

– Решай сам.

Проходит минута, и я, не в силах больше притворяться серьёзным, сгибаюсь пополам в приступе дикого хохота. Эльф дуется несколько вдохов, но всё же присоединяется ко моему веселью.

– Обед стынет! – кричит откуда-то из-за двери Мин.

– Идём? – пофыркивая, спрашивает Кэл.

– С превеликим удовольствием! – я встаю и лезу в шкаф в поисках хоть какого-нибудь платья...

«Подъём!...» – командирским басом ревёт Мантия в моей голове.

Что? Куда? Зачем? Кто?

«Пора вставать!...» – чуть тише, но всё равно: я так и вижу, как эхо гуляет внутри черепа, натыкаясь на стенки, падая и снова поднимаясь на ноги.

ЗАЧЕМ?!

«Чтобы приступить к обучению!...»

Ладно, встаю...

Я рывком сел на постели и только потом решился открыть глаза.

Голова гудела – и от стараний Мантии, и оттого, что и я сам вчера... слегка погудел. Нет, количество пития было более, чем умеренным, но в сочетании с потрясением, настигшим меня ещё до обеда, выпивка произвела неожиданно сильный эффект. Скажу проще: хватило двух кружек эля, чтобы почувствовать непреодолимое желание забраться в постельку... Нет, в свою собственную, а не в ту, о которой мечтается! Я и забрался. Выспался, кстати, недурно, но это не повод, чтобы продирать глаза ни свет, ни заря...

За окном было темно.

Который час?

«Скоро рассветёт...»

Нельзя было подождать, пока солнце встанет?

«Нам нужна спокойная обстановка...»

М-да? И из-за этого нелепого требования ты подняла меня на ноги? Поганка!

«Одевайся, олух... Только не слишком тяжело и тепло – тебе предстоит много двигаться...»

Ну, это мы ещё посмотрим!

Сползаю с кровати и плетусь к шкафу...

Роясь в ворохе разнообразных предметов одежды, я вспоминал торжественный обед по случаю собственного выздоровления, и те речи, которые произносились в перерывах между другими, более полезными забавами челюстей. Половина беседы прошла мимо моих ушей, заглушённая треском поглощаемой еды, но кое-что в памяти всё же осталось. Например, слова Кэла о том, что он ждёт прибытия своего брата в течение нескольких ближайших дней и очень недоволен задержкой, потому что наставник, занимающийся обучением молодого эльфа, не хочет отпускать ученика. Кайа, как ни странно, оказалась на стороне оного наставника и заявила, что и самому Кэлу неплохо было бы поработать над собой под руководством сведущего в применении оружия Мастера. Эльф обиделся и напомнил, что его образованием в боевых искусствах занималась как раз она, и если недовольна результатом, то рассуждать о неудаче может сколько угодно, но винить – саму себя. Эльфка приторно-сладким голосом пропела нечто вроде: «сначала зарасти дырку в груди, а потом посмотрим, кто кого». Конечно, фраза была куда изящнее и обладала несколькими уровнями подтекста, но даже общий смысл вызвал у меня смех, похожий на приступ кашля, а Мин тяжело вздохнула и объявила всем присутствующим за столом, что если они не угомонятся, то она тоже начнёт подумывать о небольшой разминке с применением колюще-режущих предметов. Эльфы чуть остыли, но до самого десерта продолжали отпускать колкости в адрес друг друга. В основном, это были переходы на личности, но помимо обсуждения свойств характера каждой из сторон я узнал, что Кэлу поручено некое важное задание, которое он, судя по теперешнему состоянию здоровья, выполнить не способен, и сие обстоятельство его самого очень огорчает. Особенно потому, что не знает, кем его заменят. Более внимательно к разговору ваш покорный слуга не прислушивался, благо было чем заняться: Мин без устали подкладывала мне на тарелку самые лакомые (по её мнению) кусочки и умерила рвение только после того, как я, взглянув на увесистый шмат мяса, сделал грозное лицо и пообещал съесть всё, что вижу перед собой, но только в том случае, если воительница съест столько же. Мин скривилась и, уныло кивнув, углубилась в изучение своей тарелки... Наевшись и напившись я откланялся, выцарапав у Кэла свои любимые побрякушки. Эльф с большой неохотой вложил цепочку с висюльками в мою ладонь и взял с меня обещание серьёзного и обстоятельного разговора. Кажется, я согласился...

«Ты будешь шевелиться или нет?...» – окрик Мантии заставил меня испуганно вздрогнуть.

Не ори!

«Ты уже целую минуту смотришь на эту рубашку...»

Всё, одеваюсь! Достала!

Куртку я напяливать не стал, зато нашёл совершенно чудную вещь – вязаный подшлемник: и голове тепло, и шея прикрыта.

«Ну, готов?...»

К чему?

«К ма-а-аленькой пробежке!...»