Текст книги "Отражения (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 86 страниц)

Выждав положенное время, я проследовал в указанное место, предварительно убедившись, что мои перемещения по двору не привлекли лишнего внимания. Залезть в окно было делом нескольких вдохов, и вскоре мои ноги коснулись грубо оструганного дощатого пола, а взгляд с интересом пробежался по обстановке комнаты.

Так, сундуков и тюков с товарами не наблюдается. Следовательно, мой старичок не промышляет оптовой торговлей. Оружия и склянок с ядами на виду тоже нет. Значит, если и душегуб, то глубоко законспирированный: обычно на постоялых дворах такие люди не скрывают своей принадлежности к свите Вечной Странницы. Спросите почему? Ответ гениально прост: ни один здравомыслящий негодяй не сунется под горячую руку к человеку, избравшему своим занятием Жатву. Впрочем, от дураков, как известно, защиты не существует...

Пока я пытался понять, почему принял странное приглашение, старик плотно закрыл окно, сдвинул занавеси и жестом предложил мне присесть за стол.

– О нет, спасибо! Я, знаете ли, в последнее время слишком мало двигаюсь, чтобы лишний раз греть седалище... Давайте перейдём к делу.

– Не смею перечить столь великодушному предложению, – улыбнулся старик, устраивая свои тощие кости на внушительных размеров подушке, заботливо водружённой поверх удручающе-жёсткой скамьи.

Теперь, при свете свечей, я наконец-то мог хорошо разглядеть человека, который вознамерился вплести нить своей судьбы в тот рваный ковёр, по которому вынужден скитаться ваш покорный слуга.

Смуглая кожа, изборождённая морщинами, по числу и глубине которых можно много сказать о прожитых годах. Кожа, не бледнеющая даже вдали от знойного дыхания пустыни... Крючковатый нос некогда, разумеется, называли «орлиным». Цепкий взгляд блестящих тёмных глаз, прячущихся под благородным утёсом высокого лба, уверен, был способен в прежние лета смутить любую девушку... Впрочем, если я прав и старик внимательно и любовно следит за своим здоровьем, на месте девушек... я бы опасался. Мудрой зрелости трудно отказать. Да и не следует отказывать... Эй, куда это забрели мои непослушные мысли?! Ну-ка, быстро – домой!

– Не хочется прерывать ваши размышления, молодой человек, но времени так прискорбно мало... – Старик покачал головой, притворно сожалея о том, что расстроил моё свидание с парой-тройкой умозаключений, и я поспешил его успокоить:

– Я вас слушаю, дедушка. Обещаю не отвлекаться.

– Ах, молодость, молодость... – мечтательно улыбнулся старик. – И я вас понимаю: рыжие локоны бойкой прелестницы не дадут покоя даже старым костям...

– Я вовсе не... – Фрэлл, как глупо! Сказать, что я разглядывал прячущегося за сеткой морщин чёрнобрового юношу с горящим взором, а не перебирал в уме достоинства совершенно не интересующей меня... Тьфу, не интересующего! Нет, не буду ничего говорить, а то испорчу впечатление, так неожиданно и легко создавшееся у моего, как я полагал, намечающегося работодателя.

– Итак? – Пришлось даже прокашляться.

Старик понимающе ухмыльнулся, но не стал развивать тему «прелестницы»:

– Видите ли, я попал в весьма затруднительное положение... У меня назначена встреча с покупателем...

Ах, так мы всё-таки купцы! Тем легче. Но только – с одной стороны. Торгаш ещё опаснее убийцы: жизни можно дарить и отнимать, а вот души... Души покупаются и продаются. Впрочем, в этой сфере мне ничего не грозит: на такое сокровище, как моя страшненькая и убогонькая душа, мало кто позарится.

– Особый покупатель, – продолжал старик, – и товар ему предназначен особый... Но дело в другом. Я – старый больной человек, и, хотя много повидал, не стремлюсь поскорее проститься с суетой мира, потому меня сопровождает помощник...

– Телохранитель, – уточнил я.

Старик согласно кивнул:

– Не только, но в целом вы правы... К сожалению, мой помощник не в состоянии выполнять наиболее необходимые сейчас обязанности.

– Что так? – интересуюсь из вежливости.

– Некий недуг... – замялся старик. – Расстройство...

– Понятно, – я махнул рукой. – Листья паутинника пробовали?

– О, разумеется, но поскольку всё произошло совсем недавно, они ещё не успели оказать своё целительное воздействие...

– Недавно? – ваш покорный слуга задумался, перебирая в памяти прошедшие дни. – В гостинице достославного Сеппика останавливались?

– Да... – растерянно признал старик.

– Не надо было пить местный эль. Уж не знаю, на какой воде его варят... Или – какой разбавляют... Но выворачивающий наизнанку стойкий... ммм, стойкое расстройство организма гарантировано. Однако вы ведь пригласили меня не для консультации по вопросам лечения беспечных путешественников?

Моя ирония заслужила одобрительный кивок.

– Разумеется, молодой человек! Мы как раз подошли к самому делу. Я прошу вас занять на несколько часов место моего помощника.

– Дедушка... – Я помолчал, подбирая слова. – ваша просьба понятна, спору нет. Но я не вижу причин, почему вы так легко соглашаетесь доверить свою безопасность человеку, которого видите первый и последний раз в жизни!

– Молодой человек... Я так давно живу на этом свете, что научился различать то, что кроется за масками лиц и узорами слов. Позвольте заметить: вы, может быть, и не благородный рыцарь, но не откажете в помощи тому, кто в ней нуждается. Разве я не прав?

Я отвёл взгляд в сторону. Ты попал в самую точку, старик. Не откажу. Не могу отказать. Тысячу раз клял и буду клясть себя за эту мягкотелость... Ну почему, почему, фрэлл подери?! Это же так просто: повернуться и уйти. Так просто... Но совершенно невыполнимо, когда видишь мольбу в чужих глазах.

Однако есть несколько препятствий на пути к осуществлению надежд почтенного старца:

– Дедушка, я не хочу упрекать вас в невнимательности, но... Неужели вы не заметили? Моё лицо... не слишком подходит для демонстрации в приличном обществе. Кроме того... – распахиваю ворот куртки, – я не волен распоряжаться собой.

– Ничего страшного, молодой человек! – замахал руками купец. – Знака, вызывающего Вашу печаль, не будет видно. А что касается иной вашей печали... Я покрою расходы вашего хозяина, и весьма щедро.

– Его здесь нет.

– Но вы...

– Меня всего лишь везут домой. – Улыбка получилась не только кривой, но и злобной. С чего бы это?

– Но тогда...

– А, фрэлл с ним, с хозяином... Вот другой вопрос...

– Я оплачу и ваши услуги, – поспешил сообщить старик.

Я осёкся. Потребовалось даже тряхнуть головой, чтобы мысли вновь расселись по своим насестам.

– Я. Не. Говорил. Об оплате.

– Полноте, молодой человек, об этом не говорят – об этом думают!

– Я и не думал, – сконфуженно признаюсь.

– Вот видите, я не ошибся в своём выборе! – торжествующе воскликнул старик. – Кто ещё на этом постоялом дворе мог бы сказать то, что сказали Вы?

Я оставил эту фразу без комментария. Опять выставил себя идиотом. Доколе?! Почему мне, ни разу ничего не получавшему задаром (синяки и шишки в расчёт не принимаются!), никогда не приходит в голову мысль заранее договориться об условиях и сумме сделки? Потому что я изначально уверен, что порядочный человек не забудет оплатить мои услуги. Правда, порядочных людей на удивление мало... Только не подумайте, что я такой уж растяпа в тонком искусстве торговли! Нет, чужие интересы блюду строго и непреклонно. А вот свои...

– Но вопрос равноценной оплаты мы оставим на потом, если вы не против... Мне нужно знать, принято ли моё предложение?

– Скрепя сердце, дедушка. Вы не понимаете, кого и о чём просите. – Вздох получился искренне тяжёлым.

– Я понял достаточно! – Старик просиял, с молодой прытью соскочил с подушки и спустя мгновение уже распахивал передо мной дверь смежной комнаты. – Извольте проследовать сюда!

– Зачем? – вяло осведомился я.

– Вам следует переодеться, разве нет?

– Да-да, конечно... – Я пошёл за стариком.

Неясное воспоминание настойчиво буравило затылок. Что-то я упустил... Старик. Купец. Из Южного Шема. Редкий товар. Таинственный покупатель. Помощник-телохранитель. Южный Шем. Купец. Телохранитель. Но ведь, если я правильно помню... Фрэлл!

* * *

Из угла комнаты, с постели на меня хмуро смотрела женщина. Бледная, с синевой под раскосыми чёрными глазами. Тонкие губы маленького рта сухо и скорбно поджаты. Коротко стриженные иссиня-чёрные волосы выглядят тусклыми и безжизненными. Ай-вэй, милая, неважно же ты себя чувствуешь! Впрочем, моя искренняя жалость была грубо и бесцеремонно отодвинута в сторону удивлением, если не сказать, потрясением. Я застыл на пороге, раскрыв рот, а женщина, на груди которой мерцала Длань Йисиры [31], хрипло и чуть насмешливо спросила:

– Это и есть моя замена?

Старик не успел ничего ответить, потому что меня прорвало:

– Почему вы сразу не сказали?! Это же... Нет, такой идиотской ситуации даже названия не придумать! Я не могу заменить ЕЁ!

Моя тирада вызвала подобие улыбки на губах йисини, а старик и вовсе расплылся от удовольствия:

– Почему же нет? Вы одного роста с Юджей, да и сложение похоже...

– Я – не женщина!

– Это, конечно, так, но не имеет особого значения, – авторитетно возразил купец.

– Я не смогу! У меня... просто не получится!

– Вам почти ничего не надо будет делать, молодой человек! Сопроводите меня на встречу, постоите за спиной и вернётесь обратно. Разве это трудно для Вас?

– Вы с ума сошли! – Я почти кричал, и йисини по имени Юджа презрительно скривила губы:

– Не шуми, парень. Тебе хорошо заплатят.

– Да при чём здесь деньги?! Я не собираюсь играть роль женщины!

– Да-а-а-а? – протянула она и хитро сощурилась. – Боишься не справиться?

Я грозно покачал поднятым вверх пальцем:

– На такие подначки не покупаюсь, можешь не стараться!

– А на какие покупаешься? – Юджа веселилась от души. Ну, хоть у кого-то из нас настроение хорошее...

– Ни на какие!

– Молодой человек, молодой человек... – Старик вцепился в мой рукав. – Вы обещали...

– И что?

– Вы... откажетесь от обещания?

Я открыл рот. Закрыл. Мысленно сосчитал до десяти, тщетно пытаясь успокоиться.

Да, обещал. Поспешно и легкомысленно. Мог же догадаться раньше! А теперь... Теперь поздно отпираться. Хлопнуть дверью и уйти? Уйти, оставив старика в компании с больной женщиной и отчаянием? Не слишком ли жестоко? Да и что я теряю? Репутацию? У меня никогда её и не было. А если учесть, что вашего покорного слугу тихо ненавидят как минимум две юные девицы, одна немолодая женщина и фрэлл знает сколько мужчин... А, была не была! Вложу ещё один камень в стену собственной гробницы.

– Нет.

– Вы... – Кажется, сейчас старик брякнется. На самом деле и основательно.

– Я не откажусь.

– Ох... – В этом вздохе было всё: облегчение, надежда, радость, удовлетворение от удачно совершенной сделки. Торгаш, что с него возьмёшь? – Тогда поспешим подготовить вас к выходу в свет.

...Когда я остался в исподнем, йисини, окинув критическим взглядом оголённые части моего тела, глубокомысленно изрекла:

– Да, «сбруя» должна быть впору.

И мы начали разбирать... сбрую.

Если честно, затея строить из себя женщину, да ещё женщину-воина, меня, что называется, «не грела». Но отказать старику я не мог. По двум причинам. Во-первых, потому что обещал... И если вы скажете, что обещание – всего лишь слова, я вынужден буду на вас обидеться. Не только слова, не только. Не буду углубляться в подробности – не время и не место для мудрых бесед, – но кое-что всё-таки поясню. Каждое изречённое слово ложится на страницы Книги Судьбы, хотите вы того или нет. Но если большая часть сих строк лишь вяло темнеет на пожелтевших листах, то обещания... обещания пылают сигнальными кострами. И огонь тем ярче, чем искреннее было данное обещание. Вы можете его не выполнять. Можете забыть, отказаться, стереть из памяти, но... Тот, что переворачивает страницы, однажды спросит за данные слова. Сумеете ответить? Если были честны сами с собой – сумеете. А в противном случае... И не думайте, что ваше посмертное воплощение избежит кары...

Во-вторых... Старику нужен был охранник. Даже не так: нужен был человек, который просто побудет рядом в важный момент. Если рядом есть крепкое плечо или спину кто-то прикрывает, человек черпает силы из этого странного, частично придуманного, но такого реального источника. Черпает и... Идёт до конца, чем бы этот самый конец ни грозил. Как можно отказать смертнику в последнем желании? А в том, что старик видит свою оставшуюся жизнь весьма короткой, я не сомневался. Как бы он ни пытался бодриться.

Ну что поделать, если в Южном Шеме в ходу именно йисини-телохранители? Поскольку загадочный покупатель уже имел честь пользоваться услугами купца, должны быть повторены все детали окружения, иначе... Иначе старик может быть заподозрен в жульничестве, и тогда... Впрочем, если обман с моим непосредственным участием раскроется, мало не покажется. И я мстительно представил себе картинку, следующую за разоблачением... Нет, не тем «разоблачением», которое я уже совершил, а тем, которое последует, если покупатель окажется достаточно наблюдателен, чтобы разрушить нашу игру.

Интересно, на что рассчитывает старик? Ну да, я хлипковат достаточно, чтобы сойти за не очень женственную женщину, но... Если у человека глаза не на затылке, он легко подметит несуразности моего облика и поведения и... Или его покупатель – слепец? Слишком много «или» – придётся отложить анализ на потом, а сейчас...

...Брюки из тонкой кожи были неприлично узкими, но Юджа только усмехнулась, заявив что-то вроде: «задница на месте, все будут в восторге». Длинные сапоги с безумным количеством застёжек сидели на ногах удобнее, чем предполагалось, исходя из внешнего вида. Голый торс закрыла рубашка сочного бордового цвета: не могу утверждать, но мягкое, едва заметное свечение ткани наводило на мысль о знаменитых кориланских шелках. Говорят, в такой одежде не холодно зимой и не жарко летом. Никогда не носил, хотя и мог бы себе это позволить... Полы рубашки дотянулись до середины бёдер – вполне достаточно, чтобы спрятать то, что должно быть спрятано. А вот дальше последовало форменное истязание: меня затянули в корсет. Точнее, это был своего рода доспех, сооружённый из кожи и укреплённый костяными и стальными пластинками, но когда последний ремешок был застёгнут, я перестал понимать, как в таких условиях можно дышать, не то что двигаться!

Юджа умирала со смеху, слушая мои причитания, а старик взволнованно суетился, стараясь успокоить и ободрить вашего покорного слугу. Сочетание искренней заботы и не менее искреннего веселья повергало меня в жуткое уныние, и жалобные комментарии становились всё отчаяннее...

К тому моменту, как я был более-менее одет – даже лёгкие наручи, совмещённые с перчатками, заняли своё место – йисини уже не могла смеяться, а только постанывала в ответ на все мои возражения.

– Так... А что будем делать с шеей? – озабоченно спросил старик, добравшись в своих изысканиях до моего «украшения». – Может быть, шарф?

Юджа поморщилась:

– Это будет несколько странно выглядеть.

– Странно... – Я рассеянно провёл пальцами по ошейнику. Туда. Сюда. А... Что бы это значило? Нет, это не может быть тем, о чём я подумал... Такие выступы... Нажатие, тихий щелчок – и я держу в руках раскрытый ошейник. Рогар, ну ты и... гад.

– Чего же сразу не снял? – удивилась йисини.

Я виновато пожал плечами, не найдя слов для ответа. В самом деле, почему? Потому что я вовсе не стремился его снимать.

– Замечательно! – оживился старик. – Вы можете надеть вот это...

«Вот это» оказалось широченным – в ладонь или даже больше – ожерельем, ничуть не удобнее и не легче того, что я имел удовольствие носить. Тем более что с него на грудь спускались ряды стальных бусин – уж не знаю, для красоты или для защиты, но хлопот они добавляли изрядно. В целом, я понимал, что оно предназначено для защиты (а заодно – напрочь прятало всю шею от любопытных взглядов), но поскольку я всегда был противником излишних физических нагрузок...

Юджа велела мне пригладить смоченные водой волосы и собственноручно (хотя для этого ей понадобилось покинуть постель и справиться со слабостью во всём теле) водрузила мне на голову... Наверное, правильнее всего было бы назвать этот головной убор шлемом: лоб, брови и нос прикрывала стальная пластинка в форме полураспустившегося цветка песчаной лилии, к которому крепилась тонкая кольчужная сетка, сзади закрывающая шею, а спереди двумя крыльями сползающая по щекам на грудь. Что оставалось снаружи? Глаза, губы, подбородок. Не спорю, в моей ситуации такой элемент одежды был весьма к месту, но если бы вы знали, что за тяжесть повисла на моей голове! Сразу пришлось забыть о привычке сутулиться... Хорошо ещё, что растительность на моём лице не то что редка, а... Проще говоря, даже усы не растут. Зато брови – что надо: густые, широкие, только бестолковые...

Йисини оценивающе прищурилась, кивнула, что-то сказала самой себе, потом вдруг прижалась ко мне и втянула ноздрями воздух.

– Что-то не так? – обречённо спросил я.

– Всё так... – она прикрыла глаза. – Молоко... Хлеб... Душистое сено... Ты славно пахнешь.

– Это важно?

– Кому как. – Улыбнувшись, Юджа вернулась на постель. – Кстати, что ты возьмёшь?

– В каком смысле? – не понял я.

– Из оружия, дурачок!

Хм... Есть над чем подумать. Если вспомнить, сколько времени прошло после моих занятий в фехтовальном зале... О, конечно, я стараюсь поддерживать навыки на должном уровне, но делаю это нерегулярно... Меня выручил старик, он хитро ухмыльнулся и сказал:

– Думаю, молодой человек предпочтёт самую высокую даму из твоего арсенала.

– Лоргу? – Йисини хмыкнула. – А впрочем... Согласен?

Купец торжественно вручил мне родственницу той красотки, которую я совсем недавно имел удовольствие обнажить. Только эта лорга была опаснее. И восхитительнее: два запора – на каждый клинок, да не простые, а с обратным ходом – здесь есть куда приложить фантазию! Я примерился к весу оружия, выпустил «жала» – по одному и вместе, потом убрал самым шикарным приёмом, который был мне известен – «мельницей».

– Она великолепна, – честно признался ваш покорный слуга, чем заслужил торжественный поклон старика.

– Справится, – резюмировала Юджа, откинувшись на подушки. – Ещё не время?

– Скоро, – кивнул старик. – Меня известят.

Я хотел было спросить, каким товаром и с кем он торгует, но не успел: в дверь внешней комнаты постучали. Купец пошёл открывать, и я расслышал почтительное:

– Вас ждут, господин.

– Скажите, что я буду через минуту.

Он вернулся, извлёк из неприметной седельной сумки изящную костяную шкатулку и вопросительно посмотрел на меня. Я предположил:

– Пора?

– Вы готовы, молодой человек?

– Знать бы ещё к чему... – недовольно бурчу, принимая обязанности телохранителя.

Разумеется, я не настолько хорошо знаком со всеми тонкостями сего необычайно полезного и весьма высокооплачиваемого искусства, но наблюдал работу этих людей со стороны достаточно долго, чтобы «делать вид». Да и кому какая забота? Под лоргу вряд ли кто-то полезет...

Наш путь пролегал вверх по лестнице на второй этаж и по галерее над залом, где ещё не отошедшие ко сну постояльцы вкушали ужин и делились новостями. Моё появление вызвало нездоровый интерес и шушуканье, но хватило одного внимательного взгляда в сторону особенно громогласного шутника, чтобы тема разговоров поспешно сменилась на более нейтральную – о погоде. Нет, всё-таки маскарад – великая вещь! Ну кто, скажите, испугался бы хилого парня с клеймом на щеке? А вот грозную йисини никто обижать не решится. Чревато безвременной кончиной.

У двери, знаменующей собой завершение нашего маршрута, старик остановился, а я распахнул створки и, сделав шаг, застыл в проёме, едва не касаясь спиной дверного косяка, чтобы иметь возможность контролировать и комнату и коридор. Мой взгляд, не найдя ничего опасного для купца ни перед дверью, ни за ней, переместился к центру ярко освещённой комнаты, туда, где стояли стол и роскошные стулья с мягкой обивкой. Всё равно в этом помещении ничего больше не было, кроме двух... двух... двух... Фрэлл!

Я чуть не ругнулся вслух, мысленно крича Мантии, чтобы она была готова к защите. Моя подружка молчаливо приняла приказ к сведению, оставив на сей раз все ехидные замечания при себе. Ещё бы! Будет она тратить силы на разговор! Нет, сейчас Мантия поглощена ожиданием спектакля, начинающегося на только что выстроенной сцене... Фрэлл! Я убью тебя, старик!

У стола стояли эльфы.

* * *

Одинаково тонкие и сильные фигуры. Впрочем, судя по форме ушей и цвету глаз, эти двое вполне могут быть и родственниками. Причём родственниками в пределах одной Ветви. Только у старшего взгляд ровно мерцает чёрно-фиолетовыми искорками, а глаза второго... вы когда-нибудь видели лиловое серебро? Я тоже не видел – наверное, такого ни в природе, ни в фантазиях самого сумасшедшего ювелира не существует, – но сразу понял, что именно так оно и должно выглядеть...

Эльфы, по всей видимости, не считали нужным демонстрировать свою расовую принадлежность перед постояльцами, потому что одеты были нарочито по-человечески. То есть они убрали из своих костюмов любые детали, имеющие отношение к листоухому племени. На мой взгляд, совершенно зря: маскировка, конечно, вещь полезная, но даже этому искусству нужно прилежно учиться – любой человек (разумеется, не озабоченный финансовыми проблемами) с удовольствием носит предметы одежды, либо скроенные по-эльфийски, либо изготовленные их мастерами. Я вот при первой же возможности (то есть когда получил в своё распоряжение приятно тяжёлый кошелёк) прикупил себе дорожный плащ... Однако никакие достижения эльфийской культуры не могут перебороть моё стойкое неприятие эльфов как личностей. Собственно говоря, именно поэтому я и помедлил на пороге комнаты дольше, чем следовало бы настоящему телохранителю. Помедлил, а потом – когда вспомнил о своих «обязанностях», проводил купца к столу, закрыл дверь и занял место по правую руку от «объекта охранения» – вынужден был сменить ритм дыхания на более редкий. Чтобы успокоиться.

Я не преклоняюсь перед листоухими, да и они (по крайней мере, знакомые мне), признаться, меня недолюбливают. Только не считайте, что всему виной некая экстравагантная дама, оставившая о себе долгую память на моём лице, вовсе нет. Хотя и она добавила камешек на чашу личных весов вашего покорного слуги... Увы, раскидистое древо моей не особенной приязни к эльфам уходит корнями в детство и юность. Скорее даже в юность, потому как в детстве я ещё не понимал, какие чувства может выражать взгляд прекрасных эльфийских глаз. Зато потом понял. А чего не понял – мне объяснили. Объясняли долго. С наслаждением. Предельно подробно. И даже то, что Магрит устроила серьёзную выволочку тому... нехорошему дяде, меня не успокоило. Не могло успокоить. Потому что я чувствовал: мой обидчик прав. Мне ещё не хватало опыта и умения отсеять факты от эмоций, но на дно души упали первые колючие снежинки. Первые из тысяч...

Старший эльф приветственно улыбнулся купцу. Улыбнулся так, как это умеют только его соплеменники: идеально вежливо, но в изящном изгибе губ, как в гамаке, качнулось презрение. Такими уж они уродились, листоухие, – с момента появления на свет и до самой кончины считают себя совершенством. Надо отдать им должное, они и вправду совершенны. На этом уровне мироздания. Но уровней – много... И вообще, совершенство складывается из изъянов. Не верите? Как-нибудь на досуге докажу...

Теперь я понимал, что купец, в сущности, ничем не рисковал, обряжая меня как йисини. Эльфам глубоко наплевать на все остальные расы. Уделять внимание низшим существам? Вот ещё! Гораздо полезнее лишний раз отполировать собственные ногти! А телохранители вообще – такая вещь... на которую не смотрят. Обычно – не смотрят...

Тем временем эльф предложил купцу сесть и сам грациозно занял место напротив. Я не видел лица своего нанимателя, но даже по неестественно застывшей спине можно было понять: старик напряжён. Возможно, напуган. В принципе, логичное поведение в присутствии эльфа: хотя эта раса и не отличается повышенной тягой к уничтожению чего бы то ни было, никогда не следует ослаблять внимание. Проще говоря, с теми, у кого уши острые, и своё ухо надо держать востро! Эк завернул... Жаль, что никто не слышит моих ворчливых размышлений. Никто. Кроме Мантии, конечно, – её сдавленное хихиканье шуршит где-то на грани сознания... Фрэлл! Как же неуютно я себя чувствую! Да, маскарад хорош, спору нет, но почему мне кажется, что стою перед ними совершенно голый? Впрочем, понятно почему: не могу накинуть Вуаль. Глупо? О нет, не скажите! Мне нужны ясный ум и ничем не замутнённое восприятие, даже если... Даже если это чревато риском для жизни. Или всё-таки нужно было... Нет, тысячу раз – нет! Пусть – всего один шанс, но я вычерпаю его до донышка! Хотя стоит вознести молитвы всем известным богам, чтобы не пришлось использовать даже те крохи, которые мне отпущены...

Я перевёл взгляд на младшего из покупателей. А впрочем, он, скорее всего, просто был сопровождающим – вроде Юджи. Да, совсем молоденький. И как только его из дома погулять отпустили? Хотя, он под присмотром более взрослого соплеменника...

Любопытно, линии бровей и носа очень похожи. Братья? Почему бы и нет. Но у младшего лицо поприятнее. Ай-вэй, опять я начинаю искать соринки в чужих глазах! Кто бы говорил о красоте... Мне более приличествует... заткнуться и притвориться статуей.

И всё-таки он хорош. Младший эльф, я имею в виду. Просто сказочно хорош. Даже тонкие пряди волос отливают серебром, а ведь я не воспринимаю магические иллюзии в полном объёме... Значит ли это, что обычный человек ослеп бы от такой красоты? Шутка. Менестрель недоделанный, о чём я только думаю? Всё, Джерон, сосредоточься! Ты же видишь, что, несмотря на юные годы, этот, с позволения сказать, мальчик, крутит в пальцах одну занятную штучку, владение которой...

«Драконьи Птенцы» [32], будь я проклят! Впрочем, я и так проклят... Гизора [33]. Да ещё какая! Могу спорить на что угодно: она сделана из чешуи. Да-да, из той самой. Мальчик не прост. Совсем не прост. И всё же, больше стоит опасаться его старшего родственника, хотя никакого оружия при нём и не наблюдается. Зато от него просто веет смертью: дыхание Вечной Странницы я узнаю сразу! Как дурно-то, а? Значит, я не зря поддался на уговоры старика. Нет, здесь и сейчас души останутся при своих хозяевах, но вот потом... Хотя об этом мы с дедулей ещё успеем поболтать... Эй, они что, про меня говорят?!

Старший эльф лениво откинулся на спинку стула и посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц:

– Если не ошибаюсь, в прошлый раз почтенного торговца сопровождала другая воительница?

Старик слегка замялся, но приложил все усилия, чтобы пауза выглядела естественной:

– Йисини не заключают долгосрочных контрактов, господин...

– Кажется, так и есть. – Улыбка эльфа стала чуть жёстче, и я почувствовал, как на спине, под тонким полотном рубашки наметилась струйка пота. Нет, lohassy, ты меня не испугаешь своим напором! Если уж на то пошло, то бояться надлежало бы тебе.

– У вас непривычно светлая кожа, воительница... И цвет глаз... весьма необычен для тех, кто поклоняется прекрасно-яростной Йисире. – Листоухий небрежно провёл пальцами по поверхности стола, словно вовсе и не интересовался моим ответом. Собственно, он и не ожидал, что я отвечу. Не ожидал по одной простой причине: перечисленных им фактов хватило бы для обвинения в том, что я выдаю себя за... Ну, в общем, за того, кем не являюсь и являться не могу. Хватило бы. Для неискушённого зрителя. Решил начать Игру? Что ж, поиграем. Только учти одно: я играю, а не играюсь. Улавливаете разницу? Нет? Придётся пояснить...

Листоухие живут долго. Очень долго. Конечно, меньше, чем те же драконы, но с последних спрос особый... И, как любая долгоживущая раса (в смысле, каждый из представителей которой видит от рождения до смерти мир в течение нескольких столетий), в какой-то момент эльфы познакомились с серьёзной проблемой: как сохранить интерес. К чему? К жизни, разумеется! Надо признать, из сложившейся ситуации они вышли весьма изящно – впрочем, на то они и эльфы... Так вот, листоухие научились играть. Смысл короткого слова Игра слишком многогранен – по сему поводу написаны объёмные труды, но лично для меня предпочтительно следующее объяснение: они просто остались детьми. Дети ведь обожают игры, не так ли? Кстати, весьма лестно – заслужить пристальный интерес со стороны листоухого красавца (или красавицы), поскольку далеко не каждая любопытная вещь удостаивается изучения. И тем больнее бывает объекту оного изучения, когда интерес пропадает или полностью удовлетворяется: поверьте, когда сияющие эльфьи глаза больше не желают вас видеть, это очень... грустно.

Я вовсе не стремился начать Игру, но раз уж привелось... Остаётся только надеяться, что листоухий не почувствовал ничего сверх простого любопытства! Потому что... А странно всё-таки: либо он просто любит вникать в каждую мелочь, либо... я сделал что-то не так. Придётся изворачиваться и исправлять положение... Пока не стало ещё хуже. Положим, сам я отобьюсь, а вот старика уберечь вряд ли смогу. Не мой профиль – сохранение в неприкосновенности чужих тел. Мне бы своё не поломать...

Однако надо поспешить с ответом, а то движения ладони младшенького становятся подозрительно похожи на прелюдию к атаке...

– Пути Властителей Судеб неисповедимы, h’assary [34], – вкрадчиво начал я. – Никто не знает, где найдёт свою смерть или... свою любовь. Однако, при всём уважении, невозможно поверить, что вы не встречали «Белую Фалангу».

Глаза эльфа едва заметно полыхнули огнём недовольства. Что, не нравится? Не на того нарвался. Купец, в свою очередь, заметно успокоился: если до моих слов с него можно было лепить надгробие, то теперь он, похоже, понял, что не только не ошибся в выборе, а, можно сказать, нашёл алмаз в куче дерьма. Сие открытие, правда, ввело его в некоторый ступор, но поскольку центр бури сместился в сторону вашего покорного слуги, растерянность старика осталась незамеченной.

Да-да, знаю, о чём вы думаете! Не надо было мне раскрывать рот? Знаю. Но в данном случае... От волнения мой голос звучал выше, чем обычно, и намертво завяз в хрипотце, что было очень кстати: в самом деле, проводя большую часть жизни в тёплых южных краях, йисини вполне могла... простудиться, прибыв в Западный Шем.

– О, простите мою невольную забывчивость, воительница... Конечно же, я знаю о «Белой Фаланге». Надеюсь, мои слова не затронули вашу честь?

– Честь йисини стоит над словами, h’assary. Извинения приняты. – Я качнул головой в обычном для воинов жесте.