Текст книги "Отражения (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 86 страниц)

Молодой вельможа смотрит на меня. Внимательно. Ожидающе. Чего? Хм...

Из Залы Вызова есть только один достойный выход. В Зал Поединка. Мне глубоко наплевать на липкую плёнку, покрывшую лицо, на испорченную одежду: он всего лишь равноценно ответил на мою неуклюжесть. Ну, почти равноценно... Однако столичные нравы почитают только что сыгранную сценку не просто достаточной для дуэли, а даже неизбежно влекущей за собой бездумное кровопролитие. Да и лэрр, которым мне приходится представляться, не может снести полученное оскорбление беспрекословно... Что ж, Роллена, придётся ненадолго отложить наш разговор.

Приклеившаяся к губам улыбка становится ещё ласковее.

Из-за отворота манжета моего обидчика свисает край платка. Это-то мне и нужно! Делая вид, что отряхиваюсь, подцепляю белое кружево и тяну на себя. Мгновение, и затейливо вышитая безделушка покидает своего истинного владельца, оказываясь в полном моём распоряжении. Провожу платком по лицу, вытирая винные потёки. Не торопясь. Так, будто я один в этой гостиной.

Тёмно-серые глаза наполняются злостью, но черты молодого, по большому счёту – очень приятного лица остаются совершенно неподвижными. Великолепная выдержка, браво!

Скомканный платок, сплошь покрытый пятнами, падает на пол. Нам под ноги. Слов здесь не нужно: для того, чтобы бросить вызов, достаточно порой одного только взгляда.

– Где и когда? – цедят тонкие губы.

– На Ваш выбор, – унижаю противника ещё больше, отказываясь от положенного преимущества.

Это немного глупо, конечно... Да нет, просто идиотизм: в таких случаях нужно использовать любую фору! Нужно... Но хоть раз в жизни я могу побыть безрассудным? Тем более, что с трудом удерживаю разум в узде, задыхаясь от аромата «росы», пропитавшего кожу и одежду...

– Как угодно, – он пожимает плечами, делая вид, что никоим образом не заметил нанесённого удара. Ага, как же! Глаза щурятся, словно сдвинутые поближе веки способны спрятать разгорающийся огонь, но я вижу: ни единого оттенка голоса, которым была произнесена моя фраза, не упущено. Сила привычки? Похоже на то. Думается, этот вельможа поднаторел в выяснении отношений с помощью стали... А может быть, ему просто очень хочется с кем-нибудь подраться. Ещё один милый пустячок, вызванный влиянием «росы».

– Полагаю, мы обсудим условия наедине?

– Разумеется, – короткий кивок.

Небрежное движение послужило сигналом для всех присутствующих: гости поспешили откланяться. Я поймал за рукав Шэрола:

– Вино, которое... пролилось... Кто его принёс?

– Не знаю... Правда, не знаю! – горячо восклицает он, и эта неожиданная вспышка меня неприятно удивляет. Жаль, нет времени расспросить графа Галеари поподробнее...

Не проходит и пяти минут, как в гостиной, ещё хранящей тепло многочисленных выдохов и свет улыбок, остаются только двое.

– Итак? – склонив голову набок, обращаюсь к своему обидчику.

– Сегодня уже поздновато... – задумчиво замечает молодой человек. – Утром. Вас устроит?

– Вполне. Место?

– Аллея Гроз. Ограда со столбами из красного гранита. Место тихое, неприметное. Я буду ждать в парке – три сотни шагов по дорожке направо от ворот.

Аллея Гроз... Та самая улица, где меня уже пытались убить. Мурашки дружно маршируют по спине.

– Какое оружие предпочитаете? – он задал последний вопрос. Последний по порядку, но первый по значимости.

– Мои предпочтения не играют особой роли, сударь... Я располагаю только парными кайрами.

Крылья густых бровей чуть сдвигаются к переносице.

– Кайры... Не самый приятный выбор, но не смею возражать. Есть ещё вопросы или пожелания?

– Один вопрос.

– И? – он недовольно морщится.

– Зачем Вы вообще бросили мне вызов?

Зрачки тёмно-серых глаз на мгновение расширяются.

– Что значит «зачем»? – в голосе слабой нотой пробивается растерянность.

– Пролитое вино – самый глупый повод для дуэли. Особенно такое дрянное вино...

– А мне понравилось! – возражает он. – Шэрол вообще умеет выбирать вина, и это...

– Вино принёс граф Галеари?!

– Что Вас так удивило? – теперь он настораживается.

– Нет, ничего... Я немного взволнован, простите.

– Конечно! – тонкие губы изгибаются в усмешке. – Ваш... друг... как он себя чувствует?

– Почему Вы спрашиваете?

– Он показался всем нам... несколько возбуждённым, – ухмылка становится шире, и я понимаю, о чём идёт речь. Понимаю, но не хочу ни развивать, ни убивать предложенную тему в зародыше. Просто отставляю в сторону. На время.

– Хиэмайэ отдыхает, если хотите знать. Думаю, и Вам, и мне следует последовать его примеру: хорошенько выспаться.

– Как угодно... Лично я предпочитаю другие виды отдыха, – заявляет молодой человек, всё ещё не теряющий надежды меня подразнить.

– Итак, утром?

– Через час после рассвета.

– Постараюсь не опаздывать.

– Я подожду.

Удостоверившись, что мой завтрашний противник ушёл, я отыскал бутылку, в которой на самом донышке ещё оставалась гнусная отрава. Хм... На тёмно-коричневом стекле ни единого намёка на владельца винокурни. Опытный маг мог бы установить, чьи пальцы и в какой очерёдности касались бутылки – конечно, не позднее, чем через пару часов, пока следы не остыли. Я – в лучшем случае – уловил бы только само наличие следов. Но мне не нужно напрягаться. Всё и так ясно. Молодой вельможа не лгал – у него просто не было времени подготовиться: я и сам не знаю, почему завёл разговор о вине. Итак, Шэрол...

Шэрол, который на безобидный вопрос не нашёл лучшего ответа, чем поспешное отрицание любой осведомлённости. Ай-вэй, парень, как неосторожно! Недаром в народе говорят, что виноватый кричит в свою защиту громче невиновного... Но зачем ему это понадобилось? Неужели граф не понимал, чем рискует? Что, если бы Мэй начал швыряться «стрелами» прямо в гостиной? Кто бы его остановил? Я, при всём желании, не успел бы блокировать первые выпады... Хотя бы потому, что возмущения Силы можно уловить лишь на строго определённом расстоянии от очага. Если, разумеется, не быть всё время настороже...

Лестница закончилась – я и не заметил, как оказался на втором этаже. Равель находилась там же, где мы расстались. В моей комнате, рядом с кроватью, на которой тяжело дышит эльф. Пока я отсутствовал, сознание к Мэю не вернулось, и этот факт донельзя радовал: есть шанс, что бесчувствие плавно перетечёт в сон – то, что листоухому сейчас особенно необходимо.

– Ив... – робко, но с оттенком требовательности.

– Да, милая?

– Что... что там было?

– Один брошенный и принятый вызов, – отвечаю, потому что не считаю правильным скрывать такую важную вещь.

Девушка сжимает хрупкие кулачки добела.

– Вы... Вы будете драться?

– Полагаю, да.

– С кем?

Ох... Я ведь даже не спросил его имя. А впрочем, какая разница?

– Неважно, милая.

– Но... Вы можете погибнуть!

Могу. Молодой человек выглядел внушительно. А судя по спокойствию, с которым обсуждались условия поединка, дуэли ему не внове.

– Не волнуйтесь, милая Равель, не стоит это Ваших переживаний.

– Ив, так нельзя!...

– Почему?

– Вы рискуете жизнью... Вы оставляете...

– Кого? – удивлённо моргаю.

Девушка смущённо осекается и мнёт беспокойными пальцами ленты платья.

– Милая Равель! – усаживаю её в кресло и опускаюсь на колени. Беру тонкие ладони в свои. – Милая Равель... Никто из нас не вечен. Судьбе было угодно, чтобы случилось то, что случилось. Завтра утром я вынужден буду обнажить клинки и поступить иначе, пожалуй, не могу. Обещаю: приложу все усилия, чтобы остаться в живых. Поверьте, я буду стараться, потому что... Потому что мне запретили умирать.

– Кто? – спрашивает она одними губами.

– Две милые женщины, которые... дороги мне.

«Я польщена...» – тонкая усмешка.

– Женщины? – растерянный взгляд.

– Это так странно? – не могу удержаться от улыбки.

– Они... любят Вас?

– Не поручусь.

«Нахал!...»

– Но... тогда... а тот, кто... любит... – она никак не может спросить то, что имеет значение.

– Та, которую я люблю, не запрещала мне ничего. И ни о чём не просила. Она всего лишь обещала ждать, и этого достаточно, чтобы я хотел жить. Понимаете?

– Да... – Равель несмело улыбнулась. – А я думала, что...

Щёлкаю её по носу:

– Думать и заблуждаться – две большие разницы! Я хоть немножко Вас успокоил?

Она серьёзно кивает.

– Ну и славно!... А теперь прошу Вашей помощи. Мэй... несколько болен.

– Болен? – девушка вздрагивает.

– Это совершенно не заразно, не волнуйтесь! Своего рода... нервное расстройство. Он придёт в себя, и всё будет хорошо... Проблема в том, что я вряд ли буду рядом в тот момент, когда мальчик откроет глаза... У меня к Вам убедительная просьба, милая Равель: когда Мэй проснётся, позаботьтесь о том, чтобы некоторое время он не покидал постель и... напоите его чем-нибудь... О, придумал! Разогрейте молоко и разведите в нём пару ложек мёда – замечательное средство и для того, чтобы согреться, и для того, чтобы успокоиться... Вам это по силам?

– Конечно!... Ив...

– Да?

– Вы не умрёте, – это не приказ, не просьба, не надежда. Это... твёрдая уверенность.

– Ну, если Вы так говорите... Не умру. А сейчас... Позвольте мне немного побыть одному, ладно?

Она кивнула и встала, но ещё три долгих вдоха не хотела отпускать мои пальцы...

...Когда Равель закрыла за собой дверь, я присел на постель рядом с эльфом, вглядываясь в бледное личико с заострившимися чертами.

Нам всем несказанно повезло. В первую очередь, виновнику происшествия. С «рубиновой росой» нельзя шутить. Если, конечно, вам не дорога жизнь. Я не шибко разбираюсь в травах и отравах, но главу, посвящённую этой пакости, проштудировал настолько тщательно, насколько был способен. Спросите, почему? Отвечу, хоть и стыдно вспоминать.

Я был зол на эльфов. Конкретно – на одного-единственного, а фактически... На всё листоухое племя. Потому что, когда тебе всего десять лет, ты не делаешь разницы между целым народом и его отдельно взятым и не самым сдержанным в проявлении чувств представителем... Так вот, я был зол. А чем занимается озлобленная душа? Правильно, ищет способ отомстить! И находит, как правило. В моём случае источником информации стали книги. Книги, в которых бесстрастно и подробно излагались секреты жизни и смерти... Несмотря на молодость, я понимал, что убить обидчика в честном поединке не удастся: не хватит сил и умений, потому искал нечто, не требующее выдающихся физических качеств от мстителя. То бишь, яд. Кстати, Магрит даже не ругала меня за столь пристальный интерес к «росе», хотя прекрасно поняла, чем он вызван и на что направлен: она просто предложила мне самому на себе испытать последствия... Но несколько позже – когда я стал способен правильно понять и запомнить урок...

Так вот, «рубиновая роса» – одно из немногих совершенно не магических растений, которое влияет на мироощущение. У эльфов – наиболее сильно. У людей... Скажем так: человек, пригубивший «росы», некоторое время не способен сомневаться и давать правильную оценку событиям, происходящим вокруг него. Чем больше концентрация отравы, тем больше дурман. В сочетании с вином эффект немного усиливается. Но то – люди, а вот, что касается листоухих...

Для эльфов «роса» губительна даже в малых дозах. Сначала возникает беспричинное веселье и тают рамки внутренних ограничений. Потом, по мере растворения яда в крови, на смену беспечности приходит подозрительность, граничащая с манией преследования. Соответственно, можете себе представить, чем закончилось бы невинная (как он сам, может быть, полагал) шутка Шэрола, если бы Мэй не был одержим последние дни только одной идеей: насолить вашему покорному слуге... Трупы можно было бы закапывать в саду всю ночь. Если бы трупы, конечно, остались...

Я убрал с холодного лба прядь серебристых волос. Эх ты, дурашка... Вдвойне ребёнок, если можно так выразиться. Надо было с тобой поговорить, надо было... Теперь поздно. До утра ты, по-видимому, не придёшь в сознание, а что будет со мной самим завтра пополудни, вообще неизвестно... На всякий случай, нужно вернуть то, что никогда по праву мне и не принадлежало.

Тоненькая цепочка несколько раз обвилась вокруг запястья, а золотистую каплю хрустального кулона я вложил в бессильно разжатую ладонь. Когда ты проснёшься, Мэй, ты увидишь это и всё поймёшь. Надеюсь, поймёшь правильно. Если нет – не страшно, переживу. Главное, чтобы ты не делал больше глупостей, поскорее попал туда, куда тебе нужно попасть, и выполнил поручение Совета. А я буду делать то, что...

Не должен. Не хочу. Не умею. «НЕ», «НЕ», «НЕ» – тройное отрицание не помогает избежать неизбежного. Как обычно.

С каждым шагом нога погружается в рыхлый снег почти по щиколотку. В Виллерим пришла настоящая зима: обжигающие холодным прикосновением пушинки из перины хмурых небес перестали таять. Белый ковёр накрыл землю и всё, что попалось по пути – крыши домов и голые ветви уснувших до весны деревьев. Странно, что совсем нет ветра: снег падает строго сверху вниз. Медленно. Завораживающе. Непреклонно. Хороня под собой следы, которые я оставляю на дорожке. Рассвело совсем недавно, но сияние наступающего дня надёжно спрятано за густыми прядями снегопада. Очень тихо. Очень спокойно. Люблю такую погоду: и снег, и дождь равно помогают мне собраться с мыслями. А сейчас здравый смысл как нельзя кстати...

Тёмная фигура, припорошенная снегом. Он уже ждёт?

– Неужели я опоздал? – спрашиваю, слегка смущаясь.

– Нет, это я пришёл рано... Что-то не спалось, – отвечает человек, вызвавший меня на дуэль.

Могу понять: самому было трудно сомкнуть веки. Правда, сон всё же отвоевал для себя несколько часов моего времени. А потом... Было много разных дел. Нужно было привести в порядок внешний вид, что, без помощи Мэя, оказалось весьма трудоёмким занятием. Нужно было закончить перевод дневника Лара, дабы отчитаться перед Хранителем Королевской Библиотеки. Нужно было, наконец, написать несколько строк для эльфа... Я ничего не просил и не советовал, только вкратце обрисовал происшедшие события и их возможные последствия. В том числе, и свою безвременную кончину, хотя умирать не только не хотел, но и не мог себе позволить...

– Вы готовы начать? – вежливо поинтересовался молодой человек.

– Вполне, – ответил я, снимая маади и отстёгивая от пояса перевязь с кайрами.

Сахью снимать не стал – холодно же! – только завязал её концы сзади, чтобы не мешали. Мой противник тоже освободился от тёплого плаща, оставшись в простом костюме, напоминающем солдатскую форму. Надо сказать, этот покрой подходил ему куда больше, чем роскошества придворного платья. И не просто подходил: в нём молодой человек выглядел тем, кем, похоже, и являлся. Воином. Парных клинков в его арсенале не нашлось, и он взял с собой простую дуэльную шпагу и длинный кинжал. Не лучший подбор оружия против кайр, но и не худший: если умеешь держать в руках прямые клинки, нет особого значения, чем вооружён противник.

Вынув кайры из ножен, я занял своё место посреди небольшой поляны, где и была назначена дуэль. Молодой человек встал напротив меня, шагах в пяти. И воцарилась тишина, в которой можно было расслышать полёт каждой белой мухи.

Кто первым бросится в атаку? Кто рискнёт разорвать безмятежность утра смертоносным выпадом?

Мохнатые снежинки неспешно ползут по щеке утреннего воздуха, заканчивая движение, где придётся: на брошенной на землю одежде, на тусклой стали обнажённых клинков, на русых вихрах человека, который может не встретить новый рассвет...

«Ты выбрал не лучшее время и место для развлечения...» – как всегда, в самый ответственный момент, появляется моя подружка.

Давненько не слышал твой прекрасный голосок, милая! Как дела?

«Не дурачься... У тебя мало времени...»

На что?

«Или ты по быстрому прирежешь этого парня, или...»

Или?

«Он умрёт по чужой воле...»

О чём ты?

«Плетётся заклинание...»

Где?

«Слишком далеко, чтобы ты мог видеть и чувствовать... Но ближе, чем бы этого хотелось мне ...»

Какого рода заклинание?

«Не могу сказать ничего определённого... Впрочем, тебе-то что за дело?... Для тебя оно не опасно... Как и все остальные...» – ехидный смешок.

Оно направлено на парня?

«Возможно, что и на вас обоих, но, разумеется, достанется ему, а не тебе...»

Как скоро?

«Вот-вот...»

С какой хоть стороны?

«Только не вздумай делать глупости!...» – вскидывается Мантия.

Глупости?

Мысленно улыбаюсь.

«Не лезь, куда не нужно!...» – уточняет.

Позволь мне самому выбирать Путь!

«Выбирать... Если бы ты ещё видел альтернативы, а не хватался за первое же попавшееся решение...» – вздох, полный искреннего сожаления.

По спине пробегает дрожь. Мелкая, почти незаметная, но очень тревожная.

Оно начало движение! Где?

«Сзади... У тебя всего несколько вдохов, чтобы уйти с дороги...»

Ну уж нет!

– Сударь, спустя минуту я буду полностью в Вашем распоряжении! – коротко кланяюсь и поворачиваюсь спиной к своему противнику. Самый нелепый поступок за последние дни: если молодой человек хочет моей смерти, ему ничто не помешает добиться желаемого. Будем надеяться, что остатки чести не позволят ему ударить в спину...

«Дурак!...» – Мантия ставит мне обычный диагноз и готовится к отражению атаки. А куда ей деться, сердешной?...

Успеваю увидеть, как выглядит заклинание в материальном воплощении, и восхищённо цокаю языком: экономно, расчётливо, просто – горсть снежков. Словно притаившаяся за деревьями ватага озорных мальчишек решила нас обстрелять... Правда, комочки снега летят в несколько раз быстрее, чем настоящие, слепленные детскими руками, и летят по очень занятным траекториям...

Ныряю на Второй Уровень зрения, и белоснежные шары, стремительно приближающиеся ко мне, наливаются синевой. Те, которые подлетели поближе, вздрагивают, стремясь изменить направление движения, чтобы... Обойти меня? Так и есть! Они предназначены моему противнику, а не мне. Должно быть, неизвестный чародей просто не смог достать ничего, принадлежащего вашему покорному слуге, чтобы установить для своих питомцев двойную цель... Ну да, если учесть, что для этого обычно используются пряди волос, понимаю, почему избежал участи быть обречённым на попадание «снежка».

Фрэлл! Как жаль, что заклинание спущено с поводка [76], и я не смогу узнать, кто его сплёл...

Нет, мои милые, так дело не пойдёт!

Раскрываюсь, позволяя Пустоте на несколько кратких мгновений разделить со мной один Пласт Реальности. Бесстрастные язычки слизывают белый пух, оказавшийся в воздухе, разделяющем меня и неумолимо приближающиеся сгустки чар. Слизывают, занимая их место и возводя стены, непреодолимые для волшбы. Узкий коридор, который не позволит «снежкам» разлететься, вот только... Успею ли я все их уничтожить?

По полым венам кайр течёт та же Пустота, что прокладывает тропки сквозь моё, звенящее от напряжения тело, и сталь тускло смеётся, взлетая навстречу чарам...

Первую порцию я успеваю достать в полёте: как только клинок рассекает сапфировые сплетения, синь рассыпается брызгами, теряя цвет быстрее, чем это может быть заметно глазу. Первую порцию... Но оставшиеся... До них кайрами уже не дотянуться. И я принимаю удар своим телом.

Один. Второй. Третий... Твёрдые, как камни, комки снега ударяют в грудь, заставляя пошатнуться. Четвёртый-пятый-шестой... Слишком вас много и сразу! Не могу устоять на ногах, делаю шаг назад, поскальзываюсь и... Повисаю на вовремя подставленных крепких руках.

Он не выпустил из пальцев оружие, но кулаки сжимают рукояти обратным хватом, лезвиями вниз.

Благодарно киваю и пытаюсь вернуться в вертикальное положение. Ох, как больно! Грудь ноет, словно я снова болтаюсь на воротах дома дочки деревенского старосты... Фрэлл! Опять будут синяки...

– Что это было? – в голосе моего противника разлито тревожное удивление.

– Полагаю, покушение на убийство.

– Снежками? – он недоверчиво поднимает бровь.

– Почему бы и нет? – зажав кайры под мышкой, стягиваю перчатку с правой руки и легонько провожу пальцами по скуле своего противника. – Даже снежком можно убить...

Он смотрит на капельки крови на моей руке, потом сам дотрагивается до рассечённой кожи и морщится. Не от боли, конечно, а от неприятного открытия: узнавать, что миг назад был на волосок от смерти, всегда мерзко.

Ничего, теперь можешь хоть облизать пальцы! Если в царапину и попали клочки магии, моё прикосновение успешно их уничтожило... По крайней мере, я имею основания так думать.

– К счастью, Ваш недруг смог добиться только того, что вывел из строя меня... Боюсь, что не смогу продолжить...

– Чем это вы занимаетесь, господа? – через снегопад до нас доносится спокойный, чуть насмешливый басок человека, привыкшего командовать.

Оборачиваемся. Так и есть, Городская Стража. Если принять во внимание, что в черте города дуэли запрещены, можно легко понять злорадное удовольствие старшего офицера патруля, вразвалочку направляющегося к нам, пока его подчинённые берут место несостоявшегося поединка в кольцо.

– Разговариваем, сударь, – огрызается мой противник. – Не вижу причин, чтобы двум взрослым мужчинам нельзя было уединиться для беседы!

– Беседы на языке стали? – хохотнул офицер. – Ай, как нехорошо, господа! Думаю, вам известно, что Его Величество прохладно относиться к нарушителям правил...

– Мы ничего не нарушали! – попытка избежать конфликта проваливается, потому что представитель власти хитро щурит глаза:

– И кровь на Вашем личике, сударь, появилась от неосторожно брошенной фразы?... Хватит строить из себя невинность! Если уж попались с поличным, имейте гордость отвечать за проступок... Извольте добровольно следовать за мной, господа, если не хотите, чтобы мои парни вам помогли!...

Когда дверь камеры захлопнулась за последним из конвоиров, молодой вельможа зло плюнул им вслед.

– Дорвались, гады... Знать бы, кто их навёл...

– Кто угодно, полагаю. Слишком многие стали свидетелями вызова.

– Может, Вы и правы, но мне почему-то кажется, что всё это дело рук одного и того же подонка!

– Не буду спорить, – я присел на голый деревянный топчан у одной из стен. – Есть предположения, кто бы это мог быть?

– Пока нет... – он взъерошил пятернёй волосы на затылке.

– А я, признаться, имею некоторые идеи на сей счёт.

– Какие именно? – глаза блеснули в свете коптящего факела.

– Сначала скажите, как Вы себя чувствуете?

– В каком это смысле? – опешил он.

– В физическом. По моим подсчётам, сейчас у Вас должен начинаться озноб, сопровождающийся сладкой сухостью во рту.

– Откуда ты знаешь?! – молодой человек подскочил ко мне и вцепился руками в мои плечи. От резкого толчка грудь заныла сильнее, чем раньше, и я болезненно охнул:

– Не могли бы Вы... быть чуть сдержаннее...

– О! Извини... – он разжал пальцы. – Так больно?

– Ну, не очень, конечно, но...

Я не успел закончить фразу, а он уже расстёгивал мой камзол и задирал вверх рубашку.

– Однако... Уверен, что это были снежки?

– А что такое?

– М-м-м-м... Я бы сказал, что больше похоже на удары чем-то тяжёлым и железным. Либо каменным...

– Так плохо? – я посмотрел сам.

Да... Желваки начинают вспухать и темнеть. Хорошо ещё, что моя кожа сейчас на несколько тонов темнее, чем обычно, но зрелище, всё равно, неприглядное.

Молодой человек нажимает в месте одного из ударов. Понимаю, что он делает это не из желания причинить мне боль, но не могу удержаться от обиженного возгласа, потому что дыхание вдруг перехватывает, а в следующий миг грудь занимается огнём.

– Похоже, у тебя рёбра сломаны... – извиняющимся тоном сообщает он.

– Всего лишь треснуло одно... или два. Ерунда.

– И никакая не ерунда! – он подскакивает к двери и начинает колотить в неё каблуком. Должно быть, его обувь оснащена железными подковками, потому что шум получается изрядный. – Эй, уроды! Позовите лекаря!

– С какой радости? – сипло спрашивают из коридора.

– Человеку плохо!

– Это кому? Тебе, что ли?

– Какая разница?! Лекаря, немедленно!

– Не велено, – с нескрываемым удовольствием сообщает охранник. – И вообще: будете шуметь, останетесь без еды!

– Сволочи! – последний удар в дверь наносится уже кулаком, и я спешу остановить порыв молодого человека:

– Не стоит беспокоиться... Если, конечно, Вы не хотите, чтобы я как можно скорее поправился для продолжения поединка...

– Продолжения? Тьфу ты! Какого поединка? А я только подумал, что ты – нормальный мужик...

– Да-а-а-а-а-а? – не могу скрыть ни удивления, ни ехидства. – На каком же основании?

Он хмуро поворачивается ко мне:

– На таком! Сначала закрыл меня собой, а потом предлагаешь драться? Ты правда этого хочешь?

– Конечно же, нет, – улыбаюсь. – Да и не могу сейчас... Вот, когда всё заживёт...

– Ты надо мной издеваешься, да? – понимает он.

– Чуть-чуть, – соглашаюсь.

Проходит вдох, другой, и лицо молодого человека неожиданно светлеет, утрачивая последнюю тень злости и недовольства.

– Точно, издеваешься! Совсем, как Льюс, только... Мне почему-то не обидно.

– Льюс?

– Мой брат... Кстати, мы так и не представились... Меня зовут Кьез, – он протянул мне ладонь.

– Ивэйн. Для друзей – просто Ив, – с удовольствием пожимаю жёсткие пальцы.

– Не против, если перейдём на «ты»? А то от «выканья» меня дома тошнит...

– Ты ведь уже перешёл! – подмигиваю.

– А и верно... – он рассеянно тряхнул головой. – Вот что, давай-ка я тебя замотаю!

– Зачем?

– Даже если рёбра всего лишь треснули, стоит их слегка сжать, как ты считаешь?

– Ну-у-у-у-у...

...Тугая повязка не облегчила моих страданий, но отказать в принятии столь великодушной помощи я не мог. Пришлось натягивать камзол на нагромождение слоёв ткани, в которые меня запеленал Кьез. Очень умело, кстати, запеленал: наверняка сам не раз получал схожие повреждения.

– Так откуда ты знаешь, как я должен себя чувствовать?

– О, это долгая история...

– А нам спешить некуда, – он улёгся на соседний топчан. – Раньше окончания празднеств нас отсюда не выпустят.

– Это ещё почему? – я невольно похолодел.

– Очень просто: все случаи дуэли король рассматривает лично, а Его Наисправедливейшее Величество уже отбыло в загородный замок для подготовки к Празднику Середины Зимы. Конечно, есть ещё ослепший наследник, но вряд ли его интересуют такие незадачливые преступники, как мы.

– Печально... – ну я и влип. И что теперь подумает Мэй? Особенно, после прочтения оставленного мной письма?... Ох... Как плохо...

– Так что, времени у нас – хоть отбавляй!

– Ну что ж... Всё очень просто: ты вчера вечером выпил вино, в котором была растворена «рубиновая роса».

– Что?! – он ошарашено сел и уставился на меня. – Не может быть...

– Это такая редкость в твоих краях?

– Да нет... – он прислонился спиной к стене. – Просто, в столицу ввоз этой гадости запрещён...

– Отрадно слышать! Впрочем, кто-то всё же сумел достать малую толику отравы, чтобы напакостить.

– Кто?

– Об этом позже... Так вот, когда человек принимает раствор «росы», он, в отличие от эльфа, не веселится, а, как бы это сказать... Начинает искать повод для веселья. Например, задираться со всеми подряд.

– Ты имеешь в виду, что... – в тёмно-серых глазах мелькнуло понимание.

– Да, твой вызов был брошен не без влияния «росы». Ну и моего скромного участия, разумеется! Извини, что позаимствовал платок, но... Не мог побороть искушение.

– Да ладно... – Кьез махнул рукой. – Ерунда! А что происходит дальше? Ну, после того, как повод повеселиться найден?

– Да ничего особенного, – собираюсь пожать плечами, но вовремя одумываюсь. – Зависит от количества выпитого. На тебя пришлось сколько?

– Пара бокалов... – неуверенно вспоминает он. – Ну, может быть, три...

– Самое большее – полбутылки, потому что Мэй выпил не меньше, это я могу утверждать... В общем, некоторое время тебя будет знобить. Не так уж обременительно, но неприятно. И будет хотеться пить. Очень. Но думаю, ты справишься с жаждой... Вряд ли те, кто нас охраняет, ответят на просьбу принести воды, так что придётся потерпеть.

– Ты знаешь столько подробностей... – Кьез сузил глаза, вглядываясь в моё лицо. – Откуда?

– Видишь ли... Когда-то я сам через это прошёл.

– Зачем?

– Хм... Чтобы приобрести опыт.

– Он был тебе так нужен?

– У меня не было возможности отказаться.

В самом деле, не было. Магрит пришла в мою комнату и сказала: «Сейчас ты получишь ещё один урок... Запомни его хорошенько: нельзя желать другим того, что губительно для тебя самого!»... Я мог бы попытаться оказать сопротивление, но заранее знал: любая попытка обречена на неудачу. Хотя бы потому, что мне тогда было всего лет тринадцать, а сестра пришла не одна, а в сопровождении двух слуг, которым не составило бы никакого труда меня скрутить. Так что, принесённый флакончик «росы» я выпил сам, без чужой помощи. Помощь потребовалась потом, когда... Когда «роса» стала требовать подчинения. Я бился в судорогах, до крови стирая связанные запястья и щиколотки, но не мог ни потерять сознание, ни просить об избавлении, потому что выгнать яд из тела можно либо применением магии, либо... Дождаться, пока он сам утратит силу...

– Это было больно? – спросил Кьез, заметивший мою гримасу, сопроводившую старые воспоминания.

– Достаточно, чтобы понять: лучше этим зельем не увлекаться. Хотя в небольших количествах оно способно на полезное действие. Подавить страх, например... Как и любой яд, впрочем, может использоваться в лечебных целях.

– М-да... Но зачем кому-то было приносить «росу»?

– Не «кому-то», а Шэролу.

– Шэролу?

– Ты же сам сказал, что бутылка была из его запасов!

– Верно... – он озадаченно кивнул. – Но из-за чего тихоня Шэрол пошёл на преступление?

– Из-за чего... Из-за любви, полагаю.

– Любви?

– Похоже, он питает к белокурой Роллене очень сильные чувства.

– А она-то здесь каким боком?

Я рассказал Кьезу причину моей ссоры с возлюбленной графа Галеари. Молодой человек от души посмеялся над ситуацией, но потом помрачнел, снова растягиваясь на топчане:

– С твоей стороны неосторожно было связываться с Ролленой.

– Почему?

– Она – сводная сестра придворного мага. Ей многое может сойти с рук...

– Придворного мага?

– Да, Гериса. Знаешь такого?

– Пока нет.

– Ах, да, ты же недавно в столице, как я слышал... В общем-то, Герис – не такой уж плохой мужик, но с юмором у него... туго. Если сестричка представила ему случившееся в выгодном для неё свете, у тебя могут быть крупные неприятности.

– Посмотрим... Буду уповать на здравый рассудок.

– Чей?

– Того, кто будет рассматривать наш с тобой... проступок.

– А, не забивай голову! Я же сказал: не раньше, чем через три недели... Пока придётся поскучать здесь.

– А твои родственники?

– Что?

– Они... не будут тебя искать?

Кьез зашёлся в приступе хохота.

– Ну ты и придумал!... Льюс вознесёт молитвы всем богам, что избавлен от младшего брата хотя бы на несколько дней!

– Почему? Вы не ладите?

– Не то, чтобы... Понимаешь, он – старший. Но порядок наследования ещё не утверждён. Доступно излагаю?