Текст книги "Сладкое искушение (ЛП)"
Автор книги: Венди Хиггинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Кажется, будто Анна – беспризорница, и ее собьет чертова машина, стоит только отвернуться. Я никогда не встречал никого, настолько исполненного долбаной благодати. Она практически сияет. Когда я с ней, чувствую себя… иначе. Легче, что ли.
Смотрю на эту девушку, столь наивную для Нефилима, у которой напрочь отсутствует эго, и могу только качать головой. Мы едем под рев музыки. Думал, что мой плейлист для нее окажется жестковат, но, кажется, она вполне им довольна, даже подпевает некоторым песням. Когда начинает играть "Sex and Candy" Marcy Playground, я замечаю, что она внимательно слушает слова. Во время припева мы встречаемся глазами, и она заливается румянцем, а затем быстро отворачивается к окну. Я же снова перевожу взгляд на дорогу и усмехаюсь, поглядывая на небо в поисках шептунов.
Пейзажи за окном одинаково скучные, но девушка таращится в окно так, словно ничего красивее в жизни не видела. Она будто воспринимает поездку со мной, как невероятное приключение. Ей плевать на риск. Даже после того, как я предупредил, что с Князьями шутки плохи. Они беспощадные, злобные гады, и без вопросов убьют ее. А она ведет себя так, будто со мной в безопасности. Будто считает, что я защищу ее от Князей.
От этого идиотское чувство внутри меня усиливается и крепнет.
Думаю, Анна Уитт плохо на меня влияет.
Дело в том, что как бы очарователен ни был ее образ чистой невинности, я не могу позволить ей продолжать поддерживать его. Она не жаждет обучаться, ей интересно только научиться прятать свои цвета. Совершенно отказывается понимать необходимость потери девственности, или даже притвориться плохой девочкой. Князья начнут вынюхивать – это лишь вопрос времени, но она этого не понимает. У нее отсутствует инстинкт самосохранения. Я обязан ей помочь.
Но нельзя давить на нее. Сперва ее надо завоевать. Ради нашего же блага, к концу путешествия я должен затрахать ее до безумия.
Анна станет моим самым самым сложным завоеванием. Судя по тому, что я уже увидел, она настоящая королева самоконтроля. Спецкурс подготовки монашек или еще какое-то дерьмо.
Чтобы уложить девушку вроде Анны в постель, не прибегая к свадьбе, применим только один способ, и я даже представить себе не могу весь объем необходимых усилий. Она не из тех, кто ведется на плохих парней, так что придется показывать себя с наилучшей стороны. Но для того, чтобы она это оценила, надо заставить ее думать, что это ее заслуга, – она смогла изменить меня к лучшему. Надо, чтобы она поверила, что я открыл ей самые темные свои глубины. В сущности, я должен влюбить в себя Анну и внушить, что это взаимно.
Сердце пронзает укол вины, но он мимолетен, исчезает, не успеваю я вздохнуть. Это необходимо. В конечном счете, она еще будет меня благодарить.
Первый день, можно сказать, проходит на ура. И мне удастся убедить ее снять один номер, вместо двух. Рыбка клюнула. Наступает на горло своим убеждениям. И я с радостью этим пользуюсь.
Пока я устраиваюсь на кровати, наслаждаюсь тем, как она пожирает меня глазами, думая, что я не замечаю. Насколько же просто заставить ее нервничать, поигрывая кинжалом.
После не очень приятной болтовни о моем детстве и ужасном воспитании отца – что истинная правда – подпитываю ее очаровательную ревность, переписываясь эсэмэсками с другими девушками. Пока она льет воду на мою мельницу, но ее вопросы и жажда знаний, в конечном итоге, перекрывают мои усилия. Она приходит в трепет от того, что я всегда пользуюсь своими сверхспособностями. Ее ненависть ко всем бонусам Нефилимства озадачивает. Ей надо гордиться своим наследием, чтобы понимать всю выгоду усиленных чувств. Я подхожу и сажусь на кровать, на которой она лежит, но она робко пытается отстраниться.
– Нет, лежи, – говорю я, дотронувшись до ее руки. – Я хочу показать тебе кое-что.
Я бы многое показал ей, и, осмелюсь предположить, теперь она это понимает. Глядя на меня, она прищуривает свои карие глазки, вынуждая меня рассмеяться.
– Успокойся, милая. – Что-то после переезда в Штаты я стал чаще употреблять слово "милая". Американок оно сводит с ума. Пока не уверен, распространяется ли это на Анну, но попробовать стоит.
– Что ты собираешься делать? – Ее сладкий голос с легким южным акцентом будто напрямую обращается к моему паху, и я рад, что лежа боком она не видит последствий своего вопроса.
– Ничего особенного, что могло бы скомпрометировать твою добродетель и заставить Патти охотиться за мной до конца жизни. Теперь, закрой глаза. – Я обещал Патти вернуть Анну невредимой и нетронутой. Но я планирую сдержать только первую часть обещания, хотя Патти мне, вроде как, нравится. Они обе не понимают, что невинность является для Анны самой большой угрозой.
У меня в планах простое упражнение на создание доверия, чтобы показать ей, – я куда больше, чем сексуальный маньяк. Я хочу, чтобы она увидела – чувства могут приносить удовольствие. И возможно, мне хочется прикоснуться к ней, совсем немного.
Думаю, сперва она потянет время. По она выдыхает и ложится обратно.
Умница.
Но, Боже, она зажата как доска.
– Теперь, я хочу, чтобы ты расслабилась и сосредоточилась на чувстве осязания. Я буду хорошим мальчиком. Обещаю.
По крайней мере, попробую.
Наблюдаю, как она выдыхает и расслабляется. Представляю, как она ощущает покалывания, когда начинает прислушиваться ко всем своим нервным окончаниям. И вспоминаю кое-что клевое, мне это однажды показала одна подруга из Нефов – Марна. Не прикасаясь ни к чему лишнему, я нажимаю подушечкой пальца на лежащую рядом ладонь.
Я улыбнулся, когда она ахнула.
– Я чувствую отпечаток твоего пальца!
Отлично. Подожди, дальше будет круче. Я наклоняюсь и прикасаюсь к ее ноге. Вижу, как на лице Анны появляется блаженство, когда я надавливаю пальцами, массируя ее ступню. Перемещаюсь к лодыжке, как вдруг она распахивает глаза и прижимает колени к груди.
Что такого я сделал?
– Подожди, – говорит она. – Только не ноги. Они…
К чему она это?
– Они прекрасны. – На самом деле, они убийственны.
– Нет, пожалуйста. Утром я не успела их побрить.
Я запрокидываю голову и смеюсь. Назовите меня больным извращенцем, но меня не напугать какими-то маленькими волосками. Однако ее паранойя очаровательна.
– Прекрасно. Ладно, никаких ног. Но ты многое теряешь. Я еще не закончил с тобой. Перевернись на живот и расслабься.
Она незамедлительно подчиняется, и я так расслабляюсь, что забываю мысленно подготовить себя к обзору ее…
– Ммм. – Я непреднамеренно издаю стон. Он сам вырывается. Ведь ее попка… да чтоб мне провалиться, она чертовски безупречна. Я впиваюсь зубами в собственный кулак.
– Что? – бормочет она в подушку.
– О, ничего. – Кроме того, что я не могу ясно мыслить. – Просто, у тебя такая хорошенькая…
Проклятье, она быстро оборачивается, впиваясь в меня взглядом. Я поднимаю руки. Маленькая Энн умеет быть злючкой, когда хочет.
– Извини! Парень всегда это замечает. Честно, с этой минуты только образцовое поведение. – Я хочу, чтобы она побыстрее легла обратно, чтобы я снова мог попялиться на эту попку. Это так забавно.
Она ложится обратно, медленно и опасливо, а затем… привет, идеальный попец. А ничего, если я потрогаю? Всего разочек?
Нет. Это же Анна Уитт. И ее решительно не обрадует, если я пощупаю ее зад. Я признаю, что мой самоконтроль по крупицам рассыпается. Я не привык смотреть и не трогать. Пробовать, но не есть. Для меня это за гранью. Я должен оставаться спокойным, продвигая нас к следующему уровню. Мой голос звучит низко и хрипло, когда я говорю.
– Мне нужно, чтобы ты доверилась мне и просто расслабилась. Я немного задеру твою футболку, чтобы добраться до твоей спины.
Купится? Она не шевелится, так что я воспринимаю это как разрешение и осторожно тяну ее футболку вверх, обнажая ее нежную кремовую кожу. Мое дыхание становится неровным. Ангелочек позволяет мне увидеть свое тело. Она позволит прикоснуться к ней. Она доверяет мне.
Мои пальцы опускаются на мягкую кожу и мышцы ее поясницы, медленно кружа по ней.
Пресвятая Дева Мария, я уже едва дышу. Соберись, Роу! Это же наименее сексуальная вещь из всего, что я творил за кучу лет, а заводит сильнее чертова фургона, набитого обнаженными бабами.
Пробегаю пальцами по ее спине, пока она не покрывается мурашками. Она реагирует на меня, и мне просто необходимо коснуться ее чем-то другим, а не пальцами. Сильнее нажимаю ладонями, углубляя массаж, руками сжимаю ее талию. Мне нужно больше.
Я пытаюсь отмахнуться от тумана в голове, но это не помогает. Мое собственное осязание начинает выходить из-под контроля, кожу покалывает от нетерпения. Ее кожа подобна шелку.
Еще. Мне этого мало.
Мои руки движутся дальше, обводят лифчик и поднимаются к плечам. Я мог бы плюнуть и сорвать с нее футболку ко всем чертям. Я едва в состоянии думать. Ее феромоны и красная аура окружают меня, пленяя.
Оставляя нужду.
Пробуждая ненасытность. И я получу желаемое.
Ее кожа манит меня, я склоняюсь над ней, отодвигаю волосы в сторону и дую на теплую кожу шеи. Я должен попробовать ее на вкус или, думаю, просто сдохну-взорвусь-загорюсь – в общем, случится нечто ужасное.
Я стремлюсь к точке под ушком, и мои жаждущие губы наконец касаются ее… вот он рай. Ее шея краснеет, и она наклоняет голову, позволяя мне продолжать целовать ее. Чуть повернувшись, она обеспечивает мне наилучший доступ. Я открываю рот, языком пробуя шелковистую кожу, ее сладость и соль. Поднимаюсь к челюсти. А затем она оборачивается, ее ладони уже в моих волосах, и она прижимается к моим губам.
Я поражен этим поцелуем. Должно быть, она испытала на мне какое-то ангельское вуду, потому что мой мозг отключился. Не могу. Пытаюсь думать, но всецело поглощен ее губами. Никогда еще я не был настолько потерян для мира. Я хочу сбежать и никогда не возвращаться. Навеки раствориться в ней.
Мне надо больше. Мне нужна вся она. Какой у нее гладкий живот. Атласный лифчик обхватывает аппетитную и, наверняка, самую сочную плоть…
Вдруг Анна отталкивает меня и, чувство такое, словно меня охватило пламенем.
КАКОГО ХРЕНА СЕЙЧАС БЫЛО?
Долбаный черт, сердце колотится, как у дилетанта. Не надо, чтобы она узнала насколько выбила меня из колеи.
– Ты обещал вести себя образцово. – В ее ауре красный перемешивается с серым. Внезапно мной обуревает ярость, почему это мы не целуемся. Почему надо положить конец такому эпику?
– Ты меня поцеловала, Анна, – напомнил я.
– Ну, ты меня спровоцировал, поцелуем в шею.
Ммм, о эта шейка. Такая тепленькая и манящая.
– Правда. Я не специально.
Анна принимается расхаживать по номеру, пытаясь привести волосы в порядок, но она слишком сердита и распалена. Ее трясет.
– Почему ты остановилась? – спросил я.
– Потому что ты начал продвигаться дальше, к другим вещам.
Каким? Ой… Наверное моя рука немного посвоевольничала?
– Хмм, слишком поспешил. Ошибка дилетанта.
Судя по тому, как она скрещивает руки, наверное, не стоило озвучивать эту мысль. Я до сих пор туго соображаю. Почему она так на меня влияет? И, во имя любви ко всему святому, почему мы не тискаемся?
Поначалу даже чуточку забавно было, когда она остановилась, но сейчас я понимаю, что она не шутит и начинаю паниковать. Мое тело не может просто взять и отрубиться или успокоиться. Пахнет жареным.
– Я же вижу – ты все еще хочешь меня, – говорю я. И это правда. Она просто упрямится. Может это, своего рода, жестокая ангельская кара? Она предпочитает беситься, вместо того, чтобы испытывать похоть. – О. Начинается. Теперь мы злимся. Как-то вяленько. Ты вообще знаешь, что такое гнев?..
– Прекрати!
– Извини, я что, произнес это вслух? – Она действительно ненавидит, когда я читаю ее цвета, поэтому я делаю это как можно чаще.
И в данный момент дерзость предпочтительнее демонстрации моего безумного внутреннего настроя. И испытываемой мной жажды.
– Знаешь, я тоже умею читать людей. – И вот снова появляется злючка. – Ну, ты исключение, но, по крайней мере, у меня хватает порядочности не совать нос в чужую жизнь, предоставляя им хоть какое-то подобие эмоциональной неприкосновенности.
Ну конечно, она же чертова монашка.
– Как это… порядочно с твоей стороны.
Она разочарованно ворчит и швыряет в меня подушкой. Пожалуй, это самый яростный поступок в ее жизни. Я выгибаю бровь, испытывая степень ее ярости.
– Битва подушками?
Ей хочется завопить. Это видно по ее напряженному, раздраженному поведению, но она набирает побольше воздуха и выдыхает, успокаиваясь.
Хороший прием. Мне б так уметь. Некоторым частям моего тела тоже не мешало бы успокоиться.
– Слезь с моей кровати, – велит она. – Пожалуйста. Я собираюсь ложиться.
Фигня какая-то. Она же не устала. Как и я, она переполнена страстью, но она слишком правильная, черт ее подери, чтобы демонстрировать это. Ее самообладание бесит. Я хочу, чтобы она крушила и ломала все вокруг. А затем набросилась на меня.
Но серьезно. Причем мы оба должны быть обнаженными.
Махнув на нее рукой, я поднимаюсь с постели. Она зарывается под одеяло и поворачивается ко мне спиной. Пытаюсь расшевелить ее, напомнив, как спас на вечеринке от подсыпавшего ей наркотик идиота, который пытался сорвать ее первый поцелуй. Но она не заглатывает приманку. Не спрыгивает с постели и не налетает на меня. Даже лицом не поворачивается.
Только потом я вспоминаю – это был ее первый поцелуй – точно, со мной, и мне хочется бить себя в грудь, прямо как орангутангу.
– Значит, вот каково это? – произношу. Моя похоть находится в режиме полной ракетной готовности, но отсчета до запуска явно не последует. Я разрываюсь между неверием и растущей внизу живота болью. Больно адски. Приходится приложить все силы, чтобы не превратиться в пещерного человека, которого так мечтает видеть во мне отец, и не довести эту девчонку до бессознательного состояния. – Всегда было интересно, на что это будет похоже.
– Ты о чем? – Наконец она оборачивается ко мне.
– Отказ. – Было бы смешно, если бы не так больно. Такого я еще не испытывал.
– Серьезно? Неужели тебе не отказывала ни одна девушка?
Необязательно говорить с таким удивлением.
– Ни одна, – говорю. Не буду упоминать, что цепляю только заинтересованных во мне.
– А ты сам? Ты сам когда-нибудь останавливался или отказывал девушке?
Пффф!
– А зачем?
– По многим причинам, – бормочет она. – Забудь, ложись спать. Впереди длинный день.
Она снова переворачивается, издавая все виды шума, пока, наконец, не устраивается. У меня никогда не было особых причин ненавидеть свое похотливое наследие. По в данный момент я хочу лишь одного – чтобы бешеная потребность в ее теле исчезла. Это даже хуже боли. Кажется, словно меня пожирает черная туча, затуманивая мои разум и зрение. Я моргаю, в попытках избавиться от этого.
Я размышляю над последним вопросом Анны, как вдруг перед глазами всплывает лицо подруги детства, Джинджер. Та странная, ужасная ночь, когда она набросилась на меня прямо на глазах прибежавшего Блейка.
– Думаю, я отказал одной, но она не считается, – я мямлю, но разговор, кажется, не помогает. Это чувство вообще пройдет?
– Почему? – спрашивает она.
– Потому что она – Неф. – Желудок сжимается, когда я думаю о Джинджер. Когда-то она была моим другом. Самым близким другом.
Анна ничего не говорит, и становится только хуже. Буря внутри меня не стихает. Мне позарез нужен секс, или придется свернуться в позу эмбриона и завыть. Я привожу себя в порядок, пока она не видит. Как обычные парни справляются с этой пыткой, если они сталкиваются с подобным постоянно?
– Здесь уместным был бы холодный душ?
Она чувствует мою нужду? Ее вообще волнует, что у меня словно третья нога выросла?
Определенно, нет.
– Хорошая идея, – единственное, что говорит она.
Бессердечная.
Я с трудом добираюсь до ванной и забираюсь в душ, но эффекта никакого. Не могу поверить, что так получилось. Я не должен был терять контроль, пока мы целовались. Я должен был терпеть и завести ее до такой степени, что она стала бы молить о большем. Так как, черт возьми, какая-то монашка смогла одержать надо мной верх? Я докатился до того, что развлекаюсь сам с собой в душе, а это дешевая имитация того, что мне сейчас действительно необходимо. По тут я вспоминаю о девушке на ресепшн, которая нас регистрировала. Немного за двадцать. Умирает со скуки. Точно мой тип.
Прекрасно.
Я вытираюсь и возвращаюсь в комнату совершенно голым, но она даже не смотрит. Да она меня бесит. Я быстро одеваюсь, хватаю ключи от номера и открываю дверь.
Анна поднимается с кровати.
– Куда ты собрался?
Смотрите-ка, кто очнулся. Я хмуро гляжу на нее, надеясь, что она почувствует хоть толику той боли и разочарования, которые ощущаю я.
– Мне нужно работать, – говорю я.
– Нужно? Или хочется?
Меня накрывает волной гнева и возмущения. Эта девчонка понятия не имеет, что происходит, и у нее хватает наглости пытаться выставить меня же виноватым? Ее жизни никогда и ничего не угрожало. Она никогда не противилась влиянию своей темной стороны, и ее никогда не ломало после этого. У меня больше нет сил выслушивать ее бредни.
– Да какая разница, Анна? Я ухожу.
– Куда ты? – она практически кричит. Ее голос звучит на грани отчаяния, и от этого я испытываю какое-то удовлетворение.
Я рад наконец-то высказать ей все. Надеюсь, хоть теперь она поймет степень моего мучения.
– Пойду проведаю девушку на ресепшене, которая так меня приглашала. Или ты передумала? – Я даю ей последний шанс и наблюдаю, как ее аура наполняется завистью и грустью, и непонятно, какое чувство преобладает. По она лишь качает головой.
– Так я и думал, – бормочу я. Выключаю свет и закрываю дверь, проверяя замки.
В ушах звенят ее слова, но я качаю головой, пытаясь избавиться от них. Чаще всего я наслаждаюсь своей работой. И, определенно, сегодняшний день не будет исключением.
Я целенаправленно иду по коридору к стойке, за которой сквозь стеклянное окно видно девушку. Она разговаривает по телефону. Увидев меня, она удивленно округляет глаза и, быстро повесив трубку, поправляет волосы… Одаривает меня широкой улыбкой и с сильным южным акцентом произносит:
– Здравствуйте… Вы же мистер Роу, да? Что-то не так?
– Да. Для тебя просто Кайден. – Я отбрасываю волосы с глаз. У меня нет настроения для долгих прелюдий, придется работать по-быстрому, поэтому прибегаю к безотказным приемчикам. – Сестре надо побыть одной какое-то время. Она тяжело переживает смерть нашей бабушки.
Девушка прижимает руку к груди, и ее аура наполняется грустью.
– Ох, благослови Господь ее душу. И твою. Соболезную вашей утрате.
Я киваю, пытаясь казаться грустным, что весьма нетрудно, поскольку чувствую себя довольно странно. Прислоняюсь к стойке и задумываюсь, как там Анна в номере. Быстро осмотрев помещение, я убеждаюсь, что все тихо. Шептунов, разнюхивающих обстановку для Князей, не видно.
– Надеюсь, я не мешаю… – Я смотрю на ее бейджик. – Ванесса.
– Вовсе нет! – восклицает она. – Можешь называть меня Нессой. Здесь скучно, так что я рада компании. Я работаю на дядю. Это место просто… – она высовывает язык и корчит рожицу.
– Работа есть работа, да? – Я прислоняюсь к стойке, скрестив руки. Меня передергивает от болезненного ощущения. – Сейчас я тоже очень рад компании. Неделя выдалась тяжелой.
Я ловлю и удерживаю ее взгляд, пока ее аура не вспыхивает ярко-красным, после чего нагло опускаюсь к ее губам, ниже – к груди, затем обратно к глазам. Ей снесло крышу: дыхание срывается, она охвачена похотью. Сухо усмехнувшись, я ерошу себе волосы.
– Назови свой самый безумный поступок на рабочем месте, Несса?
– Хм… – Она нервно смеется. – Даже не знаю.
– Потому что у меня возникла одна очень интересная мысль, и если ты согласишься, я воплощу ее в реальность.
– Я… – еще более нервный смешок. – В смысле…
Это огромная авантюра, я или овладею ею, или напугаю, но пока она, вроде, не собирается убегать с воплями. Она нервничает, возбуждена и скорее всего гадает, об одном и том же мы думаем или нет. Она облизывает пересохшие губы и бросает взгляд себе за плечо, на небольшой кабинет с приоткрытой дверью.
– Кабинет твоего дяди? – интересуюсь.
– Да. – Ухмыляется она.
Я медленно обхожу стойку регистрации, все время глядя ей в глаза, ее аура скачет оранжевыми и красными цветами, когда я подхожу к ней.
Она снова облизывает губы.
– Правильно ли мы понимаем друг друга, мистер… то есть Кайден? О каких именно безумных поступках мы, э-э… – Я подхожу еще ближе, когда она начинает лепетать, – сейчас говорим?
– О таких, которые заставят забыть обо всем, и сделают тебя безумно счастливой, – тихо произношу я. Всеми силами я сдерживаю внутреннего зверя и жду от нее сигнала для начала действий.
– Ох, – выдыхает она. Неуверенно касается моего предплечья, проводя вниз по моей руке, после чего мы переплетаем пальцы.
Моя разрядка уже висит в воздухе.
– Спасибо, – шепчу. Накрываю ее рот своим, это милая девушка, чье лицо я не вспомню уже через неделю. Надеюсь, что на меня нахлынет эпическая страсть, как произошло в номере, но этого не происходит. Мы перемещаемся к кабинету, я нащупываю дверь и, целуясь, мы вваливаемся внутрь.
Ногой захлопываю за нами дверь.
Она стонет, когда я сажаю ее на стол.
– Поверить не могу, что это происходит.
Я затыкаю ее своим ртом, и сосредотачиваюсь. Пускай у нее не прямые, а вьющиеся волосы, и она не пахнет грушами, я позволяю жажде овладеть собой и дарю ей лучшую ночную смену в ее жизни.
Когда я возвращаюсь в номер, меня обуревают ужасные мысли.
Прислушивалась ли Анна к возне в кабинете?
Погодите-ка, к черту – что с того? Может быть это ей только на пользу. Упрямая девчонка. Но все равно… мне как-то не по себе. Не понимаю в чем дело, но секс с Нессой не принес мне удовлетворения, хотя должен был. На самом деле, я ощущаю пустоту, подобно шелухе, нуждающейся в чем-то большем.
Сейчас же мне необходим хороший сон, чтобы отгородиться от отказа Анны. У меня от нее совершенно поплыли мозги. Я знал, что она окажется трудным уловом, но все куда хуже, чем я себе представлял. Я и не ожидал, что пересплю с ней в первый же день, и уж точно не подозревал, что увижу стоп-сигнал, едва дойдя до второй базы. Я привык получать желаемое.
Зайдя в номер, я качаю головой. Анна молчит и не шевелится, но ее дыхание слишком неравномерное. Она еще не спит. Я иду в ванную, чтобы принять душ и почистить зубы.
Затем раздеваюсь догола и ложусь в постель. Опираюсь на руку и гадаю, о чем же думает маленькая монашка. Мне надо поспать, но я не могу, мне необходимо в последний раз проникнуть ей в душу, так же, как она проникла в мою, используя ангельское вуду.
– Анна? – Я не удивлен, когда она не отвечает. – Тебе, по крайней мере, понравился твой первый поцелуй?
Она молчит еще секунду.
– Ложись спать, Кайден.
Она не отрицает, что заставляет меня улыбнуться в темноту. Сегодня я усвоил ценный урок о том, как завоевать Анну. И завтра я покажу себя с самой лучшей стороны. Я глубоко вздыхаю, наполовину удовлетворенный, и проваливаюсь в сон.
Глава 6. Груши и апельсины
"Внутри меня зловещая улыбка и дыра.
Ты хочешь заполнить ее, в таком случае, ты можешь занять место, но не в этот раз…"
"Герой, героиня" Boys Like Girls
Завоевание Анны означает ходьбу по тонкому льду. Во многих отношениях она такая же, как другие девушки – хихикает, краснеет и смущается, когда я с ней флиртую – но только до определенной степени. В отличие от многих других, Анна «древняя душа». Будто старушка в молодом, горячем теле. Она может быть ханжой-наседкой, говоря что-то вроде «Как думаешь, ты мог бы попытаться побыть джентльменом… и, возможно, ложась в постель, надевать шорты?» и «Нас ждет очень долгая поездка, если во время каждой остановки ты будешь бросать девушкам приглашающие в постель взгляды».
Признаю, мне нравится шокировать ее. Этим утром я стоял совершенно обнаженный, желая показать ей, что именно готово для нее в любое время. Но, вот в чем фишка, я никак не ожидал, что она завопит как банши. И есть еще одна проблемка: не один я умею шокировать. Она продолжает лишать меня дара речи, абсолютно невозмутимо заявляя: "я ощущаю беременность" и "я вижу страдания людей".
Насколько же сильна эта девушка? Блин, она чертовски хорошо владеет этими ангельскими приемчиками. А это ее ангельское вуду настолько сильно, что заставляет меня открывать рот и выбалтывать лишнее. Вдобавок, она чересчур бескорыстная. И глубоко сострадательная. Присутствуют даже краткие моменты, когда я чувствую… черт, не знаю, как объяснить… но я забываю себя.
Мне надо было влюбить ее в себя. Искусно окружить ее вниманием и заботой, но не позволять забывать, каков я по натуре. Так-то оно так, только вот никакого мастерства я ни черта не проявляю. Скорее ровно наоборот это она оттачивает на мне свои навыки.
Эта девушка опасна.
Среди ее талантов: готовить бабушкино печенье, быть психологом мирового уровня, и соблазнять подобно суккубу – и все это одновременно. И самая крышесносная часть – она не имеет ни малейшего понятия, что творит со мной. Прошло всего два дня, а я уже разрываюсь между желаниями бросить ее на съедение волкам, пока она окончательно не заразила собой мой разум, или спрятать и приберечь для самого себя.
А сейчас она спрашивает меня о других девушках. О том, что движет мной во время работы. Она копает слишком глубоко, предполагая, что я схожу с ума и сожалею обо всем содеянном.
Но это чушь.
Правда, не в моих интересах трубить о том, какой я бессердечный ублюдок. И как хорошо, что она треплется без перебоя. Потому что в моменты, когда она замолкает, мне хочется заняться с ней сексом – свернуть на обочину или прямо по ходу движения пересадить к себе на колени.
А затем, прямо пока мы едем, она бросает в колеса палку, произнеся:
– … я беспокоюсь о тебе.
Ее слова проходят сквозь меня и наполняют ужасом.
– Не говори так, – огрызаюсь я. Меня трясет. Ведь именно этого я и хотел, правда? Чтобы она начала ко мне что-то испытывать. Но я не предполагал, что все так повернется. Стало сложнее, потому что я начал чувствовать то, чего никак не ожидал, типа вины, и не могу понять почему. – Зря ты заговорила о беспокойстве. Ты едва ли меня знаешь.
Она слишком глупа. Слишком открыта. Слишком доверчиво смотрит на меня своими светло-карими глазами. Черт возьми, она должна осознать в какой опасности будет всю оставшуюся жизнь. Ей надо понять, как я живу, что изо дня в день дышу этой опасностью. Ей необходимо потерять девственность, таким образом убедив Князей, что она одна из нас. Если она не вступит в ряды Нефов, Князья ее убьют.
– Ты тоже едва меня знаешь, но все же, – говорит она. – Ты предложил подвезти меня. Ты отвечаешь на мои бесконечные вопросы. Ты не принуждал меня ни к чему и не выдал своему отцу. Я рада быть здесь, с тобой.
Нет. Глупые чувства. Я не позволю этим теплым, медовым речам растопить себя. Крепко сжимаю руль и смотрю на нее.
Господи, какая она напористая. Вопрос за вопросом. И половиной ответов она не довольна. Ей нужен тот самый ответ, который докажет ей, что в глубине души я «хороший парень».
– Почему ты так отчаянно пытаешься убедить меня, что плохой? – спрашивает она.
Совсем как та человеческая женщина, Патти: Анну не удовлетворит ничего, кроме правды. Так что приходится мне ей сказать.
– Потому что тебе лучше меня остерегаться, и не говори потом, что тебя не предупреждали. Я не похож на парней из твоей школы. Вспомни, как тебя тянет к наркотикам. То же испытываю и я, только к сексу.
Ее лицо смягчается в понимании. Точно. Внутри нас обоих живут ненасытные звери.
– Начинаешь понимать? Сейчас объясню еще проще. Пять минут общения и я уже знаю, что нужно сказать девушке, чтобы затащить ее в постель. И ты не исключение, хотя, признаю, вчера вечером я был не в лучшей форме. Одним достаточно пары комплиментов и чуточку внимания. Па других уходит немного больше сил. Я готов на все, чтобы снять с них одежду, после чего делаю так, что они могут думать только обо мне, с кем бы ни были. Мне известны такие тайны человеческого тела, о которых большинство людей даже не догадывается. А уходя, я оставляю их абсолютно сломленными, умоляющими меня остаться. Такова моя природа. И я ни о чем не жалею.
Пока она смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, ее ауру разрывает серая вспышка страха. До нее доходит.
– Как раз вовремя, – говорю я.
Нью-Мехико привносит в нашу поездку трепетные пейзажи за окном и еще большее количество вопросов об иерархии демонов и Нефов. С ума сойти, ей почти ничего неизвестно. Ей хочется все узнать, пускай даже кое-какие детали доводят ее до слез. Надеюсь, эти знания помогут ей начать видеть шептунов, которых она должна была видеть уже несколько лет, но, вероятно, из-за своей невинности их не замечает… Ей необходимо понять, что они из себя представляют, чтобы уберечь себя, когда меня не будет рядом.
Когда мы останавливаемся на вторую ночь, к моему удивлению, Анна снова позволяет снять совместный номер. Мой разум сразу заполняют непристойные картинки, и мне приходится выкуривать их оттуда. Больше я голову не потеряю.
Я стою на балконе второго этажа, скрестив руки на груди, пока Анна разговаривает по телефону со своей мамой. И да, я пользуюсь своими способностями, чтобы слышать сквозь стекло. В Джорджии я тоже подслушивал их беседы, и они это знали. Можете придумать мне наказание.
– Просто будь осторожна и не теряй бдительности, – говорит Патти.
Хороший совет. Только у Анны нет "хранителя", который будет постоянно напоминать о бдительности. Она беззащитна, как котенок.
– Ладно. Люблю тебя, – сладким голоском произносит Анна.
– Я тоже тебя люблю.
Анна имитирует звук поцелуя, Патти отвечает ей тем же, и они обе смеются.
Их отношения меня восхищают. Они постоянно повторяют те три слова. И каждый раз, стоит их услышать, я покрываюсь мурашками. Каково это? Знать, что кто-то так к тебе относится, вопреки всему, и готов на что угодно? Из того, что мне известно о любви, – она непостоянна. Люди не борются за нее. Воспринимают как должное. Злоупотребляют. Но это двое… они охвачены любовью.
Я слушаю, как Анна выходит из комнаты, и дверь с тихим щелчком захлопывается. Ее шаги по коридорному ковру. Гудение торгового автомата. Спустя несколько минут она открывает раздвижную дверь и встает позади меня. Интересно, коснется? Я жду этого и хочу. Но вместо этого она подходит и, встав рядом, прижимает к моей руке бутылку холодной воды. Конечно, она и мне купила. Как всегда, заботливая.
– Спасибо, – наши руки соприкасаются, и я думаю о том, чтобы снова ее поцеловать, прямо здесь, в сумерках тусклого света, но знаю, что сейчас не время. В ее ауре сквозит неуверенность. Она и счастлива, и взволнована одновременно, но когда мы вместе прислоняемся к перилам, страсти в ней нет.
