Текст книги "Сладкое искушение (ЛП)"

Автор книги: Венди Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Еще не поздно сбежать, – говорю я.

Она смотрит на меня долгую минуту, после чего шепчет:

– Нет.

Она даже не дергается, когда я поднимаюсь и иду к ней. Замечаю только, что ее грудь вздымается все чаще, в то время как я приближаюсь к ней и забираю из рук сумку. Я вглядываюсь в ее лицо – она молчит, пока я надеваю наручники: сперва на одно запястье, затем на второе. Дыхание ее учащается. Ей бы испугаться. Теперь она моя и я сделаю с ней все, что захочу. Могу даже запихнуть ее в тачку и утащить в глушь Западной Виргинии. Говорят, там вполне ничего.

Я опускаю взгляд на ее тело и сковавший ее запястья металл. Контраст потрясающий.

– Боже.

– Что? – шепчет она.

– Тебе так идут наручники. И еще, теперь ты официально моя пленница.

Меня тут же окутывает ароматом груш и фрезии. А ведь при желании я мог бы заставить Анну забыть про придуманный ею целибат.

– Мы не можем, – произносит она, словно читая мои мысли. Но в ее речи много придыхания и мало уверенности.

Определенно можем. И тянущая боль внизу живота так и молит об этом.

Отвернувшись, она бормочет:

– Помнишь, ты говорил отцу, что я тебе не нравлюсь? Следовательно, хотеть ты меня не можешь. Шептуны могут заявиться в любой момент. Нам нельзя терять такое преимущество.

Мммм.

– Пора звонить ему, Кай. Сказать, что ты меня нашел. А потом надо будет сообщить остальным, что время пришло.

Стоп. Звонить ему? Сейчас? Я мотаю головой.

– Не…

– Да. Сейчас. Давай уже сделаем это, пока мы не потеряли контроль и не испортили все. – Она говорит жестко и так страстно. И испуганно. Но меня убивает, что пугают ее не Князья, а то, что мы – я – могу все испортить и лишить нас эффекта непредсказуемости.

Почему события развиваются так быстро? Слишком быстро.

Мысли убегают от прикосновения Анны. Внизу.

Джекпот.

Я опускаю взгляд, а она всего лишь вытаскивает из кармана телефон и протягивает его мне.

Проклятье. Большой такой обломинго.

– Смело, – говорю я, но она не улыбается. Она абсолютно серьезна и мне это ни капельки не нравится.

– Действуй, – шепчет она.

Нет…

Она все протягивает телефон. Ощущая дурноту, я его забираю его. Она поднимается на цыпочки и, поцеловав меня в щеку, не отстраняется, а шепчет:

– Я люблю тебя, Кай. Давай уничтожим их. Ты и я, и остальные все вместе. У нас есть преимущество, сыграем на элементе неожиданности. Пришло наше время.

Ее слова пронзают насквозь – вкупе с отчаянностью и верой в лучшее они достигают самого сердца и заставляют меня испытать то же, что и она: надежду. Это наш шанс. Единственный шанс. Если Князья узнают о нас, мятежниках, остаток жизни мы будем утопать в страхе и тщетных попытках скрыться, ведь однажды нас обнаружат и ликвидируют. Одного за другим.

И вот, нам выпадет возможность избавиться от них и спокойно жить на земле. Анна взглядом умоляет поддержать ее, и я очень хочу ей помочь. И помогу.

Я киваю и набираю номер отца. В голове никаких мыслей, кроме тоненького лучика надежды. Горло сжимает, когда в трубке раздастся его новый голос.

– Отец… – Господи. Что я делаю? Я смотрю на Анну и она кивает. Я открываю рот и сам до конца не верю, что произношу это: – Она у меня.

После этих слов мои надежды ускользают.

– Да ты шутишь! – Он ликует и смеется, подобно гиене.

О, Господи. Боже.

– Я схватил ее, она в наручниках, – глупо продолжаю, подавшись порыву нарушить паузу.

– Ты нашел меч?

Пульс ускоряется.

– Нет, сэр. Я обыскал ее вещи, но его нигде не было.

– Проклятье. Должно быть, она его спрятала. По неважно. Мы заставим ее говорить.

Он говорит слишком уверенно. Черта с два я ему передам Анну. Да ни за что.

– Хорошо поработал, Кайден, – говорит он. – Тебе удалось то, что не смогли сделать более пятисот легионеров. – Да-да-да, бла-бла-бла. Какого черта он вдруг стал таким болтливым? Мне надо увести отсюда Анну. – Они искали ее во всех барах, клубах и отелях Восточного побережья. Где же ты ее отыскал?

На заднем сиденье своей машины, кретин.

Быстро придумываю что ответить:

– У нее остались знакомые там, где она раньше жила, и они всегда устраивали вечеринки в домике у озера. Я решил, что она могла вернуться туда, и оказался прав.

Так, ладно. Достаточно болтовни. Я нетерпеливо смотрю на дверь.

Отец вновь смеется, словно мы лучшие друзья, веселящиеся над общей шуткой.

– Где ты сейчас?

– В нашем старом доме. – Черт… надо было соврать.

– Прекрасно. Я созову экстренный саммит в Вегасе, мы разберемся с ней. Там наша самая безопасная локация, да и лишний повод посетить Город Греха всегда приятен, согласен?

А разве они не там? Неловкая пауза. Ах, да. Я должен что-то ответить.

Я выдавливаю из себя смех и закатываю глаза. Ну сколько можно?

– Отлично, – говорит он. – Через два часа встретимся в аэропорту Атланты.

Что? Я смотрю на Анну, чьи глаза напоминают блюдца.

– Э-э, тебе не обязательно лететь сюда, отец, – уверяю его. – Я закажу билеты и привезу ее на саммит.

– О, еще как обязательно. Я сам отвезу ее на саммит. До встречи.

Я вырву ему глотку.

– До скорого, – лгу я. Нажимаю отбой и проверяю, завершился ли звонок. Да. Отлично. Я поворачиваюсь к Анне. – Мы никуда не поедем.

– Кайден! – Она разочарованно хлопает скованными руками себя по бедру.

Как она может хотеть этого? Безумие какое-то! Я отшвыриваю чертов телефон на кровать и хватаюсь за волосы.

– Что я наделал!

Я мерю комнату шагами, в то время как Анна хватает свою сумку и начинает писать сообщения ребятам.

Нет, нет, нет. Это нереально. Еще не поздно бежать. Неужели она не понимает.

– Анна…

– Хватит! – Она движется ко мне с таким суровым взглядом, какого я прежде у нее не замечал, и громко кричит: – Достаточно! Брось эти мысли, Кай! Мы не пустимся в бега. Нравится тебе или нет, но мы пройдем через это. Пора вступать в игру и надрать чьи-то задницы.

Черт… Честно говоря, я и не думал, что она умеет так разговаривать. Даже в наручниках она смогла показать, кто тут главный, задать мне трепку и поставить мое внутреннего хныкающего ребенка в угол. Жаль, что для этого ей пришлось на меня наорать, но, думаю, мне нужно было это услышать. Услышать, что она больше не намерена терпеть мои страхи. Анна – избранная, и это не просто так. От меня лишь требуется быть с ней рядом и доверять ее решениям, как бы они меня ни убивали.

Я опускаю глаза и киваю.

– Ты права.

Готов я или нет, но время пришло.

Глава 38. Порок Анны

"Разгроми отель,

Пойдем выпьем в мини-баре."

"Fancy " Iggv Azalea

Самый хреновый перелет в моей жизни. Чертов Фарзуф. Когда он решил обыскать Анну в поисках меча, мне дико захотелось самому протянуть Анне рукоять, чтобы она вспорола его долбаную задницу. А еще он пытался принудить меня завалить стюардессу. Начинаю жалеть, что мы не избавились от него раньше, но тогда его исчезновение могло бы вызвать ненужный переполох.

И пусть пока я сомневаюсь насчет исполнения пророчества, но мысли о его смерти меня воодушевляют.

Вместе с Анной мы идем по роскошному холлу отеля "Венецианец", что в Лас-Вегасе. Я не выпускаю отца из зоны слышимости, подозреваю, что и Анна тоже. Вид у нее измученный, мне приходится схватить ее под локоть, чтобы не дать врезаться в пожарные гидранты и тележки горничных.

Мы подходим к одному из многочисленных магазинчиков, чтобы купить Анне наряд на вечер, за счет отца. Уверен, он ожидает от ее выбора чего-то, подходящего для ночного клуба, типа коктейльного платья. Прям не терпится увидеть его лицо.

Едва мы успели свернуть в нужный нам коридор, как отец стучит в дверь номера на втором этаже.

В манерном голосе с английским акцентом я сразу же узнаю Князя Астерофа.

– Брат Фарзуф. Разве ты не на склонах Швейцарии?

Отец смеется.

– Да. Наш саммит обещает быть очень приятным. Дай пройти.

Для отца вполне типична компания Князя Прелюбодеяния, как компаньона. А не друга для задушевных бесед. Не нравится мне все это.

– Меч у тебя? – Спрашивает Астероф уже в номере. Они говорят тише и мне приходится поднапрячься.

– Нет. Она его спрятала. Но я не для этого пришел. Мне нужна услуга. Займет всего минуту. Хочу проверить двух человек на предмет возможной связи, хотя скорее всего там ее и нет вовсе. Но что-то меня все же гложет, поэтому лучше перепроверить.

К горлу у меня подступает желчь.

– Ах, – мурлычет Астероф. – Дела сердечные?

Отец отвечает ему на русском, языке, который я совсем не знаю. От этого я замираю как вкопанный.

Он говорит о нас. Подозревает нас с Анной в связи. Астероф поймет. Увидит между нами любовь. Брак. Это конец.

Кажется, мы осознаем это одновременно, потому что сразу же как можно быстрее и тише разворачиваемся и идем в обратную сторону.

Одному из нас надо напиться. Срочно.

Я забегаю в наш сьют, пролетаю мимо спальни, двигаясь прямо к мини-бару. Я не могу просить Анну выпить. Так будет неправильно. По не уверен, что ей комфортно прислушиваться к беседе отца с Астерофом. Поэтому знаками показываю ей, что один из нас должен остаться трезвым и слушать.

Она сразу же указывает на меня, и я передаю ей коричный ликер. Едва поморщившись, она выдувает его, в воздух прорывается аромат корицы. Отец и Астероф уже едут на лифте, флиртуя с какой-то женщиной. Надеюсь, она их хоть ненадолго отвлечет.

Дальше я передаю Анне апельсиновый ликер и она, хмурясь, выпивает и его. Интересно, она что-то чувствует? Вид у нее… вполне нормальный. Она похлопывает по своему запястью, и я показываю ей три пальца и сложенный ноль. Тридцать секунд. Женщина не смогла переключить на себя внимание Князей и они уже идут по коридору.

Я собираюсь дать ей амаретто, но она мотает головой и сама вынимает бутылку с текилой. Цокнув, она опрокидывает ее в себя, и на долю секунды я забываю, кто мы и в каком положении – так горячо это выглядит. Как и любой хардкор в ее исполнении.

Затем сердце ухает, стоит вернуться в настоящее. Анна протягивает дрожащую от нетерпения руку. Я отдаю ей водку, которую она тут же выпивает и, поморщившись, опускает бутылку на ковер. Согласен, текила повкуснее водки будет. Она снова тянет руку, и это при том, что она уже выпила четыре больших порции.

– Уверена? – знаками спрашиваю я. Если она перепьет – будет плохо, но с виду пока все в норме. Она быстро кивает и я, находясь под впечатлением, смешанным с ужасом, от ее устойчивости к алкоголю, даю ей ром. Который она выпивает все с той же легкостью.

Отец с Астерофом уже близко. Они молчат, слышны только шаги по мягкому ковру.

Пожалуйста, только бы получилось. Мы с Анной одновременно поднимаемся, но она, теряя равновесие опускается на пол.

И хихикает, в то время как у меня сердце в пятки опускается.

Ох ты ж. Черт.

Она поглядывает на мини-бар, а я провожу ребром ладони по горлу. Достаточно. Она хмурится. Пусть даже не думает о продолжении банкета! Проклятье! Лишь бы она не отключилась при Князьях.

Я хватаюсь за волосы. Да уж, отличная устойчивость к алкоголю.

Князья подошли к двери, все так же молча. Я смотрю на Анну и прикладываю палец к губам. Нельзя, чтобы она начала говорить. Раздается стук. Анна смотрит на меня. Черт, слишком явно, кажется, я разрушил всю операцию. Подорвавшись, я осознаю, что в таком состоянии она не сможет даже из сумки рукоять достать. Пить надо было мне. Кляня себя, я стискиваю зубы и открываю дверь.

– Отец. Князь Астероф. – Я наклоняю голову, притворяясь, что озадачен их визитом. – Я вам нужен?

Юное обличье ублюдка взмахивает рукой.

– Пусти нас и закрой дверь. Астероф хочет взглянуть на нее.

Я пропускаю их и закрываю дверь, затем следом за ними бреду в гостиную, вытягивая шею и высматривая Анну. Она сидит в той же позе, перед мини-баром, с крайне пьяным видом.

Она смотрит на усмехающегося ей Астерофа, одного из высших Князей.

– Она пьяна, – говорит Астероф. – Я не могу прочесть.

Сердце трепещет, мы получили небольшую отсрочку, но шоу продолжается. Если я никак не отреагирую, на меня падут подозрения.

– Что прочесть? – спрашиваю я. – Связь? Вы серьезно? – он игнорирует.

Вдруг Анна поднимается, точнее пытается подняться, но натыкается на диван. Не в силах стоять прямо, хохочет, а мне кажется, что я вот-вот сдохну.

– Ты не достойна нашего времени, – говорит отец.

Только не это. Не говорите с ней. Уходите, уходите.

– Хочу еще! – Анна вскидывает руку в сторону мини-бара. – Я одна все это не выпью. Составите компанию?

Черт, Анна, заткнись!

– Воздержусь, – ядовито усмехаясь, говорит отец. – По ты пей, пей, деточка.

Нет, тупая башка, ей нельзя. Проклятье, это ж когда она протрезвеет? Кажется, что прошла целая вечность. Анна падает на пол перед мини-баром, шорты у нее задираются, открывая вид на попку. Отец определенно замечает это, раз показывает непристойный жест, за который мне хочется врезать ему.

Астерофу становится скучно и он уходит. Меня так колбасит, словно на меня рой пчел напал. Я не могу просто стоять на месте. Подхожу к медиасистеме, рядом с которой валяется Анна, и опираюсь на нее, скрестив руки.

– Кто бы ни набивал эти мини-бары, они экономят на текиле, – говорит Анна. Она садится, взяв в руки бутылку, я же едва сдерживаюсь, чтобы не выбить ее у нее из рук.

Отец весело поглядывает на меня.

– Я же говорил, – выплевываю я. – Она – пьянь. Идиотка. Да как вы могли подумать, что между нами какая-то связь.

Пожалуйста, Анна, только не возникай. Молчи. Залезь в холодильник. Отключись. Да что угодно – только не бухай и не болтай.

– Хм, а что я должен был думать, когда ты не трахнул стюардессу? При том, что обычно ты как пес прыгаешь на все, что шевелится. – Черт…

– Фу! – верещит Анна, затыкая уши.

– Видишь? – бормочу я. – Недоразвитая.

Она открывает джин, и тут я уже просто не могу промолчать.

– Ты в дрова. Хватит уже.

– Ой, заткнись, – бурчит она. Я тянусь за бутылкой, но она успевает глотнуть оттуда и прижать тару к груди. И помахать мне пальчиком. Где там мои наручники?

– Не трожь вкусняшку! Это плохо, плохо, плохо. Вот че ты такой ворчун? Мы же в Вегасе, детка! – Она неловко поднимается, опираясь на мини-бар, и смеется. Подпрыгивает на месте и вытягивает руки, разлив при этом свой джин. Я б поржал, будь это в другое время и в другом месте. По не сейчас.

Ни капли не смешно. В любой момент пойдет откат. Каждая секунда дорога. Надо попытаться включить ей мозг. Отец и так поглядывает на нас с излишним интересом.

– Ты отвратительна, – говорю ей. – И с "этим" я должен нянчиться? Начнешь блевать – помощи не жди.

Она смеется и, покачиваясь, подходит ко мне и тычет пальцем в грудь.

– Тебя так кррруто бесить. Ты тааакоооой горячий, когда злишься.

Отец вклинивается к нам, вставая по другую сторону от Анны и касается губами ее уха.

– На твоем месте я бы дерзал. В таком состоянии он любит пожестче.

Я сейчас покажу ему пожестче, если он не снимет руку с ее талии. Есть у меня одно хреновое предчувствие, что отец не прочь перед началом саммита наказать ее своими грязными методами.

Анна разворачивается и перемещается в центр комнаты, окидывая пространство мутным взглядом.

– А где музыка?

Отец, не привыкший к отказам, грозно поглядывает на нее. Он подходит к ней и, схватив за руки, встряхивает.

– Где меч?

– Нет у меня никакого меча, псиииих, – растягивая, произносит она. Думает, что это верх его больной фантазии?

– Не смей так с ним разговаривать, – говорю я и подхожу ближе. Плевать мне на ее неуважение к нему, лишь бы ее слова не разозлили его.

Отец невесело усмехается.

– Это мы проверим, деточка.

– Ага, проверьте! – Улыбается она, затем падает на диван и непонимающе смотрит на нас. – А чего это мы болтаем? Мы ж танцевать собирались.

Она скатывается с дивана и ползет к мини-бару. Отец хлопает меня по плечу и кивает на Анну. Его взгляд переполнен омерзением.

– Мда, держись. И будь осторожен. Учти, что она может воззвать к твоей похотливой натуре, чтобы отвлечь и сбежать. Не позволяй ей быть сверху, ты меня понял? – подмигивает он и я киваю. – Не оставляй ее одну и не спускай с нее глаз.

– Да, сэр.

Уходи уже!

Он приблизился к моему уху и прошептал:

– Она считает себя симпатичной. Думает, что способна зацепить тебя. Не доверяй ей. Если сомневаешься, что удержишься, – лучше не приближайся к ней. – Я напряженно киваю.

Анна с шумом открывает бутылку пива, на что я одариваю ее жестким взглядом. Она бросает в меня крышкой, от которой я благополучно отмахиваюсь.

– Такое тело и такая… – бормочет он.

Я сжимаю зубы.

Отец еще немного посмеивается над этой пьянчугой и ее безмозглостью, после чего наконец удаляется. Я едва ли не подталкиваю его двумя руками, и какое же облегчение, что он ушел раньше, чем ситуация усугубилась. Нам невероятно повезло. Я прислоняюсь к медиасистеме и скрещиваю руки на груди. Остается только привести Анну в чувства и…

Чего это она так смотрит?

Она облизывает губы и бросает классический призывной взгляд. Плохо, очень плохо. Только не сейчас. Я качаю головой. Прислушиваюсь – Фарзуф, насвистывая себе под нос, заходит в лифт.

Анна отставляет пиво и поднимается. Да, она все еще пьяная, но хоть больше не шатается. Ее взгляд темнеет, а еще она такая сексуальная… и я вынужден снова покачать головой. По она все равно подходит, отчего меня охватывает возбуждение. Мысли окутывает туманом, внизу живота появляется болезненная пульсация.

Анна всем телом прижимается ко мне и обнимает за талию. Я крепко стискиваю зубы. Беру ее за плечи и как можно осторожнее и тише отодвигаю, но она упряма. Я качаю головой, ощущая давление эмоций прошедшего дня. Отец в лифте, он близко, бродит, здоровается с кем-то, флиртует.

Анна поглаживает меня по груди и опускает руки ниже. Я перехватываю их, но она высвобождается и говорит:

– Пусти.

Ууууухххх, лисичка, не надо так со мной. Не трогай. Не разговаривай. Просто… я закрываю ей рот.

– Молчи, – тихо говорю.

Она замирает. Смотрит на меня жарким взглядом, ее веки чуть прикрыты. Если подумать, глаза тоже не мешало бы ей прикрыть. А еще можно бы уложить ее на кровать и крепко прижать. Просто так. Одетую. Пока она не придет в себя.

Одновременно я слышу звуки казино.

– Ты кажешься мне знакомой, – произносит отец. – Сейчас угадаю, актриса?

Дальше женское хихиканье.

– Нееет.

– Не верю, с таким-то лицом…

Анна мягко отводит мою руку от своего рта. Целует ладонь, и эта простая ласка настолько чувственна, что у меня едва не сбивается дыхание.

– Я угощу вас, – растягивает отец.

Поцелуи Анны доходят до среднего пальца. Я отступаю, но она не отпускает моей руки, наоборот, проводит языком по кончику пальца.

– Ох, черт, – шепчу я, выдергивая свою руку. Она меня добивает. Она прикончит нас.

– Пожалуйста… – она стягивает резинку, распуская свои светлые волосы, а просящий взгляд заставляет таять. Это уже грань.

В ушах звучит смех отца и какой-то женщины. Не знаю, слушает ли он нас. Так-то кажется, что он полностью сосредоточен на своей жертве, но доверять ему я не могу. Тем более, что он предостерег меня насчет Анны.

– Не утихомиришься – свяжу тебя, – предупреждаю Анну.

Она игриво прищуривается.

– Ох, так вот, что тебя заводит?

Анна Уитт дразнит меня. И достигает этим моего предела.

Пробуждая зверя, к черту предостережения.

Схватив ее за талию, круто разворачиваюсь и прижимаю ее к медиасистеме. Столь тесный контакт сводит с ума. Ее руки неистово блуждают по мне: стискивают, впиваются, тянут. Я крепко целую, сгорая от желания заполучить ее всю – вместе с парами алкогольного дыхания – да с чем угодно. Наощупь, мы перемещаемся к дивану.

Краем уха отмечаю быстрые шаги в коридоре.

Я сверху, между ее раздвинутых ног, и осознаю, что еще не сорвал с нее шортики. Но я не в силах прерваться; как же приятно прижиматься к ней, целовать, упиваться стонами.

– Похоже, что дочь Белиала снова пьяна, – доносится из коридора голос Блейка.

– Какой шок, – выплевывает Джинджер.

– К нам направляется компания, – бормочу, лаская нежную шейку. Проникаю ладонью под футболку, касаюсь мягкой кожи и пробираюсь пальцем под лифчик. Задохнувшись, она извивается подо мной.

В номер стучат.

– Эй! – кричит Джинджер. – Откройте эту чертову дверь.

– Я занят. – Прикусываю Анне нижнюю губу. И пусть все Нефы катятся к чертям.

– Чем дальше, тем лучше, – говорит Блейк.

Я смотрю на Анну – она качает головой. Ее веки все так же прикрыты.

– Не обращай на них внимания. – Схватившись за мою футболку, она притягивает меня обратно и целует в грудь. Ох, да.

С очередным жарким поцелуем я заставляю ее опуститься на диван.

– Не позволяй этой шалаве обыграть тебя, сын Фарзуфа.

Попытавшись подняться, Анна кричит:

– Кого ты обозвал шалавой, ты…?

Ой, черт. Я быстро зажимаю ей рот, она отчаянно сопротивляется. Ну почему они не уходят. Мы бы успели разок перед началом, одному Богу известно какой, жуткой ночки. Списали бы это на вспышку чистой похоти…

– Открывай. – Голос у Копано такой суровый, будто он видит, чем мы занимаемся. Я отстраняюсь и поднимаюсь на ноги. Анна продолжает лежать, будто думает, что я вот-вот вернусь и займусь ею. Я же отворачиваюсь и прижимаюсь лбом к медиасистеме.

Я пока не готов открывать дверь. Потому глухо шепчу ребятам:

– Минутку дайте.

Успокоившись, я подхожу к двери и впускаю их. Лица у них разочарованные и рассерженные. По заглянув мне в глаза, Марна смягчается. Коуп лишь кивает и проходит дальше. Блейк ударяет по плечу и отходит в сторону.

Чувствую себя гадко. Происходящее слишком важно, чтобы бросаться в омут развлечений. Я устало направляюсь в гостиную, где расслабленно валяется Анна. Джинджер показывает на языке жестов:

«Вы больные? Или идиоты?»

«Мы все должны соблюдать осторожность», – добавляет Марна.

«Вы могли увлечься и выболтать что-то лишнее», – продолжает Блейк.

«Простите», – показываю я.

– Мы пришли для помощи и сопровождения, – уже вслух произносит Марна. Видимо, пора начинать игру.

– Приступим, – говорит Блейк.

– Мне надо присматривать за этой алкашкой, – кисло говорю я.

– Пускай сидит здесь, с нами, – отзывается Блейк. – Мы ее точно никуда не отпустим, так ведь, Коуп?

– Верно, – серьезно отвечает Коуп.

Блейк переминается с ноги на ногу, вжившись в роль.

– Пре-пати, затем саммит, после чего разойдемся каждый по своим делам?

– Согласна, – говорит Джин. Смотрит при этом на Анну.

Когда я оглядываюсь, Анна держит пустую бутылку пива. Проклятье – она допила и остатки предыдущей! Черт возьми! Разве ей не пора трезветь?

– Кто-нибудь, включите музыку! – восклицает Марна.

– Тточчно! – проговаривает Анна. – А я предлагала.

Мне казалось, что полтора года назад, работая на вечеринке, приуроченной к Новому году, Анна лучше переносила алкоголь. Но тут же вспоминаю, что тогда ее тренировал отец.

Я иду в спальню, из которой прекрасный вид на танцующих в гостиной близняшек, Анну и Блейка. Танцующая Анна моему состоянию не помогает. Она перестала спотыкаться и такая беззаботная, гибкая и сексуальная.

Я слежу за ней, подобно ястребу, поэтому не упускаю момента, когда она направляется к мини-бару. Другим, возможно, и все равно, если она еще немного выпьет, но не мне. Я подхожу к ней и прямо у рта отбираю бутылку шардоне. Оно немного проливается по ее подбородку. Она сглатывает.

– Эй! Верни…

Прижимаю ладонь к ее рту и строго смотрю. У нее вспыхивает взгляд. Она играет на моих нервах.

Я разворачиваю ее к Марне, потому как не представляю, что делать с пьяными сексуальными девушками, кроме очевидного, но Анна пытается перехватить меня и заставить переубедить.

Мне тошно смотреть за притворным отрывом ребят "по-вегасски", в то время как на самом деле, мы все ждем одного – момента, который все определит. От этого едет крыша.

Я временно теряю отца, но вскоре нахожу за столиком с высокими ставками все с той же женщиной. Вроде ничего необычного.

Близняшки уводят Анну в ванную комнату, чтобы привести ее в порядок, вскоре оттуда доносятся звуки рвоты. Мы с Коупом переглядываемся. Он качает головой. Знаю. Не стоит мне туда заходить. Нельзя показывать волнение.

Но когда она начинает плакать, у меня разрывается сердце, я игнорирую Коупа, который попытался остановить меня. Отмахиваюсь от Блейка и врываюсь в ванную. Близняшки молча пытаются остановить меня, но я уверен в своих действиях. Все будет тихо. Я должен успокоить ее.

Анна стоит на коленях в душевой кабине, в одном белье, сверху на нее льется вода. Руками она упирается в стену. Она поднимает на меня расстроенные красные глаза. Я быстро расстегиваю рубашку и отшвыриваю ее в раковину, также поступаю и с майкой. После чего открываю стеклянную перегородку и, опустившись на пол, сажаю ее к себе на колени и обнимаю. Она вся дрожит. Так мы и сидим следующие двадцать минут и ждем, когда ее организм избавится от алкоголя.

И вот она наконец оборачивается ко мне и смотрит прояснившимся взглядом. Я киваю.

Я поднимаюсь, вытираю руки и оставляю ее приводить себя в порядок.

Ненавижу предстоящую ночь. Не знаю, что уготовила нам судьба. Но хорошего там явно мало.

Глава 39. Время пришло

"Мы – львы, вырвавшиеся за пределы колизеев…

Мы – предвестники конца."

"Young Volcanoes" Fall Out Boy

Я знал, что ничего хорошего ждать не стоит.

Меня привлекает чье-то перешептывание в коридоре. Акцент европейский. Звучит имя Марека, после чего я прислушиваюсь внимательнее. Язык мне незнаком, но тон у говорящего нетерпеливый. В конце речи он перескакивает на английский.

– Найди.

Дальше раздаются шаги, направляющиеся в нашу сторону. Это Марек, и мне становится понятно за чем он идет. Я бегу к своим вещам, вытаскиваю оттуда сумку Анны и протягиваю ей.

– Твоя сумка. Собирайся. – Она смотрит на меня, как на сумасшедшего. Я показываю на языке жестов: – «Спрячь рукоять. Идет сын Шакса!»

Анна бледнеет и открывает сумку. Под нашими напряженными взглядами она вынимает мешок с конфетами, отчаянно оглядывается и запихивает его в мусорную корзину. Именно в этом мешке рукоять облетела пол мира и ни разу не была обнаружена сканирующими машинами. Однако, что-то мне подсказывает, что сына Князя Воровства не так-то просто обхитрить.

Мгновение спустя он уже входит в номер с шептуном на хвосте. Марек абсолютно непринужден и лишен каких-либо эмоций. Создается жуткое впечатление, будто Марек прекрасно знал, что необходимо искать пакет с конфетами. Он выуживает его из мусорной корзины и, раскрыв, вынимает рукоять.

Оборачивается ко мне:

– Рукоять все время была у нее. Разве ты не знал, что симпатичным мордашкам веры нет? – Он сканирует меня взглядом с головы до ног. От этого парня веет чем-то таким, что я никак не смогу интерпретировать. Нет, он меня не привлекает в чувственном плане. Только вот взгляд у него… он словно пытается что-то до меня донести. Меня нервирует, что он отыскал Меч Справедливости по приказу своего отца, но все тот же взгляд внушает, что в контры с ним вступать не стоит.

Когда Марек с шептуном удаляются, Шакс дает им следующие указания:

– Избавьтесь от него. Если придется – хоть в пустыне закопайте.

Мы лишились своего главного оружия, а саммит вот-вот начнется. В груди просыпается паника, но затем странным образом утихает. Всего один взгляд на Анну, и становится ясно, что ее волнений хватит с лихвой на нас двоих.

Не проходит и часа, как Марек досматривает нас при входе в ночной клуб. И в этот момент я осознаю, что в нем меня смутило – от него не разит злом, ни намека на дурные намерения. Не чувствую я рядом с ним того, что исходит от Князей или сыновей Тамуза и прочих. Марек не торопится, обыскивая меня. Когда металлоискатель реагирует на мои ботинки, он тщательно ощупывает их, заставляя понервничать. Вид у него недоброжелательный, однако, как король по части масок, заявляю – это фальшь.

Несмотря на внешность, я просто чувствую – Марек на нашей стороне. Кажется мне, что рукоять он столь легко обнаружил не просто так, а благодаря наводке Белиала. Когда он поднимает взгляд, продолжая ощупывать мою обувь, мы обмениваемся заметными только нам ухмылками. Он знает, что в обуви есть скрытые отсеки, но не выдает. А лишь поднимается и кивает, чтобы я проходил дальше. И я не задерживаюсь. Мне хочется поделиться своими мыслями с Анной, хоть немного успокоить ее, но это небезопасно. Войдя в клуб, я очень надеюсь, что мои мысли насчет Марека верны. Надеюсь, что сын Князя Воровства заготовил козырь в рукаве и вовремя им воспользуется.

Мне приходится поддерживать себя немного навеселе. Нельзя, чтобы Астероф увидел связь между нами с Анной. Мне бы и хотелось оставаться в трезвом уме, но такова необходимость.

Как отец и предупреждал, он появляется, чтобы проводить Анну на саммит и приписать там себе в заслуги ее "пленение". Он презрительно осматривает ее, а я так и слышу его мысли.

Видок у нее подобающий дерзкой наемнице – вся в черной коже, сапоги на высоких каблуках и распущенные светлые волосы. Подведенные темным глаза и красные губы. И под его взглядом она не тушуется.

Отец бросает в меня колкий взгляд.

– Не это я предполагал, говоря, что ее надо переодеть.

Я не отвечаю. Он берет ее под руку и тащит в сторону вип-комнаты, в которой и состоится саммит. Анна оборачивается, пытаясь перехватить мой взгляд. Ей страшно, но она не отступит. Моя отважная девочка. Другой бы на ее месте, включая меня, всеми силами попытался бы избежать такой судьбы.

Я рядом и никуда не уйду, – отвечаю ей уверенным взглядом.

Гордой поступью отец заходит в мрачное помещение и, одарив Князей надменным взглядом, подталкивает Анну вперед.

– Сядь и жди, разберемся с тобой позже.

Мне так и хочется сжать его тонкую шейку и разобраться с ним прямо сейчас. Чувствую, как Марна легонько проводит рукой по моей спине в попытке успокоить, и мы идем дальше. Вслед за Анной опускаемся на длинные черные скамьи, растянувшиеся вдоль стены. С черного потолка нам подмигивают фальшивые звезды. Остальные Нефилимы также, как и мы, рассаживаются вдоль стен.

Я оглядываюсь в поисках путей отступления. Помимо двери, через которую мы вошли, похоже, есть еще и боковая, скрытая черной занавесью. Но таблички выхода там нет. Клуб подвальный, следовательно, эта дверь может вести в кладовую или уборную. Жаль, нельзя проверить.

Когда появляется Астероф, Марна едва заметно тянется вперед и всматривается в пространство между мной и Анной, проверяя, не увидит ли нашу связь ее отец. Она удовлетворенно кивает, а я облегченно выдыхаю. Никогда так не нервничал, происходящее сейчас в корне отличается от прошлого саммита. И план мы так и не придумали. Не представляю, как мы сможем побороть всех Князей и духов. Анна все время высокопарно разглагольствует о предназначении и судьбе, что эта битва гораздо важнее ее жизни, как и жизни любого из нас, но я не хочу, чтобы она погибла. И да. Я хочу, чтобы все демоны сгинули.

Я никогда не позволял себе представлять жизнь без них, но глядя на то, как одиннадцати из них – всем, кроме Белиала – плевать на то, через какой ад они заставляют проходить всех вокруг, у меня кровь начинает кипеть от желания, чтобы у нас все получилось. Я хочу, чтобы они заплатили за все.