Текст книги "Сладкое искушение (ЛП)"
Автор книги: Венди Хиггинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Лежащую попой ко мне.
Да. Неудивительно, что большую часть дня всем было настолько некомфортно – это ж надо было бегать хвостиком за Анной по всему дому Патти. И конечно же мне повезло на количество свидетелей моего временного умственного помешательства – Коуп, Зания, Джей, близняшки, Блейк, и, что самое страшное, – Патти. Пускай они знают, что мы женаты, но от этого ситуация уместнее не становится.
И какое же счастье, что мои мозги прояснились к моменту появления ее отца. Он приехал в теле знаменитого рэпера, госпитализированного несколько дней назад. Большого Ротти. Из всех выходок Князей – эта самая офигительная. Не бойся я этого чувака так сильно – заржал бы, ей богу. Перед уходом он опустил руку мне на плечо и сказал:
– Позаботься о моей девочке, ты меня услышал?
Как же непривычно слышать от него нечто подобное. Как и ощущать его одобрение.
Сейчас два часа ночи, мы в общаге Анны и валяемся на ее двуспальной кровати, и все так привычно, будто и не было всех безумств последних пары дней. Несмотря на нашу безумную жизнь, в глазах каждого студента кампуса мы выглядели типичной подростковой парочкой.
Забавная штука внешность.
Новости у Анны оказались тревожными. Невыносимо думать о том, что мой отец был здесь, причем совсем недавно. В своем новом обличье юного американца, Фарзуф стал мутить еще больше, чем раньше. По словам Анны, после его появления в кампусе развернулся настоящий хаос. Даже не верится, что он так быстро нашел новое тело и при этом даже не подумал меня поставить в известность, однако вполне вероятно, что он просто хотел поскорее "обнюхать" Анну. Какое же счастье, что мы так вовремя поженились.
Анна выдергивает меня из мрачных размышлений, одним лишь дразнящим движением проведя по моей руке, обнимающей ее за талию. Она свернулась клубочком и крепко прижалась ко мне.
– Помечтай со мной, – шепчет она.
Помечтать… Для меня мечты – опасная территория. Невероятное везение, что у нас есть этот миг, как и все те, которые привели нас к тому, что мы имеем. А загадывать на будущее? Это же так искушать саму судьбу. Нет ничего, кроме "сейчас". Но Анну мечты подпитывают, они дают ей надежду. Поэтому я подыграю ей.
– Расскажи, о чем ты мечтаешь для нас, сладкая Анна.
Она теснее прижимается к моей груди.
– Для начала, мы победим Князей. Мы выживем, а их низвергнем. – Мой взгляд начинает блуждать по темной комнате. – Мы сможем жить так, как захотим. Ты же любишь музыку, значит, будешь работать где-то в этой индустрии. Я закончу колледж и стану социальным работником. И смогу гораздо лучше обычных людей определять, какие детишки находятся в опасном или трудном положении – я же буду видеть их эмоции. И смогу спасти многих малышей.
Мысли тут же уплывают к племянницам Мариссы, я начинаю представлять, как бы Анны попыталась спасти их, не переживая за свою жизнь.
– Так и вижу это, – шепчу я. Смахиваю волосы у Анны с плеча и целую теплую кожу. Если бы хоть немного больше людей обладало храбростью Анны. Если бы она была у меня.
– Мы бы смогли жить где угодно, – продолжает она. – Патти бы поехала туда же, куда и мы. А через несколько лет мы бы могли подумать об усыновлении. Я знаю точно, Патти бы с удовольствием нянчилась с малышами, пока мы бы работали.
Э-э…
– Ничего себе. Малышами.
– Да, – мечтательно протягивает она. – Пятеро или шестеро.
– Сколько-сколько? Да ты с ума сошла! – Меня смешит мысль о маленьких Кайденах. – Один мальчик. Может, двое, но не больше.
Черт, а мне нравится такое нелепое представление о будущем.
– А как же девчонки! – В ее голосе столько счастья, но очередная мысль о племянницах Мариссы, всех девушках, которым я причинил боль, все омрачает. Все они чьи-то дочери, сестры и будущие матери, и всех я столкнул с пути, с которого они могли никогда и не свернуть.
– Никаких девочек, – говорю я.
Она поворачивается и смотрят на меня, воздух неожиданно сгущается, заставляя задыхаться. Я сажусь на кровати.
– Что случилось? – спрашивает Анна.
Я тру глаза, пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний.
– Я не могу… Даже от одной мысли, что у меня будет дочь… как представлю, какие вокруг ходят уроды с пылающими красным аурами… это убийственно, хоть я и заслужил это, как самый худший из них.
– Кай… – Она касается моей руки, но мне все равно дерьмово.
– Нет. – Эта игра мне больше не нравится. – Прости, любимая, но дети в мои мечты не входят. Особенно девочки.
– Ладно. – Ее голос мягок и нежен. – Давай попробуем немного поспать.
– Прости, – говорю я, кляня себя за то, что разрушил такой момент.
Но Анна лишь ложится и тянет меня за собой. Обнимает моей рукой себя за талию, прижимается как и раньше, а я утыкаюсь носом ей в волосы.
Почему я всегда все порчу? Это же была невинная игра в мечты о возможном будущем. Надо было просто промолчать и позволить ей помечтать.
– Ты злишься на меня? – шепчу я.
Она оборачивается ко мне и касается щеки.
– Нет, Кай. – Она пытается переубедить меня и целует, прежде чем лечь обратно. Я крепче прижимаю ее к своей груди и вслушиваюсь в дыхание, которое постепенно становится все легче и реже.
Я никогда не позволю себе таких фантазий. Каждый миг, каждое мгновение рядом с Анной и есть для меня ожившая мечта.
– Ты – моя мечта, – шепчу своему спящему ангелу. – Моя единственная мечта.
Глава 36. Душевный разговор
"Гаснет свет,
Входит ночь."
"Enter Sandman" Metallica
Следующим утром мы возвращаемся в новый дом Патти и прощаемся со всеми нашими друзьями. С их уходом возникает странное чувство, а я осознаю, что нам впервые удалось собраться вот так просто, практически как обычным людям, и провести время вместе. Мы сидели за столом и ужинали, как настоящая большая семья. Марна и Джинджер немного повздорили – но какой же семейный праздник без ссор?
Прошло вполне неплохо. За исключением инцидента с близняшками.
Я не готов уезжать, но время беспощадно. Встреча Князей в Швейцарии завершилась, и вскоре они вернутся каждый в свою обитель. Да и надо еще заняться особняком в Джорджии, а потом возвращаться в Лос-Анджелес. Как-то не нравится мне, что отец до сих пор со мной не связался, остается полагать, что причина кроется в обычной невнимательности.
Анна показывает душевую, расположенную на втором этаже, и мне приходится подавить сильнейшее желание затащить ее туда. Однако, сомневаюсь, что Патти оценит это. Приходится отпустить ее и в одиночестве вставать под теплые струйки воды.
Но не успеваю я домыть голову, как у меня начинает покалывать шею. Я замираю, в то время как пена стекает мне по лицу и шее, и прислушиваюсь к происходящему в гостиной, где, как мне хочется верить, спокойно сидят Патти, Джей и Анна.
Вот только слышу я кардинально обратное – грохот, бормотание и стоны. Какого черта?
Я сразу же выключаю воду, затем с такой силой отдергиваю шторку, что не выдерживает держащая ее перекладина и вылетает из стены, а я сам путаюсь в пластиковой фигне. Выпутавшись, наконец, из нее, выпрыгиваю из ванной. Никто не произносит ни слова, но судя по звукам, там что-то неладно. Забив на трусы, хватаю шорты и натягиваю их прямо по мокрым ногам, после чего, поскальзываясь на плитке, бегу к двери.
– Не спускайся! – кричит Анна, но я никак не реагирую на ее предупреждение.
Сбежав по ступенькам, я влетаю в гостиную как раз в тот момент, когда Анна выбегает через заднюю дверь. В поле зрения тут же попадают контуженный Джей и Патти, лежащая на полу. Бледная, но живая. Я бегу к двери и вижу, как Анна, держа в руке рукоять меча, высматривает что-то в саду среди деревьев. По ничего необычного не видно.
Патти стонет и я мчусь обратно. Она садится, оперевшись спиной о диван.
– Господи, Боже мой, – бормочет себе под нос Джей. – Свят-свят…
– Вы в порядке? – спрашиваю у Патти. Она слабо кивает.
– Я… кажется, да. – Видимых ран, вроде, нет.
Анна возвращается и, склонившись над Патти, берет ее за руки.
– Как ты?
– Не понимаю, что произошло, – говорит Патти. Взгляд ее проясняется. – Мне вдруг стало так больно и страшно… и… – Она задрожала.
– Кто здесь был? – спрашиваю, изо всех сил пытаясь скрыть, насколько я сам испугался.
– Это было так странно, – говорит Джей. – Ты бы видел Анну! Что это за штуковина? – Он кивает на рукоять. – Оно светилось. Она так быстро двигалась. Никогда еще такого не видел!
Она смогла воспользоваться рукоятью? Я смотрю на бледную и поджавшую губы Анну. К влажному лбу прилипли спутанные прядки волос. Я обнимаю ее лицо руками.
– Что здесь было?
– Шептуны, трое занялись Джеем. Двое – Патти. Один пытался завладеть ее разумом. – Патти громко ахает и прикрывает рот рукой. И я не могу ее в этом винить. – Четверых я убила, но… одного упустила.
– Одного упустила, – шепчу я. Мы с Анной смотрим друг на друга, осознавая смысл сказанного.
Одного она упустила. И он видел ее с мечом. И этого окажется достаточно. Мне будто переворошили все внутренности, потому что это все. Вот он, катализатор – начало конца положено. И его запустила Анна, она же нас и поведет, и… ох. Боже.
Я хватаюсь за волосы. Погружаюсь в ту же пучину из нервов, как когда был вынужден следить за работой Анны в канун Нового года и на следующий день, во время саммита. То же безнадежное чувство беспомощности. Я прислоняюсь к стене, у меня кружится голова.
– Черт. Черт, Анна… – Я не готов. Слишком рано. Я не готов! В горле застревает крик, который все же вырывается из меня, и я изо всей силы ударяю кулаком по стене и пробиваю ее.
Я должен защитить ее. Нельзя, чтобы ее тронули. Она сильная, и хоть на некоторые вещи наши взгляды различаются, она во многих вопросах умнее меня. В этом я не сомневаюсь, но ничего не могу поделать с безумным желанием спрятать ее от всего мира.
Развернувшись, опираюсь о стену и вжимаю костяшки пальцев в глаза.
Я не готов…
– Кай. – Голос у Анны такой ясный и спокойный.
Я опускаю руки. Она смахнула волосы с лица. Не представляю, как ей удается выглядеть такой спокойной.
– Вряд ли они поняли, что ты здесь, – говорит мне она. – Это наше преимущество.
Я киваю, хоть и слабо верится, что в данном положении преимущество есть у кого-то, кроме Князей.
– Тебя не подозревают, – продолжает она. – Это значит, что ты сможешь "разведывать". Мы сейчас разойдемся и…
– Нет, – перебиваю ее я. Она спятила, если решила, что я оставлю ее без присмотра. – Я остаюсь.
Если она откажется, я буду следить за ней. Смотрю ей в глаза, показывая, что буду отстаивать это решение. Она вздыхает и отводит взгляд.
– Ладно. Тогда давай собирать вещи, надо уезжать отсюда.
Вот так-то. Вместе.
Мы прощаемся с Джеем и Патти. Анна крепко обнимает маму и мы уходим. Я сажусь за руль Анниной машины, а она ложится на заднем сиденье.
Когда мне поступает звонок с неизвестного номера, я тут же понимаю – это отец. Вот раньше бы мне было любопытно, зачем он звонит, но сейчас? Как-то не особо.
– Алло, – отвечаю я.
– Это Фарзуф. – Пускай я уже знал, что он в образе юного американца, но тем не менее чертовски странно слышать его новый голос.
– Да, сэр.
– Ты в Атланте?
– Еще не добрался. – Я на мгновение отвлекаюсь, поглядываю на Анну, которой слишком идет бейсболка. По мои мысли прерывает энергичный и юный голос Фарзуфа.
– Встретимся в нашем старом доме сегодня в девять вечера. Я прилечу, надо кое-что с тобой обсудить.
Единственное, о чем я могу думать – что Анна со мной, и как же мало времени у нас осталось.
– До встречи в девять, сэр, – говорю я, как послушный мальчик.
– Не опаздывай. – Он отключается. Как же меня бесит его высокомерие. Как удачно, что у нас впереди семь часов в пути, будет время хотя бы подготовить себя морально к этой встрече. Не так уж просто проглотить свою гордость; я скорее подавлюсь.
В восемь тридцать я стою в своей старой комнате, однако никаких теплых воспоминаний она у меня не вызывает. Скорее наоборот, мне как-то не по себе от нахлынувших призраков прошлого.
Я стараюсь думать о том, что Анна припарковалась недалеко отсюда, а в карманах и ботинках у меня кинжалы – причем не простые, а омытые святой водой. Если верить легендам о демонах, то святая вода должна действовать на них подобно яду – как молитва в жидкой форме.
Растянув слух до места парковки, я не улавливаю ничего. Анна тиха и не движется. Умничка. Надеюсь, что в этом духе она и продолжит. Надеюсь, что у нее не возникнет причин вбегать в дом с пылающим мечом наперевес.
Хотя зрелище это было бы офигенное.
Я шагаю по комнате. Возможно, следовало бы подняться наверх и ждать там, но в этой комнате мне гораздо комфортнее – это моя территория. Мне предпочтительнее встретиться с ним здесь, если он не решит иначе. Я включаю свою старенькую стереосистему и улыбаюсь, ощущая, как под ногами вибрирует пол.
Громкий вокал. Стоны электрогитары. Неумолимый барабанный ритм. Прелесть.
Слухом я возле входной двери, поэтому неудивительно, что я засекаю появление отца. К этому моменту мой плейлист доходит до третьей по счету песни "Nine Inch Nails". Кулаки сжаты, мышцы напряжены. Напряжены и готовы. Я смотрю на дверь. Когда она распахивается, в проеме появляется высокий блондин с искривленным от отвращения лицом. Комплекция у нас приблизительно одинаковая, однако ростом он немного выше. И веяло от него каким-то мудачьем.
Следом за ним залетают три мерзких духа, заполнивших своими распластанными по стенам крыльями полкомнаты. Надеюсь, хороводов от них мне ждать не придется.
– Выключи эту дребедень! – кричит он.
Говорю же. Мудачье.
Я выключаю стереосистему, и он с раздражением выдыхает.
– Рад видеть тебя, отец. – Меня едва не выворачивает от слова "отец". Пускай на груди у него огромный красный знак, однако внешне ему не дать больше двадцати – двадцати одного. – Прекрасный выбор тела.
– Согласен, – говорит он, проводя ладонью по тонкому шелку волос. К тридцати, вероятно, его настигнет облысение. – Ты подписал документы на недвижимость?
Так в этом вся соль?
– Да, сэр. Еще утром.
Из заднего кармана он вынимает сложенный лист бумаги.
– Здесь данные нового счета. Свою долю ты получишь с выплатой страховки и наследства. Остальное переведешь мне. И если я узнаю, что ты удержал хоть пенни, а я узнаю, пеняй на себя.
– Понимаю. – Мудак. Только и думает, как поскорее вернуть свои денежки и начать новую жизнь. Мог бы сообщить все это и по телефону, правда, полагаю, ему просто хотелось показать свое новенькое симпатичненькое тельце.
Духи нервно кружат вокруг нас. Отец игнорирует их.
– Отлично. – Он принюхивается и оглядывается к огромной кровати с черно-серым шелковым бельем. Все это придется продать. Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало об этом доме. – Вся пропахла похотью. Работать ты всегда умел.
Я моргаю. Ничего себе. Целый комплимент.
– Благодарю, отец.
Но следом вспоминаю, что нас слушает Анна. Надеюсь в детали вдаваться он не начнет.
– Но в действительности все может быть не таким, как кажется, да? – спрашивает он. Шептуны шипят, поддакивая его вкрадчивому тону.
Я ненароком прищуриваюсь. К чему он ведет? Это относится к моей работе? Черт, могло быть такое, что в Лос-Анджелес за мной следили, а я не заметил?
Заставляю себя небрежно спросить:
– В каком смысле?
– Кое-что не сходится. – Он медленно обходит комнату, проводит пальцем по запылившемуся от длительного простоя черному комоду. Вытирает палец о джинсы и прячет руки себе за спину – как привык, находясь в прежнем теле, что выглядит довольно странно. И неуклюже.
– У меня не было возможности разобраться… – говорит, осматривая рамки с постерами моих любимых групп с автографами. По виду кажется, словно речь о каком-то пустяке, но по ощущениям – сейчас он сбросит бомбу. По телу пробегает холодок страха. – Еще с саммита, на котором появились чертовы ангелы, мы следили за дочерью Белиала.
Только не реагируй.
Ври, не моргнув глазом.
Я насмешливо фыркаю.
– За ней? Ничего личного, отец, но не понимаю, почему такой неприметный Нефилим, как дочь Белиала, заслуживает такого внимания. Я работал с ней. Со своей задачей она справляется отлично, но на личном уровне… она же абсолютно скучная.
Он оборачивается ко мне с довольным видом.
– Так значит, удовольствия с ней ты не получил? – Ловко.
Ублюдок как всегда развлекается. Следующая его ухмылка еще шире.
Шептуны поворачивают свои безобразные полупрозрачные головы в ожидании моего ответа.
– О, еще как получил. Но действовал как можно быстрее. Она пустышка, пустая трата времени. – Шептуны шипят и хрипят, задыхаясь от смеха.
Отец усмехается.
– Понимаю, с ней тебе было тяжко, но это было необходимо. Каким-то образом ей удавалось ускользать от слежки. Однако теперь нам известно, что она представляет реальную угрозу.
– Угрозу? – я смеюсь, притворяясь, что он сказал нечто крайне нелепое. В три шага он оказывается передо мной и тычет мне в нос пальцем, при этом волосы падают ему на лоб и ему приходится крайне комично потряхивать головой. Духи начинают нервно метаться.
– Думаешь, это смешно? Думаешь, у меня есть время на шутки?
Стараясь не меняться в лице, я почтительно отозвался:
– Конечно, нет, но с ней же невозможно находиться рядом. Ее волнует только алкоголь и где бы его раздобыть.
Он прищуривается и понижает голос.
– Значит, она и тебя обвела вокруг пальца. Эта скучная Нефка, показавшаяся тебе столь неопасной, сегодня утром была засечена со своей человеческой матерью. – Выплевывает он. – Пятерых легионеров отправили разнюхать информацию, а эта девчонка уничтожила четверых! Эта девчонка – наемница от Рая.
Последняя фраза звучит особо ядовито, шептуны беспорядочно мельтешат по комнате, издавая скрипучие звуки, напоминающие безмолвные вопли.
Я натягиваю на лицо шокировано-любопытное выражение.
– Что…? Как такое возможно?
Он выпрямляется и в очередной раз проводит рукой по волосам – будто сам для себя решая, доверить мне следующую информацию или нет. К счастью, он решается, однако взгляд его при этом светится яростью.
– Почему-то ей подвластен Меч Справедливости. Однако на такое способны только ангелы света.
Старательно выпучиваю глаза и мотаю головой.
– Но… почему ангельское оружие далось ей? Я же сам видел как она уводит души с верного пути. Едва ли в ней есть что-то ангельское.
Последние слова буквально обожгли губы.
– Я… – Он качает головой, выглядя при этом как-то испуганно. – Понятия не имею.
Нам удалось сбить Князей с толку. Теперь надо это закрепить.
– А вас не могли ввести в заблуждение? Направить не в ту степь? В смысле: откуда вы узнали про меч и духов, которых она типа убила?
Он призадумывается.
– Одному удалось уйти.
– Надеюсь, этот дух не придумывает, – говорю я. Троица шептунов надвигается на меня, выпустив когти и обнажив зубы. Я отмахиваюсь от них.
– Они слишком глупы для таких выдумок. – Шептуны отлетают обратно и смотрят на отца, словно решают, обижаться ли на его слова. Взмахнув запястьем, он указывает на дверь. Они улетают и отец продолжает. – Только если их кто-то к этому подтолкнул. Но я впервые после Падения видел духа в таком ужасе. Мы отправили его к лорду Люциферу для дальнейшего допроса. Уж он-то сумеет добраться до истины.
Я ничего не могу ответить, потому что при упоминании Сатаны, все мои мышцы сковывает.
– Мы выпустили легионеров на охоту за ней и ее отцом. Белиал уже давно скрывается от нас, а это что-то да значит.
Я киваю.
– Хорошо, что с тобой несколько шептунов – так мимо тебя ничего не проскочит.
Он выпячивает грудь и хмыкает.
– Я не позволю этой девчонке подкрасться к себе. Все Князья вооружены и наготове. Мы найдем ее и созовем экстренный саммит, чтобы все выяснить и избавиться от нее раз и навсегда. Ангелы будут прокляты.
Тогда-то все и откроется. Пожалуйста, лишь бы у нас получилось.
– Чем я могу помочь? – спрашиваю я.
– Поисками. Если найдешь – она становится твоей узницей, и ты сразу же связываешься со мной. Ты должен будешь удержать ее любыми способами, а затем доставить к месту проведения саммита. И самое главное – обезоружь ее. Ни при каких обстоятельствах не позволяй ей касаться Меча Справедливости.
– Конечно. Начну немедля. Есть у меня пара предположений.
– Хорошо. – Он подходит ближе и с угрозой во взгляде смотрит на меня. – Подводить меня не в твоих интересах. Ты понял?
Очередная угроза. Как оригинально. Только вот за себя мне больше не страшно. Все мои мысли об Анне. И ради ее блага я не долбану старичка Фарзуфа в его свеженькое личико. Пока что.
– Понял, – отвечаю.
Его глаза светятся; он явно кайфует, упоенный собственной властью.
– Вечером я съезжу к Мариссе, улетаю завтра с утра. Мое новое пристанище в Нью-Йорке, буду работать оттуда. А ты не трать времени даром, можешь пока не работать, сосредоточься на задании.
– Да, сэр, – рассеянно говорю я, зацепившись за одну маленькую деталь. – К Мариссе? А разве она не считает тебя мертвым?
Он усмехается и опять расплывается в широкой улыбке.
– Марисса – особенный человек. Ей известно о нашем виде. Она ждет меня, да и я жду-не дождусь, когда она вопьется своими ноготками в мою новую плоть.
Улыбка его меньше не становится, мне приходится кивнуть. Ага, особенная она, конечно. Сука она редкостная.
– Должно быть, она исключительная женщина, если ты так доверяешь ей.
Отец вынимает мобильный и смотрит на экран, после чего прячет обратно в карман.
– Насчет исключительной – да. И я надеюсь, что если она позвонит тебе по работе, то ты приедешь. Независимо от того, где бы ты ни находился.
Прям бегу и падаю.
– Конечно, отец. Приятного вечера. А я займусь поисками.
– Если думаешь, что сын Мелькома сможет тебе помочь, то можешь привлечь и его. У него много связей на Западном побережье.
– Прекрасная мысль, – говорю я.
Он отворачивается от меня, снова вынимает телефон и уходит. Я же остаюсь слушать, как он поднимается по лестнице.
Вот и конец очередному "душевному" разговору с папочкой.
Глава 37. Готов или нет
"Если любовь – это война, тогда я умру,
Подставив свое сердце под прицел."
"Angel with a Shotgun" The Cab
Всю тяжесть нашего положения я ощутил только к вечеру, который мы снова проводили вместе с Анной. После встречи с отцом мы отправились на смотровую площадку, и вот, сидя на заднем сиденье, я смотрю в ее карие глаза, и чувствую, как меня все больше и больше охватывает тревога.
Да, Анна стильная, но она же как и все состоит из плоти и крови. И сердце у нее добро и такое чувствительное. Ну вот как она сможет, следуя великому плану, выступить против всех Князей и Легионеров и исполнить пророчество?
Неужели кроме меня никто не понимает, насколько эта идея плоха? С трудом верится, что все пройдет как по маслу. Должен быть другой вариант. Одна она с мечом. И 666 противников. Конечно несколько Нефов на нашей стороне, но расклад в любом случае не в нашу пользу.
Пускай Анна с ее отцом, да и остальными, считают нормальным отдать ее на растерзание Князьям, но я категорически с этим не согласен. Надо попытаться открыть ей глаза.
– Нам необязательно это делать? Ты можешь спрятаться, как Зания. – Я мог бы отвезти Анну в тот же монастырь.
– Я не смогу прятаться вечность. И что тогда будет с тобой? Твой отец хочет, чтобы ты работал. Марисса тоже будет тебя вызывать.
Нет. Все это неважно.
– Я буду вместе с тобой.
– По так жить невозможно.
А так ли это? Мы были бы вместе. Она изучает мое лицо и ее плечи при этом напрягаются. Знаю, она не понимает такого эгоистичного порыва с моей стороны, но к черту. Я тоже не понимаю ее самоотверженности.
– Тебе правда не страшно? – спрашиваю я. – Совсем-совсем?
– Конечно, страшно… Но цепочка событий уже запущена, нам не предотвратить исполнения пророчества.
– Но мы можем попытаться. – Хотя бы замедлить. Нет необходимости прыгать в самое пекло с разбега. Почему она этого не понимает? Да, Князья – сущее зло, да и шептуны навязчивое к ним дополнение, – однако она может погибнуть из-за этого пророчества. Из-за него все мы можем погибнуть. Я не смогу жить без нее. Мне даже подумать страшно о том, что Анна может пострадать.
Она мотает головой, взгляд ее поникает от сожаления.
– Мы наконец вместе, Анна. – Боже, я жалок.
Она кладет ладонь мне на руку.
– И каждая секунда, проведенная вместе, – как дар небес.
Она обнимает меня за плечи, но я так напряжен, что едва ли замечаю ее касания. Ее руки перемещаются выше и обвиваются вокруг моей шеи. Она крепко обнимает меня и целует.
Вот это я чувствую в полной мере.
Я реагирую на ее поцелуй так, словно от него зависит моя жизнь. Притягиваю ее ближе и упиваюсь тем, как ее пальчики тянут меня за волосы.
– Господи, Анна, – проговариваю ей прямо в губы. Я так крепко прижимаю ее, мечтая никогда не выпускать из объятий.
Задыхаясь, я прерываю поцелуй.
– Я не могу потерять тебя.
Протянув ко мне руки, она горячо произносит:
– Не думай об этом. Кай, я не смогу победить без твоей поддержки.
Глядя на нее, я понимаю, насколько ненавижу себя. Анна хочет спасти мир. И не для себя, а ради людей, которых терроризируют демоны. Ради Нефилимов и нормальной жизни для них. Ради всего того, о чем я бы и не подумал. А я не могу дать ей то единственное, что ей, как никогда, от меня необходимо – поддержку – и за это я себя ненавижу.
Я брезгливо отстраняюсь, но она обхватывает мое лицо руками и касается моего носа своим.
– Ты еще не потерял меня, Кай. Я здесь, с тобой. Обними же меня.
Я пересаживаю ее к себе на колени и утыкаюсь лицом ей в шею. Она здесь. В моих объятиях. Ей известно, какой я эгоистичный индюк, но тем не менее она со мной. Я набираю в легкие воздух и, выдохнув, обнимаю ее еще крепче.
Обнимаю, когда на небе загораются звезды, когда сверчки начинают свой какофонический стрекот. Так пролетает несколько часов, и вот уже нас начинает догонять убаюкивающая усталость.
Однако я ни на секунду нс забываю проверять пространство на шептунов. Только, прислушиваясь, я улавливаю сплошную тишину.
Анна разворачивается ко мне и проводит пальцами по моему лицу. Я прикрываю глаза, отдаваясь такой приятной ласке. И упиваюсь ее любовью.
– Кайден, если со мной что-то случится…
Я дергаюсь и, распахнув глаза, ловлю ее взгляд.
– Не смей! Не смей договаривать. Ничего с тобой не случится.
Во мне снова пробуждается ужас. Я не хочу это обсуждать, но она же такая упрямая.
– Если выйдет так, что мы оба… попадем в… в ад. Мы справимся. Мы же будем вместе. Будем поддерживать друг друга до самого конца.
В жизни не слышал, чтобы кто-то рассуждал об аде в таком ключе. Словно ад – это что-то простое и обыденное. Я гулко сглатываю, представив описанную Анной картину. Как, даже в кромешной тьме и отчаянии, наши души будут держаться друг за друга, продолжая любить. Если бы это только оказалось правдой. За такую мечту и мне хочется цепляться.
– Я никогда не оставлю тебя, – говорю ей. – Клянусь.
И крепко обнимаю, пока она не засыпает. В какой-то момент даже позволяю себе задремать.
– Больше никакого секса…
Я непонимающе моргаю, глядя на Анну, когда на следующее утро мы стоим возле машины. Разве мы так давно женаты для подобных заявлений?
– До конца саммита, – добавляет она.
Саммита. Саммита, на котором мы можем умереть. И секса тогда у нас не будет уже никогда. Жестоко.
Я не готов к таким беседам. Верните мне вчерашний вечер.
– Кайден… – Она берет меня за руки и пытается достучаться, но я словно в оцепенение впал. – Тебе придется играть, притворяться, что я тебе не нравлюсь. Да, это отвратительно, но разумнее ничего не придумать. Если мы хотим выжить, а я на самом деле считаю, что у нас все получится, – это лучший вариант. Тебе намного лучше меня удастся скрывать свои чувства, хотя в нашем случае уже не важно, увидят ли они, что ты мне небезразличен. Даже наоборот, так ты сможешь сказать, что влюбил меня в себя ради плана по заманиванию. Отец доверил тебе отыскать меня и притащить на саммит. Одному. Это многое значит. Пускай до последнего считает, что ты у него в кармане. Так мы сможем переговариваться и предупредить остальных. Или ты хочешь поставить под угрозу наш единственный шанс?
Я закрываю глаза.
Ну почему она такая ответственная, как маленькая добрая феечка?
Я сжимаю ее ладони.
– Нет, не хочу, – говорю. – Прости. Я сделаю все необходимое. И даже больше.
Едва я открываю рот, чтобы предложить потискаться напоследок. Анна сурово оглашает:
– С этого момента никаких поцелуев, никаких держаний за ручки или прикосновений. Ничего, что может вызвать подозрение.
Она выгибает брови и я, неохотно кивнув, выпускаю ее руки. Я в корне не согласен с ней, хотя и понимаю, к чему все эти осторожности. Анна наконец-таки стала осторожной, когда ее разоблачили.
Фиговенько.
Этим же утром, немногим позже, я разгребаюсь со смертью отца – похоронное бюро, риелтор и адвокат. Траур симулировать не трудно, особенно, когда ты в трауре по почившему сексу. Приходится подписывать множество бумаг, много кивать, хмуриться, когда разные люди похлопывали меня по спине и жали руку, или сожалели о моей утрате.
Эх, как бы я хотел, чтобы этот урод реально сдох.
Я беру урну с прахом, документы, и, взбешенный как никогда, покидаю адвокатскую контору.
Далее по плану позвонить отцу и сказать, что я поймал Анну, но только подумав об этом, мне становится дурно.
Анна готова. Ее отец готов. Другие Нефы тоже готовы. И только я ни хрена не готов! Но я повторяю себе, что буду играть до тех пор, пока не почувствую грань. А там к черту все, мы ударимся в бега. Я крупнее ее. Заставлю.
Около часа дня мы приезжаем в мой старый дом. Шептуны до сих пор заняты поисками Анны, так что вряд ли они покажутся здесь. Я веду ее в некогда свою комнату, где она смотрит на постель, как на место преступления, вероятно представляя, что на ней вытворяли. Надо было идти наверх и в душ, но в других ванных комнатах уже ничего не осталось. Я прочищаю горло и передаю ей полотенце.
Она идет в ванную, а я включаю стереосистему. Сажусь на краешек кровати и опускаю голову себе на руки. Надеюсь хоть громкая музыка, проникая в уши, поможет перестать думать о грядущем. Анна заканчивает довольно скоро. Когда звук воды стихает, я выключаю стереосистему и заглядываю в комод. По телу прокатывается волна мрачного искушения, стоит мне заглянуть во второй ящик.
"Захват" Анны ведь должен выглядеть достоверным?
Я выдвигаю ящик и краем глаза замечаю серебристый отблеск – это мои высококачественные наручники. Я вынимаю их и закрываю дверь. Анна в этот момент напевает себе что-то под нос. Я же проверяю на всякий случай шептунов. Как она может петь в такой момент – вне пределов моего понимания. Видимо это все ангельская кровь. Я возвращаюсь к кровати и верчу наручники в руках, в ожидании Анны.
Она открывает дверь и я медленно поднимаю на нее глаза. Какая же она естественная и свеженькая, да еще в сарафанчике и с влажными волосами. Она опасливо смотрит на то, как я играю с наручниками. Это хорошо. Пускай почувствует страх.
