Текст книги "Сладкое искушение (ЛП)"
Автор книги: Венди Хиггинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
В свободных джинсах Зания выглядит болезненно хрупкой и едва способной стоять на ногах, но тем не менее, очевидно, что она очень красивая женщина. Скрестив руки на груди, она яростно притопывает ногой, глядя на витрину с алкоголем в "Duty free". Копано взлетает, перекрывая ей обзор, на что она прищуривается, и стоит заметить, что отеки с ее глаз уже сошли. Теперь в ее больших карих глазах сверкает пламя. Копано явно тонет в них, однако сдавать своих позиций насчет алкоголя явно не собирается.
Они впиваются друг в друга такими взглядами, словно вот-вот сольются в сексуальном экстазе прямо посреди магазина. Вот это будет шоу. Я прикусываю язык, сдерживая смех и порыв произнести: "Снимите номер". Да Святоша-Копано умрет от унижения, если я открою рот.
Я радуюсь, когда объявляют наш рейс. Уже скоро я увижу Анну.
В какой-то момент полета я замечаю, что у нас проблемы. Стюардесса смотрит на скорчившуюся Занию, которая обнимает себя, дрожит и стонет. Коуп пытается как-то это обыграть, сказав, что Занию просто укачало, но стюардессу это не успокаивает. Всем, у кого есть глаза, прекрасно понятно, что не все так просто.
Коуп даже пробует погладить ее по спине, подыгрывая этому шоу, но Зания с воплем отшатывается. Да уж, если эти двое не будут осторожными, самолет совершит внеплановую посадку. Приходится призвать на помощь собственное очарование.
Со своего кресла я улыбаюсь стюардессе и взмахом двух пальцев подзываю ее. Ей где-то около тридцати. Европейка. Она впивается в меня взглядом и беспокойство в ее ауре резко притупляется. Она наклоняется ниже, а я сажусь ровнее, чтобы оказаться ближе к ней и шепчу:
– Только между нами, – говорю я. – Думаю, леди моего друга попала в очень интересное положение, если вы понимаете, о чем я.
С вопросительным взглядом она прикладывает руку к животу.
Я киваю. И ухмыляюсь.
– Они еще не объявляли, но это же очевидно. Она немного не в себе, но волноваться не стоит. С ней все будет в порядке.
Вдобавок я подмигиваю ей. Затем облизываю губы. Ее аура вспыхивает красным и мое тело непозволительно реагирует на это.
Нет, испытывая чувство вины, напоминаю я себе.
– Что ж, тогда все в порядке, – говорит стюардесса, коснувшись моего плеча. Я напрягаюсь и задерживаю дыхание. – Дайте мне знать, если что-нибудь понадобится, – она опускается ближе. – Все, что угодно.
Убирайся, уходи, сгинь, проваливай, и, ради Бога, больше не прикасайся ко мне.
Я киваю ей и она наконец-то разворачивается и уходит дальше по проходу. Краем глаза замечаю, что Коуп и Зания смотрят на меня. Полагаю, их не сильно радует отмазка беременностью, ну да ладно. И вообще, пускай благодарят меня. Я выдыхаю и закрываю глаза.
В какой-то момент Зания засыпает, все еще склонившись и упершись лбом Коупу в бедро. Ха-ха-ха, парень застывает подобно каменному изваянию и пытается показать, что все нормально. Я пользуюсь моментом и пересаживаюсь на пустующие кресла позади. Прислонившись головой к окну и скрестив руки, я тут же проваливаюсь в сон.
Позже я просыпаюсь от яркого сна, в котором лишаю Анну невинности. Это довольно хороший сон, но лучше бы мне не видеть его при людях. Плач Зании и мягкие уговоры Коупа неприятным толчком возвращают меня в реальность. Я смотрю вниз и замечаю, что добрая стюардесса накрыла меня пледом. Сворачиваю синюю ткань и кладу на непослушные колени. Затем опираюсь локтями о бедра, сжимаю ноги и прижимаю пальцы к вискам, пытаясь успокоиться.
Не помогает.
Я со всей дури давлю себе на лоб. Колени начинают подпрыгивать от нетерпения. Я вздыхаю и, вынув мобильный, открываю нашу с Анной фотографию и смотрю на нее, пока пилот не объявляет о скорой посадке. И тогда, с тяжелым сердцем, я удаляю снимок.
Не могу дождаться приземления. Хочу увидеть, как Анна обнимет Занию, чтобы подарить этой сломленной девочке ту же позитивную энергию, которую она вселила в меня, – энергию, которая заставляет поверить в то, что можно побороть как внутренних демонов, так и тех, что вокруг. Энергию, заставляющую поверить в победу.
Глава 26. Вода и Гнев
"В обломках успешно прошедшей операции я увидел место, не виденное мной раньше,
И тогда твердо решил не закрывать глаз."
"Worth Dying For" Rise Against
Из огня да в полымя – или как там говорится? Практически сразу по прибытии в Лос-Анжелес мы получили звонок от Белиала с указанием как можно скорее уезжать. Несколько Князей, захватив с собой женский эскорт для развлекухи, вылетели в ЛОС-АНЖЕЛЕС или в Вегас. Блейк предложил поехать к пристани и на его лодке уплыть к частному острову своего отца, расположенному на безопасном отдалении от материка.
Шикарно.
Блейк сказал, чтобы мы думали об этом, как о "мини-каникулах", а после событий в Сирии я как раз об этом и мечтал. Мы с парнями взяли себе гидроциклы и оставили девчонок болтать на деревянном доке.
Но суть в том, что расслабляться и не держать ухо востро опасно. Мы это знали, к тому же прятаться здесь нам было негде. И конечно же нам "повезло". Хорошо, что у нас есть Азаэль, посланник Люцифера, тайно перешедший на сторону Белиала. Темный дух нашел нас и предупредил, что Князья приближаются к острову.
И вот: Копано, Зания и Блейк притаились под пристанью. А мы с Анной вот-вот к ним присоединимся. Почему? Потому что необходимо найти какое-то убежище, поскольку нельзя, чтобы отец понял, что Анна все еще невинна.
Вода.
После всего, через что мы прошли, можно подумать, что я разучился бояться, но когда дело касается Анны, место страху найдется всегда. Мои защитнические инстинкты только усилились, и когда ей грозит опасность я едва ли могу мыслить здраво.
Я наблюдаю за Анной, смотрящей на волны. Пряди вокруг ее лица мокрые из-за спешных сборов. Она выглядит смирившейся с тем, что грядет. Когда она поворачивается ко мне, глаза ее расширяются, встретив мой напряженный взгляд.
Я до сих пор так и не признался ей в своих чувствах. И уже проклинаю себя за все страхи, понимая, сколь много это значило бы для нее. Сейчас Князья могут нас услышать – они в зоне слышимости. Нельзя рисковать, разговаривая, но я должен признаться. Если нас поймают, если что-нибудь случится, я себя возненавижу за то, что промолчал. Так что я сделаю это единственным возможным способом. На языке жестов.
Я поднимаю руку и составляю комбинацию из "Я" "Т" "Л" – я тебя люблю. Она смотрит на мою руку и глаза ее наполняются слезами. Своей ладошкой она обхватывает мою, прижимается своим знаком к моему и одними губами проговаривает в ответ: я тоже тебя люблю.
Клянусь, мы выберемся.
Она тянется ко мне и я обнимаю ее, ощущаю, как ее руки смыкаются у меня за спиной. Я притягиваю ее ближе, мечтая, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Не знаю, когда появятся Князья или как долго они здесь пробудут, знаю только, что вечер будет долгим.
Появляются руки Блейка и обхватывают нас за лодыжки, намекая, что пора прыгать. Мы с Анной одновременно соскальзываем в воду и крепко цепляемся за перекладины, от соприкосновения с водой она резко втягивает воздух. Первый приступ беспокойства возникает у меня от осознания того, насколько остыла вода в океане. Она здесь всегда прохладная, но Анна гораздо миниатюрнее меня. Она замерзнет, если нам придется провести много времени под водой, особенно после заката.
Она с уверенностью кивает, что все с ней будет хорошо. Знаю – она боец. Мы как можно тише подплываем к сваям пристани, за которые, крепко вцепившись, держатся Коуп и Зания. Чертовы деревяшки слишком скользкие от ила, что затрудняет задачу держаться за них. Мы все впятером переглядываемся, приготовившись к любому исходу. Я смотрю на Анну и она в последний раз храбро кивает.
Пожалуйста, пожалуйста, нельзя издавать ни звука. Надеюсь, что Князья хорошенько натрахаются и поскорее свалят отсюда. Не собираются же они проводить здесь всю ночь?
Вместе с остальными я опускаюсь пониже, скоро вода станет еще холоднее. Зания выглядит гораздо лучше после всего одного дня хлопот Анны. Она приняла душ и поела. Что очень хорошо, потому что Зи в жизни бы не выжила, если бы оставалась в той же форме, что два дня назад. Ускоренная нефилимская регенерация тут тоже прекрасно помогла.
Проходит не так много времени, как появляются Князья. К моему удивлению, с ними Флинн. Должно быть, после нашего возвращения в Европу отец вызвал его в Вегас.
Отец, Мельком, Маммон и Астероф прибыли на остров, чтобы работать, с ними приплыли замужние и обрученные женщины, которых они намеревались сломить, замарав изменами, виной и сожалениями.
Проходит несколько часов, становится чертовски холодно. Практически невыносимо. Я не могу видеть, как синеют губы Анны, как ее начинает неконтролируемо трясти.
В какой-то момент во время утех Князей Анна теряет контроль. Ее безумно колотит. Она испуганно пищит и подпрыгивает, словно что-то коснулось ее под водой. Затем, в бреду, едва не смеется. Я срываюсь с места, едва передвигая замороженными и онемевшими конечностями, и обнимаю заледеневшую ее… Я прижимаю ладонь к ее губам, напоминая, что нельзя издавать звуков, и она заторможено кивает. Я хватаюсь за сваю одной рукой, другой крепко обнимаю за талию Анну.
Еще долгие часы мы прячемся под пристанью, накрываемые приливами и отливами Тихого океана, и ждем, когда же Князья закончат со своими делишками, когда я наконец смогу согреть Анну, но к ночи становится лишь хуже. Я думал, что Князья захватили Флинна в качестве охранника или лакея – чтобы закреплял якорь или подавал вино, – но истинная причина оказывается намного хуже. Намного.
Они узнали, что Флинн летал в Сирию и что Занию забрали двое "таинственных мужчин". Они узнали, что в их рядах появились предатели.
– Чего ты не знаешь, сын, – зловеще шепчет Маммон, – так это того, что Князь Сонеллион попросил одного из сыновей Князя Тамуза проследить за девчонкой в его отсутствие.
Мы с Коупом шокированно переглядываемся. В Сирии был еще один Неф. Он засек Флинна во время стычки на холме и, когда слетел его головной убор, увидел рыжие волосы. Но, кажется, нас с Коупом не засекли.
– Признайся, с кем ты работаешь! – кричит над нами Маммон.
Только не рассказывай, мысленно взываю к нему. Держись, друг.
Анну дико трясет, и мое волнение перерастает в настоящую панику. В лунном свете ее губы кажутся фиолетовыми, и я не уверен, что она в состоянии самостоятельно держаться на воде. Единственное, что в ней сейчас выглядит живым – это глаза, которыми она приникла к щели и наблюдает за происходящим на пристани.
– Ничего я тебе не скажу, старик, – говорит Флинн.
Молодец. Готов умереть за наше дело. Маммон, его отец, наставляет на него пистолет, но Флинн непоколебим.
– Последний шанс, – произносит Маммон.
– До встречи в аду, – отзывается Флинн, и в его голосе столько… свободы.
Я накрываю пальцами холодные губы Анны и крепко прижимаю ее к себе, когда воздух разрезает выстрел. Она вздрагивает. Я прижимаюсь щекой к ее голове.
Второй раз в жизни на моих глазах Князья убивают Нефилима. Только в отличие от первого раза, я все прочувствовал. Убийство Флинна зверское и мне больно. Это личное.
Я беспомощно смотрю, как душу нашего достойного союзника утягивает в ад демон, и меня охватывает такой гнев, что я боюсь обнаружить нас. У Зи стучат зубы, а Анна, горюя, поникает в моих руках. Блейка покидают остатки былого веселья, и даже у Коупа опустошенный вид. Как мне ненавистно, что мы должны тихо отсиживаться, уязвимые и беззащитные.
Сколько еще мы сумеем вынести? Скольким еще предстоит погибнуть?
Я никогда не испытывал такого облегчения, как когда уезжали Князья. Непослушными руками я поднимаю на пристань абсолютно застывшую Анну. У меня болит все тело, когда я сажаю ее себе на колени и притягиваю Занию ближе к Анне. Коуп и Блейк спешно несутся на другую часть острова в надежде поскорее подогнать к нам яхту Блейка. Анну и Занию дико трясет, они едва в состоянии открывать глаза.
– Черт, похоже, у тебя переохлаждение. – Я растираю Анне руки, но она промокла насквозь. Необходимо снять одежду, но сперва надо загрузить ее на борт. Я обнимаю ее, а она слабо обнимает Занию.
– Все хорошо, – говорю я. – Все будет хорошо. Яхта почти тут.
Скорее, скорее, скорее.
Наконец яхта причаливает и из нее выпрыгивает Коуп. Совместными усилиями мы относим девушек в каюту. Сперва меня порывает уложить их на постель, но они промокшие до нитки. Я усаживаю Анну в кресло, Коуп следует моему примеру.
– Здесь возможно сделать потеплее? – спрашиваю у Блейка. – Надо снять с них мокрые вещи.
– Как раз этим и занимаюсь! – кричит он в ответ. – Мне потребуется помощь. Можете пока поискать запасные одеяла?
Я сжимаю ладонь Анны.
– Сейчас вернусь, милая. Мы согреем вас. – С закрытыми глазами и стучащими зубами, она кивает.
Я мчусь по лестнице вверх и возле панели управления нахожу дрожащего Блейка.
– Кнопка обогрева не подписана. Мне не доводилось им пользоваться.
Мы пробуем нажимать разные переключатели и наконец находим нужный. Мы заякорили лодку, чтобы она не отошла от причала, пока будем согреваться. Затем я бегу скорее вниз по лестнице и слышу, как заработали обогреватели, хочу поскорее обсушить и согреть Анну.
И тут я вижу то, от чего замираю на месте. Копано раздевает Анну. Его рука на ее голени. От его вопиющих действий внутри меня начинает клокотать ярость.
У меня едва находятся силы проговорить:
– Убери. Свои. Грязные. Руки.
Пойманный, он застывает. А меня уже трясет. Заботиться об Анне – моя задача. Трогать ее могу только я. Только я. На меня накатывает внезапно вернувшаяся, невысказанная за его предательство злоба, подначиваемая ужасающими событиями прошедшего дня.
От него мои чувства не были секретом, и тем не менее, он не остановился. Даже сейчас он думает, что имеет право прикасаться к ней.
Копано отодвигается и поворачивается лицом ко мне. Девушки, лежащие подобно тряпичным куклам, открывают глаза и сонно смотрят на нас.
– Ей хуже. – Указывает Коуп на Анну. – Надо снять мокрые вещи…
– Не тебе это делать! Поверить не могу, что ты решил воспользоваться ситуацией.
Глубоко внутри я знал правду. Знал, что не собирался он воспользоваться никакими возможностями, но его отношения с Анной и доверительность между ними убивают меня. Мне они не нравятся. Я не вынесу рядом с ней ни одного мужчины. Анна прежде всего указала бы на мое собственное поведение, и я понимаю, насколько мой гнев иррационален, но просто не могу с ним справиться. Мне надо выпустить пар.
Впившись в меня взглядом, Коуп шипит:
– Это уже слишком, брат!
Его гнев лишь воспламеняет меня. Я подаюсь вперед, как и он. Как же будет чудесно почесать кулаками – повыбивать друг из друга дурь, пока не кончатся силы или ярость. Коуп задолжал мне парочку ударов за то, что целовал мою девушку у меня за спиной.
– Ты больше никогда к ней не прикоснешься.
Знак Коупа начинает опасно мерцать. Я наготове, кулаки сжаты, по венам растекается адреналин. Мы стоим лицом к лицу, наполненные гневом, и тут между нами вклинивается Блейк. Его вмешательство отвлекает меня, заставляя услышать:
– Иди. Позаботься об Анне.
Я резко вспоминаю причину кашей стычки. Анна. Переохлаждение. Черт! Я клинический идиот. Обойдя парней, я бросаюсь к Анне. Зания помогает ее прикрывать, пока я ее раздеваю. Затем я заворачиваю Анну в одеяло и укладываю на кровать. Кожа у нее ледяная. Я разворачиваю еще одно одеяло и накрываю Анну им сверху, прислушиваясь к ее стонам.
Я не понимаю почему остальные ничего не делают, а когда оборачиваюсь, все становится на место. Моя злость улетучилась и трансформировалась, но Копано все еще пытается побороть себя и затолкать гнев обратно. У него закрыты глаза и напряжены руки. Дышит он тяжело. Меня пронзает острое чувство вины. Это я виноват.
Как и другие, я замираю на месте, обдумывая, как все исправить. Даже рассматриваю вариант, не извиниться ли, но не уверен, что Коуп сейчас услышит это. Я встречаюсь взглядом с Блейком и он чуть кивает, показывая, что мы думаем об одном и том же – если он не сможет успокоиться самостоятельно, нам придется скрутить его.
– Брат Копано, – раздастся тихий и страстный голос. Он открывает глаза, в них бушует ярость. Я резко поворачиваю голову в сторону сидящей в кресле Зании. Сейчас она вовсе не выглядит хрупкой, она немного подалась вперед, задрав подбородок и вцепившись в подлокотники. Продолжая дрожать, она спрашивает: – Согреешь меня?
Копано и Зания мгновение просто смотрели друг на друга, и я уже начал беспокоиться, что его зверь сменит гнев на похоть. Все его внимание сосредоточилось исключительно на Зании, и когда он приближается к ней, кажется, начинает брать себя в руки. Копано стягивает с себя рубашку, обнажая широкие плечи, а Зания начинает снимать свою. Я резко поворачиваюсь к Блейку, но Коупу удастся сдерживать себя, приближаясь к ней. Взяв простынь, он прикрывает ее, пока она снимает мокрые вещи. Затем он укладывает ее на постель и ложится у нее за спиной. Его еще потряхивает. Но он борется с собой.
Коуп бросает на меня предостерегающий взгляд, и не мне его винить. Потом он прижимается к Зании и закрывает глаза. Девушки, лежащие бок о бок, обмениваются улыбками. Анна поворачивается на бок и, взглянув на меня, прижимается спиной к Зании.
Меня охватывает дрожь, когда я пытаюсь расслабиться. Поднимаю одеяла и пристраиваюсь к Анне, а она зарывается носом мне в грудь. Блейк присоединяется к нам и прижимается к моей спине своей, мы отчаянно пытаемся согреть друг друга после многочасового пребывания в ледяной воде.
От пяти трясущихся человек начинает трястись и кровать. Анна в поисках большего тепла проскальзывает коленом мне между ног, и я вынужден подавить стон. Это не сексуально, – внушаю я себе. Я дергаюсь к ней навстречу и опускаю руку на ее бедро. Она в порядке. Мы все в порядке. Пока что точно.
Я закрываю глаза и погружаюсь в мысли об одном хорошем моменте из сегодняшнего убийственного дня. Я наконец признался Анне в любви. Жизнь слишком коротка, чтобы бояться. Я обещаю сам себе, что с этого момента меня ничто не сможет отдалить от Анны.
Я радуюсь, когда Анна и Зания засыпают. Целую Анну в лоб и утыкаюсь носом ей в шею. Через час мне наконец удастся согреться. Я пихаю локтем Блейка, свернувшегося у меня за спиной.
Копано тоже поднимается и садится на краю кровати, спиной к нам. Блейк, поморщившись, надевает свою мокрую одежду.
– Я заведу лодку и валим отсюда, – говорит он. Мы с Коупом лишь киваем.
Приходится снова надевать свои мерзкие шмотки, но когда я согрелся, это хотя бы терпимо. После чего, на всякий случай, я беру еще одно одеяло и накрываю им девушек. Коуп тоже одевается, и перед выходом из каюты я перехватываю его за руку. Мы встречаемся взглядами и он сжимает зубы. Я опускаю руку.
– Я… прости, – запинаясь, говорю я. Ничего другого я выдавить из себя не могу. Просто вспоминаю, каким он был в Сирии, как я им восхищался и хочу вернуть все это – вернуть друга.
Он смотрит на меня, поджав губы, и медленно кивает.
– И ты меня.
Больше мы ничего не произносим. Оборачиваемся к спящим девушкам и оставляем их отдыхать.
Глава 27. Никаких прощаний
"Солнце одарило меня своими лучами, и ко мне пришла песня, я должен ее спеть,
И рассказать миру о том, что чувствую, пусть далее это будет стоить мне всего."
"Alive" P.O.D.
Вернувшись в Лос-Анджелес, мы отвозим Зи в монастырь, в котором родилась Анна. Белиал думает, что там ей будет безопасней. Затем доставляем Коупа в аэропорт и провожаем Блейка обратно в Санта-Барбару. Мы стараемся думать о хорошем, но, естественно, мысли каждого обращены к одному: Князья что-то знают. Пророчество может исполниться завтра или через много лет – этого нам не дано было знать наверняка, как и того, встретимся ли мы снова. Не слишком позитивные мысли, но впервые у нас появилась надежда на что-то большее. Надежда на изменения.
На лучшее.
Жизнь без демонов.
Мы с Анной едем домой, где вскоре появляется Белиал. Я стискиваю зубы, когда он являет нам свой напыщенный облик, напоминая о последней нашей встрече и его предупреждении после саммита. Я предельно уважаю отца Анны, начиная с тех пор, как узнал, что он симпатизирует Нефам, но я больше не собираюсь прогибаться перед ним или кем-либо другим из Князей. При его появлении я продолжаю стоять, скрестив руки на груди. Если он и в этот раз попытается выбросить меня из жизни Анны, мой ответ ему не понравится.
Выражение лица Белиала становится убийственным, по мере рассказа Анны о том, что Князьям известно о пророчестве. Анна пересказывает ему события на острове и их подозрения о том, что Анна "избранная".
– Как они сказали, дословно, – требовательно спрашивает он. Анна повторяет услышанные вчера слова и Белиал наконец садится, в его присутствии комната становится заметно меньше. Его взгляд мечет молнии, и я буквально вижу, как крутятся шестеренки у него в голове, в попытке выработать план спасения дочери.
– Придется переехать, Анна, – говорит он, и я согласно киваю. – Тебе нельзя оставаться в Атланте.
Подразумевается: нельзя оставлять ее вблизи моего отца. Сердце Анны разбивается от осознания того, что придется расстаться с Патти. Белиал прикидывается, что его не трогают слезы Анны, как и я, но это абсолютная неправда.
– Все мои помыслы направлены лишь на то, чтобы защитить тебя, Анна, – говорит он. – Отправка шептунов той памятной ночью, история с двумя мальчишками – все, чтобы заставить тебя двигаться вперед. Все. Я ненавижу расстраивать тебя, но все мои действия – во благо.
Я мысленно вздрагиваю, когда Анна подастся вперед.
– Какая еще история с двумя мальчишками? – многозначительно интересуется она. Анна услышала и выхватила именно то, на что я рассчитывал.
Белиал смотрит на нее, затем переводит свой взгляд на меня.
– Мне казалось, он расскажет тебе.
– Расскажет что? – резко произносит Анна.
Я качаю головой и опускаю глаза. Это последняя тема, которую мне хочется обсуждать, особенно теперь, когда мы с Коупом наконец во всем разобрались. Мне хочется забыть об этом, и я знаю, что Анне будет больно, она взбесится, узнав о планах ее отца: чтобы она забыла обо мне и влюбилась в Коупа, чтобы полюбила кого-то более надежного.
Побелев, она подрывается и наседает на него.
– Так вот, что ты сказал Каю, приказав держаться от меня подальше? – спрашивает она. Глаза моей девушки сверкают от негодования.
– Да, – невозмутимо отвечает он. – Я сказал сыну Фарзуфа…
– Кайден, – говорит Анна. – Его зовут Кайден.
Прежде никто за меня не заступался, и, держу пари, с Белиалом так тоже никто еще не разговаривал. Он замирает и на его челюсти играют желваки, после чего сквозь зубы он продолжает:
– Именно это я сказал Кайдену. И он согласился, что для тебя так будет лучше.
– А что еще он мог тебе сказать? – кричит Анна. – Ты же чертов Князь!
– Нет, Анна, – через силу произношу я. – Тогда я действительно согласился с ним. – Я смирился. Чувствовал, что с Коупом ей будет безопаснее и лучше, и думал, что смогу это пережить, но ошибался. Теории не всегда применимы в жизни.
– Да, и вы оба оказались не правы! – У нее дрожит подбородок и я вдруг понимаю, что не один мучился последние полтора года. Глядя на ее лицо, вижу, что ее сердце тоже было разбито.
Разве наша разлука того стоила? Больше я в этом не уверен. Должен быть и другой способ обезопасить ее. Мы все дрейфуем в этом странном море опасностей, пытаясь отыскать в соленой воде хоть каплю жизни.
– Теперь все изменится, – говорит Белиал нам двоим. – Я не стану препятствовать вашему общению, но вот, что вам скажу: видеться будете только тогда, когда я сочту это безопасным.
Неспешно перевожу взгляд на Анну и мы вдвоем согласно киваем. И пускай его подозревают, у Белиала есть круглосуточная возможность узнавать от дружественных ему духов необходимую информацию о местонахождении остальных Князей. Это может сработать.
Белиал указывает на меня и кровь застывает в моих жилах.
– Я наблюдал за тобой, – говорит он. – И скажу то же, что говорил Анне. Вы оба обязаны работать. Вытаскивай себя на тусовки и в бары трижды-четырежды в неделю. Не отлынивай. Работай, когда надо. Анна поймет. Я прав, Анна?
Он оборачивается к Анне, чье лицо выражает грусть.
– Да. Я уже говорила ему.
Мне тошно от мысли, что нам придется даже делать вид, что мы работаем, но я понимаю важность этого. Опасность сохраняется, и пророчество тут уже ни при чем.
– Ты сможешь продолжать делать вид, что ничего не произошло? – интересуется он.
– Да, сэр, – неохотно отвечаю я.
Белиал поднимается, ему пора уходить. Он опускает свою медвежью лапу мне на плечо и сжимает его, пока я не встречаюсь с ним глазами, его взгляд на удивление мягок.
– Ты неплохой парень, – говорит он. – Теперь я это вижу. Из тебя выйдет хороший союзник. – Я с трудом сглатываю и он хлопает меня по плечу.
Ты неплохой парень…
Анна переплетает наши пальцы и тянет меня за собой. Опустив глаза, я иду за ней на кухню, внутри меня происходит нечто непонятное. Она принимается что-то готовить и я быстро сбрасываю с себя ступор, осознав, что Анна вытирает глаза. Пытаясь скрыть это, она бормочет:
– Тебе скоро нужно будет купить свежее молоко. И лучше бы докупить еще яиц. Яйца легко готовить. Вся еда промаркирована в соответствии с инструкциями к приготовлению. Помнишь, как я показывала…
– Анна.
Она не смотрит на меня. Я отрываю ее руку от дверцы холодильника, закрываю его и притягиваю ее к себе. И обнимаю, пока она не успокаивается.
Все у нас будет хорошо, несмотря ни на что, но я не собираюсь притворяться, что мне не будет больно, когда она уедет.
Мы ужинаем и оставшееся время проводим на диване.
– Я люблю тебя, – нежно говорит она. И как и прежде, ее слова подобны меду. Я подавляю волнение и признаюсь.
– Я люблю тебя дольше.
Она отрывается от моей груди и смотрит в глаза.
– Не верю.
Я чувствую, как от этого диалога по лицу распространяется идиотская ухмылка. Утыкаюсь лицом ей в шею и волосы, и рассказываю, как влюбился. Заставляю поверить.
– Ты видишь в людях лучшее, – говорю я. – Во время нашей поездки ты свела меня с ума… а потом в Голливуде ты отдала той бездомной все свои деньги, и все. Тогда я пропал.
С заблестевшими глазами, она садится мне на колени, скользит пальчиками в волосы и притягивает мое лицо. Ее ноги разведены, она сидит на мне, я поглаживаю руками ее спину, талию, спускаюсь к бедрам.
Я изо всех сил пытаюсь сдерживать свои руки и другие части тела, но с дикой жаждой набрасываюсь на ее рот. И она не возражает.
Мы прерываемся, чтобы посмотреть друг на друга, восторгаясь, как парочка влюбленных дурачков. Хочется смеяться, я будто словил самый лучший кайф, но затем она снова целует меня.
– С нами все будет хорошо, – шепчет она между поцелуями.
– Лучше, чем хорошо, – говорю я.
Она хватается за мою футболку и, когда наши губы встречаются, откидывается на спину и тянет меня за собой, я оказываюсь на ней, пристроившись между ног. Прижимаюсь к ней, и знаю, что ей это нравится.
– Я хочу уехать с тобой, – стонет она.
Ах, боже, моя маленькая лисичка не осознает степени моего самоконтроля, говоря подобные вещи.
– Чтобы сводить меня с ума вот так каждый день? – И развлекаться со мной? А мне уже нравится эта мысль.
Краем глаза я замечаю сколько уже времени, ее отец вот-вот вернется. Проклятье. Я растягиваю слух и конечно же слышу приближающиеся шаги.
– Думаю, кое-кто поднимается к нам, – шепчу я, хотя Белиал, вне всякого сомнения, меня слышит. Я целую чувствительное местечко у нее за ушком. После душа она восхитительно пахнет свежестью и чистотой.
– Нет. – храбро отвечает Анна. – Еще рано. – Она вцепляется в мои плечи и выгибает бедра, и как же мне хорошо. Я соприкасаюсь с ней еще разочек и у меня крыша едет от нахлынувшего желания.
Белиал стучит в дверь и мы застываем. Дышим как безумные. Ничто так не гасит распалившееся желание, как появления отца твоей подружки. Анна лукаво хихикает и я усмехаюсь.
Моя любимая лисичка.
Белиал снова стучит и Анна хмурится.
– Я не хочу прощаться.
– Тогда не надо, – говорю я.
– Поживее, – кричит через дверь Белиал.
Анна становится грустной, поэтому я обнимаю ее и заключаю лицо в ладони.
– Все хорошо, красавица. Никаких прощаний. Мы свяжемся в ближайшее время. – Я в последний раз прижимаюсь к ее губам.
Через дверь доносится стон Белиала.
– О, да ради…
– Тише, папа, – говорит Анна. Она обхватывает мои ладони у себя на лице и прикрывает глаза. – Все хорошо. Свяжемся в ближайшее время.
Последний раз касаюсь ее губ и веду ее к отцу. Стоя в дверях, наблюдаю, как они спускаются вниз. На меня опускается неприятное ощущение. Я должен верить, что под опекой Белиала ей ничего не грозит, что бы он ей не приготовил.
Впервые, уходя, Анна оборачивается ко мне и улыбается. И я понимаю, что теперь все иначе. Поднимаю руку, и пускай я уже безумно скучаю по ней, все равно чувствую себя сильнее, чем когда-либо.
Вместе мы сильнее, чем порознь. Это очевидно. Просто зная, что она любит меня и теперь уверена в моих чувствах, я ощущаю себя чертовски непобедимым. Будто получил от жизни второй шанс, и очень этому благодарен.
Да, теперь все будет иначе, потому что отныне я живой.
ЧАСТЬ III. Сладкая расплата
Глава 28. Самая важная работа
"Все однажды встретятся со своими демонами.
Может быть сегодня мы сможем послать к черту прошлое."
"Jumper" Third Eye Blind
Князья больше не намерены тратить время впустую. За Анной открыли слежку, и произошло это спустя несколько дней после убийства Флинна и обнаружения, что в их ряды затесались предатели. А потом я еще услышал от Анны, что отец послал кого то выкрасть ее белье – естественно, чтобы выяснить лишилась ли она девственности.
Хитрая сволочь.
С нашего последнего разговора прошло несколько дней и меня начинает колотить. Сердце выпрыгивает из груди, когда телефон издает сигнал о пришедшем сообщении, но оно оказывается от Блейка.
«У папани грядет смена караула. Китай.»
Должно быть, он ликует. Для всего мира действие разыграют так: его отец скончается от сердечного приступа и оставит свой особняк Блейку. На самом же деле дух Князя Мелькома переместится на новое место службы, в Китай, и отыщет там для себя новое подходящее тело.
«А я обручился.»
Меня передергивает. Наверное, следует отправить ему мои соболезнования? Раздается звонок и я предполагаю, что это Блейк, но на экране высвечивается отец. Супер. Я медлю, но проигнорировать вызов нельзя.
– Алло?
Говорит он как обычно – со скукой, превосходством и сугубо по делу:
– Ты немедленно нужен в Атланте. Я отправил за тобой самолет.
Очень хочется спросить зачем. Очередное "дельце" для Мариссы? Но не осмеливаюсь. После всего не удивлюсь, если он уже меня подозревает.
