Текст книги "Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи"

Автор книги: Василий Горн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Теперь, когда пишутся эти строки, прошло уже два съ лишкомъ года, а секрета своего господа авторы брошюры до сихъ поръ не открыли. Я спрашивалъ объ этихъ загадочныхъ намекахъ у С. Г. Ліанозова, но онъ тоже не понимаетъ, о чемъ идетъ рѣчь.

Въ ночь съ 7-го на 8-го августа большевики прислали эстонскому правительству ультиматумъ отвести въ 48 часовъ эстонскія войска къ границѣ, обѣщая границы не переступать и предлагая на этотъ предметъ любыя гарантіи; въ противномъ случаѣ большевики угрожали немедленнымъ натискомъ на Нарву.

Недовѣріе къ большевикамъ еще было столь велико, что генералъ Лайдонеръ отвѣтилъ имъ телеграфно приблизительно такъ: «Эстонцы уведутъ свои войска, когда и куда найдутъ нужнымъ. Если же большевики поведутъ наступленіе, то они получатъ немедленный отпоръ.»

Внѣшняя рѣшительность отвѣта эстонскаго главнокомандующаго далеко не соотвѣтствовала внутреннему настроенію эстонской арміи. Слухи о миролюбивыхъ шагахъ большевиковъ быстро стали просачиваться въ армію и, достигая ея ушей, дѣйствовали на стойкость арміи, какъ ядъ. Солдаты все рѣшительнѣе и рѣшительнѣе начинали приступать къ своему начальству съ вопросами: «за что же мы воюемъ?!»

Всей своей политикой русскіе стремились еще больше углубить эти недоумѣнія.

Въ отвѣтъ на предложеніе ген. Лайдонера признать эстонскую независимость и тѣмъ дать эстонскимъ солдатамъ стимулъ къ дальнѣйшимъ совмѣстнымъ дѣйствіямъ, ген. Юденичъ послалъ англійскому начальнику Прибалтійской миссіи ген. Гофу два письма, содержаніе которыхъ привело эстонцевъ прямо въ бѣшенство. Въ первомъ ген. Юденичъ жаловался на интриги эстонцевъ, собирающихся подъ разными предлогами оттянуть свои войска съ фронта, отдавши русскихъ на съѣденіе большевикамъ. Во второмъ ген. Юденичъ сообщалъ, что онъ готовъ признать самостоятельность Эстоніи, но что онъ требуетъ взамѣнъ этого 25.000 эстонцевъ подъ его командованіе.

Гофъ рѣзко реагировалъ на письма ген. Юденича, заявивъ эстонцамъ въ ультимативной формѣ, что если они не поддержатъ русскихъ на фронтѣ, то союзники прекратятъ имъ снабженіе. Весьма возможно, что онъ при этомъ показалъ эстонцамъ самыя письма ген. Юденича, какъ реальную причину своего гнѣва. Шагъ этотъ впослѣдствіи вызвалъ много упрековъ со стороны членовъ Полит. Совѣщанія. Нѣкоторые изъ нихъ никакъ не могли понять, что ген. Гофъ не могъ ни съ того, ни съ сего, лично отъ себя, обвинять эстонцевъ по отношенію къ русскимъ въ вѣроломствѣ и предлагать имъ признаніе независимости за 25.000 эстонскихъ солдатъ.

Въ разгаръ описанныхъ событій въ Ревельскомъ Русскомъ Совѣтѣ снова началось бурленіе. На этотъ разъ толчки шли съ юга изъ Пскова, гдѣ общественная мысль отчаянно искала выхода изъ создавшагося хаоса и произвола въ краѣ и единственное спасеніе видѣла въ созывѣ съѣзда общественныхъ дѣятелей занятой полосы гдѣ-нибудь на территоріи Эстоніи. Остро назрѣвала всюду одна и та же мысль: если порядки будутъ не измѣнены, не демократизированы – катастрофа неминуема.

Англичане, которые находились подъ дѣйствіемъ самыхъ разнообразныхъ токовъ, идущихъ отъ эстонцевъ, отъ русскихъ общественныхъ дѣятелей, даже просто отъ отдѣльныхъ болѣе чутко воспринимавшихъ печальную обстановку лицъ, скоро поняли, что порученное имъ дѣло помощи бѣлой арміи находится въ большой опасности. Поэтому, еще въ началѣ августа, при объѣздѣ фронта послѣ паденія Ямбурга, Гофъ настоятельно рекомендовалъ ген. Юденичу демократизировать тылъ.

А въ это время г. Кузьминъ-Караваевъ съ брезгливой манерой говорилъ члену Русскаго Совѣта М. М. Филиппео, настаивавшему на необходимости общественнаго съѣзда:

«Это Маргуліесъ все носится со съѣздомъ, да и созывать некого, вѣдь я одинъ тутъ общественный дѣятель, членъ Земскаго и Городского Союзовъ!»

Глава VI.
Теченіе событій во Псковѣ въ концѣ іюля, началѣ августа. Глухое недовольство среди эстонскихъ солдатъ и у русскаго населенія создавшейся картиной управленія. Большевистская агитація. Слухи объ уходѣ эстонцевъ и тревога обывателей Пскова. Заигрыванія власти съ общественностью и подходы Балаховича. Частныя совѣщанія мѣстныхъ общественныхъ дѣятелей по поводу создавшейся обстановки. Бесѣда съ корреспондентомъ «Таймса». Эстонское командованіе во Псковѣ ищетъ общенія съ общественностью. Переговоры съ эстонскимъ консуломъ г. Пиндингомъ. Возникновеніе идеи общественнаго съѣзда и отправка отъ псковской общественности тайной делегаціи въ Ревель для переговоровъ съ представителями Антанты и съ эстонскимъ правительствомъ. Ревельскіе визиты и переговоры: ген. Лайдонеръ – Штрандманъ – англійскій консулъ Базанкетъ – англійская военная миссія – полк. Пиригордонъ. Возникновеніе идеи русскаго областного правительства. Соціалистическій блокъ и письмо ген. Гофа. Марши ген. Марша во Псковъ. Мѣстное эстонское командованіе и Ивановъ съ Балаховичемъ въ роли піонеровъ «Псковской Республики». Псковскіе обывательскіе круги и идея организаціи правительства. Переговоры съ «Финляндцами» и Русскимъ Совѣтомъ. Общая мѣстная политическая ситуація и необходимость переворота.

Въ вотчинѣ Балаховича, во Псковѣ, событія шли своимъ чередомъ…

Частые натиски большевиковъ извнѣ, безработица, спекуляція, отсутствіе судовъ, полный административный произволъ и казни, казни безъ конца – внутри. Вѣшали по прежнему днемъ, но не на фонаряхъ, а на спеціально выстроенной на Сѣнной площади висѣлицѣ. Всесильный начальникъ контръ-развѣдки Балаховича полк. Энгельгардтъ находился въ апогеѣ своего безудержнаго произвола и вѣшалъ, игнорируя даже фиговые листки военно-полевой юстиціи.

Безпрерывныя казни и связанныя съ ними сцены измучили нервы обывателей до крайности. Но объ общественномъ протестѣ и рѣчи не могло быть: ужасъ сковалъ всѣ уста. Келейно кое-кто изъ жителей обратился за содѣйствіемъ къ псковскому архіерею, прося послѣдняго повліять на Балаховича и прекратить во Псковѣ эти открытыя убійства. Архіерей немедленно пошелъ навстрѣчу воплю обывателей, но Балаховичъ предупредилъ этотъ ходъ. Не дожидаясь визита архіерея, Балаховичъ черезъ одного изъ своихъ клевретовъ далъ понять владыкѣ, что, молъ, отказать въ просьбѣ архіерею ему, Балаховичу, неловко, а удовлетворить такой просьбы онъ не можетъ. Такъ и кончилась эта попытка ничѣмъ. Генералъ Арсеньевъ, въ качествѣ начальника 2-го корпуса, по прежнему имѣлъ мало солдатъ, уйму канцелярій и ноль авторитета у Балаховича. Вновь испеченный псковскій губернаторъ баронъ Крюденеръ-Струве въ теоріи долженъ былъ управлять сворой комендантовъ, прекрасно усвоившихъ всю безбрежность знаменитыхъ приказовъ Хомутова – Родзянко и не нуждавшихся ни въ какой дополнительной наукѣ, практически же новый губернаторъ такъ таки и не успѣлъ ничѣмъ себя проявить: сначала не могъ устроиться, а потомъ городъ палъ. Псковичамъ фамилія этого губернатора была памятна еще со временъ нѣмецкой оккупаціи. Тогда баронъ Крюденеръ-Струве прочился на ту же губернаторскую должность со стороны… нѣмецкихъ оккупаціонныхъ властей, представлявшихся во Псковѣ персонами одна другой реакціоннѣе. То, что господинъ баронъ пришелъ къ намъ позже въ той же должности, но черезъ другія двери, лучше всего характеризовало установившійся политическій режимъ.

На фронтѣ эстонцы перешли отъ наступленія къ оборонѣ. Среди оперировавшей второй эстонской дивизіи появились признаки недовольства. Войнѣ не предвидѣлось конца, а результаты были невеселые и безплодные. Фронтъ все время ползалъ, такъ какъ «корпусъ» – собственно отряды Балаховича – были слабы настолько, что одни, безъ помощи эстонцевъ, держать фронта не могли. А тутъ еще русское деревенское населеніе изъ сочувствующаго бѣлымъ, подъ вліяніемъ режима Хомутовскихъ комендантовъ и налетовъ балаховцовъ, превратилось понемногу въ равнодушное, а иногда и прямо враждебное, при чемъ враждебность переносилась также на эстонцевъ, какъ собратьевъ по оружію съ русскими бѣлыми. На этой почвѣ однажды произошелъ совсѣмъ печальный случай. Одна деревня, раздраженная произволомъ бѣлой администраціи, ночью по лѣсной тропинкѣ провела въ тылъ бѣлой дежурной заставы большевистскихъ солдатъ, и тѣ вырѣзали нѣсколько человѣкъ сонныхъ эстонцевъ. Послѣ этого случая крестьяне стали чаще и чаще поговаривать, что имъ «не нужно ни бѣлыхъ, ни красныхъ», а эстонскіе солдаты роптать, что ихъ руками хотятъ поддерживать русскихъ помѣщиковъ противъ русскихъ крестьянъ.

Еще больше поддерживала броженіе умовъ упорная большевистская агитація, которая умѣло использовала всѣ неприглядныя стороны бѣлаго управленія. Въ нѣкоторыхъ большевистскихъ прокламаціяхъ, напримѣръ, весьма ядовито спрашивали эстонскихъ солдатъ: «За что воюетъ ваша «демократическая» армія? Своихъ бароновъ вы прогнали, а русскимъ крестьянамъ хотите вернуть царя и помѣщиковъ?» Солдаты несли эти прокламаціи своимъ офицерамъ, осаждали ихъ щекотливыми вопросами, а тѣ не знали, что отвѣчать, въ глубинѣ души иногда вполнѣ раздѣляя солдатскія недоумѣнія.

Броженіе среди эстонскихъ войскъ, разумѣется, не осталось тайной для псковичей, и вскорѣ въ городѣ поползъ зловѣщій слухъ, что эстонцы собираются оттянуть свои войска къ Печерамъ, верстъ за 30 по направленію къ Эстляндіи. Понимая хорошо, что Псковъ держится только благодаря эстонской помощи и что, въ случаѣ ухода эстонской арміи, городъ снова попадетъ въ руки большевиковъ, обыватель забился въ смертномъ страхѣ за свою судьбу и, встрѣчаясь другъ съ другомъ, тревожно спрашивалъ: «что же съ нами будетъ?»

Балаховичъ какъ будто не обращалъ никакого вниманія на эти страхи, бахвалясь еще болѣе прежняго своими мнимыми побѣдами, а генералъ Арсеньевъ, сознавая опасность положенія и въ кругу своихъ людей не скрывая этого, сталъ искать выхода изъ тупика.

Ближайшимъ результатомъ уроковъ, преподанныхъ дѣйствительностью, было то, что приближенные генерала начали строить глазки общественности: нельзя ли, молъ, какъ-нибудь перетянуть общественныя симпатіи на свою сторону, а тамъ, черезъ посредство общественныхъ дѣятелей, повліять и на эстонцевъ. Стали предлагать сотрудничество въ своей газетѣ, пробовали собрать для «бесѣды и взаимнаго ознакомленія» болѣе видныхъ представителей интеллигенціи. Но въ первомъ случаѣ ихъ поблагодарили «за честь», а во второмъ – на бесѣду собрались, кажется, одни унылые и запуганные чиновники, не обладавшіе достаточнымъ гражданскимъ мужествомъ, чтобы сказать начальству всю правду въ глаза.

Одновременно или нѣсколько ранѣе сталъ дѣйствовать въ томъ же направленіи г. Ивановъ. Какъ всегда, въ теоріи онъ великолѣпно разбирался въ положеніи даннаго момента, но Пскову эта фигура была настолько ясна и понятна, что практически ввести въ заблужденіе онъ уже никого не могъ. Объявившись снова во Псковѣ, онъ сталъ искать встрѣчи съ кѣмъ-либо изъ видныхъ псковскихъ людей. Вскорѣ у него состоялось свиданіе въ мѣстной гостиницѣ «Лондонъ» съ городскимъ головой Ф. Г. Эйшинскимъ, бывшимъ предсѣдателемъ уѣздной земской управы П. А. Богдановымъ и др. Передаю бесѣду со словъ П. А. Богданова.

Г. Ивановъ сообщилъ, что онъ пріѣхалъ изъ Ревеля. Видѣлся тамъ съ членами эстонскаго правительства и съ главнокомандующимъ ген. Лайдонеромъ. Можетъ опредѣленно заявить, что въ ближайшее время, не позже августа мѣсяца (разговоръ происходилъ въ серединѣ іюля), эстонцы отойдутъ на свою границу (укрѣпленную линію Изборска). Отходъ вызывается желаніемъ сохранитъ боеспособность арміи и нежеланіемъ помогать русской реакціи во главѣ съ Родзянко и Хомутовымъ. По мнѣнію г. Иванова, выходъ изъ создавшагося положенія одинъ: должна быть образована Псковская Республика. Командованіе бѣлыми вооруженными силами должно перейти къ Булакъ-Балаховичу, главнокомандованіе – къ генералу Лайдонеру. Гражданское управленіе должно быть построено самостоятельно, военная власть въ него не вмѣшивается. На указаніе П. А. Богданова, что область безъ средствъ, продовольствія, безъ боевого снабженія арміи существовать не сможетъ, что разсчитывать на полученіе всего этого съ населенія не приходится, г. Ивановъ отвѣчалъ, что помощь со стороны Эстіи и союзниковъ, пока Республика станетъ на ноги, будетъ безусловно обезпечена, и что вообще иного выхода нѣтъ, такъ какъ, послѣ ухода эстонскихъ войскъ, Псковъ будетъ сразу занятъ большевиками.

Свиданіе было краткимъ. Ф. Г. Эйшинскій и П. А. Богдановъ заявили г. Иванову, что безъ предварительнаго обсужденія поднятыхъ вопросовъ въ болѣе широкомъ кругу, никакого отвѣта дано быть не можетъ.

Обсужденіе заявленій Иванова происходило въ псковской городской управѣ. Я тогда былъ по финансовымъ дѣламъ города въ командировкѣ въ Ревелѣ, а П. А. Богдановъ точнаго состава совѣщанія не помнитъ. Кромѣ членовъ управы были, кажется, кое-кто изъ земцевъ. Отношеніе совѣщанія къ проекту Иванова быстро намѣтилось, какъ рѣзко отрицательное, прежде всего потому, что къ самому г-ну Иванову, какъ человѣку съ авантюристическими замашками, всѣ относились по меньшей мѣрѣ недовѣрчиво, а затѣмъ сама идея Псковской Республики плохо усваивалась присутствующими.

По порученію совѣщанія П. А. Богдановъ сообщилъ результаты обсужденія г. Иванову. Послѣдній остался крайне недоволенъ и въ тотъ же день выѣхалъ изъ Пскова въ Ревель.

Въ іюлѣ же во Псковъ пріѣзжалъ корреспондентъ газеты «Таймсъ» Поллокъ и имѣлъ бесѣду въ кабинетѣ городского головы съ самимъ головой Ф. Г. Эйшинскимъ и присутствовавшимъ тамъ-же П. А. Богдановымъ. Мистеръ Поллокъ, кстати сказать, въ совершенствѣ владѣющій русскимъ языкомъ, разспрашивалъ Ф. Г. Эйшинскаго о настроеніяхъ въ городѣ, объ отношеніи къ власти, о снабженіи населенія, о городскомъ хозяйствѣ, о настроеніяхъ среди военныхъ.

Ф. Г. Эйшинскій довольно подробно остановился на трудностяхъ снабженія продовольствіемъ и предметами первой необходимости городского населенія, вызывавшихся тогда недостаткомъ ихъ, съ одной стороны, и требованіемъ штаба снабженія (полк. Поляковъ) разсчета за доставленное продовольствіе царскими и думскими деньгами, которыхъ не было у населенія – съ другой. Указывалъ на отстутствіе заработка и общаго обнищанія горожанъ. Рѣзко отрицательно отозвался о произволѣ русскихъ военныхъ властей, въ частности, о висѣлицахъ, поборахъ, арестахъ. Подчеркнулъ ложность политики удушенія органовъ самоуправленія, выдвинулъ рядъ пунктовъ положительнаго характера, необходимыхъ для упроченія тыла, а значитъ и фронта. Пункты эти касались снабженія населенія, финансовъ и демократизаціи управленія.

П. А. Богданову мистеръ Поллокъ задалъ вопросы о настроеніи деревни. Богдановъ нарисовалъ яркую картину деревенскихъ переживаній. Сельское населеніе Псковской губерніи, по его словамъ, встрѣчало бѣлыхъ съ великой радостью, разсматривая ихъ, какъ избавителей отъ большевиковъ, молодежь шла добровольцами въ армію, безропотно выполнялись всѣ повинности, въ томъ числѣ самая трудная подводная. Военная власть вмѣсто привлеченія на свою сторону крестьянства, путемъ организаціи разумнаго управленія, пошла по пути возстановленія помѣщика въ деревнѣ. Вмѣсто возстановленія органовъ самоуправленія и привлеченія къ работѣ широкихъ слоевъ населенія, Родзянко и Хомутовъ возстановили давно умершее, сконструировавъ по принципу назначенія уѣздную земскую управу, куда назначены всѣ шесть членовъ изъ бывшихъ помѣщиковъ. Приказомъ № 14 деревня отдана на потокъ и разгромленіе комендантамъ. Подъ ихъ покровительствомъ расцвѣло доносительство и кляузы, въ результатѣ которыхъ люди арестовываются и даже вѣшаются ни за что, ни про что. Результаты на лицо – деревня все чаще и чаще говоритъ: бѣлые не лучше красныхъ. Недалеко то время, когда фронтъ развалится. Этотъ развалъ неизбѣженъ, ибо деревня отзоветъ своихъ сыновей. Нужна коренная ломка всего создавшагося уклада управленія въ сторону его широкой демократизаціи, нужно оставить землю у мужика, отмѣнить приказы №№ 12 и 13, прекратить произволъ военныхъ. Только при такихъ условіяхъ, если уже не поздно, можно разсчитывать на поддержку движенія крестьянствомъ. Безъ этой поддержки борьба съ большевиками обречена на неудачу, такъ какъ городъ многаго дать не можетъ.

Г. Поллокъ слушалъ внимательно. Когда Богдановъ кончилъ, получилась пауза, послѣ которой г. Поллокъ спросилъ:

«А знаете ли вы, что если все, что вы говорите, я помѣщу въ «Таймсѣ», всякая помощь Юденичу будетъ прекращена?»

П. А. Богдановъ на это отвѣтилъ:

– Я говорю не для того, чтобы вы лишили вовсе, или увеличили помощь генераламъ, а для того, чтобы вы знали, что помощь при данномъ положеніи не достигаетъ цѣли…

Черезъ нѣсколько дней по тому же поводу, или вѣрнѣе, въ связи съ нароставшимъ безпокойствомъ, въ помѣщеніи псковскаго союза потребительныхъ обществъ (на Губернаторской улицѣ) совѣщались кооператоры. Персонально въ числѣ прочихъ были: Ф. Г. Эйшинскій (городской голова и предсѣдатель одного изъ кооперативовъ), И. М. Азловъ, А. В. Волковъ, I. М. Балаганъ, П. А. Богдановъ и др. П. А. Богдановъ выступилъ съ докладомъ по текущему моменту. Тезисы доклада были: а) политика бѣлой власти, б) дезорганизація тыла, а значитъ и фронта, какъ результатъ политики бѣлой власти, в) для продолженія борьбы съ большевиками необходима коренная реконструкція власти, г) практическія задачи, стоящія передъ совѣщаніемъ. Послѣ продолжительныхъ преній, главнымъ образомъ по вопросамъ о практическихъ задачахъ, такъ какъ въ смыслѣ оцѣнки политики бѣлой власти и ея результатовъ расхожденій не было, рѣшили въ кратчайшій срокъ созвать расширенное совѣщаніе кооператоровъ, земскихъ и городскихъ гласныхъ и общественныхъ дѣятелей.

Въ концѣ іюля я вернулся изъ поѣздки въ Ревель и черезъ одного моего знакомаго получилъ приглашеніе вмѣстѣ съ Ф. Г. Эйшинскимъ зайти къ эстонскому консулу г. Пиндингу для бесѣды о псковскихъ дѣлахъ. Я тѣмъ болѣе охотно откликнулся на это приглашеніе, что поѣздка въ Ревель, гдѣ я впервые встрѣтился съ членами Русскаго Совѣта, побывавъ на ихъ засѣданіи, открыла мнѣ глаза на всю дѣятельность бѣлыхъ на сѣверо-западѣ и я увидѣлъ, что между системой управленія Балаховича и Хомутова разница, въ сущности, ничтожная и что все бѣлое предпріятіе на краю полнаго краха. Кое что я тогда узналъ и о эстонскихъ настроеніяхъ по отношенію къ нашимъ многочисленнымъ бѣлымъ властямъ.

Г. Пиндингъ жилъ за рѣкой Великой, занимая небольшой деревянный въ полтора этажа особнякъ, гдѣ помѣщалась его консульская канцелярія, штабъ дивизіи и личная квартира. Все выглядѣло удивительно скромно, просто. Въ то время какъ у насъ для управленія многочисленныхъ бутафорскихъ частей требовалась бездна всякихъ столь же многочисленныхъ зданій, эстонцы, распоряжаясь настоящей боевой дивизіей и отправляя консульскія функціи, ограничивались всего однимъ помѣщеніемъ и поразительно малой канцеляріей.

Въ возникшей между нами бесѣдѣ консулъ, полковникъ Пиндингъ (бывшій русскій офицеръ, эстонецъ), довольно подробно познакомилъ насъ съ настроеніемъ своихъ войскъ и категорически высказался за необходимость скорѣйшаго измѣненія политическаго курса, иначе они – эстонцы – уведутъ свои войска къ своей границѣ и Псковъ автоматически окажется снова въ рукахъ большевиковъ.

«Какъ мы можемъ помогать вамъ, – говорилъ полковникъ, – если у васъ такіе порядки, за которые наши солдаты не хотятъ проливать свою кровь.

Дайте намъ матеріалъ противъ бѣшеной агитаціи большевиковъ, а то мы ничего не можемъ сказать въ отвѣтъ на большевистскіе агитаціонные листки. Нажимъ большевиковъ сейчасъ очень великъ: противъ каждой роты резерва эстонцевъ большевики выставляютъ цѣлый баталіонъ. Необходима немедленная реформа власти, въ противномъ случаѣ на псковскомъ фронтѣ все пропало. Мы не станемъ доводить дѣло деморализаціи нашей арміи. Если понадобится переворотъ во Псковѣ, это произойдетъ просто и безболѣзненно: придется арестовать только двухъ генераловъ, потому что и начальникъ штаба корпуса согласенъ на переворотъ. Принимайте всѣ мѣры, чтобы спасти положеніе, иначе будетъ поздно. Если понадобится ѣхать въ Ревель, немедленно выдамъ пропуски».

О Балаховичѣ полк. Пиндингъ, видимо, сознательно избѣгалъ говорить, хотя мы нѣсколько разъ подчеркнули имя этого генерала, какъ одного изъ главныхъ виновниковъ царившей у насъ вакханаліи. Ясно было, что Пиндингъ чего-то не договариваетъ. Позже мнѣ передавали, что Пиндингъ, неоднократно бесѣдовавшій на ту же тему съ разными другими представителями псковскаго общества, будто бы опредѣленно говорилъ о необходимости произвести переворотъ и образовать псковскую республику. Намъ онъ ничего подобнаго тогда не говорилъ. Послѣ визита къ Пиндингу на другой или на третій день, въ помѣщеніи Совѣта кооперативныхъ съѣздовъ (по Губерн. ул.) состоялось конспиративное совѣщаніе, на которомъ присутствовали нѣкоторые земскіе, городскіе гласные, кооператоры и просто общественные дѣятели. Послѣ краткаго обмѣна мнѣніями пришли къ заключенію, что необходимо рѣшительно вмѣшаться въ теченіе событій и попытаться измѣнить существующій бѣлый режимъ. Изъ состава собравшихся избрали делегацію и поручили ей: 1) развѣдать у эстонцевъ о шансахъ плановъ г. Иванова и Балаховича, стараясь ихъ всячески разстроить, какъ вредные для населенія, 2) выяснить у эстонскаго главнаго командованія, поскольку серьезны угрозы эстонцевъ отвести войска къ своей границѣ, 3) заручиться у эстонскаго правительства и главнаго командованія, согласіемъ, на случай паденія Пскова, пропустить на территорію Эстоніи наиболѣе скомпрометированныхъ передъ большевиками жителей города съ ихъ семьями (предполагалось, что отступленіе пойдетъ по Рижскому шоссе, за уходящими къ Печорамъ и Изборску эстонскими солдатами), 4) войти въ Ревелѣ въ сношенія съ представителями Антанты и разъяснить имъ, что если не будетъ принято подъ ихъ давленіемъ немедленныхъ и радикальныхъ мѣръ къ демократизаціи политическаго режима въ занятой русской области, гибель Пскова, да и всей области, неминуема въ ближайшіе дни, 5) обезпечить съ ихъ помощью созывъ съѣзда русскихъ общественныхъ дѣятелей области и неприкосновенность членовъ съѣзда предъ лицомъ многочисленной бѣлой бюрократіи и генераловъ, если съѣздъ удалось бы собрать на собственной территоріи и 6) въ случаѣ невозможности устройства съѣзда на русской территоріи, ходатайствовать передъ эстонскимъ правительствомъ о разрѣшеніи съѣзда въ Эстоніи и соотвѣтствующихъ туда пропускахъ.

Изъ числа собравшихся въ то время никто и ничего не зналъ о существованіи гдѣ-то и какого-то Политическаго Совѣщанія. Я тоже ничего не слыхалъ до того времени объ этой политической организаціи, хотя прожилъ въ первую поѣздку въ Ревелѣ цѣлую недѣлю и неоднократно бесѣдовалъ съ отдѣльными членами Русскаго Совѣта по вопросамъ общей политики нашего края. Очевидно, это было такое пустое мѣсто, о которомъ не считали нужнымъ говорить въ Ревелѣ.

Вырабатывая директивы делегаціи, мы хорошо понимали, на какой личный рискъ идутъ ея члены, поднимая борьбу противъ реакціоннаго генералитета, а, обращаясь къ представителямъ Антанты, мы видѣли въ нихъ единственную силу, которая могла заставить нашихъ реакціонеровъ внять голосу людей изъ общества. Другого исхода и средствъ въ нашемъ распоряженіи тогда не было, а между тѣмъ дѣйствовать требовалось рѣшительно и быстро. Въ составъ делегаціи выбрали В. Л. Горна (гласн. думы), И. М. Азлова (представит. кооператоровъ) и К. А. Башкирова (какъ праваго с.-р. и владѣющаго фр. языкомъ).

Изъ сотоварищей по делегаціи я очень мало зналъ К. А. Башкирова и вовсе почти не зналъ И. М. Азлова; оба они не были коренными псковичами и появились во Псковѣ уже послѣ февральской революціи. Первый – инженеръ, человѣкъ молодой, второй – агрономъ, много солиднѣе по возрасту. Всѣ трое – мы являлись представителями различныхъ демократическихъ теченій, но, будучи объединены, какъ мнѣ казалось, единственнымъ желаніемъ предотвратить катастрофу бѣлаго дѣлаемы могли бы выполнить нашу работу сравнительно успѣшно. Расчеты эти совсѣмъ не оправдались.

Не доѣзжая до Ревеля, въ Юрьевѣ, гдѣ намъ предстояло пересѣсть съ парохода на желѣзную дорогу, И. М. Азловъ категорически мнѣ заявилъ, что «передумалъ» и никуда со мной въ Ревелѣ не пойдетъ, такъ какъ опасается, что разъяренные генералы могутъ захватить во Псковѣ въ отместку имущество представляемыхъ имъ кооперативовъ. А. К. Башкировъ тоже не оправдалъ возлагаемыхъ на него надеждъ и больше путалъ и мѣшалъ, чѣмъ помогалъ въ нашей совмѣстной работѣ, придавая всѣмъ дѣловымъ визитамъ налетъ какой-то неумѣстной веселости.

По пріѣздѣ въ Ревель идемъ съ Башкировымъ къ главнокомандующему эстонской арміей ген. Лайдонеру. Въ пріемной застаемъ ожидающаго своей очереди къ генералу одного изъ приближенныхъ офицеровъ Балаховича. Нѣкоторое время онъ пристально разглядываетъ насъ, что-то, видимо, обдумывая, а затѣмъ прямо подходитъ къ намъ съ вопросами. «Вы изъ Пскова, къ главнокомандующему по общественному дѣлу? Если да, то намъ нужно идти вмѣстѣ» – вполголоса говоритъ офицеръ. «Нѣтъ, мы по своему личному дѣлу» – отвѣчаемъ ему. «Странно…» – цѣдитъ офицеръ и уходитъ по зову адъютанта въ кабинетъ ген. Лайдонера. Сидитъ тамъ добрый часъ; послѣ его ухода зовутъ насъ. Небольшая, свѣтлая, почти пустая комната, обычный письменный столъ съ набросанными на него картами, кругомъ нѣсколько стульевъ – кабинетъ главнокомандующаго республики. Принимаютъ двое – ген. Лайдонеръ и начальникъ главн. штаба полк. Соотсъ. Оба приблизительно среднихъ лѣтъ, ген. Лайдонеръ помоложе, полк. Соотсъ – постарше. Физіономіи умныя, настороженныя. Говорилъ одинъ ген. Лайдонеръ, полк. Соотсъ за все время довольно продолжительнаго визита не проронилъ ни слова, застывъ, какъ каменный.

На поставленные нами вопросы ген. Лайдонеръ даетъ очень осторожные и краткіе отвѣты, болѣе подробно говоритъ только о положеніи псковского фронта.

«Да, нач. 2-й эст. дивизіи полк. Пускаръ еще двѣ недѣли тому назадъ получилъ отъ меня разрѣшеніе отвести наши войска къ границѣ въ любой моментъ, въ зависимости отъ настроенія солдатъ. Войска наши стойки, слушаются меня, но все это до извѣстнаго предѣла. Сейчасъ у солдатъ, стоящихъ подъ Псковомъ, исчезли стимулы къ войнѣ и они дерутся крайне неохотно. Почему создалось такое настроеніе – вы сами хорошо знаете, но мы не можемъ рисковать деморализаціей нашей арміи, иначе у насъ завтра будетъ большевизмъ и мы погибнемъ вмѣстѣ съ вами. А если войска будутъ уведены во-время, то я хорошо знаю этихъ ребятъ, защищая родину на границѣ, они будутъ драться, какъ львы. Я хорошо знаю Балаховича, слышалъ объ его затѣѣ, но эстонское главнокомандованіе въ эти дѣла не вмѣшивается» – отвѣчаетъ генералъ.

«Значитъ, васъ сейчасъ вовсе не интересуютъ русскія дѣла и тотъ режимъ, который установился въ занятой полосѣ?» – спрашиваю я въ упоръ генерала.

Нѣкоторое время молчитъ, а затѣмъ, какъ бы взвѣшивая отдѣльныя слова:

«Нѣтъ, очень интересуютъ: отъ перемѣны выиграли бы обѣ стороны, мы имѣли бы надежный буферъ, а вы – прочную базу для дальнѣйшей борьбы.»

«Будетъ ли эстонское командованіе активно способствовать перевороту?»

«Если это серьезное дѣло, то возможно. Впрочемъ, совѣтую объ этомъ переговорить съ нашимъ правительствомъ и союзниками».

Относительно пріема псковскихъ бѣженцевъ на территорію Эстоніи ген. Лайдонеръ обѣщалъ переговорить съ правительствомъ, думая, съ своей стороны, что пропускъ будетъ данъ только наиболѣе скомпрометированнымъ гражданскимъ должностнымъ лицамъ.

На прощанье генералъ самъ выясняетъ черезъ дежурнаго офицера, можетъ ли насъ принять сейчасъ же премьеръ-министръ, и, получивъ утвердительный отвѣтъ, проситъ послѣ этого визита посѣтить его. Какъ ни скрываетъ онъ наружно, но, очевидно, сильно заинтересованъ въ результатахъ нашей миссіи.

Уходимъ. Общее впечатлѣніе отъ визита, у меня по крайней мѣрѣ, тревожное: опасность расправы большевиковъ съ жителями Пскова почти неизбѣжна; надо что-то немедленно предпринять, единственная возможность спасенія – задержка ускользающей эстонской арміи.

Премьеръ-министръ эстонской республики – Штрандманъ[72]72
  Бывш. прис. повѣренный округа петр. суд. Палаты.


[Закрыть] принимаетъ въ бывшемъ губернаторскомъ домѣ. У подъѣзда и лѣстницы въ пріемную стоятъ караулы солдатъ. Наверху обстановка обычная для губернаторской пріемной и даже, кажется, пріемъ происходитъ въ тѣхъ же самыхъ комнатахъ.

Штрандманъ слушаетъ внимательно, отвѣчаетъ скупо, осторожно. Политика у русскихъ плохая, нуженъ какой-то выходъ, но къ Балаховичу и Иванову отношеніе отрицательное (по отношенію къ послѣднему Штрандманъ выражается рѣзче и опредѣленнѣе). Никакія перемѣны безъ согласія союзниковъ нежелательны; эстонское правительство опредѣлитъ свои отношенія сообразно съ результатами, т. е., если попытка переворота будетъ удачна, то поддержитъ.

В продолженіе этого разговора ни о какой республикѣ, ни о переворотѣ мы не говоримъ ни слова, но атмосфера, повидимому, настолько накалена, что Штрандманъ говоритъ о переворотѣ, очевидно увѣренный, что, если не Балаховичъ, то мы его устроимъ.

Всюду вслѣдъ за нами ходитъ тотъ офицеръ Балаховича, что былъ на пріемѣ у ген. Лайдонера.

Въ тотъ же день идемъ къ начальнику англійской военной миссіи въ Ревелѣ полк. Херапатъ.[73]73
  Впослѣдствіи К. А. Башкировъ публично повѣдалъ о тогдашнихъ нашихъ паломничествахъ, но изложилъ, всѣ бесѣды въ какомъ-то балаганномъ видѣ, перепутавъ дѣйствительные факты съ большой дозой легкомысленной фантазіи. Напримѣръ, мы нигдѣ ни слова не говорили о псковской республикѣ, не выставляли себя въ качествѣ лицъ, задумавшихъ переворотъ, и въ глаза не видѣли ген. Марча, а были у полк. Херапата. При посѣщеніи Херапата, правда, пытался говорить о республикѣ самъ Башкировъ, но я рѣшительно его удержалъ.


[Закрыть] Англичанинъ говорилъ только на своемъ языкѣ и, услыхавъ, что рѣчь идетъ о политикѣ, заявилъ, что это не его компетенція и порекомендовалъ пойти къ англійскому консулу г. Базанкету.

Утромъ на другой день идемъ къ Базанкету. Онъ 29 лѣтъ служилъ въ качествѣ консула въ Россіи и относительно сносно говорилъ по-русски. На видъ маленькій, вѣжливый старичекъ, немножко удивленный нашимъ визитомъ. Излагаемъ цѣль нашего посѣщенія, подчеркиваемъ катастрофичность псковскаго фронта.

«Въ первый разъ слышу о массовыхъ казняхъ во Псковѣ!» – говоритъ старичекъ. Находитъ, что положеніе дѣйствительно очень серьезное, но… онъ долженъ списаться съ Лондономъ, рѣшать здѣсь что-либо не въ его компетенціи; однако, тутъ же вспоминаетъ что намъ былъ бы полезенъ ген. Гофъ, но не знаетъ, гдѣ онъ сейчасъ. На наше заявленіе, что переписка съ Лондономъ потребуетъ много времени, а въ этотъ промежутокъ эстонцы уведутъ свои войска и Псковъ постигнетъ неминуемая расправа – растерянно разводитъ руками, что-то соображая. Записавъ нашъ адресъ, обѣщаетъ съ кѣмъ то повидаться въ Ревелѣ и тогда дать окончательный отвѣтъ. При прощаньи увѣряетъ, что о бѣженцахъ переговоритъ съ эстонцами и пропускъ имъ на территорію Эстоніи разрѣшатъ.

На слѣдующій день беззаботный К. А. Башкировъ куда-то исчезъ; кажется, уѣхалъ въ Юрьевъ, даже не предупредивъ меня. Пришлось въ дальнѣйшемъ дѣйствовать одному. Чтобы нащупать почву въ общественныхъ кругахъ Ревеля, видаюсь кое съ кѣмъ изъ членовъ Русскаго Совѣта. Впервые меня знакомятъ съ существованіемъ Политическаго Совѣщанія и характеризуютъ отдѣльныхъ его членовъ. Выражаю большое изумленіе, что Псковъ успѣлъ, уже пережить цѣлый періодъ бѣлаго движенія и нынѣ почти наканунѣ гибели, а о членахъ какого-то Политическаго Совѣщанія никто изъ насъ, псковичей, не слыхалъ.