Текст книги "Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи"

Автор книги: Василий Горн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

«Адмиралъ Колчакъ, – отвѣтилъ мнѣ В. К. Пилкинъ, – не «Богъ знаетъ гдѣ», а въ Омскѣ, имѣетъ демократическое правительство и опредѣленно высказался за народовластіе въ будущей Россіи».

«Совершенно согласенъ съ В. К.» – быстро поддерживаетъ ген. Юденичъ.

«Но рѣчь идетъ вѣдь не о признаніи или непризнаніи адм. Колчака – онъ фактъ», – говоритъ С. Г. Ліанозовъ, – «намъ нужно лишь подчеркнуть общность нашихъ усилій и намѣреній».

«Поскольку есть совпаденіе въ нашихъ намѣреніяхъ», – корректируетъ М. С. Маргуліесъ.

«Какія могутъ быть сомнѣнія?!…» жметъ плечами В. К. Пилкинъ.

Споръ не получаетъ своего окончательнаго рѣшенія, но выборъ комиссіи обезоруживаетъ насъ. Выработка деклараціи поручается Ф. Г. Эйшинскому, П. А. Богданову, М. С. Маргуліесу, В. Л. Горну, К. А. Александрову и Н. Н. Иванову, т. е. радикальный характеръ будущей деклараціи принимается, какъ основа нашей коалиціи.

Параллельно съ начавшейся работой нашей комиссіи, происходитъ внутренняя работа по пересмотру персональнаго состава кабинета. Мы – псковичи и ревельцы – Пѣшковъ и Филиппео вмѣстѣ составляли довольно солидную группу въ шесть человѣкъ, своего рода лѣвую будущаго кабинета, и считали своимъ долгомъ, не ограничиваясь деклараціей, подойти къ составу правительства въ смыслѣ его надежности, устойчивости и вѣрности принимаемой нами программы.

Вниманіе поперемѣнно останавливали имена ген. Юденича, к.-адмирала Пилкина, Н. Н. Иванова, С. Г. Ліанозова и К. А. Александрова.

О сенаторѣ Ивановѣ, проектируемомъ министрѣ юстиціи, говорить не пришлось. Онъ мелькнулъ, какъ метеоръ, тщетно попытавшись оттягать портфель министра вн. дѣлъ. Получивъ отказъ, прислалъ заявленіе о «выходѣ» и удовлетворился работой въ «комиссіи по организаціи временнаго управленія въ Петроградѣ», организованной еще, если не ошибаюсь, при Полит. Совѣщаніи; нѣчто вродѣ «комиссіи наблюденія за комиссіей построенія», но, къ сожалѣнію, довольно недурно оплачивавшейся.

Г. Ивановъ № 2-й (не сенаторъ), надо отдать ему справедливость, жарко добивался сначала портфеля внутреннихъ дѣлъ, а потомъ хоть какого-нибудь. Ген. Маршу онъ буквально не давалъ покоя и, повидимому, съ одной стороны рисовалъ англичанину всѣ ужасы катастрофы, если онъ – Ивановъ окажется и впредь «безъ портфеля», съ другой, – просто угрожалъ, намекая на возможность возстанія балаховскихъ частей, и вообще всячески спекулируя именемъ «атамана крестьянскихъ, партизанскихъ» и прочихъ фантастическихъ отрядовъ. Ген. Маршъ сначала, какъ я говорилъ, письменно просилъ С. Г. Ліанозова предоставить какой-нибудь портфель Иванову, а когда его письмо не имѣло успѣха, пошелъ къ ген. Юденичу и В. К. Пилкину и предлагалъ имъ «потребовать» у правительства (!) назначенія Иванова министромъ внутр. дѣлъ. Генералы отвѣтили, что не ихъ дѣло перетасовывать кабинетъ, пусть это дѣлаетъ само правительство. Ген. Маршъ бросилъ послѣ этого хлопотать за г. Иванова и одно время вмѣстѣ съ ген. Гофомъ они, говорятъ, думали утѣшить г. Иванова прогулкой на военномъ крейсерѣ въ… Австралію («оттуда не такъ скоро вернешься въ Ревель»!).

Обратное, конечно, думалъ г. Ивановъ и «работалъ, работалъ» безъ конца, считая для своей карьеры пригодными всѣ средства. Такъ онъ неоднократно съ тѣми же домогательствами обращался ко мнѣ, а Ф. Г. Эйшинскому, при встрѣчѣ въ ресторанѣ «Линденъ», опредѣленно заявилъ, что если ему не будетъ предоставлено отвѣтственнаго портфеля, онъ завтра же ѣдетъ во Псковъ и тамъ учинитъ новый переворотъ.

Получая отовсюду отпоръ и отказъ, Ивановъ одновременно забѣгалъ къ тогдашнему эстонскому министру внутр. дѣлъ, г.Геллату, и всячески внушалъ послѣднему мысль о необходимости для нашего правительства (конечно, строго въ интересахъ дѣла!) перенести свою резиденцію во Псковъ. Расчетъ былъ простой: тамъ «батька», вся опричина и съ нами можно распорядиться безъ всякихъ церемоній! У г. Гелла та, стоявшаго тогда особнякомъ въ правительствѣ, имѣлись свои собственныя соображенія на этотъ счетъ (о нихъ я скажу ниже), идея г. Иванова пришлась по душѣ этому министру и, очевидно, не безъ его давленія, С. Г. Ліанозову былъ сдѣланъ первый намекъ о переѣздѣ во Псковъ. Не могу сказать, въ сколь деликатной формѣ подавалась эта первая эстонская пилюля, но англичане реагировали на нее безцеремонно рѣзко. Пиригордонъ отвѣтилъ: «русское правительство уѣдетъ тогда, когда найдетъ нужнымъ».

Поведеніе г. Иванова и полное недовѣріе къ его политической физіономіи внушали намъ настолько отрицательное къ нему отношеніе, что, кажется, единственнымъ желаніемъ всѣхъ насъ было избавиться отъ него при первой возможности. Онъ зналъ это и мстилъ анонимно въ своей ревельской газеткѣ на всѣ лады, третируя насъ самымъ безобразнымъ образомъ; нужды нѣтъ, что это было то самое правительство, въ которомъ онъ добивался себѣ портфеля во что бы то ни стало. Между прочимъ, онъ всячески подчеркивалъ, что въ составъ правительства вошли «статистики». Никто изъ насъ не былъ къ тому времени статистикомъ, но это занятіе въ понятіяхъ Иванова, очевидно, было уничижительнымъ и онъ особенно подчеркивалъ его въ нашей прошлой дѣятельности. Другіе наши «изъяны» онъ рисовалъ еще рѣзче.

Самыя большія опасенія вызывалъ ген. Юденичъ. То, что я писалъ о немъ выше (въ періодъ существованія Полит. Совѣщанія), въ моментъ образованія правительства большинству изъ насъ – вовсе не было извѣстно. Лучше генерала знали С. Г. Ліанозовъ и М. С. Маргуліесъ, но они объ этомъ молчали и считали наши страхи преувеличенными. А послѣ преній по деклараціи, предубѣжденіе какъ будто стало разсѣиваться и среди насъ. На первыхъ порахъ генералъ уступилъ намъ практически и теоретически по всѣмъ пунктамъ, т. е. соглашался на чистку штабовъ, возмущался вмѣстѣ съ нами безобразіями комендантовъ, не спорилъ противъ политическихъ цѣлей, которыя ставило себѣ правительство – чего еще оставалось требовать? Деньги, тѣ матеріальныя средства, которыя обѣщались ранѣе ему? – Но у насъ была надежда, съ помощью союзниковъ, перевести все причитающееся на имя ген. Юденича въ адресъ правительства. Командованіе?.. Другихъ генераловъ съ такимъ большимъ всероссійскимъ именемъ вокругъ не было, а сами мы въ этой области рѣшительно ничего не понимали. Выходило такъ, что возражать противъ его кандитатуры какъ будто нечего, и мы, въ концѣ концовъ, перестали возражать.

Еще менѣе возраженій встрѣтила фигура контръ-адмирала Пилкина. Правда, при отсутствіи всякаго флота, немножко смѣшно было говорить о портфелѣ «морского министра», но мы съ самаго начала смотрѣли на нашъ кабинетъ скорѣе, какъ на руководящую общей работой политическую коллегію, нежели на «министерства» въ общепринятомъ смыслѣ и потому въ составѣ правительства мы старались достичь максимума желательной коалиціи, давъ военнымъ два мѣста.

Въ противоположность ген. Юденичу, к.-адмиралъ Пилкинъ производилъ впечатлѣніе опредѣленно высоко-интеллигентнаго человѣка и, казалось, столь же опредѣленной прогрессивности своихъ воззрѣній. Испытаніе «огнемъ» – на деклараціи онъ выдержалъ еще болѣе блестяще, чѣмъ ген. Юденичъ. А то, что оба генерала впослѣдствіи измѣнятъ своей подписи, тогда и въ голову намъ не приходило.

К. А. Александровъ (мин. вн. дѣлъ) отрекомендовался намъ кадетомъ. Чтобы выяснить эту фигуру болѣе точно, я затѣялъ съ нимъ, въ присутствіи М. С. Маргуліеса, разговоръ о практическихъ ближайшихъ задачахъ правительства и поставилъ ему нѣсколько вопросовъ въ упоръ.

«Почему вы не ѣхали раньше во Псковъ и ничего не дѣлали противъ творящихся безобразій въ Нарвѣ?» – спросилъ я его.

«Я боялся, что меня убьютъ, а теперь, въ новыхъ условіяхъ, я смогу плодотворно работать» – отвѣчалъ К. А.

«Я думаю, что нужно основательно очистить штабы и тылы отъ всѣхъ лишнихъ и вредныхъ элементовъ, и если мы, министры, не займемся этимъ въ первую голову и не разгонимъ всю накипь изъ тыловъ – мы не исполнимъ нашей роли и не оправдаемъ нашего появленія» – говорю я.

«Вѣрно, вѣрно говоритъ В. Л.» – поддерживаетъ меня К. А. Александровъ.

«Азбука»… – тянетъ М. С. Маргуліесъ – «Вотъ посмотримъ, какъ станетъ разгонять эту нечисть г. министръ внутреннихъ дѣлъ въ своемъ вѣдомствѣ», – вызывающе посмѣивается онъ, глядя на К. А.

«Вялъ, слабъ для мин. внутр. дѣлъ», – осталось попрежнему возраженіе противъ кандидатуры К. А. Александрова. Замѣнить же его трудно было: на нашу лѣвую кандидатуру правое крыло опредѣленно не соглашалось, боясь, по ихъ словамъ, рѣзкостей и потрясеній въ условіяхъ и безъ того критическаго положенія, внутри же своей компаніи они считали К. А., какъ кадета, естественнымъ кандидатомъ, уравновѣшивающимъ крайніе полюсы въ кабинетѣ.

Про С. Г. Ліанозова говорили: «какой онъ политикъ и руководитель кабинета – онъ финансистъ, купецъ». Эту характеристику сдабривали еще ядомъ подозрѣній насчетъ его будущихъ финансовыхъ операцій въ правительствѣ. Но впечатлѣніе и личное общеніе съ нимъ опредѣленно располагало въ его пользу. Никакихъ признаковъ обличья Кита Китыча, широко образованный, европейскаго лоска человѣкъ, импонирующій въ дѣловыхъ отношеніяхъ рѣдкимъ тактомъ и терпимостью къ своему противнику. Доктринерство, нашептыванія – съ одной стороны, и противорѣчіе съ этимъ внѣшнихъ впечатлѣній, съ другой, повели къ тому, что въ возраженіяхъ противъ С. Г. Ліанозова единогласія среди насъ не оказалось и, помню, мы рѣшили такимъ образомъ, что лучшаго министра иностранныхъ дѣлъ намъ не найти во всемъ составѣ правительства, что. же касается финансовъ, то будемъ считать этотъ постъ за С. Г. условно. Для премьера всѣ считали С. Г. вполнѣ подходящимъ: опредѣленно прогрессивенъ, пріемлетъ декларацію, великолѣпно умѣетъ выдержать и провести общія тенденціи кабинета и обладаетъ нужнымъ личнымъ тактомъ на столь щекотливомъ посту. Впослѣдствіи онъ прекрасно оправдалъ это мнѣніе и, за исключеніемъ генераловъ, въ составѣ правительства не оказалось ни одного человѣка, который, разставаясь съ С. Г., въ чемъ-либо могъ бы упрекнуть его, какъ премьера и коллегу.

И. Т. Евсѣевъ и Е. И. Кедринъ вошли въ составъ правительства позже, вмѣсто гг. Карташева и сен. Иванова. О нихъ вовсе не было споровъ, когда они вступали въ нашъ кабинетъ: оба бывшіе члены Государственной Думы, съ опредѣленно прогрессивнымъ и общественнымъ прошлымъ.

Въ итогѣ чистокъ, обсужденій и «уходовъ» физіономія правительства, какъ это видно ниже, рѣзко измѣнилась по сравненію со спискомъ, предложеннымъ впервые ген. Маршемъ, что само по себѣ достаточно показываетъ, подъ вліяніемъ какихъ теченій и причинъ сложилось сѣверо-западное правительство и сколь случайна была въ его образованіи роль «англійскаго капрала».

Къ началу сентября коллегія министровъ сократилась до 12 человѣкъ (послѣ выбытія Александрова и Иванова).

Ген. Юденичъ и к.-адм. Пилкинъ отнесены къ «правымъ» не по первымъ ихъ выступленіямъ, когда они подписали демократическую декларацію, а по тому политическому облику, который потомъ выявился, главнымъ образомъ, у ген. Юденича.

То-есть процентъ опредѣленно демократически настроенныхъ лицъ въ первомъ спискѣ составлялъ 44, во второмъ – 72, при наличности въ правомъ крылѣ такого человѣка, какъ С. Г. Ліанозовъ.

Черезъ ¹/₂ мѣсяца, когда число членовъ правительства сократилось до 12 – этотъ процентъ составлялъ 83.

Еще два слова по вопросу о распредѣленіи портфелей. Въ своей книгѣ «У воротъ Петрограда» г. Кирдецовъ между прочимъ пишетъ по этому поводу такъ (стр. 240): «Правительство, потерявъ нѣсколько дней надъ разрѣшеніемъ задачи о распредѣленіи портфелей – спеціалистовъ, знающихъ свое дѣло, оказалось очень мало – приступило къ выработкѣ своей основной деклараціи…» Пишущему эти строки всего труднѣе возражать на подобныя безапелляціонныя утвержденія, а потому я ограничусь въ данномъ случаѣ чисто фактическими поправками. Споры о портфеляхъ были, но не по техническимъ, а по политическимъ соображеніямъ, о чемъ я писалъ выше. Съ технической же точки зрѣнія споровъ вовсе не было.

Ф. Г. Эйшинскій, взявшій продовольствіе, въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ до. этого во Псковѣ состоялъ дѣятельнымъ членомъ и предсѣдателемъ городского кооператива, а въ городской думѣ спеціально вѣдалъ продовольственную часть. Ф. А. Эрнъ, директоръ реальнаго училища по выбору, старый педагогъ, публицистъ въ области педагогическихъ вопросовъ и въ настоящее время цѣнный и видный работникъ латвійскаго министерства народнаго просвѣщенія, взялъ портфель просвѣщенія. П. А. Богдановъ – кооператоръ-земецъ, близко знающій крестьянскую среду и ея запросы – точно спеціально былъ созданъ для портфеля министра земледѣлія. А Е. И. Кедринъ? Могло ли у кого-либо возникнуть сомнѣніе, что онъ – присяжный юристъ – не подходитъ для министра юстиціи? Или что можно было возразить противъ М. С. Маргуліеса на амплуа министра народнаго здравія, имѣющаго, кромѣ юридическаго, и врачебный дипломъ, бывшаго предсѣдателя Петроградскаго санитарнаго отдѣла Союза Городовъ; или противъ него же, въ качествѣ министра снабженія, торговли и промышленности, какъ бывшаго предсѣдателя Всероссійскаго Военно-Промышленнаго Комитета, владѣющаго европейскими языками, такъ необходимыми, когда дѣло и технически приходилось вести съ тѣми же иностранцами. И ужъ совсѣмъ не приходилось намъ гадать, подходяще ли предоставить портфель призрѣнія профессіональному педагогу, человѣку чрезвычайно мягкому, А. С. Пѣшкову, или портфель исповѣданій – члену всероссійскаго церковнаго собора И. Т. Евсѣеву. Возражали противъ К. А. Александрова, но только съ политической, да и вѣрнѣе не съ политической, а тактической точки зрѣнія, какъ противъ человѣка слабаго и нерѣшительнаго въ условіяхъ той мексиканской обстановки, въ которой ему предстояло дѣйствовать, а ничуть не больше[90]90
  Между прочимъ, въ соц. блокѣ противъ моего вхожденія вообще въ правительство, какъ передавали мнѣ, возражалъ г. Башкировъ, считая меня оппортюнистомъ. Съ нимъ не согласились, причемъ мои коллеги разсказывали въ то время, что у нихъ создалось впечатлѣніе, что Башкировъ самъ хотѣлъ замѣнить меня. Его коллеги считали Б. для такой роли совершенно непригоднымъ – слишкомъ молодъ и невыдержанъ. Тѣ небольшія порученія, которыя ему давались впослѣдствіи, вполнѣ подтвердили это мнѣніе о немъ.


[Закрыть].

Вотъ почему съ технической точки зрѣнія, при распредѣленіи портфелей, у насъ, вопреки утвержденію г. Кирдецова, вовсе никакихъ споровъ не было.

Послѣ того, какъ составъ правительства и его программа болѣе или менѣе намѣтились, мы – псковичи – поѣхали домой, чтобы: 1) объяснившись обстоятельно съ мѣстнымъ эстонскимъ командованіемъ по поводу перемѣны у насъ власти, выяснить прочность и надежность псковскаго фронта, 2) испросить благословеніе думы (Эйшинскій, Эрнъ и я) и. кооператоровъ (Богдановъ) и 3) позондировать о шансахъ г. Иванова у мѣстнаго эстонскаго командованія и ген. Балаховича. Одновременно съ нами поѣхалъ англійскій капитанъ г. Смитисъ (посланный Пиригордономъ), чтобы спеціально просить думу освободить Ф. Г. отъ обязанностей городского головы. Миссія, имѣвшая больше характеръ оффиціальнаго заявленія представителя союзниковъ о той поддержкѣ, которую собирались оказать правительству союзники, такъ какъ согласіе думы на уходъ Ф. Г. въ правительство заранѣе было обезпечено.

По нашемъ пріѣздѣ во Псковъ, въ Думѣ состоялось многолюдное засѣданіе. Ф. Г. и я (Ф. А. Эрнъ въ это время отправился на учительскій съѣздъ, собравшійся во Псковѣ) доложили о возникновеніи Сѣверо-Западнаго Правительства, при чемъ Ф. Г. сказалъ, что безъ согласія думы онъ, конечно, не оставитъ своихъ обязанностей городского головы. Поднялся капитанъ Смитисъ и отъ имени уполномоченнаго Великобританской дипломатической комиссіи въ Прибалтійскомъ краѣ полк. Пиригордона прочелъ на англійскомъ языкѣ слѣдующее обращеніе къ Псковской Думѣ:

«Псковичи!

Тяжесть настоящаго положенія стала столь великой, что рѣшено обратиться къ демократическимъ чувствамъ Русскаго Народа и выяснить какъ ему, такъ и союзнымъ демократіямъ Англіи, Франціи и Соед. Штатовъ, тотъ существеннѣйшій фактъ, что борющіяся нынѣ противъ большевиковъ русскія силы дѣйствительно воодушевлены искренней любовью къ свободѣ русскаго народа и стремятся возстановить право на демократическое самоуправленіе для своихъ согражданъ, находящихся нынѣ въ рабствѣ у большевиковъ, этихъ деспотичныхъ и болѣе самодержавно-жестокихъ, чѣмъ любой изъ царей-тирановъ.

Въ этихъ цѣляхъ выдающіеся государственные люди всѣхъ партій Сѣверо-Западной Россіи объединились для образованія свободнаго и демократическаго правительства губерній Псковской, Петроградской и Новгородской.

Правительство это пользуется совѣтами и матеріальной помощью союзниковъ Россіи, доставившихъ нынѣ сюда запасы продовольствія, оружія, одежды, снаряженія, дабы дать возможность вновь образованному правительству освободить какъ можно болѣе земли русской изъ подъ тираніи большевиковъ.

Вновь образованное правительство пользуется поддержкой не однихъ союзниковъ, оно обезпечило себѣ также полное содѣйствіе и довѣріе всѣхъ выдающихся гражданъ сѣверо-западной Россіи постолько, что самъ ген. Юденичъ не только призналъ правительство г-на Ліанозова, но и предоставилъ себя въ полное его распоряженіе, принявъ участіе въ его трудахъ и отвѣтственности.

Граждане. Пскова! Описавъ Вамъ такимъ образомъ правительство, образованное нынѣ съ одобренія представителей союзниковъ для Сѣверо-Западной Россіи, я имѣю удовольствіе сообщить Вамъ, что Вашъ согражданинъ и Городской Голова г. Эйшинскій избранъ въ число лицъ, призванныхъ руководить судьбами Россіи, дабы возстановить въ ней и обезпечить на вѣчныя времена демократическія права для всѣхъ свободныхъ русскихъ гражданъ.

Я говорю съ Вами, какъ другъ Свободной Россіи и представитель союзной англійской демократіи, и призываю васъ мужественно предоставить въ распоряженіе Вашей страдающей страны Вашего Городского Голову, дабы онъ могъ нести тяжелую долю участія въ работѣ новаго Правительства, которое предназначено, съ Божьей помощью, стать орудіемъ освобожденія отъ тирановъ Вашего народа.

Я призываю васъ, псковичи, не только дать, просимое отъ Васъ, во имя свободной Россіи, ея союзниковъ и всей цивилизаціи, согласіе, но дать его быстро, дабы Вашъ Городской Голова могъ занять свое мѣсто среди остальныхъ министровъ на демократическомъ конгрессѣ представителей народа, созываемомъ въ Юрьевѣ.

Граждане Пскова! Прежде, чѣмъ проститься съ Вами, я молю Всемогущаго Бога, даровавшаго западнымъ демократіямъ побѣду надъ германцами, дабы онъ вдохновилъ Ваши сердца, преуспѣялъ Ваше оружіе и даровалъ русской демократіи побѣду надъ драгами и освобожденіе отъ угнетателей.

Г. Пири-Гордонъ.

Уполномоченный Великобританской Дипломатической Комиссіи въ Прибалтійскомъ Краѣ».

Англійскій текстъ послѣдовательно передавался по-русски и, по окончаніи обращенія кап. Смитиса, вся дума привѣтствовала его шумными апплодисментами. На предложеніе высказаться, всталъ гласный думы М. П. Пошиваловъ и въ нелишенной дозы сарказма рѣчи высказался по существу возникновенія правительства. Привѣтствуя образовавшееся правительство, находя его принципы насущными и своевременными, М. П. Пошиваловъ, между прочимъ, выразилъ огорченіе, что оно образовалось «волею англійскаго капрала», а не по прямому почину и избранію народа. Въ отвѣтъ на эти слова я всталъ и разсказалъ вкратцѣ дѣйствительныя обстоятельства, предшествовавшія образованію правительства, и, видимо, неизвѣстныя М. П., жившему все время въ Ревелѣ. Ф. Г. Эйшинскій поставилъ вопросъ объ одобреніи его дѣйствій. Вслѣдъ за нимъ я отъ себя и отъ имени отсутствующаго Ф. А. Эрна также заявилъ, что приму участіе въ правительствѣ лишь по одобреніи нашихъ дѣйствій. Выступленіе М. П. Пошивалова прозвучало одиноко и не встрѣтило отзвука среди гласныхъ. Дума единодушно оказала намъ теплый и сердечный пріемъ, а когда стали голосовать наше предложеніе, то столь же дружно выразила поднятіемъ рукъ и довѣріе и поощреніе, покрывъ ихъ апплодисментами. Вечеромъ въ той же залѣ состоялась наша частная бесѣда, въ которой мы знакомили гласныхъ съ настроеніемъ верховъ арміи и намѣреніями союзниковъ.

Въ тотъ же день въ другомъ мѣстѣ – на учительскомъ съѣздѣ – будущій министръ народнаго просвѣщенія Ф. А. Эрнъ дѣлалъ докладъ объ образованіи правительства своимъ коллегамъ учителямъ и также получилъ отъ нихъ благословенія и всяческія пожеланія успѣха. А кооператоры и псковскіе эсеры дали свое одобреніе на участіе въ правительствѣ П. А. Богданова.

Живо реагировало на образованіе правительства мѣстное эстонское командованіе. По полученіи свѣдѣній объ образованіи новаго правительства, оно выпустило прокламацію, ярко отражающую требованія того момента.

КРАСНОАРМЕЕЦЪ СТОЙ, ПРОЧТИ И ПОДУМАЙ!

Въ дружественной намъ Псковской области произошла реорганизація власти.

Вступило въ дѣятельность Демократическое Правительство – такое, какъ у насъ въ Эстонской Республикѣ.

Нѣтъ больше золотыхъ погонъ, царскихъ генераловъ и арміи, гдѣ царило насиліе.

Все идетъ на демократическихъ началахъ, но не какъ у Васъ диктатура кучки злодѣевъ авантюристовъ-коммунистовъ и комиссаровъ съ Ленинымъ и Троцкимъ во главѣ, а Правительство волею народа всей Псковской области. Всѣ организовываются, вездѣ налаживается порядокъ, водворяются законы. А Васъ гонятъ, комиссары, какъ стадо барановъ на убой. Развѣ Вамъ Ваша жизнь не дорога? Развѣ Вы хуже того-же Ленина и Троцкаго? Гдѣ-же равенство и братство?

Неужели Вы не способны хоть капельку сдѣлать для реорганиціи своей власти, для водворенія порядка, какъ лишь только воевать.

ДОВОЛЬНО, ИДИТЕ ДОМОЙ и принимайтесь за работу, за долгъ каждаго честнаго, трудолюбиваго и вѣрящаго въ Бога гражданина.

Солдаты Эстонской Демократической Арміи.»

Послѣ думы идемъ въ эстонскій штабъ. Бесѣда, которую Ф. Г. Эйшинскій и я имѣли при посѣщеніи этого штаба во Псковѣ, была въ высшей степени характерна во многихъ отношеніяхъ. Со стороны эстонцевъ въ разговорѣ участвовали начальникъ 2-й дивизіи полк. Пускаръ и начальникъ бронепоѣздовъ кап. Партцъ.

Положеніе фронта, по словамъ полк. Пускара, было очень напряженное, но не безнадежное. Въ раіонѣ гор. Острова задумана нѣкоторая операція, и, если она удастся, большевики опредѣленно будутъ отброшены назадъ. Но для успѣха общаго дѣла нужно скорѣе реорганизовать русское командованіе.

«Генералъ Юденичъ, – сказалъ полк. Пускаръ, – никуда негодится. Командующимъ русской арміей нужно сдѣлать генерала Балаховича, а въ главный штабъ къ нему посадить полковниковъ Стоякина и Озоля. Эта тройка – люди энергичные, современные и такіе, которымъ мы можемъ довѣрять».

«А если этого не будетъ, – перебиваетъ съ горящими глазами капитанъ Партцъ, – мы не станемъ работать и все дѣло рухнетъ».

Переглядываемся между собой и въ тысячный разъ указываемъ на непопулярность ген. Балаховича среди гражданскаго неселенія, какъ на причину абсолютной непріемлемости этого генерала. Эстонскіе офицеры, какъ загипнотизированные чьей-то идеей, долбятъ, словно дятлы, одно и то-же, пропуская всѣ наши аргументы мимо ушей.

«Какъ же такъ?» – мелькаетъ въ головѣ во время этой утомительной и безплодной бесѣды – «генералъ Лайдонеръ и эстонское правительство смотрятъ на Балаховича и Иванова, какъ на авантюристовъ, а ихъ подчиненные открыто ведутъ агитацію за возведеніе Балаховича въ санъ русскаго главнокомандующаго? Съ вѣдома ли Балаховича? Конечно – да. Но почему тогда Балаховичъ прислалъ генералу Юденичу поздравленія и завѣренія въ преданности? Ловушка какая-то. Не мѣстная ли это военная политика, отражающая чаянія Балаховича-Иванова, и вновь грозящая намъ новыми осложненіями, а можетъ катастрофой?»..

Чувствуя невозможность столковаться съ возбужденными офицерами, мы покончили разговоръ обѣщаніемъ подумать объ ихъ совѣтахъ и съ тяжелымъ чувствомъ покинули эстонскій штабъ.

Слѣдующій визитъ къ Балаховичу. За отсутствіемъ его изъ города, я одинъ имѣлъ разговоръ съ его начальникомъ штаба ротмистромъ Звягинцевымъ. Штабъ особой сводной дивизіи, которой командовалъ Балаховичъ, находился въ помѣщеніи дворянскаго собранія, и въ моментъ моего появленія представлялъ картину мерзости запустѣнія. Ротмистръ Звягинцевъ не портилъ общаго ансамбля этой оригинальной «ставки атамана». Внѣшне г. ротмистръ производилъ впечатлѣніе беззаботнаго малаго и, видимо, за годы войны и лишеній военной обстановки сильно опустившагося, пересыпавшаго каждое второе слово своей рѣчи самой ядреной и отвратительной матерной бранью.

«Батьку? Его нѣтъ. Ждемъ завтра. Ничего… Работаемъ здѣсь не худо. Съ генераломъ Арсеньевымъ тоже… начинаемъ ладить. Вотъ Родзянко… этотъ оселъ… его нужно… убрать» – и т. д. въ томъ же подзаборномъ штилѣ сыпалъ ротмистръ Звягинцевъ. Однако, насторожился, когда я сталъ задавать вопросы о настроеніи «батьки» и его отношеніяхъ съ эстонцами, рекомендуя мнѣ настойчиво повидаться съ самимъ Балаховичемъ.

Ни Звягинцевъ, ни эстонцы объ Ивановѣ – ни слова. Во Псковъ, вопреки заявленію намъ, Ивановъ не пріѣхалъ, но нѣтъ и Балаховича здѣсь. Связь явная…

За городомъ все время глухо бухала наша артиллерія, а по вечерамъ явственно доносилось зловѣщее стрекотаніе пулеметовъ. Большевики находились, значитъ, гдѣ-то по близости. Чтобы отогнать ихъ, ночью, на второй день нашего пребыванія во Псковѣ, работала тяжелая эстонская артиллерія. Стрѣлявшее чудовище стояло на особой платформѣ на окраинѣ города, и отъ его выстрѣловъ получалось зарево на небѣ, а отъ взрыва снарядовъ дрожали стекла въ окнахъ.

Псковичи жили при такой музыкѣ уже три мѣсяца и понемногу привыкли къ ней. Однако, въ ночь съ 20-го на 21-ое августа обратило вниманіе необыкновенно усиленное прохожденіе черезъ Псковъ эстонской полевой артиллеріи по направленію къ Рижскому шоссе, которое ведетъ къ эстонской границѣ. Утромъ приходитъ ко мнѣ одинъ перепуганный обыватель и увѣряетъ меня, что эстонцы бросятъ насъ врасплохъ. Иду въ эстонскій штабъ. Тамъ отвѣчаютъ, что страхи обывателей неосновательны, артиллерія дѣлала одно изъ своихъ обычныхъ стратегическихъ передвиженій. На лицѣ у полк. Пускара какая-то странная растерянная улыбка, прошелъ мимо и только раскланялся. Въ штабѣ Балаховича никого не застаю. Замѣчаю, что стрѣльбы совсѣмъ не слышно – значитъ эстонцы говорили правду, что тревога напрасная.

Утромъ 22-го августа, прождавъ зря три дня Балаховича, устроивъ наскоро свои дѣла во Псковѣ, спѣшимъ въ Ревель. Уѣзжая изъ Пскова, мы съ Ф. Г. Эйшинскимъ ни минуты не думали, что не увидимъ больше нашего города.

До Юрьева ѣхали водой. На пароходѣ гремѣлъ оркестръ эстонскаго ударнаго батальона. Въ перерывы разспрашиваю музыкантовъ, почему они уѣзжаютъ съ псковскаго фронта и остался ли на позиціяхъ ихъ батальонъ?

«Нѣтъ, ѣдемъ только на отдыхъ» – просто отвѣчаетъ молодой музыкантъ.

Опять сомнѣніямъ какъ будто нѣтъ мѣста.