Текст книги "Страхолюдие(СИ)"

Автор книги: Валерий Цыбуля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Каких еще огней? – От нервного накала у Засецкой дрожал голос.

– Огни от факелов. – Уточнил Аливарес. – Это, во-первых. Во-вторых, Генри, вы немного не правы. Порядка двадцати человек стремительно форсируют лес но, не прямо на нас, а чуть левее. Вероятно, дикари обнаружили нашу пропажу и, как вы баронесса недавно имели неосторожность справедливо заметить, они направляются к лагуне, проверять свою флотилию.

Эскот взлетел с травы точно перепуганный грач. – Так чего ж мы ждем!? – Он стремительно зашагал в первоначально предполагаемом направлении.

Дамы устремились было за ним, но американец остановил баронессу за руку.

– Пардон ваша милость, но давайте не будем принимать необдуманных решений.

Услыхав эту фразу, режиссер замешкался и вернулся. Он некоторое время безмолвно раздувал щеки, после чего выпалил:

– Помилуйте господа, сейчас даже миг промедленья нам может встать дорого!

Аливарес подскочил к Эскоту с видом бойцовского петуха. – Мистер Эскот, – он не говорил, он уничтожающе шипел, – не следует так истошно вопить, вы не в своем театре на репетиции – черт бы вас побрал. Вы что же, намерены привлечь внимание дикарей? – Теперь граф приструнил вспышку эмоций. – К тому же, я догадываюсь, о чем желает предостеречь мистер Кортнер. – Давая слово американцу, граф умолк.

– Господа нам нежелательно пробиваться к лодкам мимо лагуны. Наши дамы не осилят постоянно высокий темп движения и, как следствие, вывод: Мы станем легкой добычей преследователей.

По мрачным физиономиям слушавших граф резюмировал правильность рассуждений Кортнера. Наблюдая некоторое замешательство писателя, он взялся продолжать развивать тему.

– Я даже скажу больше: Мы обогнем гору с другой стороны, с северной. И непременно окажемся непосредственно у места сокрытия лодок. Конечно, сей маневр отнимет у нас немало времени, зато от таких действий нам будет гораздо больше корысти. Посудите сами: Наши враги прибудут к лагуне, однако нас там не обнаружат, равно как и двух лодок с веслами. – Рассказчик торжествовал. – И все! Эти профаны решат, – и заметьте, справедливо решат, – что мы все-таки успели улизнуть с острова. А коли нас тут нет, зачем же продолжать бессмысленные поиски? И, несолоно хлебавши, дикари вернутся в деревню.

– Граф, ваше гениальное мышление, похоже, еще сможет спасти наши жизни. – Бэри Адер радовался точно ребенок именинному торту. – А мы, тем временем, преспокойно осуществим свой план побега – я прав?

Аливарес развел руками. – Не вижу препятствий.

Разминая ноющую поясницу, американский писатель произвел имитацию бокового удара в челюсть. – И заодно эти негроидные обезьяны имеют реальную перспективу схлопотать грандиозный нагоняй от вождя, за то, что упустили пленников и прошляпили лодки. – Он с нескрываемым злорадством потер руки. – Возможно, их тоже сварят.

Все тихонько рассмеялись, но лицо графа мгновенно посерьезнело.

– Тем не менее, нам не следует терять ни минуты. Мы и так, что-то заболтались. Рассвет не заставит себя долго ждать, а до восхода солнца нужно, во что бы то ни стало, перейти реку. В противном случае, на такой открытой местности нас легко будет засечь. За рекой, к счастью, начинается лес, где мы и будем в относительной безопасности.

Все пребывали в безграничной решимости, поэтому никто больше не задавал вопросов. А главное, в ту тревожную минуту ни у кого не возникло подозрения: Откуда графу известны такие подробности местного ландшафта? Ведь они с писателем первоначально двигались к лагуне не в северном, а совершенно в противоположном направлении...

Спешащий с горы водный поток оказался безупречно чист, стремителен и прохладен. Его кристально прозрачные воды, в лучах восходящего солнца напоминали хрусталь, а серебристые блики смахивали на резвящихся солнечных зайчиков.

– Ой, взгляните, какие забавные зайцы! – Пребывала юная леди в восторге.

Вышедшие к реке путники спугнули стайку неведомых им доселе животных. Тилобиа весело расхохотался, затем вставил в рот два пальца и негромко свистнул.

– Саррита это не зайцы, это мара; в тропической фауне существуют такие вот животные. Хотя, отчасти вы правы, их еще называют – зайцы Патагонии.

В следующий миг Засецкая испуганно ахнула: – Боже, что за монстр? Какая ужасная морда! Антонио он не опасен?

– Не переживайте сударыня, это трубкозуб, он не опасен, он сам нас боится. И к вашему сведению, трубкозубы самые крупные землеройные животные. Невзирая на их гигантский размер – самые крупные особи достигают двух метров в длину – они крайне осторожны и выходят из нор исключительно по ночам. Видимо, этот еще не успел укрыться.

И действительно, почуяв незваных гостей, диковинное существо очертя голову пустилось наутек. Путешественники изнуренные столь длительным и необычным для своего круга людей приключением, словно стадо диких бизонов, после утомительного перехода через саванну, приникли своими обезвоженными устами к живительной влаге, придающей бодрость и силу всему организму. Жажда насыщения заставляла плюнуть на манеры, на положение в цивилизованном обществе, на светское воспитание. Почти все, как один стояли в воде на четвереньках, окунув лица до самых ушей в реку, и большими глотками восполняли недостаток жидкости в организме. Правда, единственным эстетом в компании оказалась баронесса. Ее дворянское воспитание не позволяло прилюдно принимать такие позы. Она скромно присела на корточки и черпала воду ладонями.

Утолив, наконец, жажду, люди без особых трудностей форсировали эту артерию жизни. Им повезло, ибо в том месте река оказалась мелководной, не отличающейся ни шириной, ни свирепыми порогами. В самом глубоком месте ее уровень едва достигал ягодиц американского писателя, который, среди мужского контингента путешественников был самого низкого роста. Впрочем, женской половине этой щекотливой гонки на выживание, не пришлось мочить свои нежные ножки в ледяных потоках: джентльмены перенесли дам на руках.

Жаркое солнце, показав макушку над лесом, уже пробуждало зной, так что тенистые джунгли весьма вовремя укрыли путников от палящих лучей. Спустя, примерно, час, после того как густая зеленая стена приняла в себя людей с непривычным для этих мест цветом кожи, господам пришлось устроить привал. Лес хоть и нельзя было обвинить в непролазности, но дамы были все же утомлены. Тилобиа заметил это еще у реки, и как врач констатировал: "Женская хрупкость требует более нежного обращения". Собственно, никто и не возражал такому своевременному предложению, а поскольку беглецы теперь были надежно сокрыты от нежелательных глаз, то место очередной стоянки граф облюбовал без излишней претензии на конспирацию – на первой попавшейся поляне. Мужчины и женщины некоторое время молча наслаждались короткой возможностью отдыха. Они упивались чудным, терпковато-винным лесным ароматом, вперемешку с утренней распевкой птиц. Затем, отдышавшись, любознательная Сарра вновь углубилась в познания местной фауны, слушая эксклюзивный доклад Тилобиа об очередном обитателе острова: странного зверька она заприметила на соседнем эвкалипте.

– Этот очаровательный пушистик, – декламировал доктор с энтузиазмом, – называется ай-ай. Своими большими ушками он прослушивает дерево в поисках личинок насекомых-древоточцев. Затем прогрызает маленькую дырочку и, длинным, тонким средним пальцем своей миниатюрной лапки ай-ай вытаскивает добычу, и завтракает. Да вы полюбуйтесь, он уже что-то аппетитно жует!

Однако минуты сладкого забвения длились не так долго, как бы этого хотелось. Лишь только Тилобиа, оставив в покое дочь, вознамерился и ее мамаше устроить экскурсию в мир любопытных, научно-познавательных повествований, как произошло следующее: Продолжая наблюдать за чудным зверьком, девица вдруг, истошно завопила и за долю секунды оказалась в вертикальном положении: выпучив перепуганные глаза, Сарра пятилась от своего месторасположения. Естественно, от таких действий все мигом оказались на ногах, от чего сию минуту в стане беглецов запахло тревогой. Аливарес первым подбежал к девушке, крепко взял за плечи.

– Милая Сарра чего вы так испугались?

Бедняжка тряслась и всхлипывала. Она прижалась к графу, тыча пальцем куда-то вверх.

– Там! Какая мерзость!

Без излишней паники доктору сразу удалось узреть то, что явилось возбудителем ужаса молоденькой леди. – Осторожно господа, эта тварь хоть и не ядовита, тем не менее, крайне опасна.

Теперь уже все наблюдали, как огромный гад медленно сползал по веткам дерева, все ближе спускаясь к тому месту, где только что лежала Сарра. Он противно шипел и, будто издеваясь, демонстрировал свой раздвоенный язык.

– Ого! друзья мои, я потрясен. – В голосе американца чувствовался неподдельный восторг. В данный момент он был ближе всех к змее, чья кожа переливалась влажным, ярко зеленым орнаментом. – Такого огромного полоза мне не доводилось видеть даже в знаменитом берлинском зоопарке. Я и представить не мог, что такие гиганты существуют в природе. Это непостижимо!

Убедившись, что Сарра успокоилась, Аливарес передал ее в объятия матери, а сам подошел поближе рассмотреть воистину удивительного змея. То был североамериканский изумрудный полоз, чья голова достигала размеров головы взрослого бульдога, а длина составляла не меньше четырех метров.

Будучи человеком весьма впечатлительным, Засецкая органически не переваривала всякого рода пресмыкающихся, а так же жучков, паучков и всего что с этим связано, поэтому именно она послужила инициатором наискорейшего продолжения пешего марша.

Тилобиа вплотную приник к графу и, исподволь, еле слышно прошептал: – Надо же, усталость что корова языком слизала. А ведь еще несколько минут назад, бедняжка просто умирала от изнеможения.

– Спорить не буду, допинг состоялся уникальный. – Загадочно улыбнулся Аливарес.

Засецкая не слышала, но искоса видела их таинственное перешептывание. Она скривилась в подозрительном прищуре, поняв – что-то настораживает. Впрочем, ничего не сказав, баронесса с задумчивым видом поплелась вслед за основной группой.

Изысканные интеллигенты, аристократы, ставшие туристами поневоле, к полудню добрались до северной оконечности бывшего вулкана. Лес в этой части острова становился все реже, а под ногами все чаще стали попадаться камни. Сперва они были размером со средний булыжник, но чем дальше продвигались путники, тем экземпляры становились крупнее, да и количество их значительно увеличилось.

Наконец, лес и вовсе остался позади. Скудная растительность ограничивалась незначительным скопищем колючих кустарников, да низкорослые пальмы-сироты то тут, то там скромно маячили из-за угрюмых гранитных валунов. Это получился, пожалуй, самый трудный отрезок пути. И хотя обстановка вокруг была тихая, не вызывающая подозрений, все же компания, не желая расслабляться, упорно маршировала к своей цели: Подсознание каждого зациклилось только на этом.

Теперь почвы и растительности не было абсолютно, только гранитная холодность и монументализм размеров глыб, являлись приоритетом ландшафта. Очередной утес походил на акулий зуб, нависший над глубокой расщелиной с плещущейся на дне водой. Обогнув его, люди вышли на ровную поверхность. Сарра осторожно заглянула в расщелину: Невидимые силы швыряли массу воды из стороны в сторону, разбивая о гранит на пышные лохмотья пены.

Неожиданно для всех, – впрочем, возможно и для самого себя – шедший первым Аливарес резко присел, всем телом прижался к серой стене утеса, и отчаянной жестикуляцией потребовал того же от остальных. Хотя сразу никто ничего не понял, но все инстинктивно выполнили требование.

– Т-с-с-с! – Приложив палец к губам, Аливарес обернулся к галдящему собранию. – Уж не тот ли это дворец, про который бродит молва по всему миру? – Прошептал он заговорщически, и указал рукой куда-то вперед.

Посмотрев в указанном направлении, все были просто ошарашены. В ста футах над подножием скалистого хребта, там, где остальная часть горы – покрытая вечнозелеными тропиками – простирается на восток, раскинулось гигантское гранитное плато. Оно напоминало колоссальный, сказочный балкон, с каменными подпорками в готическом стиле саксонских королей, а его гладкая, овальная поверхность могла вместить сразу несколько тысяч человек. По всему периметру невиданного творения природы был воздвигнут каменный забор десятифутовой высоты. Это оградительное сооружение присутствовало даже со стороны горы, в которую гранитный балкон врастал одним краем. А в самом центре громоздился настоящий замок, чей тыльный фасад выходил на гору, а парадный смотрел прямо на путешественников. Весь архитектурный ансамбль – схожий со средневековым обиталищем какого-либо князя или барона – чья-то фантазия воплотила в тесаных гранитных блоках. Кровлю, как основную, так и двух боковых башен, мастеровые выложили красной глиняной черепицей. Зрелище впечатляло. Такого строения, вернее в таком неожиданном месте, еще никто из наших героев не видел. Первые пять минут обалдевшие господа взирали на замок, не смея шелохнуться или произнести что-либо существенное. Когда же рассеялась эта первая волна оцепенения, на путников накатился второй вал, – вал восхищений.

Сразу за гранитной глыбой, под которой сейчас ютились люди, начиналась неширокая, но очень удобная для ходьбы тропинка. В принципе, тропинкой назвать ее было сложно: скорее то был тротуар, высеченный в скалистом монолите. Он точно змея петлял между каменными шпилями, то скрываясь из виду, а то вдруг вновь выныривая.

– Ну-с, господа, может, заглянем в эту тихую "хижину"? – Глаза у Аливареса блестели энтузиазмом.

– Помилуйте! – У Засецкой затрясся ее двойной подбородок. – Вы в своем уме!? Конечно, я понимаю, увидеть здесь подобное, весьма достойно восхищения, но идти туда опасно. Мы и так здорово рискуем, а вы допускаете мысль самим сунуться в пекло. Нам срочно нужно пробираться к лодкам, идти не останавливаясь, идти, идти и еще раз идти.

– Да полно вам баронесса причитать. – Граф небрежно от нее отмахнулся. – Между прочим, выставить мое предположение в дурном цвете, намекает на то, что ваша, пардон, посредственность, пытается утвердиться в своем не только неизбывном равнодушии ко всему сущему, но и ко всему необычному.

Засецкая была готова треснуть от злости. – Милостивый государь! то положение, какое я занимаю в обществе, никоим образом не дает вам абсолютно никакого права...

– Вот-вот, – граф ее бесцеремонно прервал, – ваше невежество тщится облагородить себя респектабельностью. – Теперь почтенная дама задыхалась от чрезвычайного гнева, но Аливарес невозмутимо продолжал: – Впрочем, ладно, давайте ближе к делу. Может, тут вообще никого нет. Вы обратите внимание, вокруг все тихо. Да и возле этой милой "избушки", – он еще раз посмотрел в сторону замка, – совершенно никакого движения.

– Естественно, – зашипел на пониженных тонах Тилобиа, – они же не идиоты выставляться напоказ. Вы граф не думаете, что эти гориллы устроили там засаду?

Практически все были на стороне доктора.

Таким образом, незапланированная остановка затягивалась, а всеобщее замешательство и бесконструктивные дебаты не сулили ничего кроме распрей. Одни зло сопели, другие чересчур горячо высказывались за немедленное продолжение пути. А впечатлительная Сарра, наблюдая свою маман в гневе, и вовсе расхныкалась. Но, не смотря ни на что, Аливарес упорно настаивал на своем.

Вдруг, молчаливый до этого Кармайн, изнемогая от раздражения, призвал всех к тишине. – Господа, мы как marche grand-mere*, (базарные бабки) /фр./ прошу прощения. Давайте же, в конце концов, сосредоточимся и примем разумное решение.

Сидевший на корточках Эскот с решительным видом поднялся. – Вы правы Генри, нечего попусту болтать. Мы только зря теряем драгоценное время – нужно идти.

– А я что говорила! – Взвизгнула Засецкая.

– Стоп! – Кармайн жестом остановил режиссера. – Если большинство считает целесообразным топать дальше, то это отнюдь не означает, что такое решение правильное. – Он гневно постучал костяшками пальцев себя по лбу. – Я вас умоляю, давайте же, наконец, обратим сознание к несокрушимой логике. Если мы благополучно проберемся к лодкам и отчалим с острова... кто может с уверенностью сказать, сколько доведется провести времени в открытом океане? А теперь ответьте: Если с собой в дорогу мы в состоянии собрать тех же бананов и складировать их... да хоть на дно лодки, то... во что мы наберем пресной воды? А ведь без воды, под палящим солнцем... – Он нарицательно покачал головой. – Поэтому, други мои, Луиджи прав – экспедиция в замок необходима.

Теперь все задумались. Тилобиа вышел из-за гранитной глыбы на дорожку, изучая осязаемые окрестности с предельной внимательностью.

– И вот еще что: – Он говорил, не оборачиваясь к остальным. – Если верить легенде, с которой я вас знакомил на шхуне – перед нами жилище местного колдуна. Конечно, я бы очень хотел собственноручно поквитаться с этим извергом за Уоллеса... – Теперь доктор обернулся, и обвел всех заговорщическим взглядом. – Но было бы весьма недурно, взять мерзавца в заложники. – Засецкая уставилась на него как на ненормального. – Догадываюсь, сударыня, о чем вы только что подумали. Однако прежде чем пуститься в порицания, посудите сами: Мы совершенно не в состоянии разбить врага наголову. А вот если у нас в руках окажется особа очень влиятельная для дикарей, это вполне может послужить гарантией нашей безопасности.

Баронесса была в шоке. – Антонио! От ваших авантюрных идей я скоро умом тронусь. Какие еще заложники!? Вы что, белены объелись? Нам нужно немедленно убираться, или вы хотите повторить судьбу Уоллеса? И вообще, какие к чертям, гарантии безопасности? Ведь мы должны выйти к лодкам не со стороны лагуны, где дикарей сейчас целое кодло, а со стороны абсолютно противоположной. Так чего же нам опасаться? – Она нервно зыркнула на Кармайна. – А Генри, понятное дело, чего туда рвется.

–Значит так, господа: – Аливарес решил пресечь, начинавшуюся истерику. – Несомненно, мы сильно рискуем но, риск присутствует в любом случае. И я считаю, что Генри прав, нам не следует отправляться в путь без воды. Впрочем, всем сунуться в замок – глупо. Если там засада, то остальные избегут плена и продолжат намеченный путь.

В принципе все сочли слова графа благоразумными: исключением была одна Засецкая. Тем не менее, ей пришлось смириться с большинством.

Высеченный в камне тротуар, петляя меж гранитными глыбами, привел Аливареса и Кармайна к вырубленным, в каменном монолите, ступеням. Этот лестничный марш был весьма крут и внушителен. Высота каждой ступени значительно превышала высоту стандартной, а ее ширина впечатляла своим беспрецедентным размахом.

– Я себе представляю, каково пришлось попотеть тому, кто воплотил это в жизнь.

– Вы правы Генри, тут заложен титанический труд сотни людей.

Драматург вздернул брови. – Граф, вы сейчас таким тоном это все заявили...

Аливарес почувствовал на себе взгляд, исполненный подозрений. – Простое предположение... – он пожал плечами. – Короче дружище, вы отдышались, мы можем начинать восхождение?

Кармайн поднялся на одну ступень. – Все это, однако, странно...

– Что странно? – Аливарес поставил ногу на лежащий рядом обломок скалы, и уперся рукой в колено. Он собрался еще что-то спросить, но тут его внимание привлекло нечто блестящее, что лежало за этим обломком – он потянулся за предметом.

– А странно граф то... – Кармайн оглянулся. – Луиджи, что вы там нашли? – И уже в следующую секунду его ноги подкосились, а в глазах потемнело.

Аливарес держал в руке рубиновое ожерелье с изящным золотым кулоном. Это украшение Генри подарил своей супруге год назад, на десятую годовщину их венчания.

– Это же! Боже, это же! – Драматург хрипел и задыхался.

– Я, кажется, где-то видел эту вещицу... – Граф вертел в ладонях рубины и сосредоточенно пытался вспомнить, осязая ближайшее прошлое.

К его спутнику, в конце концов, вернулось самообладание, и тот в мгновение ока очутился перед Аливаресом.

– Это il est impossible! * (невозможно) /фр. / Неужели здесь была Алиса? Это невероятно! – Казалось, что невидимые человеческому зрению мурашки теперь материализовались и заскользили по мужскому лицу небритыми пупырышками. – Она спаслась, я это чувствовал. Чувствовал! – от нахлынувших чувств Кармайн с неистовством обнял Аливареса, затем энергично его отстранил, вырвал из рук графа ожерелье и бросился с упоением целовать драгоценные камни. – Неужто Алиса там, в замке?

– Возможно... – Аливарес пожал плечами с видом хмурой задумчивости.

Кармайна вдруг перекосило. – Но граф, каким же образом она туда попала?

Аливарес состроил мину наивности. – По этой лестнице – естественно.

– Сама или нет!? – Мотнул головой Кармайн, как бы отгоняя наваждение. – Может, ее туда затащили силой?

Граф обнадеживающе потряс того за плечо. – Ну, совершенно очевидно, что сама. Вы подумайте: Сцапай вашу Алису местные ублюдки, они доставили бы пленницу туда, где недавно были вы...

Смахивая навернувшуюся слезу, Генри улыбнулся.

– Тихо! – Граф насторожился.

Оттуда, откуда они пришли, доносился неясный еле слышный шум. Сразу ничего разобрать было нельзя, но уже спустя минуту звук сделался отчетливее.

– По-моему кто-то идет...

– Я с вами немного не согласен, Генри. Кто-то не идет, а бежит; к тому же их несколько.

– Дикари? – Испугался Кармайн.

– Не исключено... Однако попасть сюда, если вы заметили, можно лишь по этой тропинке, в самом начале которой остались наши: они бы предупредили.

– Может, покуда укрыться? – Уже дрожал всем телом Кармайн.

Граф сумятливо озирался по сторонам, в поисках подходящего убежища, вот только осуществить сей маневр, джентльменам не судилось – в следующий миг из-за ближайшей каменной глыбы быстрой походкой вышел Кортнер: За ним спешили остальные участники опасного путешествия. Их обезображенные страхом лица твердили о том, что стряслась очередная неприятность.

– О, Господи, наконец-то мы вас настигли. – В паническом состоянии американец тяжело, со свистом дышал, непрерывно тиская пятерней левую сторону груди. – Мы сейчас наблюдали, как по побережью бежали несколько солдат вождя. Похоже, они направляются сюда.

К писателю присоединился Тилобиа. – Как ни скверно звучит такая новость, но дикари могут нагрянуть в любой момент.

Последнюю минуту Кармайн истеричными движениями пытался запихнуть рубиновое ожерелье в кармашек своей парчовой жилетки, но теперь подшагнул к графу.

–Давайте немедленно поспешим наверх... Чего мы тянем, там же Алиса?

Гнетомые переживаниями, по поводу приближения людоедов, беглецы совершенно не придали значения той новости, что нечаянно отыскался след миссис Кармайн: похоже, люди вообще не расслышали слов Генри. Аливарес с проворством кошки взобрался на десяток ступеней выше, и принялся пристально всматриваться в сторону океана. Остальные топтались на месте; браня судьбу, чертыхаясь, и проклиная все на свете.

– Ого! – Наконец послышался голос графа. – И это, по-вашему, несколько? Да их не меньше пары дюжин. Господа немедленно поднимайтесь сюда – наш путь к отступлению отрезан! – Он суматошно размахивал руками, призывая всех последовать его примеру. – Дикари уже вышли на скалистый тротуар.

Всеобщая паника не помешала тем, кто оставался внизу, презрев усталость, не колеблясь пуститься на штурм лестницы. В любом другом случае передвижение по столь неудобному маршруту вызвало бы массу неудовольствий и нареканий, в связи с тяжестью восхождения. Однако в сложившейся ситуации, преобладающий над остальными эмоциями страх, заставил людей преодолеть нестандартный лестничный марш с такой скоростью, что им бы позавидовали самые прыткие архары. Беглецы даже не успели сообразить, каким образом оказались за огромными деревянными воротами каменного ограждения. Аливарес и Тилобиа без каких либо совещаний и прений наглухо заперли за собой массивные створки большим брусом, который без всяких сомнений служил своеобразным засовом, и стоял рядом, прислоненный к каменной стене забора. Шум от вдыхания и выдыхания воздуха, казалось, был способен заглушить идущий в гору автокеб, а движения человеческих грудных клеток напоминали поршневую систему паровой машины, в критическом режиме функциклирования. Неизвестно почему, но всеобщая паника теперь сменилась коллективной минутой затишья и выжидательного рефлекса. Все будто вросли в гранит, прижав вспотевшие спины к камню забора, и тупо вслушиваясь в окружающее пространство. Каждый ждал, что, вот сейчас вооруженные, хоть и примитивным, но все же смертоносным оружием, дикари начнут штурмовать крепость, и им придет конец. НО! К великому изумлению, и не премину отметить, к изумлению счастливому, этого не свершилось ни сейчас, ни через некоторый отрезок времени. Хотя, гневная тарабарщина преследователей волнообразными раскатами сотрясала всю близлежащую округу: откуда-то снизу.

Первым опомнился режиссер Эскот. – Чего же мы мешкаем!? – Он взмахнул над головой лопаткой Уоллеса, как полководец перед началом битвы. – Немедленно в дом, нужно забаррикадироваться! – мужчина устремился к монументальным входным дверям.

– Резонно... – заметил граф. – Эта таинственная обитель может нас спасти.

Видя, как Эскот беспрепятственно распахнул тяжелую дубовую дверь и скрылся внутри, дамы немедленно последовали за ним. Наблюдая нерешительность Кармайна и Кортнера, Тилобиа взвизгнул:

– Черт возьми, господа, вам нужно особое приглашение!? – Те, наконец, отлипли от забора и направились за баронессой с дочерью.

Граф, тем временем, никуда не торопился: Он окликнул Тилобиа уже на полпути к замку.

– Док! не будете ли вы так любезны вернуться? – Тилобиа удивленно оглянулся. – Мне требуются ваши недюжинные достижения в области физической силы.

Лекарь неуверенно вернулся. – Я вас не понимаю...

Аливарес махнул рукой замешкавшемуся американцу. – Мистер Кармайн не останавливайтесь. Ступайте внутрь; мы скоро будем. – Теперь его взгляд пал на доктора. – Задача состоит в том, чтобы помочь мне вскарабкаться на забор – я намерен проследить за действиями дикарей. Мне любопытно, куда они там подевались?

Внутренний интерьер замка был способен повергнуть в изумление любого, даже самого избалованного роскошью человека. Вбежав во входную дверь люди очутились в необъятном холле, который занимал большую часть всего первого этажа. Коктейль из красных, черных и белых тонов подчеркивал изысканность вкуса неведомого хозяина. Причем, сочетание красного и черного вторило о его таинственности и экстравагантности.

По центру помещения, на равном расстоянии друг от друга и от стен, сродни Колоссу Родосскому возвышались чудные колонны. Количеством их было шесть, и располагались они в две шеренги. А восторгало именно то, что сечением опоры выглядели не традиционно круглые или многогранные; здесь пребывало шесть семиметровых античных атланта! Их мощные тела редкий мастер изваял из гранита в черно-белую брызгу. Эти богатыри, на своих могучих плечах держали не менее внушительных размеров балки перекрытия, облицованные полированной яшмой и колотыми кристаллами бирюзы. А постаментами статуям служили огромные черепахи, которых, каменных дел мастер воплотил в сияющем черном мраморе. Феноменальное зрелище захватывало дух! Без оглядки на погоню и страх гости просто приросли к полу, изучая широко раскрытыми глазами магическое зрелище роскоши.

С правой стороны ввысь взметнулась изящная лестница, чьи удивительные, и до селе невиданные формы, выдуманные неординарной фантазией художника, не входили ни в какое сравнение с тем, чем доводилось пользоваться ранее. При первом, беглом осмотре эта конструкция могла показаться каркасом строящегося судна, коих господа могли наблюдать великое множество на верфях в Бансутуре или Альплаццо-Белло. Но, всмотревшись внимательнее, становится очевидным иное сходство... сходство со скелетом человека. Большие позвонки служат ни чем иным как ступенями, а расползающиеся в разные стороны ребра, самыми натуральными, анатомически правильно изогнутыми балясами. А наверху, где экстравагантная лестница упирается в стеновое ограждение второго этажа, входная дверь оформлена в виде анфаса черепа; чья выдвинутая нижняя челюсть служит весьма оригинальным балкончиком. Из того же мореного дуба, по всему периметру огромной залы были устроены резные панели. Тут, вместо банальных филенок красовались барельефные изображения сцен из битв тевтонских рыцарей и русских богатырей.

Если стены и статуи – колонны безукоризненно воплотились в отшлифованном до зеркального блеска черном граните и мраморе, а дверные и оконные откосы в красном камне, то плиты покрытия пола пестрели белым, с дымчатыми разводами мрамором.

Вдоль окон, завешенных бордовыми штофными занавесями, тянулась шеренга больших дубовых кадок, в коих произрастали лимонные, мандариновые и померанцевые деревья.

В самом эпицентре комнаты, громоздясь между атлантами добротностью и нерушимостью, покоился могучий стол, длиной более пяти, а шириной порядка двух метров. Тут же, в гарнитуре, находилось несметное количество стульев, исполненных в том же массивном готическом стиле; с высокими резными спинками и замысловато выгнутыми подлокотниками. Весь этот столовый ансамблю неизвестный умелец воплотил в эбеновом (черном) дереве, с некоторыми, придающими элегантность, грабовыми (белыми) элементами.

Полы были щедро усланы персидскими и турецкими коврами ручной работы – с ярко красными орнаментами. Стены изобиловали картинами и гобеленами венецианских и французских художников. Большие напольные канделябры громоздились гнутым серебром, а настольные подсвечники филигранью золота. Так же золотые каминные часы с платиновыми херувимами могли оказаться не по карману многим состоятельным господам Лондона или Парижа. Впрочем, и сам камин в малахитовых изразцах да жемчужном перламутре – если уж на то пошло – по своему великолепию уже являлся произведением искусства. Лондонская знать, аристократы, и вообразить себе не могли, что на острове дикого безмозглого стада варваров, можно столкнуться с роскошью европейских королей. Их восхищенное молчание нарушили возгласы появившихся графа и доктора.

– Господа мы здесь в полной безопасности! – Радостно изрек Аливарес, и люди теперь оттаяли.

– Что же, дикари сбежали?

– Ну-у, милая Саррита, сие был бы венец мечтаний. – Взмахнул рукой Тилобиа. – Папуасы столпились у подножия каменной лестницы.

Засецкая нахмурилась. – Значит они рядом? В таком случае мне не понятно ваше веселье.

–Баронесса, вы не поняли: Дикари не всходят по гранитной лестнице. – Доктор кивнул на графа. – Господин Аливарес только что наблюдал с забора – папуасы боятся сюда приближаться.