Текст книги "Охота за тенями (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Найденыш 14. Охота за тенями

Глава 1

Сухощавый старик в длинном пальто из добротной английской шерсти неторопливо вышагивал по переполненным улицам столицы Богемского княжества и с нескрываемым любопытством посматривал на сияющие витрины магазинов и нарядных лавочек, которые в предвкушении праздничных выходных стремились завлечь к себе как можно больше жителей города и туристов. Последние с огромным удовольствием давали себя увлечь покупками, и это обстоятельство радовало, казалось, всех до единого. Гирлянды, развешанные на стенах домов и на ветвях деревьев, перемигивались разноцветьем огоньков, как будто сказочные феи порхали над головами людей, умело настраивая на праздность и прекрасное настроение.

Лёгкий пушистый снег медленно падал на город, укрывая его невесомыми кружевами, и старик изредка останавливался прямо посреди суетящихся людских потоков, благоговейно подставляя морщинистое лицо с неистребимым средиземноморским загаром падающим снежинкам. Те, кто проходил мимо него, старались обойти его с улыбками. Понимали, что для этого человека каждый момент бытия может стать последним.

Вздохнув, старик натянул на нос фетровую шляпу с тёплой подкладкой, и с силой вжимая тонкую лакированную трость в тротуар, неожиданно ускорился. Для своего возраста он передвигался весьма бодро, словно за его плечами не было девяноста лет жизни. Обрезиненный кончик трости отчитывал шаг за шагом, и как только слева показались аккуратные ряды аллеи Ригеровых Садов, мужчина свернул на Будечску, где в тиши аккуратных особнячков из белого камня с красными черепичными крышами находился скромный гостевой дом с забавным названием «У Пилигрима».

Он толкнул тяжёлую кованую калитку и оказался во внутреннем дворике, по тщательно выметенной дорожке из коричневой ребристой плитки прошёл до двухэтажного здания, светящегося как новогодняя ель. Здесь тоже не поскупились на гирлянды, повесив их где только возможно: между окнами, под козырьком крыши, на перилах. В начинающих сумерках всё это выглядело очень красиво. Две снежные бабы с ярко-оранжевыми носами-морковками, стоявшие по обе стороны от крыльца, весело смотрели на незнакомца с тростью чёрными бусинками глаз, роль которых играли круглые камешки-голыши.

Обстучав на входе ботинки, чтобы сбить налипший на них снег, старик поднялся наверх и нажал на кнопку звонка. За металлической дверью зазвучали нежные колокольчики. Динамик видеофона хрюкнул, оттуда раздался мужской голос на чешском языке.

– Извините, я могу разговаривать только на английском или на итальянском, – чуть подавшись вперёд, чтобы его лицо попало в объектив камеры, с виноватой улыбкой посетовал старик. – У меня здесь забронирован номер с сегодняшнего дня. На имя Сальваторе Грава.

– Минуточку, господин, – тут же по-английски откликнулся администратор или охранник. И довольно быстро добавил: – Да, всё верно.

Сработал магнит замка, натяжение двери ослабло, и старик вошёл в довольно уютный, хоть и небольшой холл с мягкими диванчиками, картинами каких-то неизвестных Граве художников, между которыми висели кашпо с зеленью, призванной оживить интерьер мини-отеля.

За стойкой администратора его ожидал мужчина в белой рубашке и строгом однотонном галстуке синего цвета. Он внимательно посмотрел на вошедшего, потом перевёл взгляд на монитор компьютера, и его лицо тут же стало более благожелательным.

– Добро пожаловать в Прагу, сеньор Грава, – на приличном английском произнёс мужчина. – Меня зовут Павел Чермак, я администратор гостевого дома. Ваша бронь подтверждена. Могу ли я посмотреть ваш паспорт?

– Без сомнения, – старик стянул с рук замшевые перчатки, сунул их в один карман, потом неторопливо расстегнул верхние пуговицы пальто, извлёк коричнево-красную книжицу с тиснённым золотом гербом объединённых княжеств Италии на обложке. – Пожалуйста.

Администратор закончил регистрацию, подсунул Граве отпечатанный листок с десятком пунктов и пояснил, что нужно подписать формальные, но необходимые правила пребывания в отеле. Пожав плечами, старик размашисто расписался внизу и спросил:

– Я просил забронировать комнату на втором этаже. Надеюсь, это условие выполнено?

– Конечно, – кивнул Чермак, – но… удобно ли вам будет постоянно подниматься и спускаться по лестнице?

– Молодой человек, не переживайте за моё физическое состояние, – хмыкнул новый постоялец. – Если мне суждено умереть, то не в вашем благочинном отеле. Сердце у меня крепкое, я даже лифтами не пользуюсь.

– Отрадно слышать, сеньор Грава, – улыбнулся администратор и подал старику ключ с брелоком, на котором серебрилась цифра 12.

– Надо же, как мне повезло при заказе, – ухмыльнулся итальянец. – Чуть опоздай – и пришлось бы скандалить, чтобы ни в коем случае не селили меня в тринадцатый номер.

– Тринадцатый был забронирован каким-то русским буквально за несколько часов до вашего заказа, – улыбка отельера стала ещё шире. – Причём, он сам попросил этот номер.

– Русский будет моим соседом? – проворчал старик. – Впрочем, этим ребятам ни один чёрт не страшен. Надеюсь, водку пить не будет…

– Исключено. Он весьма молод, воспитан и невероятно вежлив, что выдаёт в нём аристократа, – решил успокоить старика Чермак. – Можете с ним познакомиться, если вдруг пожелаете. Но он сейчас, возможно, гуляет по Праге. Как вам, кстати, наша прекрасная столица?

– Великолепна, я не лукавлю. У меня не было сегодня времени осмотреть достопримечательности, но завтра я обязательно исправлю это недоразумение.

Он чуть приподнял шляпу, прощаясь с администратором, и его трость застучала по ступенькам красиво изгибающейся лестницы, уходящей на второй этаж. Остановившись перед дверью с цифрой 13, сеньор Грава на мгновение замер и усмехнулся, почувствовав сопротивление магических сторожков, расставленных столь умело и в такой хитрой последовательности, что затронь даже ручку двери – сигнал о нарушении периметра мгновенно уйдет по астральным каналам хозяину.

– Браво, сеньор Назаров, – прошептал Грава и решительно направился к своему номеру. Прежде чем им предстоит познакомиться поближе, нужно немного отдохнуть от перелёта и долгого хождения по Праге. Пусть и бодрился старый итальянец, но девять десятков лет никак не сбросишь с плеч.

Он ещё раз напрягся, прощупывая ауры людей, заселившихся в отель, и убедился, что все комнаты заняты. Праздничные дни притягивали людей в Прагу со всей Европы, и стоило огромного труда забронировать место даже в столь скромном гостевом доме. Хотя многие номера сейчас пустовали, но скоро жильцы начнут возвращаться с вечерних прогулок. Что ж, это и к лучшему. Можно легко познакомится с соседями.

Что Сальваторе Грава и сделал через два часа. Отдохнувший и посвежевший, в стильном костюме-тройке, держа в левой руке пакет с чем-то весомым, он подошёл к номеру 13 и вежливо постучал: три коротких, пауза, два коротких. Повторять не стал, словно был уверен в том, что постоялец, к которому он стремился попасть, находился на месте и всё прекрасно слышал.

Дверь распахнулась. Молодой крепкий мужчина, высокий и светловолосый, с идеальной причёской, приятный на вид, что не портило даже излишне волевое и жёсткое лицо, мгновенно окинул взглядом итальянца и замер в ожидании.

– Прошу прощения, сеньор, за назойливость, – проговорил Грава на своём родном языке и улыбнулся. – Сегодня прекрасный вечер, и мне хотелось бы познакомиться со своими соседями. Не составите мне компанию?

– Охотно, – мужчина сделал шаг в сторону, давая Сальваторе пройти внутрь, после чего закрыл дверь и неуловимым движением ладони создал плотную завесу, купировавшую любые звуки. – Вечер добрый, сеньор Грава. Очень рад встрече с вами. Давно мечтал и стремился к ней.

Говорил он тоже на итальянском, явно выученном с помощью лингво-амулета. Некоторые речевые обороты не использовались в обыденной речи, но как раз входили в учебную базу, и для опытного человека такие мелочи не оставались без внимания. Тем не менее, Назаров нисколько не смущался. Он протянул руку, которую магистр рунического письма охотно пожал.

– Вы любите бренди? – без всякого перехода спросил Грава.

– В хорошей компании почему бы и нет? – усмехнулся молодой мужчина и жестом предложил гостю присесть в кресло.

– Тогда открывайте, – подал ему пакет итальянец. – У вас найдутся бокалы?

– Если в номере есть бар, то и бокалы найти не проблема, – Назаров взял пакет, вытащил из него бутылку из тёмного стекла, прочитал название на простенькой коричнево-белой этикетке. – «Файн о-де-ви Бургундия».

– Очень редкий бренди, выпускаемый ограниченными тиражами раз в пять лет, – пояснил Грава, присаживаясь на диван, оббитый плотной серой тканью. Поддёрнул брюки и деловито закинул ногу на ногу. – Именно «Бургундия» имеет право называться элитным бренди. Всё остальное с этим названием – ординарные напитки, недостойные вкуса истинного гурмана.

– Буду знать, – отозвался склонившийся над мини-баром русский маг. Звякнуло стекло. – К сожалению, у меня только шоколад и немного фруктов для закуски. Вы курите, сеньор Грава?

– Давно бросил, – магистр огляделся по сторонам, оценивая номер. Он был таким же, как и у него. Небольшая комната-гостиная с примыкающей к ней комнатой-спаленкой, и санузел, спрятанный за дальней дверью. Два окна выходили на соседнюю улицу с аккуратными домиками, возле которых застыли разнообразные автомобили, засыпанные мягким и пушистым снежком.

– Ну и здорово, – Никита сел в соседнее кресло, налил в бокалы на два пальца янтарно-соломенного напитка, зашуршал фольгой, открывая плитку шоколада. – За встречу, сеньор Грава.

– За встречу, сеньор Назаров, – поднял свой бокал магистр. – Не возражаете, если буду вас называть попроще – Никита?

– Ни в коем случае. Так даже правильно. Я перед вами – желторотый птенец.

– Не умаляйте свои заслуги, – усмехнулся Грава. – Я перед отлётом из Рима разговаривал с одной прелестной особой, которая дала вам великолепную характеристику. Да и сам я давно слежу за вашими деяниями. Почему вы до сих пор не приближены к императору? Во дворе у вас была бы невероятная карьера.

– Высоко взлетев, больно падать, – Никита сделал маленький глоток, покатал во рту бренди, и только потом проглотил. – Да, вынужден согласиться с вашей оценкой. Бренди достойный.

Магистр кивнул, признавая похвалу. Он не торопился приступать к беседе, ради которой тщательно готовился и даже солгал близким и друзьям, что хочет посетить Ниццу и побродить по местам, где прошла его молодость. А сам, прибыв туда, сразу же взял билет на самолет в Прагу. Возможно, опытные шпионы и посмеялись бы над его столь тщательной конспирацией, но Сальваторе смешно не было. Ордос давно взял магистра рун в плотную разработку, и ревниво следил за каждым движением Гравы, чтобы тот не слил ценные разработки на сторону и обучал только членов Инквизиции. Последние события, перетряхнувшие Ордос, дали шанс магистру вырваться за пределы Рима.

– Как поживает сеньорита Бьянка? – поинтересовался Грава после недолгой паузы. – Надеюсь, с ней всё в порядке? Я очень волнуюсь, что её столь открытый интерес к событиям, произошедшим в Барреа, привлечёт внимание оставшихся в живых последователей Ордоса.

– Когда я уезжал из Петербурга, она в нетерпении готовилась сдать дела своему сменщику, – успокоил его Никита. – Я бы тоже хотел, чтобы Бьянка оставалась в России подольше, пока идёт бурление в стане Инквизиции. Но эта храбрая девушка почувствовала возможность на волне произошедшего подняться вверх в иерархии издательства, хотя ей предлагали место помощника редактора без всякого риска.

– Ордос опасен, даже оставшись без ядовитых клыков, – покачал головой Грава. – Рано или поздно они снова вырастут, увы. Поэтому вы поступили правильно, что захотели встретиться со мной. Не смотрите, что я приехал сюда с пустыми руками. Вот мой архив, – он постучал пальцем по виску. – Самый надёжный сейф.

– Ментаты и не такие сейфы взламывали, – заметил молодой человек.

– Ментаты? – фыркнул старик и сделал пару глотков бодрящего напитка. – Скажу правду, Никита. В Ордосе давно нет толковых мозголомов. Одни недоучки, которые тщатся достичь уровня Марчелло Гонзага – последнего великого ментата, жившего аж в девятнадцатом веке. Увы, постепенно все знания нивелируются, подстраиваются под нынешние реалии. А почему? Магия умирает, сеньор Назаров. Умирает безвозвратно, потому что она не нужна с развитием науки и технологий.

– Не стоит так преувеличивать гибель магии, – улыбнулся Никита. – Эти разговоры идут уже вторую сотню лет, а ничего – одарённые как рождались, так и рождаются без признаков угасания Силы.

– Рождаются, но в меньших количествах, – не сдавался магистр. – Почти во всех странах и княжествах Европы запретили многожёнство среди аристократических семей. Понимаете, чем это грозит?

– Да. Появится меньше одарённых, – кивнул Назаров. – Современная женщина не станет рожать столько детей, чтобы покрыть потребности государства в сильных магах. Скорее всего, этот закон направлен, в первую очередь, на тех, кто представляет угрозу властителям.

– Кстати, меня удивляет, почему русский император до сих пор не ввёл подобный закон, – прищурился Грава. – У вас две жены, верно?

– А зачем его вводить, если большинство высокородных дворян довольствуются малым? – рассмеялся молодой собеседник. – Им и одной жены хватает, а в иных случаях можно и любовниц завести. Никакой ответственности. А жён у меня три. Недавно третью супругу ввёл в дом.

– О, поздравляю! За это надо выпить! – старик поднял бокал и залихватски осушил его.

Никита даже не стал спрашивать, наполнил его снова.

– Спасибо, магистр. Но давайте ближе к делу. В Петербурге произошла череда покушений на высокопоставленных лиц. И все они совершены как под копирку. Что-нибудь про «ходячие бомбы» вам известно, сеньор Грава?

– «Невидимая смерть», – кивнул помрачневший итальянец. – Так называют людей, на тела которых наносят руны смерти и разрушения. К тому же они усиливают мощь организма, и человек какое-то время ощущает в себе небывалые возможности. Сначала руны подпитывают носителя, а потом начинают высасывать жизненную энергию. Некрос уже себя не контролирует, он находится под контролем того, кто эти руны нанёс на тело.

– Некрос – это носитель татуировки?

– Да.

– В таком случае вы должны знать некоего Баталью.

Сальваторе Грава поставил бокал на столик и сцепил пальцы рук на колене. Задумчиво проговорил:

– Баталья – мой последний ученик. Я поздно узнал, что он одно время увлекался руническими заклятиями. А освоив теорию, её можно применить к любому виду магии. И это, к сожалению, случилось. Я сам вложил в его руки инструмент уничтожения. А Дженнаро оказался очень способным к рунологии.

– Какой тип рун используется для нанесения татуировки смерти?

– Кельтский, – к удивлению Никиты ответил магистр. – Эти руны очень древние, напитаны такой магической мощью, что с ними надо обращаться очень аккуратно. Я и говорю, что Дженнаро оказался способным учеником. Мы довольно долго и тщательно изучали их, выезжали в пустынную местность для практических испытаний.

– То есть вы тоже занимались некромагией?

– Ни в коем случае! – отрезал Грава, но тут же поправился. – Сам я одно время изучал возможности рун в случае их нанесения на какой-нибудь предмет. Впервые обнаружил, что татуировка на куске обычной телячьей или овечьей шкуры начинает напитывать предмет магической силой. А потом пришла в голову парадоксальная мысль: а не является ли мифическое золотое руно, за которым охотился Тесей, одной из первых попыток создать некое магическое оружие? Что-то вроде свитка, аналога амулета?

Ледяные щупальца медленно поползли по спине Никиты, впиваясь в кожу невидимыми присосками. Грава вслепую шёл по пути создания свитков, по наитию поняв технологию рунической магии, но почему-то не захотел и дальше продолжать исследования.

Этот вопрос он и задал.

– Я испугался, – признался магистр. – У меня возникла стойкая убеждённость, что кельтские руны несут в себе силу разрушения. В конце концов я забросил это дело, но, видимо, случайно обмолвился Баталье, а он, как и подобает ученику с въедливым умом и дотошностью исследователя, решил в одиночку идти дальше.

– Руны не только разрушают, но и помогают людям, – заметил Никита и встал с кресла. Ему захотелось размяться. Подойдя к окну, он осторожно выглянул наружу. В наступившей темноте разглядеть что-то на улице не представлялось возможным. Что он хотел увидеть? Убедиться, что за Гравой нет никакой слежки? Даже если магистр привёл за собой «хвост», вряд ли он об этом узнает. – Я тоже занимался подобными изысканиями. Только переносил на кожу ведические руны наших предков.

– Может быть, всё дело в их истоках? Откуда они пошли и кто их создавал?

– Не знаю, сеньор Грава, – покачал головой Никита, отойдя от окна и встав в простенке. – Дело, скорее всего, в самой коже. Ведь она долго сохраняет энергию живого существа, и если на неё наложить руны определённого свойства, начнётся процесс подпитки. Чтобы свиток получил необходимую мощь, нужно его долго выдерживать как коньяк.

– Откуда у вас эти сведения? – напрягся Сальваторе Грава, наклоняясь вперёд.

– Не могу сказать, родовая тайна. Но поверьте: дав свитку пролежать пять лет, вы получите серьёзный артефакт, напитанный определённой Силой. Через сто лет он превратится в мощнейшее оружие, а ещё через век у вас на руках будет механизм, способный разрушить большой город вроде Рима. Одним ударом.

– Вы хотите сказать, что Дженнаро это понял и стал экспериментировать с рунами на живых людях? – прокашлялся магистр.

– Да, такая версия существует. Он приехал в Петербург по заданию Ордо Маллеус, получил возможность заниматься косметическими практиками, но на деле устроил тату-салон, где набивал кельтские руны, связав их в нужной последовательности. Только непонятно, каким образом он напитывал их некротической энергией.

– Вы сталкивались с «невидимой смертью»?

– Да, и не один раз. Если бы Баталья не торопился и дал своим «бомбам» прожить хотя бы пять лет, последствия могли бы быть куда печальнее.

Итальянец тоже поднялся с кресла и стал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. Несколько раз он пересёк её в глубоких раздумьях, пока, наконец, не остановился возле дивана, опёрся на его спинку ладонями и спросил:

– Значит, ваш интерес вызван не самим руническим письмом, а тем, каким образом происходит их наполнение некротической энергией?

– Вы правильно поняли, магистр, – уважительно склонил голову Никита. – Я хочу найти исток этой страшной техники и уничтожить его. Кто занимается некромагией в Ордосе?

– Я не знаю, – вздохнул Грава. – Будь я адептом Ордена, не разговаривал бы с вами, будучи посвящённым во многие тайны Инквизиции. Последнего некромага сожгли прилюдно на площади в Люцерне в 1795 году. Вместе с его дьявольскими книгами.

– Вы уверены, что сожгли именно те книги? – усмехнулся Никита.

– Теперь уверен в подлоге, – в ответ печально улыбнулся старик. – До недавнего времени даже не задумывался. А ведь вы верный вопрос задали. Истреблением чёрных магов занималась Святая Инквизиция, а точнее его представительский орган – Ордос. Ничто не мешало инквизиторам произвести подмену, а настоящие труды спрятать в подвалах Ватикана. Ну, или где-нибудь в таком месте, о котором обычный человек даже не подумает. Например, в какой-нибудь публичной библиотеке, где его сотрудники тесно связаны с Ордосом.

Грава внезапно замолчал, выпрямившись как напряжённая струна.

– Положи искомый предмет на виду, и его никто не найдёт, – подсказал Никита.

– Действительно, – пробормотал магистр. – А Дженнаро пользовался этими книгами. Вот откуда у него феноменальный прорыв в освоении рун. Точнее, в технике создания заклинаний. Послушайте, сеньор Назаров… Это очень опасные знания, и я не хотел бы их распространения. Мне недолго осталось топтать землю. Способных учеников не осталось, преемника нет. Я перед нашей встречей все важные материалы, накопленные за долгие годы исследований, отправил по почте сеньорите Бьянке Руджерри в Петербург. Вернётесь в Россию – заберёте их себе. Они ваши.

– Довольно неосмотрительно доверять столь откровенные знания почте, – покачал головой Никита.

– Зато нетривиально, – хмыкнул старик. – Я предполагал, что за мной могут следить, и опасался брать эти бумаги с собой. Нет, каюсь. Один пакет с монографиями оставил в аэропорту Прага-Рузине. Для вас, значительно продвинувшегося в изучении рун, они не имеют никакой ценности, но только не для Ордоса. Подозреваю, что в случае слежки камеру хранения обязательно вскроют. На всякий случай запомните номер ячейки: сто сорок, код «2648В». Повторите, пожалуйста.

Когда Назаров отчеканил все цифры без запинки, Грава удовлетворённо кивнул и спросил.:

– Я могу вас попросить, барон, съездить завтра в аэропорт и посмотреть целостность ячейки? Вы же сможете, не вскрывая её, понять, там ли мои вещи?

– Могу, но при условии, что на пакете есть маркеры.

– Они есть, – кивнул итальянец. – Аурные излучения вы почувствуете сразу.

– Хорошо, сразу с утра и съезжу, – Никита вернулся к своему креслу и сел в задумчивости. – Неужели за вами следят так пристально?

– Последние два года я ощущал эту слежку чуть ли не кожей. А когда пришло известие о гибели Батальи, так и вовсе откровенно приставили ко мне двух своих агентов, – поморщился Грава и отправил в рот плитку шоколада, подержал во рту, чтобы она растаяла, а потом запил её глотком бренди. – Появилась дикая мысль, что Ордос хочет заполучить материалы, по которым я готовил Дженнаро. Кстати, предложение такое было. Пятьсот тысяч фунтов стерлингов за все труды предлагали, но я отказался. Теперь их могут у меня взять только с мёртвого.

– Вы бы не торопились с такой оценкой ситуации, – Никита не знал, что ещё сказать человеку, трезво оценивающему своё будущее. Сальваторе Грава, несмотря на возраст, обладал критическим умом и признаков расстройства психики не показал за всё время беседы. Среди одарённых давно ходит шутка, что маги деменцией не страдают, поэтому играть умалишённого им не стоит. – Завтра съезжу в аэропорт и все тревоги забудутся.

– В любом случае мои труды останутся у вас, – твёрдо заявил магистр. – Я так решил. Поступайте с ними как вздумается. Можете сжечь, а можете изучить и стать величайшим специалистом по рунической магии. Там много чего интересного.

– Благодарю вас, маэстро, – почтительно склонил голову барон Назаров, и Грава довольно улыбнулся, услышав, как его назвал понравившийся ему молодой человек. – Ваши исследования попали в надёжные руки. Я найду им достойное применение.

– В таком случае позвольте покинуть вас, – Грава решил, что сказал достаточно, и теперь был спокоен. – Уже поздно, хочу почитать перед сном.

– Не забудьте поставить сторожки на двери и окнах, – выходя вместе с гостем в коридор, посоветовал Никита.

– Я и собирался так сделать, – старик протянул руку молодому человеку для пожатия. – Спасибо, барон. Теперь моё сердце спокойно как никогда. И… если со мной что-то произойдёт, не вздумайте искать виновных или втягиваться в бессмысленное расследование. Уезжайте сразу же в Россию.

– У меня билет на послезавтра, – ответил Никита. – А завтрашний день я посвящу Праге. Но сначала, конечно же, проверю ячейку.

Он пожелал спокойной ночи своему собеседнику, но не ушёл сразу к себе, пока не почувствовал вибрацию магической сети, накинутой на дверь. Удовлетворённо кивнул, когда понял, что Грава обезопасил номер.

Он не сразу лёг, а сначала плотно задёрнул шторы, включил напольную лампу с жёлтым абажуром, на котором были нарисованы золотистые лилии, уселся в кресло, чтобы посмотреть местные новости по старомодному телевизору с выпуклым экраном. Чешский Никита не знал, хотя мог за пару часов с помощью лингво-амулета запихать себе в голову базовый курс, но потом голова болеть будет. Лучше растянуть процесс обучения на всю ночь, чтобы не перегружать мозг. Только нужно ли? Здесь, в Богемии, на английском разговаривали почти все продавцы, служащие разных учреждений, работники кафе. Про гостиницы и упоминать не стоит.

Новости, судя по картинке, были благостные. Мелькали кадры нарядной Праги, весёлых людей, развлекающихся в заснеженных парках – и никого не волновала изнаночная сторона жизни, где шла бесконечная война за обладание тайными и страшными для человечества знаниями и на уничтожение неугодных. «Остаться должен только один» – по сути людоедская доктрина, начавшая свой путь на заре становления Инквизиции. И с ней боролся Орден Гипербореев, всеми силами боролся. Как нельзя кстати оказался подарок итальянского магистра!

И никто не знал, даже милые жёны барона Назарова, что в дальних уголках подвала «вызревали» свитки с неприятными сюрпризами для Ордоса, ещё не уничтоженного, но пошатнувшегося. А в Мезени готовились боевые отряды, призванные закончить затянувшуюся войну.

«Надо съездить туда вместе с графом Сумароковым, – рассеянно подумал Никита. – Святославу Бориславичу будет интересно посмотреть, что каста Воинов не исчезла, а продолжает функционировать. А потом уже всерьёз браться за реорганизацию Ордена».

Но сейчас главная задача выкристаллизовалась в виде досье Сальваторе Гравы. Его нужно забирать у Бьянки как можно быстрее, иначе инквизиторские псы выйдут на её след, и последствия будут очень плохие. Девушке грозит опасность, и Никита не хотел жить с тяжким грузом вины за её смерть.

Ложась спать, он тщательно развесил маячки-сторожки по окнам, а дверь укрепил магоформами, которые преподнесут неприятный сюрприз тем, кто вздумает тихо пробраться в его номер. «В окна враги, скорее всего, не полезут, – размышлял барон Назаров, – если, конечно, не совсем отбитые на голову. Зимой забраться на второй этаж по узкому карнизу, где нет балконов, а пожарная лестница находится с торца здания, как и водосточная труба, дело не такое лёгкое. Тут не магия нужна, а физическая сила и ловкость. Впрочем, отключить сторожки не получится».

Послав жёнам фотографии укрытой снегом Праги, Никита улыбнулся, прочив сообщения от них. Только вчера расстались, а уже скучают, ждут домой. Главное, там сейчас тихо и спокойно, как и должно быть. Семья, дом, дети – что ещё может сделать мужчину счастливым? Осознание своей победы над опасным врагом? Да, пожалуй, это самое верное.

Никита погасил ночник и уснул довольно быстро, выкинув из головы лишние мысли. И открыл глаза, когда комната наполнилась мягкими серыми красками утра. Солнце ещё не взошло, сумрачные тени заполняли узкие улочки и стлались по черепичным крышам домов.

Он поднялся с постели и провёл комплекс физических упражнений, разгоняя вялость мышц, а потом сел на пол, скрестив ноги. Вызывать восходяще-нисходящие потоки энергий Никита не собирался, чтобы не всполошить постояльцев «У пилигрима». Лёгкая версия прокачки каналов позволяла взбодриться и чувствовать себя заряженным на весь день. Полезная вещь. Даже Юля отметила этот факт по окончании медового месяца.

Никита улыбнулся, вспомнив те незабываемые дни, и вскочил на ноги, ощущая кипящую внутри себя энергию. Неторопливо одевшись, он вышел в коридор, хранящий тишину уходящей ночи. Жильцы мини-отеля спали. Не застёгивая пуговицы светло-серого пальто из кашемира, барон Назаров остановился возле двери соседа-старика и не прикасаясь к ней, поводил ладонью. В кожу впились мириады невидимых иголок. Значит, сторожки активированы, никто внутрь не проникал. То, что эти магоформы ставил сам Грава, Никита уже понял по ауре, принадлежащей магистру.

Он спустился вниз и поприветствовал сонного администратора – совсем ещё безусого мальчишку – сменившего Чермака и предупредил, что вернётся после обеда. Положив ключ на стойку, молодой мужчина вышел на крыльцо и вдохнул в себя бодрящий морозный воздух. Нет, утренняя Прага уступает вечерней. Вот при солнце она уже приобретает свой шарм, а вечером, залитая электрическим светом, и вовсе расцветает своей неповторимой красотой.

Чтобы найти такси, Никите пришлось идти до улицы Виноградска, наиболее оживлённой в этот ранний час. На специальной стоянке он увидел жёлтый автомобиль со светящейся надписью «tаxi», а справа на лобовом стекле – зелёное табло, оповещавшее, что водитель «volný», то бишь свободен.

Сняв перчатку, Никита постучал костяшками пальцев по окошку, привлекая к себе внимание дремавшего таксиста. Удобно развалившись на откинувшемся кресле, тот надвинул на нос кожаную кепку и скрестил руки на груди, и в таком положении чувствовал себя очень даже неплохо.

– Na letiště Praha-Ruzyně, prosím[1], – на чешском произнёс Никита, когда окошко с тихим шелестом опустилось наполовину, и на него уставился широколицый, с пышными усами водитель.

– Sedni si, kamaráde[2], – беззастенчиво зевнул он.

Барон Назаров устроился на заднем сиденье в уютном и тёплом салоне «Татры», как гласила витиеватая надпись на бежевом клаксоне рулевого колеса.

– Музыку? – поинтересовался таксист, аккуратно выезжая на проезжую часть.

– Нет, не надо, – по-английски ответил Никита. – Едем в тишине, никаких разговоров.

– Понял, – откликнулся водитель. Такие просьбы для него, вероятно, были не в новинку, сразу послушался.

До аэропорта он домчался быстро, благо на улицах ещё не было столпотворения машин. Отчасти поэтому Никита и поехал так рано, собираясь большую часть дня посвятить прогулкам по Праге и покупкам сувениров для родных. Досмотр на контрольном пункте им не грозил, так как Никита сейчас никуда не собирался улетать. Обычно проверка на наличие магических амулетов и артефактов проходила у посадочного терминала.

Водитель подогнал такси к центральному подъезду, возле которого стояла суета. Видать, пассажиры с только что прилетевшего рейса стараются найти свободные машины. Расплатившись, Никита вылез наружу и по лестнице взбежал наверх, прошёл через турникет и направился в комнату хранения, лениво посматривая по сторонам. То, что за ним не было «хвоста», он был абсолютно уверен. А вот не сидел ли в аэропорту незаметный человечек для слежки за ячейкой? Это вопрос оставался актуальным.

Комната хранения представляла из себя большое открытое помещение под высокими потолочными арками с рядами серебристых шкафов с индивидуальными номерами в дальнем конце аэровокзала. Осмотревшись ещё раз, заметил несколько человек, сидящих в креслах. Кто-то дремал, кто-то читал газету, и никому не было дела до молодого мужчины в дорогом пальто.

Никита подошёл к нужной ячейке и настроился на излучения сторожков, как бы невзначай проведя ладонью по гладкой поверхности дверцы. Маячки с аурой Гравы молчали. А вот магический фон, да настолько сильный, что отозвался толчком в руку, сразу насторожил. Здесь пахло магоформой, применяемой для взлома кодовых замков. Она считывала ауру нужного человека, нажимавшего на определённые цифры, и буквально за две минуты выдавала нужную комбинацию. Уже не скрываясь, Никита набрал код на панели, который ему сказал Грава, но дверца не распахнулась. А это означало одно: ячейку вскрыли и вытащили пакет, после чего комбинация сбросилась и перестала действовать.