Текст книги "Наследник (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Никита чувствовал, что за ним пристально наблюдают из лагеря Балахниных. Видимо, готовят очередную «случайную» встречу в крутящемся водовороте праздника. Но ему было наплевать. Тамара с Дашей уговорили его хоть немного потанцевать, и сил сопротивляться не было.

– Пригласи Дашу, – прошептала старшая жена, зорко посматривая по сторонам, выискивая какую-то жертву. – Так уж и быть, я отобьюсь от кавалеров. Первый танец все равно с мужем, пусть успокоятся.

Раскрасневшаяся Даша полностью отдалась оглушающему и выжимающему все эмоции празднику. Обхватив жену за гибкую талию, Никита вел ее в танце и улыбался, вдыхая в себя шлейф будоражащих запахов. Он чувствовал волны счастья, исходившие от любимой женщины, и сам купался в них. Когда зазвенели последние ритмы и затихли под куполом зала, Даша, не стесняясь никого, поцеловала его в губы, и попала в крепкие объятия Никиты.

– Спасибо, любимый, – прошептала она и отпрянула, загадочно улыбаясь.

Никита отвел жену к воркующим на диванчиках отдыхающим дамам и протянул руку Тамаре. На него изучающе уставились несколько пар глаз. Кроме Лизы Воронцовой, приветливо кивнувшей ему, он никого не знал; учтиво поклонился и отвел Тамару в центр зала.

Ее ладони легли на плечи мужа.

– Ты меня тоже поцелуешь после танца? – смешинки прыгали в ее глазах.

– Обязательно, – пообещал Никита. – Мне можно.

Грянула музыка…

* * *

Глава пятая

Летняя резиденция императора

Попивая шампанское, он стоял на открытой террасе, с которой открывался вид на шумящий от верхового ветра сосновый лес. Хвойный запах нагревшихся за день деревьев доносился даже сюда, будоража обоняние. Освещенные дорожки, уходящие в заросли, были заполнены гуляющей публикой. Слышался смех, цоканье женских каблуков по асфальту, будоражащие звуки музыки.

Тамара и Даша прочно попали в лапы молодежи, воспользовавшейся возможностью потанцевать с красавицами, на которых лежала загадочная печать замужних женщин, делящих кров с одним мужчиной. Впрочем, никто не осмелился задавать фривольные вопросы, так как вокруг Назаровых образовался определенный защитный круг из молодых людей клана Меньшиковых, ревниво следивших за попытками чужаков ухлестывать за «своими» девушками, пока муж где-то ходит и решает насущные вопросы.

– Господин Назаров, позволите ли вы нарушить ваше уединение? – услышал Никита знакомый голос.

Обернувшись, волхв увидел князя Балахнина и еще двух мужчин сурового вида в безукоризненных нарядах. Один из них небрежно зажимал в пальцах сигару, а второй – седовласый и кряжистый, еще держащий силу в своем теле – с видом ученого, изучающего букашек, без стеснения рассматривал молодого человека.

– Не смею отказывать, – Никита и сам давно ждал, когда к нему подойдут. Константин Михайлович его предупредил о возможной встрече, так как Балахнин уже прощупывал почву.

– Тогда представлю своих друзей, – Балахнин кивнул на седовласого. – Князь Шереметев Василий Юрьевич, Патриарх клана.

Небрежный кивок в ответ.

– Князь Волынский Леонид Иванович, Патриарх клана.

Мужчина с сигарой был более богат на эмоции. Он не стал протягивать руку, унизанную перстнями, как и Шереметев, но хотя бы легкой улыбкой показал, что ему занятно познакомиться с каким-то там юношей без солидного веса в обществе.

– Господина Назарова вы, судари, уже узнали, не так ли? – Балахнин не стал смотреть на спутников. – Глава молодого перспективного клана. Может быть, нам стоит пройти в одну из беседок, не занятых веселой молодежью? Я распорядился приготовить нам тихое и уютное местечко. Надеюсь, никто не против за разговором распить бутылочку хереса?

Беседка, полностью остекленная, и в самом деле обнаружилась готовой для приватной беседы. Здесь горел свет от небольшой люстры, стояли мягкие кресла вокруг низенького столика. На нем поблескивала темно-зелеными боками вычурная бутылка хереса, а вокруг – ровно четыре бокала. Закусок не было. Да и к чему они, если к Palo Cortado они не требовались. Хрустальная пепельница тут же нашла своего хозяина. Кроме Волынского никто не курил.

Балахнин, к удивлению Никиты, сам взялся за бутылку и разлил по бокалам золотисто-янтарный напиток. Никто не притронулся к нему, давая возможность насытиться букетом. Волынский пыхал сигарой, но ароматный дым нисколько не мешал, медленно улетучиваясь через вентиляционную систему.

– Никита Анатольевич, позвольте выразить свое восхищение вашими розами, – первым поднял бокал Балахнин, взявший на себя ведение то ли переговоров, то ли светской беседы, где будут прощупываться настроения. – Вы шокировали все общество, собравшееся на торжестве. Я своими глазами это видел, хоть многие и старались поменьше говорить. Мне тоже было интересно, придете вы только с Тамарой Константиновной или рискнете…

– Мне нечего стыдиться или рисковать на пустом месте, – спокойно ответил Никита, берясь за тонкую ножку бокала. – Это мои женщины, которых благословил Перун у Алтаря. Почему же я должен прятать молодых и красивых дам от публики? Мы честны перед богами.

– Похвально, – наклонил голову Балахнин, скрывая улыбку. Горячий задор юности, плещущийся в ауре молодого волхва, подпитывал и его контуры, насыщая недостающими компонентами, от которых кровь кипит и заставляет бежать вперед без остановки. Великолепный коктейль для стареющего льва. – В самом деле, вы не совершили какого-то греха, чтобы стыдливо уворачиваться от плевков и тычков.

– Ну, еще никто мне в лицо не плевался, – хмыкнул Никита, – попробовали бы…

– Да… Вы помните, Никита Анатольевич, нашу последнюю встречу? – князь убрал улыбку. – С того времени прошло много времени, чтобы вы спокойно обдумать ситуацию и сделать выводы.

– Предложение занять роль арбитра, чтобы разводить серьезных людей по разным углам? – на всякий случай уточнил Никита, поглядывая боковым зрением на Волынского и Шереметева. Те закрылись непроницаемыми коконами и пока молчали. – Можете ли вы обозначить свои желания в противостоянии с Меньшиковыми? Ну, не делайте такие оскорбленные лица, господа. Вся аристократия столицы знает, что между императорским кланом с их союзниками и прозападной партией идет нешуточная борьба. Слава богам, без крови. Если вы уступаете такой непрочный пост Кормчего малоизвестному дворянину без титула, здесь явно присутствует комбинация. Куда она приведет?

– Вы излишне драматизируете ситуацию, юноша, – пыхнул дымом в сторону Волынский. – Кормчий как арбитр имеет иммунитет ко всякого рода неприятностям, происходящим между Сциллой и Харибдой. Надеюсь, не надо раскрывать сию метафору? Вы только-только начинаете жить, а у вас уже сложилось ядро клана. Объединить вокруг рода, восставшего из пепла аки Феникс, дорогого стоит. И мы, посоветовавшись, решили предложить вам стать посредником в решении спорных вопросов.

– Арбитр разрешает споры, а Кормчий – по логике – ведет корабль по фарватеру, – заметил Никита. – Не видите противоречий?

– Их, в общем-то, нет, – не согласился Волынский. – Самая главная их функция: брать в свои руки ситуацию и не колебаться в принятии непопулярных мер. Вы больше тяготеете к Меньшиковым, без сомнения, и тем не менее, стараетесь держать дистанцию. Но это и хорошо. Вас будут слушать. А учитывая репутацию, которую вы начинаете приобретать, мы надеемся на разрешение спорных вопросов в мирном русле. А как Кормчий, вы можете вывести болтающуюся ладью в спокойную гавань.

– То есть вы предполагаете, что споры могут перерасти в конфликт между аристократией и властью? – херес приятно согрел, и был бы хорош в любой другой компании, но только не с этими волками. – Не лучше будет создать какой-нибудь Совет из всех кланов, который и будет решать наболевшие вопросы…

Волынский и Шереметев переглянулись со снисходительным видом, словно щенок с растущими зубами попытался цапнуть дремлющего возле конуры волкодава.

– Уже проходили эту стадию, – пояснил Балахнин. – Его Величество, а также союзные кланы в лице Лодыженских, Кантакузенов, Мансыревых почему-то не захотели вступать в Собрание. А что там делать половине Патриархов с общими взглядами? Штаны протирать в креслах? Оппоненты не явились на войну.

Князья заулыбались. Волынский снова задымил сигарой, смакуя вкус напитка.

– Почему отказали? – захотел узнать Никита, особо не надеясь на откровенность.

– Высокая политика клановых противовесов, – туманно произнес Шереметев.

– И вы теперь решили подойти с другого бока? – хмыкнул Никита, подняв бокал. Поболтал содержимое и сделал маленький глоток. – Император будет недоволен. Да и я не определился со своими политическими пристрастиями.

– Да зачем они вам, Никита Анатольевич? – Шереметев выпрямился в кресле. – Политика завязана на финансах и ресурсах. Кто владеет ими, тот и диктует волю. У Меньшиковых того и другого хватает, впрочем, как и у нас. Хотите подтянуться до нашего уровня, не опасаясь, что вас раздавят как мошку? Мы поможем. Есть лакомые кусочки на Урале, в Сибири, на Севере. Они не бесхозные, но при должном умении можно сместить нерадивых хозяев, отдав ресурсы молодому и амбициозному юноше. Да, я понимаю, когда у тебя в гардеробе пара штанов, горделиво восседать на подиуме, изображая из себя Посредника – тот еще анекдот.

Мгновенно погасив зародившуюся вспышку гнева (чего, собственно, и добивается старый пес), Никита задумчиво поднял взгляд на хрустальную люстру, медленно покрывающуюся инистым ковром. Жалобно звякнули висюльки, трескаясь от холода.

– Неплохо вы, Василий Юрьевич, научились тыкать щенков носами в их недостатки, – разогревая воздух в беседке, ответил Никита. – Штанов у меня хватает, кстати. Я не кичусь размерами гардероба; мне достаточно пока того количества, что там находится.

– Обиделись, юноша? – Шереметев, будь иная возможность, оскалился бы, показывая свой норов. – Не стоит, поверьте. Я же не оскорбляю вас, а предлагаю хорошенько подумать о своих будущих активах. Так и вес наберете, и привлечете для конструктивных бесед все кланы России. Да их и не так много. Кстати, снизьте давление на наши ауры. Игра льда и огня впечатляет, но я уже стар, чтобы вестись на такие фокусы.

Балахнин допил свой напиток и поставил на столик бокал. Взглянул на своих собеседников, потом – на Никиту.

– Мы отвлеклись, господа, – сказал он. – Нам бы хотелось услышать ваше мнение, Никита Анатольевич. Согласны ли вы принять роль посредника? Вы можете отказаться, ваше право. Жили ведь без Кормчего. Идея может остаться идеей, и никому от этого хуже не будет. Но самому-то охота всю жизнь провести на задворках? Я в молодости цеплялся за любую возможность подняться вверх, и не чурался выгодных предложений. От этого я не стал хуже или лучше. Каким был, таким и продолжаю идти по жизни. Это же все от характера зависит. Выбирайте главную линию и держитесь ее.

– Спасибо за совет, Алексей Изотович, – глядя в глаза князю, ответил Никита. – Мне нужно крепко подумать, если вы не против.

– Мы давно никуда не торопимся, – Волынский с силой ткнул окурком в пепельницу, гася тлеющий табак. – Решение разумное, спешка только повредит. Но я был уверен, что вы за столько лет выработали свою стратегию после нашей последней встречи. Или поменялись приоритеты?

– Император должен знать, что вы мне предлагаете, – Никита словно не услышал этого вопроса, и обвел взглядом князей. Кто дрогнет?

– Обязательно расскажите ему, что вам предлагают роль арбитра, – без тени усмешки сказала Шереметев. – Его Величество все равно знает про наши попытки создать некий согласительный орган. Так что удача в ваших руках, юноша. Думайте, решайте.

– Когда я должен дать ответ?

– Как только поймете, что готовы, – Балахнин встал, и с ним синхронно поднялись все. – Спасибо, Никита Анатольевич, что нашли время побеседовать со стариками. Передавайте привет вашим очаровательным женам. Кстати, я бы поторопился, а то вокруг них необычайный ажиотаж! Уведут ведь!

Никита попрощался с князьями, и направился к ярко освещенной террасе. Над крышей резиденции вспух красный цветок и с грохотом разбросал по небу свои лепестки. И тут же засвистело, затрещало, наполняя воздух дымом и запахом пороха.

– Согласится? – задумчиво спросил Волынский, покручивая в руке очередную сигару, которую не торопился зажигать.

– Пари? – оживился Шереметев. – Я думаю, что клюнет на перспективу, но после разговора с императором. Вожак уговорит его принять предложение, но постарается вложить Назарову в голову свои мысли.

– Своенравен больно, – покачал головой владелец мощного автоконцерна России. – Молодость всегда делает ошибки, и ты, Алексей Изотович, немного слукавил. Сколько раз получал по соплям, когда хватался не за свое?

– Мальчишке это неинтересно, – отмахнулся Балахнин, наблюдая за изумрудными, фиолетовыми желтыми огнями, раскрашивающими небо. – Ему нужны позитивные моменты, чтобы решиться на самый главный шаг – стать равным среди нас.

– А что будем оспаривать? – Шереметев шутливо толкнул Волынского плечом. – Я ставлю «Медузу». Ты давно на мою балтийскую яхту засматриваешься, Ленька.

– Отличная ставка, – Волынский почему-то недоверчиво посмотрел на старого друга, стараясь понять, в чем подвох. А потом ответил: – Дача под Озерками.

– Хм? Двести гектаров соснового леса, целебный запах хвои, рыбалка, банный комплекс, куда стремится попасть половина Петербурга?

– Да.

– Вместе со всей обслугой?

– Кроме нескольких человек, – качнул головой Волынский. – Их я заберу с собой, если профукаю спор. Повара и управляющего ни за что не отдам!

– Идет, – оживился Шереметев. – Алексей, ты свидетель.

– Ей-богу, как ребятишки! – хохотнул Балахнин и зафиксировал пари. – Жаль мне тебя, Ленька! Такую дачу просадил!

****

Раннее утро пытается скромно заглянуть в плотно зашторенные окна гостиничного особняка. Туман только-только начинает рассеиваться, убегая рваными космами от свежего ветерка. Тишина, гулявшая в сосновом лесу, нарушилась тарахтением уборочного мини-трактора, волочащего за собой тележку, куда уборщики закидывали мусор, оставшийся после первого вечера торжества: цветные ленты, лопнувшие шарики, пластиковые стаканчики, опустошенные бутылки пива, шампанского и более крепкие вроде коньяка и водки. В беседках тщательно прибирались, пока знатные гости отсыпаются. Мало кто пришел в гостиницу до полуночи. Большинство веселились до четырех утра.

В голове было пусто как в выпитой до дна бочке. Нет, она не болела, но ощущение пустоты не пропадало. Никита до того, как лечь спать, провел очистку всех энергетических каналов. Не хотелось утром вставать с неприятной болью в висках. Лучше уж так, учитывая сколько шампанского было выпито в компаниях, где развлекались Никита, Тамара и Даша.

Покосился направо. Темно-каштановая копна на подушке подсказала, кто прячется под тонким одеялом. Тамары не слышно и не видно. Усмехнувшись, он перевел взгляд налево. Даша с такой же растрепанной прической прикорнула под боком, закинув на него руку и ногу, словно взяв в жесткий силовой захват. Перед тем как ложиться спать, девчонки выпили еще одну бутылку шампанского. Хохотали, наперебой рассказывали, как за ними пытались ухаживать молодые столичные хлыщи, пока дорогой муж где-то пропадал, потом танцевали – еле их угомонил. Заставил снять свои нарядные платья и переодеться подобающе сну. Ну не в шелках же в постель ложиться?

И как теперь выбираться? И нужно ли? Сегодня предстоит еще один день развлечений, но, по правде, Никите хватило вчерашнего праздника. Хорошо погуляли, повеселились – пора и по домам. Император, загадочно усмехаясь, прилюдно сказал, что ждет гостей в шесть часов вечера. Скорее всего, как пояснила Тамара, когда они шли в номер, будет объявлено о свадьбе Владислава и Софьи. Соответственно, банкет и танцы.

Осторожно сняв с себя руку Даши, посмотрел на жену. Нет, даже не пошевелилась. После бурного выплеска адреналина обеих теперь из пушки не разбудишь. Но, тем не менее, Никита подстраховался. Активировал скрипт «легкий сон», досчитал до пяти и освободился от сладкого плена. Поднапрягшись, покинул спальное ложе и протопал в гостиную. На столике лежал его телефон с выключенным звуком.

Два пропущенных звонка с одного и того же номера. Это был сигнал от подполковника Дубинина. Значит, нарыли что-то его люди. Никита решительно заперся в ванной комнате и набрал совершенно другие цифры по памяти.

Дубинин откликнулся сразу же.

– Доброе утро, господин Назаров, – свежим, бодреньким голосом произнес разведчик. – Как вам отдыхается?

– Излишне, я бы сказал, – вздохнул Никита.

Дубинин рассмеялся. Что-то настроение у него невероятно хорошее.

– По голосу чувствую, что всю ночь гуляли! Ну, вы же молоды, силы восстанавливаете быстро. Да и полезно вам, Никита Анатольевич, иногда в свет выходить. Сидите в своем вологодском бастионе, света белого не видите. Ладно, пошутили – и достаточно. Мои люди отследили сеньора Гросси. Он спешно выехал из Рима, и сейчас наслаждается неожиданным отдыхом. В Палермо мы не смогли выйти на контакт, но попытаемся перехватить его в море.

– Он куда-то дальше собрался бежать? – наморщил лоб Никита.

– Нет, просто отдыхает, катается на яхте вместе с семьей. У нас появилась мысль…

Дубинин знал, что канал связи, предоставленный по его номеру, тщательно зашифрован. Поэтому не торопясь, обстоятельно рассказал суть операции. Никита задумчиво простучал пальцами по краю сверкающего белизной умывальной чаши.

– У вас еще остались мои подарки? – спросил он.

– Конечно, – Дубинин догадливо хмыкнул. – Вам нужен маячок для направленного тоннеля?

– Да. Как только операция вступит в решающую фазу – я прибуду на встречу.

– Договорились. Там, – особо выделил подполковник, – за операцию отвечает «Этруск». Имя его я не могу назвать, сами понимаете. Но вы его легко узнаете по солидной бородке. Все необходимые рекомендации я ему передал. Желаю успеха. Постарайтесь, чтобы жирный тунец не сорвался с нашего крючка.

– Я в этом и сам заинтересован, – Никита отключил телефон и потянулся до хруста в суставах. Предстояло завершить зачистку поля вокруг своей семьи. Ватикану сейчас не до гиперборейцев. Помимо разрушенного штаба Ордо Маллеус в России основательно проредили агентурную сеть Инквизиции, оставив только эмиссаров католической церкви под негласным наблюдением. Пусть занимаются религиозными делами, а в дебри тайной войны не лезут. Меньшиковы сдержали свое слово. Для Папы это был намек, чтобы угомонил своих гроссмейстеров-магов. Секции, не связанные с Ордо Маллеус, пока могли выдохнуть спокойно.

Передышка в три-пять лет сейчас необходима. За это время нужно объединить всех оставшихся орденских адептов в единую организацию и выработать стратегию противостояния. Возрождать Орден суждено детям или внукам, когда на них перекинут ресурсы клана.

«Мне воспитывать своих отроков, – подавив вздох, подумал Никита, распахивая дверь ванной комнаты. – Как их убедить в нужности традиций, если сам ни черта понять не могу?»

Жены до сих пор не встали, перейдя в очередную фазу сна. Усмехнувшись, Никита заказал в номер завтрак на три персоны, и пока было время, распахнул окно во всю ширь, вдыхая свежий запах леса. Упал на пол и стал отжиматься, постепенно наращивая темп. Как только мускулы затрещали от напряжения, а энергетические каналы стали активно сбрасывать избыток магических потоков (Дуарх сейчас с удовольствием поглощал «живую» энергию), он сел и скрестил ноги. Замер, гармонизируя вертикальные потоки Силы, равномерно направляя их вверх и вниз. Прочистив родники, он открыл глаза в тот момент, когда в дверь осторожно постучали.

Молодые парень и девушка в белой униформе официантов вкатили тележки с завтраком. Парень быстро превратил журнальный столик в обеденный стол с помощью нехитрых манипуляций с мебельным механизмом. Девушка накинула хрусткую бежевую скатерть и через пять минут сервировка закончилась. Она стрельнула глазками в сторону молодого мужчины в спортивных штанах и майке, и пожелала приятного аппетита. Плавной походкой, покачивая бедрами, она покинула номер. Ее помощник бесстрастно забрал вторую тележку и молча двинулся следом.

– Подъем, спящие красавицы! – чуть-чуть повысив голос (не в армейской казарме, поди!), Никита заглянул в полутемное помещение. Зашевелилась одна из копен каштановых волос, та, что посветлее. – Кто проспит завтрак – повторно кормить не буду!

– Любящий муж мог бы и в постель подать! – простонала Тамара, тоже выныривая из глубин одеяла. Растрепанная голова поднялась над подушкой, прищуренные ото сна глаза непонимающе смотрели то на Никиту, то на Дашу, сидевшую рядом с ней.

– Подал бы, но там слишком много! – весело ответил волхв. – Апельсиновый и вишневый сок; прожаренные тосты с тонкими ломтиками бекона; паштеты на любой вкус и многое другое! Вкуснотища-то какая! Рук не хватит донести! Не хотите? Ладно, я сам все съем.

– Искуситель! – простонала Даша. – Боже, зачем я столько шампанского выпила? Почему меня никто за руку не держал?

– Потому что ты нас обнимала и целовала, – хихикнула Тамара, приходя в себя. – Попробуй, угомони такую буйную!

– Я буйная была? – покраснела Даша.

– Ага, и в неглиже танцевала, – поддел волхв. – Вскочила на постель, потребовала музыку. Шикарно, кстати, получилось. Нам понравилось. Так возбуждающе и на тонкой грани… Может, в следующий раз повторишь?

– Кошмар! – закрылась одеялом младшая жена. – Какой стыд! Убейте меня!

– Было бы чего стыдиться! – фыркнула Тамара. – С таким-то телом!

– Лучше вино пейте, чем эту газировку! – Никита посмотрел на часы. – Быстренько приводите себя в порядок. Советую контрастный душ. Сразу жить захочется. Я жду за столом.

Через двадцать минут обе супруги, насупленные как совята, сидели за столом, кутаясь в халаты. Кажется, совет мужа они проигнорировали. Но горячий кофе привел их в норму. Оживились и стали уничтожать все, до чего руки дотягивались.

– Что хотел от тебя Балахнин? – хрустя тостом, допрашивала Тамара. – Опять предлагал утопический вариант кланового равновесия?

– Хуже, – усмехнулся Никита, потягивая апельсиновый сок. – Мне предложили стать хозяином предприятий на Урале и в Сибири. Причем, согласились полностью передать под мое управление, на законных основания. Я выкупаю неликвидные, якобы, заводы, месторождения полезных ископаемых и прочие вкусные вещи, и становлюсь очень и очень богатым человеком. Роста моего благосостояния старательно не замечают. Клан, естественно, получает необходимый вес. А я становлюсь Кормчим.

– Какой он упорный, Алексей Изотович, – покачала головой Тамара. – До сих пор со своими идеями носится.

– А ты что думаешь? Стоит принять предложение? Я проанализировал разговор с разных сторон, но никаких явных подвохов не обнаружил.

– Ой, дорогой, – вздохнула Тамара. – Только Полина может сказать, как тебе поступить. Но ей всего три года.

– Смеешься? – Никита, однако, оживился и задумался. – Впрочем, идея неплохая. Только надо правильно задать вопрос.

– Боюсь, что слушать тебя не будут, – честно ответила старшая жена. – Или делать вид, что как все здорово. Я не могу понять конечную цель такого рьяного продвижения молодого Главы клана на арбитражную должность. Честно, не знаю!

– Тогда, пожалуй, слово за мной, – кивнул Никита. – Еще одна встреча с императором не помешает. Узнаю его мнение.

– Решать только тебе, – Тамара сняла мизинцем с уголка губ каплю джема. – Но я в любом случае поддержу тебя.

– И я, – воинственно заявила Даша. – Правда, не знаю, что вообще происходит.

Все рассмеялись.

– Что у нас сегодня по мероприятиям? – поинтересовался Никита.

– Объявят помолвку цесаревича и Софьи, – пояснила всезнающая Тамара. – Я с отцом успела перекинуться парой слов. Потом легкий банкет, танцы, кулуарные беседы. Может быть, братец захочет с тобой встретиться еще раз.

Никита уже рассказал женам, какая беседа у него была с цесаревичем Владиславом. Тамара отнеслась к этому со всей серьезностью, заявив, что нельзя игнорировать такое предложение. Малый Кабинет цесаревича – это будущий Кабинет Министров, влиятельная партия при дворе. И отмахиваться не следовало бы.

– Ты знаешь, милый, – перед тем как выйти из номера, старшая жена поправила Никите воротник рубашки, – я все-таки поговорю с Владиславом. Вдруг он обиделся за твое нежелание быть подле него. Обещаю, что заталкивать тебя в свиту помимо твоей воли не буду.

– И ты согласишься переехать в Петербург? – удивился Никита.

– Придет время – ты сам в столицу побежишь, – вздохнула Тамара.

– А мне Петербург понравился! – заявила Даша. – И я не против жить здесь!

Сицилия, июль 2014 года

Луиджи Гросси

– И сколько времени нам предстоит провести в Палермо, дорогой? – спросила Изабель, нежась под теплым сицилианским солнцем на шезлонге. Открытая терраса семейной виллы продувалась свежим ветерком, насыщенным разнообразными запахами, доносящимися с моря. Отсюда открывался великолепный вид на изумрудный залив, забитый яхтами, рыболовецкими шхунами, лодками. Вроде бы и суетно там, но настолько далеко.

– Я не знаю, милая, – вертя в руках бокал с граппой, виновато ответил Гросси. – Патрон сказал, чтобы до окончания следствия я находился здесь. Боится, что стану следующей мишенью для мстительного русского.

– Как же так вышло? – женщина приподнялась и посмотрела на Луиджи, отмечая, как он в последние дни спал с лица. Худоба явственно просматривалась из-за обтянутых скул, черных кругов под глазами. Муж плохо спал по ночам, но не из-за пресловутой боязни, а из-за возникших проблем. Изабель, просыпаясь, замечала, что его нет в постели, а из-под двери кабинета просачивается свет. – Почему тебя отстранили от работы? Любая операция в чужой стране чревата провалами.

– В любом случае отвечает непосредственный начальник, – улыбнулся Луиджи. – А кого Борджио назначил им? Меня!

Гросси слегка лукавил, когда сказал Изабель, что его отстранили от работы. Сеньор Борджио, узнав о смерти Солеры, тут же посоветовал своему подчиненному на время уехать из Рима, раз такой мор среди сотрудников Ордо Маллеус пошел. Ведь Гросси не только контактировал с Солерой; он разрабатывал операцию против Назарова. Терять его Борджио никак не хотел. Вот и придумали отговорку. Пока патрон вырабатывает стратегию дальнейшего поведения, Луиджи наслаждается вместе с семьей незапланированным отпуском.

Вместе с семьей Гросси в Палермо прибыло несколько сотрудников внутренней службы безопасности Ватикана. Пятеро молодых мордоворотов жили на вилле в гостевых комнатах. Места хватило всем. Парни питались отдельно, хозяев не стесняли. Только два раза в неделю горничная убиралась в комнатах. В остальном – обычная практика: сопровождение по городу чиновника и его жены, а также детей, что случалось почти каждый день. Не сидеть же на одном месте, когда вокруг все благоухает, живет, фонтанирует энергией!

– Нам что-нибудь грозит? – напрямую спросила Изабель, прижимая ладонью волосы, взъерошенные ветерком. Посмотрела на мужа, на свое отражение в его черных очках. – Только честно, не лукавя.

– Солера тоже думал, что будет в безопасности, – пожал плечами Гросси, допивая граппу. – Однако, его каким-то образом разыскали.

– Так это был не сердечный приступ? Его убили?

– Сердце, дорогая. Сердце. Факт установлен. Но кто спровоцировал инфаркт? – Луиджи задумчиво посмотрел на море. – Я не верю в его естественную смерть. Солера участвовал в операции – умер. Бертони, непосредственный исполнитель – пропал, и скорее всего, вываливает перед контрразведкой тонны материала. Впрочем, он не слишком много знает. Солера… Вот он мог бы многое рассказать, но его убрали. Почему? Я не знаю. Перебрал кучу версий.

– Чем можно шантажировать старика, чтобы он пошел на сотрудничество с русскими? – Изабель отвернулась и тоже стала разглядывать акваторию залива. – Любовницами? Да на шалости Солеры уже давно глаза закрыли. Семьей? У него нет семьи, нет близкого человека, через которого можно надавить на гроссмейстера. Солера, если отринуть все догмы про добродетели, почти святой.

– Надо же! – хмыкнул Луиджи. – Старик сейчас на небесах радуется твоим словам. А ты права, дорогая. Солера пошел бы на контакт в одном случае. Чтобы подложить русским большую свинью. Змеиные повадки гроссмейстера хорошо известны в Ордо Маллеус, и поэтому все деликатные операции поручались Солере. Имя его коварство.

– Получается, что Борджио можно достать только через тебя, – Изабель снова посмотрела на мужа. – А тебя легко сломают, когда детей или меня похитят.

– Я не допущу этого! – сжал зубы мужчина, признавая правоту жены. – Попрошу патрона увеличить охрану!

– Они найдут способ, – горько улыбнулась Изабель. – Русские тоже умеют работать с магией. Если ты думаешь, что нас защитят – я лучше сразу яд приму. На востоке не такая уж и дикая империя; у ней хватит ресурсов стереть в порошок всех врагов. А Рим? До сих пор некоторые княжества препятствуют объединению Италии в единое государство. Как будто история Древнего Рима, подчинившего себе весь цивилизованный мир, их ничему не научила.

– Но Рим все же распался, – напомнил Луиджи.

– А Россия никак не желает распадаться, да? – Изабель вздохнула. – Не это должно тебя беспокоить. У нас дети, Лу, ты не забыл? Есть ли запасной вариант, если до нас доберутся? Что будешь делать?

– Сколько вопросов! – засмеялся Гросси. – Даже не знаю, что тебе ответить. Русские не будут ссориться с Ватиканом. Им хватило показательной акции, и думаю, теперь успокоятся.

– А если нет? – настаивала Изабель. – Солера не из простых людей, но его не пощадили. Взрыв в штаб-квартире Инквизиции тоже не рядовое события. Лу, за тобой могут прийти! Успокой меня, скажи, что ты знаешь, как поступить!

– Что же ты предлагаешь? – Гросси всегда интересовался мнением своей жены, даже если оно шло вразрез с его мыслями. Симбиоз разнонаправленных идей порой приводил к удивительным решениям. – Допустим, меня взяли в заложники. Мне нужно сотрудничать с русскими?

– Сдай Борджио, – негромко сказала жена. – Он сидит под Папой, выполняет все его поручения. Значит, в ответе за произошедшее. Тебя втянули в грязную игру, которую должны были вести инквизиторы вроде Солеры. Борджио предвидел такой результат и подстраховался, поставив тебя на русское направление. Ты же больше по Северной Европе специализируешься. Почему согласился на Россию?

– Не знаю, милая, – пожал плечами Луиджи, с изумлением слушая Изабель. Нет, не все нравилось в ее выводах, но логика присутствовала. Действительно, в Секретариате есть много людей, работающих на русском направлении. А поставили его. Почему? Нет, неверно. Почему выбор Борджио пал на Гросси? – Россия – очень сложный компонент в нашей работе. И я решил, что получил шанс подняться выше, стать заместителем государственного секретаря.