Текст книги "Наследник (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

– Я не обсуждаю приказы Ватикана, – сухо ответил Луиджи. – Людям, которые окружают Папу, безразличны наши сомнения. Давайте думать, как еще можно выполнить задание.

– Позволите, шеф? – Серджио решительно встал чуть ли не посредине двух важных сеньоров, кинул взгляд на Гроссо, потом на мага. Получив благосклонный кивок от Луиджи, твердо сказал: – Я полагаю, мы форсировали события. Такие акции нужно подготавливать тщательно. С самого начала мне не нравилась идея Маккартура похитить ребенка. Дело даже не в моих моральных принципах; я был готов и на большее, чем шантажировать родителей отрубленными пальцами несчастного подставного мальчишки. Шеф, мы переоценили свои силы, понадеялись на быстрый результат. С такими людьми, как Назаров, торопиться не стоит. Разработка клиента должна вестись методично, не две или три недели. В итоге мне пришлось усиленно искать исполнителей, стоящих вне закона в России. А вы сами знаете, какие из таких людей получаются помощники. В результате на хвост сеньора Чубаря сели люди Назарова. Одну группу, судя по молчанию ее командира, уже уничтожили. На вторую могут вскоре выйти, если уже не вышли.

– Я тебя понял, Серджио, – оборвал его Гроссо. – Приказ государственного секретаря Борджиа и в самом деле скоропалителен. Ты сможешь найти аргументы в пользу плавной и аккуратной разработки Назарова? Если они есть в обойме твоих предложений, я готов завтра же забрать тебя в Рим и устроить встречу с Борджио.

– Понял, шеф, – Бертони отошел в сторону, держа в руках бутылку. Так как больше никто не протягивал бокал, он поставил ее на журнальный столик. – Будем работать.

– У тебя есть связь с русскими наемниками? – поинтересовался Гроссо. Предложение агента не было лишено благоразумия. Да так и надо было делать, черт возьми! Вот что подспудно давило на Луиджи уже несколько месяцев! Спешка! Что вдруг Ватикан возбудился от слов какого-то мальчишки, отчего пришлось сворачивать побочные акции и перебрасывать с других направлений опытных работников, и причем всех – в Россию! Будь на месте Борджио сам Луиджи, он бы обложил Назарова невидимым кольцом осведомителей, агентов, ложных друзей, подсунул бы ему смазливую девку из обедневших дворянок – какую-нибудь испанскую или немецкую княжну. И пусть такая игра грозила затянутостью и долгосрочностью, но в конце Ватикан сорвал бы крупный выигрыш! А теперь все пошло прахом! Мальчишка будет настороже, и попробуй при таком раскладе внедрить в его клан своего человека!

– Да, я периодически звоню атаману, – подтвердил Серджио.

– Когда будет очередной сеанс?

– Завтра в два часа дня.

– Звони сейчас, – предложил Гроссо.

– Тогда он не возьмет трубку, – покачал головой Бертони. – Мы обговорили все детали контактов. Звоню всегда я, потому что не разрешаю держать в памяти телефона мой номер. После общения наемник должен стереть его.

– Можно ведь приобрести «черный» номер, – пробурчал Луиджи. – А так, выходит, ты привязан к базе данных.

– Так он и есть «черный», – улыбнулся Серджио. – Когда похищали мальчишку Краусе, каждый звонок был одноразовый. Карта уничтожалась.

Гроссо встал с дивана и пересек комнату, чтобы полюбоваться видами заснеженного города и его изящными шпилями над замерзшим заливом. Он понял, что своим приездом вряд ли решит проблему в течение одной недели, которую зарезервировал для себя. Операция провалилась с треском, надо признать. Запустить механизм заново и без спешки подготовиться к бою. Учитывая новый фактор в деле Назарова, теперь работы прибавится не только гроссмейстерам Папской инквизиции, но и негаторам[1], которым предстоит найти оружие против демона и его силы. Только в этом случае можно с полной уверенностью придавить опасного врага, а не так…. Возня в песочнице получилась!

Чувствуя, что раздражение нарастает, Гроссо отвернулся от окна и поинтересовался:

– А русская кухня и в самом деле такая изумительная, что господин Солера не хочет отсюда уезжать?

– О, Луи, ты даже не представляешь! – гроссмейстер ожил и даже потер ладони. – Не желаешь ли вкусить варварской пищи? Она диво как хороша! Серджио, сынок, закажи нам в номер полноценный ужин! И бутылку вина не забудь!

Вологда, декабрь 2013 года

Никита

– Кирсанов, – подал Никите сухую морщинистую ладонь с длинными и тонкими, как у пианиста, пальцами старичок. Его слегка прищуренные глаза испытующе глядели на молодого человека, и чтобы в них нельзя было ничего прочесть, опускал пушистые посеребренные ресницы вниз. – Остап Демьянович. Не ожидал, что меня будут встречать с такой помпой. Впервые сам был в гуще событий, так сказать, хе-хе. С почетным эскортом!

– Вы не устали, Остап Демьянович? – поинтересовался Никита, показывая ментату на кресло, чтобы тот мог присесть после дороги. – Извините, что так срочно пришлось воспользоваться вашей услугой. Пациент требует немедленного осмотра. У него есть ценная информация, которая может грозить моей семье.

– Не вздумайте оправдываться! – Кирсанов замахал руками, в которых были зажаты темно-коричневый портфель с блестящими замками и лакированная трость с серебряной ручкой, на которой проглядывалась изящная чеканка. Старик подошел к дивану, сел на самый краешек, положив ручную кладь слева от себя, а трость упер в пол. – Я же все понимаю! Великий князь Константин Михайлович позвонил мне лично и попросил прибыть в Вологду. Я еще сообразить не мог, а что я забыл в далекой и дикой Вологде, как мне привезли билет на ближайший рейс, хе-хе! Пообещал сделать все возможное для его уважаемого зятя.

Кирсанов чуть-чуть склонил голову и тут же вздернул ее, внимательно глядя на Никиту.

– Говорите, что нужно сделать.

– У нашего клиента во время попытки снять слепок памяти обнаружилась многоступенчатая блокада, – пояснил Никита. – Возник большой риск потерять не только информацию, но и здоровье человека.

– Кто применял ментальное воздействие? – пристукнул тростью по полу Кирсанов. – Я в свое время преподавал в Медицинском императорском университете на факультете нейрофизиологии и ментальных техник. У меня много учеников, большинство из них помню.

– Вряд ли этот юноша слушал ваши лекции, – улыбнулся Никита. – Другая спецификация. Роман Возницын его зовут.

– Возницын? – наморщил лоб старый ментат. – Не родственник ли он Федору Ильичу?

– Да, это сын графа Возницына, главы ИСБ.

– Подумать только, как время бежит, – пробормотал Кирсанов, уперев подбородок в рукоять трости. – А какой сын? У Федора Ильича, кажется, их предостаточно!

– Младший.

– Да, да! Помню карапуза, гонявшегося за собаками в дворцовом парке, – ментат улыбнулся. – Вот это помню, а в дальнейшем судьба не свела! Знаете, Никита Анатольевич, не будем терять время! Ведите меня к своему пациенту, хе-хе!

Нагай, стоявший у дверей застывшим каменным идолом, оживился и распахнул створки, выпуская старца в коридор, где его приняли под охрану Слон и Лязгун.

Атамана поместили в подвале «Изумруда»; еще в процессе постройки его разделили на два крыла: техническое и рабочее. Если технический отсек посещался служащими корпорации ежедневно, то рабочее крыло едва ли имело и сотую долю такого интереса. Поэтому здесь можно было найти очень старые комнаты с древней мебелью, зачем-то заброшенной сюда, вместо законного места на помойке.

В одну из них и вошел Кирсанов с Никитой. Пленник лежал на лавке под бдительным присмотром двух охранников Корниенко. Комната больше походила на актовый зал. Длинные ряды кресел, обтянутых бархатной обивкой, уже покрытой толстым слоем пыли и настолько потертой, что виднелись дыры в разных местах; небольшое возвышение в дальнем конце помещения, на котором стоял длинный стол и стулья, вызывало удивление и улыбку. Кто вообще проводил собрания под многометровым слоем бетона? Или у основателя «Изумруда» были свои доводы для скрытых сборищ?

– Слон, позови Тагира, – приказал Никита. – Где он, кстати?

– Чай с Федором Петровичем пьет, – простодушно ответил Слон. – Сейчас вызову. Здесь просто связь глушится. Поднимусь наверх и кликну.

– Давай шустрей, мы уже приступаем, – поторопил Никита.

Кирсанов потер ладони и с любопытством посмотрел на осунувшегося атамана, который проснулся от громкого разговора. Мрачно посмотрел на благообразного старичка в длиннополом пальто мышиного цвета, силясь понять, что он здесь забыл. Между тем Остап Демьянович разделся, и Лязгун принял у него верхнюю одежду. Оставшись в вязаной жилетке поверх белой рубашки, ментат подошел к сидящему со связанными руками наемнику, постукивая тростью по полу. Окинул того с любопытством, присущим больше лабораторным работникам.

– Эй, начальник! – заволновался атаман. – Кто это такой?

– Бесов из тебя выгонять будет, – Лязгун встал рядом со стариком. – Сам же не хочешь добровольно рассказать про своих нанимателей.

– Я ничего не знаю! – заорал атаман и попробовал вскочить.

Тяжелый кулак обрушился на его шею; не потеряв сознание, наемник завалился на лавку, и тут же взлетел вверх, поднятый крепкими руками. Его протащили несколько метров и бросили на стул, тщательно привязали к нему ноги, опутали тело прочным тонким шнуром.

– Чтобы не дергался, – пояснил телохранитель Никиты.

Кирсанов невозмутимо досмотрел этот спектакль до конца, провел несколько пассов ладонями перед собой, и наемник успокоился, уставившись стеклянным взглядом в полутемный угол, где стояли наваленные друг на друга рассохшиеся шкафы. В это время пришли Слон, Тагир и Корниенко. Они сели рядышком с Никитой, чтобы не отвлекать ментата.

За работой Остапа Демьяновича было интересно наблюдать. Закатав рукава рубашки, старик пассировал ладонями над макушкой наемника, пальцами пробегал по вискам, затылку и шее, что-то беззвучно шептал и кружился вокруг стула. На его лбу выступила испарина, в отличие от атамана, чье лицо стало восковым.

Никита засек время, сколько будет длиться сеанс. Первая фаза закончилась через десять минут.

– Воды, – прохрипел Кирсанов, отвернувшись от Чубаря.

Хорошо, что ментат заранее предупредил о такой важной мелочи как держать под рукой несколько полулитровых бутылок с минеральной водой. Слон с хрустом скрутил крышку с одной из них, подал старику. Тот с удовольствием приложился к горлышку, сразу выпил половину, и отдал бойцу.

– Работали по методу Фридриха Магнуссона – одного из столпов ментального воздействия на мозг, – пояснил Кирсанов. – Он преподавал в Кельнском университете, а потом ушел на вольные хлеба. Поговаривали, в Рим уехал. Но я не следил за дальнейшими перипетиями его жизни. Ученым был толковым, а как человек – скандальная личность.

– А откуда вам известен почерк блокады? – поинтересовался Никита.

– Есть характерные «замочки», – Остап Демьянович снова потер ладони, разгоняя энергетические токи. – Некоторые из них ведут к ложным целям. В свое время господин Магнуссон активно вводил их в практику. Почерк узнаваем, весьма узнаваем.

– У него есть последователи, ученики? – Корниенко заинтересованно посмотрел на ментата.

– Да сколько угодно. Я же говорю, что прослеживаются характерные черты «замков», многочисленные блокировки определенных участков мозга. Так, господа, я приступаю ко второму этапу, не мешайте!

Кирсанов останавливался еще два раза, чтобы напоить наемника и попить самому. Атаман Чубарь находился в глубокой прострации, закатив глаза. Он уже не реагировал на движения рук возле своего лица. Никита стал беспокоиться, что пленник не выдержит и помрет тут же, на стуле.

Старый ментат устало покачиваясь, дошел до скамейки и сел, сложив ладони на колени словно примерный ученик.

– Что скажете, Остап Демьянович? – осторожно спросил Никита.

– Пациенту нужен отдых, как и мне, впрочем, – усмехнулся Кирсанов. – Почти добрался до закладки, активирующей смерть мозга. Вы же представляете, молодые люди, принцип взрывного устройства, поставленного на неизвлекаемость?

– Прекрасно представляем, – подтвердил Корниенко. – Неужели все так сложно?

– Какая-то изощренная блокировка, – пробормотал ментат. – Никогда с такой не встречался. Если бы не «увидел» знакомые элементы, угробил бы пациента.

– Сколько нужно времени для восстановления? – Никита понимал, что торопить Кирсанова нет смысла. Чубарь оставался единственным связующим звеном с агентом Ватикана. Потерять его – означало оборвать такую нужную ниточку.

– Минимум пять часов, – Кирсанов задумался. – Впрочем, Никита Анатольевич, я подозреваю, что жизнь этого человека вас не трогает.

– Вы правы, – сухо ответил Никита. – Он жив лишь благодаря своей памяти.

– А не секрет, что именно вам нужно?

– Лица людей, с которым он встречался за последние три месяца. Имена, номера телефонов.

– Хм, каков у вас разброс желаний, – ментат покрутил в руках свою трость. – Найдите художника. Я с помощью одной методики передам ему в мозг образы. Проверю, как это работает.

– Художник есть, – подтвердил Никита. – Пока вы отдыхаете, мы привезем его сюда. А пока прошу вас подняться в мой кабинет. Поужинаете, поспите пару часов. Я приношу свои извинения, что не приглашаю вас в свое имение в гости, но мне важен результат, и как можно скорее.

– Я понимаю, – кивнул Кирсанов. – Не стоит разводить вокруг меня суету. Ведите в свои апартаменты.

Никита устроил ментата в кабинете и приказал Лязгуну со Слоном неотрывно находится при Остапе Демьяновиче, а сам заглянул к барону Коваленко, который до сих пор находился на рабочем месте. Станислав Евгеньевич обрадовался и загрузил молодого волхва многочисленными задачами. Проговорили долго, обсуждая перспективы развития мануфактур, расширение военных заказов не только для армии и флота, но и для гражданской авиации, тем более что уже Шереметевы по своим каналам выходили на барона. Номенклатура пока обсуждалась, ничего конкретного.

– Локтевы согласились на сотрудничество, – обрадовал Никиту Коваленко. – Я уже отправил наших представителей и юристов для подписания договора о поставке мориона, горного хрусталя, аметиста и оникса на наши площади.

– Каковы условия Локтевых? Самые наглые, конечно, – улыбнулся Никита.

– По два процента акций «Изумруда» и «Гранита, первая партия накопителей в количестве тысячи штук в личное пользование.

– Куда им столько «Нимф»? – удивился волхв. – Солить собрались, что ли?

Коваленко лишь руками развел.

– Накопитель – не стратегический артефакт. Может, в качестве презента зарубежным партнерам или для своих работников.

– Пятьсот, – решил Никита. – Иначе мои девочки возмутятся. Нечего баловать Локтевых. Не тот калибр. По акциям согласен.

– Тогда я предупрежу наших юристов, – кивнул барон. – Андрей уже сигнализировал мне, что помещение и склады для нового предприятия готовы. Пакет документов ждет подписания. Но лишь после Коловорота. Работников тоже нашли.

– Время терпит, – махнул рукой Никита. – Вы не едете в Петербург, Станислав Евгеньевич?

– Детей отпущу, а сам с женой здесь останусь, – барон вздохнул. – Что-то скучный я стал в последнее время. Как бирюк в норе. Старею, кажется.

– А вот так думать не стоит, – Никита поднялся. – Найдите себе развлечение. Кстати, в гости заезжайте как-нибудь. Я с Тамарой посещу в конце года Ассамблею, а вас приглашаю в первую неделю нового года в «Гнездо». Со всем семейством. Жена хочет с вашим Андреем обстоятельно поговорить. Вот и устроим вечер. В шахматы сыграем или бильярд предпочитаете?

– Вы же, Никита Анатольевич, себя плохим игроком позиционируете! – усмехнулся Коваленко.

– А вы меня и проэкзаменуете, – отшутился Никита, и взглянув на часы, попрощался. Пора было идти в подвал и продолжать допрос. Позвонил Тагир и предупредил, что художника уже доставили.

Через два часа он по образам, вложенным в его память ментатом Кирсановым, нарисовал целую галерею образов. На отдельном листе неровным почерком легли цифры, которые тут же стали пробивать по базе. И выяснилось, что несколько из них вообще ни на кого не зарегистрированы. Их записали отдельно и передали Никите.

А портреты, нарисованные черным грифелем на бумаге, ушли к специалистам внутренней СБ. Предстояло проверить их по базам Вологодского Департамента полиции, где у Корниенко были нужные дружеские связи.

Утренний звонок телефона разбудил Никиту в постели. Осторожно сняв с груди руку Тамары, обхватившей его во сне, и уткнувшейся куда-то в подмышку головой, он повернулся и быстро сцапал аппарат, нажав на вызов.

– Слушаю, – хрипловато выдавил Никита.

– Пробили этих субчиков, Никита Анатольевич, – голос у Корниенко был довольным. – Шестерых программа опознала как бывших бойцов военизированных команд, а вот еще один довольно интересный тип. Правда, программа дает всего сорок девять процентов схожести, но в галерее лиц он выделяется.

– Чем, Федор Петрович? Не тяни, Перуном заклинаю! – пришлось повысить голос. Покосившись, обнаружил, что Тамара уже проснулась, но глаза не открывает. Ее выдавали подергивающиеся веки. Не удержавшись, прошептал в ухо: – Хитрюга! Я тебя раскусил!

– Журналист, работает в нескольких редакциях внештатным корреспондентом. Итальянец, но в России живет большую часть времени, – ответил начальник СБ. – Серджио Бертони зовут. Есть еще информация, как бы не к разглашению. Его подозревают в агентурной связи с Ватиканом и Папской Инквизицией.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул Никита. – Скорее всего, это он и есть. Ладно, Федор Петрович, спасибо тебе. Будем выжимать из этого типа все, что получится. Отбой!

Тамара легонько хлопнула его по лбу ладошкой, как только он положил телефон на тумбочку.

– Ничего я не хитрюга! – прижимаясь к нему, нарочито сердито пробурчала она. – Это твой противный звонок разбудил меня! Сегодня выходной, кстати! Во сколько ты домой приехал? В час ночи! Как будешь исправляться?

– Как ты пожелаешь, – Никита сделал невинные глаза. – Хотя на твоем месте я бы еще поспал!

– Уже не получится! – сверкнула глазами Берегиня, обхватывая шею Никиты руками. – А у тебя всего лишь час до той минуты, когда сюда ворвутся вопящие охотники за скальпами! Не теряй времени даром!

****

– Давайте вкратце, что там по нашему клиенту, – энергично растерев лицо ладонями, Никита посмотрел на «оперативный штаб», собравшийся в кабинете. – Яна, Роман! Выяснили, чей был след?

– Да, – взял слово Роман, перед этим переглянувшись с чародейкой. – След привел к дому Лычкова – сотрудника «Изумруда». Сначала мы засомневались. Может, случайные переплетения аурных следов, но потом Петр Федорович дал нам расклад по этому человеку, и мы уже более тщательно отследили маршрут Лычкова. Оказывается, он все время ходит одной и той же дорогой, у него нет приятелей, с которыми можно поговорить за жизнь, в карты поиграть, да просто пивка попить. Он все время один. Работа – дом. Да, пиво он выпивает, но опять же без компании. Крайне замкнутый и нелюдимый человек.

Корниенко согласно кивнул, бесшумно перекатывая ручку по листку бумаги. Он заметно нервничал.

– Чтобы оказаться на другом конце города, да еще в районе, где находится дом Краусе – странность для его образа жизни очень заметная, – продолжил Роман. – Если бы Лычков облюбовал этот маршрут ради своих пеших прогулок, мы бы не были столь категоричны. Но теперь утверждаем: этот волхв появлялся возле дома Краусе не случайно. Он играл демаскирующую роль, отводя взгляд от похитителей. В деле Лычков не участвовал, боясь засветиться, а вот запутать следы – весьма неплохая роль.

– То есть Лычков все же принимал участие, – Никита задумался. – Зная, что он «подсадной» от Краусе, мы получаем очень неприятные для нас выводы. Каким-то образом барон связан еще и с агентурой Ватикана. Серджио Бертони имел с ним контакт, и скорее всего, вывел нашего «крота» из «спящего» состояния.

Быстрый взгляд на Корниенко. Начальник безопасности тяжело вздохнул.

– Петр Федорович, вы тщательно просмотрели все записи внешних камер, – обратился к нему Никита. – Заметили что-то? Кто подходил к Лычкову, говорил с ним?

– Нет никаких данных, Никита Анатольевич, – развел руками Корниенко. – Камеры фиксируют выход работников за пределы предприятия, зону перед КПП. А вот что творится дальше – увы. Если этот Бертони тщательно все просчитал, он точно не попал в объективы уличных камер. Коллеги Лычкова ничего не могут сказать. Господин Возницын прав: один и тот же алгоритм действий: работа – пивная – дом.

– Опрос работников пивной делали?

– Спрашивали, – ответил Корниенко. – Лычков там завсегдатай, но официантки в один голос утверждают, что в интересующие нас дни к нему за столик никто не подсаживался. Мое мнение: контакт произошел по дороге. Бертони мог перехватить Лычкова по дороге.

– Да, версия весьма крепкая, – снова помассировав лицо, сказал Никита. – Что ж, мы очень шумно сели в лужу, господа. И виноват в этом ваш покорный слуга – Назаров Никита Анатольевич. Вот он сидит перед вами.

Над столом прошелестели тихие возгласы, но быстро утихли.

– Да не надо меня оправдывать. Я обязан был взять под защиту семью Краусе, но меня снова подвела однобокость моих размышлений. Не знаю, почему я так был уверен, что самый сильный удар нанесут по моей семье. В результате проспали включение «крота», который активировал все последующие события. Это недопустимо. Моя вина в том, что я заставил Петра Федоровича снизить внимание к Лычкову и ослабить охрану Краусе. Принимаю заслуженные упреки.

– Никита Анатольевич, – мягко заметил Корниенко. – Ваша ошибка лишь в одном: вы стараетесь сделать все сами, по каким-то своим соображениям избегая попросить помощи ИСБ. Работа по иностранной агентуре – их обязанность. В нашем клане не хватает ресурсов, чтобы организовать полноценную работу контрразведки. Пора мыслить масштабно, и действовать нагло. У вас мощная поддержка в лице Меньшиковых. Помощь императорского клана не помешает никогда.

Никита простучал пальцами по крышке стола. Посмотрел на соратников.

– Тагир, что по Бертони?

– Все в порядке, хозяин, – прогудел потайник. – Упаковали парня тихо и без шума. Он собирался уезжать из России. Мы выяснили, что у него уже был заказан билет до Рима, и ожидал его в аэропорту. Изъяли агента по дороге. Авария, красивая плачущая девушка, просящая помощи….

При этих словах Яна зарделась и потупила глазки. Тагир усмехнулся и продолжил:

– Итальянец потерял осторожность. Пока утешал сеньориту – получил усыпляющий укол. Сейчас очухался. Пора ментаскопировать.

– Почему сразу ментаскопировать? – удивленно спросил Никита. – А обычный допрос?

– Не станет он раскалываться, – убежденно поддержал товарища Арсений. – Даю гарантию, что в его башке такие же закладки, как у того наемника. Произнесет какую-нибудь кодовую фразу – и захлебнется пеной. Или сердце остановится.

– Рома, проведешь поверхностное считывание, – приказал Никита, и с удовлетворением заметил, что Возницын уже не бледнеет, и пальцами трясучку не устраивает. Только кивнул, принимая приказ, плотно сжав губы. – Если там образ Лычкова проявится – сразу мне доклад.

– Понял. Я могу выезжать? – Рома решительно встал.

– Езжай. Возьми с собой Ильяса с оперативной группой. Петр Федорович, там ваша епархия. Присоединяйтесь к Роману.

– Слушаюсь, – Корниенко без лишних слов покинул кабинет вместе с волхвом.

Обведя взглядом оставшихся, Никита жестко сказал:

– Пора наказывать. Я более чем уверен, что перед нами связка Ватикан – Бертони – Китсер – Лычков. Если последний всего лишь пешка, то уши Инквизиции торчат во все стороны. Я за ликвидацию всей цепочки.

– Никита – ты хозяин, – сказал Шубин. – Не стоит устраивать голосование. Но я за ликвидацию. Только как нам до Ватикана добраться?

– Появилась одна огненная идея, – усмехнулся Никита, и все увидели черноту в его глазах.

****

Тимофей Лычков как обычно, нигде не задерживаясь, и не меняя схему своего маршрута, дошел до своего дома, ощущая послевкусие солодового светлого. Постояв возле закрытой калитки, осторожно прощупал эфирные потоки, отсеивая те, которые нанесли прохожие. Несколько знакомых аур волхв тоже отбросил. Во двор никто не заходил.

Тимофей не держал ни собак, ни кошек. Они слишком суетливы, везде бегают, оставляя свои неряшливые аурные следы, отчего лишний раз приходится чистить контрольную полосу безопасности, которой волхв проложил вокруг дома. Но на этот раз все спокойно.

Щелкнул замок, калитка распахнулась. Лычков, тяжело опираясь на трость, дошел до веранды, покопался в связке ключей, открыл двери и пару минут постоял на пороге, вдыхая в себя морозный воздух помещения, и только потом решительно шагнул в прихожую.

Его движения были отработаны до автоматизма. Скинуть пальто, шапку, переобуться, упрятав ноги в теплые войлочные тапки, пройти в закуток, отделенный от прихожей, где в слабом свете магического фонаря маслянисто чернеет массивная туша бойлера. Открутив нужные вентили, Лычков пошел на кухню, где довернул паровой кран, потом такую же операцию совершил в спальне, и вернулся обратно. Пора было готовить ужин.

Что ж, удачно вышло с этим мальчишкой. Его след никто не обнаружил, хотя этот странный иностранец с мощной энергией каких-то заклинаний чего-то боялся. Тимофей пытался доказать ему, что любой аурный след в большом городе можно легко затереть, упрятать в тысяче таких же малознакомых и мешающих расследованию. Но гроссмейстер (надо же! Великий маг, а боится!) до самого конца операции нервничал. И что? Вот прошло уже достаточно времени, когда его можно было арестовать за пособничество, а Тимофей как ходит на службу в этот опостылевший «Изумруд», так и продолжает тянуть лямку службы, которую ему навязали Китсеры. Будь они тоже неладны!

Странное пощелкивание в трубах, выбивающееся из ритма нагнетания пара в систему, заинтересовало его. Оно не было размеренным, вроде одного щелчка в минуту, а лихорадочно частило. Нахмурившись, Лычков положил в сковороду наскоро размороженный с помощью тепловой магоформы бифштекс, и заторопился в бойлерную. Мало ли, вдруг давление подскочило на подстанции, клапана не выдержат…

Щелчки продолжались в ускоренном темпе. Как будто стальные шарики прыгали в нутре узких труб. Прищурившись, волхв посмотрел на показания манометра. Что-то ему не понравилось. Рука потянулась к вентилю и сделала полуоборот.

Скрипт боевой магоформы «каскад», развернулся как вырывающаяся из кокона личинка, и разворотил работающий бойлер, помогая скопившемуся пару обрести свободу. Жгучие белесые хвосты обрушились на завопившего от боли волхва. Лычков не успел сделать ничего. Умело спрятанное во временном пространстве на две минуты назад плетение сработало в штатном режиме. Попав под струю пара с давлением почти в один бар волхв умер через минуту от болевого шока, тщетно пытаясь совершить хоть какую-нибудь попытку спасти себя с облезающей с лица и рук кожей. Но угасающее сознание не смогло сформировать медицинские магоформы, которые путались и не могли внятно соединиться в единую спасительную вязь.

Смерть Лычкова стала еще одним лопнувшим звеном в длинной цепи, связанной причудливым образом между Инквизицией и русским дворянином из Вологды. Бертони насторожился. Низовые агенты часто попадают в разработки спецслужб, и их гибель не считается чем-то необычным. Рутина, в общем-то. Но когда эту цепочку начинают разрывать, руководителям стоит задуматься. И Серджио решил бежать.

Примечание:

[1] Негатор (латин. negator – отрицатель) – как человек, так и предмет, способный выключать магические проявления одаренного