Текст книги "Принцесса демонов (СИ)"

Автор книги: Валентина Герман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6

Слухи о моей смерти сильно преувеличены.

Марк Твен

Дворецкий, открывший мне дверь, не выразил ни малейшего удивления при моём появлении.

– Добрый день, мисс Кейтон, – отстранённо поклонился мне он, и я улыбнулась ему:

– Добрый, Карл.

Кажется, ответ мой ввёл его в замешательство, как и последующая вежливая фраза:

– Мой отец дома? Будь добр, проводи меня к нему.

Карл посмотрел на меня с явным подозрением, но задать вопрос всё же не решился. А я пока не стала разуверять его. Почему-то мне казалось, что право узнать о моём возвращении первым всё же принадлежало отцу и никому иному.

– Сэр? – после короткого стука и полученного разрешения дворецкий заглянул в кабинет отца. – К вам мисс Аннабель Кейтон... прошу, мэм.

Это было странно: получать разрешение от дворецкого на аудиенцию у собственного отца. Однако поскольку Аннабель попрала все возможные нормы, самовольно покинув стены родного дома, её, похоже, официально вычеркнули из списка домашних.

– Чего ещё тебе нужно, Аннабель? – холодно процедил отец, даже не поднимаясь из кресла, чтобы поприветствовать меня согласно этикету.

Я оглянулась, чтобы проверить, закрыта ли дверь, и, посмотрев на отца, улыбнулась ему, кротко и немного виновато.

– Это я, папа.

– Вижу, что ты, – невпечатленно вздохнул он. Я качнула головой.

– Не Энни. Аманда.

Отец выпрямился в кресле и замер.

– Мерзавка. Да чего ещё ты хочешь от меня? Какого чёрта ты затеяла эту игру?

Меня покоробило от такого обилия ругательств в короткой реплике: я не привыкла слышать подобное от своего отца. Не говоря ни слова, я подошла ближе и сдёрнула с себя высокую перчатку. Затем вторую.

– Это я, отец, – повторила тихо. – Это я.

Он взирал на мои запястья почти с суеверным ужасом. Потом медленно поднял глаза, а в следующий миг был уже на ногах. Я невольно отступила: столько смешанных чувств читалось в его взоре.

– Аманда, – констатировал он, и от его тона мне стало неуютно. Нет, конечно, я не ожидала, что после всего случившегося он встретит меня с распростёртыми объятиями... впрочем, если признаться честно, я ждала именно этого.

Но отец не обнял меня. Он лишь продолжал буравить меня взглядом.

– Где ты была?

– В поместье Боуфордов. Искала рукописи.

– И как? Успешно?

– Вполне.

Мой ответ его огорошил. Несколько секунд он молчал, потом нахмурился.

– Ты это серьёзно?

– Да. – Я протянула ему свёрток. – Смотрите, вот они.

Отец застыл, не прикасаясь к рукописям, так, будто я протянула ему гремучую змею.

– Ты с ума сошла? Ты принесла их сюда? Что будет, если Орден узнает?.. Проклятье, Аманда, о чём вообще ты думаешь?!

– О том, что очень устала и больше всего на свете хочу вернуться домой, – тихо ответила я. Мне было больно слышать, что переживания его больше касались не меня, а опасного свёртка в моих руках. – Куда ещё мне идти, если не к вам, отец?..

Он немного смягчился.

– Я не гоню тебя. Но о чём ты думала, когда инсценировала собственную смерть? Почему не открыла мне правду? Что я должен был делать, когда Аннабель заявилась сюда в слезах, готовая перевернуть весь дом, чтобы найти следы твоего присутствия? Что я чувствовал, когда она сказала мне, будто ты бросилась со скалы?..

– Простите, отец, – я склонила голову. – Понимаю, мой поступок причинил вам боль, но ведь если бы в Ордене догадались, что вы лжёте, если бы решили, что вы замешаны в этом... Я пошла на безумство, чтобы избавить вас от их преследования, и не хотела, чтобы усилия мои пропали даром.

– Что же теперь изменилось? – справедливо, хотя и не без сарказма поинтересовался отец.

– Теперь они знают, что я жива, – я подняла голову и осмелилась взглянуть ему в глаза. – И я устала бежать от них. Рукописи у меня, я прочту их первой, а потом уничтожу, если в этом будет необходимость. Но я хочу быть здесь. Я хочу вернуть себе свою жизнь, если это вообще возможно.

Некоторое время отец безмолвно изучал меня. Мне по-прежнему было неуютно под его суровым взором, и я невольно попыталась вспомнить, когда в последний раз я видела его искренним? Мягким? Добрым?.. Когда он заботился о нас так, будто мы были единственными важными существами во вселенной, когда в последний раз обнимал меня или Энни с чистосердечной отеческой лаской?.. И неужели это и впрямь было только до того, как мы потеряли маму...

– Я не сообщал никому о твоей смерти, – сухо сказал отец, прерывая мои невесёлые размышления. – Знакомым соврал, будто ты по настоянию моего брата отправилась в уединённый монастырь, – он помолчал немного, а потом вдруг совсем тихо добавил: – Я всё это время надеялся... ведь они не нашли тела.

Он смотрел на меня, и в его глазах теперь неожиданно читались искренняя боль, и тоска, и усталость. Эти его чувства поразили меня. Как я могла подумать, что ему было безразлично?.. И то, как он принял меня, вовсе не значило ничего... Я бросилась к нему и обвила руками его шею.

– Папа...

И он обнял меня в ответ. Обнял сдержанно, но в то же время так, что делалось ясно: он не хотел давать меня в обиду – не хотел бы, если бы только был способен защитить.

– Простите меня за всё, – прошептала я в каком-то горьком и горячем порыве. – Мы с Энни никогда не хотели стать такими... никогда не хотели разочаровать вас так.

– Это не ваша вина, – отозвался отец, но вышло у него слишком плоско. Да, вероятно, разумом он понимал это, но всё же не верил сердцем.

Вспомнив о приличиях, я отстранилась и быстро вернулась на допустимое расстояние, машинально оправляя платье.

– Что ж, в таком случае, стоит сообщить знакомым, что я совершила ознакомительную поездку по святым местам и теперь готова вернуться ко светской жизни.

Отец с сомнением нахмурился.

– А ты готова? Полагаю, твои дела с Орденом ещё отнюдь не исчерпали себя.

Я вздохнула и уставилась в пол.

– Знаю. Но я приложу все усилия, чтобы более не бросать тень на вашу репутацию.

К моему удивлению, отец криво усмехнулся.

– Благодарю, дорогая. Как будто мне не было достаточно Аннабель... теперь же члены городского правления посмеиваются за моей спиной: как же, я не в состоянии держать в рамках собственных дочерей, чего тогда ждать от моих подчинённых...

Он осёкся, сознавая, что говорит лишнее, но во мне его слова отозвались не обидой, а раскаянием.

– Мне в самом деле жаль, отец. Я обещаю, что постараюсь быть самой примерной дочерью, какую только можно вообразить.

Отец невесело хохотнул, чем вновь удивил меня.

– Изобразить – более верное слово, дорогая, – безжалостно заявил он. – По крайней мере, это всё, что ты можешь сделать теперь.

На этот раз обида всё же захлестнула меня. Я не могла понять отца: почему он предпочитал выказать злобу и раздражение, вместо того чтобы дать волю искренним чувствам? Неужели считал слабостью проявление любви? Или же всё было проще, и в действительности он злился на самого себя за вынужденное бессилие?..

– Вы позволите мне остаться? – вопрос прозвучал чуть холоднее, чем положено.

– Конечно. Это ведь и твой дом, – тут же ответил отец так, будто это само собой разумелось. Впрочем, вспоминая о нынешнем положении Аннабель, я прекрасно понимала, что всё было отнюдь не так однозначно и надёжно. Всё ещё могло измениться и для меня в какое-нибудь неудачное мгновение.

Стук в дверь не позволил мне высказать отцу натянутой благодарности. Ошарашенный дворецкий заглянул внутрь и, не удержавшись, бросил на меня почти обиженный взор.

– Сэр... к вам мисс Аннабель Кейтон.

Энни распахнула дверь и стремительно вошла, не дожидаясь разрешения, но, увидев меня, застыла на пороге. Признаюсь, я не ожидала увидеть её здесь так быстро. Я надеялась, что ещё успею спрятать ложные рукописи где-нибудь у себя в комнате, а затем показать ей по секрету, но теперь, кажется, планы несколько изменились.

Немая сцена длилась недолго. Аннабель выдохнула моё имя и бросилась ко мне, но вместо того, чтобы обнять меня, сжала мои плечи и как следует тряхнула.

– Как ты могла?! Как ты могла так поступить со мной?!.. Я думала, ты умерла... я видела, как ты погибла... бессовестная стерва!.. – слёзы брызнули из глаз Аннабель, и, резко сменив гнев на милость, она вдруг упала ко мне на грудь и зарыдала. – Я ведь... искала тебя... дура несчастная... я весь город переры-ыла... а вчера ты... и Кэллиш... он чуть шкуру с меня не спустил...

– С Кэллишем мы разберёмся, – прошептала я, смятенно оглаживая её плечи. – Не беспокойся, Энни. Я здесь теперь.

Она дрожала и прижималась ко мне так, что мне хотелось зарыдать вместе с ней. Даже если это было лишь притворством с её стороны... Или не было?.. Как я вообще могла доверять хоть кому-то, если и сестра, и отец – мои самые близкие люди – постоянно играли, притворялись и подтасовывали свои чувства?.. Так и не дав мне прийти к какому-нибудь выводу, Энни вдруг отстранилась и прожгла меня взором.

– А рукописи ведь у тебя, верно?! Это ты была там, в лаборатории, вместе с Сандерсом и его кшахаром...

– Да. Это была я. И рукописи здесь, Энни. Вот они, – я указала на свёрток, лежавший на столе, но когда Аннабель дёрнулась к нему, удержала её за плечи. – Одно условие. Я хочу, чтобы вначале мы прочли их сами. Вдвоём, хорошо, Энни? И лишь потом мы отдадим их Ордену.

Она чуть сощурилась, но выдала вполне ожидаемое:

– Конечно, дорогая.

– Энни, пообещай мне, – я пристально смотрела на неё. Что ж, пусть рукописи ненастоящие, но сама сестра едва ли сумеет понять это, а отсрочка даст мне чуть больше времени на изучение подлинных записей.

Аннабель скривила губы.

– Я не против, только если ты не намерена вновь инсценировать собственную смерть и играть с нами в прятки.

"С нами". Как и утром, на кухне у Белинды, я отметила выбранное сестрой слово, но в отличие от Джера Аннабель причислила себя к другой стороне. К Ордену. К тем, кто охотился за нашей кровью. Как же это случилось? Моя сестра, моя точная копия – как мы вообще могли оказаться разделены? Это какая-то чудовищная ошибка, так не должно быть...

– Я бы не пришла сюда, если бы хотела бежать, – ответила я, стараясь казаться убедительной. – Какой смысл?

– Какой смысл был во всём, что ты делала до сих пор?

– Я только хотела, чтобы мы получили их первыми, Энни. Мы, не Орден. Это наша кровь, и мы имеем на это право.

– Что ж, – Аннабель улыбнулась. – Раз так, я попробую убедить Совет, чтобы они дали тебе немного времени. А теперь покажи мне их, – жадно закончила она.

Я грустно улыбнулась и повела рукой в сторону стола.

– Смотри, пожалуйста.

Аннабель ринулась разворачивать свёрток, а я поймала взгляд отца: тревожный и полный новых сомнений.

– Всё будет хорошо, – шепнула я ему и улыбнулась.

Пока и в самом деле всё шло неплохо.

К вечеру я в полной мере осознала, насколько хорошо было в конце концов оказаться дома. Горячая ванна, в которой я с непередаваемым удовольствием нежилась больше часа, пока моя горничная Нэнси, тайком обливавшаяся слезами по случаю моего чудесного воскрешения, бережно отскребала с тела все следы последних дней. Запах розового мыла, свежее бельё, чистые платья – мои собственные, уютные, домашние, а не то единственное, которое я позаимствовала из древних запасов ещё в поместье графа Рейнервилль. И в довершение ко всему – превосходный ужин из четырёх блюд, над которым успел расстараться наш повар.

За столом мы неожиданно оказались вчетвером: Аннабель, наведавшись в Орден и доложив последние новости, вдруг вернулась домой, чем отнюдь не обрадовала отца. Однако под моим молящим взором он уступил и позволил Энни остаться. Подозреваю, что цели у нас с сестрой на поверку оказались бы очень схожими: Энни наверняка собиралась присмотреть за мной, чтобы я ненароком не сбежала с ценным грузом в придачу, я же чувствовала себя гораздо спокойнее, зная, что она проведёт какое-то время здесь, рядом со мною, вместо того чтобы внимать очередным лживым посулам орденских мозгоправов.

Как бы там ни было, ужин проходил в напряжённом молчании. Отец ел, хмуро уставившись в свою тарелку и не пытаясь даже из приличия начать разговор. Впрочем, что он мог сказать? Спросить Аннабель, как дела в Ордене? Спросить меня, где и с кем я провела последнюю неделю? Лицемерно заговорить с Глэдис о пустяках?..

Кстати, что до Глэдис, то та, кажется, и вовсе была откровенно раздражена нашим появлением. Время от времени она бросала на нас с Энни крайне недружелюбные взоры, которые ей самой наверняка казались незаметными. Мачеха всегда недолюбливала нас, что, впрочем, объяснимо. Глэдис была младше отца на шестнадцать лет; сейчас, когда нам с Энни стукнуло по двадцать, мачехе едва минуло три десятка. Разумеется, нет ничего необычного в том, чтобы зрелый мужчина брал себе в жёны юную девицу; но вот когда у этого мужчины две дочери, всего на десять лет младше самой невесты... В общем, Глэдис явно опасалась, что мы с Энни будем затмевать её в свете. Именно это и случилось, если быть честной, хотя и вовсе не по нашему с сестрой злому умыслу. Просто Глэдис из тех женщин, которые верят, будто могут заслужить восхищение окружающих, если будут особенно дерзки, надменны и станут напропалую осуждать всё и вся, словно бы это сможет возвысить их над остальными. Справедливости ради стоит признать, что некоторым – редким – женщинам это удаётся. Но то скорее обладательницы не только нахальства, но и интуиции или же проницательного ума, позволяющего им хотя бы в половине случаев рассуждать верно. Глэдис же, к её несчастью, была в значительной мере лишена и того, и другого.

Честно говоря, для нас с Энни до сих пор оставались секретом причины такого выбора отца. Когда не стало мамы, он был вполне искренне убит горем, он в самом деле сильно любил её. И нас любил тоже. У нас были самые лучшие родители на свете – до того дня, когда несчастный случай отнял у мамы жизнь, и в тот миг смысл существования отца, похоже, угас вместе с нею. Что было потом, я не захочу вспоминать до конца своих дней. Кажется, отец сильно пил, но от нас это скрывали. Нас на долгие месяцы увезли в поместье Рейнервилль, пригласив для воспитания няню. Мы чувствовали себя сиротами, брошенными, потерянными... нет, мне в самом деле совсем не хочется вспоминать всё это.

Потом, спустя пять лет после смерти мамы, отец совершенно неожиданно вновь женился. Мы были уже совсем взрослыми – нам минуло семнадцать, но даже тогда мы не в силах были понять его мотивов. А отец, разумеется, не собирался объясняться перед нами.

Так или иначе, вот уже три года мы жили этой странной семьёй: отец, чужая женщина, видевшая в нас с Энни своих соперниц, и мы. Двое. Самые близкие, самые неразлучные существа во всём мире. Мы клялись всегда, что бы ни случилось, быть на одной стороне, всегда поддерживать, всегда защищать друг друга...

Ужин так и окончился в молчании, а поднявшись наверх, Энни без лишних промедлений увязалась за мной в мою комнату и предложила начать читать рукописи. Я подумала, что отказ прозвучит странно, и потому согласилась, однако, устроившись на кровати бок о бок с сестрою, опустила увесистый томик на колени и обернулась к Аннабель.

– Ты и впрямь простила меня? – спросила тихо.

– За что?.. Ах... за то, что ты чуть не довела меня до нервного срыва? Что ж, да. Считай, простила.

Аннабель потянулась к обложке ветхого журнала, но я накрыла её пальцы ладонью.

– Как ты, Энни?

Сестра непонимающе воззрилась на меня.

– Отлично. Сыта. Здорова. Что именно тебя интересует? – сарказма внутри неё, похоже, скопилось столько, что он выплёскивался в каждой её фразе независимо от смысла.

– Я не видела тебя столько времени. Я имею в виду... видела, но мы не говорили. По-настоящему. Как раньше, помнишь?

Аннабель фыркнула.

– Как раньше? Спрятавшись под одеялом и веря, что нас никто не услышит?

Я невольно улыбнулась воспоминаниям.

– И так тоже.

Аннабель, казалось, немного смягчилась.

– Ну, и о чём же ты хочешь поговорить?

– Обо всём. О том, как ты живёшь там, в Ордене...

– Ты могла бы знать об этом не понаслышке, если бы жила там со мной.

– ...о том, как с тобой обращается Совет, и в особенности Кэллиш, о том, насколько сильно я навредила тебе вчерашней затеей.

– Кстати, о вчерашнем. Какого дьявола тебе потребовалось идти на подобное безумство ради этого хлыща?

– Он помог мне найти рукописи.

– И что?

– И... он помог мне, Энни. Неужели после этого я могла оставить его в ваших жутких темницах?

Аннабель непонимающе передёрнула плечами.

– Сандерс – ничтожество. Он помог тебе ради очередной кучи денег, ты же зачем-то рисковала собой ради него. И в самом деле – зачем? Если бы ты просто принесла рукописи в Орден, они бы отпустили его так же быстро.

– Если бы я принесла рукописи, они бы отняли их у меня в то же мгновение.

– Ну, они же согласились дать нам время, чтобы ты могла самостоятельно убедиться в их намерениях. И в том, что никто в Ордене не собирается убивать тебя, – многозначительно добавила Аннабель, бросая на меня выразительный взор.

– Может, убивать и не собираются, но использовать – точно. И, Энни, я имею право знать, как именно они хотят это сделать. Я имею право на добровольный выбор.

– Ну, разумеется, это так, Мэнни. И может быть, когда ты убедишься, что за тобой гоняются уже который месяц, чтобы предложить тебе корону на золотом блюдце, ты наконец перестанешь упрямиться. А теперь, чтобы не тратить ещё больше времени попусту, может, приступим наконец к рукописям?

Я не стала возражать, чтобы мои попытки отвлечь сестру не выглядели слишком уж явными. Впрочем, лишь открыв первую страницу, Энни досадливо скривилась.

– Не может быть! Это, что, илай?

Я невесело кивнула, скрывая улыбку.

– Он самый.

– Чёрт побери!

– Энни, – укоризненно взглянула я на сестру. – В конце концов, выбирай выражения. В последнее время ты изъясняешься, как какой-нибудь портовый грузчик.

Она лишь скривила губы.

– У меня с илаем всегда было неладно. А ты как? Пробовала читать? Понимаешь что-нибудь?

– Пробовала. Не понимаю. Но, честно говоря, Энни... – я прикрыла рот ладошкой и сделала вид, что подавляю зевок. – Сегодня не хочется даже начинать. Может, отложим до завтра?

Аннабель с подозрением скосилась на меня.

– А можно я буду спать у тебя?

Я рассмеялась.

– Как в старые добрые времена? Нет уж, Энни, боюсь, теперь вдвоём нам будет уже не так комфортно. Но если ты всё ещё боишься, что я сбегу, то можешь просто забрать себе рукописи.

Она явно опешила.

– Ты это серьёзно?

– Ну, конечно, – невинно улыбнулась я. – Я ведь тебе верю. Ты обещала, что не отдашь журналы Ордену, пока мы не прочтём их, и я не сомневаюсь, что ты сдержишь обещание.

Аннабель кисло усмехнулась.

– По-моему, проще было бы всё-таки отдать их сразу. Сколько сил нам нужно будет угробить, чтобы осилить этот проклятый илай?

– Энни, выражения, – вновь мягко пожурила её я и протянула ей журнал. – Ну что, возьмёшь?

– Возьму, – ответила она.

Признаюсь честно, я ожидала, что она откажется из неловкости: ведь я-то "верила" ей, значит, и ей стоило доверять мне больше. Но даже так, какой самый худший вариант я могла предположить? Что Энни тотчас бросится в Орден сдавать подложные рукописи? Что ж, в этом случае я действительно потеряю несколько дней, но зато уже буду точно знать, что Энни целиком и полностью останется на их стороне, что бы ни случилось. Сейчас же мне ещё казалось, что я была способна – нет, не переубедить её, но, быть может, хитростью склонить обратно. Посему без всяких колебаний я сложила в свёрток недостающий журнал и протянула всю стопку Энни.

– Забирай.

Она приняла тяжёлую пачку и с подозрением воззрилась на меня.

– Значит, и правда не сбежишь?

– Не сбегу, – мягко усмехнувшись, заверила её я. – На этот счёт можешь быть спокойна, сестричка.

Глава 7

Ночь многое усложняет.

Эрих Мария Ремарк

Ближе к полуночи, когда в доме всё затихло, я тайком пробралась в библиотеку и обнаружила там уже скучавшего Джера. Завидев меня, он улыбнулся.

– Превосходно выглядите, Аманда. Пребывание дома идёт вам на пользу.

– Оно всем идёт на пользу, – разумеется, я не могла не заметить, что и Джер выглядел куда лучше, чем сегодня утром: посвежевший, гладко выбритый, в чистой рубашке, светло-серых брюках и клетчатом жилете, он смотрелся бы более уместно где-нибудь в ресторане, чем в моей библиотеке посреди ночи. – Как ваши раны?

– Заживут. Об этом не беспокойтесь. У нас есть и более насущные проблемы.

– Вы всё принесли? – поинтересовалась я, тотчас вспоминая, зачем он ждал меня здесь.

– Ну, разумеется.

С этим Джер поднял с пола холщовый мешок и выудил наружу два толстенных тома. Свеженькие, казалось бы, только из-под печатного станка обложки сверкали золотым тиснением. Я растерянно подняла взор и встретила его довольную ухмылку.

– Что это такое?

– Рукописи, Аманда. Чудо, не правда ли? Стоит поставить их на полку – и ни один сыщик не найдёт их даже при свете дня, если, конечно, не возьмётся перелопатить всю библиотеку. Но такие поиски – крайне утомительный труд, это я вам как знающий человек говорю.

Последние его слова слились для меня в неразборчивый фон. Я ошеломлённо разглядывала твёрдые переплёты, скрывавшие под собой пожелтевшие страницы, и не понимала, отчего такая замечательная идея не пришла в голову и мне. Что ж, кажется, помощь Джера и впрямь могла оказаться нелишней.

– Спасибо, это весьма удачный ход, – искренне похвалила я, и Джер польщённо улыбнулся. А я подошла ближе и, разглядев название на обложке, усмехнулась: – Сказки народов мира?

– Это единственное из готового, что подошло по формату, – всё ещё улыбаясь, оправдался Джер. – Новые обложки за такой срок при всём желании было не изготовить.

– Конечно. Да это и неважно. Сказки – так сказки...

Притянув к себе громоздкие фолианты, я выпрямилась и сцепила руки перед собой.

– Что ж, благодарю вас, вы сделали всё даже лучше, чем я ожидала, – проговорила я, давая понять, что аудиенция закончена. Мне не терпелось наконец опуститься за стол и углубиться в чтение. Где-то здесь, среди тысячи страниц, меня ждала разгадка...

Джер повёл бровью и улыбнулся уголками губ.

– Уже гоните меня, Аманда?

От его намеренной прямоты я смутилась, однако постаралась отшутиться.

– Не думаю, что могу предложить вам остаться на чай, Джер.

– Ну, без чая я обойдусь.

Нет, подумайте только, каков наглец! И как же мне его спровадить?.. А Джер между тем водрузил на стол ещё один томик, чуть меньшего размера, и словно бы между делом произнёс:

– Полагаю, нам не стоит тянуть. Работа предстоит не из лёгких.

Я растерянно взирала на его книгу.

– Что это?

– Словарь. Я хочу помочь, Аманда, – серьёзно ответил он, глядя мне в глаза.

Я в самом деле не знала, что ему ответить. "Зачем?" – так и хотелось спросить, но, разумеется, этот вопрос был неуместен.

– Джер, большое спасибо, но... я думаю, это слишком большие риски. Что если кто-нибудь заметит вас, когда вы будете каждую ночь влезать сюда через окно? Или, того хуже, застукает нас здесь вместе? Если я буду одна, я всегда могу сказать, что просто зачиталась допоздна, тем более, что вы позаботились об этих превосходных обложках...

– Ну, а если мы будем вместе, мы всегда можем представить всё так, будто я наведался к вам в исключительно романтических целях, – лукаво заявил Джер, и я вдруг резко выпрямилась от негодования.

– Что?.. – у меня даже дар речи пропал от его наглости. Он хоть понял, что именно сказал, или для него это действительно всего лишь забавная шутка?..

– Ну, бросьте, Аманда, – беспечно ухмыльнулся Джер. – Сколько раз вы представлялись окружающим моей женой, и это вас отнюдь не смущало.

– То были незнакомцы, и это было нужно для дела, а здесь... вы хотите, чтобы я сказала кому-то из домашних, будто ко мне по ночам ходит мужчина??

– В библиотеку, – елейно уточнил Джер. – Так что всё вполне невинно.

Наглец!..

– Не злите меня, мистер Сандерс, – процедила я сквозь зубы. – И сейчас, прошу, не тратьте зря моё время. Как вы совершенно верно заметили, работа мне предстоит не из лёгких.

Джер стёр с лица ухмылку и, поднявшись, шагнул ко мне с самым серьёзным видом.

– Аманда, пожалуйста, – он нашёл мою руку и мягко сжал пальцы, но я дёрнулась, освобождаясь от его прикосновения.

– Не смейте.

Теперь он выглядел всерьёз задетым.

– Я уже отослал Акко. Он вернётся не раньше, чем через несколько часов.

Похоже, это был его последний козырь. Однако, каков, а?.. Даже не потрудился усомниться, позволю ли я ему провести здесь столько времени!

– Подумать только, насколько вы самоуверенны... впрочем, знаете, мне всё равно. Нет Акко – значит, спускайтесь сами, как хотите.

Джер невесело усмехнулся.

– Ну вот, теперь вы гоните меня из принципа. Но чем я так вам не угодил? Если этой шуткой про свидания, то уж простите. Неудачная была, наверное.

– Наверное?..

Он старательно скрыл улыбку.

– Совершенно точно неудачная.

Я вдруг ощутила, что не могу больше на него злиться. Ну, вот что с него возьмёшь?.. Дуралей неучёный... Свидания, и ведь как выдумал только! Совершенно некстати вдруг вспомнился давешний поцелуй. Ощущение его губ на моих, странный чужой вкус... щёки тотчас заалели.

– Так и быть, мистер Сандерс, – проговорила я, резко опускаясь за стол и склоняя голову над толстенным фолиантом. – Сегодня, пока не вернётся Акко, можете остаться.

У Джера хватило смекалки не пытаться выбить себе приглашение на следующие ночи.

– Благодарю, – сказал он только и молча опустился напротив.

Следующие несколько часов мы провели в полнейшей тишине, нарушавшейся лишь нашим дыханием и шелестом древних страниц. К трём по полуночи слова уже принимались то и дело прыгать у меня перед глазами, а смысл коварных терминов всё чаще ускользал от понимания. Когда же часы в углу пробили четыре, я вдруг вздрогнула, подняла голову с пахшего пылью и плесенью фолианта и растерянно огляделась вокруг.

Джер встретил мой взор и мягко улыбнулся.

– Думаю, пора заканчивать на сегодня, – сказал он, отодвигая от себя словарь.

– Я прочла совсем мало, – попыталась возразить я, но поняла, что на большее меня всё равно уже не хватит. Подавив зевок, устало выпрямилась и со смущением осознала, что плечи укрывал чужой плащ. – Я давно уснула?

– Минут двадцать назад, – ответил Джер и, поднявшись, сгрёб в кучу все фолианты, предварительно сделав в моём закладку. – Поставлю их вот здесь, в углу, пониже, хорошо? Тут много новых обложек, они превосходно сольются друг с другом.

Место Джер выбрал так, что не придерёшься. Неприметное, на самой нижней полке, там, где обитали толстенные энциклопедии обо всём на свете: чистенькие, первозданные, нетронутые человеческой рукой. Свежие корешки "Сказок народов мира" пришлись там очень кстати, а ставшие лишними тома энциклопедий Джер без колебаний сунул в свой мешок.

– Думаю, вы не будете против, если я позаимствую это на время, – весело улыбнулся он, но потом посерьёзнел, сделал шаг ко мне и добавил тише: – Насчёт завтра, Аманда...

Договорить он не успел: дверь библиотеки тихонько скрипнула, приотворяясь, и впустила внутрь отсветы колеблющейся лампы. С порога раздался тихий голос невидимой пока Аннабель:

– Мэнни?..

Джер дёрнулся было к окну, но понял, что не успеет; тогда он быстрым движением ноги запихнул мешок с энциклопедиями под кресло, а меня сгрёб в охапку и – поцеловал.

Снова.

Всё случилось так быстро, что я едва успела осознать происходившее; на этот раз губы Джера были тёплыми и мягкими, и от него пахло травяным мылом и зубным порошком. Одна его рука крепко сжала мою талию, другая скользнула по волосам. Тёплая, почти горячая. И весь он был неожиданно таким ощутимым, таким непозволительно близким.

Позади раздался смешок, и голос Аннабель произнёс:

– Вот даже как.

Джер резко отстранился от меня, словно только сейчас замечая, что мы были не одни. Теперь, когда его тепло, окружавшее меня, неожиданно исчезло, я осознала, что щёки мои пылали.

– Леди Аннабель, – невозмутимо поприветствовал её Джер и бросил выразительный взгляд на часы. – Вам не спится?

– Похоже, не мне одной, – моя сестра даже бровью не повела в ответ на его сарказм и обернулась ко мне с заговорщической ухмылкой. – Так вот, значит, к чему была вся твоя вчерашняя бравада... мужчину своего спасала?

– Энни... – я закусила губу, стараясь справиться с эмоциями. Больше всего мне сейчас хотелось развернуться и отвесить Джеру крепкую пощёчину, но отступать от навязанного им сценария теперь было непозволительно глупо. – Ты... не говори никому, ладно?

Аннабель фыркнула:

– С каких пор ты меня в предатели записала, сестричка? Разумеется, не скажу.

Словно невзначай она бегло оглядела библиотеку. Свечей на столе горело чуть больше, чем требовалось бы для тайного свидания посреди ночи; однако в остальном зацепиться было не за что. Хвала богам, она не зашла сюда несколькими минутами раньше.

– Что ж, не буду мешать, – беспечно заключила Аннабель и уже с порога добавила: – Вы тут потише. А то не дайте боги, разбудите кого...

Дверь за ней закрылась. Глубоко вдохнув, я мысленно досчитала до пяти. Тихо выдохнула.

– Убирайтесь, – процедила, не оборачиваясь.

– Я всего лишь избавил вас от ненужных подозрений, Аманда, – спокойно заметил Джер. – Пусть лучше Аннабель считает, будто между нами роман, чем...

– Я сказала, убирайтесь. И не смейте появляться здесь завтра.

Джер не ответил. Молчание длилось секунду, другую, затем третью. С каждой следующей моё сердце всё сильнее наполнялось неожиданной досадой: мне хотелось, чтобы он сказал что-нибудь, чтобы я получила повод обернуться, и взглянуть ему в глаза, и высказать ему всё своё негодование, но он не дал мне сделать этого.

Раздались шаги. Едва слышно зашуршали портьеры. Меня обожгло странной обидой пополам с разочарованием, но гордость не позволила обернуться до тех пор, пока всё не стихло. Лишь тогда я оглянулась. На столе по-прежнему горели свечи. Библиотека была пуста.

В каком-то странном смятении чувств я провела пальцами по спинке кресла, к которому Джер прижал меня, когда поцеловал. Закусила губу; показалось, будто вновь ощутила его сегодняшний привкус на языке: ненавязчивый, тёплый и свежий. От этого всё тело пронзило странным ознобом.

Боги, да что он делал со мной? Зачем он это делал?.. Ведь для него всё это было не больше чем игрой, развлечением, непривычной забавой – да и какая разница, чем вообще это было?.. Непристойно, непозволительно и унизительно – вот как я должна была это охарактеризовать, но отнюдь не такие мысли первыми пришли на ум, и теперь на сердце вдруг стало тревожно.

В последнее время я так запуталась в своей жизни. Я уже не понимала, что считать важным, а что нет – в конце концов, как можно было ставить на первое место светские устои, когда угрозе с недавних пор подвергалась сама моя жизнь?.. В последние месяцы я совершила столько недопустимого: я путешествовала с малознакомым мужчиной не своего круга, я тайно приходила к нему в дом по ночам, когда мне требовались его услуги, я неделями жила с ним под одной крышей и даже позволяла ему касаться себя так, как дозволять не имела права... исключительно по необходимости, конечно, но кого это интересовало?.. Одно то, что я провела с ним более четверти часа наедине, уже скомпрометировало бы меня бесповоротно, а уж узнай кто-нибудь всю правду... И вот теперь – он целовал меня, уже дважды, а я думала не о том, что этим непозволительным прикосновением он оскорбил меня, а о том, что он чувствовал при этом и... что я чувствовала.