Текст книги "Принцесса демонов (СИ)"

Автор книги: Валентина Герман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Отступление первое

АМАНДА

«Джер сошёл с ума», – эта мысль неотступно вертелась у меня в голове всё то время, пока его мать – на которую он, кстати, оказался просто ошеломительно похож – хлопотала вокруг, впуская нас внутрь, запирая дверь и искоса поглядывая на меня с опаской и тревожным любопытством.

Привезти меня в дом родителей?.. Я была уверена, что первейшее правило любого побега – не соваться в места, где тебя с лёгкостью могут найти. И родной дом вроде бы стоит первым в этой очереди.

От размышлений меня отвлёк скрип половиц. Из дверного проёма, отгороженного выцветшей шторкой, показался мужчина. Грузный, с чудаковато остриженными усами и широкой залысиной, он неспешно пересёк крошечный холл парой шагов и, оглядев меня, кивнул с небрежной вежливостью:

– Доброго вечера, леди.

– Мисс, – поправила я смущённо, но он уже обернулся к Джеру и осуждающе нахмурился:

– Быть может, наконец представишь нам с матерью гостью, Эджертон?

– Конечно, – легко отозвался Джер. – Это мисс Кейтон, моя близкая знакомая. Аманда, это мистер и миссис Сандерс, – он обернулся ко мне и поймал мой взор. Показалось, что глаза его стали чуть темнее обычного. Что это – неловкость?.. волнение?.. Ни одно из этих чувств не вязалось с его беззаботным тоном, и тем не менее я не сомневалась, что прочла на его лице следы обоих.

– Приятно познакомиться с вами, – я одарила хозяев привычной светской улыбкой. – Дж... мистер Сандерс тепло отзывался о вас.

Хозяин хрипло хохотнул:

– Ох, да не стоит, мисс. Скажите уж честно, что он не говорил вам о нас ни слова.

Миссис Сандерс вдруг спешно всплеснула руками.

– Ох, да что же мы здесь стоим! Вы же оба насквозь промокли... Ну-ка, проходите-ка внутрь! Джер! Помоги гостье снять плащ!

Руки Джера легли на мои плечи, и я поспешила расстегнуть застёжки. Слишком будоражило меня даже это его невинное прикосновение; от тепла его рук, казалось, разгонялась в венах кровь. Плащ соскользнул с меня, а показалось, будто я избавилась от каменной ноши: не то набравшая воды ткань настолько потяжелела, не то ласковые пальцы Джера лежали тяжёлым грузом на моих плечах.

– Проходите же, проходите, – женщина суетливо провела нас внутрь и указала на сильно истёртый диван, но Джер качнул головой и вместо этого усадил меня на простую деревянную лавку возле белёной стены. Причину его странного решения я осознала лишь спустя некоторое время, когда ощутила тепло, исходившее от штукатуреных камней. Удивлённая, я обернулась, чтобы потрогать их ладонью. Джер усмехнулся:

– Это печка, Аманда. Никогда их не видели?

– Нет, – я качнула головой, проводя пальцами по тёплой стене. Пришлось подавить в себе желание забраться на лавку с ногами и прижаться к тёплым камням целиком.

– Голодны? – миссис Сандерс заглянула в комнату и тут же, не дожидаясь ответа, исчезла. Уже из-за колыхнувшейся шторки донёсся её голос: – Сейчас разогрею вам пирога с картошкой!

Вслед за этим послышался грохот какой-то посуды и неразборчивое суматошное бормотание. Я сцепила руки на коленях и перевела взор на хозяина дома, восседавшего на диване и открыто, без всякого стеснения изучавшего меня. Он не говорил ни слова, Джер тоже не стремился начать разговор. Молчание становилось неловким, и я попыталась вновь проявить учтивость:

– Спасибо, что приняли нас в столь поздний час, мистер Сандерс.

Он пренебрежительно фыркнул.

– Мы вас не принимали, кажется. Вы сами вошли.

Я не нашла, что ответить на такое. Смущённо бросила взгляд на Джера и осознала, что впервые вижу его по-настоящему краснеющим. Он скосился на меня и изогнул губы в виноватой полуулыбке. А мне вдруг захотелось найти его руку и сжать её, только бы он не думал, что это может как-то повлиять на моё отношение к нему самому.

...Отношение. Но каким вообще оно было? Что я испытывала к нему – любопытство?.. влечение?.. обычную благодарность, которую сама принимала за нечто иное?.. Моего опыта не хватало, чтобы определить, что за чувство пронзило меня сегодня, когда его тяжёлое тело напряжённо вздымалось и опадало поверх моего, укрывая меня, защищая, пока нас бросало через камни и волны властью взбешённой стихии. И этот поцелуй. Нежный. Незабываемый. Заставивший исчезнуть всё в целом мире, кроме меня – и него.

Нестерпимо хотелось вновь оказаться в его объятиях, но я ведь знала, что не могу. Не могу позволить ему большего, не могу связывать себя отношениями, у которых заведомо нет будущего. Отец мой ненавидит Джера, хоть я и не знаю толком, за что; но даже если я осмелею настолько, что не стану считаться с его мнением, что в конечном счёте выйдет из этой моей затеи?.. Порочная связь, откройся она, опозорит меня перед всеми; роман наш вряд ли продлится долго и уж точно не выльется ни во что серьёзное. Джер не похож на человека, который собирается остепениться; к тому же, ему едва хватает средств, чтобы обеспечить себя самого. Содержать ещё и меня, решись я пойти наперекор отцу, он не сможет. Кто-то бы наверняка рассмеялся, услышав мои мысли, сказал бы, что я заглядываю слишком далеко. Я же считаю, что крайне важно уметь различать сказки и реальность. Я знала тех, кто не умели, я наблюдала достаточно опалённых крыльев и безвозвратно разбитых ошибками судеб и сердец. Я не ступлю на ту же тропу, никогда.

Как бы мне этого ни хотелось.

– Пирог! – суетливый голос миссис Сандерс, раздавшийся совсем рядом, заставил меня вздрогнуть. – Свеженький, вкусный, сегодня просто чудо как вышел! Кушайте!

Джер принял у матери тарелку и подал её мне. Наши глаза встретились, пальцы соприкоснулись. Волна дрожи разлилась где-то в глубине моей груди, смешиваясь с недопустимой нежностью и острым чувством вины за собственные прагматизм и высокомерие. Джер оставался рядом, когда это было так нужно, он неизменно приходил на помощь, уже не однажды рискуя собой... а меня заботили его скудные финансы и разница в статусе. Что ж, кажется, он был прав. Цинизма во мне ничуть не меньше, чем в нём самом, а лицемерия – так у него столько и не найдётся.

Ели мы в молчании. Миссис Сандерс устроилась на продавленном диване подле мужа и наблюдала за нами, то и дело теребя кромку шали на коленях. Мистер Сандерс, похоже, уже насмотрелся на меня вдоволь, поскольку взялся за газету двухдневной давности и погрузился в неё с исключительным вниманием.

– Мам, постели, пожалуйста, Аманде на печке, – попросил Джер, закончив со своей порцией пирога и одарив хозяйку сдержанным комплиментом. – Ей бы отогреться хорошенько после сегодняшних похождений.

– Хорошо, конечно, родной, – женщина тут же покладисто поднялась и скрылась за выцветшей шторкой.

Мистер Сандерс и бровью не повёл, делая вид, что полностью увлечён газетой.

– Вы думаете, нам стоит здесь оставаться? – шёпотом спросила я.

Джер переменился в лице. Я осознала, как это прозвучало для него и, эмоционально мотнув головой, виновато зачастила:

– Нет, Джер, я не о том... но разве вы не боитесь, что нас могут отыскать здесь? Я не хочу, чтобы из-за меня...

Джер настойчиво сжал мои пальцы, и когда я осеклась, мягко улыбнулся.

– Всё хорошо, Аманда. Не волнуйтесь, – а потом склонился ближе и шепнул едва слышно: – Позже поговорим.

Я постаралась не подать виду, однако его прикосновения вновь отозвались внутри томительной дрожью. О, боги, неужели теперь это всё время будет происходить так легко?

Миссис Сандерс возвратилась в комнату со стопкой аккуратно сложенной одежды.

– Джер, милый, я принесла тебе кое-что из старых вещей. Ты так странно одет, – она оглядела серый балахон с явным осуждением.

– Ах, это, – Джер улыбнулся и, поднявшись, стянул рясу через голову, оставаясь в совершенно консервативных брюках и рубашке. – Не переживай, мам. Это всего лишь небольшой маскарад. Потребовался для дела.

Миссис Сандерс не ответила, с ужасом взирая куда-то в район его пояса и приложив узловатые пальцы к губам. Я проследила за её взором и с удивлением обнаружила, что в арсенале Джера имелся не только кинжал, но и револьвер. Он старательно экипировался, прежде чем сунуться в Орден за мною.

– Мам, – Джер подступил к ней и мягко обнял за плечи. – Я ведь детектив. У меня работа такая. Этой штуковиной я не пользовался уже лет сто, честное слово.

А ведь он не солгал, подумалось мне. Сегодня он дырявил соперников исключительно кинжалом. Любопытно, как часто он прибегает к таким вот полуправдам? И сколько их было сказано мне?..

– А вот выбрал бы нормальное занятие в жизни, не пришлось бы даже прикасаться к подобной мерзости, – словно бы вскользь заметил мистер Сандерс, не отрываясь от газеты.

Джер только чуть сжал губы в видимом раздражении, но не сказал ни слова.

– Постель готова? – спросил он только.

– Конечно, родной.

– Аманда, – он кивнул мне, приглашая за собой. – Пойдёмте, я провожу вас. Мам, спасибо. И спокойной ночи.

– Твою старую кровать я заправила тоже, – бросила вдогонку миссис Сандерс.

Как оказалось, дом вмещал в себя всего три крохотных комнатки, теснившихся вокруг печки и смыкавшихся друг с другом тонкими стенами. Коридоров не было, лишь тот маленький закуток перед выходом, который сложно было назвать даже холлом. Больше всего он походил на тамбур в поезде – и по размерам, и по обстановке. Комната, в которую привёл меня Джер, едва ли набрала бы три шага в поперечнике. Обнаружились там узкая кровать, явно самодельный столик у изголовья и маленькая приставная лесенка возле белёной стены, оканчивавшейся чуть выше линии моего взора. Сверху из глубокой ниши торчала перина, завёрнутая в линялую простыню.

– Там тепло, – заверил меня Джер. – Спать будете просто отлично.

Я обернулась и едва не вздрогнула, обнаружив его совсем рядом.

– Мы... можем поговорить теперь?

– Конечно, – заметно тише отозвался он, и я, следуя его примеру, понизила голос:

– Не лучше ли нам было найти место, где Орден не сможет нас разыскать?

– Это и есть то самое место, – ответил Джер, едва заметно улыбаясь. – Единственное вне Виндсхилла, где безопасно и к тому же не придётся платить за постой.

Осознав последние слова, я мучительно заалела и опустила глаза, но Джер вдруг коснулся моего подбородка, заставляя встретить его взор.

– У меня есть с собой кое-какие средства, Аманда, но я подумал, будет лучше приберечь их на будущее. Неизвестно ещё, как всё повернётся. А насчёт места, прошу вас, не волнуйтесь. В Виндсхилле я – человек без прошлого, никто в целом городе не знает, откуда я и есть ли вообще у меня семья. Ну, кроме Белинды, разумеется.

"И теперь – меня", – подумалось озадаченно, и от этой мысли стало вдруг тяжело и неловко. Джер доверил мне часть своей жизни, неприкосновенную и личную, поставил меня в один ряд с самыми близкими – родителями, Белиндой, Акко...

– А где Акко? – вдруг встрепенулась я, сознавая, что потеряла его из виду с тех самых пор, как мы пересекли порог дома.

– В сарае, во дворе. В дом его не пустят. Мама боится, а отец... брезгует.

С этим Джер отвернулся и сделал пару бесцельных шагов по крохотной комнатке. Потом вновь подступил ко мне:

– Давайте помогу вам взобраться наверх.

– Вы не слишком ладите с родителями, верно? – спросила я совсем тихо, и Джер замер на полпути ко мне. Я тотчас пожалела о своей чрезмерной навязчивости, однако спустя несколько мгновений Джер всё же ответил, спокойно и ровно:

– Не то чтобы. Просто у нас немного разные взгляды на жизнь.

– У кого это бывает иначе, – я понимающе усмехнулась, стараясь загладить неловкость.

Джер вздёрнул брови, потом мягко улыбнулся и, склонившись ко мне, легонько скользнул губами по виску.

– Ну, всё. Пора отдыхать.

Возражать я не стала и торопливо отвернулась, скрывая горячий румянец на щеках. На печи в самом деле оказалось очень тепло – даже, на мой взгляд, жарковато. Я ожидала, что после трудного дня усну, лишь только голова коснётся подушки, однако сон почему-то не шёл. Джер ещё ходил внизу, ступая тихо и стараясь не потревожить меня, за стенкой слышались приглушённые голоса и чужие, непривычные шорохи, а потом, спустя, наверное, четверть часа, прямо у порога раздался голос мистера Сандерса:

– Ну, что, уснула твоя подружка?

Последовала мгновенная пауза, а за ней – невыразительный ответ Джера:

– Думаю, да.

– Тогда иди сюда. Потолкуем.

Шаги стихли за тонкой шторкой – ещё одной из тех, что заменяли здесь почти все двери. Вначале голоса звучали тихо и неразборчиво, и я честно старалась не прислушиваться, но спустя пару минут стало ясно, что за стеной назревала ссора. Джера я по-прежнему не слышала, а вот голос бушевавшего отца звучал теперь слишком отчётливо, перемежаясь лишь слёзными просьбами матери не отваживать вновь сына, наконец вернувшегося домой.

– Три года!.. – гремел отец. – Три года не являлся, водился неизвестно с кем и занимался бог знает чем... оружие носит... Только открытки да сладости матери слал по праздникам!.. И помнить нас забыл, а теперь, глядите-ка, явился, да ещё деваху с собой притащил...

Джер не то вовсе не отвечал ему, не то говорил настолько тихо, что я не улавливала даже отзвука его знакомого голоса. Было неудобно и неуютно; так, словно я намеренно затаилась в неприметном углу, чтобы подслушать их семейную распрю. Очень хотелось спуститься и тихо сбежать наружу, в сарай к Акко, но тогда Джер точно поймёт, что я стала свидетелем их сцены. Неловкости это только прибавит. В конечном счёте, я заставила себя закрыть глаза и постаралась не вслушиваться в громогласные обвинения, которых у мистера Сандерса накопилось столько, что бурный монолог его продолжался не менее получаса.

Теперь я, кажется, начинала понимать, откуда брали своё начало некоторые черты в характере Джера. Не унаследованные от отца – нет, скорее, выработанные как защитная реакция на его нескончаемое недовольство. За что бы сын ни взялся, во всём он оказывался недостаточно хорош: начиная с работы по дому и обучения в школе и заканчивая "бездарным прозябанием" у какого-то старика Уилла. Без унизительных замечаний не обошлось даже пение в церковном хоре. После такого казалось неудивительным, что Джер изо всех сил стремился доказать себе собственную значимость.

На душе стало горько и тоскливо. Зачем я позволяла себе судить его так строго? Какое право мы вообще имеем судить людей, когда не знаем ровным счётом ничего об их жизни? Чтобы поставить себя на место другого, нужно по меньшей мере побывать в тех же обстоятельствах, а на самом деле – прожить жизнь такую же, как тот другой. Не зная причин, так легко осуждать в людях их пороки.

Когда Джер наконец вернулся, я тихо лежала на своей перине, забившись в угол и свернувшись комочком, и ресницы мои были влажными. От нежности к нему, от нестерпимого желания спуститься, обнять его, утешить, сказать, какими несправедливыми были все упрёки его отца. Но сделать это – означало подтвердить, что я слышала каждое слово. Вряд ли это прибавило бы Джеру радости сейчас.

Так я и уснула, думая о нём, по-новому перебирая в памяти связанные с ним моменты. И уже засыпая, вдруг осознала странную мелочь. Отец обращался к нему исключительно строго – Эджертон, Белинда предпочитала короткое "Эдж", и только мать ласково звала Джером.

И я.

Ведь почему-то именно так он позволил мне называть его когда-то.

Глава 7

Я стоял рядом с ней, слушал её, смеялся и думал, до чего же страшно любить женщину и быть бедным.

Эрих Мария Ремарк

Отец разбудил меня за час до рассвета и, конечно же, загрузил работой по самое горло. Всё никак не мог успокоиться, обида, копившаяся в нём все эти годы, теперь пенилась и выплёскивалась через край. Я бы, наверное, послал его к чёрту, но он оказался достаточно хитёр, чтобы верно надавить на меня: все его требования сводились к тому, чтобы помочь матери. Ей отказать я не мог, и отец знал это превосходно.

Когда я наконец вернулся в дом, уставший и взмыленный, Аманда, разумеется, уже проснулась. Я обнаружил её сидевшей на моей постели и сосредоточенно листавшей страницы ветхой рукописи.

– Доброе утро, – поздоровался я, и Аманда вздрогнула, поднимая глаза.

– Доброе, – она отчего-то выглядела немного неловко. Я улыбнулся ей:

– Завтракали?

– Нет, – она качнула головой. Потом смущённо провела пальцами по покрывалу. – Не решилась выйти отсюда.

Я изогнул бровь в удивлении.

– Это ещё почему?

Аманда посмотрела так, будто я уличил её в чём-то.

– Я... не хотела тревожить хозяев.

– Так здесь уже часа два как нет никого, – усмехнулся я и обернулся, взмахом руки призывая её за собой. – Пойдёмте. Покормлю вас что ли.

– Сейчас, только страницу дочитаю, – кивнула Аманда и снова опустила глаза к рукописи.

После трёх часов физической работы есть хотелось зверски. Однако в присутствии Аманды вряд ли можно было просто завалиться на диван с щедрым куском пирога и умять его, сыпля крошками на пол.

Я вскипятил чайник, выставил на стол вчерашний пирог и лоханку домашнего творога, расставил по скатерти тарелки и чашки. Потом, подумав, разложил возле тарелок по паре приборов – правда, с той ли стороны очутился нож, я не был уверен – а под чашки подставил блюдца и выложил на них по паре комочков сахара. Критически оглядел получившийся натюрморт. Убрал сахар обратно в вазочку.

И лишь тогда – тоже мне, сыщик! – заметил Аманду, стоявшую в дверном проёме. Сцепив пальцы в замок, она с улыбкой наблюдала за мной. Кончики моих ушей заполыхали.

– Всё готово, – известил я чересчур церемонно.

– Благодарю, – Аманда улыбнулась ещё чуть шире и прошествовала к столу, на котором горделиво демонстрировал себя наш нехитрый завтрак. Чёрт, как нелепо... Когда же она потянулась левой рукой к вилке, лежавшей справа, я окончательно почувствовал себя идиотом.

– Чай. Сейчас налью, – я слишком резко встал из-за стола и ненароком задел вазочку с сахаром. Неровные сероватые комки раскатились по скатерти, оставляя за собой дорожки из сахарной пыли.

Я выругался себе под нос и едва сдержался, чтобы не пнуть что-нибудь со злости. Нет, в самом деле: сначала отец с его выкрутасами и попытками доказать, что он ещё имеет какую-то власть в моей жизни, потом три часа утомительного таскания вёдер и здоровенных узлов грязного белья и вот теперь это. Я просто шут гороховый; в этом доме, в этих стенах я никогда не мог стать кем-то большим...

– Джер.

Мягкая рука робко коснулась моего плеча, и я вздрогнул. Аманда стояла рядом и смотрела на меня вопросительно, немного неловко и чуть тревожно.

– Всё в порядке?

Я попытался улыбнуться, но вышло криво.

– Да. Простите.

Аманда скользнула пальцами по моему плечу, опустила глаза, вновь подняла их.

– Вы хороший человек, Джер.

Я не удержался и изогнул бровь в удивлении. Ну и что бы это значило, интересно?.. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы догадаться – что.

– И много вы вчера слышали? – усмехнулся я невесело.

Аманда заалела, снова отвела взор.

– Всё. Но Джер, – она вдруг решительно подалась ко мне, её пальцы легли на мою грудь, глаза загорелись праведным гневом: – Он был неправ во всём. Это жестоко с его стороны, несправедливо. Он просто не хочет признать, что вы повзрослели, он не знает вас таким, каким знаю я...

"Каким, Аманда?.."

Её пальцы на моей груди обжигали не хуже раскалённого железа.

"Нет, не говори – просто касайся, просто смотри на меня, как сейчас".

Но Аманда осеклась и попробовала отнять руку. Не успела – я поймал её пальцы и удержал на своей груди.

– Я знаю, что он неправ. Знал ещё в пятнадцать лет, когда впервые уехал в Виндсхилл в поисках работы.

Так хотелось её поцеловать. Наплевать на всё и просто снова почувствовать её в своих объятиях. Понимала ли она сама, что делала со мной?..

Аманда смяла в пальцах мою рубашку, потом отпустила и неловко высвободила руку. Отвела глаза.

Я склонился к ней и шепнул:

– Спасибо, – сам не уверенный, за что именно благодарю.

Тут же отстранился, заметил, как розовеют её щёки. Взял себя в руки. Улыбнулся.

– Завтракать?

Опустившись за стол, Аманда взяла приборы и уже в руках почти незаметно поменяла их местами. Ни снисходительной усмешки, ни замечания в мой адрес. Впрочем, о чём я: снисходительность и ехидство Аманде никогда не были свойственны.

– Как много вам осталось? – спросил я, чтобы немного сгладить повисшую между нами неловкость. Аманда непонимающе нахмурилась: видно, всё ещё думала о другом. Я сделал глоток чая и пояснил: – Рукопись. Сколько вы не дочитали?

– Ах. Думаю, сегодня закончу. Ведь здесь я могу читать без перерыва.

Я внимательно посмотрел на неё. Сегодня?.. Значит, этим вечером мы уже будем знать ответы на все вопросы?.. Аманда, будто услышав мои мысли, робко улыбнулась.

– Надеюсь, разгадка окажется достаточно простой, и нам не придётся выискивать очередной артефакт по древним подземельям.

Я усмехнулся в ответ, одновременно замечая, что Аманда сказала "нам". Сказала не задумываясь, так, будто это само собой разумелось. На душе потеплело. Наконец, сама того не сознавая, она таки видела меня рядом с собой.

После завтрака Аманда устроилась с рукописью на старом продавленном диване, я же опустился в кресло напротив и взялся за позавчерашнюю газету, делая вид, будто тоже занят чтением. На деле, конечно, я не видел ни строчки, только всё время поглядывал на Аманду поверх тонкой бумажной кромки.

Красивая. Такая восхитительно красивая; а здесь, среди этих обшарпанных стен и истёртой мебели, она и вовсе выглядела нереальной, будто ангел, спустившийся на землю с небес. Казалось, стоит мне моргнуть – и она исчезнет, растворится в воздухе, и тогда всё станет как должно: старая комната, за всю мою жизнь не изменившаяся ни на гран, пропахшие пылью диваны, унылые поцарапанные серванты, заставленные рядами дешёвого хрусталя. Тоскливая, бессмысленная пустота. Она окружала меня прежде, до того как Аманда появилась в моей жизни, эта же пустота могла легко поглотить меня снова. Почему же я понимал это только теперь?..

К обеду в дом вернулись хозяева. Отец притащил с собой свежую буханку хлеба, мать тут же принялась возиться у печи, чтобы разогреть приготовленный заранее суп. Вот он, крохотный городишко: от края до края можно дойти за каких-нибудь три четверти часа, а от прачечной до дома – и вовсе минут десять пешком. Сколько себя помню, родители всегда обедали дома, всегда со свежим хлебом, который поутру месил в пекарне отец.

– Эджертон, хватит стоять, принеси дров из сарая! Или мать сама должна за ними идти? А вы, милочка, порежьте-ка пока хлеб. Нож вон там возьмите.

Последнее распоряжение относилось к Аманде, и я инстинктивно натянулся, собираясь возразить, оградить её от отцовской бесцеремонности. Это уже слишком! Пусть мной помыкает – коль уж я заявился в его дом, он имеет на это какое-то право – но обращаться так с Амандой я не позволю! Однако она уже шагнула вперёд и, поймав мой взгляд, мягко улыбнулась. "Всё в порядке", – говорил её взор.

– Где я могу взять доску? – уточнила она спокойно и вежливо, и отец, кажется, растерялся. Он явно ожидал другой реакции от благородной фифы – да что там, наверное, он даже не подозревал в ней осведомленности о существовании кухонных досок.

Я красноречиво хмыкнул и отправился наружу за дровами. Взял в сарае всего несколько полешек, зная, что этого будет достаточно: печь ещё оставалась тёплой с вечера, её требовалось лишь немного подтопить. Так и оказалось: когда вернулся, мать уже поставила кастрюлю на тёплые камни.

Аманда стояла у стола и нарезала хлеб на аккуратные ломти. Безупречная, ухоженная, нежная, дивные локоны струятся по плечам. Сегодня она заколола их совсем просто, но это никак не могло скрыть от глаз её утончённость, проявлявшуюся в каждом жесте. Среди блёклой бедноты дома она выделялась неизбежно, как алмаз в коробке с галькой, как кусочек цветной фотографии, приклеенный на дешёвую газетную бумагу.

– Ну, чего встал-то? – послышался окрик отца, и я вздрогнул, едва не выронив поленья.

– Ой!.. – в тот же миг Аманда отдёрнула руку, которой придерживала хлеб, и сунула в рот кончик указательного пальца, привычно затянутого в чёрное кружево.

– Порезалась? – тут же отреагировала мать и метнулась к Аманде. Девушка отшатнулась, её взгляд наполнился ужасом.

– Не подходите!..

Мать в непонимании застыла, я же, растерявшийся в первое мгновение, бросил поленья на пол и устремился к Аманде. Она отступила ещё на шаг, глядя на меня со страхом и предостережением.

– Аманда, – я мягко улыбнулся ей. – Ну, бросьте. Всё в порядке.

– Хлеб, – прошептала она опасливо.

Я оглядел буханку: крови на ней не было. Вновь обернулся к Аманде.

– Всё нормально, – успокаивающе проговорил я, делая шаг ближе. – Отдайте мне нож.

Она мотнула головой.

– Нет. Я сама его вымою.

Я только пожал плечами и указал ей в сторону корыта с водой, стоявшего в углу. Под недоумевающими взглядами хозяев Аманда прошла к нему, остановилась рядом, потом коротко качнула головой и устремилась к выходу. Нож при этом она переложила в пораненную руку, а занавеску отодвинула здоровой ладонью.

– Что вообще происходит? – недоумённо и презрительно поинтересовался отец. – Ну, порезала палец, что тут такого?

– Аманда боится вида крови, – брякнул я первое, что пришло в голову, и поторопился за ней.

Девушку я нашёл во дворе: она отыскала жестяное ведро, наполнившееся за ночь дождевой водою, и теперь старательно полоскала в нём злополучное лезвие. Руки её дрожали, не то от холода, не то от переполнявших её эмоций. Я набросил плащ на её плечи и бережно обхватил их ладонями. Аманда вздрогнула.

– Чем вас вода в доме не устроила? – спросил я мягко, склоняясь, чтобы увидеть её лицо.

– Всем. Что если ваша мать потом станет мыть там посуду, а у неё на руке окажется какая-нибудь ссадина? Если капли моей крови достаточно, чтобы убить человека, то опасной может оказаться и та же капля, растворённая в воде.

– Аманда, это уже паранойя, – отозвался я беззлобно, но она резко развернулась ко мне.

– Да?.. А если я причиню вред кому-нибудь из ваших близких, Джер?.. Что вы тогда скажете?.. Или, может, вы мне это простите?..

Я ошарашенно взирал на неё. Слова вдруг не находились. Ну вот что я мог ей ответить? "Вы ни в чём не виноваты, я никогда не отвернусь от вас, и что бы ни случилось, я не смогу вас ненавидеть, потому что..."

– Вот видите, – горько усмехнулась Аманда, совсем иначе истолковав моё молчание. Передёрнула плечами, стряхивая с себя мои ладони. Выплеснула воду из ведра, наблюдая, как та растекается по мёрзлой земле. Отступила от меня. – Я закончила. Идёмте.

– Подождите, Аманда.

Она остановилась, бросила взгляд через плечо. Такой тоскливый, загнанный... одинокий. Я не выдержал – подался к ней, и нашёл её руку, и приник губами ко внутренней стороне её пальцев. Совсем близко к порезу. На губах остался влажный солоноватый привкус её крови.

Я и сам запоздало обомлел от того, что сделал, но Аманда пришла в истинный ужас. Лицо её побелело, она отдёрнула ладонь и другой рукой стремительно стёрла алые следы с моих губ.

– С ума сошли, – выдохнула она хрипло. – Джер, что вы... да о чём вы думаете?.. Безумец... – на её ресницах блеснули слёзы, голос предательски дрогнул: – Дурак вы... набитый...

Я молча притянул её к себе и обнял. Аманда не сопротивлялась.

– Не надо... – шептала она, прижимаясь ко мне крепче и сжимая в кулачок порезанную руку. – Пожалуйста, не надо больше... так...

Я провёл ладонью по холодным шелковистым волосам. Моя Аманда... И пообещал, сам искренне веря в свои слова:

"Не бойся. Я тебя не оставлю".