Текст книги "Игра: Дочки-матери (СИ)"
Автор книги: Валентина Никитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
При стерильной чистоте, лёгкий «художественный» беспорядок придавал примерочным кабинкам уют дамских будуаров.
Вокруг витали уже прочно впитавшиеся в обстановку ароматы дамских духов и сдобной выпечки.
Да-а, за фигурами следить тут ещё не привыкли.
Утро в моём понимании, постепенно переходило в послеполуденное время, и наступило «утро» с точки зрения дам высшего света. Стали съезжаться кареты и коляски.
Помещения наполнились шуршанием шелков, топоточком легких туфелек, притворным щебетанием дам... Сотрудницы салона выпорхнули стайкой из кабинета Нины Константиновны и разлетелись по своим «боевым постам».
«Лёгкое» топотание оказалось обманчивым, как и слащавый щебет. Семеня шелковыми туфельками, почти балетными тапочками, в салон вплывало стадо бизонов.
Понятно – постоянные наши клиентки. Вот оно где, увлечение дармовой выпечкой! – мысленно хихикнула я.
Интересно, эти тоже готовы отказаться от корсетов ради удобства?
Я улыбнулась и попрощалась, чтобы не мешать девочкам, не сбивать отлаженный, как механизм швейцарских часов, распорядок салона.
У парадного входа толпились слуги, кучера и подъехавшие только что клиентки. Я бросила взгляд на окна столовой, где меня должны были дожидаться охранники. Их было не видать. Я вывернулась из толпы и направилась в сторону местного общепита.
– Барышня, – прогудел над ухом незнакомый голос, – вас уже матушка обыскалась! Где вы пропадаете?
Мне из-за спины зажали рот, и, обхватив поперёк талии, поволокли в сторону навесов с колясками. Тащил меня явно здоровяк – ноги мои болтались где-то на уровне его колен.
Обвиснув в его руках и наклонив голову вперёд, я, как на качелях раскачала свою правую ногу и ударила ему пяткой в промежность. Когда он, охнув, согнулся, со всего маху распрямилась, вмазавшись затылком в его лицо.
Незнакомец, пошатнувшись, выронил меня. Я, как кошка приземлилась на четвереньки и, завизжав, постаралась как можно быстрее смыться.
– Барышня, не надо баловать! – громко произнёс другой мужчина, – Матушка накажет!
Мне скрутили руки и, прижав к мужской груди мою голову, поволокли к прежней цели. Я задавленно вопила:
– Помогите, убивают! Спаси-ите! – рядом захохотало несколько человек. Мужчина прижал голову крепче, заглушая меня. Женщина, где-то за спиной, раздражённо произнесла:
– Вот приедем домой, я тебе покажу, модное бельё! Рано тебе ещё носить такое! – смеялись, наверное, уже все, бывшие во дворе. Как же, капризная богатенькая барышня! Матушку не слушается, даже слуги справиться не могут!
У меня всё внутри похолодело. Так ведь никто и не обратит на похищение внимания! Если бы меня украли тайком, то скорее бы заметили подозрительную возню. А так в открытую, в наглую... Кто на капризных детей всерьёз смотрит?
Вот я дура, надо было имя князя выкрикнуть в первую очередь, как только смогла рот открыть!
Затолкнув меня в крытую карету и прижав к подушкам сиденья лицом, мужчина произнёс:
– Дёрнешься ещё, мокрощелка, голову, как курёнку сверну!
– Пошёл, ты! Хотел бы убить – уже бы голову свернул! Из кареты не видать, живую ты увозишь, или труп! – прохрипела я...
***
Наталья металась. Каждый день она ходила в полицейский участок, хотя князь урезонивал её:
– Я сам попросил Государя о помощи в поисках. Поднята вся полиция и тайная служба. Я слежу за расследованиями лично.
Но она, с её деятельной натурой, не могла сидеть дома и ждать результатов. И сама разыскивать была не в силах. Вот и ставила полицию с ног на голову каждый день.
– Ищите, хоть каждый дом в Петербурге переверните!
– Княгиня, – со стоном говорил начальник полицейского управления, – мы и так обыскиваем весь город, к тому же тайная полиция не оставляет поисков. Они сами допрашивают каждого дворника, каждого нищего на папертях. Если бы кто-то видел – давно бы сообщили! Вы такое вознаграждение обещали в газетах, что нам притаскивают всех городских девочек от пяти до шестнадцати лет. Иногда даже своих собственных!
Да к тому же, после полёта и ранения, девочка, про которую поют песни, как про ангела, такую любовь возбудила в сердцах горожан, что если поймают похитителей – на клочки порвут!
Весь город её ищет, княгиня!
– Заканчивается неделя, как её похитили, – устало сказала Наталья Алексеевна, – её, может быть, уже в живых нет. Потому и не находят.
– Не стоит отчаиваться! Будем искать. Если бы её похитили ради выкупа, давно бы дали знать. Если бы убили – тело бы подбросили на глаза людям, чтобы их самих не искали так упорно, не тормошили весь город.
Значит, девочка жива. В тайной полиции шепчутся, что девочка ясновидица. Значит, похитители что-то у неё хотят узнать, потому и не убили!
– Вы Аннушку не знаете! Она же не станет помогать врагам России. Значит, её сейчас пытают, мучают! Потому не только каждый день – каждая минутка дорога, чтобы избавить ребёнка от мучителей!
Полицейский побледнел и странно глянул на княгиню: она что, серьёзно говорит?
– Но она же ребёнок – уже давно все, о чём спрашивали, сказала! Вы не представляете, какие специалисты есть по пыткам!
– Она не скажет, – помотала головой княгиня, – она душой намного сильнее большинства взрослых людей. Беда в том, что она врать не может! Могла бы врать, хотя бы обманула их.
Она такими важными тайнами обладает, а даже Государю не всё говорит.
«Не время! Да и многого вы не поймёте, или поймёте неверно. И не потому, что ума не хватит, а не хватит особых знаний из будущего. У меня тоже многих знаний не хватает, чтобы объяснить.
Это как людям из прошлого, которые мечами сражались, из луков стреляли, я бы попыталась рассказать про устройство винтовки или пистолета. Особенно глупо я бы выглядела потому, что я не знаю ни устройства винтовки, ни устройства пистолета! Знаю, только, что их можно создать, и всё!»
Полицейский грустно улыбнулся:
– И правда – пошли сегодняшнюю девочку к равноапостольному князю Владимиру в Киев. Она, вроде бы знает и про винтовки, и про пистолеты... А что она ему расскажет? Даже если очень захочет помочь ему победить врагов, она просто не сможет объяснить устройство оружия!
Княгиня пришла домой. У порога комнаты Аннушки сидел отощавший и ободранный Артур. Он молча подошёл к ней и остановился, глядя в глаза. У неё было такое чувство, что он хочет что-то сказать и не может. Или она не слышит?
– Ты по городу Аннушку ищешь? – догадалась, или почувствовала Наталья, – то-то я тебя в эти дни не видела. Забыла о тебе в горе-то... Прости, Артур!
Пес сморгнул и пошёл в сторону кухни. Наталья следом.
– Кормите Артура хорошенько, как только появится. И не мешайте ему, он кажется, след Аннушки ищет. Передайте всем, чтобы сообщили сразу же мне или князю, если он прибежит беспокойный и начнёт за собой звать...
28 глава. В плену
Часть 7
В плену.
Когда иссохнут родники судьбы,
Шагать, хрустя сухим чертополохом.
И языком, шершавым и неловким
Шептать о бесполезности борьбы.
И, сгорбившись, поддавшись тишине
И шарканью шагов по листопаду,
Как будто в полусмерти, в полусне
Под пальцами почувствовать ограду.
И шорох краски ломкой чешуёй,
Как крылышки стрекоз в разгаре лета...
Не стоит в тишине искать ответа!
Ведь где-то родничок звенит струёй.
Приникнуть, погрузиться в забытьё
И пить протяжно, как дышать озоном,
Напиток жизни – сладкое питьё!
Есть даже у судьбы свои сезоны.
Очнувшись в очередной раз на лежанке в подвале, я затуманенным взглядом окинула помещение. Пытаясь сдержать внутреннее омерзение к осквернённому детскому телу, постаралась отвлечься на боль в изуродованных пытками ногах.
Как я говорила с сотрудником тайной полиции недавно:
«– А если заставят пытками? – спросил он.
– Богородица спасёт меня от предательства. Я помолюсь и поможет.
– Но как она поможет, если вы будете в руках врагов?
– Например: остановит сердце. Ведь в руках врагов будет только моё тело, а не душа».
А спасение всё не приходило. Душа выла от мерзости бесконечных мучений и издевательств педофила, просилась уйти из этого мира... Я чувствовала себя в Зазеркалье: Если идеальные родители здесь, в этой жизни, были полной противоположностью моих родителей из прошлого, то судьба девочки, подвергнутой насилию, которой я избегла в моём собственном детстве, наоборот, настигла меня в этом мире!
Ненависть к подонку захлёстывала мою измученную душу. Может быть ещё это состояние озлобленности, отсутствие покаяния удерживало её здесь, в этом времени? Но мир, покой и любовь, какие сопровождали мою прежнюю смерть, в такой ситуации были просто немыслимы.
Ненависть – грех?
Но даже если бы я, как прежде, была просто взрослой женщиной, насилие совершаемое извращенцем, вряд ли дало бы мне силы испытать всепрощение и любовь к этой твари.
Как я не пыталась абстрагироваться от ситуации, осознание того, что этот недо-мужчина с дряблым телом издевается над девочкой – подростком, подключало ещё и моё материнское чувство. А в природе нет существа яростнее, чем мать, жаждущая защитить, спасти ребёнка.
В чем я могла сейчас найти покой и светлые чувства, чтобы без сомнений предать свою душу в руки Господа?
Грешна, я и раньше не принимала этой притворной, сладенькой болтовни о всепрощении. Если прощать всех, то тогда надо простить и Гитлера и дымящие крематории концлагерей... Написала как-то в стихотворении:
...Господь свят?
Но и он не всех прощает:
Кому -то Рай, кому-то Ад!
Я духом позвала отца Серафима.
«Батюшка Серафим, может быть мне пора уйти из мира? Я не про самоубийство. Это чувство ненависти кромсает мою душу, наносит ей непоправимый вред».
«Положи душу свою за други своя, тогда и свою спасеши» – ты забыла эти слова Христа?»
«Я помню о жертве за спасение ближнего, отче! Сам Христос показал нам этот путь ко спасению души. Но за кого мне жертву приносить здесь и сейчас? За своего палача? Вряд ли я могу его причислить к «ближним».
«Имей терпение, сестра, и Господь укажет тебе путь!»
«Терпение? Хватит ли мне его? Я ведь сейчас думаю о том, как бы не проговориться, не нанести вреда России. Просто физически могу не выдержать и заговорить».
«Ты в прежней жизни, что боли никогда не знала, не ведала? С чего бы это тебе сломаться?»
«Да нет, боли у меня было через край! Молчать трудно. Я кричу, но боюсь – как бы не крикнуть чего-то лишнего».
«А ты не молчи, ври!»
«Врать?!»
«Ври. Я в такой ситуации без сомнения, заранее отпускаю тебе этот грех. Ты в плену, тебя пытают, ты защищаешь свою жизнь, свою страну, даже нечто большее – будущее! Это значит, что ты – воин. Для воина обмануть врага, это не грех, а военная хитрость».
«Этот иезуит слышит немного духом, он поймет, что я вру».
«Найди способ говорить только такую правду, которая не навредит России, а то может быть и поможет в чём-то. Как-то обходи сложные вопросы. Говори только полезное России.
А смерти не ищи – Господь сам знает, кому, где и сколько жить определено. Твоей душе жизнь девочки Ани доверена. Твоё дело – постараться её спасти, не опускать руки на полпути. Ведь её жизнь не тебе принадлежит, а Господу – это его достояние. Делай, что можешь, но сбереги его!»
«Так любое наше тело Господу принадлежит, даже если от рождения было дано».
«Потому убийство и самоубийство – и является непростительным грехом. Убивая человеческое тело, своё ли, чужое ли, ты Господа обворовываешь.
Не занимайся ерундой. Духом слушай внимательнее – тебя ищут. Помогай!» – сказал он на прощанье.
Я настроилась на тех, кто меня ищет. Но чувства путались, свиваясь в большой клубок. Было такое ощущение, что на меня настроена вся столица. Я старалась распутать этот «клубок», найти знакомый «сигнал».
Наталья и князь Сергей сосредоточенно искали меня, но не там. Передать им, чтобы духом почувствовали верное направление, не получалось.
Императорский дворец от воздействия духом был закрыт молитвой православных старцев. Туда не достучаться, даже если кто и слышит мысленный посыл.
Вдруг, почувствовала знакомый отклик – Артурчик!
«Артур, – позвала я, ищи меня. Я не знаю, где я... Где-то в подвале, недалеко бывают слышны гудки парохода...» – я мысленно показала гудки, как я их слышала, показала комнату, где нахожусь, решётку на окне, кусочек двора, видимый мне из окна.
В душе услышала сумбурную радость хвостатого друга. Картинки: заплаканная Наталья; полицейские и дворники нюхают землю, а рядом с ними нюхает Артур.
«А-а, – поняла я, – это полицейские, дворники и ты ищете меня?»
Пес о чем-то просил, но я не понимала.
«Поясни картинками».
Он показал: Открытое окно, я бросаю во двор свой сапожок, пес его нюхает – сапожок вкусно пахнет.
«Я поняла. Попробую».
Артур просил оставить мой запах где-то снаружи, чтобы он учуял. Ну, сапожки мои валялись где-то в пыточной. На изуродованные палачом ноги их всё равно было не обуть.
Я долго обдумывала операцию по передаче сигнала Артуру.
Потом отковыряла в отсыревшем углу кусок штукатурки, расшатала и выковырнула обломок треснутого кирпича.
Я оторвала клок ткани от юбки. Порвав тряпицу до неузнаваемого состояния, я её смочила водой и отерла ею со щиколоток кровяные следы, от сегодняшних упражнений садиста. Потом принялась за носовой платок.
Разбила обломком кирпича стекло между квадратами решётки и на какое-то время отключилась – видно потеряла сознание. Придя в себя, опять приготовилась к судорогам, которые скручивали меня от любого активного движения.
Сначала сделала то, что полегче – кинула недалеко от окна обёрнутый в кружевной платок с запиской кусок штукатурки.
Обернула обломок кирпича в запачканную кровью тряпицу, зажала зубами подол юбки, чтобы не кричать от боли, а потом, собравшись с силами, зашвырнула его подальше к забору. Снова забилась в судорогах и отключилась.
Очнулась от того, что загремел засов на двери. Обычно это означало продолжение допроса, потому страх заставил меня прийти в себя.
Охранник, ухмыляясь вошёл ко мне.
– Если станешь так делать, окно забьют досками – будешь сидеть в темноте! А кидать записки бесполезно – в этот двор чужие не заходят, тут все наши, – он показал мне кусок платка, на котором я недавно кровью написала: «Спасите, я здесь, Анна!» и ухмыльнулся.
Изобразив уныние, я отвернулась к стене. Не очень-то и надо! Платок с запиской был отвлекающим маневром, чтобы найдя его, ничего больше не искали.
К разбитому проёму окна приставили снаружи кусок стекла и на том успокоились.
***
Я плавала в трансе, стараясь уйти от действительности, как можно дальше. Но боль, направленная опытной рукой инквизитора, прорывалась, несмотря на весь мой прежний опыт.
Сдерживать удары больного позвоночника, почечные боли или невыносимые приступы раковой опухоли, в прежней жизни было трудно. Но та боль была внутри, управляя собой, можно было хотя бы повышать болевой порог.
А палач не давал уйти в себя, выдёргивал из транса резкими, неожиданными ударами и продолжал пытки.
Надрезанные сухожилия, он потом бинтовал потуже и больше не трогал. Потом начинал снова, на несколько сантиметров в сторону от предыдущих надрезов.
– Сколько можно пилить меня, как струну на скрипке? – хрипло простонала я. Кричать и визжать давно не было сил. Я не изображала из себя стойкого оловянного солдатика: плакала и кричала, что все расскажу, всё, что они хотят, всё, что я знаю...
Но иезуит, зараза, был интуитивист – он чуял какой-то подвох. Конечно, я многое могла рассказать – то, что безвредно для России.
– Ты слишком легко сдаёшься! Я с ведьмами и бесноватыми, как вы говорите: «пуд соли съел». У тебя характер упрямой ядовитой старухи. Такие легко не сдаются.
– Да какое там – легко! – я не сдерживала слез, позволяя им катиться по щекам, – Я жила тихой, мирной жизнью, меня никто никогда не бил, и уж конечно, не пытал! Ты на себе этой «соли» испробовал хоть раз? Легко говорить, зная только о чужой боли. А сам-то такого не испытал! Ты, и поговорку-то русскую понимаешь не правильно: пуд соли съесть надо вместе. А то других её заставлял ложками есть, а себе щепоткой супчики солил. Это не называется: «вместе пуд соли съесть».
Это получается, как в анекдоте: блоха на лошади взмокла от лошадиного пота, и говорит: «Уф, мы пахали!»
– Это я блоха?! – взъярился он и ударил по голове кулаком. Из носа потекла кровь.
– Конечно, – сплюнула я солёную от крови слюну, – если не понимаешь не только анекдотов и русских поговорок, но и того, что тело девочки, годами болевшей, да ещё и ослабленное недавней огнестрельной раной, можно сломать раньше, чем тело взрослого человека, а тем более его волю.
Тогда из-за своей злобы и глупости вообще ничего не узнаешь – помрёт девочка, а моя душа ещё в кого-то вселится. Останешься с носом, придурок самодовольный!
– Так ты подтверждаешь, что ты бесноватая? – обрадовался он.
– Сам ты бесноватый – посмотри на своё поведение! Я просто родилась в ХХ веке, потом умерла в старости. Потому и помню кое-что из будущего. Когда моя душа вселилась в тело больной девочки, я помнила почти всю свою жизнь, а теперь моя память почти очистилась от прошлого (Ага, как же!). Душа молодеет и молодеет, а прежняя память постепенно стирается. Я не знаю, почему я сразу не забыла о прежней жизни, когда Господь меня воскресил в этом теле.
– Не Господь, а Сатана!
– Вот уж нет! Нечистому я никогда не поклонялась, от всех черных людей просто хворала. Ведьм и тех, кто к ведьмам ходил «за помощью», ощущала, как хорьков вонючих. Я женщина верующая, я исповедуюсь и причащаюсь. Колдовством, как ты, я не занимаюсь, людей не пытаю, детей не мучаю... А Христос сказал: «По плодам их познаете их!»
Так что, судя по делам – это ты Сатане служишь, а не я!
Он покраснел, как рак, затопал ногами, замахнулся, чтобы ударить, но остановил движение руки. Видно понял, что в ярости, и правда может убить девочку.
– Ну, вот, а я надеялась разозлить... и уйти отсюда, после смерти этого тела, – «разочарованно» протянула я. Конечно, я совсем не уверена, что меня снова спасут высшие силы, но садисту знать об этом не обязательно.
Он самодовольно усмехнулся. Ну, да, говнюк, думай, что это ты такой волевой, да умный: обдурил меня – не дал помереть и смыться!
– Тебя перестанут пытать и убьют быстро и безболезненно, если ты расскажешь то, что помнишь из будущего, – вкрадчиво промурлыкал палач.
– А мне это зачем? Если я изменю будущее, то вообще могу не родиться в ХХ веке.
– Не придуривайся – ты уже изменила будущее! – самодовольно процедил он. Думает – поймал... Ага, ща-аз! Ты не читал столько фантастики про перемещение во времени, как я, и фильмов не смотрел...
– Я вовсе не придуриваюсь. Я изменила будущее на пользу моей стране и её народам. А значит, у меня будет место, где родиться! А если я помогу вам, то вы, скорее всего, найдёте способ уничтожить мою страну. Тогда будущего у меня может не быть совсем.
– А если твоя Россия станет сильнее и уничтожит всю Европу?
– Сам подумай – зачем это России? Моей стране нет необходимости отнимать у вас истощённые, нищенские земли Европы, когда у нас вся Сибирь, Аляска, северные моря... Ей все имеющиеся владения осваивать и заселять ещё лет пятьсот, если не больше! А к моему времени, врагами России станут Япония и Соединённые Штаты Америки... – я оборвала речь, как будто спохватившись.
– А почему не Европа? – как будто не заметив моего «испуга», спросил он.
– Да ну, вся Европа будет плясать под дудку Штатов Американских, вымаливать себе подачки с барского стола! – дозировала я информацию из разных периодов истории. Слышишь, когда я вру? Так слушай – я только правду буду говорить.
– Как такое может быть? – опять свирепея, угрожающе подступил он ко мне, – Штаты, это колония Англии!
– Колония! – фыркнула я, – да в ХХ веке начнутся повсеместные революции, и Европа растеряет все свои колонии. А Штаты вообще в этом веке устроят войну за независимость и победят. Обе Америки будут иметь самостоятельные, отдельные от Европы государства, – он видимо, принял то мстительное удовольствие, что я испытывала, на счёт обманутой в ожиданиях Европы, а я радовалась, подкладывая мину под США.
– Но Англия – это великая держава! Колонии же, по сравнению с ней живут в каменном веке!
– Великая, – усмехнулась я, – интересно, с какого боку? Да по территории любой американский штат больше её во много раз! Другие колонии Англию не поддержат, а будут только рады, что хоть кто-то освободился!
А про каменный век – это чушь! С Английской короной будут сражаться не индейцы, а белые. А они точно знают, с какого конца оружие заряжать. И народ там, не зажиревшие европейские слюнтяи. Белое население американцев состоит из пиратов, бандитов, преступников всех мастей, которых Европа из себя исторгла. И современного оружия у них полно. А воюя с Англией, они найдут, у кого им ещё его закупить.
Кроме того там много народа, обиженного на старушку-Европу: гугеноты, пуритане, шотландцы, ирландцы... А руководят ими, изгнанные из родного дома, не имевшие наследства, младшие сынки европейских дворян. Вы это называете «каменным веком»?
К тому же, они целыми племенами уничтожая индейцев, снимая человеческие скальпы, издеваясь над рабами неграми, так привыкли к жестокости, что Европе и не снились такие монстры в человеческом облике. Хотя этих монстров она сама и породила.
Палач сел к столу, на котором были раскиданы листы бумаги. Попытался что-то записать, но не смог сосредоточиться. Картинка, нарисованная мной, была правдива и он это чувствовал.
– Постой! Это ты стараешься уверить меня, что не Россия наш противник, а наши собственные колонии? – язвительно процедил он.
– Даже и не пытаюсь, – устало проговорила я, – если вы мозги имеете, то и сами поймёте, кто на ту же Англию больше обижен: русский дворянин, который живет хозяином в своей стране, или какой-нибудь индийский раджа, который находится у Англии в рабстве?
А ещё стоит вспомнить: Россия ведь никогда не нападала ни на Европу, ни на другие страны с целью захвата территорий. Вот недавно русские полки наполеоновскую армию с войсками всей объединённой Европы гнали аж до Парижа! И что? Земли захватили? В рабов превратили?
Никто из европейцев сейчас не пашет на бесконечных просторах России землю, не живёт в рабстве у русского императора.
А теперь представьте американских плантаторов. Они заставляют работать черных рабов, забивая их до смерти кнутами, за малейшую провинность, моря их городом и тяжёлым трудом...
Думаете, их смутит, если у рабов будет не чёрная, а белая кожа?
– Да зачем им с Европой ссориться? Не проще ли торговать?
– Вот именно – торговать, а не отдавать задарма английской королеве самый лакомый кусок пирога. И дело вовсе не в сахарных плантациях. Они там буквально сидят на нефти, угле и золоте!
Как начнут находить под ногами нефть и другие ископаемые, как начнут мыть по рекам золото, и станут добывать алмазы, сразу передумают делиться с Англией богатством.
На лице иезуита появилось хищное выражение.
– А ты откуда это знаешь? Ты что, учёная, геолог?
– Нет, конечно! Я обыкновенная женщина. Просто грамотная. Я ещё в детстве изучала историю Соединённых Штатов. Художественные книжки читала – в них часто описывались истории обогащения золотоискателей Америки. В конце этого века начнётся «золотая лихорадка» – неконтролируемая добыча золота старателями. Жестокости там будет – море! И большинство будущих состояний будет полито, как удобрением, немыслимым количеством крови. Я имею ввиду не только добычу золота, но и скупку золотоносных и нефтяных участков земли. А чаще всего – убийство владельцев этих участков, подделку документов...
– И ты помнишь, где эти участки? – вкрадчиво спросил он.
– Нет, конечно. Для меня вся Америка – богатая страна. Вроде бы Техас стал нефтяным штатом. В Чили уголь добывали ещё при моей жизни там. А это конец ХХ, начало ХХI века. Значит – угля там много.
– А Аляска богата на ископаемые? – продолжал он мурлыкать.
Ща-аз!
– Кто там вечную мерзлоту ковырять будет? Может и есть. Я помню – Россия Аляску Штатам продала, считай за гроши. Так и в моём времени там жителей было мало. В основном наши русские фамилии, что сейчас туда переехали, да индейцы. Но вы насчёт Аляски подумайте, всё-таки! Хоть там и холодно, как у нас в Сибири и на Крайнем Севере, но что там, в земле лежит никто не знает.
Может быть, лет через семьсот изобретут машину по бурению вечной мерзлоты. Тогда найдёте там ископаемые и обогатитесь, – подражая ему, вкрадчивым голосом предложила я.
Было видно, как он мысленно отмахнулся от Аляски, чего я и добивалась. Говори человеку правду, только упорно говори, убеждай его, что идти надо направо. И он, конечно же, пойдёт... налево.
– А почему ты Японию в опасные страны записала?
– Ты из меня знания вытягиваешь бесплатно! – возмущённо заявила я, – а я уже многое забыла из прошлой жизни, скоро торговаться будет нечем!
– А мы разве торгуемся? – ехидно спросил он, – Мне кажется, что я просто беру то, что мне надо!
– Точно, это тебе кажется! Я ведь могу и не дать! – так же ехидно протянула я, – я, может быть, всю эту информацию вам подкидываю, потому, что её проверить легко! Стоит в Техас отправить специалистов по нефтяным участкам, и вы убедитесь, что я говорю правду. А иначе я буду говорить в пустоту. Я говорю – мне не верят. А когда сбудется, поздно будет – я от пыток подохну!
– Хорошо. Я позову своего начальника. С ним договариваться будешь, – сквозь зубы процедил он. Собрал листы, куда записывал разговор, выглянул за дверь пыточной, и кивнул охраннику.
Тот отвязал меня от станка и, зная, что я не могу стоять из-за пыток, перекинул через плечо и отнёс в мою камеру.
К вечеру пришёл человек в маске.
Опа – маска, я тебя знаю? Ведь ты бы её не надел, если бы не боялся, что я тебя опознаю! Кто же ты?
Он, стараясь поменять голос, глухо проговорил:
– Ты на самом деле согласна рассказать нам о будущем?
– Почему бы и нет? Правда, ничем хорошим я вас порадовать не смогу. Но, как говорится: с худой овцы, хоть шерсти клок, – источая ехидство, ответила я.
– Что ты хочешь взамен?
– Свободы, конечно! Вашего лица я не смогу выдать. Палач... У него такая профессия, он тоже вечно в маске. Охранников вы можете отослать подальше из России. Верно?
– Я читал... внимательно читал записки... палача, как вы его называете. Ваши рассказы об Соединённых Американских штатах очень похожи на правду. А чем вы убедите нас, что это действительно, правда?
– Ничем. Сами вскоре убедитесь. Ведь вы уже решили послать разведчиков в Техас?
А главное – мне незачем скрывать правду от вас. В моё время Европа полностью зависит от нефти и газа России. Евреи, которые в то время будут править Штатами, будут давить на объединённую Европу, вынуждая ссориться с Россией, чтобы не покупали у неё газ по меньшей цене. Потому, что перевозимые ими через океан нефть и газ, намного дороже. Европе, это, конечно же, не выгодно. Штаты устроили провокацию – переворот в Украине, которая в это время стала независимой республикой, чтобы поставить свои ракеты дальнего действия поближе к границам России. Польша и карликовые прибалтийские республики тоже угождают Штатам. Европа же в страхе: если Россия ударит по базам в Польше и Прибалтике, то пострадают европейские страны, а Штаты останутся невредимы у себя за океаном!
– Не понял: Чем пострадают Англия и Франция, например, если Россия нападёт на Польшу?
– Да ракеты дальнего действия... это действительно такие страшные снаряды дальнего действия! Может не все из России до Америки долетят, но Европу накрыть могут. Для доставки снарядов на дальние расстояния придумают управляемые самолёты.
– И вы знаете, как эти самолёты работают? – ошеломлённо уставился он на меня.
– Издеваетесь? – вытаращилась я, – Вы думаете, что военные секреты известны каждой кухарке?
– Но вы же сделали эти... самолеты!
– То, что я сделала – просто игрушка! – усмехнулась я, – Эти мои «самолёты» против военных самолетов, как детская рогатка против пушки! Только разница неизмеримо больше.
– Но почему тогда Россия не завоевала Европу?
– Я вам уже говорила – Россия не стремится к завоеваниям. Своё бы сохранить! Нашим хватает проблем с Японией, Китаем и Штатами.
– А почему бы ваши самолёты не использовать как почтовых голубей или для разведки?
– Если бы это было возможно, то я не позволила бы подросткам учиться летать на них, а отдала в секретные лаборатории русским военным.
На них большого груза не унесёшь. Если сделать больше размером – будут падать и разбиваться. Без особых лёгких материалов и сплавов, которые будут придуманы в ХХ веке, они непрочны. А без особых приборов, которые тоже изобретут намного позже, они беспомощны перед порывами ветра, не управляемы. Эти мои самолёты годятся только для того, чтобы наслаждаться полётом в слегка ветреную погоду – это в моё время развлечение такое, вроде катания на лодке.
– А если придумаем сочетание самолёта с парусом и станем направлять его, как лодку?
– Тогда позовите меня испытателем, а! Всё равно лучшего испытателя, чем я вы не найдёте!
Он засмеялся.
– Вы действительно, похожи на увлечённого игрушкой ребёнка! Вот только полезных знаний, кроме информации о существовании залежей нефти и золота в Америке вы пока не сообщили.
– А вот это неверно. Главное, что я подсказала – в какой стороне искать. Для учёных и инженеров это бесценная информация. Вы не можете этого понять, потому что вы не практик, не инженер, не торговец, а политик, дипломат.
– С чего это вы взяли, что я дипломат? – угрожающе произнёс он.
– Просто само присутствие маски на Вашем лице говорит о том, что я могла вас раньше видеть. А я иностранцев видела только на свадебном пиру моих родителей во дворце. Там же, были только дипломаты.
– Вы слишком откровенны и прямолинейны. Не боитесь?
– Я-то не политик, чтобы ловчить. А страху я уже тут у вас натерпелась, куда уж больше?
– Что, как дипломат, я должен знать, что наверняка пригодится Европе?
– Никогда не нападайте на Россию ни прямо, ни косвенно. Я думаю, меня потому забросило сюда волей Божией, что моей стране была нужна помощь. Потому мне была оставлена память о моей прошлой жизни. Россия, пока не впадёт в сатанизм и иудейство будет находиться под Божией защитой.
– Это просто мистика! – с презрительным тоном бросил он.
– И что? – удивлённо приподняла я бровь, – Само моё существование здесь – мистика!
– До нас дошли сведения, что вы, во время морского путешествия, каким-то образом подчинили себе помощника капитана. Он стал слушаться вас, как раб... Это тоже мистика, знания будущего?
Они что, про гипноз ещё не слышали?
– Нет, – ответила я, – эти способности во все века встречались среди людей, как и целительство знахарок. Ничего нового – просто талант. Да если бы я обладала такими знаниями, то вы, господин в маске, уже бы слушались меня, как домашний пёс, и приказали своим подручным меня отвязать. А может быть вообще дело бы и до пыток не дошло!
