Текст книги "Игра: Дочки-матери (СИ)"

Автор книги: Валентина Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Если мы сами, повзрослев, не станем смотреть друг на друга влюблёнными глазами, если будем только друзьями, то этого опасаться не надо.

– А если влюбится только кто-то один из двоих? – покраснел он, – А второй полюбит кого-то ещё?

– На этот случай давай договоримся: как бы ни сложилась наша личная судьба, мы останемся друзьями. И не будем верить наветам друг на друга, сплетням и обвинениям со стороны. А если ошибемся в жизни, на самом деле натворим чего-то некрасивого, то не станем скрывать друг от друга.

– Но как я смогу рассказать тебе о плохом поступке, ведь ты перестанешь меня уважать?!

– Да, перестану, приду к тебе, и безо всякого уважения, надаю подзатыльников, сколько бы лет тебе при этом ни было. Но после этого постараюсь помочь тебе исправить содеянное зло.

А вот если скроешь, то обижусь. Если ты совершил плохой поступок и молчишь, скрываешь его, то есть шанс, что ты повторишь его снова и опять скроешь. Рассказать другу о своей проблеме, это тоже самое, что попросить о помощи.

– Ты так просто об этом говоришь! Но если ты перестанешь меня уважать, почему ты не оставишь меня, зачем станешь помогать?

– Друг познаётся в беде. А человек, совершивший плохой поступок и страдающий от этого, точно находится в беде. Только сознательный подонок, не страдает от своих злых дел в этой жизни. А ты вряд ли станешь таким.

На лице Володи появилась нерешительная улыбка. Он хотел что-то спросить, но проглотил вопрос и сев на землю стал размышлять вслух:

– Ты способна помочь другу, даже если весь свет поверит клевете и отвернётся от него. Это хорошо. Но ты поможешь, даже если друг на самом деле совершил неблаговидный поступок, хоть и раскаивается. Ты не отвернёшься, зная, что твой друг не так честен и хорош, как полагается дворянину. Получается, что ты способна помогать плохим людям?

– Плохим – ни за что! Я откажусь от дружбы, только если увижу, что спасти друга, сознательно идущего по пути зла, уже не возможно.

Вот ты смотришь на меня с удивлением. Представь: твой отец, твоя мать, твои сёстры способны бросить тебя, отречься от тебя, когда ты в беде?

– Если я совершу неблаговидный, недостойный моего положения поступок, то отец, конечно же, может отречься от меня. А он прикажет матери и сёстрам последовать его примеру.

Я задумалась. Да, в этом веке понятия чести более жёсткие, потому парня и удивило моё обещание помочь, несмотря на неблаговидность поведения. В нашем веке гуманное отношение к преступникам сильно навредило в вопросах воспитания чести и достоинства.

– Понимаешь, Володя, по-христиански я не могу судить раскаивающегося человека. Ведь возможно он, раскаивающийся в одном неблаговидном поступке, совершит множество благородных подвигов и добрых дел, чтобы перед Богом и людьми загладить свою вину. С этой надеждой я и стану ему помогать. Нет, ты пойми: помогать не в совершении злых дел, а на пути к исправлению.

– У тебя очень сильна вера в человека. Как ты можешь знать, что твой друг не совершит дурного поступка в дальнейшем?

– Скорее наоборот: я понимаю, что человек, совершивший нечто некрасивое, слишком слаб и ему требуется помощь и поддержка, чтобы исправить совершённое. Только воистину сильные духом не нуждаются в такой поддержке. Хотя бы потому, что никогда не станут сворачивать с пути чести. Это противно самой их природе.

– Тогда, я надеюсь, тебе никогда не придётся давать мне подзатыльники, – облегченно улыбнулся княжич, – потому, что дурные поступки точно противны моей природе.

– Я от души буду этому рада. И рада буду тому, что мне не доведётся утратить к тебе уважение.

Мы сидели на большом расстоянии друг от друга и беседовали о морали, о чести и дворянском достоинстве, о неблаговидных поступках дворян в частной жизни и во время войны.

Подошли двое угрюмых парнишек и присели около Владимира.

– Мы там только и думаем, что о смерти а они тут о чести рассуждают! – послушав нас, осуждающе бросил один из них.

Я знала, что в этом возрасте тема смерти носит особый смысл. Ребятам может понравиться трагическая поза и они, даже не заболев, всю жизнь будут носить эту страдальческую маску на лице. Вдруг это тоскливое ожидание смерти психологически сломает их? Роль жертвы детям из знатных семейств совсем не годится для жизни. Они, всё-таки, будущие офицеры или государственные деятели.

Надо было принимать срочные меры.

– Эх, жаль, что здесь нет хорошего художника, чтобы запечатлеть ваши лица! – подстраиваясь под их похоронный тон, сокрушённо произнесла я.

– Чтобы родственникам на память оставить? – горько вопросил второй.

– Нет, для другого. Я сейчас вам покажу для чего.

Повернитесь друг к другу и постарайтесь не менять выражение лица несколько минут, – те повернулись и уставились друг на друга, – представьте, что художник запечатлел ваши лица с этим выражением. Запомните старательно, лицо друга, как будто это и есть его портрет.

Старайтесь не менять выражение лица ещё немного. Теперь представьте, что через две недели после написания портрета выяснилось, что люди в деревне померли ещё той осенью и зимние холода выморозили чумную заразу. Никто из вас не заболел и не заболеет. А ваши портреты с этой маской страха смерти, остались на память.

Эй, эй! Смотреть друг на друга, не меняя выражения лица!

Но удержать прежнее выражение им не удалось. Сначала на лицах появилось недоумение, потом смущение. А так как смотреть на лицо кого-то, обманутого в своих трагических мечтаниях, дело довольно забавное, оба расхохотались, тыкая в приятеля пальцем.

Разрядка помогла, и они всей троицей накинулись на меня с вопросами. Я взмолилась:

– Господа, вы страшные эгоисты! Вам не совестно задерживать голодного человека болтовнёй, когда сами вы нагло нажрались, простите за столь «деликатное» выражение, ухи?

– Раньше вставать надо, чтобы рыбки наловить и ушицы сварить! – получила я ехидный ответ.

– Чтобы «деликатно» нажраться, тоже надо постараться! – срифмовал вслед его приятель.

Ну, слава Богу, пришли в себя ребятишки, вздохнула я облегчённо. А там, глядишь и других приятелей осмеют за «маску страха» на лице.

– А фраза-то какая получилась: ну, прямо лозунг для пьяниц! – хохотнула я и сбежала с обрыва к своему костру, сопровождаемая дружным смехом приятелей.

***

Следующая неделя выглядела на нашем берегу, как сплошные посиделки.

Они назывались: «Чтобы Антошка там один не скучал».

Постепенно старые кострища были забыты, потому что все карантинные перебрались поближе к моему берегу, развели новые костры у тех пограничных кустов, где встречал меня Володя.

Мы почти всё время, если не считать сна, купаний и рыбной ловли, проводили за разговорами. В разговорах они готовили еду и кушали. Отходили от костров по нужде и снова возвращались, чтобы продолжить общение.

В ход шло всё: страшные морские истории, какие хорошо идут под уху в ночи у горящего костра; романтичные рассказы, любимые песни; стихи...

Петь я не решилась, чтобы голосом не выдать, что я девчонка. Но стихи и истории я рассказывала больше всех. Тут пригодились и фильмы и исторические случаи, вычитанные мною из книг.

Меняя в описаниях реалии ХХ века, я рассказывала случаи из партизанской жизни во время Великой Отечественной войны. О героях – пионерах я говорила, как о мальчишках и девчонках, воевавших с французами. Особенно понравились ребятам рассказы про Николая Кузнецова и других героях-разведчиках.

Все подростки буквально горели героическим восторгом.

Взрослые матросы и слуги слушали с иронией, считая эти истории моей выдумкой. Но им от таких «выдуманных» рассказов тоже хотелось поближе подсесть ко мне, чтобы не упустить из моих «выдумок» ни слова.

В ход пошла и имевшая постоянный успех: «Ехал добрый молодец Сергей свет Петрович тёмным лесом...». Только рассказывала я её не от первого лица, а как слышанную в императорском дворце историю про девочку, исцелённую Богородицей.

Те, кто знал, о ком речь помалкивали и улыбались. А моряки и слуги завалили меня вопросами и сомнениями.

– Ну, вот кто будет серьёзно слушать ребёнка, даже необычного? – спрашивали матросы, – Слишком много она на себя берёт, в твоей истории. Ты говоришь: матушка её договорилась со слугами, что если Аннушка знает, что делать, то её надо слушаться. А князь? Он-то не слуга! С какой дури князь станет девчонку слушать?

– Да-а, князья, они таки-ие – они только себя-я слушают! – подтвердил Володин слуга и тут же осекся, глянув на княжеского сынка. Володя рассмеялся:

– Да знаком я с этой Аннушкой! Её даже Государь с Государыней внимательно слушают! Продолжай Антошка.

– Вот у меня есть дар – я предчувствую немного будущее, – продолжила я, – И если я знаю, что надо делать, то послушаете ли вы меня, несмотря на то, что вы старше или сильнее, или умнее?

– Ну, если есть дар предвидения от Бога, то такого человека надо слушать! – решил сомневающийся матрос, – Такой дар свыше, он главнее ума или силы.

– Помните, мы придумывали, как спасаться от пиратов? Представьте: на нас напали.

Все связаны и сила тут не поможет.

Капитан и наш учитель Галактион на яхте а значит, главного среди нас нет.

Матросы и слуги вроде по возрасту старше и опытнее, а мальчишки дворяне и потому главнее. Кого в этом случае слушаться?

Мериться, кто из нас важнее и правильнее, когда пришла беда – глупо. Придётся слушать того, у кого есть мысли, как спастись...

Вот подумайте, что делать в такой ситуации, как наша. Например, мне приоткрылось будущее, я знаю, что делать. Как я могу подать вам знак: слушайте меня и помогайте, поддерживайте! Петухом, что ли прокукарекать? Или кукушкой прокуковать?

Все рассмеялись. Стали предлагать разные знаки от взмахов руками, до кукиша.

А если у меня руки связаны? Как я знак покажу? А если вы за стенкой или просто меня не видите?

– Скажи такие слова, какие обычно никогда не скажешь, – предложил один из матросов.

– Ну, в обычной жизни я никогда не стану хвалиться, например умом... Нет, я знаю, что не дурак, но хвалиться этим не буду, – под общий смех уточнила я.

– Ну, не начнёшь же ты при пиратах твердить: «Я умница! Я умница!..»

– Я могу сказать: «Вот вы вроде бы взрослые, а поглядеть на вас, так вы глупее меня!» И это между какими-нибудь другими словами. Как бы мимоходом, вроде бы разозлившись на чью-то непонятливость.

– Да, так подойдет. Ну, сказал ты: «Вы взрослые, а глупее меня!» или что-то вроде того, а дальше что?

– Эта фраза значит: я знаю что делать! После неё все наши должны подтверждать любые мои слова. Если не знаете, что я скажу дальше, лучше молчите. Если я вру, значит – это военная хитрость. Не вздумайте правду говорить или спорить со мной.

– Ну, понятно! Кто же против своих пойдёт?

– Нет, тут надо действовать хитрее: если я скажу, что я принц, вы станете кланяться. Если я стану притворяться бесноватой, то вы попросите, чтобы меня держали подальше от вас, потому, что вы боитесь меня. Понятно?

– Ага, а если ты скажешь, что ты корова?

– Явную чушь, я точно говорить не буду. Просто я ведь не смогу вам подробно рассказать свой план.

Но если я притворюсь той же бесноватой, то скорее всего, для того, чтобы меня держали отдельно от вас. Всё-таки карантин, не хотите же вы меня заразить? Они не станут за одним мальчишкой следить так же внимательно, как за всеми вместе. И оставшись без присмотра, я, может быть, какую пакость им придумаю.

А принцем можно притвориться, чтобы похитители испугались. Или наоборот – решили запросить большой выкуп.

На самом деле, эти мои идеи от ума. В реальной жизни предвидение может выглядеть более дурацким, а не таким логичным и понятным. Просто слушайте внимательно и не подведите.

– Ну, это понятно, – подтвердил княжич Владимир, – а зачем ты сегодня вообще завела разговор про пиратов?

– Понятия не имею... Может, чтобы показать вам, почему матушка с князем слушались Аннушку?

Все рассмеялись, загомонили и стали укладываться на ночлег.

19 глава. Пираты

Часть 5

Пираты.

Проснулась я как-то совсем уж не хорошо. Ночь, хоть и белая, была в полном разгаре, на берегу клубился туман, я не выспалась, видно уснула совсем недавно, и потому никак не могла прийти в себя. Артур тихо скулил, облизывал лицо и покусывал мне кисти рук.

«Артур, что-то случилось? Что происходит?»

«Враги! Охотники на человеков! Друзья в беде!» – паниковал пёс. Я прислушалась – у костров карантинных слышался какой-то приглушённый шум, тихие голоса кратко и жёстко отдавали распоряжения.

«Спрячься! Молча! Нужна засада! Когда мыслями позову – придёшь на помощь! Под пули не иди – ты будешь нужен позже!» – Пёс растворился в темноте.

Я припала к земле и полезла на четвереньках, загребая песок руками, на высокий берег. Высунувшись по-над берегом, попыталась оглядеться. Вдруг кто-то схватил меня за ногу и дёрнул вниз, я опрокинулась на спину и пребольно ударилась спиной и затылком.

Взвыв во весь голос, я двинула свободной ногой во что-то мягкое. Попала, видимо, удачно. Мужской голос охнул и сипло рассыпался матами.

– Не горлань, щенок! Кому ты нужен? И не брыкайся – тебя просто отдадут капитану вместо выкупа, вместе с остальными щенками и слугами, – произнёс другой мужчина и сильная рука буквально подняла меня в воздухе за шиворот.

– Идиоты, не гожусь я для выкупа! Я ничего не стою! Как и остальные!

– Хватит врать!– ехидно ответил мне мужчина, – Нам известно, что на яхте подростки только самых знатных фамилий. Нам помощник даже все фамилии записал и передал. Но вы нам не нужны – нам нужна девчонка. А вы только для торга с капитаном. Если хочет сберечь остальных – сам её отдаст.

Значит девчонка вам нужна? А нафиг? На требование выкупа не похоже. Как наследница железной земли? Так мне матушка с князем наследуют. Да и побогаче и познатней меня тут экземпляры имеются...

Кто-то проболтался про мои знания из будущего? Скорее всего.

Вот же, сбылось всё слово в слово, что я предсказывала капитану! У меня, что, способность к предвидению обострилась?

И почему я вечером про пиратов опять вспомнила? Чуяло моё мягкое место начало приключений?

Я захохотала.

Смех вышел не самым удачным – куртка, за которую держал меня сзади похититель, сдавила гортань и я захрипела.

Мужчина перехватил меня другой рукой поперёк туловища и потащил в сторону костров моих приятелей.

– Нельзя мне туда! Не тащите меня к ним. Лучше к себе на корабль сразу волоките, скорее сдохнете! – захохотала я опять.

– Замолкни, а то придушу окончательно!

Господин, там на берегу у костра ещё один щенок спал. – подходя к группе мужчин, доложился он.– Почему-то в полном одиночестве и без слуги.

– Кто такой? И почему спал отдельно? – с непонятным мне акцентом спросил командный голос.

И тут в костер подбросили охапку сухих веток, они вспыхнули, занявшись пламенем и я в ярком свете увидела, издали, рядком уложенных карантинных. Они были связаны.

– Вот вы вроде бы взрослые люди, – громко произнесла я для своих, – а поглядеть на вас, так вы глупее меня! По крайней мере не умнее! – я опять захохотала.

– Ты, что, идиот? Чего ты всё время хохочешь? – спросил меня мой «носильщик».

– А для моего смеха есть очень важная причина: ладно, я сам ещё ребенок, потому по глупости взял на руки мертвого младенца. Но вы – то, взрослые, чем умнее? Вы взяли на руки меня! А ещё в придачу прихватили остальных заражённых!

Отголоски моего хриплого смеха прозвучали в звенящей тишине.

– Каких заражённых? – шипяще спросил господин этих захватчиков.

Рука, державшая меня, резко отпустила, и я хлопнулась на четвереньки. Не стремясь подняться на ноги, я села на земле. Так они не станут осторожничать – сидя – то я не побегу.

– Вы обратили внимание – наш капитан с яхты забрал с берега обе шлюпки? Думаете, почему они оставили господских подростков на берегу без помощи?

А ещё вы разве не чуете запах сильной гари здесь? Прошло уже больше недели после пожара, а моровая деревня всё ещё догорает!

Нас тут бросили, как падаль подыхать. Да, одеяла, продукты и посуду нам оставили, чтобы потом, оставшиеся в живых подтвердили, что нас не бросили умирать от голода!

А по сути, всё равно! На яхте просто ждут, пока мы издохнем, чтобы потом крюком собрать наши чумные трупы и сбросить в яму, или сжечь, как мы сожгли мертвых жителей моровой деревни!

– Ты что несёшь? Какой... деревни? – заторможено спросил предводитель.

– Откуда я знаю – какой. Мы пристали к берегу. Брали пробы почвы. Пошли половить рыбку... – я опять захохотала, – рыбку пошли половить, ха-ха-ха! Зашли в пустую деревню и стали дурью маяться: одни набрали себе посуды покрасивее, другие кубышки в домах искали. А я захожу в один домишко, а там на кровати кукла лежит. Ну, я думал, что это кукла. Там полутьма была в домике-то, вот я и не разглядел. А когда на свет вынес, глянул, да как заору!

Это был мертвый, полу высохший от летней жары ребёнок, обглоданный крысами.

Мы потом заглянули в другие дома, а там на кроватях люди с детьми вповалку лежат...

Когда мы вернулись и рассказали про моровую деревню, капитан велел всем, кто в неё не заходил, грузиться срочно на шлюпки и отправляться на корабль. Нам приказал не приближаться к остальным.

Потом они вернулись с одеялами и продуктами. На нас ружья и пистолеты направили, чтобы мы у них шлюпки не захватили.

Вот уже пятый день ждём, кто первый заболеет. Все ждут, что первым сдохну я, потому меня прогнали и велели жить отдельно.

Дураки, – презрительно кивнула я на связанных, – они думают, что если руками труп не брали, значит, не заразились!

Они же там всю моровую деревню облазили! Если дома были без трупов, значит, их хозяева раньше померли и их схоронили или сожгли, – бормотала я, наблюдая, как пираты постепенно достают оружие и начинают пятиться друг от друга. Видно те, кто не связывал наших и нее трогал меня, начали сторониться своих «заражённых»!

– Ну, ничего, сейчас они связаны, – продолжила я свой монолог, – потому побить или прогнать меня не смогут! Подойду к ним, потрогаю, гадов! Или плюну в них. Пусть сдохнут, вместе со мной! А то, ишь, хитрюги, решили, хоть на несколько дней, но подольше меня прожить! А я ведь самый младший – я же должен дольше их жить!

Я, не поднимаясь с земли, тихо поползла на четвереньках в сторону связанных товарищей. Пусть враги думают, что я уже ходить не могу. Мысленно позвала Артура и попросила: «Артурчик, поплачь, по врагам, как по покойникам!»

В стороне жутко и тоскливо завыла собака. В сероватом тумане северной ночи, в окружении пиратов эффект был незабываемый – волосы не зашевелились, наверное только на языке.

– Задержите этого идиота, не подпускайте его к нам! Мы, может быть, ещё не заразились, – жалобно заныл Володя, – может быть, выживем ещё! Пусть он сам издохнет!

– Не подпускайте его к нам, пожалуйста!

– Остановите!

– Вы же всё равно его трогали и заразились!

– Вам уже всё равно!

– Помогите! – на разные голоса заголосили мои товарищи, соревнуясь с собачьим воем.

Я продолжала ползти. Похитители стояли, окаменев. Я засмеялась и опять закашлялась – всё-таки передавил трахею, гад!

Мой сиплый кашель, сработал, как курок. Похитители рванули в сторону от меня, как спринтеры. Видимо приняли этот кашель за признак заражения.

На берегу началась какая-то возня, крики... Похоже они боролись за шлюпки.

Потом заплескали вёсла, и началась беспорядочная стрельба – а вот это уже отстреливали предполагаемых заражённых...

Хотя, может быть наоборот – «заражённые» боролись за свою жизнь и за шлюпки.

Мы молча прислушивались. Всё стихло.

– Ну, что, заразы, сами развяжетесь, или всё-таки помочь? – задумчиво спросила я.

– Сам ты зараза! – ответил Володя, – ползи к себе! А мы друг другу поможем.

Они начали возиться, кому-то зубами развязали руки, а он уже начал освобождать остальных.

– Нет, ну что же это такое? – пробормотал кто-то из взрослых, – «Я, – говорит, – немного предвижу!» Это у него называется – «немного»? А что тогда по вашему «много»?

– Он же вечером нам все мозги вынес, рассказывая, что пираты нас сегодня захватят. Что сильным и взрослым быть без толку, если тебя свяжут. Что его надо слушаться, даже если он принцем прикинется...

– «Какой знак вам подать, чтобы вы поняли, какие вы придурки?» – передразнил один из матросов, – «Вот вы вроде бы взрослые, а поглядеть на вас, так вы глупее меня!» Нет, ну, точнее дураками нас обозвать уже не возможно!

Остальные не выдержали и заржали. Они хохотали освобождено и самозабвенно, сбрасывая с души напряжение пережитого страха.

Я, задумавшись, тихо шла к своему костру. Позвала Артура. Тот проявился из темноты, я погладила его голову: «Ты молодец! Ты очень помог!»

Раздула угли погасшего костра. Подбросила хворосту. Укуталась в одеяло и легла спать. Завтра рассмотрим следы ночной битвы пиратов.

«Артурчик, спасибо, что разбудил! Сторожи дальше. Враги, может быть, ещё есть на берегу!»

«Врагов нет. Все сдохли на воде! Я хорошо оплакал!»

«Хорошо, что их нет! Молодец! Но... всё же – береги нас!»

Только выспаться мне так и не удалось. Заплескали вёсла, и капитан со шлюпки негромко окликнул:

– Антошка! Ты живой?

– Живой, – вздохнула я, поднимаясь. В посудине виднелось ещё несколько гребцов. Закутав плечи одеялом, подошла к берегу.

– Что тут произошло? Кто стрелял?

Я рассказала о произошедших событиях.

– Господин капитан, в этом есть нечто необычное. Пират сказал, что помощник передал им списки пассажиров со всеми фамилиями. Непонятно – толи просто помощник пиратов есть на корабле. Толи он говорил про вашего помощника.

Но пираты хотели захватить пассажиров, чтобы использовать для шантажа. Вместо заложников требовать собирались только меня. Они говорили: «...вы нам не нужны – нам нужна девчонка. А вы только для торга с капитаном. Если хочет сберечь остальных – сам отдаст девчонку». А простые матросы не знают о том, что я не парень! И фамилии всех пассажиров им не известны.

– Да, такие сведения мог иметь только мой помощник.

– У вас, возможно, есть шанс отобрать пиратскую яхту. Они, думая, что заразились, устроили бойню и, кажется, перестреляли друг друга.

Вряд ли они оставили на своей посудине много людей. Они ведь собирались захватывать нас, а значит, скорее всего, взяли на берег почти всех матросов.

Держите помощника рядом, не дайте ему убить пленных. А то он может изобразить, что был вынужден стрелять, и прикончит свидетелей своего предательства.

Мне бы хотелось узнать: кому понадобилось похищать меня?

– Хорошо, я постараюсь захватить корабль с живыми свидетелями.

Ну, княжна, теперь – то уж точно случилось предсказанное вами несчастье!

– Да, вроде, теперь все предчувствия сбылись. Только что-то меня ещё тревожит...

– А как быть с моровой язвой?

– Мы вторую неделю держим людей в карантине и пока все здоровы. Никаких признаков заболевания у них нет. Настроение у всех бодрое. Подождём для полной уверенности ещё немного и снимем карантин.

Капитан, может быть, вы пошлёте помощника ко мне на берег? Якобы, чтобы защитить меня от нападения пиратов. Он не знает, что тут произошло и может согласиться.

Думаю, не стоит его вообще брать с собой для захвата судна. И допрашивать пленных лучше в его отсутствие.

Капитан кивнул и поплыл в сторону яхты.

Через некоторое время к берегу подошла другая шлюпка. Помощник капитана с двумя матросами сошли на берег.

– Ну, «Антошка», что у вас тут случилось? – с иронией спросил предатель.

– Пойдёмте к героям этих событий, там и расскажу.

– Зачем я пойду к заразным? – нахмурился он

– А мы к ним не станем приближаться на опасное расстояние. Они и сами старательно соблюдают карантин. Кому захочется нарываться на пулю?

– Это точно! – хмыкнул он, – я бы сюда без пистолета и не сунулся. И приятелей вооружил – мало ли что в башку больным стукнет!

– Ну, пойдёмте!

Дойдя до карантинной границы, на месте, где я обычно сидела, рассказывая истории, я остановилась.

– Эй, вы, сони! Спите, что ли?

Даже матросы и слуги не догадались назначить дежурства! – сообщила я помощнику. Карантинные заворчали и стали собираться на привычном месте, – Чтобы вас не связали во сне, как слепых куриц, надо же дежурство назначать! Вот вы вроде бы взрослые, а поглядеть на вас, так вы глупее меня!

Приятели правильно среагировали на пароль: встрепенулись и насторожились.

– Чего надо? Мы спать хотим! – осторожно окликнул Володя.

– Спать они хотят! В Царстве Небесном выспитесь! Вы выстрелами отогнали пиратов от берега и успокоились. А они отправились, может быть, за помощью. Капитан приплыл ко мне, чтобы спросить: что тут случилось. Вы думаете, я стала молчать о вашей беспечности?

Представляете, господин помощник, они, как и сейчас, даже не отреагировали, когда к берегу шлюпки приблизились – дрыхли без задних ног! Если бы пёс не забеспокоился, они бы и не успели опомниться, как оказались связанными!

Я послал Артура, чтобы он их разбудил. Только поэтому они пришли на берег, услышали плеск вёсел и стали стрелять на звуки.

Я не думаю, что в этом тумане можно было в кого-то попасть. Может враги сейчас по суше пришли с оружием и держат вас на мушке? – намекнула я голосом.

– И что мы можем сделать, в этом случае? Может быть ты подскажешь? – так же, со значением, с нажимом в голосе, спросил княжич. Остальные тоже насторожили уши.

– Сами думать разучились? Кто-то со спины может зайти, обезоружить и связать, а эти придурки даже не трепыхнутся!

– Что вы слушаете этого мальца? – нарочито зевнул слуга Владимира, – пошли спать. Мы их напугали выстрелами так, что они и не сунутся. Они поняли, что мы вооружены, что же они, дураки – на рожон то лезть?

Взрослые мужчины развернулись и растворились в тумане.

Трое моих приятелей сели у костра. И устроили перебранку.

– Вот чего мы стреляли по лодкам – то? Там, может быть, хорошие люди были! Может рыбаки заблудились! А мы, ну, пулять по людям!

– Да, как же, рыбаки! А если пираты?

– Ага! Так бы вы пиратов и испугали! Потому они и удрали, что нас самих за пиратов приняли!

Я села на бревно, положенное тут для меня мужчинами на посиделки.

– Подождём, когда капитан победит пиратов и сюда вернётся. И этих олухов посторожим. А то ведь, действительно, очнутся только в Царстве Небесном.

– Ты, что, на самом деле думаешь, что наша матросня способна пиратский корабль захватить? Да нашему капитану надо мчаться от этого берега на всех парусах! – довольно ответил пиратский помощник, присаживаясь рядом. Его приятели устроились тут же.

– Не может же он тут пассажиров бросить. Ему наши родители голову наверняка свернут. И вам за кампанию.

– Мир большой и стоящие моряки в нём всегда корабль найдут. С голоду точно не помрут.

– А ваши родственники? Они, что, за ваши поступки должны ответить? У капитана же, наверное семья есть. У вас тоже.

– Своя голова дороже. Мои родственнички вышвырнули меня из дома, как котёнка ещё пацаном – устроили на корабль юнгой и думать про меня забыли. Почему я должен о них заботиться?

– Ну, можно, конечно и не заботиться. Но разве хорошо оставлять им свои долги?

– Долги? Я бы с удовольствием оставил им свои долги, да они платить не станут, – захохотал он, – скорее от меня отрекутся, чтобы мои долги не платить.

«Артур, подбеги к гостям с корабля, отвлеки внимание от друзей, которые охотятся сзади!»

«Охотятся на гостей?»

«Эти гости вооружённые враги. Друзья спасают меня!»

– Эй, заразы! – окликнула я, – вы ещё долго будете глазами хлопать? Ладно бы, хоть моргали по делу! А то я вместе с вами врагов проморгаю и ножик в бок получу! Или шальную пулю в голову.

– Заразы! – захохотали помощник капитана с приятелями, – Это ты их здорово обозвал. Заразились, значит «Заразы» – надо же!

Артурчик выбежал на площадку перед нами и завилял хвостом.

– Артурчик – лежать! – лениво протянула я, представив картинку лежащей собаки. Ушастый вильнул хвостом и хлопнулся на землю.

– Сидеть! – и пёс выполнил команду.

–Просить! – и Артур встал на задние лапы, передними помахивая перед собой.

Мои соседи по бревну, видевшие дрессированного пса только мельком, стали бурно предлагать мне разные приказы для выполнения. Мы с Артуром исполняли их задумки.

Вдруг на противоположной стороне, за которой я исподтишка наблюдала, Володя поднял руку.

Я встала, и отошла от моряков к собаке.

– Артур, танцевать!

Я стала грубоватым голосом напевать ритм собачьего вальса: Там, там, там... И мы с хвостатым, стоящим на задних лапах, пошли по кругу. Нам бурно зааплодировали...

Матросы и слуги, зашедшие со спины, скрутили и связали предателя с приятелями. Так как те орали и матерились им вставили кляпы. И отволокли за свою карантинную границу.

– Молодцы вы с Артуром! – похвалили они нас, – Как раз в нужный момент аплодисменты наши шаги скрыли. И ты в сторону отошёл, не мешался у нас под ногами. Вовремя ты танцевать начал, как будто предчувствовал. А-а-а! Ты же и на самом деле обладаешь предвидением!

Мы с Володей рассмеялись, остальные ребята поддержали нас.

– Нет, мы просто договорились и Володя знак подал, что вы сзади и готовы к аресту предателей. Тогда я и устроила собачий вальс.

– А зачем мы их вообще арестовывали? – с недоумением спросил кто-то из запыхавшихся мужчин, отдуваясь.

Наступила пауза. Потом все заржали.

– Антошка опять нас дураками обозвал, значит надо было слушаться! А как пацан нас уел за беспечность: «Чтобы вас не связали во сне, как слепых куриц, надо было дежурство назначить!»

Я рассказала о нашем разговоре с капитаном яхты.

– Подождём, когда они пиратов арестуют и допросят. Тогда придут сюда и предателей допрашивать станут. Это уже не наше дело, а команды яхты.

– Так ты, что не Антошка, а девчонка? – поразились моряки, – А зачем переоде... лась?

– Сначала просто для удобства в путешествии. Потом капитан сказал, что это хорошо, потому, что женщина на корабле считается плохой приметой.

Я еще в начале плавания призналась ему, что предвижу беду от лихих людей. И он решил скрыть, что я не мальчик, чтобы моряки на меня не косились. Я попросила ребят называть меня мужским именем.

Потому мы с капитаном игру в захват судна пиратами придумали, чтобы тренировка всем была. И тайники, на случай захвата яхты делали.

– Ну, ни... чего себе! – присвистнул один из матросов, – мы получается всё путешествие готовились к настоящей войне с пиратами?!

Так ты же настоящая ясновидица! А, скажи, ты как видишь: мы от заразы помрём? А то больно помирать-то не хочется!

– Нет, беды с этой стороны я не чую. Возможно, что зимние холода чуму выморозили, как я с самого начала и говорила. А может быть, обтиранием спаслись.

Но карантин надо всё равно выдержать для спокойствия остальных, оставшихся на корабле. Да и нам подстраховаться не лишне. Ведь никто же из вас не желает домой смерть принести?