Текст книги "Игра: Дочки-матери (СИ)"

Автор книги: Валентина Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Усилила его интуицию – в полетах пригодится. Добавила слегка спокойствия, осторожно, не до отупения. Чувство опасности притуплять нельзя – оно для пилота, как спасательный жилет для моряка...

Когда разбудила его, парень был спокоен, сосредоточен, но уже не напряжён.

– А почему не продолжаем... упражнения? – с недоумением спросил он.

– Сегодня не получится. Ты слишком уморился, сразу же заснул. Давай в другой раз.

– И полёт «в другой раз»? – усмехнулся он.

– Ладно, давай попробуем полёт сегодня. Помолимся Царю Небесному! – Ванька вскинулся, изумленно глянув на меня. И правда – как точно молитва призывания Духа Святого на всякое доброе дело подходила к этому случаю, – «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй... – начала я, Иван радостно подхватил.

Он всё-таки взлетел! Дурацкая, невозможная конструкция дельтаплана работала! Я трусливая дура! Ванька – герой девятнадцатого века! Урра-а-а!!!!

23 глава. Полёты

Часть 2

Полёты.

Бездонный склон припал к ногам

И ждёт падения.

И ветра горестный орган,

Как наваждение.

Усохшей веткою к губам

Рукой рассеянной...

Ребят примолкшая гурьба

Везёт везение.

И странно серый воробей

В пыли купается,

А кто-то первым, хоть убей,

Взлететь пытается.

Что было с теми, кто взлетел

Давно описано.

А кто насмешек не стерпел,

Или разбился?

Давно забыты имена,

Дела и лица.

Надгробье, травы, тишина.

Самоубийцы?

Но сердце стынет, а со дна

Протеста смута.

Самоубийцы...Имена...

Одна минута -

Минута жизни и мечты,

Минута взлёта!

И ты жалеешь, что не ты,

Не ты, а кто-то!

Заканчивалась уборка хлеба, когда в имение, наконец, приехал князь Сергей.

– Ну, рассказывай, Аннушка, какое ты в имении ещё богатство обнаружила? Железо то и правда нашли в большом количестве. Ещё больше учёные предполагают найти под Курском, как ты и предсказывала.

– Надо с болотами разобраться. Они горят тут каждое лето. Проверить надо – может быть это нефть. А даже если нет нефти, то торфяные болота тоже неплохо. И крестьянам на топливо торф годится, и продавать можно. Надо каналы из болот в ближайшие озёра прорыть. Вода стекать будет, болота высыхать. Торф не только на топливо годится – это богатое удобрение для полей. Болота высохнут – пахотных земель прибавится.

Ещё тут лес лежал после бури в озере более ста лет. Морёный дуб ценность большую имеет. Да, вам мастера-краснодеревщики всё расскажут.

– Я слышал про морёный дуб, – улыбнулся он, – из него мебель лучшую режут.

Государь велел это тебе передать, – он с улыбкой подал мне газету с Императорским манифестом. Я погрузилась в чтение.

«Мы победили и изгнали из страны Наполеоновскую армию, но в умах своих многие, вполне умные и серьёзные люди России, побеждены идеями Наполеона и жестокого вольнодумства Европы.

Идеи свержения существующей самодержавной власти, убийства Моего и Моей семьи бродят в обществе. И что самое горькое – в обществе людей более, чем достойных: героев Отечественной войны, людей, принесших нашей стране Славу и Победу, людей думающих, активных и способных в будущем принести Отечеству не малую пользу.

В случае бунтов, революций, не советую ждать, что я, как французская династия, покорно положу свою голову и головы своих детей под гильотину. Найдутся и верные люди, способные встать стеной за своего Императора.

А это значит, что бунт будет жестоко подавлен, зачинщики казнены, участники отправлены в шахты Сибири на каторгу.

Я заранее скорблю об участи этих людей, понимая, что за улучшение жизни в стране будут бороться не только «Гришки-самозванцы», но и достойные люди, заразившиеся идеями кровавой европейской «свободы».

Но, даже сочувствуя, я не могу позволить им устроить в государстве новое «смутное время», не должен, как законный правитель и самодержец Российский.

Пример Европы должен бы насторожить думающих людей, а не вдохновлять. Сколько крови, страданий, бандитизма, жестокости испытала она. И до сих пор счастье её не предвидится. А правоту её преобразований сам Господь поставил под сомнение, даровав победу нам, а не объединённым под руководством Наполеона войскам всей Европы.

Так же идея освобождения крестьянства – полезна, но преждевременна. Пока нет дельного, умного проекта, как решить этот вопрос без вреда для страны, дворянства и для самого крестьянства, размахивать руками не имеет смысла.Жду от «революционеров» и просто думающих людей решения этого вопроса:

а) Как не допустить голода в стране, после объявления вольной крестьянам;

б) Как дать им возможность заработать на содержание своих семей, когда земля большей части центральной России принадлежит дворянству;

в) Как и на какие средства переселить вольных крестьян на Байкал, в Сибирь, на Аляску и в другие свободные земли России;

г) На какие средства будет существовать дворянство, отпустив крестьян;

д) Как поднять экономику и промышленность России, если не обучить бывших крестьян грамоте и новым, полезным для страны профессиям?

2. Возвращаю ваши претензии к императорскому правлению: «А судьи кто?» Что вы сами сделали на пользу своей страны в своих владениях?

а) Научились ли управлять собственными землями и подданными?

б) Ваши крестьяне голодают? Что вы сделали, чтобы они были сыты?

в) Что вы сделали на своей земле, для улучшения урожаев?

г) Вы искали в своей земле золото, железо, алмазы? Вы владеете науками, чтобы понять – что у вас под ногами?

д) Вы изучаете экономику, и другие науки, чтобы давать императору осмысленные, дельные советы, оказывать помощь в управлении государством?

е) Вы построили на свои средства фабрики и заводы, чтобы предоставить работу освобождённому крестьянству?

ж) Вы обучаете своих крестьянских детей грамоте и счёту, чтобы они могли работать на устроенных вами фабриках и заводах?

Я осознаю, что духовная сила императора в Божием благословении, а практическая – в его мудрых и талантливых подданных, что и показала победа над Наполеоновской армией. А вы это осознаёте?

Своей императорской волей объявляю:

Свобода народу будет дана:Когда будет написан и всесторонне рассмотрен компетентной комиссией дельный проект по переустройству экономики государства, в связи с отменой крепостного права;Когда с вашей помощью в стране будет налажена активная, действенная промышленность, нуждающаяся в свободных людях;Когда увижу, что дворянство достаточно образовано и деятельно, чтобы иметь полезное стране дело и не обнищать без крестьян;Когда увижу, что крестьянская молодежь в ваших имениях достаточно грамотна, чтобы выжить в новых условиях: стать рабочими, ремесленниками, купцами или умными самостоятельными хозяевами крестьянских угодий...»

Да, мои тезисы тут явно пригодились. Но поработали над ними помощники Государя, немало. Жёстко получилось.

Сергей Петрович писал какие-то письма и записки, надписывал адреса, заклеивал сургучом и прижимал печаткой на княжеском перстне. Подняв голову, он устало мне улыбнулся.

– Железные имения Государь скупает за «лентяйство и бесхозяйственность» их владельцев. А те пока не сильно расстроены – не отнял же! И цену даёт не плохую, при продаже самостоятельно могли бы ещё и потерять.

Когда поймут, поздно будет. А то, что ваше с матушкой владение не купил, так некоторые ещё и злорадствуют: «Старалась вдовушка, хозяйство налаживала, а без денег осталась. Теперь будет с крестьян по копейке выжимать. А они вона как разбогатели – сразу при больших деньгах!»

Другие, что хотят владельцами остаться, зашевелились, управляющих умных ищут.

Некоторые пытались обмануть комиссию – один смех получился.

Нарядили крестьян и их ребятишек в новые рубахи и велели говорить комиссии, что они, мол, всем довольны.

А тайный советник велел помощникам продуктов закупить. Как станут проверяющие среди деревни кашу с мясом варить, да от имени императора всех кормить... Крестьяне и забывают, что им приказано было. Завоют, да в ноги комиссии повалятся: «Говорят, Государь забирает к себе тех, кому у господина живётся плохо? Молим Государя о защите, пусть заберёт и нас, мочи нет терпеть!»

Тут и всему маскараду – конец!

Отчим рассказал и о других новостях, которые он привёз из столицы.

Православная церковь направила на юг Африки корабль с проповедниками Слова Божия. А с ними отбыли учёные: географы, геологи, минерологи... И торговцы – толмачи, которые и с немыми общий язык найдут.

Для строительства форта на пустынных африканских берегах и для торговли везли с собой топоры, молотки, пилы, гвозди, рыболовные сети и снасти...

Церковные проповедники вволю захватили медных крестиков и образков на цепочках, разнообразных иконок, лампадок с фитилями и лампадным маслом...

Для подарков вождям и торговли набрали матрёшек, расписной деревянной посуды, вышитых домотканых рубах-косовороток. И вообще, учтя опыт коробейников, не забыли яркие атласные ленты и рулоны цветной, яркой ткани, дешёвые расписные платки, помаду и театральный грим, духи и многое другое.

Помня рассказы о том, как католический мир захватывал обе Америки, и за стеклянные бусы покупал целые острова и территории, набрали такой дешёвой в России бижутерии и всевозможной дребедени, типа медных серёжек с цветными стёклышками вместо камней, костяных гребешков для женских волос, щёток, булавок и иголок.

Анна в шутку предупреждала, что кожаные сапоги там не актуальны. На юге Африки то жара, то тропические ливни, потому там скорее лапти сгодятся. Эту шутку приняли всерьёз и лаптей закупили на треть трюма.

Самих проповедников Слова Божия набрали в основном из бывших крестьян и ремесленников. Толковых строителей и старателей... Крепких таких, основательных мужчин в рясах.

Не афишируя, церковь направила такие же крепкие бригады на Аляску и в Сибирь. А с ними целые деревни из крепостных. Из самых обнищавших дворянских поместий местные батюшки скупали, почти задарма, целые крестьянские семьи и отправляли их жить с духовными наставниками на Аляску и в Забайкалье.

Всем, отъезжающим в земли, предположительно богатые на залежи драгоценных металлов и минералов, перед отъездом ученые читали короткие, внятные лекции и показывали на реальных образцах: как выглядит золото в виде песка, как неказисто выглядят алмазы и другие драгоценные камни в натуральном виде и где и как их нужно искать.

Обещали, что за драгоценные находки удачливые люди будут получать хорошие деньги, а за найденные месторождения Государь и церковь даруют им свободу и дадут во владение большие наделы собственной земли.

Предупредили, чтобы не продавали ничего из ценностей иностранцам и подозрительным чужакам, и не рассказывали им о месторождениях, сколько бы им за это ни пообещали.

Потому, что иностранцы и бандиты вырежут всех, кто знал о месторождении и сами станут тайком добывать драгоценности на русских землях. А Царь-батюшка и его войска будут далеко и не смогут прийти на их защиту.

А таких хитрецов, что из жадности предадут своих односельчан на мучительную смерть от руки иностранных добытчиков, но сами останутся живы, Государь сочтет предателями Отечества и, где бы они ни прятались, прикажет найти и казнить всю семью. А священники предадут анафеме и отлучению от Церкви православной и Божией благодати.

Понятно: кнут и пряник. В надежде разбогатеть в новых землях туда могут ринуться и беглецы крепостные, преступники всех мастей, иноземные купцы и шпионы.

***

– Сергей Петрович, а я ещё один сюрприз подготовила. Помните, я говорила про самолёты, что даже из металла по воздуху летать будут? Так это ещё не самолёты, а просто игрушки, прообразы тех будущих самолётов. Надо привести императорской семье на какой-нибудь праздник. Я приказала изготовить парочку. Поехали, мы покажем! Поехали! – в нетерпении теребила я его за рукав.

Он улыбался, на лице так и было написано умилением: какой ты ещё ребёнок, на самом деле!

А я горела от предвкушения. Как давно в небе не была!

Позвала Ивана-летуна, и мы с помощниками повезли на телегах дельтапланы на косогор. Князь, наклоняясь с коня, с любопытством рассматривал наши конструкции.

Когда я велела привязать себя ремнями к дельтаплану, он заволновался.

– Ты бы не рисковала девочка, а? Твоя голова дорогого стоит для России!

– Не разобьюсь. Сибиряки не мёрзнут – сибиряки валенки обувают! – лихо улыбнулась я, – Смотрите!

Разбежавшись, я поймала ветер, и оттолкнулась. Князь, бежавший следом за мной, бессильно всплеснул руками. Дельтаплан, как сказочная птица разукрашенный ярким шёлком, взлетел.

Крестьяне, собиравшиеся каждый раз при наших с Иваном тренировках, ахнули, и, приложив ладони к глазам, замерли. Мальчишки, гикая и вопя от восторга, помчались следом.

Князь Сергей взволнованно смотрел из-под руки, и, кажется, ругался.

Я наслаждалась полётом, выписывая виражи, и радовалась – я подарила людям воплощённую мечту. Иван нагнал меня и присоединился к полёту, плавно повторяя мои развороты.

Две ярких птицы синхронно кружили над селом, заставив всех замереть, подняв головы к небу.

Со стороны это выглядит куда привлекательней, чем тарахтящий и дымящий первый самолёт на бензиновом двигателе, – думала я, – и потому Россия может подняться в небо раньше всего мира.

Иногда художники пишут картины, где взгляд зрителя видит всё, как бы с высоты птичьего полёта. Люди на таких картинах мелкие, дома, как ненастоящие. Мне такие картины никогда не нравились, я больше люблю портреты.

А вот увидеть подобную «картину» сверху самой, в реальной жизни, намного интереснее.

Деревня казалась не то игрушечной, не то декорацией к съёмкам фильма: барская усадьба на пригорке, пониже – крытые соломой домишки, разделённые огородами. А вокруг поля и перелески, да сверкающие, отражающие небо озёра.

Когда видишь под собой больше земли, когда окоём, почти неощутимо округляется дугой, тогда и небо тоже кажется бездонным, беспредельным...

Слёзы катились по моим щекам неудержимо. Все мои полёты были так или иначе связаны с мужем.

Алёша погиб уже почти в шестьдесят пять лет. Мы и в пожилом возрасте не могли оставить полеты, в небе забывая и о годах и о болезнях, взахлёб наслаждаясь простором под нами и над нами. Радуясь единению наших душ в совместном полёте...

Он погиб, испытывая новый проект своего дельтаплана, а я потом несколько лет выла: Почему он испытывал одноместный, почему я не была там, в последнем полёте вместе с ним? Дочка была права: я хотела к нему. Я не жила после его смерти, я с тоской ждала: когда, наконец, закончится срок моего одиночества.

Мы с Иваном, один за другим, опустились на лугу, жители деревни собрались вокруг нас.

Глаза! Какие у них были глаза! Как будто ветром прогнало с неба облака, и оно засияло незамутненным, синим цветом. Счастье, вот как называлось то, что я увидела в них.

Они смотрели на Ивана-летуна, как на Ангела, спустившегося с небес. Меня не расстроило, что не мне уделяли столько внимания.

Ну, что – господа! Им многое дано – это привычно. Но вот то, что в небо поднялся один из них, это было больше, чем чудо. Это давало надежду им, их детям...

Сергей Петрович задумчиво смотрел на меня. Я подошла, встала рядом и прислонилась виском к его плечу. Мы смотрели, как Иван-летун отгонял мальчишек от «крыльев», как, вместе с мастерами, разбирал конструкции, откручивая детали. Гордо подняв голову, оглядывал односельчан. Потом мы с отчимом переглянулись и рассмеялись – парень заслужил воплощение своей мечты.

Ведь выстрадал же: и переломами и поркой, а мыслей о полете не оставлял.

В деревню шли всей толпой. Крестьяне что-то обсуждали, размахивая руками. Мальчишки наоборот, примолкли, благоговейно прикасаясь к возкам с «крыльями».

Мужики подошли.

– Мы вот кумекаем, – начал один из них, – это господское баловство одно, детям нельзя этим голову забивать – пользы-то нет никакой. Одни мечтания.

– Когда-нибудь из того горючего масла, что вы на болотах нашли, сделают вещество более чистое и горящее без копоти. Другие придумают прибор, что будет толкать такие «крылья» в воздухе в нужную сторону, а не по воле ветра. Как паруса на лодках. Эти крылья тоже работают, как паруса на кораблях. Ведь и лодку с веслами и парусами тоже кто-то придумал однажды. Так и небесные лодки будут бороздить небо, хотя и не сразу.

Тогда сделают такие самолёты больше размером и, как на лодках, по небу будут перевозить людей и грузы. Тогда ваши внуки увидят пользу в таких крыльях, а не только господское баловство.

– И наши внуки будут этими лодками небесными править? И им позволят это? – с недоверием и ехидцей спросил кто-то.

– Ну, кучером упряжки лошадей и лодочником на переправе не господа же работают.

Они рассмеялись.

– Это точно! Господа лошадьми в упряжке только для баловства и лихости править берутся. Значит, таки, будет польза от этой красы?

– Уверена, что будет. Думаю, что вы уже сейчас «кумекаете», куда эту придумку с пользой применить можно.

– Ну, ежели к этой штуке верёвку подлиннее привязать, чтобы ветром не унесло, а кто-то с горки столкнёт, то можно и брёвна с косогора на луг перекинуть, и верёвкой к нужному месту притянуть! А снизу кто-то жердями будет страховать и править... Как при сплаве брёвен на реках, – почесал один голову. Мы рассмеялись.

– Вот уже и пользу нашли. А ещё можно на голову вражеского войска бомбы сверху сбрасывать. Но бомбой может и сам самолёт осколками задеть. В таком маленьком виде крыльев, как сейчас, лучше врагов сверху перцем посыпать.

– А перцем-то зачем? Варить их, что ли? – засмеялись мужчины.

– А как начнут чихать от перца, да глаза тереть, тут и послать на них конницу!

– Не-е, перец дорогой, чтобы им с самолёта разбрасываться, – покачал головой другой крестьянин, – мы их лучше табачком-самосадом, поедрёней...

Все расхохотались, стали придумывать новые способы войны с врагом. Когда дошли до коровьего помета, мы с князем оставили их и вошли в господский дом.

– А ведь ты не шутила, про бомбы говоря, – произнес Сергей Петрович, – помню, ты про войну с немцами рассказывала и про бомбы, летящие на города. Так может, лучше не надо эту идею Государю подавать, с самолётами? Зачем выпускать джина из бутылки?

– Идея-то в воздухе носится. Вон Иван-летун уже пытался крылья делать. И другие тоже. Ещё Леонардо да Винчи в средние века крылья рисовал. Кто-нибудь да изобретёт. Пусть лучше мы первые, чем кто-то безнаказанно на наши головы начнет сбрасывать ... помёт.

Он не улыбнулся.

– У меня такое чувство, что ты хочешь избежать той войны, что видела в видении.

– Если Россия будет сильной, то не каждый решится на неё напасть. Европа жестока и жадна. Её всегда будет мучить зависть к нашим землям и богатствам в них. Совсем избежать войн, видимо, не удастся. Но нужно быть сильными, чтобы быстрее и мощнее ударить в ответ, чтобы очухаться не успели, как летели от границ России домой во все лопатки.

Он обнял меня, прижал к себе мою голову.

– Бедная девочка. Как же, наверное, страшно нести такой груз – знание будущего. Ты не рви сердце. Что сможем, изменим. Я помогу, чем только смогу. Но не бери всю эту тяжесть на свои плечи – не сломаться бы.

– Не сломаюсь, – вздохнула я, – русские женщины двужильные.

– Тоже мне, «женщина», – рассмеялся он, и, отстранившись, щёлкнул меня по носу, – Но мысли твои обычно дельные, потому вызову химиков, как ты сказала, займусь болотами. Вот, хоть разорвись: оба ваши с матушкой владения оказались богаче, чем можно было предположить, но и хлопотнее в десятки раз.

Правда, управляющего ты, похоже, нашла с головой. Разберусь тут, сброшу ему на плечи и столяров твоих с драгоценным деревом и болота с заводиком.

Видно не часто мы с Натали видеться будем, она не оставит своих людей без пригляда. Да и мне работы, выше головы. Государь, скорее всего, мне поручит рудниками на всех железных землях заниматься. Там в Петербурге и Москве твои пошивочные мастерские развернулись. Все нужные мне люди в хлопотах.

Ты, говорят, обещала особо усердных у меня выкупить? Нужно будет кого наградить – отпускай. Другие ещё усердней работать станут. Вы с матушкой уже столько дохода в мой род принесли, что твои портнихи – капля в море.

– Не хочу вас пугать, папа, – капризным голосом произнесла я, – но вы меня в свои владения лучше не пускайте! Не дай Господь, ещё какие-нибудь «бесполезные» вещи обнаружу! На трое разрываться будете!

Он захохотал.

– Да, с тобой как в поговорке: «Не было у бабы хлопот, так купила порося!» А в своё поместье я тебя как-нибудь отправлю. Даже интересно: что там можно найти?

24 глава. Враги.

Часть 3

Враги.

Ваше мнение – звук пустой!

Верхоглядство у вас, не взгляд.

Объявите меня святой -

И поверят, и подтвердят

Что была я правдивой, простой...

Ну, понятно: ведь праведник – свят!

Скажут вам – я с ума сошла,

Добровольно себя сожгла,

Там, в душе мол, не свет, а мгла...

Это тоже не удивит.

«Сумасшедшей она и была!

У неё странноватый вид!»

Я горю среди бела дня!

Я не прячу души огня.

Я готова весь мир обнять...

Ни понять меня, ни принять!

Сатаной назовут меня

И придёте толпой опять:

Эти кланяться, те проклинать!

Рано утром я услышала за дверью спальни какой-то шёпот и всхлипывания.

– Что там случилось? Входите! – отозвалась я.

– Барышня, вы помогли почти с того света Николку вернуть. Помогите! – бросилась на колени молодая ещё крестьянка.

– Рассказывай, – приподнялась я с кровати, – да встань с колен, сядь вон на стул. Говори просто, понятно, по делу. Не причитай!

– Антоша, сын мой, ногу сильно косой порезал. Жилы на щиколотке полоснул. Мы поняли, что нога потеряна – калекой будет. Но у нас тут в пещере старец святой живёт, отшельник.

Понадеялись на чудо, понесли к нему. Он помолился. Целую ночь молился, не выходил из пещеры. Потом вышел, как Христос сделал брение из земли, плюнул в него, помазал им рану и сказал: «Если нет на нём тяжкого греха, то на третий день на поправку пойдёт. А грешен – не выздоровеет».

Мы все не без греха, Аннушка. Но Антоше только девять лет, не может он тяжкого греха иметь. Да и у нас в семье ни убивцев, ни святотатцев нетути. А Антоша чернеет. Рана вначале краснотой покрылась, а теперь чернеет и гноем исходит!

Как только она про брение с землёй сказала, я мысленно выругалась и быстро стала собираться. Она поворачивалась за мной и продолжала тараторить, а я поняла: гангрену болван, устроил ребёнку.

– Зовите Никона, что Николку спасал. Готовьте всё то же: баню, самогон, острые ножи, горячую и холодную воду... Приготовьте отвары из ромашки, подорожник... Всё, что при гнойных ранах применяете. Несите иконы, свечи, крещенскую воду, молитвенник или псалтырь.

Мошенник это, колдун, а не святой старец. Он рану Антоши испортил своей черной слюной, паразит!

Бабы ахнули, но ведь барышня, которую Богородица исцелила, врать не может, правда? И кинулись исполнять приказания.

А я бормотала про себя; «В рану только земли не хватало! Гад! Гад! Гад!»

Мальчика уже перенесли в просторную господскую баню, баня топилась, в котле грелась вода.

Я осмотрела его – рана на щиколотке частично была чёрной а выше наливалась багровой опухолью. Вздохнула: до колена краснота не поднялась, шанс спасти жизнь есть, если ногу ампутировать.

Никон тоже осмотрел, покачал головой.

– Антонов огонь. Не жилец.

– Это не просто Антонов огонь. Это слюна колдуна в рану проникла, по крови расходится. Ты жилы видел на ногах, когда скотину резал?

– Не только, когда скотину, – пробурчал он, – я в партизанах и хранцузов...

– Не мели ерунды, французов ты не свежевал!

– Упаси Господь, – перекрестился он, – али я нехристь?

– Вот и думай. Там, внутри, жилы с кровью проходят, если их не перекрыть, яд по всему телу пойдёт и мальчик умрёт. Спасти можно и быстро, если заражённую часть ноги до колена отрезать и культяпку зашить. Но тогда он калекой безногим останется.

Давай попробуем, всё-таки ему ногу спасти! Перетяни её ремнем выше колена, чтобы кровь перекрыть. И давай чистить все жилочки, как тогда раны у Николки чистил.

Если не удастся дурную кровь спустить из щиколотки, придётся ногу отрезать, чтобы жизнь ему спасти.

Мать мальчика запричитала.

– Кто её сюда пустил? Гоните!

Если грамотные есть, пусть молитвы читают. Соберите всех, кто без дела тут крутится и мать его, чтобы молились.

Пришёл управляющий, собрал всех охающих баб и, поставив иконы, стал читать Псалтырь. Те плакали и крестились.

Антошу накрепко привязали к лавке, чтобы не дёрнулся, очнувшись от боли, ногу перетянули ремнём.

Никон стоял на коленях и остро, до состояния лезвия отточенным ножиком, разрезал темные вены на щиколотке и спускал дурную кровь.

Вдруг у мальчика посинели губы и закатились глаза. Я кинулась, стала делать непрямой массаж сердца. Мальчик задышал.

Толи сердце слабое, толи крови потерял много... Точно! Он же косой порезался, наверное, ещё тогда много крови было потеряно.

«Батюшка Серафим, помогите! Не должен мошенник под видом старца убить ребёнка! Так бы хромой остался и только. А сейчас он, с такой потерей крови, и ампутацию ноги не переживет, сердце не выдержит».

«У Аннушки кровь хорошая, многим подходит. Чую я, ты знаешь, что это такое. Действуй, а я помолюсь!»

У меня, наверное, первая положительная группа крови, донорская, догадалась я. А как её перелить-то в этих условиях?

– Никон, не знаю как быть... У меня после исцеления Богородицей кровь целительная. Надо как-то мальчику её влить. Не в рот, нет! Прямо в жилу. Через соломинку, что ли? Но если кусочек соломинки обломится или воздух в жилу попадет – смерть. Как мне, так и Антоше.

– Я у зазнобы своей, Насти-вязальщицы спицы видел, ещё старой барыней, твоей бабушкой подаренные. Они внутри, как соломинки, пустые. Позвать её?

Позвали Настю со спицами. Они и правда, были внутри полыми. Я объяснила женщине, что делать нужно. Пояснила, что спицей нельзя проткнуть жилу насквозь, нужно ввести вдоль неё и придерживать верхние отверстия, чтобы кровь не хлынула. Та всё охала, сравнивая Антошу со своим сынишкой.

Я особо предупредила, чтобы в жилу воздух не попал. Дойдет воздух до сердца и смерть. Лучше кровь слить на пол.

Меня положили на вторую лавку. Настя присела между мной и мальчиком и стала делать, что я говорю. Омыла руки и спицы самогоном, ополоснула им же рот, как я велела. Верхние концы спиц прикрыла шариками воска. Ввела мне одну из них в вену на сгибе руки, то же проделала с мальчиком. Потихоньку набрала в рот моей крови и, прикрывая спицу воском, вливала в спицу мальчика мою кровь и сплевывала в конце, чтобы воздуха не задуть.

– А вашу кровь так расходовать не опасно? – сплюнув, спросила она.

– Опасно, – вздохнула я, – но я в сознании. Как почувствую слабость – скажу. Если сознание потеряю, сразу прекращайте и тугими повязками руки нам перевяжите.

Когда у меня сильно закружилась голова, переливание прекратили.

Антоша был без сознания, но вид у него был не такой страшный. Я лежала, балдёжная от потери крови и командовала.

Никон надрезал сосуды, сцеживал черноту, промывал ромашковым чаем и самогоном. А Настя зашивала шёлковыми нитками мелкими, как на вышивке стежками, ловя кончики сосудов и сухожилия, как упущенные нитки. «Микрохирургия», блин!

Щиколотку окончательно помыли, смазали мёдом и туго перебинтовали прокипяченными кусками ткани. Я приказала снять жгут, чтобы нога не отмерла. Велела помассировать всю ногу от бедра до икры, чтобы восстановить кровоснабжение.

– Ну вот, теперь у нас в имении есть два доктора, которые точно могут спасти от тяжелых ран и заражения крови. Отмывайте тут всё с женщинами и дайте нам поспать. Потом прикладывайте ему к ранам подорожник, смазывайте мёдом...

Сквозь сон слышала, что кто-то несёт меня на руках.

Проснулась ночью. Рядом с постелью в кресле дремал бледный Сергей Петрович. Увидев, что я проснулась, он с горечью стал выговаривать.

– Что ты делаешь, Анна? Что ты делаешь! Разве можно так рисковать жизнью? Что бы я Натали сказал? Был тут, занимался хозяйством, а девочку просмотрел... А сам бы как жил после этого? Ты думаешь – нам так уж нужны эти поместья? Любое из них сгори вместе с крестьянами, это не станет таким горем для нас, как твоя гибель! А ты рискуешь жизнью ради какого-то крестьянского мальчишки!

– Не наговаривайте на себя, князь! Разве вы не рискнули бы ради жизни ребёнка?

– Я – да! Рискнул бы, я же не зверь. Но я мужчина, я князь! Это мой долг и право! А ты сама ребёнок, девочка! Никакой отец, даже приёмный, не стал бы разменивать жизнь своего ребёнка на жизнь крестьянского мальчика!

– Я прошу вас успокоиться и выслушать меня. Я почти не рисковала, поверьте. В данном случае мне помогали не только мои знания, но и забота старца. Я слышу в духе старца Серафима.

Он подсказал, что мне делать. Сказал, что моя кровь поможет спасти мальчика. Если бы мне угрожала опасность, он не стал бы мне этого говорить и, как вы сказали: разменивать жизнь одного ребёнка на жизнь другого.

И его молитву я чувствовала всё время: люди соображали и делали всё быстро и правильно. Даже эти спицы, полые внутри, про которые Никон вспомнил, оказались в поместье. Думаю, это такая редкость в деревне, что само по себе кажется чудом.

А спасти мальчика было необходимо, чтобы разоблачить мошенника, который притворяется старцем-отшельником и живёт за счёт подношений крестьян. Скольких ещё людей он может сгубить своим невежеством во врачевании и враньём?

– Я его прогоню немедля!

– Нет, его должны прогнать сами крестьяне. Но прежде понять, что он лжец. А то он, уходя, может нашептать людям, что вы, князь – это князь Сатаны, что вы старца святого прогнали. И все ваши начинания не от Бога, потому и дыры адские вас привлекают. Нам это надо? Чтобы люди, вместо того, чтобы помогать в наших делах, шарахались от нас?

– Но сейчас он может сказать, что ребенок исцелился, благодаря его молитве!

– На это он и рассчитывает, когда предсказывает в смысле: «Толи дождик, толи снег, толи будет, толи нет!» К нему претензий в любом случае вроде бы нет!

Я знаю, как его разоблачить. Доверяйте мне больше, князь! И помогите.

Утром я плотно покушала и спустилась вниз посмотреть на Антошу. Он спал, но синюшная бледность прошла. Не стала тревожить его ногу, плотно обмотанную тряпками с подорожниками.

Во дворе собрались крестьяне.

– Дорогие мои, в нашем поместье поселился лжец и колдун. Он чуть не погубил мальчика Антошу, не совершившего никакого тяжкого греха. А после его гибели мошенник объявил бы, что он был или тяжко грешен, или проклят.

Мальчику уже лучше. Да если бы вы просто перевязали его ногу, смазав мёдом, или приложив подорожника, он бы не умер. Хроменьким бы остался, потому, что сухожилия порезал, и только. Вы это и сами понимаете. А он его своей чёрной слюной, смешанной с грязью, чуть на тот свет не отправил.