Текст книги "Игра: Дочки-матери (СИ)"

Автор книги: Валентина Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Мне Олюшка хлеба только сунуть успела. А я в Москву заезжать не посмел, чтобы не споймали, как беглого...

– Ох, дурачок, ты Василий! Ты бы в Москве рассказал все Василисе и с сопровождающими, с подорожной и с продуктами сюда приехал. Что делать-то? Князь в орловском имении, я ехать не могу – как бы ребёнка в дороге не потерять...

– Я поеду. Попрошу у Государя людей из тайного приказа, управляющий князя даст вооружённых людей в сопровождение. Справлюсь, матушка.

Наутро я поспешила во дворец.

– Меня ждёт Его Величество.

Ждать мне пришлось почти весь день – мне не поверили. Потом, как оказалось, секретарь с улыбкой сказал Императору, что никого больше нет, только к нему на приём просится ребёнок – падчерица князя Сергея. Уверяет, что Государь её ждёт.

Меня тут же проводили в его кабинет.

Он прочитал мои заметки и рассмеялся.

– Значит: научитесь господствовать в своих владениях, и тем пример покажите государю?

– В народе про такую тактику говорят: «Твоим же салом, тебя же по мысалам!»

– Я вот тут подумал: зачем я буду выплачивать компенсации за владения? Не проще наказать одних покрепче, чтобы другие шевелились?

– Начнут говорить: Император грабит дворян. А с разумной ценой, уплаченной за истощённые имения, у них повода для бунта не будет, а урок останется. А потом, когда станут возмущаться, что с железом земля дороже стоит, отвечать: Вы это железо сами нашли, пока правили? Нет? Вот и расплачиваетесь за лентяйство.

– Хорошо, Анна Сергеевна, ваш проект принимается. Будут уточнения и доработки. Но сама идея верная.

– Государь, у нас с матушкой беда. Имение наше нагло захватил бывший сосед Залихватнов. Лентяй и прощелыга – свое имение проиграл, на матушкино давно зарился, да она отказала ему в замужестве. Теперь, не зная, что она замужем, он с друзьями и слугами застрелил нашего управляющего, запорол несколько работников до смерти, и прислал крестьянина запугать матушку. Передал: «Приедет, если не хочет терять своих людей, куда она денется?! Силой замуж возьму, коли добром не хотела!»

Бандиты живут в захваченном ими матушкином имении, как иноземные захватчики: грабят, над людьми измываются.

Князь в Орловском имении, на железной земле с учеными и землекопами, а матушка ребёнка князя носит – ей в путь ехать рискованно.

Поеду я. Не могли бы вы дать мне знающих людей, да солдат в дорогу. С одними крепостными против вооружённых дворян я не справлюсь.

Государь потемнел лицом, колокольчиком вызвал секретаря, начал говорить:

– Позови... – потом мне кивнул, – Иди, собирайся в дорогу, дочка. К утру будут тебе и охрана и помощники.

Утром мою кавалькаду из охранников пополнили какой-то чин из тайной полиции и драгунский офицер с командой своих подчинённых.

Ехали быстро. Часто меняли запасных лошадей, чтобы животные не уставали. Я, непривыкшая к такой продолжительной скачке, к вечеру первого дня, буквально лежала на шее своей лошади. Тогда мужчины стали брать меня к себе в седло, по сути – на руки. Они передавали меня друг другу, укутав, будто младенца в одеяло.

Мы уже подъезжали к Москве, когда встретили на дороге наших мужиков, что Василиса послала в Петербург. Приехал ещё один крестьянин, но тот не додумался сразу в столицу ехать, в московский особняк примчался:

– Бесчинствуют господа. Девок портят, мужиков на конюшне пластают. Все закрома, погреба разгромили. Пьют, жрут и непотребное творят, даже... с детьми. Требуют Наталью Алексеевну! Чисто хранцузы – захватчики!

Мы только заскочили в Москву к полуночи, сообщили Василисе наши новости, пару часов отдохнули и, перед рассветом снова тронулись в путь. К нам присоединились и наши московские мужики.

Поздно вечером мы были на месте.

Драгунский офицер и полицейский помощник расспросили обоих крестьян: как живут бандиты, выставляют ли охрану в самом имении, ставят ли караулы вокруг деревни?

Выяснив, где стоят охранники в имении, что деревню не охраняют, приказали местным крестьянам пробраться тайком и передать сонное зелье женщинам в имение. Добавили из баула несколько бутылок французского вина.

– Пусть сыплют снотворное в вино. Нам крови среди дворни не нужно. А то начнут сопротивляться и женщин поубивают.

Мужики растворились в темноте.

Потом Вася вернулся, сказал, что Иван байками бандитов потчует. Его остановили у конюшни, повели к Залихватнову.

Воины оставили со мной нескольких слуг, а сами пошли окружать деревню. Почти в полночь за мной приехал солдат.

– Господин офицер зовёт. Скрутили их, голубчиков. Никто не пострадал.

Я въехала в матушкино имение, взошла на ступеньки. Ко мне с плачем бросились на колени женщины.

– Говорили нам, что барышня исцелилась, да всё как-то не верилось! Аннушка, ангел наш, дай Бог тебе здоровья! Замучили ироды – даже пятилетних девочек и мальчиков мучили, опоганили! Как их только земля держит, тварей таких!

Я поклонилась им.

– Простите нас с матушкой, родные! Не знали мы о беде такой и не думали даже! А столица далеко, как узнали, так я сразу и выехала. Государь драгун дал в помощь.

– Сам Государь?! – ахнули женщины, – А матушки Натальи – то почему нет? Почему ты одна, Аннушка?

– Не может матушка путешествовать – ребёнка от мужа ждёт. А князь в орловском имении, до него ещё доехать надо, чтобы сказать. Вот я и поехала к вам с помощниками.

Захватчиков отволокли в подвал: и спящих от снотворного, и пьяных и просто связанных охранников. Те матерились, а дворня била их, чем ни попадя, плевала им в морды. Женщины и дети плакали и пинали своих мучителей.

– Только не убейте их, – попросила я, – оставьте их для виселицы.

– Для виселицы? – засветилось в их лицах облегчение, – для этого можно оставить!

– Нельзя, чтобы вас судили за убийство дворян. Их самих надо под суд отдать. Вы поняли?

– Да, – отступилась от связанных толпа, – только ведь откупятся, гады!

– Не откупятся, – вынырнул из тени полицейский, – я привёз приказ Императора для губернских судей. Пощады не будет.

Меня провели в спальню, и я упала. Поездка мне далась нелегко, но активная жизнь и тренировки дали себя знать – прежде бы я такого долгого и скорого пути совсем не выдержала.

Утром Залихватнова и других дворян поставили передо мною. Позади них, как улей, угрожающе гудела толпа народа.

– Ты что творишь, сопля?! – завопил Залихватнов, – Ты знаешь, с кем связалась? Ты знаешь, какие у нас связи? Нас губернатор сам освободит. А мы, как освободимся, вернёмся сюда и тогда это имение и ты, вместе со своей блаженной мамашей кровью умоетесь!

– С кем я связалась? Знаю. С бандитами с большой дороги, которые разграбили имение князя К-ского, застрелили его управляющего, запороли до смерти его людей, разорили и попортили имущество князя, насиловали женщин и детей его имения, через посыльных, угрожали насилием беременной княгине Натали, его супруге... А теперь ещё и смертью.

– Какая княгиня? Ты что несёшь? – задохнулся он. Конечно, одно дело терзать имение беззащитной вдовы, и другое – напасть на владение князя!

Опять проявился из тени полицейский чин.

– Приказ государя Императора. «Судьям данной губернии приказываю: не щадить воровскую, бандитскую шайку, захватившую владение князя К-ского, полученное им в приданное от супруги Натальи Алексеевны, и творившую грабёж, насилие, бесчиние и смертоубийство в отношении его имущества и подданных!»

Вой связанных захватчиков слился с восторженными криками и славословием Государя жителями деревни.

– Кто погиб? – спросила я ключницу, когда полицейский и драгуны с помощью местного кузнеца заковали преступников и выехали из поместья. Упавших духом лиходеев вели пешком.

– Трое охранников поместья, двое рабочих по хозяйству: плотник и истопник. И управляющий, – заплакала она, – сын управляющего до сих пор в горячке. Он пытался за отца отомстить, они и его избили.

– Пойдём к нему.

В комнатушке бредил мальчишка лет пятнадцати. Худощавый, беленький, как девушка.

– Давно он так?

– Пятый день как. Как бы Антонова огня не было – раны посинели.

Я осмотрела мальчика. Раны были воспалены – видно грязь с кнута попала.

Приказала отнести больного в баню, всех женщин заставила кипятить воду, тряпки на бинты, нести самогон, мёд.

– Есть в имении человек, который раны у животных лечить может?

Позвали конюха Никона.

– Раны посиневшие можешь мальчику разрезать и самогоном промыть?

– На людях-то не пробовал резать. Его бы привязать надо, чтобы не дёргался. Я коней завсегда привязываю.

Парнишку уложили на лавке на живот. Привязали к ней кнутами за руки и за ноги накрепко. Я опустила большие цыганские иголки и шёлковые нитки в плошку с самогоном.

– Разрезай осторожно, выдавливай гной и грязь из ран, промывай самогоном и зашивай. Руки тоже хорошенько промой самогоном.

– А может мне и вовнутрь чуток, можно? – почти как Вася Теркин попросил он.

– Чтобы потом руки дрожали? Если всё правильно сделаешь, тогда и выпьешь.

Я раньше думала, что всякого повидала, но и я проблевалась и позеленела, пока он чистил мальчику раны. Промытые и зашитые, они выглядели ничуть не привлекательней, хотя я понимала – теперь у мальчика есть надежда на выздоровление.

Баня, в которой проводили операцию, была вся в крови. Я велела отмыть ребёнка и сверху смазать его раны мёдом. Когда его перебинтовали и перенесли в дом, приказала:

– Когда очнётся, поите его мёдом, куриным бульоном и козьим молоком. Потом, как станет лучше, кормите тем, чего попросит.

Соберите всех родственников погибших.

Собравшиеся люди не плакали. Беда придавила всех.

– Мы с матушкой скорбим о горе, которое постигло вас. Это и наше горе. Вернуть вам кормильцев мы не в силах, но пропасть вам и вашим детям мы не дадим.

Новому управляющему я дам распоряжение, чтобы выделил леса и работников, и построил вам хорошее жильё. На первое время вашим семьям выделят продуктов, из тех, что не успели разграбить разбойники. После – вам и вашим детям дадут посильную работу в доме. А сейчас получите денег для поддержания хозяйства.

Ключница выдала денег, послала людей за продуктами.

Ключница Мария, которой было доверено ведение всего хозяйства, знала Наталью ещё ребёнком. Вечером, собравшись с ближними матушки, они пустились в воспоминания. Старались мне рассказать о бабушке с дедушкой. Вспоминали детство Натальи Алексеевны.

Но насущные проблемы не отпускали меня.

– У вас есть на примете надёжный человек на должность управляющего? – спросила я.

– У нас тут нет грамотных, а вот в бывшем имении Залихватнова, бывший его управляющий бедствует. Новый хозяин привёл с собою своих работников. А Андрей Ермолаевич с семьёй уже все сбережения потратил. Он не виноват, что его хозяин проигрался, а на работу его не берут. Кто же из разорившегося имения управляющего возьмёт?

– А что он за человек?

– Из купцов. Младшему сыну образование хоть и дали, а наследство всё-таки, старшим перешло. Он поработал в лавках старших братьев, как наёмный работник несколько лет. Но обидно стало: брат, а платят ему, как чужому. Вот и пошёл в управляющие.

– Пошлите за ним, я поговорю, посмотрю на него.

Наутро приехал сухощавый быстрый в движениях мужчина лет тридцати пяти – сорока. Одежда на нём добротная, опрятная, но видно, что давно заношенная. В глаза смотрю – взгляд поймала: надежда... отчаянная надежда, усталость от проблем, прямота без лживости и льстивости и... любопытство.

– Андрей Ермолаевич, вы тут недалеко живёте, хозяйство наше, хоть понаслышке, да знаете. С чего бы вы начали, если бы я наняла вас управляющим?

– Дороги бы наладил, мост починил... А дадите распоряжение, так новый бы построить надо. Лесничего бы сменил, а то мой бывший хозяин Залихватнов, тут с друзьями безобразничал по лесам, да болотам, а этот только по кустам отсиживался. Дал бы новому лесничему ружьё, чтобы браконьеры боялись.

Это первое. А там – смотреть надо, мозги ломать. Пустые слова говорить не хочется.

– А где бы лес для строительства моста стал брать?

– Погляжу, где деревья к посевам подступают, те и рубить прикажу.

– А если дам распоряжение построить, хоть небольшие, но приличные жилища для людей? Тогда где будешь брать лес?

– Лучше рубить вдоль дорог – дороги расширить, чтобы в две колеи с сеном разъехаться можно было. Хороший лес и жерди на строительство, а мелочь, да кривизну – гати на болотинах положить. Ветки и пни отдать крестьянам на дрова.

– Хорошо, строй мост, дом себе и пристойные жилища для крестьян. Начни с тех, у кого тати кормильцев убили. Сам пока в господском доме поживи с домочадцами своими.

Стряпчего пригласи – оформим договор найма управляющего. Назначь курьера в Петербург. Лучше отправь того Василия, что к нам туда уже добирался. Он вернётся с подписанным матушкой договором.

Дорогами займись, но не забудь и урожай собрать.

Подати государю выдели, а остальное для улучшения жизни в поместье примени. Найми детям учителя, чтобы все от малышей, до юношей грамоту, счет и молитвы знали. Если нет учителя, то сам учи. Церковь поправь, попроси в епархии батюшку, может он детей Закону Божию учить будет.

В общем, сам смотри. Чем лучше к будущей весне будут жить люди в имении, чем само имение больше обиходишь, тем выше оплату тебе назначим.

– А господский доход как же?

– Выполни порученное, а там посмотрим. Как думаешь – есть другие возможности получить доход с имения, не во вред ему?

– Я бы лесопилку устроил. Некоторые поля, как и дороги, расширять надо. Бросовые деревья и сухостой на дрова пилить можно, а хорошие на доски. Часть пригодится на строительство, что вы поручили, часть продать. Если продавать лесом – дёшево выходит. Доски дороже стоят.

Ещё бы печь для обжига. Тут есть глиняный карьер. Хорошо бы на дома своей черепицы наделать, а не соломой стелить. И налепить своей посуды не лишне. Что на своё хозяйство, что на продажу. Только горшечника тут нет.

– Осилишь – делай. Мало того – посмотрим, как справляешься, назначим тебе процент с дохода предприятий, помимо оклада.

Пусть люди объявят на ярмарке, что нанимает управляющий горшечника за деньги и жилье семье даст. А если учеников обучит, то за это, мол, отдельная плата будет.

– Ты кто? – вдруг спросил Андрей Ермолаевич.

– Как это – «кто»?

– Вы, барышня, рассуждаете, как и взрослые господа не всегда сообразят. Я повидал, таких глупостей насоветуют, что не знаешь, что и делать.

– А я не советую, а советуюсь – чуешь разницу? Если бы ты про лес с обочин не сказал, то я бы и не догадалась.

– Так это и удивляет. Господа больше поучать любят, а молодые это любят больше других.

– Я у матушки учусь. Небось, тоже удивляет: как это женщина с двумя поместьями управляется?

– Это да! – улыбнулся он, – Соседи кости перемыли: «Вдова, не за своё дело берётся! Ей замуж выйти надо и мужу поручить дела, а не своим бабьим умишком куролесить!»

– И что, много хороших женихов насоветовали?

– Куда там! Все оболтусы, да гуляки – только бы разорили. Да вы их всех в оковы заковали, надысь! Теперь и таких нету, – засмеялся Андрей Ермолаевич.

– А нам и не надо! – улыбнулась я, – матушка замуж за князя вышла. Теперь он хозяин. Да только он в дальнем имении, а матушка не праздная. Вот я и распоряжаюсь пока.

Берись за дело, Ермолаич. Мы не обидим. А какие мысли появятся на пользу имения, для повышения дохода – сам смотри. Напишешь матушке, доложишься. И трудитесь. Крестьян не обижай, корми, одевай, как надо. Со слабых, больных, да голодных – какая работа. И детей крестьянских, присмотри, как своих.

– Тут на болотах после войны волки развелись, скот режут. А охотиться кому? Эти гуляки-то на уток, лис да кабанов охотились, волки то им зачем?

– Отстреливайте. Устройте облаву с крестьянами. Пусть шкуры себе берут.

– Это зачем? Лучше волчью полость сшить – зимой в дороге посыльным греться.

– Если волков много – не жадничай. На полость много шкур не уйдёт. А людям их не жалей – больше волков истребят. А то, подкиньте волкам мясо с отравой. Не дай Бог зимой на людей нападать станут.

– Да, уж нападали той зимой, – кивнул он. Ударили по рукам.

Ермолаич поехал за семьёй и стряпчим.

Я вошла в комнату с больным мальчиком. Он лежал на животе, и удивлённо смотрел на меня, вывернув голову.

Я поставила табурет и села так, чтобы ему удобно было меня видеть.

– Как зовут тебя?

– Никола.

– Кем хочешь стать, как вырастешь?

– А тебе что за дело, барышня?

– Не груби, – усмехнулась я, – по-доброму же спрашиваю.

– Если бы вольный был, пошёл бы учиться горному делу.

– А ты разве не вольный?

– Нет, – насупился он, – батюшка меня от крепостной на свет произвёл. Она родами померла. Он хотел меня выкупить, да не успел. Я знаю, где деньги лежат, да не хватает ещё.

Я подумала...

– Он жизнь положил, защищая имение и людей. Ты тоже пострадал. Я у матушки и так вольную тебе попрошу. А деньги, что отец собрал, тебе пригодятся, пока учиться будешь.

– Это правда?! – вскинулся он было, да застонал от боли.

– Грамоту знаешь? Сможешь поступить в университет?

– Грамоте меня отец учил. Да университет... Примут ли?

– Матушка рекомендацию даст. Выздоравливай.

Он заплакал.

– Я думал, что теперь всю жизнь буду крепостным, мечту похоронил.

– Ты главное – себя не хорони, сил набирайся. Я распоряжусь – новый управляющий тебе поможет. И ещё знай: станешь вольным, не считай себя покинутым.

Твой отец верно служил матушке и её родителям. И её, как осталась вдовой с больной сиротой на руках, не оставил, поддержал. Ты теперь немного член нашей семьи, вроде приёмного сына маме. Будет нужда, обидят ли – пиши! А если сможешь – приезжай. Не оставим.

22 глава. Дорога в небо

Глава VI

Часть 1

Дорога в небо.

Я хочу рассказать...

нет, постойте, простите!

Вы в мечтах ли, во сне

никогда не летали?

Я прошу Вас понять,

вот представьте: стоите

На краю. Шаг до взлёта...

Представили?

Дайте руку свою.

Мне так будет спокойней.

О, у вас на ладони такая дорога!

Жаль, что я не пою.

Звуки в песне, как кони

Чутко голову склонят

и нахлынет тревога...

Я так долго молчу,

потому, что мне больно.

Всё, что скажется вольно,

спокойно и просто -

Это лёгкая чушь!

Я собой недовольна!

Я – безвольная травка

без силы и роста.

Я стою на краю?

Я гуляю по краю!

Потакаю себе

и другим потакаю...

Рано утром села на Златовласку, объехать усадьбу.

Тропинка, огибая рощу, привела меня к большому озеру. Туман окутывал местность. Вода издали казалась стальной. За озером лес выглядел короткой щёткой.

Солнце из тумана вставало бледным розовым пятном.

Спустилась к воде. Та была хрустально-прозрачной. Рыбины плавали невиданных размеров, виднелся даже огромный, как акула, усатый сом. Я раньше его только на картинках и фотографиях видела, но даже и представить не могла, что сомы могут быть таких размеров.

Ух, ты! Это какое же богатство!

К обеду на телеге с женой и парой ребятишек с вещами, приехал Андрей Ермолаич.

Я собрала совещание: ключница Мария, повариха, работники двора и новый управляющий настороженно смотрели на меня.

– Представляю вам нового управляющего Андрея Ермолаевича, который вам известен больше, чем мне.

Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне о поместье. Что в нём есть особенного, не понятного.

Например: почему большое озеро за рощей полно огромных рыбин, а лодок на берегу нет. Почему там рыбу не ловят?

– Да это бесполезное озеро. Ещё лет сто назад, если не больше, был сильный ураган, как рассказывали. Лес, что тогда рос по берегам, повырывало с корнями. Валило дубы, что в озеро, что вокруг. Летящие деревья дома сшибали. Люди спаслись только те, что в погреба спрятались, да потом из-под завалов выбрались.

Поваленный лес тогда весь на строительство и дрова пошёл. А из озера-то не достать. Что по берегам был, на мелководье, – вытащили. А в глубине – завалы остались.

Сетями ловить плохо – цепляются сети за ветки деревьев и рвутся. Удочкой ловить мороки больше. Вот они там и жируют в глубине. Мы для прокорма в другом озере рыбу ловим.

А лес вытаскивать со дна – пользы нет. Он стал, как каменный за это время. В огне горит с трудом, пила об него тупится. Зачем он нужен-то?

– Нужен, мои хорошие! Ещё как нужен! – обрадовалась я, – Собирайте ныряльщиков, обвязывайте верёвками деревья и лошадиными упряжками вытаскивайте! Этот «каменный лес» стал драгоценной древесиной. Из морёного дуба шкатулки, резную посуду, да мебель делают.

Андрей Ермолаевич, вот вам ещё доход! Сделай объявление, приглашай на работу резчиков в имение. Плати им хорошо, чтобы слава пошла, что здесь много заработать можно. Всё окупится стократ. Пусть делают самое красивое, что умеют. За лучшие работы премии выдавай, чтобы старались. Такие вещи и за границей, как говорится, с руками оторвут, и нашей знати понравится.

Каждый кусок этого дерева берегите – он дорогого стоит.

А озеро от дорогой древесины очистишь – коптильню сделайте, рыбу из озера коптить.

Мне даже интересно стало: где тут у вас ещё «бесполезные» места имеются?

– Так болота вокруг. Раньше в старые времена, тут говорят, был озёрный край. Потом многие озёра обмелели, в болота превратились. Говорят, прокляли озёра нашего края. Там теперь адские норы стали.

– Почему «адские»?

– А там костров разводить нельзя. Развели как-то пастухи, так чуть не сгорели. Всё болото вспыхнуло адским огнем. Черный дым стоял половину лета, пока дожди не пошли. Долго потом гарью воняло. Кажное лето горят болота. От дыма дышать нечем!

– Нефть? – хрипло прошептала я. Потом захохотала, – Ох, мужики, и богатая же я теперь невеста!

– Что-то ещё нашли, барышня? – осторожно спросил управляющий.

– Да. Это в земле под болотом жила такая, только не водяная, а с горючей, полезной жидкостью. Вроде как земляное масло – нефть называется.

Болот не бойтесь. Не адские они, а масляные. Потому огня и не разводите. Представьте, что будет, если огонь развести там, где масло разлито?!– бабы ахнули, – Напишу князю, учёных позовут. Будут добывать ту жидкость, да в фонари наливать вместо растительного масла, для освещения.

– И в еду это масло годится?

– Нет, в пищу нельзя. Отравитесь. И без того пользы от него много будет. Там если трубу вывести из жилы этой, не только колодцы нефтяные будут, как бы фонтаном всё вокруг не залило.

Только молчите об этом пока. Князю ученых и рабочих нанять, завод по переработке нефти построить... работы будет много. И все вы в накладе не останетесь. Богато заживём, мои хорошие!

Придётся тебе, Ермолаич, лес готовить для строительства заводика и бараков для рабочих. Кирпичи из того глиняного карьера, тоже жечь придётся. Урожай соберёте и начинайте. Не хватит своих людей, вольных нанимайте.

– Барышня, ты кто? – опять с ужасом спросил меня управляющий. Я рассмеялась.

– Меня Богородица исцелила, и разум дала за смирение и молитву матушки.

– Сильна, должно быть, молитва госпожи Натальи, – покачал головой тот.

– Да, сильна. Вы слышали, что Господь молитву сирот и вдов не оставляет без ответа? Только чистыми сердцем надо быть.

***

Когда из озера вытащили первые стволы морёного дуба, местные мастера опробовали его и покачали головой.

– Трудно режется, но если струмент будет справный, то крепкие сундуки и шкатулки можно будет резать. Кареты тоже. Без металла-то они легче, теплей и красивей будут. И в колдобинах будут реже застревать и выкатить их из ямины на дороге легче. А по прочности не уступят. Ещё стулья, да медель господску...

Я попробовала ветки – не гнутся и не ломаются. Тут же поняла, что я хочу для себя.

Лет тридцать назад, я познакомилась со вторым своим мужем, отцом Настеньки. Мне ещё сорока лет не было, но я считала, что никогда уже полюбить не смогу.

Он научил меня летать на дельтаплане. Небо освободило мою душу от горечи разочарований. Эти крылья тогда-то и подарили нам любовь.

Алёша был одержим дельтапланами и меня заразил. Конструкции их я неплохо узнала, благодаря ему.

Только после смерти любимого, когда я уже была больна, я перестала летать.

Но сейчас жажда полёта и нетерпение охватили меня.

Приказала сортировать и перетаскивать весь морёный дуб в один из больших сараев, которые тут же из простых жердей строили для столяров.

Приехав с озера в имение, засела за чертежи обычного дельтаплана с балансирным управлением и деталей к нему. Сидела до полуночи, но основное начертила.

На следующий день я позвала плотников, столяров и кузнеца.

– Хочу сделать из этого дерева пару игрушек для детей Императора. Это пока большой секрет. Чертежи показываю только вам, смотрите, не проговоритесь.

Посадила их за стол в кружок и стала пояснять мои намётки. Прошло совсем немного времени, когда один парень прошептал:

– Так это же... крылья, барышня! А как летать на них?

– Разбежаться с пригорка, оттолкнуться, перед тем, поймав крыльями ветер...

– А не разобьешься?

– Надо сначала учиться на земле и на малой высоте. А потом... не летать в туман, в грозовую погоду и в бурю.

– Да, вы точно знаете! – восторженно глядя на меня, проговорил он, – Я тоже мечтал о таких крыльях, только... Сырые жерди – тяжёлые, а если высушить – трещат и ломаются. Холстина их на ветру выворачивает из креплений, и они трещат...

– Пытался летать?

– Да. Только разбился сильно. Болел долго, работать не мог. А потом меня управляющий приказал выпороть, за то, что по глупости руку сломал и зашибся. Меня после того так и зовут Иваном-летуном.

– Ну, тогда второй аппарат будешь испытывать ты – исполни свою мечту.

***

Как говорится: Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

Дюралюминиевых труб, чтобы сделать боковые и поперечную балки*, конечно же, в этом веке нет, а если вытесывать их из стволов молодых (когда-то, сто лет назад) дубков, то чем соединять их между собой, чем крепить к боковым балкам латы?*

Никогда не создававшая собственных конструкций, я на чертежах, на пальцах и на граблях стала пояснять, чего я от работников хочу.

Почему на граблях?

Просто, разозлившись, на то, что конструкция веера, даже в мыслях разваливается, если не придумать крепления для лат, я обозвала всё деревянное сооружение «граблями». Вот, на граблях и пришлось показывать!

Используя другую русскую поговорку: «Голь на выдумку хитра», мы с мужиками стали соображать вместе. А соображалка у нашего народа всегда была на высоте. Они и сами понимали, что конструкция должна быть лёгкой и прочной, вспоминали старинные способы крепления на деревянных каретах и других изделиях.

У меня в голове не укладывается, что они творили: как в деревянных балках сверлили пазы, вставляли деревянные же латы, крепили деревянными же штырями, сажали всё на рыбий клей, обматывали узлы сырой тонкой кожей, применяли какие-то особые способы её усушки, потом снова покрывали слоями клея...

Я с ужасом смотрела на это, воистину, фантастическое сооружение. В небе не всегда доверяешь и прочным металлам. А это... грабли, они грабли и есть!

И на этом... летать?!

– Барышня Анна, – трагическим шёпотом попросил меня Иван-летун, – можно я первый испробую полёт? Я не сломаю, – заторопился он, боясь отказа, – я так давно мечтаю об этом! А это же... это не крылья, а сказка!!!

Да, для него этот убогий конструкт и на самом деле казался сказочным сооружением.

Я испытала позорное облегчение. Трусость показывать не хотелось. Идти на попятную, когда я столько времени отвлекала мужчин от нужной и полезной в хозяйстве работы... Морочила, мол барышня всем голову...

А тут... сам предложил!

Не очень-то честное утешение для совести, конечно.

Но... мужчины, вперёд!

Я, только что в мыслях видевшая себя несчастной калекой с переломанными костями, скрыв чувство радости, строгим голосом произнесла:

– Сначала будем учиться полётам!

Для этого вызвала других помощников – самых сильных и крепких. Показала им, как надо таскать Ивана, «запряжённого» в это подобие дельтаплана, чтобы он научился держать равновесие в разных позициях. Учила держаться за трапецию, перемещать тело относительно центра подвески...

Выглядели со стороны эти упражнения, конечно же, комично. На такое развлечение во все дни тренировок собиралась большая часть деревни. Хохоту было – клоуны в цирке отдыхают!

Иван, с закутанными в холстяные коконы локтевыми и коленными суставами, с пуховой подушкой вокруг головы, в качестве амортизатора, краснел, потел... но терпел, не обращая внимания на едкие комментарии.

А я... с содроганием вспоминала, что на днях будет готов второй вариант, изготовленный конкретно для меня.

Выяснилось, что с моей теперешней массой тела и тонкими ручонками, я не могу поднять первый агрегат, поэтому второй экземпляр делали, с большим тщанием уменьшая его вес...

Погода стояла хорошая, потому пробный дельтаплан на ночь оставляли на косогоре. Когда наши помощники ушли, зрители тоже покинули нас, увидев, что «кина» больше не будет...

Мы с Иваном до сумерек сидели у костра и обсуждали будущие полёты. Разведя и наклоняя руки в разные стороны, я показывала какие опасности подстерегают, если боковой ветер, как выйти из опасных ситуаций... Демонстрировала позиции рук пилота, расположение тела для разных ситуаций.

– Барышня, а можно я попробую взлететь сейчас?

– Зачем спешить?

– Понимаете, если я упаду сейчас, никто не увидит. А когда будет много народа, да я упаду на глазах у всех, я не смогу жить, – тоскливо протянул он, – Даже если не останусь калекой – душа сломается...

Я заглянула в его глаза и почувствовала: да. Он весь внутри был, как перетянутая струна. Эти упражнения на глазах у деревни, которая, по сути, была для парня всей его вселенной, этот хохот, он только внешне перенёс спокойно. Проглядела парнишку! Надо срочно меры принимать.

– Я разрешу тебе взлететь, если ты послушаешься меня сейчас. Есть специальные секретные упражнения для пилотов, но о них нельзя никому рассказывать. Ты согласен обучаться им?

– Конечно! – горько усмехнувшись, посмотрел он на меня.

– Тогда ложись и расслабь все тело. Слушай только мой голос, представляй то, что я буду подсказывать. Если уснешь, не страшно. Разбужу. Проснешься на счет: раз, два, три! Упражнение повторим перед полётом.

Он устроился на мешках с овечьей шерстью, которые мы использовали для тренировки ситуаций с падениями. Я вздохнула: рискованно, конечно, но оставлять его в таком состоянии ещё опасней.

– Представь, что сейчас жаркое лето, полдень, ты лежишь на берегу озера на горячем песке, – монотонно начала я...

Парень был так напряжен, что резко опрокинулся в гипнотический транс почти безо всякого перехода. Убедилась, что он спит, и сама вошла в транс, чтобы повысить уровень интуиции...

Я осторожно нащупывала лазейки в его сознании.

Сон. Во сне он летал радостно, без тени страха. Я накрыла ощущениями этого сна все последние, чересчур напряжённые для него дни. Затирать память чревато – он в это время усваивал навыки будущего полёта.