Текст книги "Азиаты"

Автор книги: Валентин Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Несколько лет шли непрерывно сражения персидских войск Надир-шаха с повстанцами Дагестана, и с каждым очередным сражением блекло имя легендарного солнца царей. Горные ущелья и пропасти сотнями и тысячами заглатывали персидских воинов, а бурные реки перемалывали их кости. Надир-шах, сидя в Дербенте, посылал на непокорных дагестанцев, шемахинцев, шекинцев, на восставших грузин и армян всё новые и новые полки, но тут и там терпел поражения. Злоба и спесь властвовали Надир-шахом, и, ослеплённый яростью, он расправлялся со своими приближёнными. Массовые казни сановников не насытили шаха. И далее не было дня, чтобы шах не насладился казнью. Жестокость его заставляла покорно и подобострастно склонить головы царедворцев, но и со склонёнными головами они не переставали мыслить и возмущаться. Росло негодование сторонников изувеченного Реза-Кули-мирзы, поклявшихся отомстить Надиру за его зверства над собственным сыном. Всюду вызывали смуту сказанные кем-то слова: «Мудрость и спесь не могут ужиться в одной голове. Мудрость шаха уступила спеси, а спесь сеет только смерть и разрушение!» Теряя веру в своих сипахсаларов и сановников, теряя войска, Надир-шах приказал покинуть Кавказ. Измотанная и голодная армия двинулась на юг и остановилась в Муганской стопи. Но и тут, в Шекинском ханстве, мгновенно вспыхнуло восстание, поднятое местным предводителем Хаджи-Челеби, засевшим с отрядом в крепости возле города Нухи. Много раз посылал Надир-шах войска на штурм этой крепости, но не сломал её ворот и не разрушил стен. Пришлось отступить ему с крупными потерями. Авторитет «повелителя Вселенной и оси земли» основательно пал. Остатки персидской армии двинулись в центральные останы Персидской державы. Но теперь не победными возгласами встречало население шаха: задолго до приближения персидских войск покидало свои дома и уходило прочь – подальше от «Хранённого зверя», каким представлялся Надир-шах. Войска вступали в сёла, и всюду видели безлюдные дома и опустошённые поля. Люди, собираясь в горах и лесах, призывали к свержению шаха-деспота и возведению на персидский трон нового правителя. Надир-шах душил мелкие отряды восставших, и тем самым не заметив, как вступил в воину с собственным народом. Летописец, бывший с Надир-шахом в его походах, оставил для потомков жестокую запись: «Направляясь из одной местности в другую, он повсюду убивал виновных и невиновных, знатных и бедных, везде сооружал пирамиды из человеческих голов; не было ни одной деревни, жители которой не испытывала бы на себе гнева Надир-шаха». Давно он уже уничтожил бывших своих полководцев и оттолкнул беспомощных в военном деле среднего и младшего сыновой. Оказывал доверие лишь племяннику Али-хану. Его с войсками отправил он в Снетан па подавление вспыхнувшего там мятежа. Шах ожидал победы и только победы, однако прилетела весть, что племянник перешёл на сторону восставших. Отчаянию шаха не было предела. Мечась в своём шатре, словно загнанный зверь. Надир-шах негодовал: «Предатели! Все предатели! Предал меня старшин сын, предал шурин, а теперь и племянник, сын родного брата предал! На кого я могу положиться?! Ни на кого!» И снова в порыве бешенства, он казнил неугодных ему придворных.

Оскорблённый предательством Али-хана, шах решил сам идти в Систан, расправиться с восставшими и наказать жестоко племянника. По пути донесли ему, что восстали курды Кучана: совершены набеги на селения, угнаны табуны лучших скакунов, подвергся нападению один из шахских военных лагерей. Тут же был раскрыт заговор афшарской военной знати, поддерживающей Реза-Кули-мирзу. Шах призвал к себе знатных афганцев и узбеков, чтобы с их помощью расправиться над заговорщиками. Ночью, войдя в свои шатёр и сняв сапоги, чтобы поспать немного, а с утра взяться за кровавое дело, он не думал о том, что и он небессмертен. Но едва он задремал, как услышал как кто-то вошёл в шатёр. Надир-шах вскочил на ноги, и, разглядев силуэты людей, ударил одного, другого наотмашь, а третий вонзил ему нож в сердце. Это был Салах.

Весть об убийстве Надир-шаха разнеслась мгновенно. Десятки тысяч нукеров, словно пчёлы, потерявшие пчелу-матку, зароились близ шахского шатра, стоявшего на холме Мирварид-тёпе. Одни радовались, другие негодовали. Заговорщики, поняв, что взять в свои руки власть им не удастся, приняли решение: поставить на место Надир-шаха его племянника Али-хана. Снарядили гонцов в Систан. И чтобы Али-хан отбросил всякие сомнения в том, что его избрали на престол персидской державы, отделили от туловища голову Надир-шаха велели гонцам вручить её племяннику. Вернувшийся из Систана Али-хан получил повое имя – Адыл-шах. Спешно приступил он к своему правлению, пытаясь восстановить хотя бы в войсках порядок, но повсюду царил невообразимый хаос. Начались кровавые распри между отдельными группировками. Примчались с Горгана и Атрека туркмены – непримиримые враги павшего Надир-шаха: вновь зазвенело оружие и полилась кровь…

Великая Персидская империя Надир-шаха постепенно разваливалась. Разрушение её сразу же перекинулось на завоёванные Надиром Бухарское и Хивинское ханства. В Бухаре был убит Абул-Файз-хан – трон захватил Мухаммед-Рахим-мангыт, начавший отсчёт правления в Бухаре Мангытской династии. В Хиве убили Абулгази-хана. В битве за хивинский престол схватились правители Меньшого и Среднего жузов. Правитель Среднего жуза Саран-Батыр убил Абулхайр-хана и провозгласил ханом Хивы своего сына. Вновь пришли в движение туркменские племена, утверждаясь в Хорезме, на Амударье и вдоль Туркмено-Хорасанских гор, в плодородной местности Аркач с её прекрасными поселениями – Кизыл-Арват, Казанджик, Беурма, Бами, Арчман, Дурун, Геок-Тёпе, Асхабад, близ которого лежали развалины древней столицы Парфянского царства Нессы. Заняли эти моста разные рода большого текинского племени, а привёл их возвысившийся своей храбростью и умом Кеймир-Кер…

Оживились связи России с азиатскими народами. Удалённый из Санкт-Петербурга императрицей Елизаветой Петровной следователь и судья по делу Волынского, тайный советник Иван Неплюев, прибыв на Урал, принялся исправлять ошибки князя Урусова. Прежде, всего он нашёл, что место, им выбранное под город и крепость, стратегически неудобно. Неплюев приступил к постройке города на новом месте, тоже назвав его Оренбургом, а местность Оренбургской губернией. Лучшим другом у Неплюева стал бывший хивинский хан Нурали, которому во всём потакал губернатор, а тот, чтобы вернуть свой престиж в Приаралье и Хорезме, постоянно испрашивал помощи у Неплюева… Установились постоянные торговые связи между астраханскими купцами и туркменами Мангышлака. Четыре их хана, побывавшие в Санкт-Петербурге у Елизаветы Петровны, исправно несли службу: с их ведома уходили торговые караваны в Хиву, строго они выполняли обязанности и обязывали других возвращать российских пленных, попавших в азиатскую неволю, содержали гонцов-почтарей, которые перевозили важные бумаги с Мангышлака в Астрахань и обратно, сопровождали в Хорезм хивинских сановников. Спокойно жили туркмены в южно-русской степи, на Маныче и Калаусе, иногда в суровые зимы откочёвывая к устью Кумы. Позже пришли сюда казаки под командованием полковника Конона Устинова. Пришли с Хопра и основали станицы «Михайловку», «Марьевку» и «Надежду», затем заковыляли колымаги по-степи, идя из Харьковской губернии. Тогда же возник степной городок Ставрополь, вошедший в Кавказскую губернию. Появились в степи уезды, и одни из них стал Тахтинский уезд, названный самими туркменами, ибо большинство его жителей – переселенцы из хорезмского аула Тахта. Долгое время там помнили о первых переселенцах – Берек-хане и его брате Эксельбае, пока память, не перешла в предание, а место первых героев заслонили другие имена. Но это – новые страницы истории…