Текст книги "Приключение в Корее (СИ)"

Автор книги: Вахтанг Глурджидзе

Соавторы: Павел Ионов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

А во время второй атаки националистов уже прозвучали выстрелы. Перед Лин упал убитый полицейский, затем пуля попала ей вскользь в голову и отбросила девочку, крепко сжимающую флаг назад, но она с окровавленной головой сумела встать и ударить в лицо штоком перебравшегося через баррикаду бандита, которого застрелил один из студентов, взявший пистолет у убитого полицейского. В ответ в защитников баррикады полетели камни, и один из них попал Лин прямо в висок. Она рухнула вместе с флагом на убитую ранее девушку и больше не поднялась…

Глава 44

Все уже были на месте. Сцена в середине Олимпийского стадиона и прилепленные к ней гримёрки ждали нас. Всё уже отработано много раз до мелочей, каждый выступающий и каждый работник стадиона и технического персонала знают свои обязанности и действия.

Четыре часа дня. Начинает подходить народ. Потоки людей, направляющихся на трибуны, контролирует полиция. Для родственников погибших и государственных чиновников, а также послов разных стран выделен один из входов на стадион, который контролируют спецподразделения армии и службы безопасности.

Сеульский Олимпийский стадион

Начало концерта ровно в шесть. Естественно, многие парни и девушки впервые на таком мероприятии, поэтому сильно волнуются. Некоторым из них приходится давать успокоительное. Кстати, около каждой трибуны тоже дежурят бригады медиков.

Стадион вмещает от пятидесяти пяти до шестидесяти тысяч зрителей. Телевизионщики уже сидят на своих местах. Посадили лучших операторов и пять самых толковых режиссёров. Так что, за картинку мы спокойны. Сегодня пасмурно, но дождя не ожидается. Хотя обычно в это время в Сеуле ещё светло, но в этот день приползли чёрные тучи, закрывшие небосвод. Навели полумрак, характерный для вечернего времени. Это нас тоже устраивает – уже зажглись прожектора.

Наконец трибуны заполнились. Минутная стрелка приближается к цифре «двенадцать», часовая к цифре «шесть». ..

Гаснут прожектора, стадион в полутьме. Звучит печальная музыка, на сцене высвечивается круг, в котором стоит Маша, одетая в белое платье (траурный цвет для корейцев) с чёрной розой на груди (заимствование от европейцев). Сзади неё на экране идут голограммы школьников, парней и девушек, причём многие несут флаги с эмблемами СМ или «шишек». Они идут спокойно, смеются. Разговаривают друг с другом…

– Так, мирно, начинался этот день. Все эти дети и молодые люди шли к офисам своих любимых музыкальных агентств… Они ещё не знают, что этот день чёрной полосой войдёт в историю Кореи, и только благодаря их стойкости и упорству удастся сдержать негодяев, продавших свою страну, и продержаться до подхода армии….

Гаснет свет. Внезапно раздаются выстрелы и хлопки гранат, вспыхивает экран. На сцене Бо Рам с подругами. Они под кадры с разных мест столкновений начинают петь:

Ты знаешь, хотелось нам жить

Наслаждаться восходом багряным

Жить, чтобы просто любить

Всех, людей, кто живет с нами рядом…

Крупным планом возникают моменты гибели полицейских, студентов, школьниц и школьников. Нам в этом помогли специалисты, обработавшие заснятые на голофоны и голокамеры бой у нашего офиса, и расправу над сотрудниками СМ и группами трейни и айдолов в общежитии этого лэйбла. Даже сквозь льющуюсюся музыку и пение «сестёр» слышен плач с трибун. Врачи бросаются к некоторым из матерей погибших детей и жён убитых полицейских, впервые увидевших гибель своих родных. А когда идут кадры зверств бандитов в общежитии, плачет уже весь стадион. Песня кончается, сцена затемняется, а на экране апофеоз трагедии – гибель уже обгоревших айдолов и трейни, разрушение здания общежития и последний жуткий вопль сгорающих дотла людей…

Экран гаснет. Над стадионом стоит плач, слёзы в глазах и у президента и министров. То, что творится среди родственников молодёжи, погибшей в общежитии, невозможно описать словами – они впервые увидели, как страшно погибли их дети, там уже действуют несколько бригад врачей.

Звучит музыка, и под сводный хор айдолов я произношу со сцены:

– Они не знали, что защищают не нас, музыкантов и певцов, а защищают свою родину от страшной и тёмной силы, которая хотела поглотить Корею.

Опять на экране один за другим проходят голограммы погибших. Я продолжаю:

– Но их жертва была не напрасной. И мы будем помнить их всегда!

Опять на сцене Бо Рам и компания. Они исполняют корейскую «Хвала смерти». Лиса под мелодию песни танцует. Получается очень красиво и печально. Выходит на сцену Маша и произносит:

– Труднее всего сейчас матерям и отцам погибших. Для них прозвучит песня о погибшей дочери. Хотя, слова эти относятся и к ушедшим раньше времени сыновьям.

В круге прожекторов я. Волнуюсь, но начинаю петь. Зрители напряжённо вслушиваются в слова, некоторые опять плачут. На экране проходят лица школьников, студентов, трейни и айдолов, погибших в это день. Опять на сцене Маша:

– Большинство погибших – молодые или совсем юные фанаты разных музыкальных групп. Только у нашего офиса погиб сорок один фанат, а у объектов СМ – почти в два раза больше. Мы написали песню, посвящённую одной из наших первых почитательниц, погибшей на баррикаде около нашего офиса. Это Пак Лин Ми. Но песня не только для неё, но и для всех ушедших в этот день от нас фанатов. Поёт наша новая трейни, онни Ли Мин – Хёмин.

– О-о-о! – Выдыхает стадион

Гаснет свет, на экране гологамма Ли Ми с флагом, потом идут кадры боя, и вот камень попадает в висок девочке. И она падает со знаменем в руках. Гаснет экран. На тёмном фоне зажигаются звёзды. На сцене голограмма девочки встаёт,вокруг неё туман. Она смотрит на свои руки. Щупает голову и тело, и вдруг начинает медленно подниматься к этим звездам. Замирает среди них, с восхищением смотря на блестящие точки.

Зажигается прожектор, в дымном облаке появляется одетая в красивое платье сестра фанатки. Она тихо зовёт:

– Ли Мин, негодница, где ты? Твоя онни ищет тебя!

– Я здесь, на небе. Среди звёзд! Тут так красиво!

Хёмин натыкается на что-то в тумане, и прожектор выхватывает, лежащее тело с флагом в руках.

–О. господи! Лин Ми!

– Я здесь, онни! –Несётся сверху. Хёмин поднимает голову, и протянув руку к голограмме, начинает петь:

– Опустела без тебя Земля…

По мере того, как Хёмин поёт, изображение девочки пытается протянуть руку к старшей сестре. Но это ей не удаётся… Как кончается песня и гаснет свет на сцене вместе с экраном, унося в темноту заплаканное лицо Хёмин, с трибуны родственников раздаётся протяжный женский крик :

– Лин Ми, доченька!

Весь стадион поворачивает головы на этот вопль отчаяния матери погибщей девочки, вспыхивает прожектор. И все видят, как женщину уносят на носилках медики. Ко мне бросается Хёмин:

– Я должна быть с мамой!

Я согласно киваю головой, отпуская трейни, всё равно, у неё больше нет номеров…

Концерт продолжается. Под звуки рояля и пение хора исполняются Алисой «Дорогой скорби» – на экраны кадры похорон погибших, «Музыка слёз» и «Музыка рая».

При испольнении последнего произведения на экране появляется изображение луга, на котором резвяться дети. Они поочерёдно поворачивают голову к камере. И сидящие на трибуне родственников люди узнают в детских лицах погибших.

– Теперь они в раю, ждут вас и своего перерождения в новом теле. Карма их чиста и может вы встретитесь с ними когда-нибудь ещё в последующих жизнях!

Сцена освещается, на неё выходим мы все и айдолы с других агентств. Кланяемся в тишине. Нам начинают вначале тихо, а затем всё громче, хлопать. Стадион встаёт. Цветов не дарят – не тот случай.

Смотрю на часы – прошёл час десять минут. Это всё-таки не развлекательное шоу, а концерт памяти, поэтому продолжительность его по совету Чин Ёна и выбрали в пределах полутора часов. Мы устали не физически, а морально. Я никогда не думала, что от большой массы людей может идти такая волна сопереживания тому, что происходило на сцене и экране.

Постепенно стадион пустеет, Маша и я бегаем, смотрим, чтобы ничего не забыть из аппаратуры. Но всё в порядке. Уже из машины я звоню Хёмин:

– -Сон Ён, как твоя мама?

– Плохо! – Голограмма плачет. – Врачи сказали, что нужна операция на сердце. Иначе она не перенесёт очередного микроинфаркта. Те деньги, что мы получили после гибели Лин Ми, ушли на выплату кредита в банке. Отцу не дадут новый кредит на лечение мамы…

– Сколько надо?

– Но ты же …

– Теперь ты наша трейни и для того, чтобы из тебя получился айдол, нужно, чтобы ты не была озабочена проблемами своей семьи. Поэтому наш лэйбл оплачивает и дорогостоящие операции таким людям. Ты же уже познакомилясь со всеми?

– Да, Джин!

– Так вот, можешь потом спросить у Юко Оно, как мы вылечили её маму. Так что, давай говори номер своей банковской карты и сумму. Будем считать, что это деньги за исполнение тобой песни. Итак, сколько надо?

– Пятнадцать миллионов вон.

– Перечисляю!

– Спасибо, получила.

– Ну давай, действуй!

Все мы разъехались по своим офисам. За ужином нас встретила японская группа. Они все смотрели концерт по телевизору:

– Мы все плакали, особенно после всех этих страшных кадров.

– Это только их малая часть. На самом деле только у общежития СМ съёмка длилась три часа. А камеры в центральном офисе этого лэйбла снимали два часа. Большинство кадров взято с наших камер. Это была битва, которая шла на этой улице. – Маша кивнула в окно. – Думаете, почему Алиса в шапочке ходит? У неё сгорели все волосы при взрыве зажигательной гранаты, а Джен до сих пор в больнице.

– Завтра вечером посмотрим чат, что пишут о концерте. – Сказала я.

– Да и по телевизору могут что-нибудь объявить! – Говорит хальмони.

– Сегодня будем спать, а утром увидим…

Проснулись мы поздно, было уже десять утра. Наверное сказалось напряжение дней подготовки.

Хальмони загнала меня и Машу на кухню и накормила так, что мы еле-еле доползли до кабинета.

Первым позвонил Чин Ён:

– Вы телевизор смотрели?

– Нет! Только встали и поели.

– Все расхваливают вас и меня с Ли Су Маном за организацию этого концерта. Идут огромные роялти от зрителей со всего мира. Нас смотрело около миллиарда человек!

– Сколько?!

– Девятьсот с чем-то миллионов. Ваша доля – триста миллионов долларов, моя – семьсот миллионов. По сто миллионов получат все лэйблы, айдолы которых участвовали в нашем концерте. СМ получает двести миллионной долларов.

– То есть, Су Ман резко поправил свои дела?

– Да, и он опять наш конкурент. Так что, держитесь! – Смеётся президент JYP.

Следующим позвонил директор СМ.

– Джин Хо! У тебя будет свободное время через два дня?

– Сейчас посмотрю… Да, а что такое?

– Я тебя с твоим заместителем приглашаю на встречу с некоторыми влиятельными людьми, которые в случае затруднений могут понадобиться!

– Хорошо, мы приедем!

– Время я сообщу дополнительно.

Опять звенит голофон.

– Алло! Джин, это мы, Майя и Лика!

– Вижу! И что вы хотите мне сообщить?

– Концерт всем понравился, хотя и тяжело было смотреть эти кадры. Наши телевизионщики тоже довольны. Если будет ещё какое-нибудь шоу, они согласны транслировать его по той же схеме, что и этот концерт.

– Хорошо. Я это учту в своей работе.

– О! Мне Ионов звонит. – Маша отходит в коридор, так как я продолжаю говорить с бывшими одноклассницами.

– Эта девушка, что пела про звёзды, она действительно старшая сестра погибшей школьницы?

– Да!

– А то тут некоторые подумали, что это игровой вариант с целью побольше нагрузить зрителя. Да и про ту женщину, что унесли врачи, тоже некоторые решили, что это подстроено.

– Тогда пусть они переведут ей деньги, на лечение микро инфаркта!

– Что ты говоришь! Она правда в больницу попала?

– Могу даже номер палаты сказать!

Потрепали мне нервы эти недоверчивые идиоты. Маша тоже вернулась недовольная:

– Они что, совсем там охренели? К Паше полиция нагрянула и ФСБ, пытались пришить статью шпионажа в пользу другого государства. Всё интересовались, за что ему деньги перечислили. Жульё в погонах. Хорошо, что у него оказался оформленный договор о посреднической операции между нами и местным телевидением. Эти идиоты думали, что ему миллионы переслали. А когда увидели, что только десять тысяч, сразу заторопились и ушли, даже не извинились.

– Да, я не ожидала чего-то подобного в этом мире!

Опять тренькает голофон. Открываю. Денежки пришли!

Вызываю всех участниц концерта. Ждём, пока подъедут Бо Рам со своей группой, в которую теперь входит и Хёмин. Пока пересылаю на счета работников нашей фирмы премии по сто тысяч долларов. Хальмони, Мичико-сан и маме Юко выплачиваю по полмиллиона вечнозелёных. Жене на счёт тоже накидываю сотню тысяч, пусть порадуется. Айяно, Сон Ён, Юко, Лиса и Алиса получают по триста тысяч. На банду Бо Рам выделяю по двести тысяч на нос. Потом перечисляю армии и полиции, государственным организациям. Всего уходит десять миллионов. На счету остаётся двести тридцать миллионов долларов.

Завтра у нас намечается вечером корпоративный хветсик. Приглашаю на него Чин Ёна и Ли Су Мана. Те обещают прийти.

Когда все собираются (тут и японская группа), сообщаю им, что нас смотрело девятьсот миллионов человек. От этой цифры у всех девчонок округляются глаза и падает челюсть.

– Вы все получили адекватную плату за проведённый концерт. Но так как всё может произойти, я всегда выделяю резерв. И хочу вас обрадовать. Если контракт любой из вас окончится в срок и вы больше не пожелаете его продолжить, то вам будет выплачено «прощальное пособие». Оно составит…

Я специально тяну, чтобы увидеть реакцию девчонок. У них смешно вытянулись шеи, приоткрылись рты, а глаза буравят меня, и в них легко читается нетерпение. Продолжаю:

– Составит оно… По миллиону долларов на каждую из вас!

После этого на меня обрушиваются восемнадцать девчонок, которые с криками радости пытаются меня зацеловать, повалив на пол танцор-зала. Фууу. Еле выбралась.

Вечером того же дня у меня состоялся разговор с напарницей-попаданкой.

–Ты чего деньги раздаёшь направо и налево? – Хмурится Маша.

– Чтобы они знали, что мы их не оставим на произвол судьбы, как случается со многими айдолами после истечения контракта. Кстати, а ты не хочешь купить поместье и «леталку»? Ведь на нас, любимых, я выделила по двадцать пять миллионов баксов.

– Да ну! – Радостно удивляется Маша.

–Баранки гну! Вот тебе вторая банковская карточка на имя Пача Аргентино. А у меня счёт открыт на Микки Ракизи. Вон туда я нам и перевела наши денежки. На счету «Солбанг-Ул» осталось сто пятьдесят миллионов баксов от концерта и ещё сотня миллионов от показа тизеров.

– А нас не могут спросить, почему мы сняли со счёта своей фирмы столько денег?

– Во-первых, некому спрашивать. А во-вторых, ты посчитай! Мы тут с тобой чуть больше года. Ну, бери двенадцать с половиной месяцев. Выходит в месяц у нас зарплата была два миллиона вечнозелёных. От центрального лэйбла мы практически не зависим, зарплаты оттуда не получаем. Значит, все деньги, что осели у нас, мы можем тратить, как захотим.

А мы с тобой жадные и сделали себе зарплату по два миллиона. И потратили её на всякие безделушки, мы ведь с тобой сейчас женщины, причём не бедные. Я проконсультировалась у юриста. Имеем полное право. Законодательство мы не нарушаем, фирма у нас частная.

– Ну, ладно! Раз можно, будем использовать. Ну, Пача, это понятно. А кто такая эта Микки Ракизи? Ты ведь такое не писала!

– Ну, это я с другого романа взяла. Там попаданец Алекс становится в один прекрасный момент женщиной. И берёт себе это имя.

– Ну ты и выдумала! Могла же открыть счета на наши имена и так положить деньги в банк.

– Могла, но так интереснее! Тем более, что я не в корейском банке открыла счёт, а в швейцарском. Здесь это можно. Помнишь, ты спросила меня в три часа, куда я это еду?

– Да я просто так спросила…

– Не важно! Я по голофону связалась с филиалом одного старинного швейцарского банка в Сеуле. Спросила, можно ли у них открыть счёт и получить другую карточку. Они мне дали полный перечень услуг. В том числе и открытие счетов на другие имена. Вот я и воспользовалась.

Карточка у них становится с проверкой на геном, только после активизации специального файла, который мне был закачал на флэшку.

Сейчас я с неё перекатаю на голофон, а потом перешлю на саму карту и мы возьмём их в руки.

Так и сделали. Карты приобрели золотой цвет. Но теперь только я могла воспользоваться своёй частью денег, а Маша – своей.

Глава 45

Десять вечера, все собираются у лептопов. Выходим в местный чат:

44-08. Никак не приду в себя! Эти кадры меня просто убили! Неужели всё было именно так?

45-09. Было ещё хуже.Мне один знакомый из полиции переслал сообщение, что на самом деле из кадров у здания СМ и их общежития разрешили показывать только несколько штук. В основном «шишки» применили всё, что отснято у их офиса. Реально, есть ролики продолжительностью в два и три часа, снятые внутри офиса СМ и около общежития фанатами и техниками из СМ.

78-12. А ты откуда это знаешь?

45-09. Ты пресс конференцию Пак Джин Хо не смотрел? Там она сообщила, что им подбросили флэшку с этими кадрами из СМ, так как люди побоялись попасть в поле зрения полиции и спецслужб.

78-12. Нет, не видел, к сожалению. Но вот сам концерт я смотрел от начала и до конца. Тяжёлое и одновременно красивое зрелище. Особенно, эта онни школьницы из нашего чата.

67-00. Только одно непонятно, почему классическую музыку не играл Национальный оркестр?

45-09. Эти много воображающие о себе музыканты гордо отказались от предложения «Солбанг-Ул». А теперь кусают свои локти. Пришло сообщение, что концерт смотрело девятьсот пятнадцать миллионов двести семьдесят две тысячи, триста сорок два человека.

67-32. А там ничего не напутали? Девятьсот миллионов?

45-09. Нет. Не напутали. Концерт не оставил равнодушных. Вот, у меня выписки из чата разных стран:

«Боже, какой ужас там творился! И дети сражались с бандитами?! Господи…»

«Как трогательно и одновременно ужасно – сестра поёт погибшей сестре…»

«Да, уровень у этих корейских айдолов повыше, чем у тех которых я видел год назад в Сеуле»

«Какая трогательная музыка эта «Музыка слёз» и «Музыка рая». Мне обе понравились».

« А эта песня, что по русски спела эта кореянка, как будто для моего соседа написана – у него неделю назад умерла от рака дочь. Он, как услышал, прочёл перевод, так напился с горя. Пришлось врачей вызывать, еле откачали…».

72-77. Я весь концерт проплакала… Мне чуть плохо не стало от этих кадров. А когда эта, Хёмин, стала петь песню своей погибшей сестре…

67-00. А известно её настоящее имя? А то голос и вижуал у неё шикарные!

45-09. Да, известно. Это новая трейни вошла в группу «Универсальные сёстры». Её настоящее имя – Пак Сон Ён, и она действительно сестра погибшей Пак Лин Ми. Её матери сейчас делают операцию на сердце в Национальном университетском госпитале.

14-14. Аньён, Корея! Мы, тут, в Америке, смотрели концерт. Да, всех потрясли эти кадры. Но и выступление ваших айдолов было великолепным. А почему пианистка, что на рояле играла была в шапочке? Она красивая. Мне понравилась, но вот эта шапочка…

67-00. Ты про Алису Селезнёву? Так у неё все волосы сгорели, когда взорвалась зажигательная граната. А её подруга, Джен, до сих пор в больнице. Ей операцию на голове сделали. Ничего, через полгода у Алисы шевелюра полностью отрастёт, и она снимет шапочку. Сейчас перешлю тебе кадры, как она потеряла волосы.

14-14. Получил. Так, запускаем. О! Это у нас не показывали! Вот это да! А это что за девчонки, которые постреляли бандитов?

67-00. Ты наверное про Джин Хо и Мин Джи говоришь? Это руководители «шишек».

14-14. Ты меня не разыгрываешь?

67-00. Нет, вот тебе официальные данные.

!4-14. Да. получил. Действительно! Директор и замдиректора! Хо! Никогда на них бы не подумал.

35-05. Жаль, что Джен не смогла принять участие в концерте. У неё голос красивый.

Потом кто-то увидел, что мы сидим в чате. И все навалились на наших девочек. Мы отвечали на разные вопросы, начиная от цвета любимой помады и кончая просьбами спеть прямо в чате. Закончили мы посещение Интернета примерно в час ночи и все медленно расползались по комнатам.

Утром, после завтрака, мы решали, что нам делать дальше.

– Обязательно сделаем новый альбом! Вы будете продолжать учёбу и тренировки. – Объявила я всем. – Скорее всего состоится в конце августа или сентябре поездка в Японию. Будем выступать в Токио.

Девчонки, особенно японки, радостно завопили.

– Для того, чтобы всё прошло на высшем уровне, надо учиться, учиться и учиться, как нам завещал великий вождь! – Громогласно объявила Маша.

– Это какой же вождь такое говорил? – Спросила входя в танцор-зал неожиданно, без звонка, приехавшая мать чеболихи. Сон Ён озадаченно выпучила глаза на свою родительницу – она её тоже не ждала. Все замолкли.

Чтобы спасти положение я ляпнула:

– Как какой, известно всем, что это был великий вождь всех времён и народов Чингачгук, что в переводе означает – «Большой червяк»!

Через минуту все девчонки тряслись от смеха, вытирая слёзы на глазах и повторяя:

– Большой червяк! Большой червяк!

Смеялись и мама чеболихи, и учительница музыки Мэй Сун, и наш преподаватель танцев.

– Ой! – Притворилась я, что смутилась, даже закрыла ладонью рот. – Кажется я немного увлеклась, его звали «Зелёный змей»!

Этот пассаж вызвал новую волну смеха.

– У вас всегда так весело? – Вытирая платком слёзы, владелица дочерней фирмы компании «Самсунг» посмотрела на свою дочь.

– Нет, мама, к сожалению, последние два месяца нам было не до смеха. – Грустно сказала Сон Ён. – А ты чего приехала?

– Рекламу заказала в «Вельвете». Пришла за вашими трейни. Буду договариваться с вашим директором.

– Тогда пройдёмте ко мне в кабинет. – Сказала я.

Договорились быстро. Рекламировать продукцию КЕК будут Маша, Лиса и Юко. Лицом фирмы выбрали Айяно. Она будет ходить на презентации продуктов компании КЕК на различных выставках, которые будут устроены с конца сентября по ноябрь в Сеуле.

Для продвижения товаров на японский рынок к рекламе привлекались и наши четыре новых японских трейни. Рекламная компания пройдёт до конца этого 2011 года. Каждая девочка получит по пятьдесят тысяч долларов к новому году. Я вызвала всех девчонок по рации для подписания контрактов, хотя мать Сон Ён предлагала сделать это по голофону.

Особенно контракту обрадовались девчонки из «Японского сюрприза».. Подписав нужное, они стали звонить домой, в Японию, хвалиться первым официальным контрактом.

После отлёта владелицы КЕК, занятия продолжились до обеда. Потом позвонила Бо Рам и попросила приехать. Я и Маша отправились к «сёстрам» в офис. Туда прибыл представитель компании «Хюндай». Ему нужна была вся группа для рекламы новых машин. Подписали контракт. Каждая из «сестёр», в том числе и новая трейни – Хёмин, получат до конца года по сорок пять тысяч долларов.

Да, какой-то наплыв заказчиков рекламы. Наверное, это связано с прошедшим концертом.

Мы вернулись к себе. Маша начала по голофону изучать, сколько стоят поместья в разных странах. Я сидела, и думала, какие песни нам подготовить для альбома. Но пока в голову ничего не шло.

– Во! Я нашла нам одну виллу в Швейцарии! Правда стоит почти восемь миллионов. – Маша ткнула в экран голофона и появилась голограмма комнат внутри выбранного ею здания.

– Площадь участка – тысяча квадратных метров, площадь дома – шестьсот пятьдесят квадратов, внутри семь спален и семь комнат. Есть два бассейна и сад! Но вот цена – семь миллионов восемьсот тысяч евро. – Маша поморщилась. – Зато в такую виллу вся наша группа уместится.

– Давай и здесь, в Корее выберем чего-нибудь.

– Давай! Только где нибудь близко к морю.

Стали искать. Нашли дом на Чеджу. Двухэтажный, четыре комнаты, три ванны. Площадь участка – чуть больше тысячи квадратов. Площадь дома – чуть больше трёхсот квадратных метров.

Цена была написана в долларах – миллион сто тысяч.

– Во! То что нам надо! И "леталку" будет где поставить.

– И в семь раз дешевле, чем в Швейцарии. И тепло тут. И на острове – океан близко. Да и семь человек в четырёх комнатах как нибудь уместимся!

– Ладно, покупаем этот двухэтажный домик. Сейчас свяжусь с продавцом. – Маша постучала по экрану голофона. Появилась голова пожилой кореянки.

– Аньён! Вы продаёте дом на Чеджу?

– Да! А вы его точно купите? А то многие спрашивают, а покупать реально никто не хочет.

– Нет, мы точно покупаем. Скажите ваш счет и мы переведём вам сразу деньги.

– Сейчас, я подключу своего юриста.

– Мы тоже своего включим.

После утрясания юридической стороны дела и подписания договора купли/продажи, мы перевели деньги на счёт продавца. Владельцами дома стали Микки Ракизи и Пача Аргентино. После этого такую же комбинацию мы провели и с виллой в Швейцарии. Там продажей занимался риэлтер. Опять совладелицами дома стали Микки Ракизи и Пача Аргентино.

Мы поручили своему юристу слетать в Швейцарию и на Чеджу и посмотреть, нужен ли там ремонт или что-то ещё.

Потом принялись выбирать "леталки" для богатых клиентов. Решили вначале просто посмотреть, а купить через несколько дней. Нам нужна была надёжная, бронированная, вместительная машина. Но в каталоге мы найти такую не смогли. Значит надо будет заказывать на заводе по индивидуальному проекту.

Больше ничего интересного, кроме хвестика, в этот день на было. Я и Маша не пожалели миллиона, и устроили шикарный вечер своим сотрудникам и пришедшим с семьями Чин Ёном и Ли Су Маном.

На следующий день я и Маша полетели вывозить из госпиталя Женю. Положение у неё стабилизировалось. Осложнений не было, поэтому врачи разрешили её увезти домой.

Прибытие Джен в офис вылилось в настоящий праздник. Японская группа с удивлением смотрела, как хальмони и её помощницы готовят праздничный обед в честь вернувшейся в родные пенаты Крайновой.

Я и Маша получили от Ли Су Мана подтверждения приглашения на приём и время, когда туда надо приехать. Мы хорошо оделись, нацепили свои брюлики и вылетели по указанному адресу.

Это оказался закрытый клуб для богатых. Обстановка внутри мне напомнила фильмы о дворянах и королевских балах.

Один из залов закрытого клуба для богатых клиентов

Слуга в ливрее провёл нас внутрь, где мы встретили Ли Су Мана. Он был со своей женой. В нескольких залах находились группки богачей, представляющих не только чеболей, но и просто богатых людей.

Среди должностных лиц «Самсунга» мы увидали и маму Сон Ён. Подошли к ней, поздоровались. Она представила нас президенту «Самсунга» и директорам его отделений.

Ли Су Ман подозвал нас, и повёл к группе хорошо одетых мужчин и женщин. Оказалось, это президент «Хюндай» со своей женой и дочерьми.

Потом нас познакомили и с директором НИС – это местная внешняя разведка и контрразведка.

Начался бал в классическом стиле. Официанты носили подносы с шампанским, а закуски лежали на столах. Мы подходили, брали и ели. Так делали многие.

Через час нас позвали в отдельный кабинет. Там сидели двое – Ли Су Ман и директор НИС.

– Садитесь! Вы появились в Корее всего год назад, но зато добились впечатляющих успехов. В отличие от разных других «бананов», вы ведёте себя лояльно к нашему государству. И даже смогли выстоять во время путча.

– Извините, господин директор! Но это не наша заслуга, а тех ребят и полицейских, которые стояли у нашего офиса. – Возразила я.

– Хорошо, что вы осознаёте это. Но прошу вас, не перебивайте! – Мягко, но с нажимом произнёс главный безопасник Кореи. – У нас есть предложение к вам.

Когда вы будете в заграничных турне, наши люди будут подводить вас к тому или иному иностранному политику. Ваша задача – озвучить им наши предложения.

Тут не идёт речь ни о каком шпионаже или диверсии против иностранного государства. Вы просто передаёте то, что мы вам скажем. Это практика всех секретных служб – использование известных людей для передачи предложений противной стороне через третьих лиц или медиаторов.

– А можно нам подумать?

– Конечно! Идите в зал, а через полчаса за вами придут.

Мы вышли.

– Чего они к нам прицепились? Ты не знаешь? – Маша тревожно смотрела мне в глаза.

– Как чего? Не поняла? Мы теперь известны во всём мире, ведь нас смотрела одна шестая часть людей, и все они из более менее развитых стран.

Корейцам надо провести какие-то закулисные переговоры, неважно, с кем.

Если мы попадаем в ту страну, где есть нужный им политик, то нас ему представляют, как известных айдолов, на каком-нибудь официальном приёме, а потом мы в нужный момент говорим ему что-то словесно или передаём какие-нибудь бумаги. Больше мы может вообще никогда и не увидим этого человека.

Никаких шпионов. Сейчас редко их кстати используют. Экономически невыгодно. Шпиона надо специально готовить. Сочинять ему легенду и засылать в другую страну. А тут, простой визит знаменитостей, пара слов. И никаких трат.

Лучше уж так, зато помощь нам будет гарантирована в случае внутренних неурядиц. Например, с каким –либо чеболем или конкурентом.

– Ты думаешь?

– А что тут думать? Мы помогли Ли Су Ману, когда он оказался на мели. А он связан с НИС. Нам сейчас намекнули, что лучше подчиниться местным правилам и всё будет хорошо.

Ведь после того, что случилось, у нашего конкурента СМ не было никаких зданий для офиса и зала для занятий трейни. Я специально смотрела, что у него осталось. У него был полный ноль.

И как ты думаешь, откуда у него появился «старый офис»? Он ведь его официально продал какой-то компании. НИС сработало. А тут ещё и мы вмешались.

Вот эти безопасники и подумали, а давайте припашем новых знаменитостей. Взамен нам предложат любую помощь.

Но когда она понадобится, то окажут её процентов на тридцать. Все спецслужбы любого государства и мира так действуют. Думаешь, если бы мы были сейчас в России или Грузии, этого бы не было? Тогда ты глубоко заблуждаешься!

– Значит нам придётся принять их предложение?

– Да, Маша! Примем, но и для себя будем оставлять пути отхода. Не думаю, что что-то плохое с нами произойдёт. Ну, дадут пару раз свои задания, мы их выполним.

Всё равно за знаменитостями следят не только журналисты, фанаты и хейтеры, но и госбезопасность любой страны. Главное, не делать самим никаких политических заявлений. За остальным НИС присмотрит.

– А как же наши дома в Швейцарии и на Чеджу?

– А я тебе скажу, что швейцарские банки в этом мире никому не отчитываются о своих клиента. Я специально узнавала.

Здесь не существует таких гнилых явлений, как оффшоры, куда преступники сбрасывают наворованные деньги. А швейцарцы тут проверяют каждого, кто хочет открыть счёт в их банках.

Это тебе не наше Земля, где, как кто-то рыкнет из Вашингтона, все банки мира берут под козырёк. Так что, Пача Аргентино и Микки Ракизи – наша гарантия от всяких неожиданностей.