Текст книги "Приключение в Корее (СИ)"

Автор книги: Вахтанг Глурджидзе

Соавторы: Павел Ионов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

После этого выступал представитель министерства обороны. Он говорил о планах блицкрига, разработанного генеральным штабом Северной Кореи. Целью северян был захват в свои руки заводов крупных компаний, которые имели выход на международную арену.

Генералы пхеньянского режима хотели высадить десант в главных портах Южной Кореи и одновременно ударить со стороны границы, как только националисты поднимут восстание в столице и других городах, отвлекая внимание властей. И их план был реалистичен, северяне смогли бы за сорок восемь часов захватить Сеул и основные точки Южной Кореи. Ни одна страна просто не вмешалась бы.

Но предатели-националисты своей неуёмной ненавистью к иностранцам неожиданно для северян стали уничтожать граждан других стан и зачем-то полезли в Дипломатический квартал.

Это всполошило вначале послов других государств, которые передали сведения о нападениях своим руководителям, что и вызвало быструю реакцию ведущих государств. Да и большинство десантов северян провалилось, успешным был только десант в Кванджу.

Предупреждение крупных мировых игроков и удары по Северной Корее убедили генералов в Пхеньяне о провале их замысла и они пошли на деэскалацию кризиса.

После военного выступил министр внутренних дел. Он объявил, что всего погибло за время националистического восстания около сорока тысяч граждан Южной Кореи (с учётом самих националистов). Убито три тысячи семьдесят два иностранца из семнадцати стран мира. Разрушено восемьдесят два офиса корейских и иностранных компаний. Сожжено ещё восемь офисов в Сеуле. Разбито и сожжено более двух тысяч машин разного класса.

После этого диктор сообщил, что в честь победы над северянами двадцать пятого мая состоится парад перед дворцом президента. На нём под новый марш, купленный министерством обороны у группы «Солбанг-Ул», пройдут части, участвовавшие в боях на границе с Севером и в операции по очистке Кванджу от вражеского десанта. Вместе с южнокорейскими частями в параде будут участвовать и части тех стран, которые помогли Сеулу восстановить порядок.

Министра иностранных дел мы уже не слушали, пошли все обедать. Айяно впервые присутствовала на таком пиршестве, поэтому ей всё было интересно. Она тихо задавала вопросы Юко или её маме. Больше в этот день ничего интересного не было.

На следующее утро, после завтрака, я и Маша дождались прилёта Чин Ёна и вместе с ним полетели в секретариат суда. Там нас встретили наши адвокаты и Ли Су Ман. Мы написали заявления об отзыве исков и отказе от взаимных претензий. Чин Ён с удивлением узнал о нашем договоре с СМ.

– Джин, вы время зря не теряете! Это очень хорошо! Но надо уже начинать работать, а то наши финансовые возможности не беспредельны!

– Конечно, господин директор! Скоро мы подготовим новые песни и выпустим их в сеть и Интернет.

– Вы что, новый альбом подготовили? – Удивился Чин Ён.

– Ну, не такие мы и реактивные! – Засмеялась я, – Скорее всего пару – тройку песен, да ещё ведь и концерт надо к середине или концу июня подготовить.

– Вот об этом я и хочу с тобой сейчас поговорить. Хорошо, что и Су Ман здесь. У него есть выход на директорат КБС (я и Маша переглянулись – вот почему тот канал пытался нам всё время подлянки устраивать) и много знакомых в МБС, и некоторых других телеканалах. Я хочу, чтобы СМ помог нам организовать трансляцию на всю Корею.

– Я согласен. – Кивнул головой директор СМ.

– Министерство культуры я беру на себя. – Чин Ён взглянул на нас и продолжил. – Надо будет пригласить и национальный оркестр, Джин! Вы сможете написать что-нибудь траурное, но классическое?

– Сообщу об этом завтра! – Парировала я.

Маша записывала всё на голофон, чтобы потом не забыть, что мы тут нарешали.

– Мы должны попробовать передать концерт по голосети и Интернету на зарубежные страны и пригласить их послов на концерт.

– Я могу помочь организовать телетрансляцию в Японию и США. – Вступил в разговор Су Ман.

– Я попробую поговорить с директорами корпораций. Они нам заплатят за рекламу их продукции в перерывах между номерами. Они точно согласятся, если будут уверены, что трансляция идёт на США и Евросоюз.

– Я могу попробовать организовать Интернет трансляцию на Россию, а Джин – на Грузию. – Вставляет свои пять копеек Маша.

– Я попробую. Может и на Евросоюз получится. Но это не точно. – сказала я.

– По моим прикидкам, если каждая телекомпания заплатит по десять миллионов, да и бизнес добавит, то мы уже полностью окупим все наши расходы и потери. – Оживился Ли Су Ман.

– Концерт пройдёт под эгидой «Солбанд-Ул», как инициатора. Надо всё хорошо рассчитать, чтобы и наш имидж поднять.

Из полученной суммы перечислим двадцать процентов налога, как обычно. Ещё двадцать процентов уйдёт на перечисления в армию, полицию, правительственным структурам. СМ и JYP возьмут половину из оставшейся суммы, а «шишки» – вторую половину. Я думаю, что так будет справедливо. – Чин Ён посмотрел на нас.

– Согласны! – Чуть ли не хором сказали я и директор СМ.

Договор мы закрепили юридически. С компанией «Кёньён», нашими адвокатами, я расплатилась полностью.

Вернувшись в студию, я с помощью Маши связалась с владельцем соседнего дома. Это здание было трёхэтажным. Кореец запросил полмиллиона долларов в год за аренду. Нас это устроило и я перечислила сумму на счёт хозяину после заключения юридического договора.

Хозяин нас обрадовал, сообщив, что внутри нет никакой мебели, все коммуникации нормально действуют. После этого мы переселили охранников в соседний дом – там им каждому досталось по приличной комнате.

Вместе с ними переехала и внучка японского мафиози – ей выделили две комнаты. Летом из Японии приедут ещё несколько девчонок, и жилплощадь для них уже имеется. Для нового дома заказали мебель и все нужные вещи. Поваром у мафиозной охраны стала Мичико-сан.

Теперь надо было поговорить с Тбилиси и Пермском-на-Амуре.

– Алло! Лика, привет! У меня к тебе дело. Может у тебя есть знакомые на телевидении?

– Привет Джина. А для чего тебе это?

– У нас должен пройти концерт памяти погибших на Олимпийском стадионе. Это мероприятие состоится примерно к середине или к концу июня. Его проводим мы, «шишки», вместе с некоторыми лэйблами и телевизионными компаниями. Мы хотим по Интернету передать концерт на Грузию. И дать право вашей компании транслировать его на страны СКР и Евросоюза. Записи не будет. Только прямая платная трансляция, как обычно, с переводом на местные языки.

Чтобы ваши тоже были заинтересованы, из двадцати долларов каждые пять вашей телекомпании. Если у тебя это выйдет, то ты концерт будешь смотреть бесплатно. А за помощь получишь десять тысяч долларов.

– Хорошо! Я поговорю с Маико! У неё, кажется, кто-то работает то ли в «Рустави-2», то ли в «Имеди». Точно не помню. Когда надо дать ответ?

– Самый поздний срок – неделя.

– Хорошо! Пока

В это время Маша звонила Ионову на Дальний Восток РФ.

– Паша! Привет! Узнал? Что, попала в момент, когда ты ел? Ха, ха, ха! Чего смеюсь? Просто на ум пришло новое произведение для тебя.

– Какое?

– Что, интересует? Ладно! Так вот, ты же всякие напасти на свою Маню наслал в книжке?

– Ну, допустим…

– Вот и напиши рассказ или повесть. Это тебе решать, что ты там нацарапаешь. Будет называться, «Не любишь ты меня».

– И про что оно?

– Маня узнала твой телефон и названивает тебе, как автору. Жалуется, что ты с ней всё сделал неправильно, засылаешь в какие-то дебри, в общем, не любишь свою героиню. Но главный прикол в чём?

– Ну, в чём? Рожай быстрее, жрать хочу!

– Вот в этом как раз и прикол, что Маня, как к тебе не позвонит, так и попадает на то время, что ты или завтракаешь, или обедаешь, или ужинаешь. И вы насчёт этого всё время ругаетесь. Ты ей угрожаешь за такое поведение различными карами, а она канючит что-то своё…

– А... Понял, что-то юморное!

– Ну да. Подумай! Но вообще-то я звонила тебе затем, чтобы спросить. У тебя есть знакомые на вашем телевидении?

– Да, вроде нет.

– Понимаешь, мы хотим в июне – середине или конце месяца, провести концерт в память о погибших в мятеже 10 -12 мая. Единственная платная трансляция на СКР, США. Японию, Евросоюз. Джина сейчас договаривается с Тбилиси. А в РФ мы решили попробовать задействовать тебя.

– Я могу пойти и поговорить с нашим местным ТВ. Но они же тоже заработать хотят.

– Это учтено. С каждых двадцати долларов от зрителя они получат пять. А помощники в организации передачи, как ты например, концерт будут смотреть бесплатно. И мы им перечислим по десять тысяч долларов, если договор с телевидением состоится.

– А, тогда хорошо, я доем и прямо сейчас смотаюсь туда.

– Давай, Паша. Действуй! Срок неделя.

– Понял! Работаю.

После этого я созвала «сестёр», Юко, Айяно и Лису и сообщила, что мы будем готовиться к концерту памяти. Но перед этим сделаем запись пары песен и тизеры к концерту.

– А Алиса и Джен не будут участвовать? – Поинтересовалась Юко.

– Насчёт Джен пока неясно, ей сегодня сделают операцию. Алиса выйдет послезавтра. Нам предстоит ещё и музыку написать для Национального оркестра. Так что, и ты, Юко и Алиса будете задействованы на полную катушку.

Сегодня я позвоню руководству оркестра, а завтра с ними наверное встретимся. Предварительно ты, Юко, можешь начать на синтезаторе. Пока Алисы нет.

– Извините, госпожа директриса! Я тоже умею играть на синтезаторе. – Почти прошептала Айяно.

– Да? Точно? Тогда Юко проверит твои возможности. И если нас это устроит, станешь третьим музыкантом группы.

– Спасибо, госпожа. – Также тихо произнесла десятилетняя японка.

– Называй меня просто Джин.

– Хорошо, госпожа… Джин.

– Вот и славно!

– Для вас я попробую написать песню на днях, а пока тренируйтесь, ешьте, – Все посмотрели на Бо Рам, которая увлечённо грызла куриную ножку. – Но не переедайте!

– Я не переедаю, Джин! Просто мне надо много витаминов, вот врач даже справку выписал! – Бо Рам протянула мне бумажку с печатью, в которой говорилось, что пациентке полезно с пищей принимать витамин роста.

– И где тут указано, что витаминами считается куриное мясо?

– Ну, Джин! Эти витамины роста такие невкусные! – Под хохот девочек запищала Бо Рам.

– Ладно, лечись, как знаешь. Только, чтобы на сцене была в форме!

– Хорошо, Джин! – Обрадованная Бо Рам показала язык Кюри и достала из рюкзачка коробку с печеньем…

Я и Маша спустились в гостиную.

– Ты хоть знаешь, что будем исполнять на концерте?

– Да, мелодии помню. Ты пока посмотри, есть ли тут у них вот эта музыка.

Маша взяла листок и стала читать:

– «Дорога скорби», « «Музыка слёз», «Музыка рая». Сейчас посмотрю. Это ведь классика?

– Да! Первую дадим исполнять оркестру, вторую и третью сыграют Алиса, Юко и Айяно.

Борам, Кюри, Сон Чон и Ын Чжон будут говорить под стук метронома и кадры с нашего побоища фамилии погибших. Одновременно будет вспыхивать на экране фото того, кого объявляют. Пока дальше не придумала, подумаю ещё. Песни надо скорбные подобрать. Дел много, сама знаешь.

Да, надо позвонить Ли Су Ману. Пусть соберёт родственников погибших сотрудников и сгоревших айдолов и трейни. Их тоже надо пригласить на концерт. Вот, насчёт фанатов СМ, тоже не знаю.

– Слушай, только у нас погиб девяносто один человек, там тоже не меньше. Так концерт может превратиться в читку фамилий погибших, надо придумать что –то другое. – Подаёт мысль Маша.

– Да, чего-то я не учла. Как говориться, нельзя объять необъятное.

– О, как раз проверка закончилась! Так. Нет тут таких мелодий!

– Значит, будем готовить.

Звонит голофон.

– Алло! Сон Хен? Что-нибудь случилось?

– Нуна! Вы ведь готовиться к концерту будете?

– Да!

– А кадры с мест нападения будут?

– Да, то что снято около нашего офиса. А что?

– У меня появились кадры побоища в офисе СМ и сожжения общежития с людьми.

– Откуда?!

– Мне их переслал участник событий, фанат СМ. Он брат моего одноклассника. Перед общежитием было около ста фанатов СМ. А тот, кто снимал, сидел на дереве. На него никто не обратил внимания. Потом, когда началась стрельба, он сбежал, а голофон остался на дереве. Там почти три часа съёмки.

Этих кадров нет ни у кого. Телевидения там не было, а бандиты все голофоны убитых фанатов покидали в огонь.

– А почему он не отнёс это на телевидение, ему бы много заплатили!

– Он боится. Недавно так один парень принёс съёмку поджога офиса какой-то компании, так те позвали полицию. И теперь его ежедневно таскают в прокуратуру.

– Понятно. Сколько хочет этот человек?

– Десять тысяч.

– У тебя есть номер его карты?

– Они сам продиктуют. Там два файла – один про офис, а второй про общежитие. Каждому по пять тысяч.

– Ладно, пусть диктуют номера.

Обмен состоялся. Надо посмотреть, что там происходило, а потом уже решить, что с этим делать.

Глава 41

Я и Маша просмотрели записи. Лучше бы мы этого не делали на ночь глядя.

Хоть наша психика и устойчива к разным убийствам, насилию и прочим мерзостям («спасибо» нашему старому миру), но видеть, как несколько мужиков с перекошенными от злобы и наркотиков лицами забивают беззащитную фанатку – школьницу младших классов битами от бейсбола, превращая её тело и лицо в кровавую кашу, которая ещё шевелится, а потом поливают жертву чем-то горючим и поджигают, с хохотом слушают вопль заживо сгорающей, ещё живой девочки. Тут даже железные нервы не помогут.

Или видеть, как вырвавшегося из горящего здания парня (кстати, мы его помним – он из группы «Сеульские парни», выигравшей конкурс на выживание) сбивают с ног ударом бутылки по голове, хватают за ноги и руки и закидывают обратно в ревущее пламя, добавляя для верности зажигательную гренату.

Самый тяжёлый момент – когда обречённые айдолы и трейни, уже практически с полностью обгоревшей кожей делают последние усилии и с жутким воем идут, ползут из сгоревших дверей здания. А их расстреливают из пистолетов и автоматов. А потом обрушивается кровля. Падают балки, трещит вся конструкция, которая превращается в гигантский костёр, куда эти звери с хохотом добавляют из машины с цистерной какую-то легковоспламеняющуюся жидкость. И в этот момент к небу поднимается жуткий вой последних, ещё живых сгорающих в руинах людей…

Идут кадры, снятые у офиса СМ, когда толпа с палками и бутылками за пять минут сминает молодых фанатов и полицейских и врывается вовнутрь.

Тут кадры не с голофона, а с камер, установленных внутри офиса. Скорее всего бандиты не сообразили, что всё это пишется, а кто-то успел вынести сервер из комнаты наблюдения (есть такие в каждом офисе), пока здание не сгорело.

Внутри боевики битами и ножами убивают всех, кто встречается им на пути. Второй эшелон ворвавшихся бандитов выкидывает из окон мебель, аппаратуру. Некоторые мужчины, сотрудники СМ, пытаются оказать сопротивление, но они только задерживают на несколько минут бандитов.

Обозлённые националисты загоняют около десяти девушек и женщин, сотрудниц СМ, на крышу офиса, а потом сбрасывают их вниз. После этого озверевшие фанатики рыщут по всему офису и поджигают всё.

В одной из комнат находят спрятавшихся в ряду костюмов парня и девушку, хватают их, обливают чем-то горючим, поджигают, и выкидывают в окно. В другой комнате камера фиксирует, как три женщины теряют сознание от проникшего в помещение едкого дыма, а потом от повышения температуры вспыхивают какие-то занавески, и отравившиеся дымом сотрудницы СМ сгорают.

Маша молча глотает слёзы, а я реву в полный голос. Прибегает хальмони, спрашивает, что случилось. Маша молча включает ей начало ролика. У хальмони после просмотра гибели школьницы у здания общежития СМ сильный шок. Она не может ни говорить и ни двинуться с места.

Выключаем запись. У Маши есть нашатырь, которым она и приводит Хё Бин в чувство:

– Откуда вы это взяли?

– Нам подкинули запись к офису. – Вру я ей.

Маша с удивлением смотрит на меня, а потом понимающе кивает головой. Теперь она поняла, почему я принимала от друзей Сон Хена файлы с кадрами не прямо на голофон, а на внешнее устройство, похожее на флешку. То есть, к нам теперь придраться нельзя. У нас на голофонах нет этих файлов.

– И что вы собираетесь с этим делать? – Окончательно придя в себя спрашивает хальмони.

– Сейчас позвоню в полицию и прокуратуру, пусть приезжают.

Через полчаса прибывает полиция и следователь. Девочки заинтригованы, но Маша обещает им рассказать всё после отъезда полиции. Следователь слушает мою версию происхождения флешки. Видно, что он мне не верит. Что же, это его профессиональная привычка, никому не доверять.

– Вы видели запись?

– Да! – Скрывать бессмысленно. – Мы хотели для концерта памяти использовать некоторые эпизоды из побоища у нашего офиса, чтобы под эти кадры читать имена погибших. Но пока ещё не решили, так как только тут погиб девяносто один человек. Слишком много – чтение имён и фамилий займёт много времени.

Следователь и старший из группы полиции понимающе кивают головой.

– Я спустилась вниз, были дела с обустройством в арендованном нами здании справа от офиса. Когда шла обратно – тут всего десять метров, увидела, что на асфальте лежит пластиковый пакет. Я точно помню, что там ничего не было, когда я проходила в арендованное здание. Наши никто подложить такое не мог. А вокруг никого видно не было.

Следователь понимающе кивает. Продолжаю:

– Я заинтересовалась. Открыла, увидела флешку. Принесла её сюда и мы с моим заместителем решили посмотреть, что на ней записано.

Тут трёхчасовая запись произошедшего с какой-то точки напротив общежития СМ и двухчасовая запись с камер внутреннего наблюдения в офисе СМ. Время съёмки там указано с точностью до секунд. Мы полностью не смотрели, только начальные и конечные кадры, просто времени столько нет этим заниматься. Но даже то, что мы видели, это жуть!

– Покажите начало, может это и не так страшно, как вы думаете. – Говорит старший полицейский.

Я киваю головой и включаю запись. После двух фрагментов и следователь и полицейский бледнеют.

– Вы никому этого не показывали?

– Нет. Я решила передать это следственному комитету. Поэтому вам и позвонила. Мелькнула мысль, понести это на телевидение и продать. Но это будет нажива на смерти сотен людей, и нас просто не поймут, пойди мы на такой шаг. Да и как глядеть после этого со сцены в глаза родственникам этих детей, погибших от бандитов.

Да и концерт будет транслироваться на несколько зарубежных стран. А там такие кадры могут вызвать негативное отношение к корейцам.

– Правильно сделали, что вызвали нас. Не на всём можно наживаться. – Говорит следователь. – Мы конфискуем у вас эти записи.

Сейчас составим акт о добровольной передаче вашей фирмой найденных бесценных материалов.

– У меня только будет к вам просьба. Если возможно, то разрешите нам использовать несколько кадров для концерта. На нём будут присутствовать родственники сгоревших айдолов и трейни. Я читала, что они послали петицию министру внутренних дел, чтобы он помог им прояснить, что произошло у общежития.

Можно и господина министра избавить от этой трудной миссии, если он объявит по телевидению, что следственный комитет разрешил «шишкам» продемонстрировать родственникам погибших на концерте уникальные кадры (которые мы выберем вместе с вами), показывающие, как погибли их дети.

– Это мы сейчас устроим. – Соглашается следователь. Он звонит министру и коротко рассказывает, что случилось.

Министр недолго думает и даёт добро. Видно, что он эти дни не выходил из рабочего кабинета. Следователь составляет акт, мы его подписываем и полиция уезжает, забрав флешку.

Девчонки обступают меня и Машу, требуя рассказать зачем тут была полиция. Говорю им версию с находкой флешки, озвучиваю вкратце, что там записано. Рассказываю, что на концерте будут применены кадры из этих записей, но только те, которые можно показывать родственникам погибших айдолов и трейни из СМ.

Уже наступила ночь и мы ложимся спать.

Утром после завтрака я отправляюсь вместе с Машей в национальный театр Кореи. Одним из резидентов которого является Национальный оркестр республики.

Национальный театр Южной Кореи

Здании театра впечатляет. Мы заходим вовнутрь и охрана вызывает менеджера оркестра. Приходит подтянутый мужчина, который сопровождает нас в кабинет, где сидит руководство этого коллектива.

Как я и ожидала, с нами разговаривают немного свысока и сквозь зубы. Вижу, что Маша злится, и по её напряженно стиснутым в «замок» пальцам, чувствую, что она уже готова сидящим напротив нас мужикам в галстуках расквасить носы.

– Значит, вы не желаете с нами сотрудничать из-за своих амбиций? Не хотите выступать на концерте памяти, организованном нашим лэйблом?

– Но мы не играем рок, джаз, ваш К-поп или ещё какое-нибудь диско! Мы оркестр классической музыки! – Гордо поднимает голову один из переговорщиков.

– А вас и не просят играть то, что вы не умеете! Вам предлагают исполнить впосле классичесие произведения, которые вообще не имеют отношения к эстрадной музыке.

Их написала под моим руководством один из композиторов и мемберов нашей группы Юко Оно, так как второй композитор лежит в госпитале.

– И что может написать какая-то девчонка? – Снобизм так и прёт с этих господ. Если бы не поручение Чин Ёна, я бы вообще не связывалась с этими вонючками.

– Что может? Узнаете из файла, который мы вам пришлём через два-три дня. Если вам не понравится, то мы исполним их сами на концерте. Для этого синтезаторы и существуют.

– Нельзя играть классику на электронных инструментах! – Ворчит один из мужиков – переговорщиков.

– Нам всё можно! – Срывается Маша. – Если не хотите выступать, так и скажите. А мы это объявим зрителям: «Национальный оркестр отказался участвовать в концерте, посвященном памяти жертв майских беспорядков»! Пошли, Джин. Пусть сами нам звонят, если захотят участвовать! – Маша хватает меня за руку, и вытаскивает из кабинета.

Летим домой. По пути я звоню Чин Ёну и сообщаю, что оркестр не захотел играть на концерте. Он чертыхается, называет руководителей оркестра идиотами и спрашивает:

– А вы сами не сможете сыграть свою музыку?

– Сможем! У нас же аппаратура есть, а Алиса, она скоро выйдет из госпиталя, может играть на рояле. Так что, обойдёмся без оркестра.

– Хорошо! Да и платить на сторону меньше придётся! – Смеётся Чин Ён.

Прилетаем домой. А там визг, писки и восторженные крики – Алису выписали на два дня раньше. Она абсолютно лысая, с головой, похожей на биллиардный шар, без бровей и с неестественным пока цветом кожи на лбу и щеках. Но настроение у неё боевое.

Все девчонки тренируются. А мне надо с нашими «композиторами» в комнате звукозаписи поработать с «придуманной» мной классикой. Это занимает целых четыре дня, хорошо, что пока других дел нет.

Наконец, три музыканта подобрали ноты и получилось что-то очень похожее на «Музыку слёз».

https://www.youtube.com/watch?v=WULED5gWcoU

Одновременно с этим подбирали и разучивали «Дорогу скорби»

https://www.youtube.com/watch?v=SOd-rr_h9Ss

Еще два дня, и зазвучала «Музыка рая»

https://www.youtube.com/watch?v=FnTSSentLqo

Решили, что на рояле всё будет исполнять Алиса, а девочки на синтезаторах будут немного подыгрывать ей.

Потом я подумала, что нужна какая нибудь песня отца или матери о погибшей дочери. Вроде я такую в Интернете у нас там слышала. Сейчас, посижу, повспоминаю. Так! Есть! Вот только переводить с русского на корейский я не буду. Пусть Женя, а если она к этому времени из больницы не выйдет, то тогда Алиса споёт.

Или может Машу попробовать? Вначале запишу лучше песню на русском.

Проходит час. У меня всё готово. Я иду к Юко, она свободна.

Напеваю ей мелодию. Она за два часа подбирает ноты – там довольно простой мотив.

https://www.youtube.com/watch?v=vqGoSgdPPgI

А что это за песня будет? – Алиса и Айяно тут как тут!

– Песня на русском языке с синхронным переводом на корейский. Вот. – Поднимаю листок, и неожиданно для самой себя начинаю петь.

О! А голос то у меня подходяший! Значит, я и спою её на концерте. У Алисы и других и так забот полно. А название так и оставим – «Песня о погибшей дочери». И пока я буду петь, сзади на экране будут возникать портреты погибших школьниц и студенток. А для «Музыки рая» я попрошу у родственников детские фотографии погибших и мы сделаем клип – мультфильм.

Так, теперь Лиса и пятёрка Бо Рам. Что им дать спеть? По японски они пока не умеют, а английский знают посредственно.

Внезапно я впомнила, что была какая-то корейская песня под названием «Хвала смерти». Поискала в сети и интернете. Тут её нет.

Хорошо! Распределим её по куплетам и голосам и Бо Рам с компанией и Лисой, которая будет танцевать медленный танец (пусть посоветуется с учителями музыки и танцев). О! Мне бы такую память в моей прошлой молодости!

https://www.youtube.com/watch?v=o4IF4hf_mm0

Назовём эту песню, как и у нас: «Хвала смерти». Так, пока я помню мелодию, бегу к Айяно.

У меня что, команда музыкальных вундеркиндов?

Японка подобрала музыку к напетой мелодии за час! С листками текста бегу в танцор-зал, за мной быстрым шагом двигается Айяно.

– Так, у вас перерыв? Тогда все сюда! На концерте будете петь вот эту песню. Айяно вам сыграет.

Лиса, ты с учителем танцев подберите танец к этой мелодии! – Тайка кивает. – Кюри, распределите куплеты между собой или пойте по одной строчке каждая.

– Айяно тоже будет петь?

–Да, ей тоже дайте. Запомните, никаких улыбок при исполнении, Лиса танцует. А вы осуществляете перемещения из ряда в ряд. Всего у вас тут два ряда получится. Кто поёт строчку, выходит в первый ряд, а кто закончил – идёт во второй.

Обратитесь к учителю танцев. Он вам всё покажет. Репетируйте. Пока, на этом концерте у вас будет только этот номер.

У меня тоже одна песня на русском языке. Тут будет больше классической музыки на рояле. И клипы с погибшими. Их сделает нам профессионал из JYP.

– А другие выступления у нас будут?

– Да. Может в начале июня мы запишем пару песен с танцами. Их отправим в сеть и Интернет.

Подходит Маша:

– Звонили один за другим Ионов и твоя Лика. Через час телевидение Пермска-на Амуре и телестанция "Рустави-2" заключат с нами контракт на право эксклюзивной трансляции концерта. Дальний Восток будет передавать на центральные районы РФ и Сибирь, Украину, Казахстан и Беларусь. Остальным из СКР и Евросоюзу будет вести передачу Тбилиси.

К вечеру, полностью вымотанные, я и Маша докладываем Чин Ёну, что на СКР и Евросоюз окно прорублено! Он нас радует успехами Ли Су Манна – тот договорился с КБС, МБС и ещё четырьмя каналами Кореи , двумя японскими телевещательными корпорациями и кабельным телевидением США.

В это время подходит Лиса и сообщает, что Таиланд тоже хочет смотреть концерт. Даю ей номер Чин Ёна.

Через час становится известным, что наш концерт будет транслироваться чуть ли не по всему миру – корейские телекомпании стали провайдерами для Филиппин, Австралии и всей ЮВА (юго-восточная Азия). Тбилиси удалось подключить Иран и Турцию, а РФ будет ретраслировать концерт в Монголию, Китай, Индию, Бангладеш, на остров Цейлон и в Афганистан.

За ужином я сообщаю всем девчонкам, что их желает видеть весь мир. Так что, подготовка будет усилена.

Утром мы просыпаемся к десяти часам. Хальмони кормит меня и Машу.

Все девчонки уже давно позавтракали и теперь занимаются.

Перечисляем деньги Лике и Ионову. Через их голофоны слышны радостные вопли их домашних. Ну а теперь надо лететь, проведать Женю.

Операция прошла успешно и она вчера уже очнулась. Но вот сможет ли она петь через месяц, неизвестно. Об этом нам и скажут врачи.

«Леталка» доставляет нас в университетский госпиталь.

Госпиталь Национального университета

Нас приводят к лечащему врачу Жени. Он нам сообщает, что Джен Крайновой нужно минимум два месяца для стабилизации организма и выздоровления. Всё ясно. На Женю нам пока рассчитывать в не стоит.

Санитарка ведёт нас в палату к больной. У той перевязана голова, но никаких приборов или трубок не подключено.

Пока вставать ей запрещают, но есть она может всё абсолютно свободно.

Мы выкладываем ей на стол вкусняшки, присланные нашей хальмони. Женя грустит, что не сможет принять участие в концерте.

– Ты его не смотри в прямом эфире, а то может стать плохо. Там такие кадры будут из офиса СМ и из их общежития, что и мужикам может плохо стать, не то что девушкам! Посмотришь потом, запись то у нас будет, а вот другие только этот один раз и увидят. – Сообщает Маша Крайновой.

– А у меня телевизор в палате врачи отключили. Сказали, что нельзя мне волноваться.

– Ну и правильно! Ещё успеешь напеться и натанцеваться, и переволноваться тоже – вся жизнь у тебя впереди.– Говорю я Жене.

После посещения Крайновой мы едем домой. В час дня по телевидению выступает министр внутренних дел и отсылает через журналистов родителей и родственников ребят, погибших у СМ и в общежитии лэйбла к нам на концерт, где по решению следственного комитета родственники увидят, что там творилось и как погибли их дети.

И весь мир увидит настоящее лицо бандитов, прикрывавшихся националистическими лозунгами.

На вопрос журналистов, почему именно на концерте памяти будут задействованы эти кадры, министр ответил:

– Кто-то подбросил лэйблу «Солбанг-Ул» кадры, снятые у общежития СМ и в его центральном офисе. Директриса Пак Джин Хо вызвала полицию и следователя. Были просмотрены только первые и последние кадры трагедии, но и этого оказалось достаточным. Госпожа Пак попросила разрешения показать эти кадры на концерте памяти, куда приглашены и родственники погибших из СМ.

Поэтому, были отобраны некоторые из голограмм, чтобы показать не только корейской, но и мировой общественности, от чего нас спасли армия и союзники.

С помощью этих кадров удалось выявить ещё двести бандитов, ушедших в подполье после поражения.

Значит, на днях нам надо будет заехать в следственный комитет. Ну, что ж, значит поедем.

Глава 42

Прошла неделя. «Универсальные сёстры» перешли опять в свой офис.

Я с Машей побывали в следственном комитете и согласовали с властями те кадры, которые мы покажем на концерте.

Но песен мало, надо побольше. Вот, Сон Ён у нас пока без дела. Ну она, конечно, занимается в танцор-зале и совершенствует свой голос с помощью учительницы музыки, но я же вижу, что ей грустно из-за отсутствия песни для неё. Да и одна песня на пять «сестёр» – маловато будет!

Маша тоже пыхтит над ухом:

– Давай вставим «Так хочется жить».

Не скажу же я ей, что я вообще не слышала этой песни, когда жила в старом мире! А, схитрю!

– Маша, а давай, ты станешь у нас «поэтом»!

– Не, не, ты же знаешь, что у меня стихи не получаются!

– А я не говорю тебе написать что-то своё. Ты же хочешь, чтобы была песня «Так хочется жить»?

– Да! Я смотрела, здесь её нет.