Текст книги "Сателлит Его Высочества (СИ)"

Автор книги: Вадим Друзь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Не стоит, я постараюсь от них уходить. Чем больше подробностей, тем больше риск на какой-нибудь из них проколоться. Уж куда лучше поменьше распространяться, сделав вид, что у тебя для этого есть причины.

– Ух, ты! А ведь верно. Надо будет взять это на вооружение.

– Ну вот, я уже обучаю тебя искусству лжи, – покачал головой Максим.

– Ложь сама по себе не имеет значения, всё дело в цели, ради которой её используют.

– Ого! Юноша, вы к этому сами пришли?..

– Нет, – честно признался принц, – это отец так говорит.

– Умнейший человек наш король. И в этом нет ни крупицы лести. А вы, молодой человек – слушайте папу, это вам может ещё ой как пригодиться…

– Ты это серьёзно? – Во взгляде принца промелькнуло ожидание подвоха.

– Серьёзней некуда, Тони! Я сегодня четверть часа слушал речи твоего отца, и мне ни разу не захотелось возразить. А это многого стоит.

– Ну ладно, – несколько смутился принц, – пошли, я тебе покажу, где ты будешь жить…

Гл. 5

Комнаты, определенные под жильё барону Грею, располагались по тому же коридору, что и апартаменты принца, их двери отстояли одна от другой всего метров на сорок.

– Это гостевые комнаты, что вполне соответствует нашей легенде – ты ведь мой гость, барон, не так ли? – произнес принц, притворив за собой створку дверей.

– Именно так, мой принц. – Макс с интересом оглядывал просторную гостиную.

– Вот сюда – кабинет, а вот тут – спальня. Надеюсь, комнаты не кажутся тебе чересчур тесными?

– Нет, ничуть. Я, Тони, вполне мог бы обходиться и жильем поскромнее, в одну комнату, скажем.

– Ну, еще чего – ты же гость, а не придворный, это им положена только одна комната. Так ты доволен?

– Да, конечно же! А что-либо изменить-дополнить тут я могу? Ну, подвигать мебель, например, или вот – щит для метания ножей на стену повесить?

– О! Щит – это здорово! Конечно, можно. А меня научишь?

– Да с наслаждением. А как тут с уборкой, со сменой постельного белья организовано? Вообще, с доступом сюда посторонних?

– Это будут делать с частотой, которую ты пожелаешь. А запасной ключ есть у коменданта, он его слугам выдает в таких случаях.

– Угу. Ну, вряд ли они теперь вторым ключом эту дверь откроют. Будут все делать в моем присутствии, раз в неделю, и хватит с меня.

– Что, лишние глаза?..

– Они, родимые. Мне же тут где-то свой инструментарий хранить надо будет, а он – не для посторонних.

– А мне глянуть можно будет?

– Ты разве посторонний? – Вопросом на вопрос ответил Грей. – Ты самое, что ни на есть, доверенное лицо. Конечно, можно – вот завтра перевезу сюда пару своих сундуков, так и посмотришь… А с конем моим как быть?

– На конюшню его определишь, его там на довольствие поставят, я распоряжения завтра отдам.

– Ну, тогда с этими вопросами как будто полная ясность. Но ты, помнится, еще хотел с кем-то меня знакомить?

– Ах, да – хотел. Понимаешь, – принц несколько замялся, – о той памятной ночи знает еще один человек, – и, заметив укоризненный взгляд Грея, он почти затараторил, – это баронесса Лючия Тауфф, она воспитанница короля, она мне как сестра, у нас нет друг от друга тайн, и я ей в то утро все рассказал. Она знает, что ты меня спас тогда. И взяла с меня слово, что я тебя ей обязательно представлю. Да поверь же, Макс, она умеет хранить чужие тайны, это проверено, мы с детства вместе росли…

– «Нет тайн…», – передразнил принца Максим, – а вот теперь – будут. Ну, ладно, сделанного не воротишь. Давай-ка, в двух словах обрисуй мне, что она из себя представляет.

– Обрисовать Лючию? Хм… Ну, она дочь погибшего в одном из славных сражений сподвижника и близкого друга короля, гвардейского полковника Винсента Тауффа и его горячо любимой жены Сильвии. Знаешь, в день своей гибели барон Тауфф так напутствовал солдат своего полка: «Гвардейцы, – сказал он, – умирать за своего короля надо безо всяких рассуждений! Рассуждения – это удел плешивых историков…» – вот с этими словами он и вошёл в историю… Для Сильвии его смерть была страшным ударом, и месяца через два не стало и её.

Отец тогда поклялся не оставлять сироту своим вниманием и вот она уже около двадцати лет – а тогда ей не было и года – считается воспитанницей короля, и он относится к ней как к родной дочери. Ее апартаменты – по этому же коридору, но – в другом конце. Ну что еще?.. Отличается очень острым язычком, отец даже мрачно шутит, что язык ее если не подведет под монастырь, то уж точно оставит в старых девах. Она ведь к молодым людям бывает просто безжалостна.

– Норовистая лошадка, значит, – раздумчиво протянул Максим, – но не глупа, хотя бы?

– Да что ты! Стал бы я с какой-то там дурой такими вещами делиться… Нет, она умница. И рассудительна, и образованна не в пример своим сверстницам, отец говорит – один только изъян: насмешлива сверх меры. Грей, я уверен – вы с ней сумеете подружиться. Ты ведь не станешь обращать внимания на ее колкости, я же тебе намеренно об этом рассказал – и все будет в порядке.

– Хм, в порядке… Ладно, посмотрим. Веди уж, что ли, меня на «представление» – может и не стоит ни о чем беспокоиться…

* * *

– Сестрица, разреши тебе представить барона Грея, моего спасителя: барон Максимилиан Грей – баронесса Лючия Тауфф. Я уверен, что вы сможете быть друзьями. Было заметно, что принц несколько колебался в своей уверенности, – Ведь ты, сестрица, безусловно, сумеешь одарить расположением человека, оказавшему такую услугу твоему названному братцу?

– Какие могут быть сомнения, Тони? Я вся горю от нетерпения узнать поближе такого героического человека. Ведь вы мне расскажете о себе, барон? Мне интересно все-все.

– Ну, положим, баронесса, все я рассказать не могу, как бы этого ни хотел. Поверьте, это не мои тайны, но, надеюсь, что это не сильно вас расстроит: ведь не может же девушка с таким рассудительным взглядом быть до такой степени снедаема любопытством?

– Барон, вы что же, при помощи примитивной лести пытаетесь уклониться от рассказа?

«Ого, с пол-оборота…» – подумал Макс, но, улыбнувшись, ровным голосом ответил совсем другое:

– Нет, я просто прощупываю вашу восприимчивость к ней, баронесса…

– Все, все, – вмешался принц, – счет ничейный! Люси, дорогая, что случилось? Ты выглядишь взвинченной.

– Ах, Тони, прости, пожалуйста, и вы, барон – не сердитесь. Я действительно с самого утра слегка не в себе. Когда я поливала свои цветы, то вдруг заметила, что моя любимая фиалка заболела – листья стали бледными, а края лепестков пожухли, – и я ума не приложу, что надо сделать, чтобы она не погибла, а придворный садовник тем временем уехал на ярмарку в Стинию и неизвестно когда вернется…

– Сестрица, ну нельзя же расстраиваться из-за таких мелочей. Вернется садовник ровно через два дня и вылечит твою фиалку.

– Тони, ты не понимаешь: даже двух дней может оказаться слишком много – и она погибнет!

– Прошу прощения, баронесса, а мне позволено будет взглянуть на ваш любимый цветок? – подал голос Грей, которому надоело быть статистом.

– А что, барон, вы что-то понимаете в цветах? – снова излишне резко ответила Лючия.

– Не уверен, что смогу помочь, но моя бабушка души в них не чаяла и мое детство прошло в цветочном окружении. Притом, она любила с ними разговаривать, когда ухаживала, и я поневоле почерпнул тогда много полезного.

Макс выразительно зыркнул на давившегося от смеха Тони и продолжил:

– Возможно, что-нибудь совершенно случайно окажется уместным для вашего случая…

– Ну что ж, вот – извольте видеть. – Лючия указала изящной кистью с тонкими пальцами на уставленный цветочными горшками, широченный, во всю метровую толщину стены, подоконник. – Вон она, у самого окна.

– Да, вижу, действительно, очень красивый экземпляр, и не лучшим образом выглядит. Вы разрешите мне взять вазон в руки, чтобы рассмотреть повреждения поближе?

– Окажите милость, барон, – скептически ответила госпожа Тауфф и, не удержавшись, добавила, – только, ради всего святого, будьте осторожны!

– Не беспокойся, сестрица, – подал голос принц, – Макс искусный лекарь, можешь мне поверить – он не причинит вреда твоей любимице.

Тем временем Максим делал вид, что внимательно рассматривает растение и при этом старался не шевелить губами, произнося заклинание «регенерации» так, чтобы оно сработало с задержкой в несколько минут. Он действительно припомнил кое-что из «цветочных» разговоров своей бабушки:

– По-моему, ничего страшного, госпожа баронесса: дни сейчас безоблачные, фиалка стояла на самом солнцепеке, а она не любит прямого света. Вот и приболела самую малость. Стоит ее переставить подальше от стекла, туда, где свет будет рассеянным, и она очень скоро оживет.

– Вы так думаете? – по-прежнему скептически произнесла Лючия.

– Вне всяких сомнений. Давайте ее поставим вот сюда, вы ведь все равно ничем не рискуете…

– Будем надеяться, что все будет так просто, как вы говорите, – все еще недоверчиво согласилась девушка. – А сейчас позвольте предложить вам вина. Барон, принц, прошу сюда, и, может быть, господин Грей снизойдет до рассказа о себе… – не удержалась она от шпильки.

– Полно, полно, Люси! Конечно же, Макс расскажет о себе, правда, Грей?

– Без труда, Тони. И что бы вам хотелось узнать, дорогая баронесса?

– Для начала – называйте меня по имени.

– Спасибо, Лючия. И мне было бы приятно, если бы вы называли меня Максимом или Максом, как вам будет удобней. Итак?

– Хорошо, Максим, раз не обо всем можно говорить, давайте попробуем разматывать клубочек, как это и принято – со свободного конца. А места разрывов попросту связывать, вот и получится, хоть и с узелками, но цельная нить. Согласны?

– Очень удачное предложение. И где же находится наш свободный конец?

– А на Блексайде. Вы-то как там оказались?

– Может, вы и не поверите, Лючия, но это чистая правда – намеренно. И как раз с целью разыскать тех, кто так беззастенчиво отбирает жизни у неосторожных прохожих.

– И зачем же они вам понадобились?

– Вот за тем, чем все и кончилось. Мне об этом вопиющем безобразии рассказала хозяйка трактира, где я обедаю. Добрейшая женщина была так взволнована, что мне захотелось пойти и взглянуть на месте, нельзя ли как-то поправить положение.

Рассказывая это, Макс самую чуточку улыбался, и было непонятно, насколько серьезно он говорит.

– И что, вы действительно такой грозный соперник, что хотели выступить против всей шайки?

– Другими словами, вы спрашиваете, не слишком ли я самоуверен и не хвастаюсь ли? Нет, Лючия, я и в самом деле хотел лишь посмотреть, что там можно сделать.

– И, тем не менее, не раздумывая, вступили в схватку?

– Я профессионал, Лючия, и долгое время только тем и занимался, что оберегал чью-то жизнь. Совершенная случайность, что в этот раз это оказалась жизнь Тони.

– И как же это вам удалось с ними со всеми расправиться? Вот это – самое загадочное!

– Почему – со всеми? И принц, и погибший Данио тоже внесли свою лепту. Одному мне было бы не в пример труднее.

– Но… – Тони, только не обижайся, пожалуйста – как же принц и Данио не смогли, а вы сумели?!

– Оказывается, Лючия, вы – очень упорный следователь. Из ваших нежных рук уже не вырвешься. Тогда попробую сформулировать так: в тех очень далёких краях, где мне довелось побывать, меня на профессиональном уровне научили особым образом пользоваться оружием. Можно сказать так: я не лучше владею оружием, чем, скажем, принц или разбойники – я владею им иначе. И вот здесь моё преимущество.

С интересом прислушивавшийся к разговору принц, видимо, чувствуя, что баронесса уж слишком глубоко запускает коготки в эту тему, вмешался:

– Сестрица, а не угодно ли тебе будет взглянуть на вашего с Греем пациента? По-моему, перемещение весьма благотворно подействовало на твой любимый цветок!

Лючия обернулась к цветнику, и Максим просто-таки насладился выражением полного изумления на ее лице. А изумляться действительно было от чего: недавняя больная – фиалка – выглядела, как, пожалуй, в лучшие свои дни. Ее темно-зеленые листья и яркие цветки вовсю лучились здоровьем.

– Этого не может быть!.. – только и смогла произнести юная баронесса, будучи не в состоянии отвести взгляд от такого великолепия.

– С твоего позволения, сестрица, мы тебя покинем: нас еще ждут неотложные дела… – принц дернул Максима за рукав и они, пока Лючия не опомнилась, быстренько выскочили за дверь.

– Принц, вы были так легкомысленны, что чуть было не сорвали мне операцию по налаживанию контакта с важным объектом! – полушутливым тоном выговаривал наследнику Макс, когда они торопливо удалялись от покоев королевской воспитанницы.

– А Лючия, что, важный объект? – дурачился в ответ Тони, – Я думал, просто смазливый…

– Важный, принц, важный. Лицо, владеющее о тебе информацией, лучше склонить к дружбе, чем к вражде. А она знает о той ночи. Значит – важный. Ну и – симпатичный, конечно. А вы, принц, своей несерьезностью едва все не испортили!

– Но Макс, я с таким трудом смог сдержаться, когда ты ввернул про бабушку!..

Максим резко остановился и, преувеличено свирепо глядя в глаза принцу, менторским тоном отчеканил:

– Смех здесь неуместен! Моя бабушка действительно очень любила цветы!

Они оба прыснули смехом и, пока юная садовница не пришла в себя, поспешили прочь.

* * *

Следующим утром, придя на завтрак в «Старую башню», Максим, лишь только взглянув на госпожу Вернер, понял, что происходит что-то неладное. Всегда улыбчивая, доброжелательная и подвижная хозяйка трактира, в этот раз выглядела из рук вон плохо. Нет, нет, это никоим образом не касалось её внешнего вида, он-то как раз был безукоризненным. Неладно было с её внутренним состоянием: лицо женщины было бледнее обычного, губы плотно сжаты, их уголки чуть опущены, и при этом она, сидя за своей деревянной кассой, нервно комкала в руках белоснежный батистовый платочек.

Макс сразу же направился к ней:

– Мари, что случилось? На вас лица нет…

– О, это вы, Максим, как хорошо, что вы пришли. Может быть, ваше присутствие придаст мне сил, и я всё-таки смогу пережить весь этот ужас… – женщина произнесла это почти шепотом, так, чтобы услышал только Максим.

– Какой ужас, Мари? Что вас так расстроило? Ну-ка, выкладывайте всё, как на духу, и мы сейчас обязательно что-нибудь придумаем. Ну же, смелее – подбодрил он её.

– Ох, Максим, мне так трудно всё это пересказать… Такой позор, такой ужас…

– Мари, ну, успокойтесь. Давайте всё по порядку. Что случилось?

Госпожа Вернер, пытаясь взять себя в руки, кивнула, набрала в грудь воздуха, но…

– Нет, я так не смогу… – буквально выдохнула она, – меня прямо паралич разбивает, как только я пытаюсь об этом заговорить… Сейчас, мой мальчик, подождите ещё минутку.

И после этих слов самая добропорядочная женщина в округе сделала невероятное: потянулась к стойке, провела пальцем по ряду бутылок с вином, выхватила самое крепкое и отпила несколько глотков прямо из горлышка!..

– Сейчас, сейчас… – прошептала Мари, крепко зажмурившись, – Ещё минутку…

Максим, облокотившись на стойку и подперев скулу ладонью, терпеливо ждал.

Но, похоже, мудрая женщина выбрала правильное лекарство: через минуту её лицо чуть порозовело, черты расслабились, и она, открыв глаза, уже нормально выговорила:

– Так вот, Максим, сегодня меня опозорили, вернее ещё не опозорили, но это уже так близко… Вы только не оборачивайтесь, но вон там, через два столика от вашего, сейчас сидит и поглощает вторую бесплатную порцию моего фирменного блюда самое настоящее чудовище в человеческом облике!

Макс, не вняв предупреждению трактирщицы, всё же развернулся на пол-оборота и скосил глаза:

– Вон тот, что ли, толстый и лысый?

– О, Максим, только бы он не догадался, что мы говорим о нём…

– Ладно, – Макс вернулся в исходное положение, – пусть не догадывается. Ну-ну, вы сказали, что он ест бесплатную порцию…

– Вторую, Максим!

– И за какие же это заслуги?

– Ох, и сказать страшно: за то, что он никому не скажет о моём позоре!

– Мари, давайте по порядку: как всё произошло?

Женщина снова потянулась к вину, но Максим решительно отобрал бутылку:

– Нет, так вы вообще ничего толком не расскажете. Ну-ка, давайте сначала: он пришёл… Что дальше? И, вообще, кто он?

Госпожа Вернер, отстучала ногтями на крышке кассы нервную дробь и мотнула головой:

– Не знаю. Неделю назад появился, представился как Куно Шнайдер, и сначала ничем не отличался от остальных посетителей, ел, пил, платил. Потом попробовал подкатываться ко мне, хи-хи да ха-ха, в общем глупости всякие. Ну, я сначала не поняла, куда он клонит, смеялась, отшучивалась, а потом стало ясно, что клинья он подбивает вполне серьёзно. Нет, Максим, ну, поймите меня правильно, ну я же не последнюю брюкву без соли доедаю, чтобы на такой чудовище позариться… Ну, животное же, как ни посмотри!..

– Мари, Мари – вы отклоняетесь.

– Простите, Максим, простите – накипело. И вот, когда мне стало ясно, что он себе надумал, я ему твёрдо дала понять, что ему здесь ничего не светит. А он побагровел как рак варёный и пригрозил мне, что я ещё ой как пожалею. Ну и ходит себе дальше, как ни в чём ни бывало. А сегодня, представляете, заказал порцию моего петуха, уже почти доел – одна только гузка из горки костей торчит – и зовёт меня, подойдите, говорит, госпожа Вернер. Ну, я подхожу, а он тихо так говорит: «А что же это в такой пристойной харчевне да тухлую птицу на стол подают?». И вилкой в гузку тычет. А там целых две мушиные личинки белеют! А он дальше говорит: «Очень это нехорошо. А что будет, если люди узнают? Ай-я-яй, как плохо будет. Но, так уж и быть, я смолчу, не зверь же я какой, пойду вам навстречу. Но только вы мне за это будете должны: по две бесплатных порции каждый день. И тогда я спасу вас от позора». Вот, Максим, теперь вы понимаете, что я сейчас чувствую? Ведь я же этих петухов только вот сегодня на рассвете резала, но кому я это доказать смогу? А это чудовище теперь будет каждый день приходить, и моих петушков бесплатно пожирать! Ну, сил моих нет на это смотреть!..

– Мари, Мари, успокойтесь, я вас прошу. Давайте поступим так: вы меня сейчас, как обычно, кормите завтраком, а я ем вашего восхитительного петушка и усиленно думаю. И я вам обещаю, что как только я обгрызу последнюю косточку вашей птички, то я уже буду иметь готовое решение нашей проблемы. Ведь это же наша проблема, не так ли? Потому, что, дорогая моя Мари, друзей в беде не бросают… Так что – будьте добры: одну порцию «Весёлого петуха» ко мне на стол. И смотрите на мир бодрее – всё образуется.

И с этими словами он развернулся и прошёл к своему столу. Тут же прибежала шустрая подавальщица, не чета, конечно, одной его знакомой гурии, но тоже радующая глаз, и споро накрыла на стол. К сожалению, сегодня Макс так и не смог в полной мере насладиться кулинарным шедевром Мари. Потому что он усиленно думал. Просто набить морду – дело не хитрое, но ведь этот же подлец захочет отомстить и распустит по округе гнусный слушок о тухлой птице… Так что тут остаётся либо его прикопать, что было бы немного слишком, либо придумать что-то неординарное. Вот потому-то он и не чувствовал ни вкуса, ни аромата – «Чапай думал»…

И всё-таки придумал!

Уже параллельно домысливая детали, Макс начал торопливо «рыться» в собственных мозгах: ну должно же быть подходящее заклинание, не может быть, чтобы не было… Есть! Подмигнув тревожно поглядывающей на него Мари, он тут же начал не разжимая губ проговаривать нужную формулу, дополнив её деталями для данной ситуации… И, сопроводив последний слог абракадабры замысловатым пассом рук, откинулся на спинку стула в ожидании результата. И тот не замедлил себя обнаружить!

Как только большие настенные часы Мари отбили половину десятого, толстый и лысый шантажист, вдруг бросил на тарелку не догрызенное крылышко «весёлой птицы», встал и, опустив руки по швам, громко и чётко произнёс:

– Меня зовут Куно Шнайдер – я живу за счёт обмана. Простите меня, господа – мне очень стыдно.

И сел. На мгновение замер, осмысливая происшедшее, и вдруг, разбрасывая стулья, рванул на выход. Хлопнула дверь, на секунду наступила полная тишина, и тогда все в зале явственно услышали какой-то сдавленный кашель.

Лица как по команде повернулись на звук и застыли в недоумении: госпожа Вернер, вся покрасневшая, зажимала свой рот ладонью, и как будто чем-то давилась…

И один только Максим совершенно не обеспокоился здоровьем хозяйки: он знал – Мари смеялась!..

Но, быстро справившись с приступом, женщина выхватила с полки бутылку самого дорогого вина, поставила её и два бокала на поднос и, чуть ли не бегом бросилась к Грею. Мигом наполнила бокалы, протянула один Максу, и, сияя глазами, произнесла:

– За дружбу, мой мальчик!..

И тут же, едва пригубив, сразу приступила к расследованию:

– Максим, признайтесь, как вы это сделали?

– Ну, как… Внушил, – начал выкручиваться Грей. – Есть, знаете ли, у меня небольшие способности…

Но женщине, к счастью, такого объяснения оказалось вполне достаточно – её сейчас больше интересовало другое:

– И что теперь?..

– А теперь, дорогая Мари, если у него вновь достанет наглости к вам прийти, то едва прозвучит бой часов, как он снова встанет, и всем расскажет, кто он есть на самом деле. А после таких признаний, пусть он хоть бы и пригоршню личинок в тарелку бросил, никто ему уже не поверит…

– Ой, как здорово, – заулыбалась госпожа Вернер, мечтательно закатив глаза.

Но тут ей в голову пришла неожиданная мысль:

– А если часы остановятся или сломаются?

– Ну, следите за ними, пусть всегда будут в порядке.

– Максим, а на другие часы он тоже так отреагирует?

– Пожалуй – да, я не привязывал внушение конкретно к этим…

– Максим… – Мари испуганно прижала ладонь к губам, – Это же тогда получается, что он так на любые-любые часы отзовётся?

– Конечно.

– Максим… – протянула женщина, – так это же он теперь всегда и везде так представляться будет, лишь бы там часы пробили…

– Упс… Точно. Вот об этом я и не подумал… – Макс на некоторое время задумался.

Но, так ничего и не придумав, махнул рукой:

– А, ну и пусть его! Значит, теперь он всегда будет платить вперёд…

Они ещё немного посидели, но всему хорошему тоже приходит конец, и Максу пришлось сказать, что он зашёл попрощаться. По крайней мере, на некоторое время. А после, еще минутку поговорив с всплакнувшей по этому поводу госпожой Вернер, пообещав ей заглядывать на огонек и попросив присматривать за его домиком, новоиспеченный барон, собрав вещи, отбыл во дворец.