Текст книги "Этюды о питании"

Автор книги: В. Ковалев

Разнообразны были и хлебобулочные изделия: калачи, бублики, баранки, крендели, печения и пряники. Многие из этих изделий готовились из сдобного теста, которого народная кулинария не знала. Сельские жители, как правило, редко лакомились этими изделиями. Их обычно покупали в городе для гостинца детям и за еду не считали. Городские же простолюдины довольно широко использовали всю эту выпечку для завтрака.

Особой любовью на Руси всегда пользовались калачи. Появились они очень давно и уже в древнерусском быту играли немаловажную роль. Калач был к месту на пышных пиршествах царей и в повседневном питании рядового горожанина. Их посылали в знак особого расположения царя патриархам и другим особам, имеющим высокое духовное звание.

По свидетельству историков в день рождения Петра I гостям гостинной сотни и чернослободцам между прочими яствами было отпущено 240 калачей толченых. Вместе с тем калачами одаривали нищих и заключенных по большим праздникам. Конечно, это уже были не царские калачи.

Отпуская слугу «в увольнение», барин, как правило, давал ему мелкую монету «на калач».

В знак дружелюбия хлебами и калачами одаривались и иностранные посланники. Так, согласно одному из источников, некому англичанину Берроу по случаю были поднесены хлеб, шесть калачей, четыре сушеные щуки и мера овсяных круп.

Форма калачей была самая разная, в зависимости от фантазии пекаря и заказчика. Например, к столу Великого князя Василия подавали калачи и хлебы наподобие хомута. По предположению А.В.Терещенко такие калачи, вероятно, были позаимствованы от татар.

Прекрасными калачами славились московские булочники. Широкой известностью среди них пользовался И.Филиппов. Филипповские булочные всегда были полны покупателей. Интересные воспоминания о самом Филиппове и о его булочных оставил В.А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи». Давайте вместе с ним заглянем в одну из таких булочных: «В дальнем углу вокруг горячих железных ящиков стояла постоянная толпа, жующая знаменитые филипповские жареные пирожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем. Публика – от учащейся молодежи до старых чиновников во фризовых шинелях и от расфранченных дам до бедно одетых рабочих женщин. На хорошем масле, со свежим фаршем, пятачковый пирог был так велик, что парой можно было сытно позавтракать».

Кроме пирогов, филипповские булочные прославились своими отменными калачами, сайками, а главное, черным хлебом, как свидетельствуют современники, прекрасного качества. «Прилавки и полки левой стороны булочной, имевшей отдельный вход, – вспоминает В А.Гиляровский, – всегда были окружены толпами, покупавшими фунтиковый черный хлеб и ситный». Сам И. Филиппов любил повторять: «Хлебушко черненький труженику первое питание». И сегодня, особенно пожилые москвичи, с большим уважением вспоминают о филипповском хлебе. Конечно же, почти не осталось тех людей, которые когда-то покупали этот хлеб. Время отсчитало с той поры много лет. Но живы в памяти москвичей рассказы их бабушек и дедушек о прелестях того хлеба.

И вот что обидно – не сохранили мы этих пирожков, саек, калачей, ситного, фунтикового черного. Ушли они из нашей жизни вместе с теми далекими временами. Сегодня на прилавках булочных их место заняли унылые батоны, черствеющие буквально по дороге от магазина до дома, безвкусные, «клеклые» буханки черного хлеба, пряники и сухари, которые опасно кусать, так как по твердости они не уступают граниту. Да, качество хлеба сегодня не выдерживает никакой критики. Поистине героические усилия и талант для развала любого дела потребовались руководителям, отвечающим за качество хлеба в стране, чтобы советские люди, познавшие голод последней войны, трагедию неурожаев послевоенных лет, вдруг стали выбрасывать в мусор хлеб! Путь к исправлению сложившегося положения только один – решительное повышение качества хлеба, резкое расширение ассортимента хлебобулочных изделий, возрождение забытых рецептов русских хлебопеков.

Когда у И.Филиппова спрашивали: почему «хлебушко черненький» только у вас хорош? Он отвечал: «Потому что хлебушко заботу любит. Выпечка-то выпечкой, а вся сила в муке. У меня покупной муки нет, вся своя, рожь отборную покупаю на местах, на мельницах свои люди поставлены, чтобы ни соринки, чтобы ни пылинки… А все-таки рожь бывает разная, выбирать надо. У меня все больше тамбовская, из-под Козлова, с Роминской мельницы идет мука самая лучшая. И очень просто!» Действительно, ничего сложного нет, просто с любовью человек относился к своему делу, знал ему цену и требовал этого же от своих подчиненных.

И здесь нам еще учиться и учиться у И.Филиппова.

Хлебобулочные изделия Филиппова пользовались славой и, естественно, большим спросом не только в Москве. Калачи и сайки ежедневно отправляли в Петербург к царскому двору. В Петербурге пробовали печь на месте «филипповские изделия», но ничего не получалось. И.Филиппов доказывал, что в Петербурге такие калачи и сайки не получатся: «Вода невская не годится!»

Обозы с его калачами, сухарями и сайками шли даже в Сибирь. По воспоминаниям ВА.Гиляровского «Их как-то особым способом горячили, прямо из печи замораживали, везли за тысячу верст, а уж перед самой едой оттаивали – тоже особым способом, в сырых полотенцах, – и ароматные, горячие калачи где-нибудь в Барнауле или Иркутске подавались на стол с пылу, с жару».

Не можем удержаться, чтобы не сделать еще одну выписку из замечательной книги ВА.Гиляровского. Речь идет о случае, который чуть не стоил Филиппову потери всего его дела и вместе с тем послужил отправным моментом для появления в ассортименте булочника нового изделия – «сайки с изюмом».

В те времена всевластным диктатором Москвы был генерал-губернатор Закревский, «перед которым трепетали все». Так вот этому генералу каждое утро к завтраку подавали горячие сайки от Филиппова.

– «Э-тто что за мерзость! Подать сюда булочника Филиппова! – заорал как-то властитель за утренним чаем.

Слуги, не понимая, в чем дело, притащили к начальнику испуганного Филиппова.

– Э-тто что? Таракан?! – и сует сайку с запеченным тараканом. – Э-тто что?! А?

– И очень даже просто, ваше превосходительство, – поворачивает перед собой сайку старик.

– Что-о?.. Что-о?.. Просто?!

– Это изюминка-с!

И съел кусок с тараканом.

– Врешь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают? Пошел вон!

Бегом вбежал в пекарню Филиппов, схватил решето изюма, да в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, и ввалил.

Через час Филиппов угощал Закревского сайками с изюмом, а через день от покупателей отбою не было.

«И очень просто! Все само выходит, поймать сумей, – говорил Филиппов при упоминании о сайках с изюмом».

Вот такой это был интересный человек – булочник Иван Филиппов.

К сожалению, мы не располагаем рецептами филипповского хлеба. Однако для тех, кто захочет попробовать хлеб, который ели наши предки в конце XIX века, мы приводим здесь несколько его рецептов. Эти рецепты взяты нами из книги Марии Ределии «Дом и хозяйство», изданной в 1900 году.

Взять: 1,5 ведра ржаной муки, 0,5 ведра воды, 4 ложки соли.

Приготовление: с вечера замешивают тесто. Очень сухую ржаную муку всыпают в квашню, наливают столько воды, чтобы можно было замесить довольно густое тесто. Посолив, тесто сильно вымешивают и ставят в теплое место, чтобы оно поднялось, посыпав предварительно сверху мукою. На следующий день тесто вымешивают в продолжение получаса, всыпая при этом столько муки, сколько нужно для хлеба; и, накрыв тесто, его оставляют снова подниматься 2–2,5 ч. Потом, сделав хлебы, кладут их на стол, дают еще раз подняться и, слегка обмазав теплой водой, сажают в печь. Для этой цели насыпают на лопату муки и кладут на нее по одному хлебу. Печь должна быть очень горяча и хлебы должны печься, смотря по величине, 1–2,5 ч.

В квашне всегда остается немного теста, которое годится для заквашивания нового теста. Кто любит очень кислый хлеб, тот должен оставлять кусочек теста для закваски.

Когда хлеб испечен, его слегка смачивают водой. Черный хлеб можно вынести на холодное место, только когда он совершенно остынет.

На приготовление такого хлеба обычно затрачивают 15–20 часов!

Взять: 6 золотников дрожжей (25 г), 1,5 стакана молока или воды, чайную ложку соли, 1,5 фунта (600 г) крупно смолотой пшеничной муки.

Приготовление: 6 золотников дрожжей размешивают вместе с солью в 1,5 стакана теплого молока или теплой воды, кладут 1 фунт крупы смолотой пшеничной муки и дают подняться. Потом туда подсыпают столько муки, чтобы получилось очень крутое тесто и, сделав продолговатые хлебы, обмазывают их теплой водой, дав им предварительно еще раз подняться, и пекут их сначала в умеренном, потом в более сильном жару около 3–4 часа.

Время, нужное для приготовления этого хлеба, составляет около 4 часов.

Взять: 6 золотников дрожжей (25 г), 1,5 стакана молока, чайную ложку соли, 1 ложку масла, 1 фунт (400 г) муки.

Приготовление: 6 золотников дрожжей размешивают в 1,5 стакана молока с небольшим количеством соли, всыпают сразу 1 фунт муки, прибавляют 1 ложку растопленного масла и, выбив тесто как следует, кладут его в приготовленную форму, наполнив ее только до 1/3; тесту дают подняться так, чтобы форма была наполнена до 3/4. Хлеб пекут около часа сначала в умеренном, потом в более сильном жару. Если хотят, чтобы хлеб был сладким, то в тесто прибавляют 18 золотников (примерно 80 г) сахару и 4 золотника (17 г) кардамона.

Для приготовления этого хлеба потребуется около 4 часов.

Безусловно, сегодня найдется немного охотников приготовить хлеб дома по этим рецептам. Разве что кто-либо из сельских жителей, в чьем доме имеется русская печь, решит попробовать вкус хлеба, испеченного по рецептам почти столетней давности. Гораздо легче купить батон пшеничного или буханку ржаного хлеба в ближайшей булочной. И все же хочется надеяться, что эти рецепты привлекут внимание многих читателей. Мы сегодня знаем, как устроен телевизор и радиоприемник, без труда можем установить многие неисправности в собственном автомобиле, имеем свое суждение о генной инженерии и компьютеризации. Но спросите любого молодого и не очень молодого человека, как испечь хлеб и почти наверняка вы увидите на его лице недоумение. И как здесь не вспомнить слова выдающегося русского физиолога растений К.А. Тимирязева: «Давно замечено, что мы не обращаем внимания на самые замечательные факты только по тому, что они слишком обыкновенны. Многим ли действительно приходила в голову мысль, что ломоть хлеба, хорошо испеченного пшеничного хлеба, составляет одно из величайших изобретений человеческого ума». Хорошо сказано!

Удивительно, но факт: мы, живущие на рубеже третьего тысячелетия, по уровню культуры отношений к хлебу стоим на более низкой ступени, чем наши предки, которые верили в его святость.

На бережное отношение к хлебу были направлены многие поверья. Так, считалось, что человек, уронивший кусок хлеба, должен, подняв его, обязательно поцеловать. Многие же из нас вместо этого выбрасывают уроненный кусок в мусорное ведро. Между тем, согласно другому поверью, все куски и крошки хлеба, которые человек выбрасывает, за ним подбирает черт. Если после смерти человека все выброшенные им куски хлеба будут весить больше, чем он сам, то черт заберет его душу. Остается только пожалеть, что подобное наставление сегодня уже не в состоянии противостоять небрежному, а зачастую преступно наплевательскому отношению к хлебу.

Однако каждый должен помнить, что то, как человек относится к Его величеству хлебу, во многом показатель его внутренней культуры. Действительно, культурный человек никогда не выбросит кусок хлеба. И такое отношение к хлебу нужно воспитывать с детства. Присмотритесь к пожилым людям, прожившим жизнь в деревне, пахавшим землю и сеявшим хлеб. К тому, как возьмут они буханку – бережно, двумя руками, как осторожно, чтобы не крошился, порежут его, как завернут его после обеда в холщовое полотенце, положат в самое удобное место. Это не жадность и тем более не мелочность, это уважение к хлебу и людям, взрастившим его. Такое отношение присуще только тем, кто знает истинную цену хлеба. А она очень велика.

Прежде всего хлеб ценен сам по себе, как пищевой продукт. Ученые утверждают, что в нем содержится более 200 различных веществ. Среди них: 70 карбонильных соединений, более 30 различных кислот, свыше 20 видов спиртов и фенолов, около 20 эфиров, до 10 серосоединений. Кроме того, хлеб – это 5–8 % растительных белков и 40–50 % углеводов. Это значит, что люди, активно включающие хлеб в свое питание, покрывают с его помощью значительную часть потребности организма в энергии и растительных белках.

Богат хлеб и так называемыми балластными веществами – клетчаткой и полуклетчаткой, которые не перевариваются в организме человека.

Именно поэтому балластные вещества (грубые волокна) долгое время считались бесполезными и даже вредными для организма. Чем грубее помол муки, тем больше в хлебе из нее грубых волокон. Грубым хлебом питались раньше наиболее бедные слои населения. Богатые же предпочитали ситный хлеб из пшеничной муки тонкого помола. И невдомек им было, что грубый хлеб более полезен. Только в конце прошлого века ученые убедились в пользе грубых волокон.

Одним из первых для питания своих пациентов использовал хлеб, выпеченный из муки с отрубями, швейцарский гигиенист М.Платен. Создал же этот хлеб в конце XIX века профессор Грахам. И поныне во многих странах Европы такой хлеб называют «грахам».

Вообще же нужно отметить, что ошибочное представление о бесполезности грубых волокон широко распространено даже в наше «просвещенное» время. Оно дорого обходится обществу. Целые отрасли промышленности занимаются очищением продуктов «от балласта». Рафинированные продукты можно встретить сегодня везде.

Товарный вид таких продуктов, конечно же, более привлекательный, но питательная ценность ниже.

Так, при очистке муки в отруби уходят самые полезные для питания организма части зерна – зародыши и верхний слой. Именно в них в наибольшем количестве сконцентрированы витамины и минеральные вещества, компоненты, стимулирующие обмен веществ. Кроме того, ученые установили, что грубые волокна играют положительную роль в выводе из организма холестерина, а также в предотвращении ожирения.

Это мы рекомендуем запомнить тем читателям, которые ради стремления избавиться от лишнего веса полностью исключили хлеб из своего меню.

Пищевая и энергетическая ценность хлеба зависят от вида зерновых, сортности муки, рецептуры и технологии приготовления. Стоит добавить в хлеб жиров, молока, сахаров и яиц, и его калорийность вырастает, как на дрожжах. Слов нет, эти добавки придают изделиям из хлеба приятный вкус и очень нравятся населению, особенно детям. Однако они же являются опасными для здоровья, если их вложение превышает научно обоснованные нормы.

Злоупотребление хлебобулочными изделиями, содержащими избыток жиров и сахаров – неминуемый путь к ожирению, сахарному диабету и другим заболеваниям.

Поэтому ученые и практики в области хлебопечения стремятся улучшить состав хлеба. Его обогащают белком, балластными веществами, витаминизируют. Выпускается также специальный диетический хлеб без глютена, хлеб, который долго не черствеет и не плесневеет.

Огромное значение всегда имела привлекательность хлеба, его аромат. По выражению И.П. Павлова, хлеб – это продукт, который «начинают есть глазами». Сам по себе хорошо испеченный кусок хлеба всегда привлекателен. Ароматический же его «букет» состоит примерно из 200 летучих органических соединений. Кто хоть раз вдохнул запах свежеиспеченного горячего хлеба, не забудет его никогда.

Иногда для улучшения аромата некоторые виды хлеба пекут с добавлением ванилина, тмина, кориандра и других веществ. Возможно, в этом нет ничего плохого. Но ароматические добавки не должны забивать натуральный хлебный дух.

Никогда не надо путать буханку хлеба с пирогом. У нее особое назначение, отсюда и особое отношение к ней.

Мы ценим хлеб не только за то, что это продукт номер один. Есть у него и другая цена, куда большая.

Как сказал поэт:

 
Она не та, что в магазине,
А та,
Что во поле, цена.
Алексей Мишин «Особой ценой»

 

Блины

Блины… Что может быть проще и привычнее этого кушанья для россиянина. Тонкие и узорчатые, как вологодское кружево, пухлые и аппетитные, как «плечо купеческой дочки», они всегда кстати на нашем столе, и в праздники, и в будни, в пост и мясоед мы с удовольствием едим да нахваливаем это удивительное кулинарное творение.

Казалось бы, что особенного в этих блинах – обыкновенное запеченное тесто. Но рассуждать так может только тот, кто никогда не пробовал русских ноздреватых блинов, не вдыхал их волшебного аромата.

Однако не только удивительный вкус снискал заслуженную славу блинам. Дошедшее до нас из языческих времен, – это кушанье олицетворяет собой праздник проводов зимы и встречи весны – масленицу. И не случайна поэтому круглая форма блина: присмотритесь, ведь он похож на маленькое румяное солнышко. «Блин кругл, как настоящее щедрое солнце, – читаем мы у А.И.Куприна. – Блин красен и горяч, как горячее всепрогревающее солнце, блин полит растительным маслом – это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин – символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей». Эти строчки – не только гимн блинам, но призыв свято помнить свои национальные традиции, не разделяя их на главные и второстепенные.

К сожалению, в советский период истории нашей страны масленица, как впрочем и остальные народные и религиозные праздники, были вычеркнуты из календаря. И уже мало кто знает, когда бывает Рождество или Пасха и что означает Красная горка или Благовещенье. А ведь все это – часть нашей культуры, традиции, без которых любой народ словно дерево без корней.

Сегодня наконец-то мы начинаем осознавать это. Уже, несколько смущенные, дикторы телевидения, поздравляют нас с Рождеством, а на масленицу устраиваются народные гуляния. Правда, проводятся они пока еще в духе соцреализма с традиционным общепитовским угощением – ледяной газировкой, черными как угли шашлыками и блинами, вместо сметаны покрытыми инеем.

Лет сто же назад масленичная картина в России сияла более радостными красками. Но прежде чем взглянуть на эту картину, вспомним одну из многочисленных легенд появления этого праздника.

…Однажды, собирая в лесу хворост, человек вдруг заметил среди высоких сугробов маленькую розовощекую девочку. Ее большие глаза удивленно смотрели на него и не было в них просьбы о помощи, а скорее откровенное детское любопытство. Не похоже было, что девочка замерзла, хотя одета она была в легкую белую шубку, а мороз все крепчал и февральская вьюга завывала довольно злобно.

– Чья ты, девочка, и как твое имя? – спросил человек.

– Я дочь Мороза, а зовут меня Масленицей, – ответила девочка, во все глаза продолжая рассматривать человека.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросил оробевший мужичонка.

– Я никогда не видела людей. Ты первый, с кем я встретилась.

Немного придя в себя, человек стал просить Масленицу уговорить своего батюшку пожалеть людей, ослабить холода.

– Наши дома все выстужены, детишки мерзнут и плачут, некому нас бедных обогреть, утешить и развеселить.

– Что ж, – сказала Масленица, – батюшка мой строг и суров, но я помогу вам. Ступай к людям и скажи, пусть ждут меня, да припасут побольше еды, чтобы было чем встретить дочь Мороза.

С тем и ушел человек. А Масленица не обманула, она действительно пришла к людям, но не той маленькой девочкой, которую видел человек в лесу, а здоровенной ядреной бабой, с жирными румяными щеками, жгучими коварными глазами и не с улыбкой на устах, а хохотом, который эхом разносился на сто верст вокруг.

На лихой тройке понеслась она по деревням, селам и городам русским. И всюду, где бы ни появлялась Масленица, веселыми забавами, лихой пляской, задорной песней, чаркой вина, да огневыми блинами разгоняя зазябшую в жилах кровь, заставляла людей забыть о зиме.

С тех пор масленичная или, как ее еще называют, сырная неделя, несмотря на суровое время года, считается самым веселым праздником славянского календаря.

 
Ликует град первопрестольный,
Разгулу дав широкий взмах,
И пенной чары звон застольный
Под говор праздничный и вольный
Звенит на всех семи холмах.
И этот звон, сливаясь вместе,
Волной могучею встает, —
О русской масленице вести
По свету белому несет.
Гремит серебряным набором
Ямская сбруя на конях,
И москвичи с веселым взором,
Блистая праздничным убором,
Летят в разубранных санях.
А тройка мчится на приволье
Стрелой, порывисто дыша,
Простора просит и раздолья
Живая русская душа…
 

Вот так описал неизвестный поэт встречу масленицы москвичами в 90-х годах прошлого века.

Русский народ называл масленицу веселою, широкою, разгульною, честною, тридцати братьев сестрою, сорока бабушек внучкой, трех матерей дочкой и т. д.

Не беремся объяснить, что это за тридцать братьев и сорок бабушек, но факт, что масленица действительно была веселым праздником, нашел свое отражение в воспоминаниях многих современников.

Запоминающийся портрет масленицы, например, написан в одном из стихотворений, опубликованных в «Сатирическом вестнике» за 1790 год:

 
Вот вам румяная и жирная богиня,
Обжорства и питья и драк всех героиня,
Шатается по городам, по селам, деревням…
 

Гулянья или «потехи», как их называли в старину, устраивали всюду. Среди многочисленных увеселений самыми популярными были те, что в наибольшей степени отвечали «живой русской душе».

Катанье с ледяных гор, разъезды, балаганы, дающие различные представления, кулачные бои, борьба, забавы с медведями и многое другое заставляло людей забыть на время свои дела и проблемы, окунуться с головой в праздник. В знатных домах давались балы и маскарады, купечество охотно посещало театры.

В Петербурге на Адмиралтейской площади из снега возводили высоченную гору и заливали ее водой. Наверное, не было в городе человека, которому не хотелось бы, забыв о пристойности и чине, скатиться на санках с этой гигантской горы. И, конечно же, особую радость это сооружение доставляло ребятне, которая, затаив дух, летела с горы почти до самой Дворцовой площади.

В Москве гулянья проходили и у Красных ворот, и на Разгуляе, пестрыми торговыми палатками расцвечивалась Москва-река. При этом с каждым днем масленичной недели разгул усиливался, достигая своего апогея к субботе «широкой масленице». Кстати, каждый день этой необычной недели имел свое название.

Так, понедельник называли встречею, вторник – заигрышем, среду – лакомками, четверг – переломом или разгулом, пятницу – тещиными вечернями, субботу – золовкиными посиделками, воскресенье – проводами, целовальником, прощенным днем.

По воспоминаниям современников, в субботу полностью прекращалась деловая жизнь, прекращались работы в мастерских, закрывались торговые конторы и многие магазины, дети освобождались от занятий в школе.

«По городу мчались тройки, – вспоминает масленицу поэт И.А. Белоусов, – разряженные цветными лентами и бумажными цветами, с бубенчиками и колокольчиками, и у застав устраивали катанья – там больше простой призаставный люд выезжал на своих лошадях, также разубранных лентами и цветами».

Часто такие катания превращались в смотрины невест и женихов. Глядишь, после таких смотрин и просватают купеческую дочь-красавицу, а там, после Пасхи, на Красную горку, и свадьба.

На площадях в балаганах давались различные понятные и доступные простому народу представления. Репертуар их был довольно злободневным и находил отклик в душах людей.

Тот же Белоусов по этому поводу пишет: «Помню балаганы, в которых давались героические, с патриотическим духом представления; сюжетом для них служили эпизоды из происходившей тогда русско-турецкой войны. «Взятие Плевны», «Взятие Карса» – такие пьесы служили «гвоздями» балаганного репертуара.

В представлениях участвовали настоящие солдаты, отпускаемые своим начальством из казарм. Происходили сражения с выстрелами из пушек, дрались штыками, и русские всегда оставались победителями». Так что оскорбительное нынче слово «балаган», которым в сердцах называют низкопробное зрелище, возможно, достойно более приличного контекста. А современным дипломированным организаторам массовых гуляний есть чему поучиться у своих предков.

Тут же на площадях весело вертелись карусели, взлетали высоко в небо качели, стараясь перекричать друг друга, сновали торговцы разной снедью: рубцами, горячими кишками, начиненными гречневой кашей, пирамидками гречневиков и, конечно, блинами. Их разносили в закрытых ящиках, из которых валил ароматный пар.

Люди расхаживали между всеми этими забавами, соря семечками и скорлупой от орехов. Желающие пропустить стаканчик-другой скрывались под парусиновыми сводами шатров, где и угощались вином. Те же, кто побогаче, не обходили стороной трактиры, которых в Москве было предостаточно.

Многие из наших современников представляют себе трактир как грязный подвал, где до одури напившиеся пролетарии клянут на чем свет стоит свою тяжелую жизнь. Что же, безусловно были и такие заведения, но называли их не трактирами, а кабаками.

Трактиры же в основном представляли собой довольно благопристойные заведения, кстати, во многом превосходившие современные внеразрядные и прочие люксовые рестораны.

Вот, например, как описывает трактир прошлого века П.И.Богатырев в своих мемуарах, опубликованных в газете «Московский листок» за 1906 год: «Достопримечательность Охотного ряда – это трактир Егорова, существующий более ста лет. Егоров, как говорили, принадлежал к беспоповской секте и не позволял курить у себя в трактире. Для курящих была отведена наверху довольно низенькая и тесная комнатка, всегда переполненная и публикой, и дымом. По всему трактиру виднелись большие иконы старого письма, с постоянно теплящимися лампадками. Здесь подавали великолепный чай, начиная от хорошего черного и кончая высшего сорта ляснином. Кормили здесь великолепно, но особенно славился этот трактир «воронинскими» блинами. Был какой-то блинщик Воронин, который и изобрел эти превосходные блины… Популярность этого трактира была очень велика, и всякий провинциал, прибывший в Москву, спешил к Егорову «блинков поесть».

На масленицу наиболее респектабельные трактиры выпускали специальные карточки со стихами. Половые на блюде подносили такую карточку посетителю, приглашая его отведать угощение, приготовленное поварами трактира на «широкую масленицу». Карточка же являлась визиткой заведения, так как на ней обязательно было наименование трактира и красочный масленичный сюжет.

В эти дни, переступая порог трактира, гости забывали о всех своих болячках и не было грехом

 
есть до икоты,
пить до перхоты,
петь до надсады,
плясать до упаду!
 

Главной особенностью масленицы всегда был обильный стол. В народе ее даже называли «объедуха». И действительно, особенно в субботу сырной недели повсюду в домах собирались гости, съедалось неимоверное количество блинов и выпивалось столько водки, вин и пива, что трудно себе представить. Правда, такое чрезмерное усердие для многих оканчивалось довольно печально.

Любой иностранец, увидя такой гастрономический разврат, пришел бы в ужас. По этому поводу А.П.Чехов написал очень интересный рассказ «Глупый француз», суть которого такова. Как-то французский клоун зашел в московский трактир. В ожидании, когда ему подадут консоме, он решил понаблюдать за тем, как едят русские. Его внимание привлек «полный благообразный господин», который заказал порцию блинов. «Как, однако, много подают в русских ресторанах! – подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. – Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?» Но к его изумлению господин в пять минут съел все блины и, посетовав на маленькие порции, заказал еще «штук десять или пятнадцать!» Француз решил, что сидящий перед ним человек болен. Когда же любитель блинов, словно голодный, спеша и едва разжевывая, съел их целую гору, закусывая семгой и икрой, а затем заказал еще порцию блинов, бутылку вина и селянку из осетрины (разновидность супа на крепком бульоне – мясном, рыбном или грибном), клоун решил, что перед ним человек, который хочет умереть.

«Порядки, нечего сказать! – проворчал сосед, обращаясь к французу. – Меня ужасно раздражают эти длинные антракты! От порции до порции изволь ждать полчаса! Этак и аппетит пропадет к черту и опоздаешь… Сейчас три часа, а мне в пять надо быть на юбилейном обеде.

– Раrdon, monsieur, – побледнел Пуркуа, – ведь вы уже обедаете!

– Не-ет… Какой же это обед? Это завтрак… блины…»

Тут соседу принесли селянку. Он налил себе полную тарелку.

Француз окончательно уверился, что этот человек решил покончить с собой таким необычным способом. Он подошел к соседу и выразил ему свои опасения.

«Я много ем?! – удивился сосед… – Поглядите, ем, как все!»

Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые толкались и, налетая друг на друга, носили целые горы блинов… За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.

– О, страна чудес! – думал Пуркуа, выходя из ресторана. – Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О, страна, чудная страна!»

Самое интересное, что писатель здесь почти ничего не приукрасил. Со свойственным ему юмором А.П. Чехов словно срисовал эту картинку с реальной жизни той эпохи.

Да и сегодня, несмотря ни на какие диеты и ограничения, блины в России едят довольно часто, отнюдь не ограничиваясь двумя-тремя штуками.

Были и специальные дни, когда приглашали «на блины». Так, в среду, т. е. на лакомки, такое приглашение от тещи получали зятья с женами. Наверняка, отсюда и пошло выражение «к теще на блины». Обычно в этот день «для удовольствия любимого зятька» собиралась на гулянье вся местная родня.

Зато в пятницу, на тещины вечерки, зять должен был угощать блинами тещу с тестем. Зятья и дочери приглашали родителей поучить их уму-разуму. Такое приглашение считалось у наших бабушек и дедушек великой честью, о нем обычно знали все соседи и родня.

Правда, угощение было весьма своеобразным. Курьез заключался в том, что званная теща обязана была с вечера прислать в дом к молодым весь блинный скарб: таган, сковороды, черпак и даже кадку, в которой заквашивается тесто для блинов. Тесть же присылал муку и кадочку с коровьим маслом.

Однако это не смущало родителей, главное – то почтение, которое оказывали им молодые в своем доме.