Текст книги "Одуванчик (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

   Парень удивился, но исполнил. Мастер всё сделал путём. Постриг, побрил, по-одеколонил. Взял недорого. Парень на себя в зеркало погляделся, остался доволен. И говорит:

  – Первый раз в жизни лёжа стригся.

   А мастер хмыкнул да отвечает:

  – И я первый раз живого брил.

   ***

   Основа кожевой ткани – коллагеновые волокна. В верхнем слое – корни волос, сальные и потовые железы. Волокна в этом слое более тонкие. При неправильной консервации шкуры появляется теклость волоса.

   Про «тёклость» запомнили? – Пока не надо. Это – из главных забот скорняков. Которые с мехами работают. Мне волосы на сапогах не нужны. Мужчина с волосатыми ногами – может кому-то и нравится, но мужчина с небритыми сапогами...

   Коллаген набухает в воде, при 50-60®C сваривается, становится резиноподобным.

   В растворах кислот, щелочей и некоторых солей – набухает интенсивнее, что способствует расщеплению пучков волокон. Принимает в себя воду. Оптимум – 14-16%. Это – основа мехового и кожевенного производств, придаёт дерме более мягкую структуру.

   Когда коллаген соединяется с дубильными веществам – он меньше набухает, повышается температура сваривания, устойчивость к микроорганизмам.

   Как всё просто!

   В реале... несколько забавнее.

   Про прижизненные и посмертные пороки шкур... не буду. Болячки, закусы, безличина механическая, борушистость, волосоедины, моржевистость, накостыши, плешины и свищи, шалага... О чём тут говорить? Все коллеги-попаданцы это видели, страдали, боролись... Зубы на шалагах проели.

   Так, чисто к слову: за выхваты, прорези, подрези, подрезы, прирези и сквозняк – здесь бьют. Ежели попался – так и будешь до седых волос дерьмо по округе собирать. Даже высыпать – не дозволят. А вот если краснота пошла или ороговение – тут уже самому мастеру по шее накостыляют – режим не выдерживает.

   И не дай бог угробить «опоек» – самое ценное из крупного рогатого.

   «Опоек» – кожа молодого телёнка, жившего на молоке матери. Волокна тонкие, эластичные, густого переплетения. Кожа – мягкая, наполненная, с красивой мереей. «Кожа младенца».

   Похуже – «выросток». С телёнка, перешедшего на растительный корм. Кожа ровная, толстая, с красивой мереей, но не такая наполненная, как опоек.

   Дальше – «яловка». Кожа коровы. Шкуры особей женского пола обычно ценнее, чем мужских.

   Та-ак. Стёб, ассоциации и аллюзии – неуместны. Я тут толкую про кожемяк, а не про то, про что вы подумали. Хотя, конечно, между КРС и хомнутым сапиенсом есть много общего. Рога, например.

   «Яловка» изящнее, эластичнее и более упругая, лицевая сторона ровнее и красивее. Кожа шеи и брюшная часть тоньше, чем хребтовая.

   Потом «бычина» – кожа молодого вола, кастрированного быка, стойкая и равномерно плотная.

   Именно с этой категорией и работал былинный богатырь. Видать, не высокого полёта был мастер: сырьё последнего сорта.

   Потому что дальше – «бугай». Кожа хорошо развитой особи мужского пола, наиболее тяжёлая и толстая из шкур крупного рогатого. Рыхлая и грубая; шейная часть толще, чем хребтовая.

   Какая-нибудь «боевая кираса из шкуры старого буйвола» – на один сезон: «Чем старше животное, тем менее стойка его кожа».

   Чисто для знатоков: некоторые из советских исторических академиков выделяли в археологии два типа кож. Тонкие – «опоек», толстые – «юфть». Что неверно.

   Юфть – кожа двойного, комбинированного дубления. А толстая кожа – «бугай» – некондиция, используется для технических целей.

   Со свиньями, овцами и козлами – свои заморочки. Начать с того, что у свиней под шкурой растёт серьёзное сало, а у кожи характерная мерея сорочьих лапок.

   ***

   Первое, с чего началось моё общение с кожемяками, естественно – после того, как я нашёл умника, который детвору на моего князь-волка натравил, и объяснил – насколько он неправ, был их наезд:

  – А! Всё не так! Не в то время скотину бьют! А мы что? – Чего дали – с того и работаем.

   Пришлось рявкнуть. Напомнить, что если не годны для «из дерьма дерьмом же – конфетку делать», то места на лесоповале ещё свободны. А здесь – мастера останутся.

   ***

   Они правы: время забоя – существенно.

   Коров, быков и лошадей лучше убивать осенью, с августа по декабрь. Скотина сытая, шкура плотная и здоровая.

   На «Святой Руси» – шкуры гробят изначально. Просто по вере христовой.

   От Рождества до Великого поста – самое счастливое время для русской православной кухни – самый долгий мясоед. Кроме сред и пятниц можно есть мясо. Одновременно идёт забой.

   Зимой от холода и плохого корма скотина худеет, кожа – тонкая и тощая. Волос гуще и длиннее – выработка кожи хлопотливее. Скот зимой в хлеву ложится, к шкуре пристаёт навоз и шкура покрывается «навалом», отчего легче портится при хранении.

   По весне, когда скотина выходит на траву, на шкуре появляются свищи. Летом свищи зарастают, на шкуре остаются оспины. К осени шкура почти совсем поправляется.

   Про «лосиную вошь» – я уже... Здесь – сходно.

   С овец самая лучшая овчина от первой резки – в июне-августе. Похуже второй резки – в сентябре-октябре. Поздней осенью – третья резка, скот сильно худеет, шерсть на овце – длинная, а шкура – тонкая и тощая. Совсем не годится для кожевника «шалага» – шкура весенней резки.

   Для козлины лучшая резка – осенняя.

   Жеребят бьют в мае и июне, шкуры молочных жеребят – жеребки.

   Лучшая – с телят-опойков. Коровы обычно телятся в феврале-апреле, опойков режут весной.

   В Хорезме один из видов кож из Булгара называют «телятин». Речь о реэкспорте из Руси, о шкурах вот этих телят-младенцев. Заставить скотовода убить ягнёнка на каракуль или телёнка на опойку – тяжело. Скот – основной источник жизни, детёныша можно вырастить и зарезать потом, когда в нём будет много мяса.

   Убить своё будущее?

   Земледельцы имеют другой главный источник пищи – хлеб. Скот для них – хоть и важен, но вторичен. Поэтому на Руси приплод режут спокойнее, без того инстинктивного отвращения, которое свойственно кыпчакам и булгарам.

   Булгары, хоть и осели, в массе своей, даже и по городам расселились, но в душе, в традиции сохранили ещё многое от кочевой жизни.

   Душевные волнения народов выражаются в ценах и объёмах рынка.

   ***

   Глава 493

   Мне мордовскую скотину гонят сейчас. Кормов столько у меня нет, поэтому забой – нынче.

   Стоят кожемяки, пыхтят недовольно... «Чего дали – с тем и вошкаемся».

  – А ну пошли.

  – Куды?

  – Туды. Откуда даденное растёт. К забойщикам.

  – Не. Мы – кожемяки, мы – не...

  – Я те дам «не»! Приноровились на соседей вины свои складывать! Пошли!

   Пошли на бойню.

   ***

   Кожевенники от сапожников отделились недавно – лет сто назад. А вот кожемяки от забойщиков – лет триста. Хотя, конечно, не до конца. Почти всякий мужчина на «Святой Руси» режет свою скотину сам. И сам – шкуру снимает.

   «Занятие хоть и не особо сложное, но навыка требует... На задних ногах делают ножом прорез и просовывают палку примерно в 0,7 метра длины... К середине палки привязывают верёвку, другой конец верёвки перекидывают через перекладину и затем подтягивают тушу так, чтобы к ней можно было подойти со всех сторон и чтобы она вся висела над землей».

   Классика. Не пойдёт. Рацухерачим.

   Током бить?

   «Потом, часто ещё живую, свинью цепляют крюком за ногу и она, истошно вереща, едет на разделочный участок».

   Тока – нету.

   Тогда – кувалдой. И – на подвес.

  – Мужики, на что вам палка с верёвкой?

  – Дык... Ну... А как?

   Да примерно так, как я помню по скотобойням «мира моего старта».

  – Два крюка железных, на цепях, с перекладиной. Крепить на тележку, тележку – на потолочную балку. Как у мари на кухнях сделано. Кто старший? Прикинь размеры, закажи у кузнецов.

  – Не... мы спокон веку...

  – Понял. Завтра на две недели – копать могилы на кладбище. Потом – на лесоповал. Кто сможет с кузнецами договориться? – Теперь старший – ты. Отдели забойщиков от резчиков и шкуродралов.

   Или правильнее – шкуро-съёмщиков? Скотино-обнажителей?

   Надо бы ввести специализацию и дальше – каждый разрез делает отдельный работник. И поехала туша по конвейеру. Но для такого уровня у меня, пожалуй, скотины не хватит.

   С другой стороны – шаг вперёд. В Пердуновки такой заботы не было, в день – штука-три, здесь – счёт десятками.

   ***

   "Делают надрезы на ногах кругом колен. Затем – по длине ног на внутренней стороне надрезы от изгиба к брюху так, чтобы эти надрезы сошлись вместе. Разрезают шкуру вдоль брюха от горла до заднего прохода. Шкура головы взрезается от середины носа через середину лба или от угла морды до глаз.

   Самая трудная часть: отодрать всю шкуру, нигде не прорезать, не сделать надрезы изнутри, не оставлять кусками мясо – прирези. Кто умеет и часто снимал шкуру, тот и ножом хорошо снимает, а по первому разу и если кому редко приходится снимать шкуру и он себе руку не набил в этом деле, лучше обходиться без ножа. А то бывает, что возьмётся человек смело за дело, да и покромсает дорогую кожу так, что её только выбросить".

   Вот это – «только выбросить» – основное состояние крестьянского продукта. Крестьянин режет скотину раз в год. Даже если и умеет – «набитая рука» за год теряется. В городках, где есть забойщики – лучше. В деревнях... либо портят ножами, либо мучаются. Либо – и то, и другое.

   «Драть – от хвоста. Берётся небольшая деревянная лопатка из берёзы, дуба или другого крепкого дерева. Одной рукой держат край шкуры, а другой засовывают лопатку под шкуру и отдирают лопаткой шкуру от мяса. Когда шкура отодрана до половины туловища, берут её обеими руками и сдирают до головы. На голове – опять лопаткой».

   Кожевнику на шкуре не нужны губы – отрезать; так же вырезаются рога, уши и репица хвоста.

   ***

   "Меня милый не целует,

   Вот какой он молодец.

   Он свои большие губы

   Бережёт на холодец".

   У коров – губы больше. А холодец Домна славный варит. Отделить и рассортировать. Нечего добро переводить.

   Потолковал с забойщиками. Так-то мужики всё понимают. Но аккуратность съёмки шкуры... Пришлось ещё раз втолковывать насчёт прирезей и прорезей. Кожемяки хотят чтобы их вообще не было – им так работать легче. С другой стороны, и забойщиков понять можно – возни больше, рука дрогнула...

   Понял. И тех, и других. Установил границы допустимого. И – формализовал. С объяснением последствий для нарушителей. Составили, по взаимному согласию, список из дюжины позиций: «пороки кожи». Часть, типа «бронзовость» – на этом этапе отсутствуют. Остальных – не надо.

   Сходил с новым мастером-забойщиком к кузнецам, прикинули эскиз подвески. Длину амбара придётся увеличить, с освещённостью у них... недостаточно. Ножики – разнообразить, лопатки – чуть форму изменить. Заодно и по разделке туш. Часть крови идёт в «берлинскую лазурь» – тут требования невысоки. Часть – больным и ослабевшим. Они её пьют – гематогена здесь нет. Контроль качества – жёстче. Соответственно, и посуда должна быть – не бадейка деревянная.

   Притомился я. Отпустил мастеров переваривать новизны. Которые им и так известны, но, почему-то, в ежедневном труде не применяются. Сачкуют они. Извините.

   Заскочил к скорнякам. Эти с меховыми шкурками работают. Я туда... не суюсь. Пока. Но лекцию по шкуродранию – послушал. Мне, как главному здешнему начальнику, положено «драть три шкуры». С подчинённых. А как это делается с пушным зверем?

   ***

   Интересно. Но есть важные отличия.

   Скорняки почти всегда работают со старыми, давно снятыми шкурками. А мои кожемяки нынче – пополам. Часть – везут из разгромленных кудо, часть – здешние, свежеснятые, «парные».

   Для кожевника нет лучше шкуры, чем парная. Но – быстро портится. Ссыхается, морщится, роговеет. Сгнивает.

   Я сам об это бился, когда в усадьбе Рыксы на Верхней Волге зимовал. Зайцев-то я добывал. А вот с сохранением их шкур... не очень.

   Лучшее – засолить шкуру. Мокросоленые шкуры считаются самыми дорогими. Из-за расхода соли. У меня соль – своя. Поэтому «самое дорогое» – у меня норма.

   Прежде всего – почистить.

   «Где за скотом плохо смотрят и держат его в грязи, там часто на шкуре бывает много... навала. Навал портит шкуру и мешает кожевнику. Надо заботиться, чтобы на живой скотине его не было, и чище содержать скотину в хлеву».

   «...чище содержать скотину...». Это что – попадизм с прогрессизмом?! – Это НЭП – наведение элементарного порядка! А вот это – уже прогресс.

   Которая корова до моих хлевов дошла и денёк в них постояла – та чистая. У меня скотники – люди простые, за нечищеную скотину и морду отрихтуют. «Морду» – не корове. А вот те шкуры, которые от эрзя везут...

   Шкуру кладут на колоду. Навал обивают деревянной лопаткой, непременно так, чтобы не поцарапать и не разорвать. Если навал не сбить, посыпают солью по шерсти.

   Очищенную шкуру солят. Соль мелкая.

   «На большую бычью шкуру взять зимой 5,7-6,6 кг, летом 8,2-10,2 кг соли; на коровью шкуру пойдет зимой 3,3-5 кг, летом 5-6,2 кг».

   Мда... фиг бы я чего без Балахнинских солеварен сделал бы. При таких объёмах счёт идёт на десятки тонн. А по-первости казалось – чисто огурчиков посолить...

   Шкуру кладут в расстилку, шерстью на пол. Всю ровно обсыпать солью с внутренней стороны; притирать соль рукой, чтобы она хорошо пристала. На правильно засоленной шкуре через три дня видна твёрдая соль. Если соль впиталась – подбавить. Когда вся шкура ровно посолена, загибают голову и часть шкуры у хвоста внутрь, а также полы у краёв. Затем голову и все толстые части посыпают солью по шерсти.

   Теперь складывают в свёрток.

   Загибать внутрь четвёртую часть шкуры, начиная от головы, затем – правая и левая полы к середине, вся шкура складывается по хребту, скатывается, начиная от головы, в свёрток, завязывается хвостом или бечёвкой.

   Вот такой порядок – обязателен. Почему – не знаю. Также не знаю – кто из моих коллег про это знает и может... нет, не сделать, но хоть бы проконтролировать, что работники делают правильно.

   Дней через пять свёрток разбирают. Мокроте дают стечь, слегка подсаливают и свёртывают снова, как в первый раз. Если все сделано по правилам, то шкура пролежит долго и не запреет.

   У нас, из-за «крещения мордвы» и проистекающих от этого тамошних негораздов в форме мятежей и бунтов – ситуация чрезвычайная. Поэтому шкур много, солим не поштучно, а в бунтах.

   Первую шкуру засаливают на полу в расстил. Загибают так, чтобы голова, ноги и полы легли внутри, а вся шкура стала похожа на блюдце. Все загнутые части посыпают солью по шерсти, особенно – голову. Затем кладут вторую шкуру так, чтобы голова пришлась рядом с головой первой. Все делают, как с первой. Кладут таким же образом третью и так далее, каждый раз хорошо все просаливая. Головы лягут по кругу одна за другой.

   В такой бунт можно сложить до двухсот шкур. Рассол в бунте не должен вытекать, что случится, если шкуры неправильно разостланы.

   Не думал, что пара сотен коровьих шкур за раз – для здешних нормально. Оказалось – есть знатоки. Аж два. Дальше – по Швейку, они сцепились: раз есть два человека и два варианта – будет спор.

   В какую сторону головы коровьи укладывать? Можно «по солнцу», можно – наоборот. Два мастера – с Мурома и с Твери – друг друга за грудки таскают, сейчас морды бить начнут.

   Массовое производство имеет преимущества: велел каждому сложить свой бунт. У которого будет целее, тот и станет главным «бунтарём». А другой – при нём подмастерьем.

   Если шкура плохо просолена – запреет. Начала «пускать волос» – может быстро сгнить. Разобрать шкуры и снова пересолить. Надо внимательно следить за волосом, чтобы не запоздать с пересолкой.

   ***

  – Вы следите за моей мыслью?

  – А что? Может убежать?

   Волос – далеко не убежит. Но следить – надо.

   ***

   Мне заморочки с переборкой и пересолкой – ни к чему, сделать надо правильно сразу. Что и было объяснено мастерам.

   Ух как они старались!

   Кроме мокросоленых шкур – бывают сухосолёные и сушёные. Не мой случай – сушка делается в тёплое время года.

   «Зимой шкуры замораживают. Это – в крайнем случае».

   Этот «крайний случай» – на «Святой Руси» норма жизни. Крестьянин бьёт скотину «к Рождеству Христову». Главная цель – «мясца бы в мясоед поесть».

   Забавно: максимум качества – сентябрь-октябрь. Потом скотину держат в хлеву, с кормами – хуже и хуже. Наконец, скот режут, свежуют. Уже не в оптимуме. Так ещё и замораживают! Сбивая качество ещё ниже.

   «Очень плохи комовые мороженые шкуры, замороженные прямо на дворе на снегу, потому что к ним пристаёт много снега и грязи».

   Вот такое нам и везут.

   Пяленые мороженые шкуры, которые замораживают на шестах в подвеску – в нынешнем потоке отсутствуют.

   У Вечкензы и его людей нет времени на такие изыски. Взяли очередное вражеское гнездо, что смогли – съели, шкуры – в снег бросили. После собрали да в дровни. И, вместе с живым скотом, поволокли ко мне.

   При перевозке и разборке мороженые шкуры трескаются и ломаются. Когда шкура замерзает, она делается слабее. В оттепели, особенно при дальних перевозках, легко портится и загнивает.

   Что мы и наблюдаем. Про запах не забыли? – Я возле кожемяк только ртом дышу.

   Со всякой подготовленной шкурой – обращаться бережно, не топтать, не бросать куда попало. Сберегать в сухом прохладном месте, чтобы не капала вода через худую крышу, чтобы не подмокали снизу, чтобы на сухих шкурах не завелась моль... необходимо пересматривать и перекладывать, если нужно, то подсолить или проветрить.

   ***

   Провёл инвентаризацию мест хранения. И уполовинил местных начальников:

  – Не можешь сам крышу починить – зови кровельщиков. Не доглядел за шкурами? – две недели выгребных ям. И – на волю, в пампасы... Э... в лес, дерева ронять.

   Нет, ты смотри! У него шкуры в луже лежат, а он отгавкиваться вздумал!

   Я ж дерьмократ и либераст! Я ж тебя спрашивал, когда десятским ставил! Ты за это дело взялся по своей воле! А «народовластие» у меня – вполне управляемое. Мною. И мне плевать какой ты мастер, взялся начальничать – изволь соответствовать. Не осилил? – На Ватому, руду из болот выковыривать. Зимой там... изощрённое занятие.

   Всякое хранение – предварительно. Главная задача у кожемяки – разрыхлить коллаген, но в меру.

   «Мудрость – мера между много и мало».

   Именно поиском мудрости применительно к коллагену и занимался былинный Никита Кожемяка. А всякие княжны, печенеги и Змей Горынычи – развлекуха в свободное от основной работы время.

   В основное время: отмока; мездрение и разбивка; пикелевание; дубление; жирование; разбивка.

   Две разбивки – не ошибка, а «этапы большого пути».

   Уверен, что моим коллегам-попандопулам – тут всё понятно. Целыми днями мездрят. И пикелюют. Или правильнее – пикелевают? Уж и надоело, поди. А мне-то – в новость, разбираюсь.

   Отмока.

   Цель – довести шкуру до состояния, соответствующего парному состоянию. Шкура «парная» – не отмачивается.

   Вода должна быть мягкой или средней жёсткости. По счастью, Волжская и Окская вода – подходят. На Донбассе, например, были бы проблемы.

   Температура – 20®C. Количество воды – в 6-7 раз больше веса шкур. Вроде – всё просто...

  – Эй, мужики, а чего у вас тут вода холодная?

  – Дык... эта... мороз же, зима же...

  – Ты чего, дядя, печки не видишь, вёдер не имеешь? Воды наносить, дров натаскать... Ленишься? – Две недели выгребного. После – в пампасы. Ты. Подь сюда. Будешь «водяным» – главным мастером по воде. Термометры я тебе сделаю. Чтоб не остывало – топить в мастерской жарче. Упустишь – посчитаю саботажем. Э... воровством противу Воеводы Всеволжского. Тогда – «на кирпичики».

   Термометры – сделать. Спиртовые. Спирт – есть, стекло – уже варят и дуют. Десятых долей градуса не поймают, но здесь и не надо. Не забыть растолковать Полонее. И проверить результат.

   ***

   Для ускорения обводнения шкуры и торможения размножения гнилостных бактерий, применяют поваренную соль.

   При концентрации соли до 10 г/л размножение бактерий идёт быстрее, чем в чистой воде; при концентрации больше 20 г/л – задерживается. Рабочая – 30-50 г/л.

   ***

   «Рассол – напиток завтрашнего дня».

   Ух, какой... забористый. Интересно: пронесёт или нет? В обоих смыслах этого слова.

   Никто не пробовал рассола из чана, где отмокают мороженные неотмездрённые шкуры? – Рекомендую. Сразу все глаза открываются. И чакры – тоже.

  – Сколько вы сюда соли всыпали?

  – Ну... вот стока.

  – Врёшь. Хорошо, если половину.

  – Дык... эта... жалко же... дорого же ж...

   «Пожалеешь соли на копейки – перепортишь шкуру на рубли» – давняя кожемякская мудрость.

   Про рубли и копейки здесь ещё не знают. А вот цена соли у здешних – в спинной мозг вбита. Это тебе не кило артёмовской по 6 коп.

  – Где наш водяной? Будешь ещё рассольником – мастером по рассолу. Брать соли осьмнадцатую долю от воды.

   Повысим концентрацию, некруглое число заставит мастера точнее отмерять.

   Ещё: надо сделать ему неравноплечные весы. Очень распространены на «Святой Руси». Фунтовой гирей пуд взвешивают. Тут – с очень специфическим соотношением плеч.

   Температуру загоним под «верхнюю планку». И концентрацию – туда же. Предполагаю, что удастся раза в два сократить время «обводнения шкуры».

   На российском флоте «шкурами» называли унтер-офицеров. В обе революции их «обводняли» – выкидывали за борт.

   ***

   Отмоченную шкуру «мездрят» – удаляют подкожную клетчатку. Одновременно делают «разбивку» – растяжку шкуры в разных направлениях.

   Вот в момент «разбивки» князь Никиту Кожемяку и застукал. Здоров мужик был – двенадцать воловьих шкур просто стопкой в руку взять... а уж растягивать...

   Перед мездрением шкуру «причёсывают» – из шерсти удаляют репей и другие твёрдые включения. Иначе в этих местах получится дыра.

   Мездрят – по разному.

   Основной способ в 19 веке – на колоде остро отточенной косой (обычной косой для кошения травы).

   На «Святой Руси» мездряльщик (или правильнее – мездрун? мездритель?) работает кожевенным стругом. Похож на плотницкий, но с одной ручкой. Суживающийся к концу изогнутый железный клинок со стальным лезвием и косонаправленный черешок для деревянной ручки.

   Плохо: рука мастера устаёт, «играет». Нужно что-то... стационарное.

   А! Скоба! Устанавливается на скамье в наклонном положении. Чтобы не завалилась – привязывается к палке, прибитой к торцу лавки. Бывает ещё скоба воротцами. Инверсия процесса: не инструментом по шкуре водят, а шкуру по инструменту тянут.

   Скобы бывают отточенные и тупые. На отточенной – мездрение «на срезок», на тупой – «на сбивок».

   «На срезок» – мездру срезают. «На сбивок» – мездру надрезают, а потом полуострой скобой и большим пальцем руки отдирают. Мездрение «на срезок» сложнее – возможны засечки и порезы.

   Последовательность – чётко определена. «Многовековая мудрость народная». В части мездрения. Или правильнее – мездрования? Мездрючивания?

   Начинают с левой задней ноги по направлению к середине, затем от правой задней – тоже к середине. Шкуру держат правой рукой за огузочную часть. Обмездрив среднюю часть, переходят к головной. Здесь мездрят от левой передней к голове, затем переходят к правой части от правой передней – к голове. Потом – огузок, перевертывая шкуру так, чтобы огузок был в левой руке, а голова в правой. Мездрение огузка начинают с правого бока по направлению к задней правой ноге, дойдя до которой мездрение продолжают только в ширину до задней левой. Необмездренная левая половина бока мездрится в длину.

   Почему-то кажется мне, что библейские истины в кожемякском формате, типа: «Не мездрите и не обмездряемы будете» – звучат для русского слуха... более божественно.

   Ну что, дамы и господа, отмездрились? – Начнёте с правой задней мездрить «на срезок» – не побьют, но уважение людей навсегда потеряете. В отличие как «на сбивок».

   «На сбивок» начинают с задней правой ноги по направлению к левой, т. е. на ширину огузка. Остальную часть шкуры мездрят в продольном направлении от огузка к голове.

   Работник сидит верхом на скамейке, держа шкуру в вытянутых руках впереди скобы. Берет шкуру в кулак правой руки за заднюю праву, а левой – за середину, резким рывком надрезает на лапе подкожный слой и дальше короткими рывками сбивает о лезвие скобы. По мере обмездрения шкуры перехватывают руками.

   Господа попандопулы, это надо знать! Хотя бы для коров. Потому что у скорняков ещё вычурнее.

   После мездрения шкур, которые обрабатывают без голов (кролик, сурок и др.), головы обрезают полукругом около шеи. У шкур с головами (лисица, куница, хорь и др.), головы обмездряют «на срезок». Для некоторых видов применяют оба вида мездрения. У лисицы «на срезок» мездрятся голова и шея, остальная часть шкуры – «на сбивок». У хоря голова – «на срезок», бока – «на сбивок», а хребет и чрево совсем не мездрятся, а только разбиваются.

   Можно я посижу? Чего-то живот болит. Не то – от принятого рассола, не то – от подавляемого хохота. Как представлю себе ряды и колонны моих попандопнутых современников. И современниц. Которые, конечно, все хотят в паразиты, кровососы и захребетники. В смысле – в полпроцента аристократии. Что бы потом в рюшечках, оборочках и кружавчиках... В крайнем случае, спеть «бывалым голосом»: «Опять скрипит потёртое седло...». А их – ф-р-р... Равномерно по площади. Во всё туземное население.

   «Мездритель как стартовая точка попандопулы»... Или – эпическая сага: «Мездрунец-попадец»... Звучит!

   Про такое не напишут. А и напишут – читать не будут. Не красиво, не героически, воняет тут... «Мездрун – спаситель нации»... Не, не поймут. А вот Никита Кожемяка – тогдашнюю «нацию» спас. Переяславль-городок, в его честь названный, и в 21 веке стоит.

   Мне-то легче, я-то ещё жёстче начинал. Не чужую шкуру – свою с себя сдирал. Да и туземцы... «мездрили» меня без анестезии.

   Что ж, «кому много дано – с того много и спросится». Мне-то досталось. Вот и «спрашивается». Уже не один городок поставлен. И более будет.

   Так что, коллеги, надумаете по-мездрить – милости прошу, вляпывайтесь.

   Эта часть процесса хоть и не самая вонючая, но самая липкая. И самая трудоёмкая.

   На этом же этапе происходит и «сбивание волоса». У шкуры – две стороны. Для получения кожи нужно не только убрать жир изнутри, но и «сбить волос» снаружи.

   «Шкуру закапывали в овечий навоз, шерсть 3-4 дня отмокала и легко удалялась с помощью мытья. Или: кожу плотно скручивали и вымачивали в человеческой моче. Или: кусочек сырой кожи обертывали вокруг голени или натягивали на стопу на тонкую портянку, затем обкручивали обычными портянками и натягивали на них сапоги».

   Для «сбивки волоса» – «золение». Даже особые строения есть – зольники. Не путать с жальниками.

   Пересыпают шкуры золой или известью и складывают попарно в сруб.

   Волос сбивают «тупиком». Для скорняков волос – главное, мех, для кожемяк – помеха. Вот они и «тупят». «Тупики» – затупившиеся скобели, иногда – плотницкие. Бывают и ножи. Деревянные или костяные. Только промывать надо тщательно. Иначе получишь пергамент.

   «Золка без последующего удаления извести даёт продукт, неприменимый ни для чего кроме пергамента».

   Я-то думал: пергамент – круто, а это просто плохо промыто.

   Пикелевание.

   Суть: коллагеновые волокна дермы разрыхляются. Пикель – водный раствор кислоты и поваренной соли.

   После пикелевания, высушивания, механической обработки – уже можно делать изделия.

   Кожа изначальная – «сырая», кожа после пикелевания – «сыромятная».

   Бывает: скреблёная сыромять, хлебная (русская), квасцовая (венгерская, немецкая), пикельная, зольно-хлебная, намазная, молочная, дымлёная, мороженая, зольно-глюкозная, спиртовая... Сыромятная «замша» народов Севера, Сибири и Северной Америки – «ро?вдуга», «оленья кожа» (buckskin, deerskin), кожа «мозгового дубления» (brain tanning), жёсткая сыромять с лицевой поверхностью – «жёсткая кожа» (rawhide). Особо жёсткая кожа индейской выделки – «парфлёш».

   Индейцы с восточных склонов Скалистых гор:

   «Для получения мягкой кожи, используемой при изготовлении одежды, в лицевую поверхность шкуры втирали смесь из яиц, рубленной печени, мозга и жира. Кожу сушили, затем мыли в теплой воде. После сушки размягчали, растирая на камне или бревне. После выделки кожу коптили, одежда из такой кожи не затвердевала под воздействием дождя и снега, а запахом отпугивала москитов».

   Такой запах – отпугивает не только москитов.

   Идёт такая... скво. По своим Скалистым горам. А вокруг – сильно отпугнутые пионеры. С миссионерами. В обмороке. От запаха. Самое главное в такой прогулке – на простуженного с насморком не нарваться.

   «Шагрень» – кожа с декоративной рельефной поверхностью, в том числе кожа акулы или ската, которая имеет природную шероховатость – сыромять. Почему и «Шангреневая кожа» у Бальзака – съёживается.

   Для обуви применяли замшевидную (мокасины), плотную лицевую (древнерусские поршни) или меховую (унты) сыромять.

   Сыромятная кожа остаётся фактически всё той же сырой кожей, т. е. съедобным продуктом. В трудных ситуациях – варили и ели. В 14 веке оголодавшая в походе тверская дружина ободрала кожи со своих щитов и тем питалась. Дублёные кожи для этого гораздо менее подходят.

   В русских былинах богатыри постоянно применяют чего-нибудь сыромятное. Илья Муромец такими ремнями Соловья Разбойника вяжет. Тут прикол в водостойкости. Точнее – в её отсутствии. Пописал на ремешок – тот сразу стал высыхать, огрубел и съёжился. Для увязанного персонажа – очень впечатляюще.

   Я-то думал, что сыромятное – это круто. А это – от бедности. Кожа недоделанная, не выдублёная.

   Активная часть в пикеле, которая разрыхляет волокна дермы – кислота. Серная, соляная, уксусная, муравьиная... Поваренная соль – регулятор. Если соли нет – шкура сильно разрыхляется, может разрушиться. Излишнее набухание шкуры – «нажор». Соль уменьшает нажор, регулируя её количество, можно получить нужное разрыхление.

   Употребимые концентрации: 100%-ной серной кислоты – 9-12 г/л, поваренной соли – 50-60 г/л, температура – 25-28®C.

   Раствора – в 5-6 раз больше веса шкуры. Готовность: синеватый цвет мездры переходит в белый, мездра становится шероховатой, при растягивании шкура тянется и не садится обратно.

   Если шкуру сложить вчетверо и сжать пальцами угол сгиба – в складках образуются белые полоски: проба на «сушинку».

   100%-ной серной кислоты у русских кожемяк нет. Вообще.

   Вот тут и начинается цирк. Он же – «старинные тайные рецепты мудрых предков». За реактивом в магазин не сбегаешь – приходиться самим «мудрить».