Текст книги "Одуванчик (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

   Просто обозначена возможность: ваши хорошо просмолённые лодки будут гореть куда лучше.

   Чёткий, наглядный контраст: вот монстр, который перекрыл выход из затона. На борту – воины, на воде – многоногое порождение иблиса и огненная плевательница.

   Прорываться силой? – Почти все в караване – не воины. Пограбить, побить морды – с удовольствием. Но лезть в войсковую драку... Они на это не нанимались. Да и куда ты с топором против щита и шлема, палаша и доспеха? – Завалить трупами? Нашими?! – Пусть уж лучше начальство... как-нибудь...

   А в паре сотен шагов – второй вариант. Альтернативный мужик в красном. Вполне интеллигентного вида и пристойного поведения: огнём – не плюётся, сам – на двух ногах. Всего с одним спутником.

   Подобраться к нему – только с одной стороны, по гребню этой косы. Но ведь можно! Подойти, поговорить, а там... Без своего предводителя гяуры разбегутся. И тогда эта огромная лайба, наверняка полная ништяков и прибамбасов, достанется правоверным. По милости Всемилостивейшего.

   Были поползновения. Но появление, в уместный момент, полутора десятков стрелков с натянутыми луками над бортом расшивы... одиночный выстрел водомерки, положившей стрелу на середину затона просто для «попробовать»...

   Постоянная дилемма: для войны нужна секретность. Оружие должно появляться неожиданно, свойства – проявляться внезапно. Дополняя собственно прямое поражающее действие – косвенным. Страхом, растерянностью, дезорганизацией.

   Для «принуждения к миру» – наоборот. Предварительная демонстрация. Запугивание, предупреждение, обращение к осторожности, к воображению, к способности противника предвидеть последствия и оценивать опасности.

   Очень не хотел засвечивать стрелков. Всё-таки, полтысячи стрел... на удобной дистанции... И огнемёты мои хороши при неожиданности – близкого действия, и «самострелина сзаду тянутая»... лучше бы не показывать дальнобойность.

   Ух как бы мы их...! Неожиданно, невиданно, исподтишка... Технически превосходно и тактически грамотно. Всю бы Аишу мертвяками завалили!

   И – бздынь.

   Война. Цугцванг.

   Убивать придётся. Хорошо бы – поменьше. И – обосновано.

   Обоснование? – Одно-единственное – необходимая самооборона.

   Наконец, из лагеря караванщиков повалила толпа. Человек сто. Видны «белые булгары» в белом, «вятшие» в блескучем, слуги в тёмном, грязно-светлом и полосатом.

   Дойдя до начала косы, толпа поднялась на гребень, вытянулась цепочкой.

   Понятно же, что благородные и правоверные не могут смотреть на лесного дикаря в моём лице – снизу вверх. В смысле – с пляжа на горку.

   Ширина гребня – метров пять-шесть. Толпа останавливается метрах в пяти от меня, подтягивается, уплотняется. Во втором ряду и дальше – много белых булгар, других людей с клинками на поясе. Но нет доспехов, щитов, копий, луков... Мирные переговоры – к чему напрягать собеседника видом излишнего оружия? И самим напрягаться по жаре.

   Достаточно очевидного: нас много, с мечами. Вас – двое. Вякнешь – затопчем. Порубаем в щепочки.

   В первом ряду – Абдулла. В парадном, шитым золотом, халате, зелёной чалме, со здоровенными перстнями на пальцах. С унылым видом. «Обшивка» – роскошная, взгляд – больной.

   Рядом какой-то чудак из «белых». Судя по халату. И – непростых. Судя по цацкам на ножнах. Сотник Хасан? Взгляд цепкий, внимательный. Злобный. Переходящий в презрительный. А, сапоги мои углядел. Халат-то шёлковый я нацепил, а обувку менять не стал.

   Именно так «нищебродов с претензиями» и ловят. На «некомплектности».

   Третий – знакомый толмач. Шестёрка злобно-шпионская. Злобность дополнена низкопоклонством. Лебезит перед сотником, пригибается возле него постоянно, чуть не сапоги ему лижет.

   Я старательно и максимально доброжелательно улыбнулся всем троим... «предводителям команчей».

   «Будь приветлив с врагом. Глупый сочтет тебя слабым, умный – достойным. Умных врагов не так много».

   Мой случай. Дорогой халат и стоптанные сапоги не вписываются в стереотипы гвардейцев эмира. Оценка «достойный» – исключена. Вежливость идёт как слабость. А чванство порождает небрежность. Что приводит к ошибкам.

   Хасан чуть фыркнул на переводчика, и тот понёс текст.

   Прокол. Толмач говорит только после посла. Сначала посол произносит речь на своём языке, потом толмач перетолмачивает. Даже если каждое слово согласовано заранее.

   Второй прокол: толмач открывает рот по слову или жесту посла, а не начальника охраны или помощника.

   Третий – собственно текст.

  – Блистательнейший эмир, да пребудет на нём благоволение Аллаха, велел передать тебе...

   Есть стандартные формулы: эмир говорит... или – вот слова повелителя...

   Посол может передавать подарки, но не слова своего государя, он и есть «голос правителя». «Передать» – снизить свой уровень. От статуса – «уста благороднейшего» до – «голубь почтовый». И, тем самым, унизить получателя: на таких как ты – «уст» не напасёшься, хватит тебе и птички с курятника.

  – И надлежит тебе, Иван, пасть ниц перед Аллахом и перед царём, и пожелать ему вечного счастья, и воскликнуть: «Да продлит Аллах твои дни и да возвысит твой сан! Знай, что я ничего от тебя не скрываю, ни в тайном, ни в оглашаемом, и твоё благоволение – моё благоволение, а твой гнев – мой гнев. Нет у меня радости, кроме твоей радости, и я не могу ночью заснуть, зная, что ты на меня гневен, ибо Аллах великий наделил меня всем благом через твои награды мне, и я прошу великого Аллаха, чтобы он охранял тебя своими ангелами и воздал тебе прекрасно при встрече с ним».

   М-маразм... Чего-то ребята не по делу наезжают. Похоже на загибы Шахразады из девятисотых ночей. Когда она уже и сыновей нарожала, и сестру пристроила и вообще – обжилась у султана. Только сотник гвардии как-то на любимую жену эмира... не похож.

   И как на это отвечать? – Да чисто по-детсадовски! Хамьё – не замечаем.

  – Достопочтенный ташдар Абдулла, вид твоего лица приятен моему сердцу. Но что это за белый, надутый чванством и невежеством, бурдюк? Пригодный лишь тупо и бессмысленно повторять слова подчинения – «на голове и на глазах». Он был бы хорош в роли ишака под вьюком или ослика у мельничного колеса. Однако, следует ли позволять ослам подавать голос в собрании?

   Сотник не сказал мне ни слова. Он только указал толмачу.

   Кто указал – того слова и считаются. И – оцениваются.

   Ташдар, как я помню, понимает русский. «Бурдюк» и «осла» он уловил сразу. Как-то проснулся. И я, шагнув к ним навстречу, поправляя рукава своего нелепого халата, смог негромко ему сказать:

  – Упади. Упади на землю. Быстро. Прошу.

   Толмач, запинаясь от необходимости переводить мои оскорбления, не успел отреагировать на эту фразу.

   Хасан, ошарашенный ответом, изумлённо уставился на неловко опустившего на колени на песок ташдара. И, в ярости от услышанного, с перекосившимся от злобы лицом, завопил «бисмалля», выдёргивая клинок из ножен.

   Сотник был внутренне готов к этому. Он воин, а не дипломат. Его учили убивать. А не уговаривать. Блюсти «честь», а не «баланс интересов». Его инструмент – клинок. А не слово. Он презирал дикаря в стоптанных сапогах, вырядившегося в красную тряпку, но не повесившего на пояс честный меч.

   За его спиной стояла сотня воинов, он хотел моей смерти, я дал ему повод. Наконец-то!

   «Сбылась мечта идиота!».

   Славная булгарская сталь блеснула на солнце, поднимаясь вверх.

   Всё.

   Кто к нам – с мечом, того мы – ракам.

   Или я тут опять в грамматическом согласовании напутал? Я про волжских раков, а вы про что подумали?

   Мы были на трёх метрах. Шаг, наклон, рука, клинок... Он достал бы меня с первого удара.

   Первым был мой.

   Я согнул локти, направил на булгар чуть выглядывающие из широких рукавов красного шёлкового китайского халата с золотыми дракончиками и фениксами кулаки, и издал негромкий звук:

  – пукх.

   Чуть подумал и повторил:

  – пукх.

   "С первого щелчка

   Прыгнул поп до потолка;

   Со второго щелчка

   Лишился поп языка;

   А с третьего щелчка

   Вышибло ум у старика".

   Сотнику Хасану хватило одного. Девятимиллиметровая круглая свинцовая пуля ударила ему под левую бровь и снесла пол-черепушки вместе с дорогой шапкой.

   «Вышибло ум».

   Я ж не Балда, чтобы по три раза щёлкать!

   Глава 499

   ***

   ПМ при 9 мм пули и скорости 315 м/сек имеет убойную дальность в 350 м.

   У меня – ни пороха, ни ружейной стали. Поэтому за основу э... приспособления положена винтовка Жирардони.

   Имела восьмигранный нарезной ствол калибра 13 мм, сменный приклад-баллон, ударный дозирующий клапан и трубчатый магазин на 20 круглых пуль.

   Баллон конической формы соединялся с казенником на резьбе, соединение герметизировалось пропитанной водой кожаной манжетой приклада-баллона. Воздух накачивался в баллон ручным насосом (около 1500 качаний), давление – 33 атмосферы, что придавало 10-граммовой пуле начальную скорость около 200 м/с. Одного баллона хватало на 20 убойных выстрелов. При стрельбе баллистика изменялась – первая пуля работала на 150 шагов, последняя – на 50. Баллон заменялся на запасной в боевых условиях.

   Взведение спускового механизма производилось рычагом, имитирующим курок кремневого ружья. При нажатии на спуск производился удар по шпильке клапана, кратковременно открывавшего резервуар. Канал ствола запирался поперечно скользящим затвором, поджатым справа пластинчатой пружиной.

   Пули размещались в трубке, укрепленной справа вдоль ствола, этот постоянный магазин снаряжался через переднюю откидывающуюся вбок крышку. Для перезаряжания нужно было сместить затвор вправо и поднять оружие стволом вверх – пуля под собственным весом опускалась в гнездо затвора, после чего он возвращался на место и удерживался от смещения пружиной.

   Ружье имело постоянный прицел со щитком-целиком, припаянным на верхнюю грань ствола. В принадлежностях: два запасных баллона-приклада, пулелейка, эталонная пуля (требовалась точность литья пуль), четыре жестяных пенала по 20 пуль, ускорявшие снаряжение магазина. На каждые два ружья выдавался насос.

   Изготовление требовало высокой квалификации. Жирардони поставил Габсбургам 1500 винтовок. Все собирал и подгонял сам. Точность работы такова, что после его смерти производство было остановлено – не нашлось столь же искусных мастеров. Повторить его качество удалось только в конце 19 века: Себастиан Моран, вооружённый духовым ружьём, прячется в доме на противоположной стороне Бейкер-стрит, подстерегая Холмса.

   Во времена Наполеона действия австрийских пограничников, вооружённых этой винтовкой, вызывали столь сильную злобу, что был отдан приказ расстреливать пленных, взятых с таким оружием, на месте. Пренебрегая правилами «благородной войны».

   Кроме этого приказа, нет информации о каком-то особенном эффекте от данного оружия в Старом Свете. А вот в Новом с ними работала экспедиция Льюиса и Кларка.

   Неизвестно как винтовки, созданные в Италии и изготовленные в Австрии для использования в Наполеоновских войнах, в 1803 году проделали путь до Америки. Но нельзя отрицать их вклад в успехи Мериуезера Льюиса (Meriwether Lewis) и Вильяма Кларка (William Clark) в освоении Дикого Запада.

   Туземцы никогда не видели столь быстрой стрельбы. Винтовка, без использования пороха и огня, стреляла с достаточной силой, чтобы убить оленя. А свинцовые круглые пули .46 калибра продолжали и продолжали попадать в цель, поступая под собственным весом из трубчатого магазина. Представьте вытаращенные глаза индейцев после демонстрации подобной огневой мощи. И – «радость» младшего члена экспедиции, когда ему в конце дня поручалось накачать три-четыре ресивера.

   Нет свидетельств применения этой винтовки для убийств в ходе экспедиции Корпуса Открытия от Сент-Луиса, Миссури до Каскадных гор в Орегоне, с 1804 по 1806 годы. Винтовка использовалась для демонстрации и охоты, но, можно сказать, и для устрашения.

   Капитан Льюис понимал важность сохранения тайны. Он не только не объяснял принцип действия оружия, но и держал в секрете количество имевшихся у него винтовок. Индейцам оставалось предполагать, что каждый член экспедиции вооружён подобным чудесным оружием.

   Ружьё Жирардони – «магазинная казнозарядная пневматическая винтовка с предварительной накачкой» – не вызвала у меня «яростной любви». При некотором раздумье становилось очевидно, что недостатки этого изделия, связанные с капризностью при изготовлении и использовании, в условиях 12 века только возрастут, а преимущества – отсутствуют.

   Винтовку сравнивали, естественно, с ружьями начала 19 века. Которые – пороховые.

   Пневмат не давал такого грохота при выстреле, как мушкет или фузея. Его называли бесшумным, воровским, подлым...

   Оно не бесшумное. Его «пук» – слышен. Как «теньк» тетивы лука. Выгоды нет.

   Нет дыма при выстреле. Но и у лучника дым ниоткуда не валит.

   Мало зависит от сырости – порох-то сыреет. Но и «правильный» лук в берестяной, например, обмотке – тоже слабо зависит.

   Скорострельность? У Жирардони – 20 выстрелов в минуту. Мои ребята дают сходно. Даже и английские йомены, с их здоровенной лонгбоу и ярдовой стрелой, которую пока наложишь да тетиву вытянешь – заснуть успеешь, делали от 10-12 выстрелов в минуту.

   Дальнобойность 150 шагов? – Это «олимпийская дистанция» для лучников. Мои – работают на 200. У Жирардони двадцатый выстрел – на 50 шагов, у моих – по-прежнему.

   Длина ружья 1.2 м – по габаритам чуть проигрывает моим блочным.

   Однажды в Пердуновке, после очередной «ночи любви», я надиктовал Трифе заметочку. Типа «Хорошо бы...». И снились мне тогда австрийские погранцы, марширующие сквозь чёрные клубы порохового дыма в белых кавалергардских мундирах с красными пожарными баллонами на изготовку в вышитых бисером ирокезских мокасинах.

   Чуть позже, когда мы доросли до нормального лучного боя, заметка была дополнена вот такой критикой.

   С резюме: «И сделать не могу, и незачем».

   Ситуация начала меняться год назад, когда заработала домна. Пошёл металл, обладающий «однородностью в чушке». Потом мы поставили вагранки и начали перегонять чугун в сталь. Тигли и ванны, бессемеровский и томасовский процессы... Поставили прокатный стан – пошёл лист. Куча вещей делалось штамповкой. Ещё нужны были изделия объёмные. Тут я вспомнил про «ротационную вытяжку металла». Чем бы железяки сильно «отротировать»? – Скоростные однонаправленные токарные станки уже были.

   Лист стали зажимают в станке, раскручивают, прижимают простейшей приспособой, типа крючок железный, сбоку к неподвижной форме-болванке.

   Топология вроде «таз бельевой» получалась за несколько минут. Более сложные, например – конусы, близкие к глубоким цилиндрам, приходилось формовать дважды, с отжигом в промежутке между этапами, и контролем толщины металла в местах сгибов – утонение 15-30%.

   Сходно делалось много разных круглых металлических посудин. Те же резервуары для огнемётов. Появилась возможность изготовить и герметические ресиверы.

   Второй элемент пришёл этой зимой. Когда я с кожемяками сцепился.

   «Коллаген... при 50-60®C сваривается и становится резиноподобным».

   Я, естественно, пытался экспериментировать... Эксперимент – удался, дерьмо – получилось. Резиноподобное. Осталось только выбрать наиболее подходящий для манжеты кусочек.

   Появились у нас и приличные стали, из которых можно было сделать ствол такого ружья.

   Тут тонкость: в пороховом ружье ствол раскаляется. Характерный кожух на ППШ, водяное охлаждение у «Максима»... У пневмата – наоборот. При расширении – температура воздуха снижается.

   Пороховые газы тоже остывают при расширении. Но температура вспышки у чёрного пороха – 300®C.

   "Каховка, Каховка – родная винтовка,

   Горячая пуля, лети!".

   Здесь – летит не горячая.

   Я как-то провёл ревизию своих записей по теме «Жирардони».

   По боевым качествам – проигрывает или не превосходит блочный лук – моё основное оружие дальнего боя.

   Выкинуть? Забыть, как один из кунштюков научно-технического?

   А если – не «дальнего»?

   Из метательного на малые дистанции я использую метательные ножи. Штычки такие. Но они хороши на 5-8 метров. А дальше?

   Дальше... ну вы поняли – всё просто.

   Приклад-баллон, который у Жирардони на линии продолжения ствола, соединяем со стволом в стопочку. Там же воздух – ему всё равно куда давить. Ствол, который был 66 см, урезаем до 30. Выкидываем коробку, имитирующую замок обычного кремнего ружья, попутно теряем кучу мелочей, типа прицела-щитка, собачки со скобой. Вообще, перетаскиваем спусковой механизм к дулу. А к клапану на казённой стороне – ставим тягу.

   И получаем... «кулачный обрез».

   Не «кулачный щит» – такие здесь есть, дуэлянты носят на поясе.

   Не «кулацкий обрез», который типа: «за своё майно против гадских коммуняк».

   А именно – «обрез в кулаке».

   Этажерка. В рабочем положении из кулака глядит дуло. Ствол лежит на ресивере, сверху, вблизи казённой части, сменный магазин с 22 свинцовыми пулями 9 мм, подпружиненный. Спереди, у дула – предохранитель и кнопка «пуск». Работа очередями не предусмотрена, только одиночными: нажал – затвор и клапан открылись-закрылись.

   «Хрень в сборе» крепится двумя ремешками на локоть и на кисть. Предохранитель и «пуск» можно пальцами достать.

   Ну этот интернациональный жест! Вы же знаете! Хлопнул себя ладонью левой по бицепсу правой и ворог увидел... «девять граммов в сердце».

   Дуло из кулака торчит – можно работать.

   Всё это прячется в рукав. В широкий длинный рукав китайского халата. В оба.

   Понятно, что прицел здесь... не поставить.

   Нужно, наверное, напомнить, что прицелов здесь нет.

   Ме-е-едленно.

   В этом мире нет прицелов.

   Ни лазерных, ни коллиматорных, ни оптических.

   Даже пары мушка-целик – нет.

   Внедрение прицелов у моих лучников воспринимается как чародейство, повышение точности – результат волшбы, наложенных на лук заклятий. «Зверь Лютый» – «Колдун Полуночный». И это единственный наблюдаемый пример во всём мире.

   Итого.

   У меня появилась приспособа, корректно убивающая на дистанции от 60 до 20 шагов – из-за урезания ствола упала дульная скорость пули.

   Точность – никакая, работает как шмайсер – от бедра. Но – одиночными. Тяжёлая, длинная дура.

   Достоинства: скрытность, многозарядность.

   Для сравнения: русский кремнёвый пистолет образца 1809 года имел: калибр – 17,7 мм, длина – 435 мм, вес – 1.5 кг, ствол – 263 мм.

   Мой «кулачный обрез» не был «оружием поля боя» – слишком капризная штука.

   Ещё: здесь активно применяют разного рода защитные средства – щиты, доспехи.

   А вот как спец.средство для быстрого поражения многочисленной толпы на малой дистанции – пригодно. Первые пистолеты-пулемёты тоже воспринимались как полицейское оружие.

   Ещё: абсолютно уникальное свойство – из него можно застрелиться!

   Ме-е-едленно.

   Единственный в мире аппарат, дающий такую возможность.

   До меня человечество могло удавиться, утопиться, отравиться, зарезаться...

   Но вынести самому себе мозги... Только в стенку с разбега.

   Я создал для хомнутых сапиенсов принципиально новую возможность!

   Загляни в рукав и скажи себе – «пук!». И ты абсолютно свободен. Абсолютно! Даже твои мозги – совершенно свободно летают по свободным траекториям. Свободными каплями.

   Я же свободогей! Вот – «гейзер свободы» сработал, мозги – полетели.

   ***

   "Вот пуля полетела и ага.

   Вот пуля полетела и противник мой упал"

   Куски мозгов сотника Хасана полетели в разные стороны. Ташдар дёрнулся от ляпнувшегося ему на щёку ошмётка и окончательно «пал на лицо своё». А я продолжал «пукать» с двух рук в сплошную стенку людей за его спиной.

   Охрана и свита не понимали происходящего. Нет обычных для таких ситуаций действий. Нет взмахов мечом, уколов копьём или натягивания лука. Нет очевидного источника опасности. Вообще – нет существенных движений.

   «Лягушка не видит неподвижного».

   Почему я и заменил «закатывание» пули с обязательным подъёмом ствола после каждого выстрела, чуть более сложным подпружиненным магазином.

   Даже чисто внешне я сохраняю доброжелательное, вдумчивое выражение лица. Никаких оскалов, рычаний, «воплей победы и ярости». Дистанция – несколько метров, мы отчётливо видим мимику друг друга.

  – Господа, вы в порядке? Ах, нет... И в чём же суть постигшей вас... неловкости?

   Людей вдруг отшвыривает назад. Какая-то невидимая неведомая сила. Летят куски тел, голов и рук, сгустки крови и мозгов.

   Ты успел вытащить меч? И куда? Где враг?! Откуда опасность?! Кого рубить?! – Команды нет, а сам... Ты судорожно оглядываешься, озираешься, ищешь врага... А его нет. А твой сосед вдруг улетает назад. У него, почему-то, пропала борода. Большая, чёрная, холёная борода – исчезла. Вместе с нижней челюстью. И там мгновение видны белые зубы и розовое нёбо. И хлынувший поток крови.

   Кто?! Кто это сделал?! Откуда?!

   Страшный удар в плечо сбивает тебя с ног. Кто?! Ты валишься с гребня косы на пляж. Ударяясь. Переворачиваясь. Захлёбываясь песком. Теряя сознание от боли. Темнота.

   ***

   Однажды, в совсем другой АИ, в газете появилась заметка:

   «...великий лорд и прославленный рыцарь сэр Саграмор Желанный снисходит до поединка с королевским министром Хэнком Морганом, коего именуют Хозяином, в удовлетворение за старинную обиду... Бой будет беспощадный, ввиду того, что названная обида была смертельной и примирения не допускающей».

   Кларенс не мог не прокомментировать эту новость:

   "Имена артистов – ручательство, что скучно не будет. Касса открывается 13-го в полдень, входная плата 3 цента, место на скамейке 5 центов. Чистая прибыль поступает в больничный фонд...

   Все мы знаем и любим Хозяина, все мы знаем и любим сэра Саграмора, так придем же и поощрим обоих... Не пожалеете – отлично проведете время. На месте продажа пирожков и камней, чтобы разбивать их; а также специального циркового лимонада – три капли лимонного сока на бочку воды...".

   Поединок начался традиционно:

   "Из своего шатра выехал великий сэр Саграмор, огромный, величественный и неподвижный, как железная башня; огромная пика его торчала также недвижно и прямо, сжатая могучей рукой; морда и грудь его огромного коня были закованы в сталь, а туловище покрыто пышной попоной, которая свисала почти до земли. О, величественное зрелище! Его приветствовали криками восхищения.

   Затем выехал и я. Но криками меня не приветствовали. Сначала наступило молчание, красноречивое и полное изумления, потом грянул взрыв хохота и прокатился по всему этому человеческому морю, но тотчас же был оборван предостерегающим звуком рога. На мне был простой и удобный гимнастический костюм – телесного цвета трико и короткие пышные пуфы из синего шелка; на голове моей не было никакого головного убора. Конь у меня был невелик, но быстрый, гибкий, с мышцами, как пружины, и стремительный, как борзая".

   В отличие от Янки у меня не было ни коня, ни трико. Только шёлковый халат. Да и то – не синий, а красный.

   И никто не кричал мне из зала:

  – Держись, тощий Джим!

   "Королева воскликнула:

   – Как, сэр Хозяин, вы собираетесь сражаться голый – без пики, без шпаги, без...

   Но король оборвал её и вежливо дал понять, что это её не касается".

   Ни одна королева не волновалась по поводу того, что я голый. В смысле – без пики. Да и зачем? Наличие «пики»... или «шпаги»? – дарованной нам природой, не зависит от одетости.

   "Длинный меч сэра Саграмора описал в воздухе сияющую дугу, и вот он, великолепный рыцарь, понесся на меня. Я не двинулся. Он приближался. Я не шевельнулся. Зрители были так взволнованы, что кричали мне:

   – Беги, беги! Спасайся! Это смерть!

   Я не сдвинулся и на дюйм, пока этот громовержец не подскакал ко мне на пятнадцать шагов; тогда я выхватил револьвер из кобуры; гром, молния – и револьвер исчез в кобуре, прежде чем кто-либо сообразил, что случилось.

   Конь без всадника пронесся мимо, а на земле лежал сэр Саграмор, мертвый, как камень".

   Всё-таки Янки подцепил эту заразу – дух рыцаризма и закруглённого стола. Даже прагматизм настоящего янки – дал трещину. Столько сил и времени потрачено впустую! Игры в «конные пятнашки», манерничание с лассо. Да и сама идея поединка... Там же и убить могут! А кто прогрессированием будет заниматься?

   В конце всё-таки собрался: грохнул озлобленного туземца, пока тот железякой сдуру размахивал, из «Миротворца» на 15 шагах. И пусть знает своё место – «мёртвый, как камень».

   Но этого мало! Вот чем реформатор отличается от героя!

   Мало выиграть поединок, демонстрируя персональные храбрость и искусность – надо превратить личную победу в социальное явление.

   "– Это доблестный вызов и достойный тебя, – сказал король. – Назови же имя того, с кем ты хочешь сразиться первым.

   – Ни с кем в отдельности, я вызываю всех! Я стою здесь и вызываю на бой все рыцарство Англии – не поодиночке, а всех вместе.

   – Что? – воскликнули разом два десятка рыцарей.

   – Вы слышали вызов. Принимайте его – или я назову вас малодушными трусами, всех до единого.

   ...В одно мгновенье пять сотен рыцарей вскочили в седла, и не успел я опомниться, как они уже стройными рядами, гремя оружием, неслись на меня. Я выхватил оба свои револьвера, взглядом измеряя расстояние и подсчитывая шансы.

   Я знал, что жизнь моя висит на волоске: если и одиннадцатый выстрел не убедит их в моей непобедимости, двенадцатый противник убьет меня наверняка. И я почувствовал себя счастливым, когда после падения девятого всадника я заметил колебание в рядах врагов – признак приближающейся паники. Если бы я упустил это мгновение, все погибло бы. Но я не упустил его. Я поднял оба револьвера и прицелился. Мои противники остановились, потом повернули коней и бросились врассыпную.

   Битва была выиграна. Странствующее рыцарство как учреждение погибло. Началось шествие цивилизации. Что я чувствовал? Ну, этого вы и представить себе не можете".

   Янки выбивал из благородных рыцарей короля Артура мозги посредством пороховых револьверов Кольта. Вбивая в страну цивилизацию. У меня нет ни пороха, ни револьверов, ни Кольта. И что? Разве такие мелочи могут остановить настоящего прогрессора, законченного либераста и закоренелого дерьмократа? Нефиг было на меня свою железку обнажать! И учтите: у меня многозарядность много больше!

   «Что я чувствовал? Ну, этого вы и представить себе не можете».

   Разве что Хануман понял бы:

   "Как в день преставления света, зловещею тучей

   Глядел Хануман и разбрызгивал пламень летучий".

   В этот раз у меня не было «летучего пламени», но и «летучий свинец» – тоже годится. Главное, чтобы у него была приличная «дульная скорость».

   «Кулачный обрез»... Эта странная конструкция стала прародительницей целого ряда устройств.

   Отсутствие пороха отменяло ряд очевидных, как казалось, требований к конструкции и материалам. Начиная с запала, гильзы, шомпола. Разделение толкателя (воздуха) и снаряда (пули) создавало проблемы и открывало возможности.

   Мы не могли перейти к давлениям в 200 атм, как это сделано в ружьях 21 века. Но удвоить оказалось возможно. Строили конструкции с редукторами, что, конечно, снижало дальнобойность, но уменьшало разброс дальности между первой и последней пулями. Делали монстры с несколькими ресиверами. Для увеличения дульной скорости уменьшали калибр и увеличивали длину ствола.

   Для двух основных классов массового вооружения – пехотных винтовок и кавалерийских револьверов – пневматика не пошла. А вот специальные применения получались неплохо. Например, мои морпехи очень полюбили «абордажную поливалку» – отчасти похожую по компоновке на гибрид Максима 08/18 и Мадсена. Она позволяло буквально сметать с палуб команды захватываемых кораблей.

   Одно из направлений привело нас к аналогам USS Vesuvius (Корабль Соединенных Штатов «Везувий»), вооружённых пневматическими пушками. Давление в 70 атм поступало из баллонов у киля. Туда воздух накачивался корабельным компрессором. Пушка забрасывала 100 кг за 3-4 км в хорошем темпе.

   Были созданы и более лёгкие варианты – «тачанки». Подкачка «от колеса» при выдвижении на позиции, позволяла создавать приличное давление, а длинный ствол – пристойную дальнобойность. При использовании по слабобронированным густым толпам противника – получалось эффективно.

   Прошло несколько лет.

   В одном далёком-далёком городе, в большом-большом доме, сидел важный-важный человек. Слуга открыл дверь, и в зал вошла крупная, несколько полноватая женщина в скромном полу-монашеском одеянии.

   – Вон! Все вон! – закричал важный-важный человек. И все советники и приближённые торопливо покинули помещение. «Пока не началось». Ибо важный человек был страшен в гневе.

   – Что это?! – в ярости закричал важный человек, размахивая листком пергамента.

   – Не знаю, – ответила скромная женщина. – Отсюда не видно. Ты бы прочитал вслух.

   Важный-важный человек злобно уставился в пергамент. Потом отодвинул лист на длину вытянутой руки.

   – Попробуй мои, – сказала скромная женщина, подходя к важному человеку и доставая из кошеля на поясе круглые очки со сломанной и примотанной ниткой дужкой (они оба страдали от дальнозоркости).

   Мужчина раздражённо фыркнул, но принял очки, нервно дёрнулся, пристраивая их на своём носу и, придерживая рукой, начал читать:

   "И тогда собравшиеся со всего края благородные бароны и рыцари пришли к общему решению и всем собранием отправились к дому, в котором остановилась герцогиня. И они кричали, и били герцогских слуг, и требовали, чтобы герцогиня вышла к ним. И госпожа вышла к ним в сопровождении двух служанок. И бывшие в толпе прелаты и аббаты приблизились к ней и изложили требования собравшихся. А герцогиня внимательно выслушала их и ответила одним словом – «Нет».

   Тогда собравшиеся возмутились и, возбуждая себя криками, обратились к герцогине с угрозами и обидными словами, называя её так, что даже и перо моё краснеет от стыда и не решается воспроизвести те слова на пергаменте. А многие из присутствующих дворян обнажили клинки и сказали, что не отпустят её, пока она не согласится со всеми их требованиями".

   – Экие мерзавцы, – сказала скромная женщина. Важный человек поднял на неё глаза и произнёс следующую прочитанную фразу:

   – «И тогда госпожа многих из них убила, а остальных убили вышедшие из её дома воины».

   – Да ты что? – удивилась скромная женщина.

   Несколько мгновений важный человек не находил слов и просто тряс листом пергамента перед собой.