Текст книги "Четыре голубки (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
– А что он может выболтать? Разве у нас есть от мира секреты?
Джордж направился к двери.
– А у кого их нет? Мы все уязвимы для клеветы и злословия, разве не так?
Он вышел.
Позже они ужинали в одиночестве. Отец и мать Элизабет остались в Тренвите, а родители Джорджа были в Кардью. В последнее время они ели молча. Джордж был человеком безупречно вежливым с предсказуемым поведением. Ее прежний муж Фрэнсис мог быть веселым и задумчивым, циничным и остроумным, вежливым и грубым, щепетильным и неряшливым. Джорджу это не было присуще, он всегда держал эмоции в узде. Но в этих рамках Элизабет научилась читать его настроение и понимала, что в последние два месяца отношение к ней мужа существенно изменилось. Он всегда за ней наблюдал, словно горя желанием узнать, счастлива ли она в браке, но в последнее время эта слежка стала невыносимой. Когда в былые дни Элизабет поднимала взгляд и встречалась со взглядом мужа, он смотрел открыто и задумчиво, но это никоим образом не причиняло беспокойства, теперь же, если такое случалось, Джордж быстро отворачивался, словно пытался скрыть свои мысли, прежде чем она сможет их разгадать.
Иногда Элизабет казалось, что и слуги за ней следят. Пара писем выглядела так, словно их вскрывали и снова запечатали. Это было неприятно, но она считала, что всему виной разыгравшееся воображение.
Когда слуги вышли, Элизабет сказала:
– Мы так и не ответили на приглашение на свадьбу Кэролайн Пенвенен. Надо поторопиться.
– У меня нет желания идти. Доктор Энис прыгнул выше головы.
– Думаю, там соберется вся округа.
– Возможно.
– Могу себе представить – это будет что-то вроде свадьбы героя, раз он только что спасся от французов и выжил в этом кошмаре.
– И его спаситель тоже там несомненно будет, чтобы сорвать восторженные аплодисменты за безрассудный и преступный поступок, когда он потерял больше жизней, чем спас.
– Что ж, людям нравятся романтичные жесты, как известно.
– И романтичные герои, – Джордж встал и отвернулся. Элизабет заметила, как он похудел, и задумалась, не является эта перемена в отношениях результатом какой-то болезни. – Скажи, Элизабет, что ты нынче думаешь о Россе?
Вопрос был неожиданным. Целый год после их свадьбы это имя не упоминалось.
– Что я о нем думаю, Джордж? В каком смысле?
– Только в том, что я сказал. Ты знакома с ним... Сколько? Пятнадцать лет? Ты была по меньшей мере его другом. Когда я с тобой познакомился, ты защищала его от всякой критики. Потом, когда я попытался завести с ним дружбу, а он отверг её, ты встала на его сторону.
Элизабет осталась за столом, нервно перебирая край салфетки.
– Не думаю, что я приняла его сторону. Но всё остальное верно. Хотя... за последние годы мое отношение к нему изменилось. Уж ты-то наверняка об этом должен знать. После всех этих лет. Боже!
– Что ж, продолжай.
– Наверное, это началось из-за его отношения к Джеффри Чарльзу. Потом я вышла за тебя, и это ему явно не понравилось, и в своем высокомерии он ворвался в наш дом в то Рождество и угрожал нам из-за того, что его жена повздорила с твоим егерем. Это было просто невыносимо!
– Он не ворвался, – спокойно возразил Джордж, – а нашел другой вход, о чем мы не знали.
Элизабет пожала плечами.
– А какая разница?
– Не знаю.
– О чем ты?
С улицы послышался стук по галечной дорожке. Это был слепой, который палкой на ощупь прокладывал себе путь. Окно было приоткрыто совсем чуть-чуть, и Джордж закрыл его, чтобы избавиться от этого шума.
– Я иногда думаю, Элизабет... Иногда мне кажется...
– Что?
– Кое-что, что тебе может показаться неподобающей мыслью мужа о своей жене... – Он помедлил. – А именно, что твоя теперешняя неприязнь к Россу Полдарку не настолько искренна, как твоя прежняя к нему привязанность...
– Ты прав! – сразу ответила она. – Я нахожу такие мысли в высшей степени неподобающими! Ты обвиняешь меня в лицемерии или в чем похуже? – в ее голосе кипела злоба. Злость, вытесняющая страх.
С тех пор как они поженились, они часто не сходились во мнениях, но дело никогда не доходило до ссоры. Их отношения имели другую природу. Сейчас, находясь на грани, Джордж выжидал, стараясь избежать стычки, к которой он как следует не подготовился.
– Откуда мне знать? – сказал он. – Возможно, это даже не лицемерие. Может, это самообман.
– За эти два года я хоть раз, хоть раз, давала тебе повод подумать, что испытываю к Россу более теплые чувства, чем говорят о том мои слова? Назови хоть один раз!
– Нет. Не могу назвать ни одного. Я не об этом говорю. Послушай. Ты очень преданная женщина. Признай это. Ты всегда на стороне своих друзей. В те времена, когда ты была замужем за Фрэнсисом, ваша дружба с Россом Полдарком была незыблема. Когда я упоминал его имя, ты замирала. Но когда мы поженились, ты стала относиться к нему так же недружелюбно и неприветливо, как и я. В любом споре ты принимала мою сторону...
– Тебя это не устраивает?
– Конечно же, устраивает. Мне это нравилось. Мне доставляло удовольствие видеть, что ты изменила свое отношение. Но я не уверен, что так меняться – в твоем духе. Тебе скорее свойственно скрепя сердце поддержать меня и выступить против своего бывшего друга – потому что, как моя жена, ты считаешь это своим долгом. Но твои чувства не столь сильны, как могли бы быть. Поэтому иногда я подозреваю, что у тебя остались чувства к нему. Я говорю себе: «Возможно, это не так. Возможно, она обманывает меня, потому что ей кажется, что мне это нравится. Или, возможно, она обманывает себя, ошибаясь в своих собственных чувствах».
Наконец, она поднялась из-за стола и подошла к камину, который разожгли совсем недавно, и пламя еще только разгоралось.
– Ты сегодня видел Росса? – она заправила под гребень прядь волос – с тем же спокойствием, что и произнесла эти слова.
– Нет.
– Тогда интересно, почему именно сейчас ты выдвигаешь это обвинение?
– Мы говорили о непременном его присутствии на свадьбе Кэролайн. Этого недостаточно?
– Недостаточно для оправдания этих... нападок. Могу только предположить, что ты давно меня подозреваешь.
– Время от времени мне это приходило в голову. Не так часто. Но должен тебе сказать, сомнения возникали.
Последовало долгое молчание, в котором Элизабет не без усилий вновь обуздала свои переменчивые эмоции. Она научилась этому у Джорджа.
Она прошла через всю комнату и встала рядом с ним – этакой стройной девой.
– Ты ревнуешь меня без причин, дорогой. Не только к Россу, но и ко всем мужчинам. Знаешь, когда мы приходим на прием, то стоит мне едва улыбнуться мужчине в возрасте чуть меньше семидесяти, как у меня уже ощущение, что ты готов его зарезать! – Она положила ладонь ему на руку, ибо Джордж готов был заговорить. – Что касается Росса – ты подумал, что я уклоняюсь от разговора, но, как видишь, нет... Что касается Росса, он мне искренне безразличен. Как мне тебя убедить? Взгляни на меня. Могу только сказать, что когда-то у меня были к нему чувства, а сейчас этих чувств нет. Я не люблю его. Мне всё равно, увижу я его снова или нет. Он мне даже вряд ли симпатичен. Теперь он кажется мне этаким хвастуном и задирой; мужчиной среднего возраста, пытающимся усвоить манеры юнца, человеком, у которого были когда-то мантия и меч и который не понимает, что они давно вышли из моды.
Будь у неё больше времени для выбора слов, она и тогда не нашла бы более подходящих, чтобы переубедить мужа. Утверждения о ненависти или презрении вообще не возымели бы эффекта. Но эти несколько хладнокровных, всеразрушающих сентенций, которые обратили в слова многое из того, что мнил он сам, – пусть и в выражениях, на которые у него самого не хватило бы проницательности, – они принесли его душе очищающее успокоение.
Джордж покраснел, что было для него симптомом редким, и произнёс:
– Возможно, я ревную без причин. Не знаю, не знаю. Но ты-то должна знать почему.
Она улыбнулась.
– Ты не должен ревновать. Тебе и ревновать-то не к кому. Уверяю тебя.
– Ты меня уверяешь.
На лице Джорджа вновь промелькнуло сомнение, омрачив его и сделав неприятным. Потом он пожал плечами и улыбнулся.
– Ну что ж...
– Уверяю тебя, – повторила она.
Глава вторая
Доктор Дуайт Энис и мисс Кэролайн Пенвенен поженились в церкви святой Марии в Труро на День всех святых, который в 1795 году выпал на субботу. Киллуоррен, дом Кэролайн, относился к совместному приходу Сола и Грамблера, но церковь Сола не подошла по размерам, а Труро находился ближе всего для большинства гостей. Ноябрь с его проливными дождями не располагал к длительным путешествиям.
Тем не менее, свадьба вышла шикарная. Дуайт с самого начала возражал, но Кэролайн не приняла во внимание его протесты, а он был слишком слаб, чтобы настаивать. Энис еще не полностью оправился после длительного заключения. У него бывали длительные периоды апатии и вялости, он не мог избавиться от мучительного кашля, а по ночам задыхался и считал, что нужно отложить свадьбу до весны, но Кэролайн сказала:
– Дорогой, я уже слишком долго была старой девой. Кроме того, подумай о моей репутации. Уже вся округа всполошилась из-за того, что мы без присмотра живем под одной крышей, пока ты выздоравливаешь. Бабули настаивают, чтобы ты поторопился и сделал из меня порядочную женщину.
Так они договорились о дате свадьбы, а затем и о том, какой она будет.
– Стыдиться меня нехорошо, – сказала Кэролайн. – Конечно, неловко, что у меня так много денег, но ты давно уже об этом знал, а шикарная свадьба – лишь одно из последствий.
Как и предсказывала Элизабет, на свадьбу стеклась большая часть графства, точнее, та часть, которая находилась в пределах досягаемости. За ночным проливным дождем последовало ясное утро. Лужи на улицах сверкали точно глаза, в которых отражалось небо. На Кэролайн было белое атласное платье с нижней юбкой и отделкой из роскошной золотистой вуали, в волосах сверкала диадема из мелкого жемчуга. Посажённым отцом был ее дядя из Оксфордшира. После венчания в торжественном зале на Хай-Кросс состоялся прием.
Джордж наконец поддался на уговоры Элизабет пойти с ней и мгновенно высмотрел своего заклятого врага, стоящего вместе с женой рядом с женихом и невестой. В нынешнем состоянии духа Джорджу было практически невыносимо находиться вблизи этих людей, но никто кроме Элизабет не заметил его сомнений, когда они проходили мимо.
Росс Веннор Полдарк, обладатель ста акров почти бесплодной земли на северном побережье, единственный владелец небольшой, но очень прибыльной оловянной шахты, бывший военный и заядлый нонконформист, был в черном бархатном сюртуке, укороченном спереди так, что под ним виднелся серый замшевый жилет и облегающие серые нанковые панталоны. Жилет и панталоны были новые, а сюртук подарил ему отец на двадцать первый день рождения, и Росс отказался покупать новый, хотя сейчас вполне мог себе это позволить. Возможно, за этим отказом скрывалась его едва уловимая гордость – гордость от того, что за последние четырнадцать лет он ни потолстел, ни похудел. Конечно, покрой давно вышел из моды, но заметившие это, по мнению Росса, не заслуживали того, чтобы обращать на них внимание.
Тем не менее он настоял на том, чтобы сшить своей жене Демельзе новое платье, хотя сама она считала это излишним. Демельзе Полдарк исполнилось двадцать пять – она никогда не обладала умопомрачительной красотой, но ее глаза, улыбка, походка и духовное богатство всегда притягивали мужское внимание, как магнит – железные опилки. Роды еще не отразились на ее фигуре, и она смогла надеть платье с узкой талией из зеленого дамаста с серебряной вышивкой. Оно стоило больше, чем она могла себе представить, и эти мысли не давали ей покоя. В нем она выглядела такой же стройной, как Элизабет, хотя и не столь невинной. Но этого качества у нее не было никогда в жизни.
Две соседки и родственницы по браку поклонились друг другу, но не заговорили. После чего Уорлегганы подошли к невесте и жениху, чтобы пожать им руки и пожелать счастья, которому так завидовал Джордж. Энис всегда был протеже и марионеткой Росса Полдарка. Он отказался от покровительства Уорлегганов и ясно дал понять, кому предан, несмотря на то, что бедствовал и влачил жалкое существование, работая хирургом на шахте. В тот день Джордж отметил, каким больным до сих пор выглядит Дуайт. Он стоял рядом со своей высокой (на дюйм выше него), сияющей, рыжеволосой женой, излучающей молодость и необыкновенное счастье. Но сам был худым, изможденным, с сединой на висках, и, по всей видимости, под одеждой у него скрывались одни кожа да кости.
Они двинулись дальше и немного поговорили с преподобным Осборном и миссис Уитворт. Оззи как всегда был одет по последнему писку моды, его же жена, с которой он обвенчался в июле, носила новый наряд табачно-коричневого цвета, который совершенно был ей не к лицу: и без того смуглая кожа выглядела еще темнее. Она почти всё время смотрела в пол и не разговаривала, но когда к ней обращались, поднимала взгляд, улыбалась и вежливо отвечала. По выражению ее лица никто бы и не догадался, какие муки и отвращение сжигают ее сердце, никто бы не увидел той тошноты, которую она испытывала, когда зародыш Оззи толкался у нее в утробе.
Вскоре Джордж оставил их и увлек Элизабет к беседующим в уголке сэру Фрэнсису и леди Бассет. И они продолжили мило болтать о свадебном приеме. Двести человек, сливки общества центральной части графства Корнуолл: сквайры, торговцы, банкиры, военные, охотники на лис, носители титулов и землевладельцы, нетитулованные и богатые – ловцы и добыча. Во всей этой кутерьме Демельза потеряла Росса и, увидев мистера и миссис Ральф-Аллен Дэниэлл, подошла к ним пообщаться. Они поздоровались с ней, как с давним другом. Учитывая, что они видели ее всего раз, это доставило ей удовольствие, и ей стало еще приятнее, когда она вспомнила, что именно тогда мистер Дэниэлл предложил Россу должность судьи, а тот отказался. Рядом с ними стоял крепкий, неброско одетый и неразговорчивый мужчина лет сорока. Мистер Дэниэлл сказал:
– Милорд, позвольте представить вам миссис Демельзу Полдарк, жену капитана Росса Полдарка. Виконт Фалмут.
Они поклонились друг другу.
– Ваш муж постоянно мелькает в новостях, мэм, – сказал лорд Фалмут. – У меня не было возможности поздравить его лично с тем подвигом, что он совершил.
– Я только надеюсь, сэр, – ответила Демельза, – что все эти поздравления не вскружат ему голову, и он не бросится совершать очередной подвиг.
Фалмут улыбнулся – очень сдержанно, будто опасаясь, что растратит понапрасну свою драгоценную жизненную энергию.
– Не встречал жен, настолько заинтересованных в том, чтобы удержать мужа дома. Но возможно, он нам еще понадобится. И другие, подобные ему.
– В этом случае, – ответила Демельза, – полагаю, мы все пригодимся.
Они посмотрели друг на друга в упор.
– Вы обязательно должны как-нибудь нанести нам визит, – сказал лорд Фалмут и удалился.
Полдарки остались ночевать у банкира Харриса Паско, и за поздним ужином в его доме на Пайдер-стрит Демельза сказала:
– Я не уверена, что не навредила тебе сегодня в разговоре с лордом Фалмутом, Росс.
И она рассказала об их беседе.
– Не имеет значения, угодила ты ему или нет, – ответил Росс. – Нам не нужно его покровительство.
– О, это у него манера такая, – сказал Паско. – Знали бы вы его дядю, второго виконта. Внешне он был невзрачен, но при этом очень тщеславен. С этим проще вести переговоры.
– Мы вместе сражались на одной войне, – сказал Росс, – но не встречались. Он служил в Собственном королевском полку, и рангом выше меня. Признаю, я не в восторге от его манер, но буду рад, если ты произвела на него хорошее впечатление.
– Не думаю, что произвела хорошее впечатление, – ответила Демельза.
– Полагаю, вы знаете, что Хью Армитадж – кузен Фалмутов? Его мать из Боскауэнов.
– Кто? – не понял Росс.
– Хью Армитадж. Вы же знаете лейтенанта Армитаджа. Вы спасли его из тюрьмы Кемпера.
– Вот черт! Нет, я не знал. Мы мало разговаривали на обратном пути.
– Его семья наверняка чувствует себя вам обязанной.
– Не вижу для этого причин. Мы вовсе не собирались его спасать. Он был из тех немногих счастливчиков, кто воспользовался нашим набегом и улизнул.
– И всё же вы привезли его домой.
– Да... Мы привезли его домой. И по дороге он оказался полезен, прокладывая курс.
– Тогда мы в долгу друг у друга, – сказала Демельза.
– Ты разговаривала с Уитвортами? – спросил ее Росс.
– Нет. Я никогда не встречалась с Морвенной, а Осборна не особо жалую.
– А когда-то он был явно тобой увлечен.
– Ах, это, – сморщила носик Демельза.
– Я поговорил с Морвенной, – сказал Росс. – Она такая застенчивая и отвечает только «да» и «нет», как будто считает, что этого достаточно для беседы. Сложно судить, счастлива ли она.
– А неужели нет? – удивился Харрис Паско. – Через четыре месяца замужества? Вы думаете, это возможно?
– Мой шурин, брат Демельзы, был некоторое время, к несчастью, увлечен Морвенной Уитворт, до ее замужества. Дрейк до сих пор в глубокой печали по этому поводу, и мы пытаемся как-то устроить его жизнь. А значит, нам интересно узнать, довольна ли его бывшая возлюбленная браком, которому, по словам Дрейка, яростно противилась.
– Я знаю лишь, – сказал Паско, – что для священника он слишком м-много внимания уделяет нарядам. Я не хожу в его церковь, но знаю, что он исправно проводит службы. Хоть это хорошо.
Когда Демельза отправилась спать, Росс спросил:
– А как ваши дела, Харрис? Процветают?
– Благодарю вас, да. Банк процветает. Кредиты легко получить, проценты невелики, повсюду возникают новые предприятия. Мы тщательно следим за выпуском своих векселей и из-за этого иногда теряем выгодные сделки, но, как вы знаете, я человек осторожный и понимаю, что хорошая погода длится не вечно.
– Вы в курсе, что я стану владельцем четверти акций в новом оловоплавильном предприятии Ральфа-Аллена Дэниэлла?
– Вы упоминали об этом в письме. Еще портвейна?
– Благодарю.
Паско аккуратно налил в оба бокала, чтобы не возникли пузырьки. На мгновение он задержал графин в руке.
– Дэниэлл – деловой человек с отличной хваткой. Вложение наверняка стоящее. Где его построят?
– В паре миль от Труро, на дороге в Фалмут. Там будет десять отражательных печей, каждая шесть футов в высоту и четыре в ширину, и рабочих порядочно.
– Дэниэлл ведь не н-нуждается в деньгах.
– Да. Но он мало смыслит в горном деле и предложил мне долю, если я займусь организацией и строительством.
– Отлично. Отлично.
– И он не прибегнет к услугам банка Уорлегганов.
Харрис засмеялся, они допили портвейн и поменяли тему беседы.
– Кстати, об Уорлегганах, – сказал через некоторое время Паско. – Их банк и банк «Бассет, Роджерс и компания» пришли к соглашению, которое усилит обоих. Это, конечно же, не слияние, а скорее дружеская координация, и доставит некоторые неудобства банку «Паско, Тресайз, Эннери и Спрай».
– Каким образом?
– Что ж, их капитал в пять или шесть раз превысит наш. Быть меньше конкурента – всегда недостаток, в особенности в тяжелые времена. Размер банка оказывает магическое воздействие на вкладчиков. Несколько лет назад, как вы знаете, я нашел трех партнеров именно из-за опасности оказаться в тени других банков. А теперь мы снова слегка в т-тени.
– И вам некого позвать в партнеры, чтобы выровнять баланс сил?
– По соседству – нет. В других местах – да, но расстояние между Труро и, скажем, Хелстоном или Фалмутом слишком велико для того, чтобы безопасно перевозить золото или банкноты, – Паско поднялся. – Но мы вполне можем оставить всё как есть, вреда не будет, я уверен. Пока дует попутный ветер, опасаться нечего.
II
На другом конце города Элизабет расчесывала волосы у туалетного столика, а Джордж в длинном халате сидел у камина и, по своему обыкновению, наблюдал за женой. Но теперь, через неделю после того разговора, природа подобной слежки стала понятней. Покровы были сорваны. Словно Джордж проходил через душевный кризис, причину которого не осмеливался признать, и теперь она наконец-то вышла на поверхность.
– Ты заметила, что Фалмут нас избегал? – спросил Джордж.
– Кто, Джордж Фалмут? Не заметила. С чего бы вдруг?
– Он был таким неприветливым, холодным и недовольным.
– Но таков его характер. По крайней мере, внешне, потому что на самом деле он не такой. Я помню, когда мы только поженились, я встретила его на балу, и он выглядел таким холодным и неприступным, что я чуть не обиделась. А он всего лишь стал ворчать, что нынче у всех одинаковые имена – два Джорджа женаты на двух Элизабет, и он может нас перепутать.
– Да, – сказал Джордж. – Он ценит тебя, но только не меня или моего отца, как бы мы ни старались его ублажать. Он постоянно настроен враждебно, а в последнее время в особенности.
– Что ж, смерть жены его потрясла. Она была такой молодой. И не думаю, что он из тех, кто женится повторно.
– Ему нужно лишь поманить пальцем, и сбежится сотня девиц. Всех притягивает титул.
Презрение в его тоне заставило Элизабет поднять на мужа взгляд, затем она снова отвернулась. Уорлегганов вряд ли можно было назвать нечувствительными к такого рода приманке, если бы только таковая появилась на их пути.
– Ему недостаточно быть лордом собственных земель в Фалмуте, он хочет быть лордом Труро. И никому не дозволит стоять у него на пути!
– Что ж, он и впрямь лорд Труро, – ответила Элизабет, – если речь идет о влиянии и собственности. Никто этого не оспаривает. И как мне кажется, вполне добровольно.
– Значит, ты ошибаешься, – заявил Джордж. – Город и окрестности устали от того, что с ними обращаются, как с имуществом богатея. В нашем округе никогда не покупали голоса на выборах, но его поведение выставляет весь городской совет на посмешище.
– А, так ты про выборы, – сказала Элизабет. – Никогда не могла в них разобраться.
– В парламент избираются два члена, и избирают их городские власти. До настоящего времени муниципалитет довольствовался кандидатами от Боскауэнов – фактически до недавних пор эти должности занимали двое младших Боскауэнов. В этом нет ничего противоестественного, ведь все мы в той или иной степени придерживаемся одинаковых политических взглядов. Но важно дать городскому совету возможность избирать членов парламента самим, чтобы не ранить чувство собственного достоинства. Более того – дать реальную возможность выбирать, хотя и в этом случае совет вряд ли пойдет против Фалмута.
Элизабет принялась заплетать волосы.
– Интересно, зачем Джорджу Фалмуту наносить эту излишнюю обиду. Я знаю, что его дядя был очень властным человеком, но...
– Все они такие.
Элизабет вдруг поняла, почему Джордж Ивлин, третий виконт, а с ним и Боскауэны, обычно держали Уорлегганов на расстоянии. Она знала, как Николас, отец Джорджа, как и сам Джордж, отчаянно пытались снискать расположение Фалмутов. Но помимо предрассудков, которые неизбежно вставали между старинным титулованным родом и новым амбициозным семейством, их интересы слишком сильно пересекались. Влияние Уорлегганов постоянно росло. Возможно, это не противоречило напрямую интересам Боскауэнов, скорее, шло с ними в одном ряду. К тому же Боскауэны привыкли иметь дело либо с равными себе, либо с теми, кто ниже их по статусу, а Уорлегганы не вписывались ни в один из этих кругов. Они были нуворишами, которые еще не относились ни к одному общепризнанному слою общества. Конечно, были и другие нувориши, особенно в Лондоне, но одни приспосабливались быстрее других. Несмотря на все усилия, Элизабет видела, что Уорлегганам это не удавалось.
– В городе много недовольных, и сэр Фрэнсис Бассет вполне может стать тем, кто воспользуется этим недовольством, – сказал Джордж.
– Фрэнсис? О, уверена, он по-своему весьма значителен, очень богат и деловой человек, но...
– Разумеется, ты знала его всю жизнь, но я познакомился с ним только в феврале прошлого года. Оказалось, у нас много общего. Как владелец третьего по величине банка в Труро, он смог приспособить свое предприятие под мои требования, а я – под его. На самом деле мы сотрудничаем по многим вопросам.
– И как это...
– Он два года приобретал собственность в городе и недавно был избран членом городского совета. Он член парламента от Пенрина и контролирует еще несколько мест в парламенте. Знаю, что ему интересны места от Труро.
Элизабет перевязала кончик косы лентой василькового цвета. В таком виде ее можно было принять за восемнадцатилетнюю девушку.
– Он так много тебе рассказывает?
– Пока нет. Мы еще не настолько близки. Но я вижу направление его мыслей. Я подумал, что если наша дружба окрепнет, я мог бы стать одним из его кандидатов.
– Ты? – повернулась Элизабет.
– А почему нет? – резко спросил он.
– Ты стал бы отличным кандидатом. Но... но этот город принадлежит Боскауэнам. Будут ли у тебя шансы?
– Думаю, да. Если всё и дальше так пойдет. Ты не будешь возражать?
– Конечно же, нет. Напротив, я бы очень этого хотела, – она встала. – Но Бассет поддерживает вигов [6]6
Виги – английская политическая партия в 17—19 вв. Возникла в конце 70-х гг. 17 века как группировка, выражавшая интересы обуржуазившейся дворянской аристократии и крупной торговой и финансовой буржуазии, не желавших восстановления королевского абсолютизма.
[Закрыть]!
Чайноветы поколениями принадлежали к тори.
– Мне они нравятся не больше твоего, – ответил Джордж. – Но Бассет отрекся от Фокса. Если бы я вошел в Палату общин, то, как одному из его кандидатов, мне придется поддерживать нынешнее правительство.
Элизабет задула одну свечу. Струйка дыма поплыла в сторону зеркала и рассеялась.
– Но почему этот интерес возник именно сейчас? Я не слышала разговоров о выборах.
– О них и не говорят. Хотя срок полномочий Питта истекает. Нет... о выборах не говорят, но есть вероятность дополнительных выборов. Сэр Пирс Артур тяжело болен.
– Я не знала.
– Говорят, он не может помочиться и наотрез отказывается от установки катетера.
Элизабет отдернула балдахин над кроватью.
– Бедняга...
– Я просто делюсь с тобой мыслями и показываю, куда может привести моя дружба с сэром Фрэнсисом Бассетом.
– Благодарю, Джордж, что поделился со мной.
– Конечно же, очень важно, чтобы ничто не выплыло наружу, ведь почва еще не подготовлена.
– Я никому ничего не скажу.
Через мгновение Джордж сказал:
– Разве я не всегда всем делюсь с тобой?
– Надеюсь, что так всегда и будет, – ответила Элизабет.
III
А в другом конце города Оззи Уитворт, завершив ночные упражнения с женой, перекатился на спину, опустил ночную сорочку, поправил колпак и сказал:
– Эта твоя сестра, если я решу ее нанять, когда она сможет приехать?
Приглушенным голосом, скрывая тошноту и боль, Морвенна ответила:
– Я напишу матушке. Не думаю, что у Ровеллы есть какие-то иные обязательства, но я могу о чем-то и не знать.
– Заметь, мы не можем позволить ей просто слоняться без дела, составляя тебе компанию. Она будет присматривать за детьми, а когда у тебя появится ребенок, то и заниматься разными делами по дому.
– Я проясню это в письме.
– Так сколько ей лет? У тебя так много сестер, что я никак не могу запомнить.
– В июне исполнилось четырнадцать.
– А как со здоровьем? Она обучена какому-нибудь домашнему занятию? Мы не можем позволить себе содержать юную леди, которая боится испачкать ручки.
– Она умеет шить, готовить и немного знает греческий. Отец говорил, что она в семье самая способная ученица.
– Хм... Не понимаю, как знание античного языка может пригодиться женщине. Но разумеется, раз твой отец был человеком ученым, он так считал.
Они замолчали.
Через некоторое время Осборн сказал:
– Жених сегодня выглядел хилым и больным. Не думаю, что он долго протянет.
Морвенна не ответила.
– Вечный вопрос, «врачу, исцелися сам», да? Ты что, спишь?
– Нет, нет.
– Я часто видел невесту на службах. – Он задумчиво добавил: – Горячая штучка. С этими-то рыжими волосами. Наверняка несносна.
– Она меня вспомнила, хотя мы лишь дважды встречались.
– Удивительно. Ты умеешь быть невидимой, и это крайне огорчительно. Всегда помни, что ты – миссис Осборн Уитворт и должна ходить по городу с гордо поднятой головой.
– Да...
– Неплохое сегодня общество собралось. Но кое-какие наряды уже вышли из моды. Ты видела девиц Тиг? И этого Полдарка, его сюртук, должно быть, пошит полвека назад.
– Он храбрый человек.
Оззи устроился в кровати поудобнее и зевнул.
– А его жена до сих пор на редкость хорошо выглядит.
– Она же еще молода, не так ли?
– Да, но обычно простонародье сдает куда быстрее, чем люди благородные... Несколько лет назад она так выставлялась на балах и приемах – когда он только на ней женился.
– Выставлялась?
– В общем, флиртовала и заманивала мужчин, это уж точно. Носила платья с глубоким декольте... Больно много о себе воображала. И до сих пор такая, как я подозреваю.
– Элизабет никогда об этом не упоминала, хотя не думаю, что ей есть дело до невестки.
– Ах, Элизабет... – преподобный Уитворт снова зевнул, задул единственную свечу и опустил балдахин. Привычным образом завершив вечер, теперь он может привычным образом сладко поспать. – Элизабет ни о ком не отзывается дурно. Но согласен, любви между ними нет.
Морвенна вздохнула. Самые неприятные ощущения отступили, но она не могла заснуть.
– Расскажи мне об этом, – попросила она. – В чем причина вражды между Полдарками и Уорлегганами? Все об этом знают, но никто не говорит.
– Ты пытаешься выудить рыбку, которая не водится в моем пруду. Я знаю лишь, что между ними какое-то ревнивое соперничество. Элизабет Чайновет была обещана Россу Полдарку, а вышла за его кузена Фрэнсиса. Несколько лет спустя Фрэнсис погиб на шахте, и Росс подумывал бросить свою тогдашнюю жену-кухарку и жениться на Элизабет. Но Элизабет вместо этого вышла замуж за Джорджа Уорлеггана, заклятого врага Росса еще со школьных лет... – голос Оззи затухал, как у человека, удаляющегося по тоннелю.
Сквозь щелочку в балдахине Морвенна смотрела на падающие в комнату стрелы лунного света. Под балдахином было так темно, что она едва замечала лицо мужа, но знала, что через несколько мгновений он заснет и пролежит на спине с открытым ртом еще восемь часов. К счастью, он хотя бы не храпел, а просто шумно дышал.
– А я любила Дрейка Карна, брата миссис Полдарк, – тихо сказала она.
– Что? Что ты сказала?
– Ничего, Оззи. Ничего... А почему Росс Полдарк и Джордж Уорлегган с самого начала были врагами?
– Что? Этого я не знаю. Но они как кошка с собакой, это каждый видит... Оба упрямые, но по противоположным причинам. Думаю, Полдарк презирает Уорлеггана за его низкое происхождение, но всегда это скрывал. А с Джорджем такое просто так с рук не сойдет... Ты помолилась на ночь, перед тем как...
– Да, Оззи.
– Тебе следует проявлять больше усердия во время... И напомни мне утром, что у меня в одиннадцать крестины... И это Роузуорнеры... Влиятельная семья.
Его дыхание стало ровным и глубоким. И тело, и разум отдыхали. После брака с Морвенной он превосходно себя чувствовал. Больше никаких томлений похотливого вдовца, посвященного в сан и живущего в маленьком городке.
