Текст книги "Любимцы фортуны"
Автор книги: Тилли Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)
– Прошу прощения. – Пит встал. – Боюсь, мне придется пройти в уборную. Меня вот-вот стошнит.
Лори, напуганная происходящей на ее глазах стычкой, ударилась в слезы.
– Либо немедленно заткнись, Питер, либо проваливай из-за стола, – грубо сказал Дьюк. Он тоже встал, на целую голову возвышаясь над сыном, и уставился на него тяжелым взглядом.
Питер против собственной воли сел. Он никогда не умел противиться воле отца.
Продолжая как ни в чем не бывало улыбаться, Каролин продолжала:
– Мне очень жаль, дорогой Пит, что тебе неприятны мои слова. Клянусь, это так! Остается надеяться, что однажды мы преодолеем все разногласия и ты примешь меня, ведь именно меня выбрал твой отец. А сейчас я сообщу нечто, что сделает его самым счастливым мужчиной на свете.
Она сделала паузу, наслаждаясь напряженной тишиной, повисшей в гостиной.
– Довольно скоро у тебя, Пит, и у тебя, Лори, появится крохотный братик или сестренка.
Тишина стала оглушительной. Но, пожалуй, самый сильный ужас был написан на лице Дьюка.
– Дорогой, разве это не восхитительная новость? – пропела Каролин, мелодраматично хватая Дьюка под локоть. – Я беременна! У нас будет ребенок!
Некоторое время все молчали. Затем тишину прорезали истеричные рыдания Лори, которая вскочила с места и унеслась в свою комнату.
– Клэр, – тихо сказал Дьюк, высвободив руку из хватки Каролин, – сходи утешь ее. – Он не случайно обратился к невестке – Клэр единственная из всех не потеряла самообладания.
– Нет! – как-то по-женски взвизгнул Пит, когда Клэр отодвинула стул. – Оставайся на месте!
Его жена замерла.
– Я схожу, – неожиданно произнесла Минни. Голос ее был безжизненным и скрипучим, как сухой песок.
На мгновение она поймала взгляд Дьюка, выбираясь из-за стола. Было в его взгляде что-то такое… сожаление? Однако он тотчас разорвал контакт глаз и отвернулся. Между ним и Питом завязался ожесточенный спор, и Минни быстро улизнула из гостиной.
Она застала дочь в ее личной спальне, стены которой были обиты розовым плюшем. Лори с самого детства любила этот цвет, и Минни даже не заикалась о смене интерьера.
Лори лежала на постели лицом вниз, плечи содрогались от беззвучных рыданий. Услышав, как открылась дверь, она подняла голову.
– За что? – взвыла она. – За что она так к нам жестока?
– Не знаю, детка, – мягко сказала Минни, усаживаясь на край постели и бережно отодвигая мокрые пряди с лица дочери. – Понимаю, это нелегко, но нам всем придется смириться с этим… неприятным фактом. Успокойся, милая, успокойся…
– Нет! – взвизгнула Лори прямо в лицо матери. – Я не смогу с этим смириться! И Пит не сможет! Терпеть здесь еще и ее ребенка, этого ублюдка! – Ее собственное лицо перекосилось от ненависти, тогда как Минни оставалась совершенно спокойной. – Я не смогу принять ее ребенка, мама! Откуда нам знать, что это вообще папин отпрыск? Быть может, эта гадина нагуляла его с каким-нибудь из своих дружков? Она же шлюха, просто шлюха! Может, это вообще ребенок того ужасного негра!
Неожиданно Минни почувствовала чудовищную усталость.
– Боюсь, милая, что это ребенок твоего отца. Не спрашивай, откуда у меня такая уверенность. Я просто знаю это, и все. – Она вздохнула и потянулась к дочери. – А теперь возьми себя в руки и умойся.
Лори в бешенстве оттолкнула ладони матери. Минни уронила руки на колени и печально уставилась на дочь. Она не знала, что еще можно сказать в такой ситуации. Тихо встав, она вышла из спальни Лори и затворила за собой дверь. Ей ничего не оставалось, кроме как отправиться к себе. Никакие силы на свете не заставили бы ее спуститься обратно в гостиную, где Дьюк и Пит кричали друг на друга и где сидела довольная собой Каролин.
Сев на свою кровать, Минни мрачно посмотрела на подарок Дьюка, коробочку, оставленную на тумбе. Она взяла ее и открыла, с удивлением отметив, что руки дрожат. Хорошенькое колечко подмигнуло ей одним из бриллиантов.
Достав из коробочки карточку, Минни поднесла ее к глазам.
«Моей жене в день ее рождения. С нежностью, Дьюк».
Ей показалось, что тонюсенькая ниточка, которая лишь недавно протянулась между ней и мужем, лопнула навсегда.
Впервые за долгие годы унижений и боли Минни Макмаон позволила себе расплакаться.
Глава 6
Мальчика назвали Хантером.
Роды проходили очень тяжело. Каролин, не привыкшая к боли и физическому дискомфорту, мучилась невыносимо, но лишь после четырнадцати часов страданий доктор Роули принял решение делать кесарево сечение. Каролин потеряла много крови, но малыш родился здоровым. Еще много недель после родов Каролин выглядела бледной и страдала от анемии. Даже Дьюк чувствовал к ней сочувствие и не знал, с какой стороны подойти. До этого момента он воспринимал любовницу только как объект сексуального влечения, а другие стороны ее натуры его не волновали. Ее трудное прошлое и личные переживания были для него пустым звуком – ему не хотелось блуждать в подобных дебрях.
Дьюк ждал, что беременность оттолкнет его от Каролин, но, как ни странно, его влечение к ней только возрастало по мере роста живота. Почему-то беременность любовницы воспринималась им как символ его мужской силы и власти над природой. Ему невероятно льстили изумленные взгляды знакомых, которые потрясенно взирали на гигантский живот Каролин и перешептывались за его спиной. Семью Макмаон вновь обсуждал весь Голливуд, и Дьюк наслаждался каждой новой разносной статьей в бульварных газетенках.
Дьюк боялся, что Каролин откажется спать с ним, как когда-то Минни, объясняя это страхом за будущего малыша, но неожиданно любовница превратилась в сексуальную хищницу. Они занимались самым агрессивным сексом в своей жизни именно во время беременности Каролин, совершенно не беспокоясь о безопасности ребенка. Дьюк прекрасно понимал, что любовница не сделала аборт только потому, что рассчитывала с помощью ребенка навеки зацементировать их отношения, и отдавал должное ее сообразительности. Каролин сохранила беременность, рискуя благосклонностью Дьюка, но желая занять прочное место в его завещании.
Для самого Дьюка появившийся на свет малыш означал не больше, чем очередного продолжателя рода, вместилище семени Макмаонов. Он совершенно не собирался заниматься этим глупым «куском мяса», который постоянно орал, пачкал пеленки и пускал слюни. Ничего романтичного и умилительного в возне с ребенком он не находил.
Каролин довольно быстро поняла это, а потому нашла сыну двух нянек и выделила всем троим отдельную комнату в самой дальней части дома. Она даже не стала противиться желанию Дьюка назвать малыша Хантером.
– Честно говоря, дорогой, – лишь однажды попыталась возразить она, – это звучит нелепо. Хантер Макмаон, только подумай! Похоже на псевдоним порнозвезды. Может, выберем более традиционное имя? Какой-нибудь Ричард или Хью? Как насчет Себастьяна? – Ее измученное лицо озарилось при мысли, как был бы счастлив покойный отец, узнав, что внука назвали его именем. – Что скажешь? Себастьян Макмаон – звучит красиво. Так же звали и моего отца.
– Неужто? – хмыкнул Дьюк. – Представь себе, Питером звали отца Минни. Жалкий, узколобый сукин сын! Я не собираюсь больше называть детей в честь кого бы то ни было. Все, разговор окончен.
– Но, Дьюки, мой отец был совсем не таким, как отец твоей… – вяло запротестовала Каролин, понимая, что проиграла. – Он был добрым, гордым и внимательным человеком, он…
– Милая, – Дьюк приложил палец к ее губам, – этого не будет. Мне не по душе идея называть сына на английский манер. Он не будет никаким Себастьяном, никаким Рупертом или Хью. Понятно?
Каролин рассмеялась. Ее забавляла привычка Дьюка отвергать все традиционно английское. За годы жизни с Минни он успел возненавидеть Англию и все, что с ней связано. Он так и не простил Минни за то, что когда-то она выставляла его на посмешище и гордилась своим образованием и семьей. Меньше всего Каролин хотелось идти той же дорогой, что и Минни.
– Ладно, ладно, – закивала она. – Наш сын рожден в Америке и достоин имени Хантер. Если у него будет хоть капля таланта и обаяния отца, он сможет добиться успеха. Хантер Макмаон!
– Хантер Дьюк Макмаон.
Каролин удовлетворенно кивнула. Большего она и не желала.
– Хантер Дьюк, конечно.
Она прилагала титанические усилия, чтобы обрести прежние формы, день заднем тренируясь под руководством Майки, морила себя голодом, питаясь одним капустным супом, как поступали все актрисы Голливуда. Спустя всего шесть недель фотография похудевшей Каролин, облаченной в белые шелка, на премьере «Лихорадки субботнего вечера» украсила обложку журнала «Пипл». Теперь, когда она родила Дьюку сына, ее признали многие его друзья, положение упрочилось, а репутация любовницы постепенно уступила место репутации спутницы жизни. Всем стало ясно, что Каролин Беркли – отнюдь не временная звезда на небосклоне великого продюсера.
Ее сын Хантер рос чудесным ребенком. Спокойный, нетребовательный, он совершенно не доставлял нянькам хлопот. Хантер крепко спал по ночам, умел сам себя развлечь и непрестанно улыбался всякому, кто его замечал. При довольно темных густых волосах и бровях у мальчика были очень яркие голубые глаза, что привлекало дополнительное внимание к ангельскому лицу. Если Хантеру случалось пробраться на вечеринки, устраиваемые в доме, он непременно привлекал всеобщее внимание.
Родители совершенно не уделяли малышу внимания, а остальные члены семьи едва терпели, поэтому Хантер быстро научился играть сам с собой, довольный тем, что его никто не трогает. Пожалуй, лишь Клэр испытывала к Хантеру приязнь, да и то лишь потому, что была бездетной.
Взрослея, мальчик все больше разбирался в отношениях Макмаонов. Он привык к тому, что его появление в общей гостиной непременно становится поводом для скандала, а потому старался не попадаться взрослым на глаза. И чем старше он становился, тем с большей ненавистью смотрели на него Макмаоны.
Когда Хантеру было уже четыре, его мать решила устроить грандиозный прием в честь пятилетней годовщины совместной жизни с Дьюком. Были приглашены все самые известные и влиятельные люди Голливуда. Предполагалось, что гостей будет немало – каждому хотелось воочию увидеть, как уживаются в одном доме законная жена и любовница продюсера. Минни, как и всегда, оделась очень тщательно и подчеркнуто-элегантно. На ней был светлый брючный костюм, на пальце сверкало кольцо, подаренное несколько лет назад мужем. Каролин, напротив, решила привлечь к себе всеобщее внимание, облачившись в алый наряд, состоявший из короткого открытого топа и обтягивающих брючек. Создавалось впечатление, что она нарочно выбрала красный цвет, словно рассчитывая, что он произведет на Минни не меньшее впечатление, чем красная тряпка на быка.
– Я выписала эту пару из Валенсии, – хвалилась Каролин влиятельному адвокату и его жене. Женщина довольно неодобрительно косилась на легкомысленный топ. От ее взгляда не ускользнуло, как покачивается грудь Каролин в вырезе, когда она наклоняется к адвокату. – Представляете, точно такой же костюм хотела заказать Фара Фосет, но не успела. Такие вещи бывают только в единичном экземпляре.
Несмотря на заинтересованные взгляды собеседника, Каролин уже начинала жалеть, что надела столь откровенный костюм. Она знала, что подобные вещи заводят Дьюка, но для столь солидного приема выбор оказался опрометчивым. Рядом со строгой, благочестивой Минни Каролин казалась сама себе дешевой потаскушкой и терзалась бессильной злобой.
Какой черт дернул ее надеть красное? Имидж женщины-вамп никак не вязался ни с общей атмосферой вечеринки, ни с ее новым имиджем постоянной спутницы жизни.
Пока Каролин общалась с гостями и напропалую кокетничала с женатыми мужчинами, Хантер сумел проскользнуть в зал и забрался на один из стульев. Среди десятков угощений он обнаружил шоколадные пирожные, политые глазурью, и, пользуясь тем, что на него не обращают внимания, набросился на сладости. Мальчик уже успел перемазать шоколадом все лицо, когда его шалость была замечена.
– Хантер! Ты что это здесь делаешь?
Минни кипела от гнева, хотя ее лицо и оставалось бесстрастным. Хантер в панике забегал глазами, ища способ улизнуть. Мурашки поползли по его спине.
Минни сплела руки на груди. С нее хватало и того, что Каролин вела себя словно хозяйка дома, общалась с ее, Минни, друзьями и явно наслаждалась вечером, так еще и ее отродье портило изящно накрытый стол! Хантер засыпал крошками белую скатерть и измазал ее шоколадом, а его мамаше и дела нет! Ей плевать на ребенка, которого она произвела на свет.
– Молодой человек, боюсь, вас ждет наказание, – сурово произнесла она, наклонившись к мальчику. – Взгляните на свое лицо! Вы совершили очень, очень дурной поступок.
Малыш попытался спрятаться под стол и зажмурился, словно это могло спасти его от злой тети.
– Немедленно вылезай, Хантер! – сквозь зубы прошипела Минни и больно ухватила его за руку.
Она волокла его за собой, упирающегося и плачущего, пытаясь найти в толпе Каролин.
Хантер был очень испуган. Резкий тон Минни, ее железная хватка – все это говорило о неминуемом наказании, которое ждет его в ближайшее время. Пухлая нижняя губа дрожала, он размазывал шоколад по лицу рукавом и непрестанно всхлипывал, опасаясь рыдать в полный голос.
Каролин, как и всегда, была окружена толпой гостей. Она стояла снаружи дома, на зеленой лужайке, и что-то с улыбкой рассказывала слушателям. Она и не подозревала, что ее сын попал в беду.
Клэр, заметив ожесточенную Минни, бросилась малышу на выручку. В ней всегда был силен материнский инстинкт, а незавидная судьба всеми брошенного Хантера вызывала сочувствие.
– Не нужно тащить его, Минни, – вежливо, но твердо сказала Клэр, хватая малыша за другую руку.
Минни остановилась. Клэр торопливо достала из кармана платочек и принялась вытирать Хантеру рот. Мальчик тотчас прижался к ней, ища защиты.
– Да как ты смеешь мне указывать? – возмущенно воскликнула Минни, еще больше пугая ребенка. Конечно, она понимала, что Хантер и Клэр не заслужили ее гнева, но ничего не могла с собой поделать. Раздражение и ненависть, которые вызывала в ней Каролин, частенько становились причиной ее срыва на близких. – Этот ребенок – просто наказание! – довольно громко сказала Минни, тем самым привлекая к происходящему внимание гостей. – Ему не хватает дисциплины, это точно. Впрочем, это имеет вполне разумное объяснение: разве маленький ребенок может нормально расти в этом сумасшедшем доме?
Клэр предпочла не вступать в спор, но теснее прижала к себе Хантера. Для нее было невыносимым становиться объектом чьего-то гнева или вступать в конфликт, но жалость к беззащитному ребенку пересилила страх. Хантера ненавидела не только Минни. Питер тоже не выносил своего сводного брата и никогда не скрывал этого. Более того, он запрещал Клэр защищать малыша.
Теперь она стояла посреди толпы, Хантер шмыгал ей в юбку, и упрямо смотрела на Минни, отчаянно боясь, что сцену застанет муж. Словно почувствовав ее страх и неуверенность, Хантер окончательно потерял над собой контроль. Миг – и мокрое желтое пятно стало расползаться по светлым штанишкам и белому платью Клэр.
– Что ж, я умываю руки, – удовлетворенно произнесла Минни, отвернулась и направилась к гостям.
– Не волнуйся, маленький, – тихо прошептала Клэр Хантеру, который по-прежнему прятал лицо в ее подоле и трясся всем телом. – Каждый может напустить в штанишки от страха. Это всего лишь случайность, и этого не стоит стыдиться. Давай войдем в дом и переоденемся.
Взявшись за руки, они торопливо поспешили скрыться внутри, чтобы вымыться и сменить одежду. Больше всего Клэр боялась, что в таком виде наткнется на мужа.
Последнее время Пит все больше ее пугал. Складывалось ощущение, что горечь и злоба, переполнявшие его долгие годы и не находившие выхода, сделали его раздражительным и ядовитым человеком. Ненависть к отцу постепенно съедала Питера изнутри, и не было ничего, что могло бы отвлечь его от этого. Клэр надеялась, что рождение ребенка сможет исцелить мужа, но беременность все не наступала, пять лет бесплодных попыток лишь озлобили Пита. Клэр чувствовала, что подсознательно муж считает ее бесплодной и винит в неудачах.
Дьюк часто выбирал бездетность Пита главной мишенью для своих насмешек, раня в самое больное место. Он тыкал пальцем в Хантера, намекая, что хороший самец даже в преклонном возрасте способен обзавестись потомством. От этого ненависть Питера к отцу возрастала многократно.
Клэр ободряюще улыбнулась Хантеру, сидя на корточках перед ванной. Малыш играл с мыльной пеной и счастливо хихикал. Клэр недоумевала, как могут Дьюк и Каролин совершенно не замечать столь чудесного ребенка.
Сама она уже устала надеяться, что Бог услышит ее молитвы и она сможет забеременеть. Сердце ныло при взгляде на любого встречного малыша, на женщин, прогуливающихся с колясками в парке. Как жестока и несправедлива судьба, пославшая сына Каролин, совершенно лишенной материнского инстинкта кукушке, и обделившая самым дорогим Клэр.
– Вот так, малыш, – сказала она с нежностью, заворачивая Хантера в махровое полотенце и принимаясь осторожно вытирать хрупкое тельце.
Он хихикал и извивался ужом. Клэр невольно позавидовала его юному возрасту: только в четыре года можно так быстро забыть обиду и смеяться таким счастливым смехом.
– Любу тебя, – сказал вдруг Хантер очень серьезно и прижался к груди Клэр.
– О, мой маленький, я тоже тебя люблю, – растроганно ответила Клэр.
Переодевшись, они оба вышли на лужайку. Клэр выглядела очень хорошенькой в бледно-желтом летнем платье, на которое сменила испорченный наряд, но вид у нее был встревоженный. Она все еще боялась, что муж прослышал о ее возне с Хантером. Сам мальчик, напротив, пребывал в прекрасном настроении. Клэр одела его в бело-голубой костюмчик моряка и крепко держала за руку, опасаясь, как бы он снова чего не натворил.
Клэр только успела с облегчением вздохнуть, не заметив Пита среди гостей, как буквально наткнулась на него возле беседки.
– Где, черт возьми, тебя носило? – возмущенно спросил он. – Я собирался представить тебя Шейле Петерсон, но стоило на секунду отвернуться, как тебя и след простыл!
Шейла была женой Антона Петерсона, одного из самых богатых и успешных владельцев киностудии за всю историю Голливуда. Питер уже полтора года безуспешно пытался вступить с ним в контакт. Фамилия Макмаон открывала перед ним многие двери кинобизнеса, но это была лишь половина дела. Питу предстояло убедить Петерсона, что совместный проект может принести солидные дивиденды и благотворно сказаться на имидже обоих. Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы уговорить Петерсонов побывать на приеме у Макмаонов, и он многого ожидал от этого вечера. Теперь Пита страшно злило, что жена так бессовестно ускользнула по своим делам.
– О, прости, дорогой, – пролепетала Клэр, потупив глаза. – Видишь ли, с Хантером случилась оплошность, и мне пришлось сходить наверх, чтобы его переодеть.
Не успела она это сказать, как тут же пожалела об этом. Лицо Питера потемнело от бешенства.
– Ради Христа, Клэр! – Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул. – Ты не его мать, понятно? Когда наконец ты вобьешь это в свою глупую голову? Это не твой сын!
Он отпустил ее так неожиданно, что Клэр чуть не упала. Охнув, она схватилась за плечо. Буквально все, кто решил прогуляться на воздухе, повернулись к ней. В тот же самый момент Хантер изо всех сил вцепился зубами в икру сводного брата.
– А-а! Убери его! – завопил Пит пронзительно. – Убери, пока я ему не врезал!
Он так сильно тряхнул ногой, что Хантер опрокинулся на спину, но тотчас проворно поднялся.
– Не тлогай Клэл! – пискнул малыш. – Не тлогай мою Клэл!
– Прошу меня извинить. – Каролин, являя собой материнскую заботу и участие, приближалась к Питеру и Клэр. – Что здесь происходит? – Она уперла кулаки в бока, грозно глядя на Пита. В этот момент она напоминала строгую Мэри Поппинс, готовую защищать обиженного малыша. – Ты расстроил моего сына, Питер! Что ты с ним сделал?
– Что я сделал? – выплюнул Пит и выпучил на Каролин глаза. – Твой дрянной мальчишка укусил меня! Глянь на мою ногу!
Он торопливо приподнял штанину. На игре остался отпечаток маленьких зубов и уже начал наливаться синяк. Шейла Петерсон, стоявшая неподалеку, охнула. Питер, прищурившись, смотрел на Каролину. Он видел ее насквозь, фальшивая забота о сыне могла обмануть гостей, но не его. Однако публичный скандал Питеру тоже был не нужен.
– Знаешь, Каролин, – сказал он неожиданно спокойно, – не думай, что посторонние люди не видят, как мало внимания ты уделяешь собственному ребенку. Ты просто кукушка, и тебе плевать на Хантера. Вырядилась, словно проститутка, а за твоим сыном должна смотреть моя жена. – Он выразительным взглядом обвел ее красный топик и обтянутые бедра, и не просто с неприязнью – с отвращением. – Если бы ты не тратила время на шмотки и не вываливала сиськи на потеху толпе, возможно, ты бы вспомнила и о сыне.
– Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?! – взвизгнула Каролин. Она даже не заметила, как шарахнулся от нее прочь Хантер, цепляясь ручками за Клэр. – Дьюк! Дьюк, ты слышал, как говорит со мной этот ублюдок?
Окружающие принялись оглядываться, но Дьюка нигде не было. Хантер снова начал тихонько плакать.
– Боюсь, дорогуша, что это твой сын – ублюдок, а не я, – процедил Пит сквозь зубы. – А теперь прошу прощения, но мы с Клэр больше не желаем тратить время на пустые разговоры.
– Еще бы! – фыркнула Каролин. Она выдернула руку Хантера из руки Клэр и потянула мальчика на себя, к его очевидному ужасу. – В будущем не забывай, что Хантер – не твой сын, а мой, – предупредила она Клэр, а затем снова повернулась к Питу: – Бедняжка Пити! Тебе-то с детишками не везет, не так ли? Что, какая-то проблема с потенцией? Наши головастики нежизнеспособны? Или у тебя вообще не стоит? Ты уверен, что ты сам-то сын Дьюка? Вот уж у кого стоит на славу в любое время дня и ночи. Бедняжка Пит.
В толпе раздались отдельные смешки, но большинство гостей взирали на сцену молча, на лицах застыли смешанные выражения брезгливости и интереса.
– А теперь прошу меня извинить, – гордо сказала Каролин напоследок, глядя почему-то на Клэр. – Мне нужно пойти сделать сыну прививку от столбняка. Боюсь, он мог подхватить от твоего жалкого муженька какую-нибудь заразу.
Питер с выпученными глазами и малиновым лицом глядел ей вслед. Клэр шмыгала носом. Ей было жаль маленького Хантера, чье заплаканное личико постоянно оборачивалось на нее.
Питер сделал глубокий вдох и пригладил рукой волосы. Он опасался, что безобразная сцена разрушит его и без того хрупкие отношения с Петерсоном.
– Что ж, дорогие гости, шоу окончено, – с вымученной улыбкой сказал он. – Угощайтесь, пейте, танцуйте вволю. – Он сделал жест диджею, и через минуту зазвучала неторопливая музыка.
Толпа гостей разбилась на маленькие группки: всем не терпелось обсудить увиденное. Питер вздохнул. Можно было не сомневаться: в понедельник история появится во всех газетах города. Пожалуй, даже Дьюк при желании не смог бы заткнуть фонтан слухов.
В то же самое время Дьюк смотрел на происходящее на лужайке из окна собственной спальни. Его руки сжимали гигантские груди модели, которую от трахал сзади. Он видел (хотя и не слышал), как Каролин заткнула Пита, и это только поддало жара его возбуждению. Пожалуй, сцена снаружи дома возбуждала его больше, чем формы девицы, стоявшей раком у подоконника. Дьюк едва слышал ее стоны и охи.
Он знал, что пышная моделька останется у него на всю ночь. Когда разойдутся паразиты, жрущие его еду и пьющие его напитки, он вдоволь насладится ее телом.
Дьюка по-прежнему раздражало желание Каролин устраивать эти бесконечные вечеринки. Зачем кормить толпу жадных до бесплатной кормежки и слухов идиотов? Хотя любовница и принадлежала ему целиком – они оба это знали, – Дьюк бесконечно устал от того, что приходится делить ее с толпой обожателей.
Впрочем, он сам позволил ей пригласить гостей по случаю годовщины. Пусть дуреха повеселится…
