Текст книги "Любимцы фортуны"
Автор книги: Тилли Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)
От сильного рывка заколка на волосах Сиены расстегнулась и отскочила, прыгая по мраморному полу. Влажные волосы упали на плечи и лоб. Сиена принялась зло хохотать. Макс взбешенно дернул ее на себя, липкие пальцы скользили на запястьях. Сиена, сидевшая на корточках, повалилась вперед, на колени, и уткнулась в Макса. Ее грудь уперлась ему в плечо.
На секунду Макс замер, глядя в синие глаза, которые находились прямо перед ним. Желание стало таким сильным, почти невыносимым, что он принялся жадно целовать губы Сиены, наваливаясь на нее.
Они упали на пол, и голова девушки сильно стукнулась о мрамор.
– Ай, больно! – пискнула она, в то время как Макс сдирал с нее майку.
– Заткнись! – велел он, глядя на нее.
У него было такое странное, чуть сумасшедшее лицо, что Сиена испытала желание погладить его по щеке.
Значит, она ошиблась. Макс действительно хотел ее, еще там, в Монтесито. Может, он и жалел о случайном поцелуе, но в нем не было равнодушия и брезгливости.
Сиена со стыдом призналась себе, что ее дурное настроение во многом было связано именно со спокойным, презрительным отношением Макса. Напрасно она во всем винила Тиффани и Дирка Мюллера. На самом деле она несколько недель пыталась подавить растущий интерес к Максу, давнему врагу, полагая, что уж он ничего к ней не чувствует.
Но он чувствовал. И еще как!
Он хотел ее.
Почему-то Сиену эта мысль сделала по-настоящему счастливой.
Макс несколько секунд смотрел в ее лицо, а затем нежно потерся носом о ее грудь. Сиена закрыла глаза и чуть слышно охнула.
– Скажи, что ты меня хочешь, – прошептал Макс, продолжая медленно касаться груди носом и губами. Рука его тем временем гладила ее бедро, бесцеремонно терла в развилке ног сквозь брюки.
– Макс, просто сделай это, и все, – взмолилась Сиена, не открывая глаз и чувствуя ужасное смущение. – И быстрее, прошу!
– Сделать что? – дразнил он, расстегивая молнию на брюках девушки и приспуская их вниз. Открылся краешек розовых трусиков.
Зачерпнув ладонью с блюда, валявшегося поодаль, немного малины со сливками, Макс осторожно выложил смесь Сиене на живот на открывшееся бедро.
Сиена закрыла глаза, позволяя эмоциям захватить ее целиком. Руки Макса скользили по ее груди, язык слизывал взбитые сливки, спускаясь все ниже, к развилке ног, затем пальцы подобрались к краешку трусиков и залезли под резинку. Сиена представила себе, какой бы смачной вышла «клубничка», заснятая на пленку в этот момент.
Легкие брюки поползли вниз, а потом и белье. Горячее дыхание Макса Сиена чувствовала уже между ног. Похоже, он прекрасно знал, как доставить женщине удовольствие.
Макс оказался изобретательным любовником, но это было не главным. Важнее было то, что это был он, Макс. Ее Макс.
Наконец-то.
Макс избавился от джинсов, и его напрягшийся твердый член ткнулся в ногу Сиены. Инстинктивно она приподняла бедра навстречу и потянула Макса на себя, но он перехватил ее руки и навалился сверху, словно огромный медведь.
– Так что, Сиена, – усмехнулся он, когда девушка с трудом приоткрыла глаза, – ты скажешь мне, чего хочешь?
Сиена закусила губу. Она не могла произнести вслух тех слов, что так и вертелись на языке. Как можно сказать Максу, заклятому врагу и самому желанному мужчине, чего она хочет? Сказать, что жаждет чувствовать его член внутри себя, двигаться с ним в едином ритме?
– Я… хочу… тебя, – пробормотала Сиена, продолжая тереться лобком о его член. – Ну же, Макс, я больше не могу ждать!
Он улыбнулся.
– Прости, милая, но этих слов мне мало, – шепнул он ей на ухо.
Сиена застонала в отчаянии. Она была не просто готова принять его, но и опасалась кончить раньше, чем он в нее войдет. В ушах стоял невнятный шум, а лицо Макса расплывалось перед глазами.
– Скажи, как именно ты этого хочешь? Я хочу слышать!
– Господи, Макс, я не могу! – почти зло крикнула Сиена.
– Неужели? – Его язык чуть попутешествовал по ее груди и шее, коснулся губ. – Несколько минут назад ты не была такой застенчивой. Или это не ты говорила про губы Тиффани на моем члене?
– Боже, прости, – смутилась Сиена, краснея.
– Не извиняйся. – Макс выпустил ее запястья и торопливо снял с нее брюки, отбросив их прочь. – Что ж, если ты не можешь сказать словами, тогда покажи, как сильно меня хочешь.
Одним коротким рывком вперед и вверх Макс вошел в Сиену, и почти сразу же ее накрыл сильный оргазм. Девушка истово гладила спину и ягодицы Макса, сжимая ноги вокруг его бедер. Она извивалась, словно дикое животное, даже не постанывая, а подвывая. Прежде Макс никогда не доводил женщину до такого безумного состояния и краешком сознания чувствовал гордость. Он пытался оттянуть момент оргазма, надеясь снова довести Сиену до разрядки, но это оказалось выше его сил. Когда он кончил, ему показалось, что он излил в Сиену все свои жизненные силы. Это было волшебно и совершенно не похоже ни на один оргазм, что он испытывал прежде.
«Пожалуй, – пронеслось в затуманенном мозге Макса, – я не согласился бы променять этот момент даже на вечную голливудскую славу».
Глава 30
Генри Аркелл проснулся с такой чудовищной головной болью, словно накануне пил не виски, а смешал не меньше ведра дешевого портвейна с пивом. В последний раз столь сильное похмелье у него было в Дублине, где двенадцать лет назад он отдыхал с приятелями.
С трудом поднявшись с постели, он поплелся в ванную, где минут пятнадцать стоял под холодным душем, а потом долго разглядывал в зеркале свою помятую физиономию.
– Принести тебе чего-нибудь, дорогой? Аспирина, например? – услышал он голос Маффи.
Она сидела на постели с новинкой Розамунды Пилчер и чашкой чая. Только тихие постанывания несчастного мужа могли оторвать ее от книги.
– Лучше принеси ружье, я застрелюсь, – жалобно простонал Генри, появляясь в дверном проеме, бледный как смерть. – «Алказельцер» не удержался в желудке и сейчас плавает в унитазе, – пожаловался он. Оставалось снова лечь в кровать и умирать.
Генри забрался под одеяло, натянув его до подбородка. Его знобило и мутило. В спальню вошла Мадлен. В руках она держала Барби в золотом купальнике.
– Можно мне к вам под одеяло? – спросила она.
– Нет! – рявкнул Генри из последних сил. От этого голова его едва не взорвалась на части. – Иди смотреть мультики, Мэдди. Папа плохо себя чувствует.
– Но я каждое воскресенье прихожу к вам в спальню, – принялась канючить девочка. – Мама, можно?
– Не в этот раз, милая, – мягко сказала Маффи, откладывая книгу и вставая с кровати. – Папочке нехорошо. Давай спустимся вниз и приготовим завтрак. Поможешь мне?
– Ладно, – тотчас согласилась Мадлен, задирая на животе кофту пижамы и почесывая живот. – Как тут плохо пахнет, бе-е! Барби не любит, когда так пахнет!
Маффи рассмеялась, косясь на бледного Генри, и пошла чистить зубы. Затем она вернулась в спальню и распахнула все окна, впуская в комнату свежий апрельский воздух. Алкогольные пары устремились на улицу. Мэдди была права, в спальне застоялся запах перегара, словно это было дешевый ирландский паб.
Маффи беспокоилась насчет мужа. Накануне он ездил в Лондон, чтобы встретиться с Ником Франкелем. Генри туманно объяснил, что необходимо выработать какую-то кризисную политику, но не слишком вдавался в объяснения. Судя по всему, либо кризис оказался слишком глубок, либо так и не удалось выработать политику, но Генри вернулся домой пьяным около пяти утра, с трудом доковылял до спальни и упал на кровать. Маффи оставалось выгрести из кошелька и шкатулки почти все деньги – около двухсот пятидесяти фунтов, – чтобы уплатить за такси, на котором он приехал. Это была невероятно крупная сумма. Маффи опасалась, что придется еще сильнее затянуть пояса, чтобы дожить до конца месяца.
Поначалу она хотела выставить мужа из спальни и заставить ночевать на диванчике в гостиной, а потом не разговаривать с ним целый день, но передумала. Последнее время Генри становился все более мрачным и молчаливым, а накануне даже алкогольное опьянение не скрыло его подавленности. Маффи опасалась, что Генри впадает в депрессию.
Надев старенький халат, она прошла к спальням детей и постучалась в каждую дверь.
– Чарли, Берти, вставайте! Мадлен уже вскочила, а вы все спите. Уже половина девятого! Быстро чистим зубы и одеваемся! – резко прокричала Маффи. Растя троих детей, ухаживая за мужем и приглядывая за полуразвалившейся фермой, она давно научилась не тратить времени попусту.
Спустившись на кухню, Маффи выставила на стол бекон в вакуумной упаковке, помидоры, яйца и молоко, чтобы приготовить большой омлет на всю семью. Попутно она проглядывала утреннюю почту.
Счета, счета, снова счета. Пришло два коричневых и три красных конверта, кричащих о долгах. Кроме того, принесли каталог дорогих продуктов, которые были Аркеллам не по карману, каталог одежды и частное письмо. Послание адресовалось Генри и было отправлено из Марбеллы.
Как ни старалась, Маффи так и не смогла припомнить, есть ли у них друзья или родственники в Марбелле.
Генри лежал, укрывшись одеялом. Заснуть не удавалось. Накануне он пошел по пути наименьшего сопротивления, банально надравшись, чтобы стереть из памяти ужасный разговор с Ником, но старый способ не сработал. Генри и вчера не смог позабыть о грозящей катастрофе, а утром ситуация показалась просто кошмарной.
Итак, его налоговый долг превратился в двести пятьдесят тысяч. На сотню больше, чем он думал вначале.
Четверть миллиона фунтов! И это одних налогов, которые нужно выплачивать помимо остальных долгов, нескольких сотен тысяч!
Как до такого могло дойти?
Насколько Генри помнил, он всегда платил налоги, и каждый год налоговая служба получала львиную долю его жалких средств, заставляя едва сводить концы с концами. А вчера Ник почти три часа объяснял, как именно начисляются проценты на недоплаченные налоги. Похоже, долг Генри рос в геометрической прогрессии, пока он пребывал в счастливом неведении. К концу разговора подавленный Генри выпил уже двенадцать порций бренди, а потому его затуманенное сознание с трудом следовало за мыслью друга. Но он понял главное – удавка затягивалась на его шее, грозя в любой момент задушить. В ближайшие шесть месяцев долг Аркеллов превысит семьсот пятьдесят тысяч (почти миллион!), и придется распроститься с замком и фермой. По каким-то дурацким законам бывших владельцев земли нельзя было продавать по частям, поэтому такой вариант расплаты с долгами отпадал сам собой. Единственное, что мог противопоставить грядущим неприятностям Генри, – это продать картины, чтобы хоть как-то отсрочить банкротство. Он даже не представлял, как рассказать страшную новость жене.
Словно как-то узнав, что муж думает о ней, Маффи вошла в спальню. Она выглядела свежей и красивой, в руках был поднос с омлетом на тарелке, парой сандвичей и чашкой горячего черного чая. В стакане пузырился, растворяясь, аспирин, сбоку свисали помятые полевые цветы.
– Букет от Мэдди, – сказала Маффи, ставя поднос на стол возле мужа. – Сейчас она рисует для тебя открытку с надписью «Поправляйся». – Женщина взбила свою подушку и подала мужу руку, помогая сесть.
Генри показалось, что желудок подбросило вверх, к самому горлу. Несколько секунд он сидел, боясь шевельнуться.
– Спасибо. – Генри слабо улыбнулся. – Надеюсь, я действительно поправлюсь, а не скончаюсь в собственной постели.
– Не забывай, это и моя постель тоже, – усмехнулась Маффи.
– Не уверен, что осилю бекон, – признался Генри. – Хотя пахнет волшебно.
– А ты попытайся, калорийная пища может помочь. Кстати, тебе пришло письмо. – Маффи вытащила из кармана халата конверт.
Генри повертел письмо в руках. Судя по его лицу, он был озадачен не меньше жены.
– Марбелла? Где находится эта Марбелла? От кого же письмо? – Он взрезал конверт ножом, лежавшим на подносе, и достал два листа, исписанных от руки. – Черт возьми! – выдохнул Генри, взглянув на подпись. – Это от Эллиса.
– От кого? – спросила Маффи, хватая вилкой кусочек омлета с тарелки мужа. Она сидела на диете, но яйца с беконом были слишком соблазнительны.
– Твой поклонник, помнишь? Гэри Эллис. – Генри пробежал глазами письмо. – Ха, он делает мне деловое предложение, только не пишет, какое именно. Предлагает прилететь к нему в Испанию для частного разговора.
– Интересно, что за предложение? – озабоченно спросила Маффи. Она не доверяла Эллису, памятуя о его гадком поведении на вечере у Каролин несколько лет назад. Ей до сих пор было противно вспоминать потную руку, пытавшуюся схватить ее за колено.
– Хм, кто знает, кто знает, – задумчиво пробормотал Генри, складывая письмо вчетверо и засовывая в карман пижамы.
Он не хотел, чтобы Маффи переживала заранее, но чувствовал, что предложение Эллиса как-то связано с фермой. По всей видимости, до застройщика уже дошли слухи о трудном финансовом положении Аркеллов, и он нашел момент подходящим для капиталовложения. Но откуда Эллис мог прослышать о долгах? Генри испуганно глянул на жену. Ник не мог проболтаться, Генри был в этом уверен. Или для акул вроде Эллиса не существует никаких финансовых тайн?
Всего несколько дней назад Генри со смехом бы выбросил письмо Гэри Эллиса, но замаячившая впереди пропасть сделала его осмотрительнее. Он решил дать Эллису шанс и выслушать его условия.
– Пожалуй, нет ничего страшного в том, чтобы слетать в Испанию, – произнес Генри, не глядя на жену.
– Не говори ерунды! – Маффи засмеялась и взяла с подноса свою чашку. Сделав глоток чая, она продолжала: – Что этот мерзкий человек может нам предложить? У нас же все есть. Если ему нужна ферма вместе с имением, он ее не получит. – Она игриво улыбнулась. – Или ты думаешь, Эллис собирается предложить тебе миллион фунтов за ночь с твоей женой, как в фильме с Деми Мур?
– Какая чушь! – фыркнул Генри.
Почему-то после этих пренебрежительных слов Маффи погрустнела, словно была обижена. Генри примирительно улыбнулся, почувствовав укол совести, когда жена улыбнулась в ответ. Он испытывал необходимость во всем признаться, но не мог найти подходящих слов. Маффи доверяла ему, полностью полагалась на него как на добытчика средств и сильного спутника жизни. А он? Привел всю семью к банкротству! Он подвел всех. Подвел Маффи и детей, обманув их доверие.
Генри твердо решил съездить в Испанию и встретиться с Эллисом. Ставить об этом в известность жену он не планировал.
– Извини, если я тебя обидел, – сказал он. – Уверен, любой мужчина при деньгах был бы счастлив выложить миллион за ночь с тобой. Но я никому тебе не отдам. – Генри поморщился. – Проклятая головная боль!
– Так пей свой аспирин. Мы с детьми прогуляемся, а ты можешь оставаться в постели. Постарайся поспать, а я загляну к тебе через пару часов.
– Спасибо, милая. – Генри благодарно взглянул на жену и погладил ее ладонь. – Знаешь что?
– Что?
– Я очень люблю тебя.
Жена встревоженно взглянула на него, озадаченная серьезностью тона, а затем быстро чмокнула в губы.
– Я тебя тоже люблю, милый. Ты такой забавный.
В то же время в Калифорнии Макс, ничего не подозревавший о проблемах старшего брата, лежал на песчаном берегу в обнимку с Сиеной. Солнце было ласковым, вдалеке еле слышно плескались волны, а рядом с ним была самая прекрасная девушка на свете. Сиена дышала ровно, уткнувшись Максу в грудь. Жизнь казалась чудесной и безоблачной.
Прошло больше месяца со дня злополучного ужина, приготовленного Сиеной, и они по-прежнему были счастливы. Вспыхнувшая обоюдная страсть не угасала вопреки опасениям Макса, и даже напряженная атмосфера, царившая в доме Хантера, постепенно разрядилась. По сути, времени на ссоры и долгие разговоры ни у Сиены, ни у Макса практически не оставалось. Оба много работали – Сиена снималась целыми сутками, порой отлучаясь ради коротких фотосессий в Венецию или куда-нибудь южнее, а Макс был занят режиссурой новой пьесы. Оказавшись рядом, оба радовались выдавшейся передышке. Сиена даже прекратила цепляться к Тиффани и почти не дергала Хантера с тех пор, как ее отношения с Максом перешли в новую ипостась. Конечно, девушка по-прежнему недолюбливала Тиффани Уэдан, но теперь эта неприязнь как-то поутихла и перешла в стадию «дурного мира», который устраивал обеих.
В эти выходные Хантер с подругой уехали в Колорадо, чтобы навестить ее родителей, поэтому Макс и Сиена оказались предоставленными самим себе. Они уже успели позаниматься любовью в каждой комнате дома, на зеленой лужайке и в гараже во всех возможных и невозможных позах, а затем решили немного отдохнуть. Пообедав в Малибу, они отправились позагорать.
– Просыпайся, соня, – позвал Макс, выбираясь из-под Сиены и рассеянно гладя ее волосы.
Девушка недовольно буркнула что-то неразборчивое и открыла глаза. Подняв голову, она посмотрела на Макса и улыбнулась. Ей нравилось смотреть на его крепкие, массивные плечи, тронутые загаром, забавлял тот факт, что каждая его ладонь размером с ее голову, а потому на ней можно поспать, как на подушке. Рядом с Максом Сиена сама себе казалась хрупкой и изящной, чего не ощущала рядом с другими. От этого ей становилось уютно и комфортно.
– Долго я спала? – спросила девушка, вплетая пальцы в светлые волосы Макса.
– Минут двадцать. – Он наклонился ее поцеловать. Губы Сиены были солеными после купания. – Мне хочется пить. Я не хотел тебя будить, но все-таки не выдержал. Давай я сгоняю за колой. Или пойдем вместе?
Сиена помотала головой. Кафе располагалось в каком-то полукилометре от пляжа, но идти до него по горячему песку было лень. Сиене больше хотелось отдыхать на удобном лежаке и слушать шелест воды.
– Сходи один. И захвати мне банку диетической, ладно? – Она с нежностью улыбнулась.
– А где же волшебное слово? – поддразнил Макс, еле заметно касаясь ладонью ее груди в оранжевом купальнике.
Сиена чуть слышно застонала, улыбаясь. Ей нравилось все, что делал с ней Макс.
– Пожа-алуйста, – по-детски попросила она, делая умоляющее лицо. При этом ее ладонь нахально легла Максу между ног, где под плавками тотчас напрягся член.
– Хорошо, хорошо! – Макс поспешно вскочил, понимая, что даже пятисекундная задержка приведет к тому, что он никуда не пойдет. – Ваша диетическая кола уже в пути, ваше сиятельство. Никуда не уходи!
Сиена перевернулась на живот, смеясь.
– Уж за это можешь не переживать.
Как всегда в выходные, кафе было забито битком. Любители серфинга с длинными патлами, заплетенными в дреды, и покрытые темным густым загаром, с облупившимися носами и сияющими глазами, детишки богатых родителей из Беверли-Хиллз практически все выходные торчали на пляже.
Макс занял очередь за напитками позади двух подтянутых мужчин лет тридцати. Похоже, это были какие-то агенты, судя по их отбеленным почти до голубизны зубам, легким шортам, рубашкам «Армани» и наманикюренным ногтям. Один из них читал журнал и как раз проглядывал заметку о будущем фильме Дирка Мюллера, «Блудной дочери». Статейка сопровождалась фотографией Сиены с какой-то модной вечеринки.
– Слыхал новость? – спросил мужчина, тыча пальцем в журнал.
– А, дочка Макмаона? – откликнулся его спутник. – Да, я видел эту статью. – Как тебе эта Сиена? Ничего, да? Не такая костлявая, как другие модели. Отличные сиськи! Я бы такие помял.
Оба рассмеялись. У Макса перехватило дыхание. Он мрачно сверлил спины приятелей взглядом.
– Как считаешь, она может играть? – спросил первый мужчина, разглядывая фото Сиены. На картинке девушка стояла в обнимку с чернокожим парнем и зазывно улыбалась.
– Сомнительно, она ж модель, – ответил второй мужчина. – Я тут общался с одним парнем, который ее трахал.
– Что, серьезно?
– Ага. Глен Боуди, помнишь такого? Так вот он рассказывал, что эта Сиена весьма талантлива… если ты понимаешь, о чем я, ха-ха!
Мужчины громогласно расхохотались. У Макса почернело в глазах. Без предупреждения он схватил обоих за воротнички и поволок из кафе на улицу.
– Эй, парень, в чем дело? – возмутился первый мужчина, роняя папку с бумагами и пытаясь оторвать от себя пальцы Макса. В глазах его застыло неподдельное изумление.
Макс швырнул обоих на асфальт.
– Сейчас я скажу тебе, в чем дело! – рявкнул он, надвигаясь на пытающихся подняться мужчин. – Как ты смеешь трепать своим поганым языком о тех, кого даже не знаешь? Ты сказал, что Сиена Макмаон спала с каким-то козлом, которого ты называешь другом? Какого черта?!
– Да что тут такого-то? – встрял второй мужчина, который успел подняться, отряхнул шорты и сделал пару шагов назад, рассудив, что соперник выглядит слишком внушительно.
– Сиена – мой друг, – бросил Макс. – А вы говорили о ней… в неуважительном тоне.
– Неужто? Уж не знаю, что вы с Сиеной Макмаон за друзья, но я не врал, когда говорил о Глене Боуди, – заявил первый, более крупный, мужчина довольно заносчиво, поскольку счел Макса равным соперником. – Сиена спала с ним, и это факт. И твои кулаки ничего не исправят.
К спорящим подошли несколько зевак. Один из них, парень лет двадцати, огромный и мускулистый, словно бык, решил утихомирить Макса.
– Эй, дружище, охолони чуток.
– Отвали! – бросил Макс, даже не взглянув на него. – Эти придурки посмели…
– Мы не сказали ничего особенного, ты, псих! – крикнул один из мужчин, тот, что был похилее, еще больше отступая назад. – Или тебе больше заняться нечем?
Макс раздраженно сплюнул и зашагал к пляжу. Он видел вдалеке Сиену. Она лежала лицом вниз, ее ягодицы торчали вверх двумя соблазнительными полушариями, кожа слегка порозовела.
Макс приближался, словно шторм. Он понимал, что обвинять в чем-либо Сиену глупо, но не мог сдержаться. Одна мысль о том, что какой-то слизняк прикасался к его женщине, а потом трепал об этом друзьям, приводила его в бешенство.
– Сиена! – резко позвал он, когда до девушки оставалось несколько метров.
– А? – сонно откликнулась та, перекатываясь на спину. Полусонная, она даже не заметила, что лифчик перекосился, обнажая один сосок. – А где же напитки? – спросила Сиена, невинно глядя на Макса.
– Плевать на чертовы напитки! – пролаял он. – Прикрой грудь, Христа ради! Или тебе нравится, что на тебя пялится весь пляж?
Сиена покраснела и принялась поправлять купальник. Макс никогда не разговаривал с ней в таком грубом тоне. Это ее испугало.
– Что случилось?
Та, прежняя Сиена принялась бы немедленно вопить, брызжа слюной, в ответ на подобное отношение. Она велела бы Максу убираться к черту, и это вполне соответствовало знаменитому характеру Макмаонов. Но за последнее время многое изменилось.
– Ты спала с Гленом Боуди? – В голосе Макса звучало бешенство пополам с отчаянием. Сиене стало страшно. – Ты с ним спала, отвечай?! – рявкнул Макс еще громче, не дождавшись мгновенного ответа.
– Я не стану отвечать, если ты будешь говорить со мной в подобном тоне, – ответила Сиена дрожащим голосом. Она села и поджала под себя ноги, обняв колени, словно пыталась спрятаться от безумного взгляда Макса. – И кто тебе сказал такое?..
– Это не имеет значения! – Макс наклонился к Сиене. Теперь его лицо было всего в полуметре от нее. Та сила и мощь, которые совсем недавно Сиена находила уютными и комфортными, внезапно напугали ее до крайности. – Так это правда, отвечай?
Сиена откинулась назад, на лежак, в инстинктивной попытке отстраниться. Макс навис еще сильнее, и тогда она соскочила с лежака, быстро, словно маленький напуганный краб.
– Да! – выпалила она тоненьким голосом. – Это правда.
– Как ты могла?
Макс выпрямился. На его лице возникло выражение горечи, боли и презрения. Пожалуй, именно это выражение заставило Сиену, несмотря на безумный страх потерять Макса, начать защищаться.
– Что значит «как могла»? – воскликнула она. – Я же не спрашиваю, как ты мог спать со всеми этими модельками и официантками, которых ты так часто приводил в дом Хантера! Ты не святой, Макс, и я тоже не претендую на роль ангела. Да, я спала с Гленом. И что? Да, да, я ужасная, отвратительная шлюха! Ты это хотел услышать? Это?
Макс растерянно смотрел, как Сиена разрыдалась, торопливо хватая полотенце и пряча в нем лицо. Все ее тело сотрясалось от плача, сквозь махровую ткань слышались ужасные всхлипывания. Макс сел на лежак и потянул Сиену к себе, сажая на колени.
– Успокойся, Сиена, прости, – мягко зашептал он ей на ухо, испытывая невероятное, чудовищное облегчение. Поначалу девушка сопротивлялась, а потом прижалась к Максу всем телом и спрятала лицо на его груди. – Прости меня, детка. Я был не прав. Я накричал на тебя, и я виноват. Я вовсе не думаю, что ты ужасная и отвратительная шлюха, честное слово.
– Точно? – Сиена на секунду оторвалась от него, заглядывая в глаза с надеждой. Лицо ее было красным и мокрым, словно у десятилетней девочки.
Максу стало стыдно за свою нелепую вспышку.
– Точно, милая. – Он чувствовал, что нужно как-то объяснить свое нападение на Сиену, ставшее для нее полной неожиданностью. – В кафетерии была одна пара… два мужика… они обсуждали тебя, а я невольно подслушал.
– Они говорили о Глене? – жалобно спросила Сиена.
Макс кивнул.
Сиена закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы они оказались дома, подальше от любопытных глаз.
Она прекрасно помнила Глена Боуди, хотя спала с ним всего один раз. Они познакомились на какой-то вечеринке. Конечно, Сиена сразу поняла, что Глен – придурок, но у него было такое красивое тело и столько огня в глазах, что она не устояла. Еще она запомнила, что у Глена был большой, похожий на крепкую торпеду член. Все остальное она забыла с легкостью, как бывало всякий раз, когда она находила случайного любовника. Они могли звонить Сиене, могли искать встречи, но никогда больше не оказывались в ее постели. У нее было множество любовников, но никто не был ей дорог. Исключением был только Патрик, но и его она почти не вспоминала.
И все это было до Макса. С его появлением все изменилось. Каким-то образом он пробился к глубинам сердца Сиены и сумел ее изменить. Она не только позволила ему увидеть потаенные уголки своей души, но и поведала свои страхи. Ей хотелось открываться, хотелось доверять и делиться самым сокровенным. Даже Хантер никогда не был так близок Сиене, как Макс. Столько изменений, столько открытий – за каких-то четыре недели!
Конечно, Сиена и раньше отдавала себе отчет в том, что избалованна и эгоистична, но никогда не пыталась себя изменить. И только сближение с Максом, добрым, чудесным, отзывчивым человеком, заставило ее иначе взглянуть на себя со стороны. Макс любил ее, несмотря на все недостатки ее характера, прощал то, чего Сиена сама ни за что не прощала никому.
Впервые в жизни, оглядываясь на прошлое, Сиена стеснялась самой себя. Былые сексуальные победы казались глупыми и пошлыми, а привычка разбрасываться людьми – отвратительной. Теперь бывшие сексуальные эскапады вспоминались как досадные недоразумения, ошибки, которых можно было избежать. Сиене казалось, что ей никогда уже не очиститься и не стать женщиной, достойной любви Макса Десевиля.
– Ты не должен просить прощения, – с горечью сказала девушка. – Глен Боуди был ошибкой. Это… было свидание на одну ночь. О, Макс, если бы я могла изменить прошлое, никакого Глена там никогда бы не было! Я делала столько глупостей, так ужасно себя вела! И мне хотелось бы сказать тебе, что Глен был единственным человеком, с которым у меня был просто секс, как у животных, но это не так. У меня было множество любовников. Пожалуйста, не надо ненавидеть меня за неразборчивость в связях, умоляю!
Макс еще сильнее сжал Сиену в объятиях. Он ругал себя за вспышку гнева. Ему досталась самая красивая, самая удивительная девушка на свете, а он едва все не испортил своей нетерпимостью и глупостью. Она плакала, и в этом была его вина.
Он мысленно вел с собой диалог, гладя Сиену по голове. Какая разница, думал он, сколько мужчин у нее было? Все они остались в прошлом. Пусть их были десятки, даже сотни, какое это имело значение теперь, когда Сиена принадлежит только ему? И она права: он тоже спал со многими женщинами, иной раз почти без разбора, если в жизни что-то не клеилось. Какое он имел право судить Сиену за то, в чем и сам был виноват?
Конечно, он понимал, что в его гневе на Сиену виноват вовсе не случайно подслушанный в кафе диалог, а страх. Он безумно боялся проснуться однажды один, брошенный, покинутый Сиеной ради другого, более достойного мужчины. Сиена могла опомниться, прийти в себя после временного помрачения рассудка и сообразить, что заслуживает большего, нежели режиссер-неудачник, не заработавший ни гроша и ездящий на старой «хонде».
Куда бы Макс с Сиеной ни отправлялись, всюду их преследовали мужские взгляды – на Сиену смотрели с восхищением, на Макса – с завистью. Он не мог не думать о том, как часто делаются ставки, сколь долго еще продлится их странный роман. Макс и до этого мучился тем, что состоит приживалкой при Хантере, о чем часто писали в желтой прессе. А сейчас все чаще появлялись заметки о новой «игрушке» Сиены Макмаон, малоизвестном театральном режиссере без гроша за душой.
– Милая, – сказал Макс, и его голос предательски дрогнул, – я совсем тебя не ненавижу. Разве тебя можно ненавидеть? Это ты должна ненавидеть меня, ревнивого идиота, который совершенно не умеет держать себя в руках. Я и сам не ожидал, что…
Сиена прервала его поцелуем, словно ставя точку на ненужной беседе. Макс подхватил ее под ягодицы, чуть сжимая, и со всей страстью ответил на поцелуй. Секс всегда был лучшим способом примирения двух поссорившихся влюбленных, Сиена и Макс не были исключением.
– Поехали домой, – попросила Сиена, когда их объятия разомкнулись. Она ощущала возбуждение и со стыдом призналась себе, что причина была во вспышке Макса. – А дома займемся любовью.
