Текст книги "Любимцы фортуны"
Автор книги: Тилли Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)
Глава 24
Тиффани Уэдан приподняла бедра, выгибаясь навстречу Хантеру и принимая его еще глубже. Ее глаза закрылись, оставляя едва заметную щелочку между веками, в которой мелькнули белки. Тиффани застонала, чувствуя приближение оргазма.
– О-о-о… еще…
Хантер чуть улыбнулся, глядя в лицо девушке. Ее светлые волосы, предмет его восхищения, рассыпались по простыне, несколько локонов прилипло к влажной шее.
– Еще? – переспросил он, прерывисто дыша. – Еще? – Он чувствовал, что вот-вот кончит и сам, но хотел, чтобы Тиффани достигла разрядки вместе с ним.
– Да, Хантер, – почти неразборчиво откликнулась девушка. – Еще капельку… – Мышцы ее влагалища сжались плотнее, едва не лишая Хантера сознания, тогда как пальцы стиснули ягодицы и ласкали чувствительные места возле простаты.
– Не делай этого, – охнул Хантер, перехватывая руку подруги и отбрасывая в сторону. – Я вот-вот… кончу, – простонал он.
Парой секунд позже он начал извергаться в нее, а Тиффани хрипло застонала, откидывая голову назад, словно для поцелуя.
– О, Хантер!
– Я люблю тебя, детка…
Хантер стиснул ее в объятиях, подминая под себя, сплетаясь в единое целое. В глазах ненадолго почти почернело. Тиффани судорожно дернулась под Хантером.
Он удовлетворенно улыбнулся, радуясь, что усилия не пропали даром. Он сдерживал себя почти двадцать минут, ожидая, когда кончит любимая, и был вознагражден за свое терпение.
Тиффани и Хантер еще долго лежали, обнявшись и часто дыша. Ни один не бросился в душ и не разорвал объятий. Казалось удивительным, что спустя три года они все еще способны на такие сильные эмоции. Секс каждый раз становился открытием, а после него захлестывала невероятная нежность и страх потерять друг друга.
С того дня как Хантер встретил Тиффани на прослушивании, такую застенчивую и удивительно красивую (на ней была форма болельщицы, делавшая ее похожей на школьницу), что-то перевернулось в его сердце. Он уже не представлял себе жизни без Тиффани, и страх ее потерять придавал отношениям постоянную новизну.
Тиффани была на редкость привлекательной девушкой. Почти одного роста с Хантером, она тоже мечтала об актерской карьере, решив, что не хочет быть безголовой моделью. Светлые волосы, большие доверчивые глаза ярко-зеленого цвета, обрамленные густыми ресницами, широкий улыбчивый рот с нежными розовыми губами – от Тиффани было трудно оторвать взгляд, что ужасно смущало девушку. Ей казалось, что подобное внимание незаслуженно, а потому она тушевалась в присутствии мужчин.
Тиффани пробовалась на роль Кимбо Уотсон, совершенно ненормальной девицы и болельщицы футбольной команды. Снимался новый сериал, придуманный Хью Орчардом специально для Хантера. Многосерийку должны были запустить в эфир сразу после «Советника», и один лишь слух, что роль главного героя, Гейба Сандерсона, принадлежит юному Макмаону, вызвал у публики небывалый интерес к сериалу. По задумке Хью, Кимбо Уотсон должна была пылать к Гейбу чувствами.
Тиффани так и не получила роль. Возможно, потому, что всем существом излучала свет, а не наличие внутренних демонов. Правда, ей досталась крохотная роль некой Сары, врача футбольной команды.
Нет нужды говорить, что новый сериал тотчас взлетел на верхние строчки рейтингов, где до этого находился «Советник». Тиффани не удалось прославиться, но она благодарила Бога за то, что эта работа свела ее с Хантером.
Потянувшись всем телом, Тиффани потерлась носом о плечо Хантера. Она в миллионный раз задалась вопросом, как ей могло так повезти. Ей еще помнился собственный ступор, когда Хантер подошел к ней, чтобы представиться. Тиффани понимала, что ведет себя, словно круглая дура, готова была надавать себе пощечин, чтобы встряхнуться, но продолжала пялиться на Хантера, словно шаман на внезапно явившееся ему божество. Для Тиффани Хантер был не просто привлекательным мужчиной, но и состоявшимся актером, человеком, прославившимся на том поприще, куда она только ступала. В то время, когда Хантер получал большие барыши, она работала официанткой в закусочной западного Голливуда, таскала клиентам бургеры и вытирала за ними столы. День за днем она надевала ненавистный фартук с надписью «Чем могу помочь? Ваша Тиффани» и мечтала о карьере актрисы. Целых полтора года она носилась по душному залу, провонявшему прогорклым маслом, и ненавидела свою работу всей душой.
Тиффани приехала в Голливуд из маленького городка Эстес-Парк, Колорадо, где жила с родителями, одержимая мечтой о великих ролях. Мать и отец с самого начала не поддерживали ее затею.
Тиффани помнила, как кричал ее обычно спокойный отец:
– Она получила прекрасное образование, Марси! Неужели ты позволишь ей просто вышвырнуть диплом на помойку? Ей ничего не светит в Голливуде! Она закончит официанткой в дешевой кафешке, а потом либо вернется домой, либо станет проституткой!
– Но это ее мечта, Джек, – возражала мама. – Наша дочь молода и упряма. Она просто следует за своей мечтой, разве это так плохо?
– Так ли это плохо? Ха, еще бы! Наша девочка пополнит ряды неудачниц, глупышек из маленьких городов, которые выросли с мыслью, что они – самые красивые и удивительные девушки на свете. Может, они действительно талантливы и красивы – для своих маленьких городков, но не для Голливуда! Все хотят стать звездами, но везет лишь единицам из миллионов, неужели не ясно? – горько восклицал Джек Уэдан. Он всегда любил свою дочку и переживал за нее, считая наивной и доверчивой. – Через десять лет она все еще ничего не добьется. Она будет работать в закусочной или на заправке, стыдясь вернуться в Колорадо и проклиная свою судьбу!
– Джек, не надо! – взмолилась мать Тиффани, видя, как бледна дочь.
– Но ведь это правда, Марси! Тем, кто становится официантками, можно сказать, везет. Ведь есть огромный процент тех, кто все же находит свое место под солнцем. Они становятся актрисами, но снимают их лишь для порно! А некоторые работают прямо на улицах. Дочка, неужели ты не понимаешь, на что себя обрекаешь?!
– Джек Уэдан! – строго оборвала его Марси. – Не говори нелепостей! Тиффани никогда не свяжется с проституцией или порнографией.
– И работать в закусочной до конца жизни я тоже не буду, – робко вставила Тиффани. – Папа, неужели ты совсем в меня не веришь?
Она много раз вспоминала, сколько сочувствия и боли было в ответном взгляде отца. Вытирая липкие столы и таская на кухню груды тарелок, Тиффани порой задумывалась о том, что будет, если отец окажется прав.
Она снимала маленькую квартирку на пару с Ленноксом, еще одним начинающим актером, которого приглашали для съемок массовки. Тиффани уже решилась было вернуться к родителям, когда сосед пропихнул ее на прослушивание к Хью Орчарду.
Так, в один день, вся ее жизнь изменилась. Словно в кино.
Конечно, роль Сары, доставшаяся девушке, была совсем крохотной, но для начинающей актрисы это был прорыв. Она уже не смела и мечтать о роли в сериале, который транслируют по национальному каналу, да еще и в вечернее время. А самым главным подарком судьбы стал роман с Хантером Макмаоном. Прекрасный герой «Советника» выбрал ее из толпы ярких, очаровательных женщин, озарил своим вниманием, открылся ей. Даже теперь, спустя три года, Тиффани нередко ощущала желание тайком ущипнуть себя, просыпаясь рядом с Хантером.
В свою очередь, Хантер знал, что является объектом интереса многих женщин по причине яркой внешности, славы и денег. Но ему никогда не удавалось размениваться на короткие интрижки, как это делал Макс Десевиль. Он не умел флиртовать и снимать красоток на одну ночь – просто не видел в этом смысла. В отличие от друга Хантер искал женщину, с которой мог бы прожить всю жизнь, подругу, любовницу и будущую жену. На роль такой женщины не подходила ни одна модель или актриса, с которыми он сталкивался в повседневной жизни.
С Тиффани все было иначе. То есть совсем по-другому. Она сильно отличалась от всех, с кем Хантеру приходилось иметь дело. Она никогда не притворялась – ни в постели, ни в быту. Тиффани умела по-детски радоваться подаркам и сюрпризам, плакала, если ей было грустно, и смеялась, если находила что-либо забавным. Она была умна и образованна и при этом совершенно лишена надменности и расчетливости, в отличие от большинства неглупых женщин. Рядом с Тиффани Хантеру было уютно и спокойно, он чувствовал себя уверенным и сильным, способным противостоять трудностям внешнего мира.
Тиффани стала первой женщиной – да и вообще первым человеком, – кому Хантер рассказал о своем детстве все, без утайки. Ей можно было довериться, поделиться самым дорогим, и она умела с благодарностью принимать этот дар. Хантер поведал Тиффани о том, каким одиноким и несчастным было детство в Хэнкок-Парке, о запутанных отношениях с матерью и отцом, о болезненном разрыве с Сиеной.
В душе Тиффани считала, что супермодель, племянница Хантера, могла бы и объявиться, если действительно любила своего друга и дорожила им. Конечно, она никогда не встречалась с Сиеной, но по многочисленным интервью у нее сложилось впечатление, что Сиена – юная примадонна, избалованная и наглая, а вовсе не то ангелоподобное создание, каким ее видит Хантер. Однако Тиффани никогда не решилась бы поделиться своими мыслями с любимым. Воспоминания много значили для Хантера. По сути, кроме них, у него ничего и не было…
Сев в постели, Хантер бережно укрыл девушку простыней.
– Замерзнешь и заболеешь, – сказал он, целуя ее в соленую от пота щеку.
– Ты такой заботливый, – пробормотала Тиффани, хватая его за руку. – Но я все равно не останусь на ночь. Сейчас приму душ и уеду.
Помрачнев, Хантер отодвинулся. Он ненавидел такие моменты.
– Ради всего святого, Тиффани, почему? – спросил он тоскливо. – Почему ты не можешь остаться? Я поставлю тебе будильник на шесть, накормлю и отвезу домой, только останься со мной!
– Хантер, умоляю тебя, – устало шепнула девушка, вставая с постели и принимаясь собирать разбросанные вещи. – Я же объясняла тебе сотни раз: мне нужно личное пространство.
– Личное пространство? – едко бросил Хантер. – О каком личном пространстве может идти речь, если ты живешь в такой дыре, да еще вместе с соседом?! Да к Ленноксу постоянно таскаются приятели! – Он схватил ее за руку. – Погляди, какой у меня большой дом. Здесь куда больше пространства, честное слово!
Тиффани вздохнула. Ей было жаль портить приятный вечер ссорой.
– Послушай, ну чего мы ругаемся? – Она сунула голову под кровать и достала оттуда кроссовки. – Все равно все мои вещи дома. Я даже не смогу утром как следует подкраситься, если останусь. К тому же я обещала Ленноксу, что сегодня приберусь в комнате.
Тиффани торопливо прошла в ванную и включила душ. Хантер уныло поплелся за ней. Девушка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока вода согреется. Глядя на ее длинные ноги, плоский, смуглый живот и коротко стриженные волосы на лобке, Хантер почувствовал, что возбуждается. Тиффани обернулась и подошла к нему.
– Слушай, милый, – начала она примирительно, целуя его в подбородок, – я бы и рада остаться. Но я постараюсь компенсировать это, ладно? Если хочешь, я приеду на целый уик-энд. Я даже постараюсь не ворчать на Макса, если утром ему снова вздумается громко петь. Идет?
Хантер обнял Тиффани. Ему всегда было нелегко идти на подобные компромиссы.
– Ладно. Просто мне хочется, чтобы мы постоянно были вместе. Не расставаясь, понимаешь?
– Я знаю это, – улыбнулась девушка. – Так и будет однажды, милый. Просто не сейчас.
Тиффани стремительно мчалась по почти пустому шоссе на восток. Старенький джип недовольно рычал, и этот звук раздражал девушку.
Почему, ну почему она снова это сделала?
Тиффани вздохнула.
Она любила Хантера всем сердцем, но раз за разом отталкивала от себя. Сегодняшний спор – типичный тому пример.
Где-то в глубине души Тиффани знала ответ на свой вопрос. Она боялась довериться Хантеру, боялась стать самой собой, дать слабину. Ей казалось, что их любовь будет длиться только до тех пор, пока она будет держать Хантера на расстоянии. Она замечала то, чего не видел ее любимый, – хищные взгляды его поклонниц, соблазны, прекрасных моделей и актрис, готовых вырвать Хантера из рук Тиффани, словно хищник желанную добычу. Разве могла она, простушка из Колорадо, удержать Хантера подле себя? Стоит ей уступить мольбам Хантера, перебравшись к нему домой, как начнут тикать часики, отмечающие последние дни их романа. Три года Тиффани жила в проклятой дыре, водила раздолбанную машину и носила все те же тряпки, в которых приехала в Голливуд. Она не позволяла Хантеру тратить на себя деньги, не желала становиться зависимой и слабой. Тиффани не желала привыкать к гламурному стилю жизни, которым жил ее любимый.
Как только Хантер поймет, думала она, как сильна ее любовь, он перестанет ценить этот дар. Каким бы добрым и отзывчивым ни был ее друг, как все мужчины, он ценит лишь ту вершину, которую еще не покорил.
Свет фар рассекал темноту, а Тиффани едва не плакала. Одна она знала, как ненавистна ей съемная квартира, где ее никто не ждал.
Меж тем Хантер никак не мог уснуть. Помаявшись в постели с полчаса, он вскочил, натянул джинсы и майку и пошел на кухню. Вынув из холодильника упаковку ледяного чая, он налил себе полный стакан и задумчиво сел за стол.
Хантер жалел, что рядом нет Макса. Ему хотелось поговорить. К сожалению, Макс проводил Рождество у Генри в Англии.
Здорово, должно быть, иметь такую семью, как у Макса!
Впервые за много месяцев мысли Хантера вернулись к Сиене. Забавно, но, несмотря на многочисленные попытки Питера испортить карьеру сводного брата, популярность Хантера только возрастала. Он не обижался на Пита, потому что, собственно, никогда не считал себя частью семьи Макмаонов.
Пару лет назад Хантер случайно столкнулся в магазине с Клэр. Задав вопрос о Сиене, он был встречен стеной молчания. Порой у Хантера складывалось впечатление, словно Сиены вообще никогда не существовало в его жизни. Возможно, в это было бы проще поверить, если бы ее лицо не мелькало в прессе так часто. Впрочем, лицо это сильно отличалось от того образа, что сохранился в памяти Хантера, поэтому постепенно он научился не замечать рекламы и фотографий с Сиеной.
Хантер знал, что Пит вычеркнул дочь из завещания – каждое издание на свой лад трактовало это удивительное событие. Сиена даже дала обширное интервью, в котором со слезами на глазах рассказывала о том, каким шоком явилось для нее решение отца. Некоторые издания заходили так далеко, что предполагали связь между ненавистью Пита к Хантеру и отлучением дочери от семьи.
Когда-то в юности Хантер жестко страдал, переживая разрыв с Сиеной, но эта боль давно утихла. Жизнь любила Хантера и баловала его. Судя по всему, любила она и Сиену. Хантер не стремился найти подругу детства, опасаясь разбередить старые раны, которые до сих пор не зажили. Он не знал, какой прием его ждет.
И все же одинокими вечерами, подобными этому, он размышлял над тем, каково было бы снова встретить Сиену. Как приняла бы ее Тиффани? И понравилась бы сама Тиффани Сиене? Собственно, этот вопрос очень беспокоил Хантера, поскольку и Тиффани, и Сиена были самыми близкими людьми в его жизни. Разумеется, существовал еще Макс, но с ним было просто и легко. Тиффани и Сиена были совсем другими. Обе упрямые, сильные, как бы они поладили?
Конечно, Тиффани была не столь избалованной, как Сиена. Но ведь она выросла в любящей, счастливой семье, а не в дурном, сумасшедшем доме Макмаонов. Но для Хантера Тиффани казалась такой же упертой и самоуверенной, как Сиена. Чего стоило одно ее желание сохранить свободу и независимость!
Порой Хантер завидовал сильному характеру подруги. Сам он не пережил бы разлуки с Тиффани и с ужасом думал о подобной возможности.
Да он бы просто умер, если бы она ушла!
Его мысли прервал телефонный звонок. Часы на микроволновке показывали два часа ночи. Кто, кроме Тиффани, мог звонить в такое время?
– Детка? – спросил Хантер в трубку с тяжело бьющимся сердцем.
– Хантер, конечно, я говорил тебе, что ты красавчик, но не рассчитывал на столь нежные отношения, – рассмеялся Макс. Голос его звучал немного издалека.
– Макс, дружище! – воскликнул Хантер, стараясь скрыть разочарование. – Как дела? Когда возвращаешься?
– Вот за тем я и звоню, – обстоятельно пояснил Макс. – Полагаю, что… Господи, да что же это я, дурак, звоню тебе так поздно! – с досадой проворчал он, вспомнив о разнице во времени. – Прости, если разбудил. Сколько сейчас?
– Два ночи. Но не беспокойся, я не спал. Тиффани недавно уехала в свою уродливую нору, а я все никак не могу уснуть.
Макс удивился тому, насколько печален тон друга.
– Да ладно тебе! – поддел он. – Вы же видитесь каждый день. Тебе бы радоваться, что Тиффани не остается на ночь. Можешь спокойно выспаться. К тому же так вы успеваете друг по другу соскучиться. Кстати, порой одиночество только на пользу. К примеру, ты можешь спокойно пукать в постели, и никто не сделает тебе замечания.
– Ну, если взглянуть с этой точки зрения… – задумчиво произнес Хантер. – Ладно, ты чего звонил-то? Планы изменились, что ли?
– Немножко. Я по-прежнему пробуду у Генри до двадцать восьмого декабря, но потом на пару дней смотаюсь в Нью-Йорк. Кажется, есть шанс встретиться с Алексом Макфадденом.
– Bay, Макс, это же отличная новость! – порадовался Хантер.
Упомянутый человек был крупным продюсером бродвейских мюзиклов, и Макс неоднократно пытался с ним встретиться.
– Да, отличная. Но радоваться еще рано, – пессимистично, как и всегда, откликнулся Макс. – Впрочем, если встреча не выгорит, я все равно слетаю в Нью-Йорк. Бывшие однокашники пригласили меня встретить Новый год в каком-то клубе в Сохо. Одному парню, Джерри, удалось сорвать большой куш, так что он решил праздновать с размахом. Наверняка там будет полно хорошеньких курочек. – В ответ на это Хантер сдержанно рассмеялся. – А что ты хихикаешь? Настоящих курочек, а не пластиковых кукол, какие кишмя кишат в Голливуде. Не хочешь составить мне компанию? Я знаю, что вы с Тиффани очень близки, но никто не запрещает тебе немного развеяться.
Хантер с улыбкой покачал головой. Иногда его забавлял интерес Макса к противоположному полу. Складывалось впечатление, что ему, словно подростку, интересен только секс, но Хантер надеялся, что и Макс однажды повзрослеет.
– Спасибо, дружище, но вынужден отказаться, – откликнулся Хантер, позевывая. – У меня сейчас такой плотный график, что Нью-Йорк отменяется.
– Неужели даже в начале года этот противный Хью не дает тебе покоя? – шутливо возмутился Макс, сделав акцент на слове «противный». – Он сам что, никогда не отдыхает?
– Да брось, Макс, Хью – трудоголик, он отдыхает, когда работает. Впрочем, меня это вполне устраивает. Если бы не Хью, я бы не прославился, ты же понимаешь. – Хантер вздохнул. – А если честно, Нью-Йорк я не люблю.
– Да пожалуйста! – великодушно ответил Макс, который на самом деле считал ненависть к Нью-Йорку чем-то сродни душевной болезни. – В общем, до встречи. Передавай привет Тиффани. Можете мхом порасти в этом вашем дурацком Лос-Анджелесе!
– Прекрати, – засмеялся Хантер. – Я же знаю, что ты без ума от этого города! Вот слетаешь в Нью-Йорк, померзнешь там и запросишься к нам в Лос-Анджелес. Умолять будешь!
Друзья распрощались и повесили трубки.
Хантер забрался под одеяло и свернулся калачиком, как делал всегда, когда Тиффани не было рядом. Простыни и подушки до сих пор хранили ее запах. Зажмурившись, Хантер мог обмануть себя, представив, что Тиффани лежит рядом.
Если бы это было правдой!
Глава 25
Зима в Нью-Йорке выдалась морозной и ветреной. Пожалуй, это была самая холодная зима за последние десять лет.
Туристы по-прежнему бродили по городу, им было плевать на погоду. Они катались на коньках вокруг рождественской елки, установленной прямо на катке в Рокфеллеровском центре, восхищенно таращились на витрины, целыми толпами перемещались вдоль Парк-авеню или носились по магазинам. Молодые папаши в кашемировых пальто от «Брукс бразерс», мамочки в норковых шубках, их шумные дети в теплых вязаных шарфах и шапках, в толстых дутых спортивных куртках – все раскрасневшиеся от мороза, довольно гомонящие. Они жевали дешевые хот-доги, запивая их колой или горячим кофе, обсыпались крошками и притопывали ногами, чтобы согреться.
Водители, которым повезло не застрять в пробках, ослепляли пешеходов светом фар, окатывали мокрым снегом вперемешку с грязью, летящим из-под колес, и чувствовали свое превосходство над праздношатающейся публикой.
Миллионы ног мяли свежий снег, превращая в серое месиво, а он все падал и падал. По утрам таксисты, усаживаясь в свои желтые машины где-нибудь в районе Квинс, страшно ругаясь, откапывали их из-под снега. Манхэттен укрыло белым покрывалом, словно Нью-Йорк неожиданно выбросило к берегам Антарктики.
И все равно туристы со всего мира рекой стекались в этот город, словно только сюда и приходило настоящее Рождество.
Вот уже год Сиена и Инес снимали квартиру на Манхэттене. По большей части жилище стояло пустым, потому что обе модели все время проводили в разъездах. Под самое Рождество Инес отправилась к родителям в Севилью, а Сиена получила приглашение на роскошную вечеринку, которую устраивали в Вермонте один известный дизайнер и его любовник. Обе девушки вернулись в Нью-Йорк меньше чем через неделю, желая вместе встретить Новый год.
Сидя на подоконнике, Сиена смотрела на падающий снег. Окна гостиной выходили на Центральный парк, который к этому моменту был словно укутан белой накидкой. Девушка сделала глоток коньяку из широкого бокала и поближе придвинула обитую ярким шелком скамью, на которую можно было поставить ноги.
– Как съездила в Испанию? – спросила она у Инес. – Гляжу, ты не слишком загорела.
Ее соседка как раз наносила последний слой пурпурного лака на ногти.
– Вообще-то в Испании зима! – хохотнула Инес. – Но там здорово, спасибо, что спросила. Я давно не виделась с родителями, а в этот раз вся семья собралась. – Инес все еще говорила с сильным акцентом, но уже совершенно не коверкала слова. – Как же я там жрала! Будто свинья из корыта!
– О, я тоже отъедалась, – подхватила Сиена, вспоминая рождественское полено, пропитанное ромом, которое она съела едва ли не в одиночку во время праздничной вечеринки. – Так что до конца недели буду сидеть на шампанском и сигаретах.
Инес оторвала глаза от своих сверкающих ногтей и скептически глянула на бокал коньяку, который Сиена грела в ладонях.
– Чем будешь заниматься? – спросила Сиена, даже не заметив ее взгляда. – По-прежнему собираешься к Мэтту на новогоднюю вечеринку?
– Не, я передумала. – Инес нанесла на ногти слой закрепителя и полюбовалась результатом. – Эти вечеринки у меня уже в печенках сидят! Да и с Мэттом нам больше не по пути. – Модель хитро прищурилась. – Кажется, он положил глаз на тебя.
– Ой, прекрати! – махнула рукой Сиена, но залилась краской.
На самом деле бывший приятель Инес еще две недели назад достаточно ясно выразил свои намерения относительно Сиены. На одной вечеринке он отвел девушку в сторонку и сделал непристойное предложение.
Сиена фыркнула. Вот козел! В тот момент Мэтт все еще встречался с Инес. Неужели эти тупые мужики совершенно не верят в настоящую женскую дружбу? Сиена ни за что не стала бы встречаться с Мэттом за спиной подруги. Она была даже рада, когда Инес сообщила, что порвет с ним отношения.
– Слышала, завтра в Сохо будет грандиозная тусовка, – продолжала испанка. – Английский друг Ани внезапно разбогател и решил собрать всех, кого знает. Думаю, там будет полно интересной публики. Может, заедем?
– Ты же сказала, что устала от вечеринок? – поддела подругу Сиена.
– Мало ли, что я сказала!
Подруги захохотали.
– Что ж, Сохо так Сохо. Я не возражаю.
Сиена встала и направилась к холодильнику. Достав с полки холодную сосиску и горчичный соус, она виновато посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Сяду на диету завтра, – объявила девушка. – Раз мы едем в Сохо завтра, сегодня можно расслабиться.
Карло, парень Сиены, модель из Бразилии в стиле Ленни Кравица, предлагал ей заказать столик в ресторане, чтобы встретить праздник вместе. Однако страх близких отношений, ставший для Сиены навязчивой идеей, не позволил ей согласиться. Она разругалась с Карло и решила встретить Новый год с Инес.
– Ах, эти ребята с Уолл-стрит относятся к деньгам, как к мусору! – пропела Сиена с восхищением. – Когда я в последний раз была на вечеринке у одного банкира, там был фонтан с настоящим «Кристаллом», представляешь? Шампанское лилось всю ночь, и никому не было до него дела! Должно быть, хозяин потратил не меньше пятнадцати штук на свою причуду. Пошло, конечно, но все-таки круто!
Съев сосиску, Сиена снова открыла холодильник и вынула кусок «Чеддера». Больше ничего на полках не нашлось. Надо бы сходить за продуктами, мысленно поставила галочку Сиена, позабыв о решении сесть на диету.
– А кто еще будет?
Инес приклеивала на кончики ногтей сверкающие стразы. Ее яркие рыжие волосы были накручены на бигуди, брови тщательно подведены, хотя макияж еще не наложен.
– Да кто его знает? – пожала плечами испанка. – Точно будут Аня, Зейн и пара ребят из их агентства. А также куча богатых предпринимателей. – Она с умилением оглядела свой маникюр. – Когда мы окажемся в Сохо, каждый приличный мужик будет считать за честь оказаться с нами на одной вечеринке! Мы неотразимы! И пусть другие сдохнут от зависти!
Сиена улыбнулась. Порой Инес была еще большей стервой, чем она сама.
