Текст книги "Любимцы фортуны"
Автор книги: Тилли Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц)
Денежные мешки в Америке ждали ее. Представители Нового Света всегда тянулись к англичанам, видимо, подсознательно чувствуя свою оторванность от родных корней. Именно на своем английском происхождении и решила сыграть Каролин.
Глава 4
Она прибыла в Лос-Анджелес в ноябре семьдесят четвертого, с тысячей долларов и адресами двух школьных друзей и одного бывшего любовника в сумочке от «Шанель».
– Надолго в Штаты, детка? – фривольно спросил ее в аэропорту таможенник, видимо, потрясенный крохотными белыми шортиками, открывающими длинные ноги.
– Даже не знаю, – ответила Каролин, мило улыбнувшись парню. – Все будет зависеть от того, как примут меня здешние люди.
– Малышка! – Таможенник многозначительно обвел взглядом ее ноги и ухмыльнулся. – Да таким, как ты, нельзя не радоваться! Уверен, тебя примут самым наилучшим образом.
– Что ж, надеюсь, что так, – рассмеялась Каролин.
Пока она ждала свой багаж, на нее постоянно оборачивались незнакомые мужчины, к тому же она поймала несколько завистливых женских взглядов.
– Я мог бы помочь вам с багажом, мисс. – Каролин обернулась на голос. – Должно быть, этот чемодан весит не меньше тонны.
Мужчина, стоявший у нее за спиной, оказался одним из самых красивых в ее жизни. Он был высок и темноволос, с очень темным загаром и оттого особенно белыми зубами. Незнакомец нависал над ней, словно гора, и скалился в хищной улыбке. На плече его была необъятных размеров сумка, которая, похоже, не казалась ему тяжелой. Именно так, по представлению Каролин, и должен был выглядеть настоящий калифорниец: подтянут, мускулист и доброжелателен.
Таким, как он, было трудно не увлечься.
– О, вы так добры, благодарю, – откликнулась Каролин. Рядом с незнакомцем все те, кто предлагал ей помощь в аэропорту Лондона, казались щуплыми и жалкими. – Я Каролин. Каролин Беркли.
Она протянула ладонь, и через мгновение та утонула в гигантской лапе американца.
– Брэд Бакстер, к вашим услугам.
Встреча с Брэдом оказалась добрым знаком. Следующие три недели он знакомил Каролин с Лос-Анджелесом: свозил в Голливуд, показал известные места и познакомил с изнанкой большого города. Он оказался помощником известного короля мягкого порно, подыскивал для него актеров и мог пролезть в любую тусовку. Брэд намекнул Каролин, что со своей внешностью она могла бы сделать отличную карьеру порнозвезды, но девушка отказалась. Конечно, деньги, о которых говорил новый приятель, были весьма соблазнительными, но Каролин собиралась забраться гораздо выше, чем американский порнобизнес.
Ее даже не обидел тот факт, что новый любовник сделал ей столь непристойное предложение – она отлично разбиралась в людях и выделяла тех, кто мог быть ей полезен. Брэд как раз относился к категории полезных людей, поэтому она незамедлительно вселилась в его квартиру. Связь с красавчиком была лишь промежуточным этапом в ее жизни, хотя поначалу Брэд думал иначе.
Шесть недель, заполненных кокаиновыми дорожками и безудержным сексом, пролетели как одна. Каролин всячески ублажала любовника, за что тот знакомил ее с нужными людьми. Собственно, именно через него она и узнала Дьюка Макмаона. С этого момента и началось ее стремительное восхождение наверх. Брэд Бакстер уже был историей.
Она сразу поняла, что известный телепродюсер никогда не пойдет на развод с женой, Минни Макмаон, несмотря на то что брак трещал по швам уже десятки лет и об этом знали все, кому не лень покопаться в чужом грязном белье. У Дьюка и до Каролин было множество любовниц – нескончаемая вереница, – но никто из них не задерживался в его постели надолго. Он крутил романы, но расходиться с женой по-прежнему не собирался.
Для Каролин это было дурным знаком.
К тому же Дьюк Макмаон был стар даже по стандартам Каролин. Конечно, он был довольно хорош собой (у нее бывали любовники и похуже), но ему стукнуло шестьдесят четыре, а это солидный возраст даже для писаного красавца.
Несмотря на то, что все романы Каролин строились на чистом расчете, она получала необыкновенное удовольствие от секса и опасалась, что засохнет от тоски, если окажется, что у Дьюка Макмаона давно не стоит. Но даже в том случае, если у него все в порядке с эрекцией, его либидо может отдать концы через пару лет. Если Каролин собиралась завоевать Дьюка и прожить с ним до конца его жизни, приходилось смириться с тем, что это будет жизнь без секса.
С другой стороны, Дьюк был сказочно богат. Богат даже для требовательной Каролин, богат до неприличия. Одно это заставляло девушку закрыть глаза на преклонный возраст продюсера.
На первом свидании Дьюк отвез Каролин в частный домик в Малибу. Она заехал за ней на синем спортивном «феррари» такой красоты, что у Каролин захватило дух.
– Закрой глаза, – велел Дьюк, когда она вышла из машины. – Закрой, не бойся.
Он взял дрожащую от волнения Каролин за руку и повел по песчаной тропинке на берег моря, под пальмы. Все еще теплый от вечернего солнца песок забивался между пальцев ног, скользя в открытых босоножках.
– Можешь открывать. Оглянись вокруг!
Каролин осторожно приоткрыла глаза и ахнула от удивления. Она стояла на берегу, прямо на белом песке, озаренном светом звезд и полной луны. Сотни свечей оранжевыми бликами плясали вокруг нее, укрепленные в подсвечниках на стволах пальм и прямо на земле. Они создавали дополнительное сияние отрезку берега, полукругом спускаясь к самой воде.
Темно-синее теплое покрывало расстилалось у ног мягким ковром, на нем лежали два хрустальных фужера, розовые лобстеры с выпученными глазками, сочные помидоры и салат, персики в арманьяке, крохотные пирожные в резных бумажных салфеточках. Чуть поодаль, прямо в теплом песке, были зарыты два ведерка со льдом, в которых охлаждались бутылки игристого. От этого изысканного вида у Каролин рот наполнился слюной и увлажнились глаза.
У одной из пальм стоял Шеймус, дворецкий Дьюка, с белоснежным полотенцем на руке и с самым чопорным видом, на какой только был способен. Он не глядел на Каролин, устремив взгляд на воду, но стоило ей сделать шаг к покрывалу, тотчас бросился к ней и предложил руку.
– Что скажешь? – спросил Дьюк.
– Что я скажу? – Каролин рассмеялась и обвела взглядом великолепный набор для пикника. – Дьюк, это так романтично! Признаться, я не ожидала, что ты способен на такой красивый жест.
В этот момент девушка чувствовала себя королевой. Ни один из ее любовников – каких бы дорогих подарков он ни делал – никогда не совершал для нее подобных поступков. А ведь она даже ни разу не поцеловала Дьюка до этого момента! Только сейчас, глядя, как колышутся огоньки свечей, Каролин поняла, что вполне могла бы увлечься пожилым продюсером, невзирая на его возраст.
– Я рад, что ты довольна, – кивнул Дьюк, опускаясь на покрывало. Как если бы это был какой-то особый знак, Шеймус принялся открывать игристое. – Такая красавица, как ты, достойна не только ужина на пляже, но и гораздо большего. – Это прозвучало многообещающе, и Каролин зажмурилась от удовольствия, словно кошка.
Пока Шеймус наполнял бокалы, Дьюк сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда черную бархатную коробочку.
– Я купил для тебя подарок. Думаю, он еще больше подчеркнет твою привлекательность. Это всего лишь безделушка, но я надеюсь, что тебе понравится.
Каролин с трудом удержалась от того, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Она с достоинством приняла футляр, медленно открыла его и закусила губу. Словно ребенок, получивший долгожданный подарок от Санта-Клауса, она уставилась на дорогое ожерелье из платины, украшенное крупным бриллиантом.
Ей уже случалось получать драгоценные камни от любовников, и она кое-что смыслила в бриллиантах. Судя по всему, ожерелье стоило никак не меньше пятидесяти тысяч. Каролин с нежностью погладила камень пальцем.
– О, Дьюк! – прошептала она дрожащим голосом. – О, Дьюк!
Тот помог ей вынуть украшение из футляра и защелкнул на шее застежку.
– Нравится?
Каролин порывисто поцеловала его в губы.
– До неприличия!
– Вот и хорошо. А теперь снимай платье.
– Прошу прощения?
Каролин была так потрясена щедрым подарком, что не сразу расслышала, что сказал Дьюк.
– Не нужно просить прощения, детка, – усмехнулся он. – Я хочу, чтобы ты разделась. Снимай платье! Ожерелье можешь оставить.
Каролин прищурились. Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в подобном приказном тоне, и не была уверена в том, что ей это нравится. Что себе думает этот наглец, возмущенно пронеслось у нее в голове. Или он считает ее проституткой, готовой раздвигать ноги за дерьмовые безделушки?
Лицо Каролин стало пунцовым от возмущения. Она заметила, что Шеймус ни на секунду не заинтересовался происходящим между хозяином и гостьей.
– Да как ты смеешь обращаться со мной, словно с дешевкой? – воскликнула девушка, торопливо расстегивая ожерелье и вставая. – Мне совершенно плевать на то, что ты богат и известен! Мне плевать на твой вшивый презент и дурацких лобстеров! Я тебе не шлюха! Мне плевать…
– Неужели? – оборвал ее Дьюк. Он явно был позабавлен. – Тебе действительно плевать на все это?
Он грубо схватил ее за руку и дернул на себя. Самое удивительное – он улыбался, а вокруг глаз залегли веселые морщинки. Заметив это, Каролин вдруг смутилась. Она не понимала, что смешного нашел Дьюк в ее искреннем возмущении.
– Так вот, мисс Беркли, – продолжал Дьюк, – я считаю, что все вышесказанное – полная ерунда.
– В каком смысле? – пискнула Каролин, не зная, бежать ли прочь или выслушать этого странного самоуверенного человека.
– Я думаю, что тебе вовсе не плевать на все это. – Дьюк обвел свободной рукой покрывало. – На этих чудесных лобстеров, на это дорогое вино. А еще больше тебе не плевать на мой подарок, ведь так? Дорогая Каролин, мы оба знаем, по какой причине ты приняла мое приглашение. Нам обоим хорошо известно, чего ты ждала, соглашаясь поужинать в столь уединенном месте с богатым женатым мужчиной.
– Все совсем не так! – упрямо сказала Каролин.
Она и сама не заметила, как снова села на покрывало.
– Я не желал тебя обидеть, – мягко сказал Дьюк. – Но и разыгрывать святую невинность я не желаю. Я слишком давно живу на этом свете, чтобы играть в глупые игры. Думаю, мы оба сэкономим массу времени, если сразу выложим карты на стол. Это позволит нам расслабиться, расставить все точки над i и впоследствии наслаждаться друг другом еще много-много дней.
Каролин настороженно смотрела на него.
– Продолжай.
– Я купил это ожерелье не потому, что хотел купить твое тело, детка. Я купил его, потому что был уверен: оно сделает тебя неотразимой. Я знал, что оно тебе понравится.
– Оно мне действительно нравится, – призналась девушка, бессознательно коснувшись пальцами бриллианта. – Очень нравится.
– Это заметно. И это только первый подарок. Я могу дать тебе то, о чем ты мечтаешь, и сделаю это с удовольствием. – Дьюк усмехнулся, заметив, что Каролин ловит каждое его слово. – Но взамен я желаю получить тебя. Я жду ответного подарка.
При этих словах Каролин слегка побледнела и натянула на плечи кашемировую шаль.
– Не надо так на меня смотреть, детка. Мы оба знаем, что ты не невинная барышня, оберегающая свою честь. Не строй из себя Деву Марию.
Сама того не желая, Каролин рассмеялась.
– Так-то лучше. – Дьюк одобрительно кивнул. – Ты весьма умна, Каролин. Ты знаешь, чего хочешь от жизни, и мне это по душе. Я могу дать тебе желаемое, но не хочу тратить время понапрасну и привез тебя сюда не для пустых разговоров.
Без перехода Дьюк протянул руку и коснулся груди Каролин через ткань платья, затем осторожно сжал напрягшийся сосок. На мгновение девушка замерла, а затем расслабилась. Краем глаза она заметила, как бесшумно удалился Шеймус. Возможно, на самом деле он стоял где-то в тени пальм, наблюдая за ними, но почему-то эта мысль только подогрела возбуждение Каролин.
– А теперь, когда мы прояснили все важные моменты, я хочу, чтобы ты сняла платье…
Через две недели Дьюк сделал Каролин предложение, от которого отказалась бы только идиотка. Конечно, о браке не шло и речи. Пожилой киномагнат предлагал девушке стать его постоянной любовницей с приличным содержанием и упоминанием в завещании. Наконец-то Каролин достигла того, к чему так долго стремилась. Она получала пожизненную финансовую поддержку, единственным возможным препятствием могла стать лишь Минни Макмаон.
Каролин понимала, что борьба предстоит нелегкая, но ее грела мысль, что Дьюк Макмаон, сам о том не подозревая, находится целиком в ее власти. Все-таки он был пожилым мужчиной, тогда как она – красивой, полной энергии и сил молодой женщиной.
Глава 5
– Эй, мамаша, как делишки?
Минни обернулась, не веря собственным ушам. Поначалу ей показалось, что и зрение ее подводит, но, поморгав, сообразила, что не ошиблась. На ее любимом шезлонге из итальянской соломки вольготно раскинулся полуголый негр. Больше всего Минни поразило не то, что его чресла были едва прикрыты полотенцем, а над головой буквально колыхался огромный шар волос. Ее ужаснул тот факт, что в руке он держал толстенную самокрутку с марихуаной, пепел с которой незнакомец, очевидно, стряхивал прямо на пол, недалеко от того места, где развевался дорогой белоснежный тюль.
Минни передернулась от отвращения. Как этот бугай с манерами подзаборного бродяжки вообще осмелился с ней заговорить, да еще в столь панибратском тоне?
– А у вас тут клево, – продолжал излияния чернокожий гость. – Слышь, что я говорю, мамаша? – И он вновь, прямо на глазах возмущенной хозяйки, сбросил пепел на ковер.
– Благодарю вас, – ледяным тоном откликнулась Минни. – Нам здесь тоже нравится. Может, вы будете столь любезны, молодой человек, чтобы представиться? Кто вы и что делаете в моей гостиной?
– Это мой гость.
Довольно привлекательный мужчина, возникший за спиной Минни, поспешил приложиться к ее руке. Женщина едва сдержалась, чтобы брезгливо не отдернуть ладонь.
– Эдвард Лайл, к вашим услугам, – представился мужчина с безупречным английским акцентом.
Ему, должно быть, совсем недавно стукнуло двадцать, максимум двадцать два, но стильный элегантный костюм придавал ему известной солидности, а манеры были выше всяких похвал. Самоуверенность Эдварда Лайла буквально била через край, как это часто бывает в случае с выпускниками престижных учебных заведений Англии. Минни не выносила этого в Каролин, а потому не собиралась делать поблажек для ее юного друга.
– Это Скинни. – Молодой человек указал на чернокожего парня. – Встань, приятель, выкажи уважение миссис Макмаон.
Негр недоверчиво глянул на друга, но все же встал, крайне неохотно. У него оказался просто невероятный рост и широченные плечи.
– Мы – друзья Каролин, – продолжал Эдвард. – Она разрешила нам поплескаться в бассейне и побродить по дому. – Он улыбнулся. – Радушная хозяйка.
Вежливая улыбка исчезла с лица Минни. Одно упоминание о сопернице вызывало у нее изжогу.
– Прошу вас, миссис Макмаон, – торопливо забормотал парень, заметив перемену в настроении Минни, – не надо беспокоиться на наш счет. Мы не доставим вам никаких хлопот и не станем путаться под ногами.
В этот момент в гостиную вошли две девицы в одинаковых красных купальниках от «Диор». Обе были босыми, мокрые после купания пятки оставляли на ковре следы. Одна из девиц направилась к холодильнику Дьюка (в который не решалась заглядывать даже Минни), достала банку оливок, стянула с полки пачку картофельных чипсов и принялась есть.
– Пробило на жрачку, – простодушно призналась она, глядя на Минни. – Ох уж эта травка! – Девушка с разбегу бросилась на розовое плюшевое кресло и радостно захихикала, возя мокрым задом по мягкой обивке.
Секундой позже ее подруга бросилась к Скинни, очевидно, желая подурачиться с ним на шезлонге. Раздался отвратительный хруст.
– Боже, нет! – воскликнула Минни, хватаясь за голову. Было слишком поздно.
Одна из ножек шезлонга надломилась, затем еще одна. Минни в ужасе смотрела, как хохочущая девица, сидящая верхом на чернокожем верзиле, заваливается на бок.
Минни хотелось закричать, начать топать ногами и ругаться, но годы самоконтроля не позволили ей повести себя недостойно. Вместо истерики она обратилась к Эдварду, как могла спокойно. Ей показалось, что он единственный из четверых чужаков хоть что-то соображает.
– Думаю, мистер Лайл, будет лучше, если вы и ваши друзья вернетесь к бассейну. Мне кажется, мистеру Макмаону – когда он приедет домой – будет неприятно узнать, что его любимая мебель разлетелась в щепки.
– О да, да, – залепетал парень. – Прошу прощения за моих приятелей. Мне… неловко…
Минни заметила, что Скинни тоже смущен, тогда как девицы продолжали, повизгивая, хохотать. Либо они выкурили слишком много травки, либо относились к той категории молодежи, которой вообще плевать на всех.
– Идите же уже! – не выдержала Минни.
Компания ретировалась. Едва они скрылись из виду, женщина опустилась на колени и уставилась на остатки роскошного шезлонга. Ей пришлось сильно закусить губу, чтобы не проронить ни слезинки. Утрата любимого шезлонга стала последней каплей: Минни решила высказать вечером мужу все, что думает о гулянках, происходящих в доме в его отсутствие. Для несчастной женщины и без того было нелегко терпеть любовницу мужа под одной крышей, но выносить ее пьяных, обкуренных, развратных друзей-хиппи было выше сил.
Первый год жизни Каролин в Хэнкок-Парке едва не выпил из Минни все соки. И дело было даже не в измене мужа, нет! Несчастную терзало то, что захватчица примерила на себя роль хозяйки дома и не собиралась с ней расставаться. Однако Минни знала, в какую стерву превращалась «английская леди» Каролин в отсутствие Дьюка. Буквально на прошлой неделе она слышала, как гадкая девица кричала в кухне на Кончиту, да такими словами, от которых у портового рабочего встали бы дыбом волосы. Минни вообще считала, что ее муж заблуждается насчет аристократического происхождения любовницы. День за днем в особняке прибывало гостей, каждый из которых был ужасен на свой манер. Они буквально выживали Минни из дома, прокуривали марихуаной каждую комнату, пачкали ковры и обивку, плевали в бассейн и, накурившись, совершали набеги на кухню. Чужаки никогда не ограничивались гостевыми комнатами, они шастали по спальням хозяев, кабинетам и навязчиво лезли под нос.
Минни неоднократно пыталась поговорить с мужем об этих гадких людях, но он словно ее не слышал. Дьюк ставил интересы любовницы выше нужд жены, а потому закрывал глаза на ее «чудачества». От этого Каролин начинала вести себя все менее тактично по отношению к Минни, а уж с остальными членами семьи вообще не считалась. Минни подозревала, что Дьюк сознательно поощрял любовницу на издевательства над ней. Ему доставляло удовольствие мучить жену чужими руками.
И все же Минни решилась на очередной разговор с Дьюком. Сегодня ей исполнялось пятьдесят пять, и по традиции Макмаонов готовился изысканный ужин. По случаю юбилея, подумала Минни, Дьюк может прислушаться к ее просьбе.
Она очень рассчитывала на это.
Дьюк вернулся домой раньше обычного и почувствовал огромное облегчение, не застав назойливых приятелей Каролин. В последнее время он все чаще задерживался в клубе с коллегами по работе или на «деловых встречах», потому что – наравне с женой – с трудом переносил толкущихся в его доме незнакомцев. Конечно, он никогда не признался бы Минни в том, что целиком разделяет ее мнение о друзьях Каролин. Не зная, что движет мужем, Минни втайне считала его долгие отлучки признаком того, что у Дьюка намечается новый роман. Это могло означать конец эры Каролин Беркли. Чем быстрее Дьюк устанет от своей любовницы, думала Минни, тем лучше будет для членов его семьи.
Сразу пройдя в свой кабинет, Дьюк налил себе на три пальца бурбона и устроился в кожаном кресле, прикрыв глаза и наслаждаясь редким моментом покоя и тишины. К его величайшему разочарованию, спустя уже три минуты в кабинет вошел его жалкий сын Пит.
– Думаю, нелепо ожидать от тебя, что ты помнишь о дне рождения мамы?
У самого Пита в руках было несколько нарядных свертков с бантами, на фоне которых сам он выглядел бледным измученным туберкулезником.
Больше всего на свете Дьюк ненавидел в своем сыне этот тон, в котором претензия сочеталась со страхом попасть под горячую руку. Слабак, подумал он с неприязнью.
Он приоткрыл один глаз, чтобы коротко глянуть на сына, и вновь закрыл.
– И тебе добрый вечер, Питер.
– Значит, снова забыл, да?
– Не забыл. – Дьюк с сожалением открыл оба глаза. – Я никогда не забываю о дне рождения жены. Иной раз я предпочитаю не праздновать его, но это не значит, что я о нем забываю.
Подбородок Пита дернулся, словно он с трудом удержался от едкого комментария. Дьюк некоторое время подождал, но так и не дождался отповеди. Как всегда.
Меж тем Пит разложил коробки и свертки на столе, борясь с желанием запустить одним из них отцу в лицо. Он и сам знал, что никогда не решился бы на подобный поступок.
– К твоему сведению, – лениво сказал Дьюк, – в этом году я даже купил жене подарок. – Он пошарил рукой в кармане пиджака и достал коробочку.
Пит сделал вид, что не смотрит на коробочку, хотя краем глаза успел отметить фирменные цвета «Тиффани».
– Да взгляни же, – усмехнулся Дьюк.
Он открыл коробочку и ткнул ею в направлении сына. Пит изумленно уставился на кольцо, украшенное россыпью бриллиантов, – не слишком броское и элегантное, как раз в стиле Минни.
– Обручальное кольцо, уже второе, – прокомментировал Дьюк насмешливо. – Как символ постоянства нашего союза. В болезни и здравии, в богатстве и бедности, вот так-то, парень. Как считаешь, миссис Макмаон одобрит мой выбор?
Пит прищурился. Он не понимал, какую игру ведет отец. Был ли его подарок основан на искреннем желании угодить несчастной жене, или это был очередной ход в партии, правила которой знает только сам Дьюк? Может ли быть так, что, раня и мучая Минни, Макмаон-старший все еще сохранил в сердце каплю любви к ней?
Пит знал, что отец – жестокое чудовище. Он не верил в исправление, а потому видел в подарке Дьюка еще один способ побольнее ужалить Минни.
Ужин начался довольно обыденно, за исключением того, что все были подчеркнуто вежливы друг с другом, словно пытались сохранить видимость прочной семьи. Дьюк был необычайно молчалив, а во время второй перемены даже спросил жену о ее планах на вечер, чем необычайно удивил детей. Никто из них не помнил, когда в последний раз ужин проходил в такой спокойной и расслабленной атмосфере. В душе каждый надеялся, что это как-то связано с угасанием интереса Дьюка к любовнице.
Минни решила дождаться десерта и лишь потом затронуть опасную тему с шезлонгом и друзьями Каролины. Прожив с Дьюком около сорока лет, она знала, что наиболее терпим и податлив муж становится после пары бокалов вина.
– Кстати, Дьюк, – как бы между прочим начала она, заметив, что подали вторую бутылку мерло, – ты слышал, какой… э… неприятный инцидент произошел в твое отсутствие?
– Инцидент? – переспросил Дьюк, совершенно не заинтересовавшись. – А что случилось?
– Я говорю о шезлонге из итальянской соломки. – Минни сделала паузу, давая Дьюку возможность сообразить, о чем она толкует. – Боюсь, он сломан и не подлежит восстановлению. Отломились две ножки и проломлена лежанка.
– Сломан? Что за черт?! – Дьюк неожиданно взорвался. Минни не смела даже рассчитывать на столь сильную реакцию. – Какой урод сломал мой любимый шезлонг?! Признавайтесь! – Дьюк обвиняющим взглядом окинул стол.
– Может, вина, Каролин? – предложил Пит, который знал, к чему ведет мать. Он искренне восхищался тем, как грамотно Минни начала беседу.
– Нет, спасибо, я не буду, – ответила Каролин.
Пит заметил, что происходящее за столом не слишком ее напугало или обеспокоило. Более того, она выглядела всем довольной. Внезапно Пит испугался.
– Я получу ответ на свой вопрос? – бесновался Дьюк. Его щеки начали краснеть от напряжения. – Лори, это ты сломала шезлонг? Ты брякнула свой толстый зад на мою любимую итальянскую лежанку?
– Папочка, не кричи! – испуганно пролепетала Лори. Ее нижняя губа задрожала от обиды. – Я же не виновата, что у меня проблемы с весом.
– Конечно же, виновата! – рыкнул Дьюк, ткнув пальцем в огромный кусок пирога, лежавший на тарелке перед дочерью. – Прекращай жрать, тогда под тобой перестанет трещать мебель.
– Но это не я сломала шезлонг. – Лори послушно отодвинула тарелку с пирогом. – Его сломал тот чернокожий парень, что приходил сегодня купаться в бассейне. Он друг Каролин, – жалобно сказала Лори. – Он приходил всю неделю, постоянно напивался и курил свою вонючую траву. Ведь так, мамочка?
Минни молча кивнула. Она знала, что теперь стоит помолчать, уткнувшись взглядом в тарелку. Пусть гнев Дьюка вырвется наружу и выплеснется на любовницу.
Дьюк долго сверлил Каролин взглядом.
– Скинни снова был здесь? – спросил он странным тихим голосом.
Каролин смело встретила его взгляд. В отличие от Минни она могла себе это позволить. В ее глазах был вызов.
– Это так, Дьюк. Он был здесь. Правда, сама я отсутствовала, так что его привел Эдвард.
Минни краем глаза заметила, как Дьюк сильно сжал пальцами вилку.
Он прокашлялся.
– Мне все ясно. Каролин, я думал, что наш предыдущий разговор на эту тему был последним, но ошибся. Мне придется повторить то, что я говорил тебе наедине. Итак, первое, – он поднял руку вверх и загнул указательный палец, – я не желаю, чтобы в моем доме бывали грязные ниггеры.
– Дорогой! – воскликнула Каролин, потрясенная его грубостью. Она считала расизм по меньшей мере глупым. К сожалению, Минни и ее дети разделяли убеждения отца. – Но Скинни – выпускник Гарварда!
Дьюк жестом заставил ее умолкнуть.
– Прости, дорогая, но я в Гарварде не учился, поэтому твой Скинни для меня – просто грязный негр. Второе, я не позволю, чтобы мой дом стал прибежищем всякого сброда, вроде твоих приятелей. Тебе ясно?
Если бы Дьюк в таком тоне обращался к Минни, она давно бы сжалась к комочек, избегая его гневного взгляда, но Каролин только расправила плечи.
– Это и мой дом тоже, Дьюк.
Она была возмущена, но в глазах ее стояли слезы. До этого момента Минни ни разу не видела, чтобы Каролин принимала что-то близко к сердцу.
– Да, да, это и твой дом, – сказал Дьюк на тон тише. Похоже, его тоже поразила реакция любовницы. Он уже привык к тому, что Каролин борется с ним за каждую мелочь, и любовался ею, когда она была в гневе. Позднее, в постели, он всегда мог доказать ей, кто из них хозяин, а потому частенько уступал ее капризам. Подобное противостояние стало частью их сексуальной жизни. Однако сегодня Каролин казалась ранимой и несчастной.
– Это и твой дом тоже, – примирительно сказал Дьюк. – Но ведь не ты выложила кругленькую сумму за итальянскую кровать.
– Шезлонг, – тихо поправила Минни.
Дьюк раздраженно глянул на нее.
– Мне не нравится, что твои друзья ведут себя так, словно все в этом доме принадлежит им. И еще больше мне не нравится, что здесь постоянно болтается твой черномазый дружок.
Каролин неожиданно улыбнулась той же самой загадочной нежной улыбкой, которая некоторое время назад так обеспокоила Пита. Происходило нечто странное и совершенно новое.
Дьюк взял руку любовницы, словно решив прекратить конфликт.
– Ты все поняла, милая? – спросил он почти ласково, сжав ее пальцы.
– Хорошо, – кивнула Каролин и снова загадочно улыбнулась. – Я попрошу его больше не приходить в наш дом, обещаю. – Она обернулась к Минни: – Простите за сломанную кровать.
– Шезлонг! – в один голос воскликнули Пит и Лори.
– Да какая разница? – откликнулась Каролин.
Минни вошла в гостиную в сопровождении семьи и с умилением уставилась на подарки от Лори и Пита, загромоздившие стол.
Она все еще была под впечатлением от того, что произошло в столовой. Последние недели Минни все больше и больше уверялась в том, что Дьюк завел себе новую пассию. Об этом говорили его долгие отлучки и невнятные оправдания. К тому же Дьюк все чаще возмущался поведением любовницы, как если бы она внезапно стала его раздражать. А на прошлой неделе произошло совершенно неожиданное: Дьюк тайком пробрался в спальню жены – впервые с того момента, как Каролин пересекла порог Хэнкок-Парка.
Минни приняла его без единого протеста, без вопросов. После секса он осторожно гладил ее лицо, лежа рядом. Она уже успела позабыть, как это бывает. Минни никогда не понимала причин жестокости мужа, но его неожиданная нежность показалась ей еще более странной и необъяснимой.
Она приняла его, потому что считала это своим долгом, невзирая на обиды и боль сердца. Дьюк выходил из ее спальни победителем, в глубине души понимая, что снова проиграл. Жена одержала над ним моральную победу, и он снова казался себе недостойным ее терпения.
Они оба знали, что их брак выдержит все. Как бы холодна ни была Минни, как бы груб ни бывал Дьюк, они останутся вместе до того ужасного момента, пока смерть не заберет одного из них в царство небытия. Их брак был их крепостью и их тюрьмой.
Минни была так уверена, что отношения Дьюка и Каролин дали трещину, что почти не сомневалась в их скором разрыве. Однако сегодняшняя странная улыбка Каролин, трогательная нежность Дьюка настораживали и пугали. Всего пару часов назад, незадолго до ужина, Дьюк позвал Минни к себе и протянул коробочку с крохотным колечком, элегантным до безумия. Он даже сам надел кольцо ей на палец, почти со смущением и робостью, пользуясь тем, что Каролин нет рядом.
– С днем рождения, Минни, – прошептал он и осторожно коснулся губами ее щеки.
Теперь коробочка с кольцом ждала ее в спальне, и эта мысль согревала сердце Минни.
Развернув все подарки и обняв детей, Минни вернулась в столовую и вновь села за стол. Прислуга как раз подала кофе и коньяк.
Каролин привлекла в себе внимание, постучав ложечкой по бокалу. Похоже, она собиралась произнести тост.
– Теперь, когда вся семья снова в сборе, я должна поделиться с вами чудесной новостью.
Она поднялась со своего места, глаза пылали, лицо казалось странно счастливым. Сегодня Каролин надела уютный белый свитер и простые белые джинсы, что было совершенно не в ее стиле.
Едва она заговорила, Минни почувствовала неожиданную волну страха. Она заметила, как Пит впился взглядом в лицо Каролин, а Лори принялась напряженно теребить салфетку.
– Я безмерно благодарна вам всем за ваше гостеприимство. Здесь я чувствую себя как дома, дорогие мои близкие!
– Ради Христа! – хрипло воскликнул Пит, чувствуя отвращение к подобному ханжеству. Однако суровый взгляд отца остановил его от дальнейших высказываний.
– Я понимаю, что для вас мое присутствие в этом доме порой неприятно. Я понимаю, правда. – Каролин одарила улыбкой Минни, которую затошнило от дурного предчувствия. – Но мне хочется, чтобы вы знали: я горжусь быть частью вашей семьи.
