Текст книги "Любимцы фортуны"
Автор книги: Тилли Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 43 страниц)
Глава 51
Никогда в жизни Мелисса не видела человека в таком бешенстве.
Когда Рэндалл приехал в Нантукет и обнаружил, что Сиена исчезла вместе с вещами, он обрушил слепую ярость на ничего не соображавшую сиделку. Он вращал белками налитых кровью глаз, брызгал слюной и орал так, что дрожали стекла.
– Как это произошло?! Я тебя спрашиваю, как это произошло?! Безмозглая дура! Идиотка! Кретинка!
– Мистер Рэндалл, не нужно так меня называть, – лепетала Мелисса, испуганно прижимаясь к стене. Ее побелевшие от ужаса губы тряслись, зуб не попадал на зуб. – Анна увезла ее обратно в Лос-Анджелес, как вы и велели.
– Я велел?! – Стайн чуть не задохнулся от возмущения. Его щеки приобрели такой пунцовый оттенок, что Мелисса испугалась, как бы его не поразил удар. – Я никому и ничего не велел! И кто такая эта Анна?!
Ему потребовалось не меньше двадцати минут, чтобы разобраться, что к чему. Сбивчивый рассказ сиделки прояснил дело. Стайн был потрясен, как легко эту дуру обвели вокруг пальца, заставили довериться совершенно незнакомому человеку, впустить его в дом и верить каждому его слову. Он не сомневался, что осуществить столь чудовищный план под силу лишь целой группе мошенников. Конечно, Мелисса – полная идиотка, что приняла все за чистую монету!
Получив на руки поддельное резюме и рекомендательное письмо, Стайн схватился за голову. Обманщица знала не только адрес его дома в Нантукете, но и была осведомлена о наличии в нем Сиены и участии в деле доктора Даниеля Санфорда. Последнее напугало Рэндалла больше всего. Поначалу он решил, что Сиену увезла какая-то пронырливая журналистка, с целью сделать сенсационный материал и взять интервью. Поразмыслив, он понял, что махинация была продумана до мелочей, а значит, люди, осуществившие ее, имели немало денег и связей.
Значит, план принадлежал кому-то, кто принимал судьбу Сиены близко к сердцу.
Итак, таинственная женщина… кто она?
Обдумав вариант с Инес, Стайн брезгливо отбросил его прочь. Безголовая модель едва ли смогла бы провернуть столь хитрую комбинацию, тем более что она много месяцев не общалась с подругой. По словам Мелиссы выходило, что таинственная Анна блондинка в летах. Вряд ли даже тщательный грим выдал бы Инес за пятидесятилетнюю женщину.
И тут до Стайна дошло.
– Ты смогла бы опознать эту Анну? – спросил он сиделку. – По фотографии, например?
Мелисса торопливо закивала, радуясь, что гнев Стайна переключился в рабочий режим и его бешенство уступило место ледяному спокойствию.
Они направились в кабинет, где Рэндалл включил компьютер и застучал по клавиатуре толстыми короткими пальцами, перескакивая с сайта на сайт. В поисковике он ввел всего два слова: «Клэр Макмаон».
– Да-да, это она! – радостно воскликнула Мелисса, тыча пальцем в монитор. На фотографии была изображена Клэр в момент посещения ожогового центра, в который жертвовала крупные суммы денег. – Это точно она. Это Анна!
Доктор Даниель Санфорд играл с детьми в баскетбол на заднем дворе дома и как раз забросил трехочковый, когда жена позвала его к телефону.
– Звонит Рэндалл Стайн! – крикнула женщина, высунувшаяся на улицу через стеклянную дверь.
Деловито нахмурившись, Санфорд зашагал к дому по зеленой лужайке. Его дети остались играть без него. Даниель собирался поехать в Нантукет завтра, чтобы проверить состояние Сиены. По взаимной договоренности, Стайн не должен был тревожить врача в выходные. Звонок предвещал неприятности.
– Это Дэн, – буркнул Санфорд в трубку, удаляясь с ней на второй этаж, чтобы жена не слышала сути разговора. – В чем дело?
– Она исчезла! – раздраженно бросил Стайн. За недовольным тоном Санфорд отчетливо расслышал страх. – За ней приехала мать, притворившаяся сиделкой, и забрала ее в Лос-Анджелес. Ты в курсе происходящего?
– Я? Нет, конечно, – испуганно ответил Санфорд. Он вспомнил, как на прошлой неделе по факсу пришло письмо от Мелиссы, в котором та благодарила его за сменщицу. Он еще здорово удивился, но решил, что Стайну виднее (так как полагал, что именно Рэндалл прислал сиделку), а потому выбросил письмо из головы сразу же после прочтения.
Теперь эта неосмотрительность представлялась Санфорду опасной оплошностью.
– Нужно поговорить, – бросил Стайн. – Решить, что делать дальше. Если эта дура обратится к журналистам…
Санфорд услышал, как заскрипели зубы клиента. Происходящее здорово ему не нравилось. Кора, его жена, была совершенно не в курсе его тайных делишек, хотя и знала о сотрудничестве с Рэндаллом Стайном. Возможная огласка пугала Санфорда, но, похоже, ее теперь не избежать. С самого начала доктор был возмущен происходящим, но легкий шантаж Стайна, которому он уже не раз помогал в трудных ситуациях, заставил его прикусить язык. Теперь правда грозила выплыть наружу, и он почему-то чувствовал облегчение. Возможно, появился шанс исправить совершенное зло?
– Дела наши плохи, – продолжал Стайн. – Нам придется как-то объясняться с прессой, а для этого нужна безупречная история, которую можно скормить журналистам. Короче, я вызвал своего адвоката, встретимся с ним в Нантукете втроем.
– Вдвоем, – медленно произнес Даниель. – Мне его услуги не понадобятся.
– Как это понимать? – прошипел Рэндалл в трубку. – Ты по самые уши увяз в этом дерьме. Или ты забыл, сколько раз преступал закон? И в этом случае ты не отправился в полицию, а помог мне запугать Сиену и вынудил подписать договор об операции. Не боишься, что копы схватят тебя за задницу, а?
Сердце Даниеля стучало, как ненормальное. Конечно, Стайн был прав, но он решил держаться до конца.
– Чушь! – прошептал он в трубку, зажимая ресивер рукой и оглядываясь на дверь. Ему не хотелось, чтобы разговор ненароком услышала жена. – Сиена поставила подпись в договоре, так что с меня взятки гладки. Я не обязан был заявлять в полицию, если этого не хочет больная. Я всего лишь врач, Рэндалл. Тебе не на чем меня поймать.
– Слушай внимательно, ты, идиот! – Со Стайна мигом слетело спокойствие. Предательство соучастника здорово напугало его и заставило броситься в атаку. – У меня имеется неустойка в девять миллионов баксов за проблемы в съемках, и их повесят на меня, если история всплывет! Если Сиена заявит в полицию, я по уши в дерьме! Я потащу тебя на дно за собой, можешь быть уверен!
– Что-то я не понял, – раздраженно сказал Санфорд. – Почему эти деньги должны повесить на тебя?
– В контракте есть пункт о моральном ущербе. Если мои действия или слова нанесут моральный ущерб кому-либо из съемочной бригады, на меня лягут все неустойки. Мне пришлось подписать этот чертов контракт, ведь я – исполнительный продюсер!
– Хм… – Даниель задумался. – Значит, если Сиена докажет, что именно ты избил ее до полусмерти и сорвал тем самым съемки, тебе придется выложить из собственного кармана девять лимонов? Я верно понял?
– Верно, – буркнул Рэндалл. Наконец-то проклятый докторишка понял, как высоки ставки в этой игре. – Так что сегодня же садись в самолет и тащи свою задницу в Нантукет. Если я попадусь, я немедленно тебя сдам. Нужно придумать, как заткнуть Сиене рот.
Повисла долгая пауза. Стайн терпеливо ждал. Он был уверен, что его блеф сработает и Санфорд примчится в Нантукет, поджав хвост.
– Что-то мне не нравится то, что ты предлагаешь, – наконец сказал Санфорд. – И знаешь что? Я молюсь всем сердцем, чтобы бедняжка пошла к копам и отправила тебя за решетку. Даже не представляю, как ты можешь ее остановить. – Он услышал в трубке нечто похожее на всхлип ужаса, но останавливаться не стал. – Быть может, вдохновленные ее примером, в полицию обратятся и те девушки, которых ты избивал раньше. Думаю, люди должны знать, что ты – полный псих, опасный для общества.
– Ты пожалеешь о том, что сейчас сказал! – прошипел Стайн. – Я сделаю все, чтобы у тебя отняли врачебную лицензию…
– А что касается девяти миллионов… – продолжал Даниель, уже не обращая внимания на угрозы. Стайн слишком долго держал его за горло, и Санфорд давно желал освободиться из-под его власти. – Девять лимонов… ха! Уверен, что хороший парень вряд ли попал бы на такие деньги.
Санфорд повесил трубку, удовлетворенно вздохнул и вышел из кабинета. За дверью оказалась Кора, которая, похоже, вслушивалась в разговор, взволнованная резким тоном мужа. Застигнутая врасплох, она смутилась и покраснела.
– Все в порядке? – спросила она, кусая губы. – У тебя был такой голос…
Даниель улыбнулся и привлек Кору к себе.
– Все в полном порядке, милая. Лучше и быть не может!
Когда самолет покинул Бостон, Сиена ощутила запоздалые сожаления. Не потому, что осмелилась уехать от Рэндалла (она никогда не была так уверена в своих действиях, как в этом случае), а потому, что страшилась возвращаться в Лос-Анджелес. В аэропорту девушка судорожно цеплялась за руку матери и шла, опустив вниз лицо, обезображенное шрамами.
И все-таки ее переполняло ликование: она могла видеть! Пусть зрение вернулось не полностью, но она и не ослепла, а это уже была маленькая победа.
На Сиене была бесформенная майка и джинсы, волосы убраны под бейсболку, на глазах огромные солнцезащитные очки. Разумеется, ее никто не узнавал. Клэр торопливо приобрела два билета первого класса и вместе с дочерью скользнула в салон самолета раньше других пассажиров.
Много лет Сиена шла навстречу славе и всеобщему поклонению и лишь сейчас с удивлением поняла, что быть незаметной довольно приятно. В нее не тыкали пальцами и не дергали за руку, желая получить автограф. Ей не нужно было растягивать губы в улыбке и следить за каждым своим жестом и словом.
Всю дорогу Сиена напряженно молчала и была благодарна матери за то, что та не лезла к ней с разговорами.
Меж тем Клэр позвонила в больницу и выяснила, что состояние Пита стабильно.
– Можете не мчаться сюда со всех ног, миссис Макмаон, – сообщил ей врач. – Я знаю, что вы далеко от дома, но это не страшно. Состояние вашего мужа удовлетворительное.
Клэр заметно расслабилась и сосредоточила внимание на дочери. Она осторожно разглядывала Сиену, не решаясь потревожить глупой болтовней. Дочь погрузилась в свои мысли, и Клэр не оставалось ничего другого, как уткнуться в книгу до конца полета.
Сиена смотрела в иллюминатор и напряженно думала о будущем. Она желала, чтобы Стайн заплатил за ее страдания. Но добиться справедливости было не так-то просто. Рэндалл был богат и уважаем, а потому к его услугам были толпы адвокатов и журналистов, которые могли повлиять на мнение общественности и даже полицейских. Стайн запросто мог обвинить Сиену в клевете. Он даже обещал уничтожить ее в случае огласки.
Стайн был прав в одном: путь в Голливуд отныне для Сиены закрыт. Женщине не сделать карьеру, имея в арсенале лишь один зрячий глаз и обезображенное лицо. В этом смысле Рэндаллу уже удалось ее уничтожить.
Коснувшись двумя пальцами выпуклого шрама, Сиена ощутила, как ее желание отомстить крепнет. Она знала, что не отступит, и приготовилась к борьбе, даже если схватка предстоит нелегкая.
Злость и ненависть к Рэндаллу уступили место грусти. Уткнувшись лбом в пластик окошка, девушка начала тихо плакать. Она оплакивала не свою утраченную красоту, не потерянные деньги и славу. Она плакала даже не о времени, прошедшем в глупой борьбе за то, чего ей никогда больше не достигнуть. Она плакала по одному-единственному человеку.
И по странному совпадению, за тысячи миль от нее, в далекой Англии, этот человек плакал о ней.
Прошло три недели после ссоры с Фредерик.
Макс откинул одеяло с постели в номере отеля в Манхэттене и начал лениво стягивать одежду. Настроение у него было препоганое.
Может, сделать себе теплую ванну?
Он был встревожен тем настроением, в котором пребывал последнее время. Порой тоска захлестывала его волной на пустом месте. В такие моменты ему хотелось плакать, но он сдерживался, понимая, что мужчине его возраста подобное поведение не пристало. Макс всерьез начал подумывать о визите к психологу. Пусть пропишет антидепрессанты, что ли?
Он все-таки налил себе ванну и опустился в теплую воду. Хотелось найти хоть одну добрую мысль в голове, забитой отчаянием.
Макс со стыдом вспоминал свое ужасное поведение в тот день, когда приехали строители и заполонили грузовиками луг перед замком брата. Сам того не желая, Макс жестоко обошелся с Фредди и до сих пор корил себя за это.
– Ты заслуживаешь лучшего, – сказал он девушке на следующий день. – Тебе нужен человек, сердце которого открыто для новой любви. Тебя должны лелеять и холить, потому что ты этого достойна…
Погрузившись в воду до подбородка, Макс закрыл глаза. Перед внутренним взором снова явился образ Фредерик. Как она смотрела на него тогда! С отчаянием, болью и сочувствием, словно не он был виновником ее несчастья.
– Я не хочу любить никого, кроме тебя, – тихо сказала девушка. – Мне нужен только ты.
Но оба знали, что их роман обречен.
После этого разговора Макс предпочел принять предложение агента и уехал в Америку ставить очередную пьесу. Правда, улететь сразу же не получилось – было бы несправедливым бросить брата и его жену, как только беда постучалась к ним в дверь, поэтому Макс лишь два дня назад купил билет на самолет.
Конечно, никакой особой поддержки Генри и Маффи Макс оказать не мог. Быть может, на самом деле это ему была нужна их поддержка. Ему было страшно остаться наедине со своей болью и одиночеством.
Когда-то Макс был счастлив в доме Хантера. Затем его убежищем стал замок брата. Теперь он лишился обоих островков покоя и ничего не мог с этим поделать.
Выпустив воду из ванны, он вытерся махровым полотенцем, закутался в гостиничный халат и прошел в спальню. Глянув на телефон, заметил мигающую лампочку. Звонили дважды.
Понимая, что его надежда абсурдна, Макс с волнением проверил автоответчик. Сиена не могла звонить ему. Это невозможно.
Первое послание было от Маффи. Она интересовалась, как он устроился. Брат и его жена видели, в каком состоянии уехал Макс, а потому беспокоились. Он же стыдился, что добавляет к проблемам близких собственные.
Второе послание было от Дориана Кляйна, его агента. Черт, парень звонил ему целый день, а Макс так и не удосужился перезвонить, занятый обустройством и личными переживаниями.
Набрав номер Дориана, он стал ждать ответа. Лишь бы его не попросили лететь в Лос-Анджелес на какое-нибудь глупое совещание, которые он так не любил! Быть так близко от Сиены и не думать о ней просто невозможно!
– Кляйн слушает.
То, что агент снял трубку сам, было дурным знаком. Неужели что-то случилось?
– Привет, Дориан, это Макс Десевиль. Прости, что не перезвонил сразу. Я… был занят.
– Макс! Господи, парень, где тебя носило! – Тон агента был взвинченным, хотя обычно его голос в трубке звучал неторопливо и даже вальяжно. – Мы с Ангусом не знали, что и думать!
Ну вот, теперь еще и Ангус, подумал Макс. Ангус был автором «Темных сердцем» и работал сейчас над новой пьесой, которую уже с нетерпением ждали критики.
Должно быть, пьеса была готова и нуждалась в постановке, а у Макса не было сил и настроения браться сразу за несколько проектов.
– Прости, что заставил вас беспокоиться, – коротко сказал он в трубку. – Ну, выкладывай, что там у тебя за срочное дело?
Дориан расхохотался:
– Парень, это дело решилось без твоего участия! Поймать тебя не удалось, так что мы с Ангусом составили договор без тебя. Предвосхищая все твои вопросы, скажу, Ангусу достанется шестьдесят процентов…
– Эй, Дориан, с этого момента поподробнее, – прервал Макс. – О чем ты вообще говоришь?
Агент снова расхохотался, как-то демонически, и Макс внезапно взволновался:
– Да в чем дело-то?
– Ха, в чем дело! Речь о контракте с «Мирамаксом», парень!
У Макса перехватило горло. Он давно выбросил из головы прочь надежду на контракт с киностудией, решив, что «Мирамакс» «Темные сердцем» не заинтересовали. В пьесе не было ничего голливудского, а потому даже постановка спектакля на Бродвее казалась большой удачей.
И вдруг «Мирамакс» решает подписать контракт!
– Не может быть, – выдавил Макс и закашлялся. – Неужели они решились?
– Ха-ха! Ха-ха-ха! – Смех Дориана начал всерьез пугать Макса, таким нервным он казался. – Студия уже покупает права на съемку! Контракт составлен два дня назад, представляешь? Не волнуйся, я учел твои интересы.
– Уже покупает?
– Да, за шесть миллионов! Только вообрази себе эту цифру! Удивительно, потрясающе, невероятно! – Сообразив, что Макс молчит, Дориан взволновался. – Макс? Ты где, дружище? В обморок, что ли, упал?
Словно идиот, Макс таращился в пол. Он пытался заговорить, но не выдавил и слова.
– Макс, если ты переживаешь насчет шестидесяти процентов, которые достались Ангусу, мы уладим этот вопрос. Просто выбрали ту же цифру, что и в предыдущем контракте, для Стратфорда, – залепетал Дориан. – Что-нибудь придумаем, если хочешь. Но по мне – отличная сумма выходит. Разве нет?
Макс словно очнулся:
– Нет-нет, меня все устраивает. Извини, я просто был в шоке. Я был потрясен и онемел от восторга. – Он заметил, что голос его звучит как-то ровно и безжизненно, и неожиданно расхохотался: – Господи, ну и дела!
Шесть миллионов долларов! И почти сорок процентов принадлежат ему! То есть два миллиона, целых два миллиона долларов!
Черт!
«Да я богач!» – изумленно подумал Макс.
– Прости, приятель, – торопливо сказал он в трубку. – Ты не возражаешь, если я перезвоню тебе позже? И вообще, мне нужно прилечь, чтобы не умереть от восторга.
– Еще бы, я тебя понимаю. – Агент рассмеялся. – У меня была та же реакция. Наконец-то я заработал на тебе денег, Макс. И сколько! Лежи хоть целый день, я не стану тебя отвлекать.
Макс нажал отбой и откинулся на постели, глядя в потолок. Осмыслить и принять новость было нелегко.
Два миллиона долларов!
Огромная сумма.
Настоящий успех.
Как странно, думал Макс. Он столько лет ждал своего шанса, стремился побольше заработать, прославиться, но ему фатально не везло. И вот теперь, находясь в подавленном, депрессивном состоянии, неспособный думать о работе и славе, он получает все, о чем когда-то мечтал. Так просто, как щелчок пальцами!
А впрочем, подумал Макс и снова загрустил, какое значение имеют деньги, если рядом нет любимого человека? Он мечтал добиться успеха только ради того, чтобы быть достойным Сиены.
Он не заслужил этих денег. Два миллиона должны были свалиться на голову тому, кому были важнее, чем ему.
Вдруг Макс вскочил и схватился за голову.
Какой же он идиот! И почему сразу не подумал об этом? Мысль была такой своевременной и удачной, что Макс почувствовал себя почти счастливым.
Схватив трубку, он торопливо набрал знакомый номер. Прозвучало не меньше двенадцати гудков, прежде чем Максу ответил заспанный женский голос:
– Кто это?
– Маффи? – возбужденно воскликнул он. – Это я, Макс. Прости, что разбудил в такое время, дорогая, но у меня хорошие новости. Нет, у меня просто великолепные новости!
Глава 52
После смерти Минни Пит и Клэр перебрались обратно в Хэнкок-Парк. Дом предстояло разобрать и проститься с большинством вещей. Конечно, Хэнкок-Парк вызывал у Пита и Клэр не самые лучшие воспоминания, но он был частью семейной истории, не говоря уже об истории Голливуда, поэтому продать дом Питер не решился.
Именно по этой причине из Нантукета Клэр с дочерью поехали в Хэнкок-Парк, место, где прошло детство Сиены.
Впервые за долгие годы переступив порог родного дома, девушка ощутила странную смесь эмоций: волнение, радость и вместе с тем страх. Тяжелая дубовая дверь с большими металлическими болтами на петлях, мраморный холл, изгиб лестницы с массивными ступенями, потертыми ногами поколений Макмаонов, внушали Сиене трепет.
И все-таки вернуться домой было здорово. Воспоминания одолевали блудную дочь, нашептывали о чем-то давно забытом, эхом отражались от обитых деревом стен, перенося в детство. Для Сиены Хэнкок-Парк воплощал собой Дьюка, любимого деда, обожанием которого были пропитаны ее детские годы. Казалось, старый дом, перевидавший поколения жильцов, и сам жил своей жизнью. Покинутый и опустевший, он скучал по своим хозяевам. Он все еще помнил о счастливых и трагических моментах их жизни, о предательствах и разочарованиях, о детском смехе и взаимной ненависти взрослых.
Конечно, со смерти Дьюка здесь многое изменилась. Минни сменила часть обстановки и отделки, избавившись от кричащей, вульгарной роскоши, которую так любил ее муж.
Оглядываясь вокруг, Сиена не могла отделаться от ощущения, что она наконец повзрослела. Только теперь она осознала, как много лет прошло со смерти деда.
Заметив растерянность дочери, Клэр уложила ее в постель и принесла чашку горячего шоколада, в котором растворила таблетку снотворного. Сиена все еще была слаба, а поездка выдалась нервной.
– Мы поговорим обо всем утром, – пообещала Клэр, целуя дочь в лоб.
На другой день Сиена проснулась и поняла, что за ночь совершенно не отдохнула. Она даже не встала с постели, и Клэр разрывалась между желанием остаться с дочерью и настойчивой потребностью навестить больного мужа.
– Ты уверена, что тебе не будет одиноко? – обеспокоенно спрашивала она у Сиены уже в четвертый раз. – Вчера вечером я говорила с доктором Дэвисом, он обещал заехать в десять. – Дэвис был семейным доктором Макмаонов, сколько Сиена себя помнила. – Он осмотрит твое лицо и направит к офтальмологу. Надо попросить, чтобы прописал тебе болеутоляющее, но слабее тех средств, которыми тебя пичкали в Нантукете. Я приеду, как только освобожусь.
– Не волнуйся, мам. – Сиена слабо улыбнулась. Она чувствовала себя усталой. Видимо, сказывались последствия перенесенных мучений. – Со мной все будет в порядке. Сосредоточься на отце.
Пит выглядел ужасно.
– Он… ужасно выглядит, – озвучила свою мысль Клэр, обращаясь к врачу. – Вы говорите, его состояние стабильно?
Пит лежал на кровати с закрытыми глазами. На лице землистого оттенка лежали тени. Рядом с кроватью стояли многочисленные приборы, от руки тянулась капельница, из-под простыни торчали провода. Казалось, это был не живой человек, а начиненная физраствором пластиковая кукла.
Врач мягко пояснил: термин «стабильное состояние» означает, что повторного приступа никто не ждет, а сердце работает в обычном ритме. Однако по большей части виной тому бывают медикаменты, а не организм больного.
Никто не мог предсказать, выйдет ли Пит из комы. Прогнозировать, что он пойдет на поправку, врач не решился. Пит мог прийти в себя в любой момент, но с той же вероятностью все могло окончиться летальным исходом. Медики ожидали каких-либо сдвигов в состоянии больного, и это с равной вероятностью могли быть сдвиги в лучшую или худшую сторону.
Целую неделю Клэр навещала мужа. Ей хотелось взять с собой Сиену, но доктор Дэвис попросил ее не торопить события.
– Дайте ей время, – советовал он. – Девочка поправляется, но ей нужно набраться сил.
Через десять дней после возвращения в Хэнкок-Парк Сиена достаточно окрепла, чтобы без посторонней помощи спуститься по ступеням к завтраку. Выглядела она по-прежнему плохо, хотя и утверждала, что спит как младенец.
Когда Сиене навстречу вылетел гиперактивный Зулу, любимчик Клэр, девушка впервые за несколько недель улыбнулась. Пес впрыгнул ей на колени и, виляя хвостом, принялся облизывать лицо.
– Приятно сознавать, что Зулу рад моему возвращению, – засмеялась Сиена. – Интересно, он меня помнит или дружелюбен со всеми?
Клэр крутилась вокруг стола, выставляя тосты, кофейник и ветчину, хлопоча вокруг Сиены, словно наседка. На ней было старое линялое платье, делавшее ее очень домашней и придававшее всему происходящему уют.
– Так странно, что я дома, – задумчиво сказала Сиена. – Родная кухня, раньше она казалась мне просто огромной. Господи, дедушка умер прямо на этом столе, ужас какой! – Она с нежностью погладила ладонями столешницу.
Каким бы плохим отцом и мужем ни был Дьюк, для нее он навсегда останется обожаемым дедом. Его смерть стала для нее знаковым событием, подведшим черту под счастливым детством и положившим начало долгой дороге во взрослую жизнь, полную разочарований и потерь. По иронии судьбы, дорога эта привела Сиену обратно в Хэнкок-Парк, туда же, где все начиналось, за тот же самый стол, словно жизнь сделала своеобразный круг.
– Я понимаю твои чувства, милая. – Клэр поставила перед дочерью фарфоровую чашечку для кофе. – За этим столом было много всякого, и счастливые моменты тоже случались. – Сиена ничего не ответила, и Клэр после паузы продолжала: – Думаю, твой дед был бы рад, что ты вернулась домой.
Сиена рассеянно улыбнулась, потрепав Зулу по спине, и взяла хрустящий тост с арахисовым маслом. Сама себе удивляясь, она вдруг начала говорить о Рэндалле, рассказывать о жизни с ним и его все возраставшем желании контролировать каждый ее шаг. Она впервые высказалась вслух обо всем том, что настораживало ее в поведении Стайна, но настораживало недостаточно, коль привело к трагической развязке.
Клэр слушала молча, не перебивая. Она не осуждала доверчивость дочери и не давала советов на будущее, предоставляя ей самой сделать выбор. Как бы ни поступила Сиена, она собиралась быть на ее стороне. Решит ли Сиена заявить в полицию или предпочтет предать прошлое забвению – выбор принадлежал только ей, и никому другому.
– Я рада, что судьба снова свела нас вместе, – сказала Клэр, когда с признаниями было покончено. – Ты дома, мой ангел, а это самое главное.
– Я тоже рада этому, мама. – Сиена улыбнулась, тотчас позабыв о Рэндалл е.
– У меня предложение. – Клэр встала и принялась убирать посуду. – Как насчет того, чтобы съездить в больницу вместе?
– О, я даже не знаю. – Сиена нервно покусала губы. – Мне не по душе эта идея.
– Почему? – мягко спросила Клэр. – Разве ты не хочешь повидать отца?
Девушка молчала. Она не была уверена в своих чувствах и страшилась встречи с Питом. Ей казалось, что стоит увидеть его, как вернутся прежние страхи, и она снова превратится с маленькую девочку, брошенную родителями. Но она также видела, с какой надеждой взирает на нее мать. Клэр будет рядом и окажет поддержку.
«О чем я думаю? – спросила себя Сиена. – Разве не нелепо предаваться обидам на прошлое, когда человек находится в коме и может никогда больше не открыть глаз?»
Сиену раздирали противоречия.
– А если меня заметят журналисты? – выдавила она, мысленно проклиная свой испуганный тон. – Да они набросятся на меня, словно коршуны!
– Не набросятся. – Клэр усмехнулась. – Разве тебя узнали в аэропорту? А в самолете? Мы пролетели полстраны, и ни один человек не заинтересовался твоей персоной. Да и что случится страшного, если тебя узнают? С каких это пор считается преступлением визит в больницу к родному отцу, который… – Ее голос прервался. – Который серьезно болен.
Эта заминка, выдавшая волнение Клэр, наверное, и решила дело.
– Ты сегодня говорила с врачом? Он не приходил в сознание?
Клэр медленно покачала головой. За последние дни в ее волосах стало куда больше серебряных нитей, хотя она и не выдавала своей боли. Сиена смотрела на мать с сочувствием.
– Он по-прежнему в коме, детка. Никаких сдвигов.
– Ладно, едем, – твердо сказала Сиена, хотя внутри так и тряслась от ужаса. Однако пришло время вернуть матери долг. – Едем скорее.
Кеннет Самс чуть не умер от восторга, когда узнал, чью именно палату ему предстоит обслуживать. Впавший в кому после сердечного приступа Пит Макмаон был знаменитостью первой величины, и Кен даже утку выносил за ним с трепетом. Остальной персонал больницы изводился от ревности.
– Наверняка старика будут навещать толпы звезд! – говорила с придыханием одна из сестер. – Например, его сводный брат, Хантер. Господи, какой же он красавчик! Небось заявится в первые же сутки!
Однако прошло уже больше недели, а в палату Питера Макмаона не явилась ни одна знаменитость.
Ни одна!
Чудовищная несправедливость!
Больного навещала лишь его жена, приятная, хотя и несколько выцветшая леди, да пару раз приезжала толстуха, сестра Макмаона. Странно, думал Кеннет. Человек практически правит Голливудом последние лет пятнадцать, а его никто не хочет навестить. Похоже, у парня вообще нет друзей!
В это утро Кеннет в очередной раз заглянул в палату продюсера, проверил его состояние, считал показания приборов – никаких изменений – и уже направлялся в комнату для персонала, чтобы выпить дешевого кофе из автомата, когда приехала миссис Макмаон. На этот раз она была не одна.
Единственное, что можно было сказать о ее спутнице, – это то, что она была довольно высока и двигалась женственно. Однако на ее носу сидели огромные черные очки, а шея и нижняя половина лица скрывались под шелковым шарфом.
Типичный наряд звезды, которая не желает быть узнанной, подумал Кеннет с восторгом.
– Добрый день, миссис Макмаон. – Он бросился навстречу женщинам и тут обратил внимание на то, что щеку незнакомки пересекает свежий рубец, а скулы выглядят асимметрично. – Ваш муж по-прежнему спит. Вы сегодня не одна. Это ваша подруга? Или, может, родственница? – выпалил любопытный медбрат.
– Занимайтесь своим делом, молодой человек, – довольно резко ответила Сиена. Она безумно боялась, что ее узнают. – И что значит «спит»? Действительно спит или без сознания?
Кеннет опешил. Он точно узнал голос девушки, хотя красоты, что сияла со страниц журналов, в этой Сиене не было и в помине. Впрочем, глупо верить глянцу, компьютерная обработка фотографий может превратить в красавицу даже законченную жабу.
– Без сознания, – вздохнул он. – По-прежнему в коме, я имею в виду.
– Хорошо, мы хотели бы его повидать, – сказала Сиена.
Она и Клэр направились в палату, причем Сиена шла первой, словно желая как можно скорее убежать от пытливого взгляда медбрата.
– Почему ты так грубо с ним говорила? – спросила Клэр, когда дверь палаты закрылась. – Кенни ухаживает за твоим отцом. Он неплохой парень, очень старательный.
– Мне и самой теперь неловко, – произнесла Сиена, которая прекрасно поняла, что собой представляет любопытный Кенни. Типичный охотник за знаменитостями. Неудивительно, что он выполняет свою работу старательно. Только дурак пожелает потерять столь престижную работу. – Мне… просто не нравятся лишние вопросы, вот и все.
На первом этаже здания Кеннет, окруженный тремя медсестрами, набирал номер на платном телефонном автомате. Его лицо пылало от возбуждения, сердце билось, как у испуганного кролика.
– Алло? – выдохнул он в трубку. – Это редакция «Лос-Анджелес таймс»? Соедините с отделом новостей, у меня сенсация. Ага, меня зовут Кеннет Самс…
Сиена вглядывалась в бледное лицо отца, силясь понять, что именно чувствует. Выходило, что ничего. Такое ощущение, словно эмоции просто выключились.
