Текст книги "Любимцы фортуны"
Автор книги: Тилли Бэгшоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)
Макс снова усмехнулся:
– Думаю, это мне по карману.
Он вернулся в Англию, чтобы отметить Рождество, и во время одной из прогулок по окрестностям Баткомба решился-таки зайти к врачу и проконсультироваться по поводу своего состояния.
Маффи и Генри буквально ежеминутно рассыпались перед ним в благодарностях, поскольку он выплатил Эллису деньги за аннулирование ренты и дал Аркеллам средства для восстановления фермы. Грузовики и рабочие исчезли с земель Генри еще в начале декабря, и единственным напоминанием об их пребывании оставались лишь раскопанная лужайка перед замком да груды кирпича, которые Эллис даже не стал забирать, подгоняемый бессильной злобой.
– Я верну тебе все до последнего пенни, – бесконечно клялся Генри, но Макс лишь со смехом отмахивался от его слов.
– Вернешь? Какая нелепость, брат! Эти деньги достались мне без лишних усилий, да еще тогда, когда я совершенно в них не нуждался. Считай это подарком судьбы.
– Да, но ведь речь идет не о горсти монет, Макс, как ты не понимаешь! Это же огромная сумма, – говорила Маффи, качая головой. – Целое состояние! Как ты можешь говорить о миллионах, словно это не деньги, а фантики?
– Ребята, поверьте моему опыту, – горько отвечал Макс, – не в деньгах счастье. К тому же ваш замок – единственное место, где я чувствую себя как дома. По сути, это мой единственный дом. Я счастлив, что Бог дал мне шанс избавить вас и вашу ферму от посягательств проклятого ублюдка.
Кстати, Эллис не стал возражать против денег Макса, чего Аркеллы сильно боялись. Оказалось, что щедрое предложение застройщика стало для него самого приличной проблемой. Строительство гольф-клуба потребовало немалых вложений и постоянно превышало установленные лимиты. Бен Макинтайр, прораб Эллиса, проникся к Аркеллам теплыми чувствами и всячески ставил начальству палки в колеса, а затем и вовсе уволился, чем довел Эллиса до белого каления. Да и сам Гэри, сообразив, что ему так и не растопить сердце вожделенной Маффи Аркелл, утратил интерес к будущему гольф-клубу.
– Я изрядно переплатил твоему братцу, – признался Эллис Максу, подписывая с ним соглашение. – Сказать по правде, неудачное было вложение. Да и земли-то так себе, плохонькие, – выпустил он последнюю шпильку, которая звучала неубедительно.
Как стало известно Максу, проект скоростного шоссе М-40, которое должно было пролечь недалеко от земель Генри, несколько подкорректировали. Вышло так, что гольф-клуб, если бы он был построен, оказался бы на отшибе, а значит, не пользовался бы особой популярностью. Гэри Эллис еще легко отделался.
По идее, Макс должен был чувствовать себя невероятно счастливым. Брат и его жена получили обратно земли, а сам он в одночасье превратился в богача с большими перспективами в плане карьеры. Кто мог представить, что, сделав ставку на «Темных сердцем», он сорвет такой куш? И дело было не только в деньгах, но и в проектах, что замаячили на горизонте. Имя Макса Десевиля все чаще звучало в Голливуде, а в Нью-Йорке его ждала интересная работа.
Плюс ко всему, изматывающий роман с Фредерик закончился, и Максу больше не было необходимости испытывать чувство вины перед девушкой. Француженка даже прислала ему рождественскую открытку, в которой были только теплые слова и добрые пожелания и ни единого упрека.
Рождество пришло и ушло, а Макс продолжал играть роль человека, довольного жизнью. Впрочем, актер из Макса был никудышный: даже дети Аркеллов замечали, что с ним творится что-то неладное. Когда как-то за ужином Мадлен спросила, в чем дело, Макс улыбнулся одними губами.
– Твои глаза не улыбаются, – заметила девочка.
Макс встал, извинился и пошел в свою комнату. После замечания малышки он не смог бы улыбаться даже губами. Именно тогда он и решил обратиться к врачу.
Попрощавшись с доктором, Макс вышел на улицу и поплотнее запахнул куртку. Дул пронизывающий ветер.
Он не знал, что ему делать. Может, все как-нибудь устаканится, когда он вернется в Нью-Йорк? Может, жизнь войдет в какую-то колею, удастся погрузиться в работу с головой, и депрессия отступит?
Макс зашагал домой, всей душой надеясь, что в Нью-Йорке с ним все будет в порядке. Город, который никогда не спит, просто обязан заразить его своей энергетикой и жаждой жизни.
До отъезда оставалось три дня, через неделю предстояло приступить к репетициям.
Пересекая дорогу по переходу возле школы, Макс задумчиво вынул из кармана листок, сложенный вчетверо. На нем врач записал корявым почерком фамилию и номер местного психоаналитика. Первые капли дождя упали на бумажку, вслед за ними пришли более частые и упругие, безуспешно пытаясь размыть несмываемые чернила.
Макс вздохнул, смял листок в комочек и бросил в ближайшую урну.
Ему не нужна была помощь психолога.
Ему была нужна Сиена.
Канун Нового года Клэр и Сиена решили отметить праздничным ужином.
Они сидели в столовой Хэнкок-Парка вдвоем и лениво переговаривались.
Хантер и Тиффани уехали в Колорадо, чтобы поведать родителям девушки о будущем ребенке. Сиена волновалась за Хантера. Как Уэданы воспримут новость? Хантер упоминал, что так и не заслужил доверия родителей Тиффани.
Сиена мысленно улыбнулась. Не может быть, чтобы ребенок не примирил Уэданов с Хантером! Узнав о беременности и предстоящей свадьбе, они с радостью благословят дочь.
Вечер прошел в приятной, мирной атмосфере. Клэр и Сиена даже разговаривали вполголоса, так им нравился покой Хэнкок-Парка. Поэтому неожиданно зазвонивший в одиннадцать вечера телефон заставил их подпрыгнуть на месте и обменяться недоуменными взглядами. Сиена, в пижаме и с книгой в руках, сидела на диване возле камина, Клэр заканчивала письмо старой школьной подруге.
– Это, наверное, тетя Лори, хочет поздравить с наступающим Новым годом, – предположила Сиена, когда Клэр встала и направилась в холл за трубкой. – Поздравь ее от меня, ладно?
Лори так и вела жизнь старой девы, хотя после смерти Дьюка и обзавелась друзьями. Кажется, Новый год она встречала со знакомой компанией.
Снова углубившись в книгу, Сиена не сразу заметила, что Клэр ничего так и не сказала в трубку, а молча нажала отбой. Бледная, с дрожащими губами, она подошла к дочери.
Подняв голову и посмотрев на мать, Сиена сразу поняла, что произошло.
– Звонили… из больницы. Сказали, все случилось так быстро, что…
– О, мама! – Сиена вскочила с дивана и прижалась к матери. – Мне так жаль, мамочка!
– Мне тоже, милая. – По щеке Клэр прокатилась одна-единственная слеза. Огромная, словно стеклянный шарик, она оставила мокрое пятнышко на пижаме Сиены. – Мне тоже жаль, дочка.
Похороны Пита прошли очень тихо. Присутствовали лишь Сиена, Клэр, Тиффани, Хантер и тетя Лори.
Лори рыдала в голос и несколько раз принималась подвывать. Она и Пит никогда не были близки, но поскольку Лори так и не вышла замуж, у нее не было никого ближе брата. Всхлипывая, она рассказывала какие-то истории из детства, не слишком веселые, и беспрестанно называла усопшего брата «Пити».
Сиена не видела Лори так давно, что узнала лишь по расплывшейся толстой фигуре. К пятидесяти годам Лори выглядела почти на семьдесят. Она могла бы походить на бабушку из сказки про Красную Шапочку, но в ее лице было слишком много горечи.
Клэр предпочитала скрывать и контролировать свою боль. Она не делилась воспоминаниями о муже, в отличие от говорливой Лори. Клэр знала, что Пит любил ее, а она любила его в ответ. Быть может, они оба совершили немало ошибок, да и любовь их могла показаться несведущему человеку довольно странной, но ей хватало и того, что было.
Когда гроб опускали в землю рядом с могилой Минни Макмаон, Клэр на секунду зажмурилась изо всех сил. Она посвятила мужу большую часть своей жизни, а теперь вынуждена смотреть, как его мертвое тело принимает земля Пасадены.
Что ж, прошлое уходило, но оставалось будущее.
Клэр поклялась над могилой мужа, что это будущее будет принадлежать только ей и ее дочери.
Через неделю после похорон состоялась поминальная служба по Питу. Она проходила в огромной католической церкви в Беверли-Хиллз и была пышной и многолюдной. Собрались все, кто имел хоть какой-то вес в Голливуде и кинобизнесе вообще. Люди пришли почтить память Пита Макмаона, хотя из собравшихся знали усопшего лишь единицы, да и из тех большая часть продюсера недолюбливала.
Многие пришли из-за Сиены. Конечно, о постигшей девушку трагедии знал весь мир, но людям хотелось убедиться воочию, что и такую красоту возможно растоптать и уничтожить. Они подходили выразить сочувствие, а сами жадно шарили глазами по ее лицу.
Устав от этого лицемерия, Сиена сделала Хантеру знак, что хочет уехать, когда кто-то тронул ее за плечо.
– Послушайте, – устало сказала девушка, – это был очень длинный день, поэтому я… – Она обернулась и тотчас заулыбалась, встретившись взглядом с Дирком Мюллером. Этот человек обеспечил ей прекрасный старт в актерской карьере, а она отплатила ему черной неблагодарностью. Сиене до сих пор было неловко. – Дирк! – Она покраснела. – Как тебя сюда занесло? Не знала, что ты был знаком с моим отцом.
– А я и не был, – признался режиссер с этим ужасным и очень смешным немецким акцентом. – Я приехал повидаться с тобой.
Уголки губ Сиены опустились.
– Я… мне очень стыдно, что я наговорила про тебя гадостей журналистам. Правда, очень-очень стыдно!
– А, ты о том случае, когда обозвала меня «второсортным» или вроде того? Или ты как-то еще меня обзывала?
– Господи! – Сиена не выдержала и закрыла лицо руками. – Прости меня. Я… черт! Если ты приехал специально, чтобы высказать мне все, что обо мне думаешь, не утруждайся. Я и так в курсе, что я ужасная эгоистка и неблагодарная сука. Да взять хотя бы моего отца! Он умер всего неделю назад, а я не чувствую никакой боли при мысли, что его больше нет. А все эти люди таращатся на мои шрамы, словно пришли в цирк, несут какую-то сентиментальную чушь… я хочу вернуться домой и спокойно умереть, вот и все.
Подняв глаза, Сиена увидела, что Дирк улыбается.
– Какая жалость, что ты собралась умирать, – весело сказал он. – Конечно, нехорошо лезть человеку в душу на поминках отца, но я приехал, чтобы позвать тебя на пробы. У меня новый проект. Конечно, это опять арт-хаус, но тебе могло бы понравиться. Если честно, только тебя я и вижу в главной роли. Короче, позвони, если решишься, и я пришлю тебе сценарий.
Сиена от изумления выкатила глаза. Ей казалось, что у нее начались неожиданные проблемы со слухом и ей слышится то, чего нет на самом деле.
Какие еще пробы? Какой сценарий? Какая, к черту, главная роль?!
– Так как, позвонишь?
– Я думала, ты меня ненавидишь, – буркнула Сиена первое, что пришло в голову.
– Что, правда? – Дирк был позабавлен.
– Погоди, а как же мои шрамы? И я почти не вижу одним глазом! Это называется частичная слепота. И вообще, я же выгляжу… ужасно.
– Действительно частичная слепота? – Дирк покачал головой. – Прости, не знал. Очень сочувствую. Но ведь ты можешь читать? И не споткнешься на съемочной площадке?
Сиена едва не расплакалась. Ей было странно, что Дирку плевать на ее изуродованную внешность. Возможно, ему действительно важнее ее талант и актерское мастерство?
Судорожно вздохнув, Сиена бросилась Дирку на шею.
– Я не могу поверить! Ведь моя внешность…
– Значит, так, девочка. – Режиссер взял ее за плечи, как делал всегда, когда собирался сказать что-то серьезное и очень важное. Сиена еще помнила этот жест. – Мне не интересно твое лицо точно так же, как и раньше. Это ты считала, что для успеха на кастинге нужно обладать красивой мордашкой. Для моих фильмов я ищу совсем иное.
– Что же это? – затаив дыхание, спросила Сиена.
– Талант, идиотка, – резко сказал Дирк и вдруг расхохотался. – Ты же сама это знаешь! Что бы тебе ни внушал этот психопат Стайн, ты невероятно талантлива. Ну так как, согласна прочесть сценарий?
– Да. Конечно, да! – Лицо Сиены озарила та самая яркая счастливая улыбка, которой были нипочем никакие невзгоды. – Согласна. Конечно, согласна!
Глава 54
Восемь месяцев спустя…
Тиффани вытащила из волос цветок и всплеснула руками.
– Леннокс, дорогой, – простонала она, – помоги мне! Я никак не могу пристроить эту дурацкую розу.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – поддел старый друг, ловко вплетая цветок ей в прическу. На нем был дорогой костюм, щегольский, как все его наряды. – Ты не знаешь, чего хочешь. А истинная женщина должна уметь украсить волосы для собственной свадьбы.
Они сидели в бывшей комнате Лори и готовились к свадебной церемонии. С прической постоянно происходило что-то не то: или тяжелый узел волос перекашивался в сторону, или прядь выпадала.
Церемонию назначили на три часа, специально, чтобы невеста успела выспаться. К сожалению, кроха Тео Уэдан-Макмаон имел свои планы на ночь, поэтому трижды поднимал молодую маму с постели. В результате Тиффани удалось поспать только до пяти утра.
Конечно, если бы Хантер ночевал вместе с невестой, то мог бы дать ребенку бутылочку со смесью, позволив Тиффани выспаться, однако нарушать традиции пара не решилась, и Хантер ночевал в отеле. В соседнем номере остановился Макс, прилетевший из Англии, чтобы быть шафером.
Ребенок завозился в кроватке, и Тиффани метнулась к нему. Засопев, кроха почмокал губами и снова уснул. Мать смотрела на него в умилении. Рядом с ней, с точно таким же выражением лица стоял Леннокс.
Тео родился на два месяца раньше срока, но быстро набирал вес, а у Тиффани было время, чтобы привести в порядок фигуру. Она сбросила лишние килограммы и расцвела, как это бывает с большинством счастливых матерей. Правда, к ее прежней красоте добавилась увеличившаяся на размер грудь, и Хантер часто подшучивал, что его невеста обладает личиком ангела и фигурой порнозвезды.
Именно Хантер настоял на свадьбе. Поначалу Тиффани сопротивлялась. Оба были не слишком религиозными, к тому же девушка боялась брака, который привяжет ее к мужу навеки. Впрочем, сопротивлялась он больше по привычке.
Для свадьбы Клэр наняла целый полк охранников, чтобы никакие папарацци не тревожили молодых и не пытались перелезть через забор ради удачных снимков.
Тиффани погладила ребенка по крохотной головке, думая о том, что совершенно и безоговорочно счастлива.
В дверь постучали, и в проеме появилась голова Сиены.
– Эй, невеста, тебе помощь не требуется?
Теперь она выглядела гораздо лучше, чем восемь месяцев назад. Клэр кормила дочь на убой, изобретая все новые и новые изысканные блюда, пока Сиена не набрала потерянный вес, а ее лицо не обрело прежнее свечение. Черные волосы снова отросли и обрамляли лицо крупными завитками. Конечно, шрам на правой половине лица остался, хотя и побледнел, а одна скула была немного ниже другой, но в целом лицо выглядело неплохо, а в сочетании с мягким изгибом рта и искорками в глазах даже казалось по-своему привлекательным.
Зрение так и не вернулось к правому глазу, хотя внешне заметить это было невозможно. Зато левый глаз, после небольшой операции, стал видеть почти хорошо. Сиена заново научилась водить машину после курсов инструктора-офтальмолога, который работал со случаями, подобными ее собственному. Можно сказать, Сиена привыкла к своему новому лицу и своей новой жизни и была ею практически довольна.
В это утро на ней были голубые джинсы и старая футболка Хантера, завязанная под грудью узлом и оставлявшая открытым живот. На одном из нижних ребер был виден тоненький шрам после операции. Рентген показал, что одно из ребер никак не хочет срастаться, и Сиене пришлось вставить в кость крохотный стальной стержень. Впрочем, шрам был почти незаметным. Кожа Сиены была загорелой после недели серфинга на Маои.
– Да мы вроде справляемся, – сказала Тиффани. – Леннокс оказался отличным стилистом. Впрочем, кто бы сомневался?
– Это я могу! – хмыкнул Леннокс, не разжимая зубов, в которых он держал шпильки.
– Правда, я уже так устала! – пожаловалась невеста. – Тео колобродил полночи.
– Надо было разбудить меня, – заметила Сиена, взяв со столика заколку-краб и прихватив им волосы на затылке. – Я уже в четвертый раз перечитываю сценарий, Дирк предложил сделать поправки, подлый сукин сын. Знал, что я не откажусь. Если бы ты позвала меня к ребенку, мне было бы не так скучно. А так все тело затекло от неподвижности!
Сиена уже четыре месяца снималась у Мюллера и, несмотря на постоянные жалобы на тяжелый нрав режиссера, была на седьмом небе от счастья. Поначалу девушка все время чувствовала себя неловко на съемочной площадке и смущалась, но постепенно обрела уверенность и все чаще заслуживала похвалы режиссера. Наконец она поняла, что действительно чего-то стоит, получив роль благодаря не внешним данным, связям Рэндалла и родству с Питом и Дьюком Макмаонами, а благодаря своему таланту.
– Кстати, недавно звонил Хантер, – заговорила Сиена, и Тиффани заметила, как на ее лицо упала тень. – Он сказал, что они… с Максом решили совершить пробежку. Так что не беспокойся, если не дозвонишься жениху в отель.
– Спасибо, не буду.
Тиффани знала, что последние дни Сиена живет в постоянной агонии и боится снова увидеться с бывшим возлюбленным. Хантер даже предлагал не приглашать Макса на свадьбу, но Сиена воспротивилась его решению.
– Какая глупость, – говорила она, напряженно улыбаясь и делая вид, что с ней все в порядке. – Это же ваша с Тиффани свадьба! Как ты можешь не пригласить Макса, он же твой лучший друг! Кто, кроме него, может быть шафером?
Но и Хантер, и Тиффани знали, что это заявление стоило ей изрядной смелости. Сиена больше не заговаривала о Максе или его подруге, о расставании с которой Хантер ей так и не сказал. Поначалу Тиффани не одобряла ложь жениха, но со временем отметила, что Сиене эта ложь пошла на пользу. Она стала более спокойной и даже казалась счастливой.
Похоже, Сиена ничего не знала о контрактах Макса, а также о свалившемся на него богатстве. Пьесы, поставленные им на Бродвее, остались ею незамеченными. Возможно, сегодняшнее появление Макса вскроет ложь Хантера, но Тиффани не собиралась вмешиваться.
– Ты как? – спросила она у Сиены, вырвавшись из цепких рук Леннокса, который едва не подавился от неожиданности шпилькой. – Я спрашиваю о Максе.
– Все в порядке, – неубедительно ответила Сиена и махнула рукой, словно речь шла о сущей безделице. – Подумаешь, встретимся с ним! Мы знаем друг друга с детства, что в этом такого? Мы же не обязаны весь вечер общаться. Можно просто поздороваться и разойтись в разные стороны, гостей-то будет много. Ничего страшного, не волнуйся за меня.
Около трех Хантер уже стоял у алтаря, трясясь как осиновый лист.
Он всегда был красивым, но сегодня превзошел самого себя. Светлый пиджак оттенял черную копну волос и синеву глаз. В общем, он был так хорош собой, что подруги Тиффани тихо умирали от зависти.
Меж тем Хантер изводился от беспокойства.
– Тиффани сказала, что не будет задерживаться, – в панике пробормотал он на ухо Максу, который стоял рядом и ободряюще улыбался. На шафере был довольно демократичный наряд – джинсы и короткое английское пальто, оставшееся еще от отца. Пальто было мало Максу минимум на размер и лишь подчеркивало его крепкое телосложение. Пожалуй, Макс больше напоминал телохранителя, нежели шафера, но ему было плевать. – Тиффани клялась, что не опоздает. Господи, где ее носит? Вдруг она передумала?
– Дружище, – Макс похлопал жениха по плечу, – расслабься и получай удовольствие. Когда еще доведется постоять у алтаря с глупой розочкой в петлице? Кстати, Тиффани не опаздывает. Сейчас без двух минут три.
Макс обернулся к хорошенькой девушке, сидевшей в первом ряду, и улыбнулся. Та подмигнула ему в ответ.
– Как, ты сказал, ее зовут? – спросил Хантер.
Девушка приехала с Максом из Нью-Йорка, но в спешке предсвадебной подготовки Хантер едва перекинулся с ней парой слов.
– Хелен.
– Симпатичная.
– Хм… – Макс улыбнулся. – Да, действительно.
Церковь была забита народом. Такое ощущение, что собрались все звезды. Хью Орчард приехал со своим партнером, но смотрел на Хантера с привычным обожанием. Его сожаления по поводу свадьбы красавчика разделяли десятки девушек из компании Хью. Подруги Тиффани, с которыми она сблизилась на съемках в Канаде, сияли белозубыми улыбками, поглядывая на партнеров Хантера по «Советнику».
На первой скамье, полная достоинства, сидела Каролин. Она была в зеленом платье от Армани с высоким воротом и глубоким вырезом на спине. Каролин держала на руках Тео, которого кормила из бутылочки. Выглядело это непривычно и забавно. Рядом с ней сидел уставший от долгого перелета Кристофер. Он ежеминутно засыпал, но то и дело вздрагивал и открывал глаза, разбуженный собственным храпом. Пару раз он принимался изумленно оглядываться и спрашивать у Каролин громким шепотом, где он оказался. Клэр, сидевшая на соседней скамье, очень веселилась по этому поводу и хихикала в кулак.
Каролин, когда к ней обращались, постоянно указывала на Хантера и с гордостью говорила:
– Это мой сын. Хорош, правда? Тиффани чрезвычайно повезло. Мы с сыном всегда были очень близки.
Снаружи церкви, через лужайку, за воротами и массивными спинами дюжих охранников томилась толпа папарацци и фанатов, оживленно обсуждавших каждую приехавшую знаменитость и сетовавших, что приглашено так много охраны.
Эмма Дюваль, та самая журналистка с новостного канала, что когда-то застала Хантера врасплох перед игрой «Доджерс», ругалась с девицей из какого-то журнала, которая в запале отпихнула ее плечом.
– Я заняла это место раньше тебя, – цедила она сквозь зубы, с ненавистью глядя на чернокожую соперницу.
– Да неужто? А я думала, здесь хватит места на двоих, – откликнулась девица равнодушно. – Но раз ты раскормила такую задницу, что тебе мало пространства, можешь валить с телевидения, дива чертова!
Знаменитости прибывали с часу дня, самые именитые ближе к трем, зная, что им всегда найдется выгодное место поближе к алтарю. Звезды выходили из лимузинов и дорогих машин, на несколько секунд замирали перед толпой фотографов, позволяя запечатлеть свои незабвенные лица, и устремлялись в глубь церкви.
Хантер переминался с ноги на ногу, все больше убеждаясь в том, что Тиффани передумала. Но вот наконец заиграл орган. Хантер вздохнул с облегчением и тотчас снова затрясся – на сей раз от волнения.
Тиффани появилась в проходе под руку с отцом. По залу разнеслись восхищенные вздохи. Она была краше, чем Хантер мог себе представить, хотя выбрала простое, не слишком пышное платье из кремового шелка и длинную фату с тонким кружевом. Тиффани казалась одновременно непорочной и очень сексуальной и смотрела на жениха с той удивительной улыбкой, за которую он когда-то влюбился в нее с первого взгляда.
Голоса стихли, как только зазвучал орган, и Хантер видел лишь свою невесту и ее прекрасную улыбку. Чем ближе подходила Тиффани, тем сильнее билось его сердце, наполняя все существо счастьем и гордостью за свой выбор. Хантер надеялся, что заслуживает любви такой девушки, как Тиффани.
Макс был, пожалуй, единственным мужчиной в церкви (исключая разве что Хью Орчарда), который не смотрел на невесту. Его внимание привлекала и другая женщина.
Макс клялся себе, что не станет этого делать, не станет пялиться на Сиену, словно идиот, но не мог оторвать от нее глаз с того момента, как она появилась в церкви.
Сиена шла за Тиффани, на ней было длинное, до пола платье оттенка светлого золота, кожа казалась непривычно загорелой, черные волосы забраны назад в простую прическу. Платье струилось и переливалось, словно Сиену целиком выплавили из золота. У Макса сдавило грудь, так что стало трудно дышать.
Лицо Сиены изменилось, но выглядело вовсе не таким ужасным, каким Макс видел его на фотографиях в журналах. Впрочем, какое ему было дело до шрамов? Для Макса Сиена всегда была и оставалась самой прекрасной и притягательной женщиной на свете.
Меж тем Сиена боролась примерно с той же гаммой чувств. Она старалась смотреть в пол перед собой или прямо на алтарь, но Макс все равно попадал в поле ее зрения, она замечала его высокую фигуру здоровым глазом и желала в этот миг ослепнуть совсем.
Она видела, что взгляд Макса, похожий на мощный лазер, просвечивает ее фигуру. Должно быть, он в шоке от перемен в ее внешности. Быть может, даже чувствует отвращение.
Когда они виделись в последний раз, Сиена была на пике красоты. И что с ней стало? Наверняка Макс благодарит судьбу, что их с Сиеной дороги вовремя разошлись.
Несколько раз девушка замечала, как Макс бросает взгляды на незнакомку из второго ряда, мимолетно улыбается ей, словно черпая в этом уверенность. Скорее всего, думала Сиена, это и есть та самая француженка, с которой у Макса «все всерьез».
Сиена видела эту девушку мельком в начале торжества. Француженка стояла возле Каролин. Ее лица разглядеть не удалось, но в том и не было нужны. Даже сейчас, видя ее со спины, Сиена могла с уверенностью сказать, что соперница красива – по изгибу спины и шеи, по забранным вверх каштановым волосам.
«Какая я дура! – оборвала себя Сиена с горечью. – Разве эта француженка может быть моей соперницей? Мне никогда не получить Макса, я больше не смогу составить кому бы то ни было конкуренцию. Наверное, это справедливо».
В этот момент Макс снова обменялся взглядами с подругой, и сердце Сиены разлетелось на осколки, словно сырое яйцо, по забывчивости засунутое в микроволновку. Она все-таки надеялась. Надеялась вопреки всему и теперь поняла тщетность этой надежды.
Макс больше ей не принадлежал. Она стала для него далеким прошлым, и не самым, по сути, лучшим.
Сиена не знала, откуда черпает силы, чтобы идти по проходу церкви. Она ругала себя за эгоистичность, но все равно желала, чтобы невеста и остальные красотки вдруг поблекли и сморщились, чтобы она сама не выглядела на их фоне таким неуместным и отвратительным монстром.
Макс судорожно вздохнул. «Сиена ни разу даже не взглянула на меня, – подумал он. – Неужели она так сильно меня ненавидит?»
Оба еле дождались окончания службы.
Сиена сидела возле Инес, подавляющей всех окружающих своим огромным животом. Она походила на рыжеволосого галла из мультика с большущим пивным брюхом. Отец ребенка, какой-то парень из Аргентины, подающая надежды модель, поблизости не наблюдался. Похоже, Инес этот факт совсем не смущал.
– Я уже получила его гены, – разглагольствовала она с довольным видом. – Он такой красавчик, что ребенок получится душкой!
Подруги вернулись к общению лишь несколько месяцев назад, но все обиды были позабыты. Инес была в курсе терзаний Сиены и всячески отвлекала ее от мыслей о Максе и его девушки. Она постоянно шутила и отпускала остроты относительно окружения невесты.
– Глянь на ту! – шептала она, тыча пальцем в пухлую девицу в бледно-салатовом костюме. – Мне сказали, она играла в сериале вместе с Тиффани. Кого, хотелось бы знать? Перекормленную зеленую водоросль? Это же надо: напялить такой нелепый наряд!
Сиена послушно улыбалась в нужных местах, хотя внутри ощущала пустоту.
Она не знала, выдержит ли этот вечер, зная, что Макс находится от нее в двух шагах. Ведь он будет танцевать со своей подружкой, может, даже станет целовать ее и гладить ладонями обнаженную спину! Господи, ему же придется произносить речь, ведь он же шафер! Что, если он ударится в воспоминания о детстве Хантера? Что, если упомянет ее имя? И тогда гости начнут оборачиваться в ее сторону, разглядывать и обсуждать. Наверняка каждый подумает о том, как повезло Максу вовремя слинять от страшной ведьмы, в которую она превратилась!
Господи! Ну почему она не согласилась с Хантером? Почему не отказалась видеть среди гостей Макса?
Пришло время делать свадебные фотографии, и Макс как шафер жениха стоял рядом с Хантером, лучезарно улыбаясь в камеру. Не смотреть на него было невозможно.
Словно почувствовав ее взгляд, Макс посмотрел на Сиену и вежливо кивнул, приветствуя. Они до сих пор так и не здоровались.
Сиена кивнула в ответ и тотчас отвернулась. На душе у нее было тошно.
– Итак… – Зычный голос Каролин с безупречным английским акцентом разнесся по лужайке. Все повернулись к ней. – Теперь фото подружек невесты! И Макс, дорогуша, присоединяйся. Покучнее, подружки и шафер!
Словно два зомби, Сиена и Макс встали перед фотографом. Макс, находясь на грани срыва, пошарил глазами по гостям в поисках Хелен, но ее нигде не было. Меж тем Сиена с облегчением пропихнула Лизу, еще одну подружку невесты, между собой и Максом.
Однако эта уловка не ускользнула от Каролин.
– Нет-нет, неправильно. Сиена, ты ломаешь всю композицию! Шафер в центре, а подружки по бокам, сначала самые высокие, а затем пониже. Вставай ближе к Максу!
«Старая кляча! – раздраженно подумала Сиена. – Каролин не виделась с Хантером много лет, а теперь ведет себя, словно монаршая особа, раздавая указания направо и налево. Убиралась бы в свою Англию!»
Макс, который знал Каролин чуть лучше, сразу понял, зачем эти перестановки. Мамаша Хантера прекрасно знала о его чувствах к Сиене и теперь неумело пыталась предоставить им шанс объясниться. Впрочем, он знал, что объяснения бесполезны.
Теперь они с Сиеной стояли плечом к плечу. Ее локоть прижимался к пиджаку Макса, и он боялся шелохнуться, чтобы она не убрала руку.
Куда запропастилась Хелен? Он так нуждается в ее поддержке!
Макс специально привел Хелен с собой, чтобы в самые трудные моменты цепляться за ее руку.
Он чувствовал себя студентом на вступительном экзамене, до того ему было нелегко. Даже сейчас, стоя с ним плечом к плечу, Сиена ни разу не удостоила его взглядом. Макс обливался потом от напряжения и мрачно пялился на фотографа, игнорируя просьбы выдавить из себя улыбку.
Пытка, истинная пытка! Казалось бы, чего проще: взять Сиену за руку и повернуть к себе, высказать все то, что он носил в сердце так давно…
Признание ничего не даст. Оно хорошо лишь в том случае, когда тебя готовы выслушать. Макс видел, что Сиена слушать не хочет.
– Ну же, дорогие, скажите «сыы-ыр»! – воскликнула Каролин с воодушевлением.
Мелькнула вспышка, и благодаря этому будущий альбом новобрачных должен был украситься изображением пяти смеющихся девушек и мрачных Макса и Сиены.
– А, Макс, вот ты где!
В груди Сиены все сжалось. Она увидела подругу Макса. Боже, до чего она оказалась хорошенькой! Светлые голубые глаза в обрамлении черных густых ресниц, нежный румянец на щеках, большой рот с пухлыми губами. Розовый шелк облегал фигуру девушку, красиво обрисовывая изгибы.
У Сиены стало горько во рту, словно она выпила отвар коры дуба. Никогда прежде ей не было так некомфортно, как теперь.
– Съемка окончена? – спросила подруга Макса на слишком чистом для француженки английском.
