Текст книги "Деревня на Голгофе: Летопись коммунистической эпохи: От 1917 до 1967 г."
Автор книги: Тихон Чугунов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
О том, что в Советском Союзе сахара недостаточно даже для городского населения и стоит он дорого, свидетельствует и такой факт, что советские матросы, бывая за границей, закупают там сахар мешками.
Что касается конфет, которые будто бы вошли в повседневный быт тамбовских колхозников, то о них тоже есть любопытное упоминание в книге Вирты «Крутые горы». Председатель, желая наладить колхозное производство, решил собрать удобрения из частных дворов и вывезти их на артельные поля. Он решил заинтересовать этим детей колхозников и обещал: за каждое ведро навоза (или золы), принесённое со своего двора к колхозной скотоводческой ферме, выдавать по одной конфетке. И ребятишки с большим рвением собирали навоз на своём дворе и несли его через все село, за километр, к колхозной ферме, чтобы получить за такой труд одну конфетку… Видно, что редко конфета появляется в деревне и кажется колхозным детишкам очень дорогим лакомством.
При этих условиях едва ли можно поверить тому, что каждая колхозная семья повседневно пьёт чай с сахаром или конфетами.
Колхозники не могут пить чай с мёдом. Мёд стоит гораздо дороже сахара: от 3 рублей (новых) и больше за килограмм.
Колхозники пьют чай без мёда, без сахара, без конфет. А ещё чаще даже не чай, а некипячёную воду из ведра. Именно эту картину рисует писатель А. Куликовский в своей повести «Добросельцы» (1958 г.). Колхозники–старики – молоковоз и конюх – поели котелок картофеля в мундирах и, чтобы утолить жажду, черпают кружкой холодную воду из ведра и пьют.
Крестьяне дореволюционной деревни пили много молока. А теперь у колхозников молока очень мало или даже совсем нет. В дореволюционной деревне у крестьян почти всегда был квас – национальный русский напиток. А теперь у колхозников квасу нет, потому что нет муки.
В дореволюционной деревне крестьяне пили чай с сахаром, хотя и не каждодневно. В России в 1913 году потреблялось на каждого жителя по 9 килограммов сахара в год, или по 750 граммов в месяц, по 25 граммов в день.
А теперь колхозники не могут «побаловаться» чайком: сахара нет. Старички–колхозники,, описанные в повести «Добросельцы», поевши картофеля в мундирах, наверное, охотно утолили бы свою жажду даже кипятком без сахара. Но они пьют холодную воду из ведра. Вероятно, потому, что посуды для кипячения нет: чайника вообще нет, а в чугунке и котелке картофель варился. Автор намекает на эту причину, когда говорит о недостатке металлических изделий в деревне: топоров, иголок, посуды.
Эту деталь колхозного быта – питьё сырой холодной воды людьми – любопытно сопоставить с аналогичным фактом из жизни животных на । ферме. Старик–молоковоз ранним утром ежедневно На колхозной кормокухне подогревает в паровом котле корм и воду для свиней. Колхозное начальство позаботилось о свиньях и приказало старику подогревать корм и пойло для свиней, чтобы они не мёрзли и не простуживались от замёрзшего корма и холодной воды. Но, подогревая воду для свиней, сам колхозник вынужден пить холодную воду и простуживаться, потому что нет у него чайника для кипячения воды…
Так в СССР запускают в Космос спутники, лунники, космические ракеты и корабли, – а чайниками земледельцев не обеспечивают и сахаром не снабжают…
Кухни и столовые в колхозах
Нередко на полях, очень удалённых от деревень, колхозники не только работают, но и ночуют. Тогда колхоз организует для них питание в полевом стане, за счёт их зарплаты.
Питание обычно скудное. Даже в донском казацком колхозе, который описал Шолохов в «Поднятой целине», оно состояло из картофельного супа, жидкой пшённой каши, слегка заправленной салом, и кислого молока.
Вирта в своей книге «Крутые горы» рассказывает, что обычная пища колхозников была значительно улучшена овощными-консервами, полученными от овощного треста. А раньше колхозники на тяжёлых полевых работах ели своё обычное повседневное меню: картофельный суп или капустные щи.
Поваров для полевой кухни начальство подбирает обычно по принципу: того, кто ни для какой другой работы не пригоден. Так, в колхозе, описанном в «Поднятой целине», поваром был назначен дед Щукарь: лентяй, недотёпа, болтун, «мастер» только по одной специальности – рассказывать всевозможные анекдоты.
В результате работы такого повара обед прерывался возгласом обедающих: «Братцы, да мы лягушку съели!..» Оказывается, этот повар брал воду в пруду и не смотрел, что в ведро попадало… Обеды иногда заканчивались потасовкой…
Часто в полевых станах не хватало посуды. Можно было бы организовать обед в две смены. Но колхозное начальство не желало этого делать, стремясь сократить до минимума время обеденного перерыва. Из–за этого происходили новые неудобства и недоразумения, о которых сообщает та же книга:
«В бригаде полудновали. Наспех сбитый длинный стол впритирку вмещал всех плугатарей и погонщиков. Ели, …деловито обмениваясь замечаниями о качестве приготовленной стряпухой пищи.
– И вот она всегда недосаливает. Горе, а не стряпуха!
– Не Слиняешь от недосола, возьми да подсоли!
– Да мы же с Васькой двое из одной чашки едим, он любит несолёное, а я – солёное. Как нам в одной чашке делиться?..»
Недоедание
В дореволюционной России продуктов производилось достаточно и для своего населения и для экспорта.
В 1913 году, например, в России производилось зерновых гораздо больше, чем в Соединённых Штатах Америки в том же году: пшеницы – больше, ячменя – втрое больше, а ржи – в 25 раз больше.
Дореволюционная Россия выступала, как главный экспортёр хлебов на мировом рынке. В 1913 году Россия производила для «цивилизованного мира» 1/4 часть потребляемой им пшеницы, 1/3 часть ячменя и больше половины всей ржи. За Это Россия получила тогда прозвище «житница Европы».
А в последний период, от 1963 до 1967 года, Советский Союз не только не продаёт, но сам закупает огромное количество зёрна за границей.
Кроме хлебов, дореволюционная Россия вывозила на мировой рынок много других продуктов: яиц, сливочного масла, сахара.
После принудительной коллективизации и организации колхозной системы, т. е. новой барщины, государственного крепостного права, – производство продуктов полеводства и животноводства в СССР сильно понизилось. Поэтому там продуктов не хватает не только для экспорта, но и для прокормления своего населения.
Нехватка продуктов сказывается и в городах.
Но особенно сильно она сказывается в деревнях. Это происходит потому, что правительство отбирает у колхозников главную массу продуктов, колхозникам оставляет совсем мало. А голодные и озлобленные колхозники отвечают на эту грабительскую политику коммунистической власти плохой работой и воровством продуктов.
Партия и правительство стремятся скрыть этот недостаток продовольствия. Но это им не удаётся. О недостатке продуктов они вынуждены говорить в планах правительства и в решениях партийных съездов, пленумов ЦК.
Руководитель советского Правительства Н. Хрущёв в 1959 году заявил, что он «получает массу писем, в которых высказываются справедливые требования. Они касались, главным образом, жилищного вопроса и снабжения».
Снабжение городского населения продуктами за последние годы не только не улучшается, а даже ухудшается.
Доходит до того, что даже в столице не бывает ни капусты, ни молока. «Весной этого (1960‑го) года… в магазинах Москвы не было не только свежей, но и квашеной капусты», – задним числом признается центральная правительственная газета.
По сведениям иностранных журналистов, дипломатов, туристов, по всему Советскому Союзу за последние годы произошло «резкое ухудшение снабжения населения, в том числе и рабочих, продуктами питания и предметами широкого потребления. Даже в Москве, до сих пор считавшейся самым обеспеченным в Советском Союзе продуктами и товарами городе, …наблюдаются перебои в снабжении… Проживающие в Москве американцы пишут, что в продуктовых магазинах по несколько дней нельзя было достать даже молока».
Об этом сообщают свидетели и в других газетах: «Перебои с хлебом, сахаром, маслом и другими продуктами увеличились с осени прошлого (1959) года. Растут очереди»…
Об усилении продовольственного кризиса в Советском Союзе свидетельствует также правительственное распоряжение, воспрещающее отправку продуктовых посылок из Москвы в провинцию.
О недостатке продовольствия в СССР говорит также тот факт, что цены на продукты стоят очень дорогие и велик разрыв между ценами в государственных магазинах и на рынке.
Туристы–очевидцы опубликовали в газетах такие сведения о ценах на продукты в Мариуполе (на Украине) в 1960 году (в старых деньгах): картофель стоит – 2–2,5 рубля килограмм (в новых деньгах – 20–25 копеек); помидоры – 15 рублей килограмм (в новых деньгах – 1 р. 50 коп.); масло сливочное – 30–35 рублей килограмм (в новых – 3–3,5 рубля); сало – 22–26 рублей килограмм (в новых – 2 р. 20 коп. – 2 р. 60 коп.); говядина – 22–24 рубля килограмм (в новых – 2 р. 20 коп. – 2 р. 40 коп.); молоко – 3 р. 70 коп. литр (в новых – 37 копеек); порция мороженого – 1 р. 20 коп. (в новых – 12 копеек); стакан пива – 6 рублей (в новых – 60 копеек).
А в Алтайском крае цены на продукты ещё дороже (в старых деньгах): килограмм мяса – от 35 до 38 рублей (в новых деньгах – от 3 р. 50 коп. до 3 р. 80 коп.); килограмм сельди – от 17 до 20 рублей (в новых деньгах – от 1 р. 70 коп. до 2 рублей); килограмм камсы – 8–10 рублей (80 копеек – 1 рубль); литр молока – 4 рубля (40 копеек в новых деньгах).
Обеды в ресторанах Советского Союза стоят очень дорого: обед из двух блюд и 1/4 литра водки стоит 100 рублей в старых деньгах или 10 рублей в новых деньгах).
Цены на овощи на рынках в Москве выше цен на рынках в Германии в среднем в 8 раз.
Бюро статистики труда в Соединённых Штатах Северной Америки установило, по соотношению средней зарплаты рабочих и цен на продукты, что средний советский рабочий должен работать в 1,5 раза дольше американского рабочего, чтобы заработать на хлеб, в 3,5 раза дольше – на картофель, в 4 раза – на мясо и молоко, в 8 раз дольше – на яйца и в 9 раз дольше – на масло.
Если брать среднее соотношение по всем этим видам продуктов, то получится, что средний рабочий в Советском Союзе должен работать для покупки всех видов продовольствия для семьи в 5 раз больше, чем средний американский рабочий. Реальная заработная плата рабочего в СССР в 5 раз ниже реальной заработной платы американского рабочего, или цены на продукты в Советском Союзе – в 5 раз выше, чем в Америке.
Из–за этого рабочие в СССР плохо питаются и недоедают.
«Картошка, и то плохая, мелкая и полугнилая, да селёдка – это все, что едим каждый день, – пишут рабочие из Донбасса. – Но и картошка очень дорогая, и больше кило на нас троих в день расходовать не можем. С хлебом перебои».
В дореволюционной России картофель продавался по 1 копейке за килограмм. В Советском Союзе цена его доходит до 40 копеек за килограмм (в новых деньгах).
Питание семьи среднеоплачиваемого советского служащего, получающего 500 рублей (старых) в месяц и имеющего 5 членов семьи (он, жена, Трое детей), Очевидец–турист описал так: «Поужинали: была варёная картошка и чёрный хлеб. Дети запивали картошку водой; молоко покупают они редко. Служащий, глава семьи, сказал, что на эту заработную плату и при существующих ценах они «не живут, а кое-как существуют»… Когда об этом случае было рассказано в вагоне, то один пассажир, врач, «удивился, как можно впятером жить на 500 рублей. У него семья только три человека (кроме него самого – ребёнок и жена, которая из-за болезни не работает), но им его 800 рублей на полный месяц никогда не хватает».
Американские студенты, живущие в Москве и обучающиеся, в порядке обмена, в университете, так характеризуют питание: «Еда в студенческой столовой скверная». Это в столичном университете, во «всемирной показухе». А каково питание студентов, которые учатся в провинциальных техникумах и получают стипендию не 50, а только от 10 до 30 рублей в месяц?..
Повседневное питание советских солдат, проходящих военную службу в Германии, очевидец, бывший советский солдат, перешедший на Запад в 1959 году, описывает так:
Завтрак: 200 граммов хлеба, перловая каша, 20 граммов сахара, чай.
Обед; 300 граммов хлеба, картофельный суп (или щи) и каша перловая.
Ужин: картофель помятый, перловая каша; иногда кусок сельди.
Выйдя из столовой после такого обеда или ужина, солдаты разговаривают: «С голоду не умрёшь, но и сыт не будешь…»
Солдаты русской дореволюционной армии имели в своём меню кашу гречневую или пшённую, мясо и сливочное масло.
Итак, солдаты и студенты, рабочие и рядовые служащие в Советском Союзе питаются скудно.
Но хуже всех других слоёв населения питаются колхозники-хлеборобы, производители продуктов. Они питаются, как мы видели выше, картофелем и овощами, «сидят на картошке и капусте».
Но и овощей и картофеля у них не всегда хватает: приусадебный участок их очень мал; времени для ухода за овощами не хватает; нужда в деньгах (на покупку хлеба, одежды, обуви, посуды и т. п.) у них очень большая.
Из–за этого они должны продавать даже часть необходимого картофеля и овощей.
Огромное большинство земледельцев испытывает острую нужду в хлебе, которого они на трудодни получают очень мало. Поэтому старик сказал своему городскому земляку сущую правду, когда определил питание колхозников так: «едят плохо».
Определяя своё питание, колхозники обычно дают только количественную характеристику; «едят мало», «совсем нечего есть». Один колхозный председатель так утешал своих колхозников, которые жаловались ему на недостаток пищи: «Во время войны и того меньше ели»…
И хорошее питание в колхозной деревне оценивается только количественной характеристикой: «Плотников кормили до отвала».
Даже книга советских научных работников, излагающая результаты обследования колхозной деревни (Вирятино, Тамбовской области), подводит читателей к такому выводу: в колхозах и в послесталинский период питание недостаточное; основной проблемой колхозника по–прежнему является задача – обеспечить семью достаточным питанием.
Голод
Немало колхозников не только «едят плохо», но испытывают острую нужду в пище, голодают. «…Людям жрать нечего!» – кричат колхозники на собрании.
Повесть говорит о «вечно голодных трактористах».
Колхозник Миргородского района, на Украине, пишет: «Колхоз за 1959 год продуктов не дал вовсе, а только денег: доставай и кормись, как хочешь. А где достанешь, когда ни буряков, ни картофеля не было. Коров тоже всех забрали у людей в колхоз, да только там они дохнут: ни кормов нет, ни ухода. Голодают люди, многие уже умирают. И умирают не все старые, а и помоложе, питания мало и лечения нет».
Колхозники голодают и умирают в том самом благословенном Миргородском районе, в котором даже при крепостном праве и помещики и дворовые крепостные люди страдали только от объядения, как описал это Н. В. Гоголь в повести «Старосветские помещики».
О голоде пишут в своих письмах и рабочие Донбасса: «Голодаем, весь Донбасс голодает… Если бы хоть коров не отобрали, а привезли для них кормов, жить было бы легче. Сколько ведь добра осталось под снегом – и картофель, и кукуруза, и свёкла… Бедствуют многие, умирают от недоедания».
От голода мучаются в социалистическом государстве не только взрослые и старики, но и дети.
Вот картинка из одного очерка. В колхозной хате сидит журналист. Туда заходит колхозница, шепчет хозяйке, суёт ей в руку что-то и уходит. На вопрос журналиста хозяйка ответила: «Это соседка. Уходя на работу, она всегда приносит ключ от сундука. В сундуке она замыкает хлеб: прячет от ребятишек. Эта колхозница–вдова хлеба имеет с гулькин нос и потому может выдавать своим детям только по маленькому кусочку на день. А если хлеб не замыкать, то дети поедят свой недельный паёк за один день, а потом что делать?..»
В сельской хронике колхозный кучер рассказывает новому председателю:
«– Я ведь три года отбыл (в лагере)…
«– За что?
«– С тока пять кило ржи унёс, – повинно сказал Ефим Лукич. – Вот так подошло, поверишь ли?.. – Дома ни крохи, а ребята, словно галчата, рты разевают, есть просят… Я и… Они (начальники) тоннами воровали, им ништо, а мне…
«Он замолчал и махнул рукой».
В одном стихотворении описана такая печальная картина:
«В столовой толпа и дощатый стол.
И плачет девочка: «Мамка, хлеба!»,
Уткнувшись обиженно в бабий подол.
… … … … … … … … … … … … … …
А рядом усталые взрослые люди
Стоят и не могут ничем помочь»…
Если в городах СССР такие картины можно было наблюдать во время войны, то в колхозных деревнях во многих семьях подобные сцены можно наблюдать и после войны, вплоть до наших дней. О голодной смерти в деревнях во время войны советский писатель сообщает: «…В селении в… эту зиму около трети людей умерло от голода».
О послевоенном периоде сообщаются такие же вести:
« В зиму 1946–1947 годов в России от голода снова умерли миллионы »…
На своё содержание, на вооружение, пропаганду и подрывную работу во всем мире коммунистическая власть затрачивает большую часть всего народного дохода в Советском Союзе. А труженики–кормильцы, хлеборобы и их дети, голодают и вымирают в «колхозном раю». Десятки миллионов колхозников погибли от голода во время коллективизации. Миллионы умерли от голодной смерти во время войны, а потом – в послевоенный период. Погибают от голода люди и теперь, особенно в колхозной деревне.
Люди, страдающие от голода, направляют свой протест против «власти людоморов» и их слишком дорогих пропагандных игрушек, из-за которых эта власть ограбляет тружеников и морит их голодом. Ярким выражением этого протеста является письмо молодого рабочего в «Комсомольскую правду»:
«Вот наши учёные запустили ракету на луну… Событие, конечно, важное, шума из-за него–много. Но давайте посмотрим, как говорится, на обратную сторону медали, поставим такой вопрос: что же дали эти спутники и ракеты простому смертному, в том числе и мне? Я, к примеру, накануне запуска ракеты был должен 300 рублей, так и до сих пор в долгу, несмотря на удачный запуск. Не кажется ли вам, что увлечение этими спутниками и космосом вообще является несвоевременным, а точнее сказать, преждевременным? Я этим хочу сказать, что у нас ещё по горло земных дел: не хватает жилья, яслей, товары дороги. А эта ракета, я не сомневаюсь, пожирает столько, что, наверное, все ахнули бы, зная ей цену… Ракета, ракета, ракета! – да кому она нужна сейчас?! Чорт с ней пока, с этой луной, но подай мне на стол получше. (Подчёркнуто мною. – Т. Ч.). После этого, действительно, можно и с луной заигрывать!.. Равнодушен я к этим спутникам и ракетам. Рано. Бесполезно».
Голодные люди ругают власть коммунистических людоморов не только в анонимных письмах, но и открыто, в очередях. Наблюдатели об этом пишут: «Перебои с хлебом, сахаром, маслом и другими продуктами увеличились с осени прошлого (1959) года. Растут очереди, а вместе с ними раздражение и злость. Люди довольно открыто ругают в очередях и трамваях порядки и власть».
Любопытны впечатления людей, недавно вырвавшихся из «социалистического рая». «Самые сильные и самые общие впечатления о Советском Союзе, – говорит бывший рабочий, совхозник и советский солдат, перешедший на Запад в 1959 году, – это впечатление голода, холода и гнёта».
Другая эмигрантка, бывшая служащая в Советском Союзе, вспоминает пребывание в санатории, где хорошо кормили: «Пребывание в санатории сохранилось в моей памяти, как единственное светлое пятно на фоне серой полуголодной жизни в «рабоче-крестьянской стране победившего социализма». (Подчёркнуто мною. – Т. Ч.) Светлое и в то же время горькое за обворованный русский народ».
За падеж скота от бескормицы руководителей колхозов иногда отдавали под суд, отправляли на принудительные работы. (Вирта – «Крутые горы»)
Но за истязание голодом сотен миллионов людей, за голодную смерть десятков миллионов тружеников–мучеников в Коммунистической империи никто не осуждён. И по–прежнему власть «людоморов и людобоев» истязает и умерщвляет миллионы людей голодной, мучительной смертью.
Кардинал Оттавиани правильно назвал коммунистическую власть каиновой властью, убивающей народ – Авеля, властью «убийц, не осуждённых и не наказанных»…
Питание крестьян в колхозе и в дореволюционной деревне
В иностранной печати встречаются различные утверждения о том, как питаются колхозники в Советском Союзе.
Одни пишут, что колхозники питаются очень хорошо. К этому выводу они приходили на основании своих наблюдений: в показательном колхозе, куда привозили таких знатных туристов, их очень хорошо угощал председатель. Но что рядовые земледельцы в обычных деревнях питаются совсем не так, как председатель выставочного колхоза («показухи»), об этом они и не догадывались и этого не проверяли.
Другие пишут, что колхозники питаются так же плохо, как земледельцы в дореволюционной деревне: едят только картофель и овощи.
Но русскую дореволюционную деревню эти люди не знают и дают заключения на основании своих политических симпатий и антипатий.
Произведём детальное сравнение питания крестьян в дореволюционной деревне и в колхозной.
Дореволюционные крестьяне питались не только картофелем и овощами. У них было для питания и многое другое: хлеб, молоко, масло, сало, яйца, мясо, рыба, крупы, горох, фрукты, грибы.
Повседневное меню дореволюционных крестьян в небогатых областях России было вполне удовлетворительное.
Ели четыре раза в день.
Обычный обед и ужин состояли из трёх блюд.
Блюдо первое; Овощной борщ или картофельный суп, хорошо заправленные салом или обильно помасленные маслом (подсолнечным или конопляным).
Второе: картофель – пюре (толченка с яичками) или рубленый картофель, хорошо помасленный. Или каша – гречневая или пшённая – с маслом: конопляным, подсолнечным или коровьим.
Третье: молочное блюдо: каша, картофель или хлеб – с молоком.
Так питались крестьяне в небогатых областях России: в средней и северной России, в Белоруссии.
А в богатых областях России – на Украине, на Кубани, на Дону, на Поволжье, в Сибири – питание крестьян было гораздо лучше. Пища была хорошая, обильная. Исследователь так характеризует питание в этих областях: «До революции… молоко, сметана, сало, яйца, куры – были самой обычной, ежедневной пищей крестьянства этих богатых районов… Население этих районов ело только белый пшеничный хлеб… Подсолнечное масло раньше расходовалось пудами и считалось чрезвычайно дешёвым продуктом;… цена на него была 20–25 копеек килограмм».
Мяса в этих богатых животноводческих областях было так много, что крестьяне ели его достаточно и продавали немало. Н. Крупская в своих «Воспоминаниях о Ленине» писала о том, как они вдвоём с мужем жили на квартире у сибирского крестьянина, когда Ленин отбывал «ссылку» в Сибири. Восемь рублей (в золоте), которые Ленин получал от царского правительства ежемесячно как «пособие» на своё содержание, он платил крестьянину за квартиру со столом. Крестьянин–домохозяин кормил за эту плату двух человек, Ленина с женой, «как на убой», по выражению Крупской. И мясом кормил их вдоволь. Зарезав барана, крестьянин передавал всю тушу своим квартирантам в полное распоряжение. А когда они съедали все мясо, хозяин резал для них другого барана…
Таково было повседневное питание в деревнях богатых областей России.
Праздничное питание крестьян во всей России было богатым и обильным.
Обследователи села Вирятино, Тамбовской области, пишут о том, как земледельцы справляли там праздники до революции: «В любой церковный или семейный праздник готовили блюда: щи с мясом, …варёное мясо (говядину, баранину, реже курятину), студень, рыбу, блинчики, оладьи».
Крестьяне в дореволюционной деревне, кроме воскресений, справляли много других праздников. «Годовой праздник справлялся не менее двух дней, святки – почти две недели и не менее одной недели – Пасха, – пишут обследователи села Вирятино. – В семейном быту праздники занимали существенное место».
В дореволюционной деревне крестьяне праздновали, кроме 52 воскресных дней, ещё не мене полсотни других праздников!: 12 дней – «двунадесятые» праздники; престольные в своей и соседних деревнях – около 6 дней; Пасха – 7 дней; святки – 14 дней; масленица – 7 дней; семейные праздники – крестины, сватанье, свадьбы, похороны и т. п. – не менее 10 дней на семью и другие семейно–бытовые праздники.
В итоге в дореволюционной деревне крестьяне имели сотню праздников в году. Праздником был каждый третий день. А в эти дни люди не работали и очень обильно питались, гораздо лучше, чем в обычные дай.
Подытожим факты. В небогатых областях дореволюционной России крестьяне питались в будни вполне удовлетворительно, а в праздники – хорошо. В богатых областях крестьяне в будни питались хорошо, а в праздники обильно, прекрасно.
Но большинство земледельцев в Советском Союзе после коллективизации питается плохо или очень плохо. Колхозники живут впроголодь и даже умирают от голода и истощения.
Писатель В. Тарсис, бывший коммунист с многолетним стажем, проживший в СССР полустолетие – от 1917 до 1966 года, охарактеризовал питание колхозников, как «вечное недоедание»…
Государственные крепостные, колхозники, питаются хуже, чем питались крепостные частновладельческие в эпоху помещичьего крепостного права, столетия тому назад. У тех и других картофель и овощи составляли главную пищу. – Но большинство помещичьих крепостных, кроме того, имело в достатке хлеб, молоко и растительное масло. А большинство колхозников даже этих продуктов не может потреблять достаточно.
Многие журналисты и советологи утверждают, что крестьяне в пореформенной России, от 1861 до 1917 года, питались так же плохо, как современные колхозники. Но материалы моей книги и воспоминания людей, наблюдавших пореформенную деревню, свидетельствуют о том, что такие утверждения не соответствуют действительности.
Некоторые журналисты–социалисты договаривались до ещё более парадоксальных утверждений. «Много было людей (в России, в пореформенной дореволюционной деревне – Т. Ч.), никогда не евших борща, салом заправленного, но иногда месяцами, до «урожая», евших хлеб с лебедой, – так было написано в одной статье. – Лебеда вообще часто примешивалась к чёрному хлебу, чтобы «дожить» до нового хлебца».
Такая характеристика питания крестьян в пореформенной деревне полностью противоречит действительности. Эта характеристика является следствием неведения или пристрастно–недоброжелательного отношения революционно–социалистических политиков к дореволюционной России.
