Текст книги "Деревня на Голгофе: Летопись коммунистической эпохи: От 1917 до 1967 г."

Автор книги: Тихон Чугунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Коровьего масла люди не имеют из-за того, что половина колхозников вообще не имеет коров. А у тех крестьян, которые имеют коров, бедствующих от недостатка корма, для семьи молока остаётся так мало, что масла делать не из чего.

Сала у колхозников тоже нет. Из–за отсутствия хлеба и недостатка картофеля колхозники не могут откармливать своего поросёнка на сало и вынуждены продавать его на налог, заготовки или «контрактацию» не откормленного.

Поэтому колхозники едят теперь свою пищу обычно без масла и без сала. Едят «пустые щи», суп без масла, не масленую картошку.

О потреблении колхозниками масла и сала в советской печати нет никаких упоминаний. В повести Кулаковского «Добросельцы» вскользь упомянуто, что один колхозник имел сало только тогда, когда стал бригадиром.

В советской печати был описан курьёзный случай. Председатель приготовил сало для колхозников на время самых тяжёлых работ и держал его в складе. В период весенней пахоты начальник не выдал работникам сала: отложил выдачу до уборочных работ. А в период уборки он отложил выдачу опять до пахоты. Так этот советский Плюшкин ни разу не покормил своих колхозников салом в течение нескольких лет, даже в периоды самых тяжёлых работ…

Городские жители могут потреблять сало в очень ограниченной мере. Сало стоит дорого: в государственных магазинах – 3 рубля, а на рынке – до 8 рублей за килограмм (в новых деньгах). Колхозы имеют свиней недостаточно и на сало их редко откармливают из-за недостатка кормов.

По сообщению Н. Хрущёва, колхозы часто сдают на заготовку свиней весом в два пуда (32 килограмма), то есть, не только не откормленных, а совершенно истощённых.

«Сальная проблема» в СССР при таких обстоятельствах является очень больной проблемой. Рядовым людям эта проблема доставляет физические страдания, которые определяются по Зощенко – «Жрать хочется!» Или по Чехову: люди все время находятся «в рассуждении, чего бы покушать!..»

Но вождей коммунизма, живущих в роскоши и изобилии, эта проблема беспокоит только со стороны пропагандно–политической. Их беспокоит то обстоятельство, что массы плохо усваивают и недоброжелательно относятся к «марксизму без сала», т. е. к коммунистическому строю, который лишил жителей сала. Поэтому Хрущёв высказал пожелание: «прикрепить к марксизму кусочек сала», чтобы люди могли есть «жирный суп» и «борщ с салом». Но сала у колхозников совсем нет, а у горожан – недостаточно. Об этом говорят сотни газетных статей, очерков и десятки рассказов и повестей, в которых описывается колхозная деревня. Об этом же ярко свидетельствует и цена на сало. Если в государственных магазинах килограмм сала стоит 3 рубля, а на рынке цена сала доходит до 8 рублей, т. е. В 1,5 раза выше, – то это значит, что предложение сала в государственных магазинах далеко не удовлетворяет спроса на него.

Производство и потребление коровьего масла в СССР тоже очень скудное.

На пленуме Центрального Комитета Коммунистической партии в декабре 1959 года тогдашний руководитель партии и правительства СССР Хрущёв заявил: «В 1959 году производство животного масла в стране составило 845 тысяч тонн, или по 4 килограмма в среднем на душу населения. В Соединённых Штатах Америки в 1958 году было произведено с учётом фермерской выработки 685 тысяч тонн животного масла, или по 3,9 килограмма на душу населения. По оценке департамента сельского хозяйства Соединённых Штатов в этом году будет произведено с учётом фермерской выработки 658 тысяч тонн масла, или по 3,7 килограмма на душу населения. Таким образом, по производству животного масла на душу населения Советский Союз в 1959 году превзошёл Соединённые Штаты Америки» (Подчёркнуто мною. – Т. Ч.)

Это сообщение включено в советские и иностранные статистические справочники. Оно облетело всю мировую печать, было передано по всем радиостанциям мира и произвело неслыханную сенсацию: «советское население питается лучше американского!..»

Но факты говорят о другом. Даже в столице масло продаётся только по 250 граммов на покупателя. А в других городах масло бывает в продаже не всегда, а в малых городах – очень редко. В колхозных деревнях коровьего масла в продаже совсем не бывает.

Сенсационное сообщение кремлёвского правительства основывается на очковтирательской отчётности, которая практиковалась в советском государстве всегда. Эта пропагандная отчётность практикуется повсеместно, на всех ступенях советско–иерерхической лестницы – от колхоза и сельпо до ЦК партии и Совета Министров. Чем больше неудач, тем лживей отчётность.

О методах массового производства «бумажного молока» было сообщено в предыдущем очерке. А теперь рассмотрим факты о производстве «бумажного масла».

Заготовительная контора одного района получила от некоторых колхозов молоко и переработала его в тонну масла. Затем коммунистические «факиры» на глазах почтённой публики стали производить с этим маслом «чудеса». Бочку с тонной масла на складе заготовительной конторы купил райпотребсоюз. Оставив бочку с маслом на месте, в складе заготконторы, райпотребсоюз продал это масло одному колхозному председателю, который не имел молока для сдачи государству молочных поставок. Председатель колхоза сдал квитанцию на эту тонну масла заготконторе в счёт государственных молокопоставок. Заготконтора вторично «продала» ту же тонну масла райпотребсоюзу; тот опять «продал» другому колхозу; а колхоз – опять сдал заготконторе квитанцию на масло. И так далее, как в сказке о белом бычке… За одну неделю одна и та же бочка с маслом была продана районному кооперативу и колхозным председателям шесть раз!..

По официальным отчётам и по советской статистике выходит, что население района тонет в масле: колхозы района сдали государству за одну неделю шесть тонн масла; заготконтора за неделю заготовила шесть тонн масла; кооперативный райпотребсоюз за одну неделю продал населению шесть тонн масла. Об этом говорят документы: квитанции, официальные отчёты, статистические сводки, сообщения печати.

А в действительности есть только одна тонна масла, которая ни на одну минуту не покидала склада заготконторы.

Так за одну неделю в районе произошло статистически–пропагандное «чудо»: одна тонна масла выросла до шести тонн. Колхозы сдали государству только одну тонну масла. А колхозно–советские руководители и статистики превратили одну тонну коровьего масла в шесть тонн «бумажного масла»…

В действительности, в районе не продано населению ни одного грамма масла. А торгово–статистические учреждения превратили этот нуль в шесть тонн «потреблённого» масла…

Дальше такие «статистические сведения» подытоживаются в областях, затем в центре. Потом они опубликовываются в печати, в качестве официальных сводок Центрального Статистического Управления, в статистических сборниках, в официальном сообщении правительства, в очередном докладе вождя коммунизма на пленуме ЦК партии или на заседании Верховного совета, как это было сделано в отношении рекордного производства масла в докладе Хрущёва.

А потом эти рекордно–сенсационные сообщения, построенные на очковтирательских отчётах, облетают всю мировую печать, радио и ошеломляют весь мир: «Советский Союз по маслу обогнал Америку!.. Жители СССР потребляют масла больше всех людей на свете!.. Русские имеют самый высокий стандарт жизни!.. В экономическом соревновании социалистическая система побеждает систему частнособственническую!..»

Рассмотрим вопрос, соответствует ли сообщение советского правительства о рекордном производстве коровьего масла» – фактам, действительности.

Если это сообщение верно, то это значит, что каждый житель СССР потребляет ежегодно 4 килограмма коровьего масла, в месяц 333 грамма, в день 11 граммов. Каждая средняя семья, состоящая из 5 душ; ежедневно потребляла бы 55 граммов масла. Это не много. Но в отношении колхозной деревни все наблюдатели сходятся на одном: рядовые колхозники масла коровьего не видят. У бескоровных нет молока. У колхозников, имеющих корову, остаётся в лучшем случае ежедневно литр молока на семью. Масла делать не из чего. В колхозной деревне масла не продают. А население колхозных деревень составляет половину всего населения СССР.

Учтём это обстоятельство и сделаем предположение о том, что все выработанное в СССР масло потребляет только городское население, половина всего населения. Тогда получится, что каждый городской житель в среднем ежедневно потребляет 22 грамма масла, а средняя семья – 110 граммов в день, или 3,3 килограмма в месяц. Большинство рядовых горожан – рабочих, служащих, учащихся – столько масла не потребляет.

Да и бюджет большинства рядовых горожан этого не выдержит. Стоимость 3,3 килограмма масла по государственной цене (3 рубля за килограмм), составляет 9,9 рубля, а по рыночной цене, которая доходит до 8 рублей, – 26 рублей.

Половина всех рабочих и служащих, зарабатывающая от 40 до 76 рублей в месяц, или вдвоём на семью от 80 до 152, не в состоянии выделить из своего месячного бюджета 26 рублей только на масло.

Следовательно, официальное сообщение Центрального Статистического Управления о производстве и потреблении в Советском Союзе по 4 килограмма животного масла в год на каждую душу населения, не соответствует фактам, противоречит действительности, в которой живёт в Советском Союзе большинство людей в колхозной деревне и в советском городе.

Большая часть этого «статистического масла» является «бумажным маслом», выработанным не на сепараторах, а в советских канцеляриях, под руководством ловких коммунистических «факиров».

Но за это «чудо с маслом» платят жители Советского Союза.

Платят горожане, которые покупают масло: если бы масла было действительно столько, сколько указано в правительственных сообщениях, то оно продавалось бы дешевле.

Но главным образом за это «чудо» расплачиваются колхозники. Они платят свои трудовые гроши, заработанные на колхозной барщине, за все огромное количество «бумажного масла» – А сами масла совсем не потребляют. «Бумажного масла» они не потребляют потому, что оно несъедобное. А настоящего масла они не в состоянии купить потому, что все колхозные заработки отобраны у них советским правительством для оплаты «бумажного масла»…

Но зато правящая коммунистическая партия, она же советская власть, получает от этого «чуда с маслом» огромную многостороннюю пользу.

Во–первых, «правящая партия», состоящая из 13 миллионов чиновников, поедает действительное масло, а народу оставляет «масло бумажное», как в сказке о дележе «вершков и корешков» между мужиком и медведем…

Во–вторых, за «бумажное масло» коммунистическая власть получает в казну от колхозников такую же плату, как и за действительное масло…

В-третьих, большевистская власть получает от этого «чуда» огромный пропагандно–политический капитал. На глазах у почтённой публики, числом в три миллиарда человек, на сцене, занимающей пятую часть земного шара, – грандиозная страна – «Колхозная Нееловка», «Подтянутая Коммунистическая Империя» – превращается в страну сказочного изобилия… Там, по одному только слову главного кремлёвского «факира», на всю империю расстилается скатерть–самобранка, на которой приготовлено «каждому по потребностям», «каждому – чего душеньке угодно». На сцене показана страна, где полностью осуществлён «земной рай»…

Так орудуют коммунистические «факиры»…

Яйца

У крестьян в дореволюционной России было много кур: обыкновенно на двор 10–20 кур и летом 20–40 цыплят. Поэтому крестьяне имели достаточно яиц для потребления и для продажи.

Крестьяне ежедневно употребляли яички для приготовления различных блюд: борща, супа, картофельного пюре с яичками («толченка»), яичницы с жареным картофелем и салом, лапши, окрошки и т. п.

В праздники для приготовления пищи употребляли яиц гораздо больше: крестьяне ели тогда пироги с яйцами, варёные яйца, яичницу-глазунью (из яиц с салом), лапшу, блины, оладьи и другие блюда и кухонные изделия.

Кроме того, крестьяне много яиц продавали: городскому населению и торговцам. Статистический справочник сообщает, что «Россия поставляла 50 процентов мирового вывоза яиц. В 1908 году из России было вывезено около 2,6 миллиарда штук, а в 1909 году – около 2,8 миллиарда яиц».

Теперь, после коллективизации, многие колхозники совсем не имеют кур, а другие имеют очень мало: обычно, до пяти на двор. Больше колхозники держать не могут: кормить птицу нечем.

Большую часть яиц колхозникам приходится сдавать государству в виде обязательных яйцезаготовок (150 яиц в год со двора) или «добровольно–принудительных яйцезакупок».

Кроме того, на колхозниц набрасывается много других «охотников за яичками».

Как только в сельском кооперативном магазине появляется какой-либо необходимый дефицитный товар (сахар, керосин, мыло и т. п.), – продавец начинает отпускать эти товары только тем колхозницам, которые продают кооперативу (или приказчику) яички по закупочной государственной цене, в несколько раз ниже рыночной.

Нередко и торговцы городских магазинов прежде, чем продать какой–либо нужный товар, требуют, чтобы колхозница продала им яички по дешёвой цене.

Шофёров, подвозящих колхозниц на базар, тоже часто приходится оплачивать яичками.

Колхозное начальство, начиная с бригадира и кончая председателем, почти за каждую услугу – за отпуск с работы на несколько часов, за солому, за подводу и т. п. – требует от колхозниц взятки, «угощения». Чаще всего это «угощение–взятка» – яичница с водкой. Колхозница на собрании ругает председателя, пьяницу–взяточника: «Чтобы дать тебе пол–литру в твою ненасытную утробу, я же должна последние яички продать и детишек своих без единого яичка оставить!..»

А комсомольские руководители устраивают по колхозным деревням «рейды» (налёты, набеги) и «организуют закупку яиц у населения» для нужд социалистического сектора хозяйства. Комсомольская печать сообщает об этом: «В совхозе «Крепь» Калачевского района инкубатор мощностью в 120 тысяч был загружён лишь на 45 тысяч из-за недостатка яиц. Рейдовая бригада, возглавляемая секретарём комитета комсомола совхоза Николаем Верескуном, организовала закупку яиц у населения. Такие же рейды были проведены в Руднянском, Кумылженском, Старо–Полтавском и других районах».

Комсомольцы проводят «рейды», налёты, для принудительного изъятия яиц у населения, для «добровольно–принудительной закупки» и получают одобрение комсомольского руководящего журнала и Центрального Комитета Комсомола. ЦК Комсомола и его журнал расхваливают такие «рейды» и рекомендуют их в качестве примера для подражания…

При этих обстоятельствах огромное большинство колхозников забыло вкус яичек. Самый обыденный род пищи в прошлом – яички – стал теперь в колхозной деревне недоступной для колхозников роскошью.

По отчётам Центрального Статистического Управления в Советском Союзе за годы семилетниго плана (от 1959 до 1965 года) ежегодно производилось яиц от 23 до 29 миллиардов штук. Это значит, что на каждую душу населения приходилось в среднем ежегодно по 118 штук, в месяц по 10 Штук, в неделю – по два яичка. Это мало.

Необходимо ещё принять во внимание то обстоятельство, что советская статистике является сильно фальсифицированной: в свои отчёты она включает много приписок, в данном случае – изрядное количество «бумажных яиц».

Вот как, например, центральный орган правительства – газета «Известия» – описывает очковтирательство при государственной закупке яиц. Председатель колхоза «Красная Ипуть», Брянской области, выполнил план государственных заготовок яиц на 120 процентов. Даже выполнение плана заготовок является делом исключительно редкостным, а тут оказалось «перевыполнение». Центральная газета командировала своего корреспондента в этот славный колхоз, на чудесную птицеферму, перевыполнившую план яйцезаготовок. Газета хотела прославить брянского председателя и его колхозных несушек, которые в интересах коммунизма посрамили капиталистическую Америку. Но когда корреспондент прибыл в этот колхоз и попросил председателя показать ему чудесную коммунистическую птицеферму, то председатель заявил: «В колхозе кур нет»… – «Откуда же яйца?»

– «15.000 приобрёл в заготконторе райпотребсоюза и 4.000 – в колхозе «Россия».

Таким образом, «догоняя Америку» по продуктивности животноводства, советские руководители, начиная от колхозных и кончая кремлёвскими, производят не только «бумажное молоко и масло», но также и «бумажные яйца»…

Действительные яйца поступают, главным образом, в магазины для партийно–советских чиновников, в рестораны для иностранных туристов и в столичные магазины – «показухи».

Только незначительная часть действительных яиц идёт в обычные городские магазины для рядовых жителей.

Что касается колхозников, то на их стол попадают только «бумажно–пропагандные яйца»…

Мясо

В период коллективизации была уничтожена половина скота в Советском Союзе. С тех пор нормальное скотоводство в государстве так и не восстановлено.

Большой падеж скота в колхозах происходит ежегодно: из–за нехватки кормов, из–за холодов и плохого ухода.

Опубликованные цифры говорят о том, что ежегодный падеж скота доходит в СССР до 6–7 миллионов голов. А в 1960 году, по официальным сведениям, опубликованным на январском пленуме ЦК в 1961 году, – РСФСР, Казахстане, Киргизии, Грузии погибло 9,3 миллиона овец, главным образом, из-за бескормицы.

Из–за недостатка кормов скот перед сдачей на мясозаготовку в колхозах обычно не. откармливается. Поэтому живой вес сдаваемых свиней нередко доходит до 2 пудов (32 килограммов). Глава советского правительства Н. Хрущёв острил по этому поводу: «Это не свиньи, а свинство…»

Из–за этих причин мяса производится в колхозах и продаётся недостаточно. Часто в советских магазинах «водка есть, а колбасы нет». – рассказывает эмигрант, перешедший на Запад в 1959 году.

Цена на мясо даже на Украине очень дорогая: до 3 рублей за килограмм (в новых деньгах). Средний заработок рабочих в период от 1940 до 1964 года – был от 33 до 90 рублей в месяц. В 1965 году средний заработок рабочих и служащих, по официальному отчёту ЦСУ, повысился до 95 рублей в месяц.

При этих условиях рабочие могут покупать мяса недостаточно. А производители мяса – колхозники – вообще его не потребляют.

В лучшем случае колхозная семья в личном хозяйстве выращивает за лето поросёнка и телёнка. Но осенью каждый двор вынужден одну скотину сдать на мясозаготовку или «на расширение стада» колхозу, государству, а другую – продать (прежде – на налог; в последние годы – на свои нужды, которых у колхозников миллион). А для себя у земледельцев мяса не остаётся.

Поэтому колхозники не могут есть мяса не только в будни, но и в праздники. Пожилые крестьяне, помнящие дореволюционные или нэповские времена, когда мясо было доступно, теперь говорят, что они «после коллективизации забыли вкус мяса»… А молодые колхозники в большинстве «мяса за всю свою жизнь не кушали»…

За последние годы напечатано огромное количество статей, очерков, рассказов, повестей о колхозной деревне. Но из них только в одной книге упомянуто о том, что рядовой колхозник однажды, в семейный праздник, ел телятину. Повесть Кулаковского «Добросельцы» рассказывает об этом. Колхозник решил устроить семейный праздник в честь новорождённого сына и для этой цели зарезал телёнка. Об этом «пронюхало» сельсоветское начальство: секретарь, председатель и милиционер. Они нагрянули к колхознику «в гости», под предлогом, что сельские начальники якобы проявляют необычайное «внимание к людям»: сами пришли поздравить с новорожденым и записать его в список новых «советских граждан» прямо на дому. На второй день начальство, которому понравились и обильная выпивка и «мировая закуска», нагрянули повторно, под новым предлогом: записали ребёнка будто бы не на той анкете, на какой следует, и поэтому пришли «исправить дело»… После таких налётов колхознику от телёнка остались только «рожки да ножки»… Так описан праздник у писателя Кулаковского.

А в других книгах о колхозной деревне – даже у самых отпетых лакировщиков – о потреблении мяса рядовыми колхозниками царит полное молчание, как о величайшей «государственной тайне».

Мяса у колхозников действительно нет. Даже сельские служаще не могут достать мяса в колхозной деревне. «Мяса в деревне не купишь», – говорят учителя Омской, богатой животноводческой области в Сибири.

Органы власти, по рекомендации и приказу бывшего вождя партии и руководителя правительства Хрущёва, отбирали скот у колхозников и сдавали его на колхозные фермы. После этого проблема мясного питания ещё более обострилась: на колхозных фермах увеличился падеж скота (от недостатка корма и от холода в неприспособленных помещениях), продажа мяса уменьшилась и цены повысились.

В семилетнем плане намечалось увеличение производства мяса и сала от 7,7 миллиона тонн в 1958 году до 16 миллионов тонн (как минимум) в 1965 году, то есть в два раза. Кремлёвские вожди планировали довести производство мяса до такого уровня, чтобы на каждую душу населения приходилось в месяц по 6 килограммов. Так большевистские сирены хотели соблазнить людей этим грандиозным планом: «прикрепить к марксизму сало и мясо».

План этот оказался пропагандным блефом. По отчёту Центрального Статистического Управления в 1965 году произведено мяса (в убойном весе) не 16 миллионов тонн, а 9,9 миллиона тонн, или на 38 процентов меньше запланированного. Мяса теперь приходится, по официальным данным, не по 6 килограммов, а по 3,6 килограмма в месяц, или по 120 граммов в день на каждую душу населения.

Если бы такое количество мяса было действительно в советском государстве и распределялось более или менее равномерно, то этой нормой потребления – 120 граммов в день на человека – огромное большинство населения было бы очень довольно. Но из-за дорогой цены на мясо и низкой зарплаты распределение мяса производится очень неревномерно: огромное большинство населения потребляет мяса очень мало, а господствующее сословие – много. Господствующий слой в социалистическом государстве очень большой: 13 миллионов членов партии, с семьями – более 26 миллионов человек, т. е. более 10 процентов всего населения. В основном этот слой поедает мясо в СССР. При таких условиях распределения мяса господствующее сословие страдает от ожирения, а народ – от истощения.

Но не только распределение мяса в СССР происходит неравномерно и несправедливо. Производство мяса вообще недостаточно. В официальных отчётах к действительному мясу приписывается большое количество «мяса бумажного».

В советских газетах были описаны некоторые типичные случаи «бумажно–мясного производства».

Многие колхозные начальники всяческими способами принуждают колхозников «продавать» колхозу по низкой закупочной государственной цене своего телёнка. В противном случае колхознику угрожают: не дать пастбища для коровы, не выделить сена во время покоса, «урезать» усадебный участок до минимума (до 0,07 гектара) и т. п. После такой «покупки» колхозное начальство использует телёнка «для восстановления и расширения колхозного стада» или для выполнения плана «государственных мясозакупок».

В графе «производство мяса» такой телёнок обычно учитывается дважды: сначала по сектору «личного скота колхозников», а потом по сектору «колхозных ферм». И таким образом в учёте к одному действительному телёнку добавляется второй, «отчётно–бумажный».

В тех многочисленных случаях, когда у колхозов не хватает скота для выполнения плана государственных «мясозаготовок», или «закупок», колхозным начальникам сверху подсказывают хитроумный выход из затруднительного положения: вместо скота сдать государству деньги, a bi документах эту махинацию оформляют как сдачу скота, «государственные закупки». В таком случае колхоз сдаёт заготовительный конторе скот по низкой государственно–закупочной цене. А потом тут же колхоз сам «закупает» этот свой скот, но по дорогой, продажной государственной цене, якобы в целях его «откорма». Через некоторое время, после откорма или безо всякого откорма, этот скот сдаётся заготовительной конторе второй раз. Так к действительному мясу добавляется ещё такое же количество «бумажного мяса»…

Такие плутовские комбинации удовлетворяют правительство: оно полностью «выколотило» из колхоза то, что наметило по своему плану – частью скотом, частью деньгами.

Эти жульнические махинации удовлетворяют колхозных начальников: по официальным документам они полностью выполнили и планы «мясопроизводства» и планы государственных «мясозакупок» и даже получают в газетах похвалу, а от правительства – премию…

Эти комбинации вредны только для колхозников: сданное колхозами «бумажное мясо», в форме денег, оплачено за счёт сокращения их и без того нищенской заработной платы. Кроме разорения, эти плутни ещё и обижают колхозников. В колхозах люди «забыли вкус мяса». А в отчётах, начиная от сельских и кончая правительственными, в печати и по радио коммунистическая власть трубит о том, что изрядная доля произведённого мяса «израсходована на внутри-колхозные нужды», т. е. якобы потреблена колхозниками… Ограбляя колхозников, правительство ещё и издевается над ними, заявляя в своих отчётах о том, что земледельцы едят мяса достаточно, а государству продают только «излишки»…

В «Комсомольской правде» было рассказано о том, какими «факирскими методами» колхозно–комсомольские организации «производят мясо», «выращивая» неисчислимое количество птицы. Комсомольская организация передового колхоза «Заветы Ильича», Свердловской области, выполняя приказ вождя партии Хрущёва – «догнать и перегнать по мясу Америку!», – дала партии и правительству обязательство: вырастить и сдать государству 50.000 уток!.. Срок давно истёк, а уток не было. Корреспондент «Комсомольской правды» поехал в передовой колхоз и там обнаружил следующую картину: «Когда мы вечером попали в колхоз «Заветы Ильича», то там нашли единственную молодую птичницу Машу О. Выяснилось, что она опекает всего лишь 173 утки… По обязательству было 50.000 уток, по подсчёту райкома – 8.000 уток, по словам колхозного секретаря «Заветов Ильича», – 3.000 уток, а на самом деле… всего 173 утки!..»

Если бы «въедливый» корреспондент не разоблачил эту махинацию, то в отчётах было бы указано, что «обязательство выполнено» и таким образом к 173 действительным уткам было бы добавлено 49–827 «уток бумажных»…

И этот отчёт показал бы, что «размножение» уток в социалистическом государстве может происходить с быстротой снежного обвала: на пути от колхозной птицефермы до кремлёвского министерства статистики стая уток за один месяц может увеличиться в 300 раз!.. Такого «биологически–статистического чуда» не было ещё ни в истории птицеводства, ни в мировой статистике…

На основании подобной статистики «кремлёвские факиры» бахвалятся: «Дела у нас идут хорошо, даже очень хорошо!..»

Когда такие стаи «бумажных уток» – через официальные отчёты, миллионнотиражную прессу, через радио и телевидение – разлетаются по всему миру, – наивные люди во всех странах приходят в транс от изумления и восхищения и повторяют: «Лозунг коммунизма – «каждому по потребностям» – в Советском Союзе уже перевыполнен!.. А что же наши правительства–недотёпы плетутся в хвосте, как черепахи?!.»

Так создаются «грандиозные достижения», или полное несоответствие между советской статистикой и действительностью…

Рыба

Рыбы в дореволюционной России было очень много. Все сорта рыбы и консервов можно было купить в любом, даже самом маленьком, городке.

А дешёвая рыба – сельдь солёная, сельдь сушёная (тарань) – была в каждой деревенской лавочке. Эту дешёвую рыбу крестьяне часто покупали целыми боченками и ели в достаточном количестве. Дорогую рыбу покупали к праздникам.

Жители деревень, расположенных на берегах рек и прудов, озёр и морей, – сами ловили много рыбы: сетями, удочками и всякими другими приспособлениями.

А теперь сами жители прибрежных поселений не ловят рыбу: нет удочек, нет сетей, нет времени. Вот, например, что пишет один рабочий, вернувшийся из Бельгии в Советский Союз: «А сколько здесь (на Дальнем Востоке) рыбы в реке! Так на глазах стаями и ходит. Вот бы тут порыбалить да времени нет: вкалывать надо и нормы выполнять, коммунизм строить!»…

Государственные фабрики и заводы губят рыбу в неисчислимом количестве, спуская ядовитые отбросы из заводов в реки. Рыболовные артели вылавливают молодняк. Специалист писал в газете, что из–за этих причин в Советском Союзе ежегодно гибнет рыбы не менее, чем на миллиард рублей.

Поэтому в СССР теперь ощущается недостаток рыбы везде, даже в приморских городах и в столице. Работница, встретившая главу правительства Хрущёва на улицах Владивостока, пожаловалась ему на то, что в магазинах большого портового города, на берегу океана, нельзя достать никакой рыбы, кроме солёной сельди.

А в колхозных деревнях нет даже сельдей. Сельдь в дореволюционной деревне продавали по 2–3 копейки за штуку, по 5 копеек за килограмм, а теперь сельдь продаётся в СССР по 1,5–2 рубля за килограмм (в новых рублях). В приморских городах цена свежей рыбы была ещё дешевле: две копейки за килограмм. Рыбные торговки в крымских городах предлагали свой товар так; «Три копейки око» (око – три фунта, около полутора килограмма).

А теперь казачка с Кубани, живущая в колхозной деревне, в 1960 году писала в Америку, своему брату, о том, что за селёдкой ездят в города: «Живём больше хлебом да тюльку (род сельди) привозим из Ейска (из города). И то слава Богу»…

Сахар

Советские научные работники, обследовавщие колхоз Вирятино, Тамбовской области, пишут: «Несоизмеримо, по сравнению с прошлым, увеличилось потребление сахара и вообще сладкого. Чай с сахаром или конфетами принято пить в каждой семье».

А писатель Н. Вирта, тамбовской житель, хорошо знающий жизнь деревни, в своей книге «Крутые горы (картины сельской жизни)» пишет о тамбовских колхозниках совсем другое: они пили «жидкий чай, чаще без сахару»…

Кто же из этих авторов пишет правду: советские научные работники или писатель Вирта?

Сахар в Советском Союзе стоит дорого: 1 рубль – 1 рубль 20 копеек (в новых деньгах) за килограмм в государственных магазинах, а на рынке – гораздо дороже. Колхозники, зарабатывающие менее 5 рублей в месяц, не могут достаточно покупать сахара и потреблять его.

Кроме того, колхозникам трудно «доставать», «добывать» сахар. Сахар производится в СССР в недостаточном количестве. Это видно из того, что он продаётся только в городских магазинах, да и то часто только по одному фунту на покупателя.

А в деревенские кооперативные лавочки сахар «подбрасывается» очень редко: обычно один–два раза в году. Об этом говорят очерки, описывающие колхозную деревню, рассказы сельских жителей. Письмо казачки из Кубанской станицы от декабря 1959 года сообщает: «…Чтобы купить полкило сахара мы едем в Ростов (за 160 километров от местожительства автора письма, – Т. Ч.), постоим полдня в очереди, получим полкило сахару и довольные возвращаемся поездом домой… Только раз в году привозили сахар в нашу станицу, но там такое творилось, что достать было невозможно»…