Текст книги "Король (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Кингсли наклонил голову и прошептал Фионну, – Я знаю твоего отца, – сказал Кингсли по-французски, что было личным между ним и Фионном. – Он для меня все. Ты благословлен быть частичкой его. Если когда-нибудь наступит день, и ты не ощутишь благословение быть его сыном, ты можешь прийти ко мне, и я расскажу, почему тебе повезло.

Кингсли поцеловал Фионна в макушку. Его сердце сжалось так сильно, что стало больно в груди. Неудивительно, что он всю свою жизнь стремился к боли. Она ощущалась как любовь.

– Он действительно сказал тебе это? Что его подруга Магдалена напророчила, что у него будет ребенок по милости Божьей[29]?

– Да. И она сказала мне, что мы с ним снова будем любовниками. Настоящее пророчество? Или самоубеждение? Это произошло. Вот что важно.

– В то утро... – начала Грейс и замолчала. – Я могу говорить об этом?

– Пожалуйста, – ответил Кингсли. – Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

– В то утро, когда я пришла с ним в дом его сестры, в то утро, когда он думал, что умрет, – продолжила Грейс, взяв одеяло и аккуратно его сложив. – Мы с ним разговаривали. Он рассказал мне о Магдалене и о том, что она ему сказала. Что-то о Норе и о том, как это сбылось.

– Все это сбылось, – сказал Кингсли. – Даже Фионн.

– Интересно, думал ли он тогда о том, что сказала Магдалена о сыне? Интересно, давало ли это ему надежду в то утро? Мне хочется верить, что так и было.

– Тем утром ты подарила нам надежду, – ответил Кингсли. – Если бы ты не добралась ко мне вовремя... Даже думать об этом не могу. Судьба или нет, ты заслужила своего сына.

– Как только я вернулась домой к Закари, то рассказала ему, что произошло, что я сделала. И когда обнаружила, что беременна, у меня появилось предчувствие. Через несколько месяцев после того, как он родился, я посмотрела на него, и я знала, и Закари тоже.

Кингсли посмотрел на фотографию на столике – Закари держал Фионна на руках и выглядел совершенно довольным.

– Закари любит Фионна. Фионн – его сын во всех отношениях, – сказала Грейс.

– У моего сына, Нико, был хороший отец. Мне больно говорить, и я скажу это только тебе, но как бы это ни было больно, я рад, что не знал о нем, пока он не вырос. Нико идеален. Я не смог бы лучше воспитать его, чем его отец.

– Ты сожалеешь об этом? Что не был отцом Нико, когда он рос?

– Иногда, – признался Кингсли. – Но я не сожалею ему. Не думаю, что был готов стать отцом до недавнего времени. У меня было слишком много незаконченных дел. Нико заслуживал большего, чем я мог ему дать. Его отец был хорошим человеком и любил его. А сейчас... Нико трудно полюбить меня. Но он старается. Он сказал, что старался. И это все, о чем я могу просить.

Грейс судорожно вздохнула и сглотнула.

– Это трудно, – продолжила она. – Я не хочу причинять боль своему мужу, но хочу, чтобы Фионн знал своего отца.

Кингсли покачал головой.

– Он знает своего отца. Закари – его отец.

– Верно. Но все же...

– Я понимаю. У меня есть двадцатипятилетний сын, с которым я познакомилась только в этом году. Если кто и понимает, так это я.

Когда Нора рассказала ему о Нико, о сыне, о котором он никогда и не мечтал, его разорвали надвое противоположные чувства радости и сожаления. Радость, что у него есть сын. Сожаление, что он узнал об этом только сейчас, двадцать пять лет спустя.

– Должно быть, тебе было тяжело, – сказала Грейс. – Все эти потерянные годы.

– Они были потеряны только для меня, – ответил Кингсли. – Нико ничего не потерял. У него был отец, который любил его, обожал и вырастил хорошим человеком. Утешение для меня во всем этом. Нико. Фионн. Вот кто на самом деле важны.

– Ты тоже важен, – возразила Грейс. – Ты важен. И я уверена, если мы спросим твоего сына, он бы ответил, что хотел бы знать тебя.

Кингсли улыбнулся ей. Он не был уверен, согласен ли с ней, но с ее стороны было очень мило сказать такое.

С Фионном на руках, Кингсли шагал по детской. Ему до боли хотелось обнять собственную дочь. Этим утром он оставил Селесту и Джульетту и уже скучал по ним так сильно, что это было похоже на физическую боль. Но некоторые дела лучше делать при личной встрече. Некоторые вещи нельзя было сказать по телефону.

– Он хороший мальчик, – сказал Кингсли, поправляя одеяльце Фионна, чтобы прикрыть его маленькие ножки. – И говорю это с уверенностью.

– Спасибо, – хриплым шепотом ответила Грейс. – Значит, он пошел в отца.

– И в маму.

– Знаешь, он уже ходит и говорит, – поделилась Грейс. – Несколько слов на английском, несколько на валлийском. И Закари может научить его нескольким еврейским. И французским, безусловно. В двадцать лет он провел год во Франции.

Фионн поерзал во сне и на несколько секунд открыл глаза.

– Tu parles français? – спросил Кингсли, глядя на Фионна. Фионн тяжело выдохнул, закрыл глаза и снова уснул. – Я приму это как «нет». Каким было его первое слово?

– Та, – ответила она. – Тад по-валлийски означает «отец» или «папа». Каким было первым слово Селесты?

– Non.

Грейс улыбнулась.

– Я не шучу, – продолжил Кингсли. – Это у нее от мамы. Если Фионн в отца, то он легко выучит языки.

– Когда он пойдет в школу, мы позаботимся, чтобы он изучал иностранные языки. И музыку тоже. Уроки фортепиано, если мы сможем себе это позволить. Но сейчас еще слишком рано об этом думать.

– К слову об этом, – сказал Кингсли. – Я принес ему подарок на день рождения.

– Тебе не обязательно было это делать.

– Обязательно. И даже если не обязательно, я бы все равно принес его.

С неохотой Кингсли вернул Фионна в колыбель и укрыл его одеялом. Он посмотрел на Грейс и достал конверт из кармана.

– Что это? – спросила Грейс, хмурясь. Казалось, она не хотела его открывать. Возможно, она ощутила его содержимое.

– Как я и сказал, подарок на день рождения.

Грейс разорвала наклейку на конверте и достала сложенную в трое пачку бумаг.

– Когда Сорен присоединился к иезуитам, – начал Кингсли, – он принял обет бедности. Деньги, которые были у него в трастовом фонде, он отдал мне. И поскольку я не могу вручить деньги отцу, я могу отдать их сыну.

Глаза Грейс округлились.

– Кингсли, это трастовый фонд.

– Да, – подтвердил Кингсли. – И он стоит приблизительно восемнадцать миллионов фунтов.

Грейс в шоке прикрыла рот ладонью. Хотя это и было непросто, Кингсли удалось не рассмеяться над ней.

– Он будет учиться в лучших школах, – сказал Кингсли. – Не стоит ни на чем экономить.

– За такие деньги мы можем купить школу.

– Тогда купи одну. Там ты сможешь преподавать, – предложил Кингсли.

– Мы не можем их принять. – Грейс начала сворачивать бумаги.

– Я не просто так рассказал тебе историю своего клуба, Грейс. Мне нужно было, чтобы ты знала, скольким я ему обязан. Этот клуб, который я построил для него, сделал меня богаче, чем ты можешь себе представить. Клуб не существовал бы, если бы не он. Я бы тоже не существовал. Я обязан ему всем – своей жизнью, своим состоянием и своей семьей. Обещаю, Грейс, это самое меньшее, что я могу сделать. Я перед ним в долгу, и вот как я его возвращаю.

– Но Кинг...

– Часть ты получишь сейчас на жизнь и образование. Остальное останется в трасте до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать. Затем все станет его.

– Это все слишком, – сказала она, недоверчиво качая головой.

– И еще кое-что.

– Еще?

Кингсли снова полез в карман и вытащил документ.

– То, что я дал тебе, это точная сумма трастового фонда, который дал мне Сорен. Но это самое интересное.

Грейс дрожащими руками взяла документ.

– Отец Сорена был бароном, – начал Кингсли.

– Да, он говорил мне об этом.

– Родовой дом находится на севере. Это прекрасное разрушенное поместье под названием Эденфелл. Оно было продано двадцать лет назад разработчикам, которые ничего с ним не сделали. Здание пустует уже много лет. Дом принадлежит его семье. И теперь Фионну.

Грейс медленно опустилась в кресло.

– Эденфелл, – повторила Грейс, перечитывая документ.

– Оно на имя Фионна, – продолжил Кингсли. – Оно принадлежит ему, а не тебе или Закари, и когда он подрастет, то сможет оставить его себе, продать или сжечь дотла. Мне все равно. Но это ему решать.

– Меня сейчас стошнит, – сообщила Грейс, выглядя бледнее обычного. И тогда Кингсли действительно рассмеялся над ней.

– Приношу свои искренние извинения за то, что играю в Бога с вашими жизнями, – сказал Кинг. – Я верю, что вы с Закари поступите правильно по отношению к вашему сыну.

– Мы, конечно, попытаемся. Но...

– Никаких «но», – оборвал мужчина – Скажи merci и люби своего сына. Это все, что тут можно сказать или сделать.

Грейс глубоко вдохнула, долго выдыхала. Она посмотрела на Кингсли глазами полными слез.

– Merci, – поблагодарила она тихим голосом.

– Мне пора идти. Мне нужно успеть на другой рейс.

– Уже уходишь? Но...

– Я навещу вас снова, – пообещал Кингсли. – Если пригласишь.

Грейс встала и подошла к нему. Она обняла его, а он крепче прижал ее к себе.

– Твоему сыну повезло, что у него есть два замечательных отца, – сказала она. – Как и моему.

Он поцеловал ее в щеку и отпустил ее.

– Проследи, чтобы Закари не пренебрегал уроками французского, – попросил Кингсли, кивая в сторону спящего в колыбели Фионна.

– Обещаю. Я уже начала датский.

– Правда?

– Я разговаривала с Сореном по телефону после того, как мы сообщили ему о Фионне. Он научил меня «Jeg elsker dig, min søn, og Gud elsker dig også». Он попросил меня говорить это Фионну каждую ночь.

– Что это значит?

– Значит «Я люблю тебя, мой сын, и Бог тоже тебя любит». Это последнее, что я говорю ему каждую ночь перед тем, как уложить его в кроватку. Он сказал... – Грейс остановилась и улыбнулась. Она выглядела так, будто вот-вот расплачется, но какие бы слезы ни были, она держала их при себе. – Он сказал, что его мама желала ему спокойной ночи, когда тот был маленьким.

– Jeg elskar dig. Мне он сказал, что это «удача» на датском.

– По-датски это значит «я люблю тебя».

– Этот блондинистый монстр – ублюдок.

– Ты же знаешь, что любишь его.

– Совершенно против своей воли, – ответил Кингсли, – и всем сердцем.

Грейс поцеловала кончики пальцев и прижала их к головке Фионна. Она поправила его одеяло и прошептала датскую молитву сыну.

Они вышли из детской, и Грейс бесшумно закрыла за собой дверь.

– Звони, если буду нужен, – сказал Кингсли, приказ, а не просьба. – Если что-то случится, что угодно, звони мне первому.

– Конечно, – ответила Грейс, когда они оказались перед парадной дверью.

– Если хочешь, то можешь больше не работать. Ты или Закари. Вы можете работать из дома, купить новый дом за городом, путешествовать. Мне все равно. Деньги принадлежат вам и вашему сыну, и я знаю, что вы найдете им хорошее применение.

– Да, мы так и сделаем. Я не могу... Дай мне несколько дней, чтобы обдумать все это.

– У тебя предостаточно времени.

– Если завтра утром у Закари случится сердечный приступ, винить я буду тебя.

– Пусть скорая помощь будет в режиме ожидания.

– Боже мой, Кингсли. Я не могу в это поверить.

– Поверь, – ответил Кингсли. – После всего произошедшего, у нас должна быть способность верить во что угодно.

Грейс усмехнулась, и он снова обнял ее.

– Передашь ему, что с Фионном все хорошо? – спросила она.

– Передам.

– Думаешь, он приедет навестить сына?

– Когда будет готов. Дай ему время. Он не хочет вмешиваться.

– Это не было бы вмешательством. Так и скажи ему.

– Скажу, – пообещал Кингсли. – Он будет завидовать тому, что я держал его.

– Поцелуй за меня свою красавицу, – попросила Грейс.

– С удовольствием. Их обеих.

– Куда ты сейчас?

– Навестить старого друга, – ответил Кингсли. – Вот и все.

– Кстати, о старых друзьях, что случилось с твоей Сэм?

– А что случилось с Сэм? Через четыре года после того, как она стала работать на меня, случилось самое худшее. Она влюбилась.

– Это ужасно, – согласилась Грейс. – Но это случается и с лучшими из нас.

– Она переехала в Калифорнию со своей девушкой. Несколько лет назад они поженились.

– Ты был на свадьбе?

– Я был ее шафером. Мы были в одинаковых смокингах.

– Сексуальные пингвины?

– Это были мы. – Кингсли закинул сумку на плечо и скрестил руки на груди. – Я уже давно не вспоминал о том годе. Блейз и Лаклан теперь женаты.

– Шутишь?

– Он украл ее у меня. Не то, чтобы я виню его или ее. У нее всегда была слабость к акцентам. Очевидно, австралийский победил французский. Они живут в Сиднее. Фелиция вернулась в Лондон через несколько лет после открытия клуба. Джастин управляет приютом для беглых геев.

– Какую команду ты собрал.

– Я всегда был хорош в поиске талантов, – согласился Кингсли. – Я знал, какой будет Нора, как только увидел ее.

– Знал. Ты был прав.

– Двадцать лет спустя... Как будто это было вчера. Вчера и всю жизнь.

– Представляю, каково это.

– Двадцать лет, – повторил Кингсли. – Все это время Сорен был константой. Он и она.

– Нора?

– Двадцать лет назад ее арестовали, и это вернуло мне Сорена. Двадцать лет спустя ее похитили, и это вернуло мне моего сына. Я почти с нетерпением жду, когда она в следующий раз попадет в неприятности. Я всегда получаю выгоду.

– От того, что Нора вляпывается в неприятности? Сомневаюсь, что тебе придется долго ждать.

Кингсли поцеловал Грейс в обе щеки и на мгновение прижался лбом к ее лбу.

– Мы семья, – сказал Кингсли. – Сорен – моя семья, а это значит, и Фионн тоже. Ты понимаешь?

– Да, – прошептала она. – Если Нора согласится стать его крестной, ты можешь быть его крестным. Тогда у него будет четыре замечательных отца, которые любят его.

– Четыре?

Грейс посмотрела на небо. Четыре. Безусловно.

Он отпустил ее и легкой походкой вышел из дома, поддерживаемый чувством глубокого удовлетворения, которое заставило его ощутить половину из его сорокавосьмилетней истории. Было приятно наконец рассказать кому-то историю того, что Сорен сделал для него и почему. Он чувствовал облегчение рассказав свои историю, словно человек после исповеди с более чистой и легкой душой. Но его исповедь была не священнику, а о священнике, священнике, которого он любил несмотря на все грехи, которые они совершили против друг друга, но и из-за них, потому что грехи были тем, что связывало их вместе.

И любовь. Конечно, любовь. Всегда любовь.

****

На рассвете Кингсли сел в свой самолет. Короткий перелет, но часа сна ему было достаточно, чтобы освежиться. И когда он вышел из аэропорта, то закрыл глаза и впервые за два десятка лет вдохнул воздух Франции.

Франция, да, но не дом. Домом была Джульетта. Домом была Селеста. Домом был Сорен. Но даже если это не было домом, это было частью его. Его родители были похоронены на французской земле. Его жизнь началась здесь, и, когда придет время, он тоже будет похоронен на том же парижском кладбище, где покоились его родители. Он уже сказал Джульетте, что таковым было его желание. И поскольку она любила его и знала, как подчиняться приказу и отдавать их, то ответила: «Oui, mon roi. Но тебе никогда не разрешат умирать».

И он пообещал ей стараться изо всех сил, чтобы не допустить подобного.

Он искушал судьбу, возвращаясь во Францию. Он нажил здесь врагов, причем очень серьезных. И некоторые люди, которых он знал когда-то, вероятно, не забыли его имени. Но он не боялся. Прошло двадцать лет. Теперь он был в низком приоритете. В любом случае, он не собирался задерживаться надолго. Только для того, чтобы сделать то, что должен был.

Он арендовал машину в Париже и отправился за город. За двадцать лет страна изменилась, но не красота. Красота осталась. Холмистая местность, древние церкви, развалины замков на окраинах дорог, фермы, коттеджи, старая Европа, старая магия... Однажды он привезет сюда Селесту.

Ближе к вечеру он прибыл в пункт назначения. Мужчина припарковал машину в конце длинной грунтовой дороги и прошел босиком по французской земле до самой двери.

Он постучал и стал ждать. Несколько мгновений спустя он услышал шаги.

Дверь открылась.

Нора посмотрела на него через порог дома его сына Нико.

Она не выглядела потрясенной, увидев его. Она не выглядела удивленной. На самом деле, она выглядела так, как будто ждала его. Может, так оно и было.

– Прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, – сказала Нора без тени раскаяния на милом лице. – Просто ответь мне на один вопрос. Сколько проблем у меня сейчас?

Кингсли улыбнулся.

– Все.

Конец

[1] Новенна – особая молитва по усопшему, вычитываемая девять дней.

[2] Chouchou – с фр. душенька

[3] Très – с фр. очень

[4] Peut-être – с фр. наверное

[5] Bien sûr – с фр. конечно

[6] Bonne soir, monsieur – с фр. добрый вечер, господин

[7] S’il vous plait, monsieur – с фр. пожалуйста, господин

[8] Très jolie – с фр. очень красивая

[9] Parfait – с фр. идеально

[10] Tout le monde – с фр. все

[11] Лот – библейский ветхозаветный персонаж; в Книге Бытия племянник Авраама (сын его брата Арана). За исключением авраамовой жены Сарры, Лот был единственным родственником, сопутствовавшим патриарху Аврааму при его переселении в землю Ханаанскую. Перед разрушением небесным огнем двух нечестивых городов, Содома и Гоморры, от общей гибели спаслось только Лотово семейство, которое из города вывели два ангела.

[12] Доктора Франк-эн-Фертера – персонаж «Шоу ужасов Рокки Хоррора» (англ. The Rocky Horror Picture Show). Хозяин замка, который оказывается сумасшедшим учёным-трансвеститом с далёкой планеты Транссексуалии в галактике Трансильвания. Оказывается, доктор Фрэнк долгое время пытался разгадать секрет жизни и незадолго до прибытия пары ему это, наконец, удалось сделать. С помощью этого открытия учёный создаёт для себя привлекательного молодого парня и превращает его в своего сексуального раба.

[13] Ма́уриц Корне́лис Э́шер – нидерландский художник-график. Известен прежде всего своими концептуальными литографиями, гравюрами на дереве и металле, в которых он мастерски исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трёхмерных объектов, самый яркий представитель имп-арта.

[14] 1 метр 78 см

[15] За́поведи блаже́нства – согласно христианскому вероучению, это часть заповедей Иисуса Христа, произнесённая им во время Нагорной проповеди и дополняющая десять заповедей Моисея. Заповеди блаженства вошли в Евангелие (Мф. 5:3—12 и Лк. 6:20—23) и впоследствии в богослужебное употребление.

Своё название заповеди блаженства получили из предположения о том, что следование им при земной жизни ведёт к вечному блаженству в последующей вечной жизни.

[16] Benson & Clegg – элитное ателье по индивидуальному пошиву мужской одежды и обмундирования. С 1944 года поставщики королевского двора по указу короля Джорджа VI, и 1992 году заказ был продлен от имени принца Чарльза.

[17] «Brooks Brothers» является одной из старейших марок мужской одежды в США.

[18] Chastity – англ. целомудрие

[19] Барон Георг Людвиг фон Трапп – офицер военно-морских сил Австро-Венгрии. Самый результативный австрийский подводник Первой мировой войны. Был дважды женат, отец десятерых детей. На истории его большой семьи основан мюзикл «Звуки музыки». В 1965 году на экраны вышел поставленный по мюзиклу одноимённый фильм с Джули Эндрюс и Кристофером Пламмером в главных ролях. Этот фильм завоевал пять премий «Оскар».

[20] Легион Христа – это римско-католический религиозный институт, состоящий из священников и семинаристов, готовящихся к священству. Основан в 1941 году в Мексике. Организацию уже много лет обвиняют в совращении малолетних и сексуальных домогательствах к детям. Основатель ордена мексиканец Марсиаль Масиель Деголладо (Marcial Maciel Degollado) в 2005 году был вынужден покинуть свой пост из-за скандала и подозрений, что он стал отцом семерых детей.

[21] Йо́зеф Ме́нгеле – немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим во время Второй мировой войны.

[22] Поклонение Господу Богу

[23] Chez – оборот во французском языке, означающий «у (чего-то/где-то)»

[24] Клуб 700 – это ведущая телевизионная программа христианской радиовещательной сети, которая выходит в эфир каждый будний день в формате синдикации на всей территории Соединенных Штатов и доступна по всему миру на CBN.com.

[25] Симони́я – продажа и покупка церковных должностей, духовного санa, церковных таинств и священнодействий (причастие, исповедь, отпевание), священных реликвий и т. д. В широком смысле симония – продажа благодати Святого Духа.

[26] Ома́р аш-Шари́ф – египетский актёр. Известен главным образом по работам в американском и европейском кино. Двукратный обладатель премии «Золотой глобус» (1963, 1966) и номинант на премию «Оскар» (1963).

[27] То́мас Э́двард Ло́уренс, – британский археолог, путешественник, военный, писатель и дипломат.

[28] «Ги́льда»[1] (англ. Gilda) – фильм-нуар, снятый в жанре любовной мелодрамы в США в 1946 году режиссёром Чарльзом Видором. Один из нашумевших кинофильмов «золотой эпохи» Голливуда, в котором Рита Хейворт, знаменитая кинозвезда 1940-х годов, исполнила свою коронную роль.

[29] Имя Грейс – Grace – в переводе с английского означает «милость, благодать».