Текст книги "Король (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
– Следи за языком, – приказал Кингсли. – Здесь дамы. – Он обернулся и посмотрел на Сэм. – Откуда ты узнала?
– В ту ночь в твоей постели, когда я рассказала обо мне и Фейт в лагере... Я не думала об этом десять лет. Я не хотела об этом думать. Но Фейт сказала кое-что, что я не забыла. Она сказала, что спала с женой своего молодого пастора, и муж застал их вместе в постели. Жена осталась в пастве. Фейт отправили в лагерь, умереть. БГП управляет лагерями. У меня было предчувствие – оказывается я была права. Фейт Спенсер ходила в первую церковь БГП. Она была в вашей молодежной группе, – обратилась Сэм к Фуллеру. – Ваша жена убила мою подругу.
– Твоя подруга покончила с собой.
– Это был единственный выход для нас. Но не для вашей жены. Она живет в роскоши, загребая миллионы долларов, рассказывая женщинам, как им жить. Она стоит на вашей кафедре и называет нас всех одержимыми бесами грешниками. А тем временем спит с каждой маленькой странной девочкой, которая встречается ей на пути.
– Люси очень больна. – Фуллер вздернул подбородок. – Я пытаюсь ей помочь. Но она не лесбиянка.
– Хотите досмотреть запись? Кажется, она думает совсем иначе.
– Ты сожжешь эту запись и сожжешь ее прямо сейчас. – Фуллер направился к телевизору.
– Валяйте, – ответила Сэм. – Я сделала копии. Десятки копий.
– Можно мне одну? – попросил Кингсли.
Сэм уставилась на него.
Фуллер выдернул кассету из видеомагнитофона и разломил на две части.
– Делайте что хотите, – сказала Сэм. – Будет еще. Мы с твоей милой женушкой уже несколько раз спали вместе. У меня есть запись из моей квартиры, одна из вашей спальни в вашем доме, одна из отеля... Мне нравятся отели. Проще спрятать камеру.
Фуллер швырнул кассету на пол и растоптал ее.
– Вы закончили с истерикой? – уточнил Кингсли.
Фуллер посмотрел на него с убийственным блеском в глазах.
– Чего вы хотите? – спросил Фуллер.
– Я хочу «Ренессанс», – ответил Кингсли. – Мы заключим честную сделку, и я заплачу вам половину того, что вы заплатили городу.
– Договорились.
– И я хочу, чтобы все ваши лагеря закрыли, – добавил Кингсли. – Все. Все до единого. Вы выходите из конверсионного бизнеса.
– Эти лагеря приносят нам много денег, – стал сопротивляться Фуллер. Каждое его слово сочилось болью и подавленностью. Если бы он упал замертво из-за сердечного приступа прямо сейчас, Кингсли бы не удивился.
– Знаю, – вмешалась Сэм. – Люси и в этом призналась. Она довольно разговорчива, если влить в нее немного алкоголя и подарить пару оргазмов. Ей нравится фистинг. Хотите взглянуть? Я могу принести еще одну копию.
– В этом нет необходимости. – Фуллер сделал глубокой вдох. – Ладно. Мы договорились. Я закрою лагеря, и вы покупаете «Ренессанс». И если хоть одно слово просочится – все кончено. Для вас обоих.
– Вы угрожаете мне? Мужчина, чья жена не позволяла ему трахать себя десять лет, и я должен вас бояться? – спросил Кингсли.
– Ты кусок дерьма. – Фуллер замахнулся кулаком, но Кингсли с легкостью перехватил его за запястье.
– Отпусти, – сказал Фуллер, сопротивляясь ему.
– Католический священник научил меня этому трюку, – ответил Кингсли, сжимая запястье Фуллера, пока не ощутил кость. – Я больший католик, чем вы думаете.
– Католики не настоящие христиане, – выпалил Фуллер.
– О, нет, – ответила Сэм. – Тебе действительно не следовало так говорить.
Кингсли повернул свою руку и сломал запястье Фуллера. Звук щелчка был музыкой для его ушей.
Фуллер закричал так, словно демон вырывался из его души.
– Я так возбужден сейчас, – признался Кингсли с широчайшей улыбкой, которую он когда-либо носил. – Должно быть, именно это блондинистый монстр постоянно ощущает.
Сэм встала перед Фуллером и смотрела, как тот прижимает сломанное запястье к животу.
– Ты отвратителен, – сказала Сэм. – Ты лжешь детям и заставляешь их думать, что они зло. И все это время ты зло, которое живет со злом, который делает зло каждый день. Фейт Спенсер была влюблена в твою жену, а та отправила ее за это в ад.
– Я говорил. Она больная женщина. Ей нужна помощь и молитвы и...
– Она больна, – продолжила Сэм. – Но не потому, что она лесбиянка. Она сексуальная хищница, которая охотится на запутавшихся девочек-подростков в твоей церкви. Меня тошнит от вас обоих. А теперь проваливай. Ты не достоин находиться в доме Кингсли, дышать воздухом Кингсли. Или моим. Звони своему юристу, оформляй бумаги, закрывай лагеря – и ты продаешь нам «Ренессанс» и сделаешь все за одну неделю, или каждая телевизионная новостная станция, каждая газета, каждое христианской радио получит копию этой записи. Даже гребаный Клуб 700[24].
– Катись в ад, – сказал Фуллер Сэм.
– Я уже побывала в аду, – заявила Сэм. – Там я и познакомилась с твоей женой.
Глава 39
Не говоря больше ни слова, Фуллер выскочил из кабинета Кингсли, все еще прижимая к груди безвольную руку.
Кингсли выдохнул. А потом рассмеялся. Затем повернулся к Сэм.
Сэм наклонилась над мусорной корзиной возле его стола. Он был уверен, что Сэм вот-вот стошнит. Кингсли принес ей стакан воды и стал ждать.
– Прости, – сказала она, забирая у него воду. – Трахать кого-то, кого ты не хочешь трахать, и притворяться, что тебе это нравится...
– Адски, – закончил за нее Кингсли. – Я тоже этим занимался.
– Все хорошо. Я закрывала глаза и думала о Блейз.
Кингсли обхватил ее за затылок.
– Сэм, ты...
Сэм взмахнула рукой.
– Со мной все будет в порядке. Я в порядке.
– Зачем ты вернулась? – спросил Кингсли. Сэм поднялась и посмотрела на него. – Почему ты сделала это для меня? Я уволил тебя.
– Я это проигнорировала, – ответила она и доблестно попыталась улыбнуться. – Я всегда работала на тебя, даже когда брала деньги у Люси Фуллер. Я не планировала, что ты поймаешь меня с поличным, но все сложилось к лучшему. Мое увольнение убедило Люси, что я на ее стороне. Я никогда не была на ее стороне. Никогда.
Она встретилась взглядом с Кингсли.
– Не могу поверить, что ты пошла на это ради меня, – повторил Кингсли.
– И я. И Фейт. И каждый ребенок в этих лагерях.
– Это сработало. Ты закрыла их. Не я, ты.
– Жаль, что я не сделала этого много лет назад, – ответила Сэм. – Может быть, Фейт до сих пор была бы жива.
Кингсли аккуратно взял ее за руку и притянул к себе. Она плакала в его объятиях, и он позволил ей плакать. Она заслужила свои слезы и его доверие. Ее миниатюрное тело содрогалось напротив его, и он целовал ее волосы. Вскоре она выплакалась и успокоилась.
– Я бы никогда не попросил тебя переспать с ней, – заявил Кингсли. – Я бы никогда тебе этого не позволил.
– Знаю, – ответила Сэм. – Поэтому я и не сказала тебе, что делала. Ты бы приказал мне этого не делать.
– Я бы и близко не подпустил тебя к ней.
– Все в порядке, я обещаю. Это было не весело, – призналась она. – Но что сделано, то сделано. И сейчас... Думаю, мы победили.
– Мы победили, – подтвердил Кингсли. – И мы должны это отпраздновать.
Сэм покачала головой. – Никакого праздника. Мы должны работать. Клуб открывается в ноябре, а мы ничего для этого не сделали.
– Не ничего. У нас весь штат готов, – не согласился Кингсли.
– У нас есть две доминатрикс?
– Фелиция и Ирина. Есть.
– Мужчины-сабмиссивы?
– Джастин. Есть.
– Женщины-сабмиссивы?
– Люка. Есть.
– Вышибала и охранник?
– Лаклан. Есть.
– Думаю, у нас есть все. Погоди. Нет. Мужчины доминанты?
– Есть.
– Кто?
– Я. – Кингсли указал на себя.
– Ты?
– А почему бы и нет? – спросил он.
– Думаю, это наилучшая идея, которую я сегодня слышала.
Кинг порылся в своем столе и достал планшет Сэм. Он вручил его ей, как король вручает меч своему странствующему рыцарю.
С улыбкой и дрожащими руками она приняла его. Размашистым жестом девушка поставила галочку на странице.
– Есть. – Улыбнулась она ему. – Теперь нам нужно название. Идеи?
– Я слишком устал, чтобы думать сейчас о названии. Прошлую ночь я провел на полу священника. Мы сильно напились.
– Вы с падре напились вдрызг? По какому поводу?
– День Благодарения Духовенства.
– Такой есть?
– Видимо, да. Вчера вечером напился со священником. Сегодня утром сломал запястье телепроповеднику. Мой новый любимый праздник.
– Думаю, ты не просто сломал ему запястье. Он пустил тебе кровь?
– Кровь? Где?
Сэм указала на живот Кингсли. Кровавое пятно размером с четвертак испортило его белоснежную рубашку.
– Это не кровь Фуллера, – ответил Кингсли, поднимая рубашку. – Это моя.
– Что это за чертовщина? – Сэм опустилась перед ним на колени. – Господи, у тебя что-то вырезано на животе.
– Правда?
– Похоже на восьмерку внутри круга. Госпожа Фелиция сделала это?
Кингсли посмотрел вниз и увидел небольшую изогнутую линию на его коже в нескольких дюймах над его пахом.
Кингсли рассмеялся.
– Священник… я убью его.
– Что это?
– Он пометил меня, – объяснил Кингсли. – Вчера вечером я сказал Сорену, что госпожа Фелиция не практикует игры с кровью. Должно быть, он порезал меня, пока я спал. Сколько же я выпил, что не почувствовал этого?
Много. Прошлой ночью он выпил много.
– Пометил тебя?
– Вот как он подписывается, – ответил Кингсли, указывая на неглубокий порез. – Это первые две буквы его имени. «С» и «О» вокруг нее и слэш через них.
– Что же, похоже на восьмерку внутри круга.
Восьмерка и круг... Этот образ пробудил воспоминания. На редкость, хорошие.
– Ты когда-нибудь читала «Божественную комедию»? – поинтересовался Кингсли. – Данте?
– Нет, – ответила Сэм, поднимаясь на ноги. – Хорошая?
– Нам в школе задавали ее читать. Однажды ночью в постели Сорен читал мне «Инферно» в оригинале, на итальянском. – Кингсли использовал живот Сорена как подушку, пока тот читал вслух на сладкозвучном итальянском языке. – Один из редких моментов в моей жизни, который лучше секса.
– Похоже на то.
– Восьмой круг был местом, где наказывали тех, кто злоупотреблял своей властью. Особенно симонистов[25].
– Кем они были?
– Продажными священниками.
Сэм ехидно улыбнулась ему.
Она перевернула лист бумаги на своем планшете, нарисовала изогнутую букву «С», поставила букву «О» вокруг нее и нарисовала косую черту. Это было похоже на изящную наклонную восьмерку внутри круга.
– Разве не замечательно это будет смотреться на бирке ошейника? – спросила Сэм.
– Если мы назовем клуб «Восьмой круг» в качестве шутки над священником...
– Что?
– Не знаю, – ответил Кингсли, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо за долгое время. Счастлив, что его мечта сбылась, но гораздо счастливее, что Сэм снова с ним, где ей и место. – Но мне не терпится узнать.
Глава 40
Ноябрь
Ремонт занял тридцать шесть дней и обошелся в один миллион двести тысяч долларов. Кингсли вручил Сэм кредитную карту с закрытыми глазами и сказал: – Делай, что должна, чтобы все вышло идеальным. Не показывай мне счета. – В ночь открытия Кингсли взял Сэм за руку и поцеловал центр ее ладони. Сегодня она позволит ему затмить себя. В то время как она была одета в простой костюм-тройку в тонкую полоску, Кингсли был одет в любимый Сэм из всех его новых костюмов строгий смокинг в Эдвардианском стиле, фрак и с расстёгнутым воротом рубашку. И, безусловно, сапоги, которые она ему подарила.
– Идеально, – заявил он, пока они стояли на выступе балкона с видом на пустую игровую зону внизу. – Parfait. И все это сделала ты.
– Ты заплатил за это.
– Ты осуществила мою мечту, – ответил он. – Стоило каждого пенни. Это все, чего я хотел и даже больше.
– Должна показать тебе лучшую часть. – Сэм взяла его за руку и повела через бар к двери позади. Они прошли через огромную кладовую, которая вела в зал, который вел в другой зал, который вел вниз и в зал Мастеров.
– Что там? – спросил Кингсли, когда она остановилась у предпоследней двери справа.
– Твоя игровая комната. – Она вытащила связку ключей и отперла дверь. Она оставила Кингсли стоять на пороге, а сама шагнула внутрь и зажгла лампу. – Что думаешь?
Глаза Кингсли округлились, когда он вошел в комнату и осмотрелся. Прозрачная белая ткань свисала со стен и отделяла кровать от боковой комнаты, полностью экипированной БДСМ-девайсами. Обтянутые шелком подушки лежали в художественном беспорядке на софе.
– Похоже на... – начал Кингсли.
– Я посоветовала декоратору подумать о Лоуренсе Аравийском, Омар Шарифе[26] или короле пустыни. Он хорошо справился.
Лучше, чем хорошо, комната была великолепна. Никто не мог войти в эту комнату и сразу же не захотеть лечь на кровать с ее голубыми, красными и золотыми подушками, и предложить свое тело и душу хозяину этого дома.
– Сэм, я не могу... – Голос Кингсли дрогнул. – Откуда ты узнала, что я любил Лоуренса Аравийского?
– Я позвонила падре и попросила его поделиться своими соображениями. Он сказал что-то о том, что Т.Э. Лоуренс[27] был извращенцем?
– Я слышал, он любил хорошую порку.
– У меня есть еще один маленький подарок для тебя. – Она вытащила его из кармана и положила на ладонь.
– Брелок для ключей? – спросил он, держа серебряную геральдическую лилию.
– Тебе понадобится брелок для ключей от королевства. Этот сделан для тебя. Но не только брелок. Тут еще есть ключ, который подходит к замку.
– Какому замку? – уточнил он, найдя крошечный ключ.
– К этому. – Сэм улыбнулась и указала на маленький серебряный замок, висящий на верхней пуговице ее брюк. – Я же говорила, что повешу замок на свои брюки. И не шутила.
– И ты дала мне ключ? – Весь его цинизм и сарказм улетучились.
– Если ты все еще хочешь меня, я готова попробовать. И еще я не шутила, когда говорила, что если когда-нибудь захочу быть с мужчиной, то это будешь ты.
– Сэм... – Он крепко сжал брелок. – Конечно, я хочу тебя.
– У нас есть час до открытия клуба. Не могу обещать, что у меня все получится. – Ее голос дрожал, но улыбка не сходила с лица. – Но я знаю множество девушек, которые трахаются с парнями. Они говорят, что это весело. Забавная смена темпа. И это ты, а я люблю быть с тобой, так почему бы и нет?
Кингсли снова разжал ладонь и проследил края лилии на брелке.
– А почему бы и нет? – повторил он. – Я назову одну причину, почему нет. Потому что ты идеальна такая, какая ты есть, Сэм. И я люблю тебя такой, какая ты есть. И ты никогда не должна меняться ради меня. Мне ненавистно признаваться в этом и никогда не скажу ему, что я сказал это, но Сорен прав. У меня есть все любовники, которые мне нужны. Что мне может пригодиться, так это напарник, друг и помощник.
– Я уже твой напарник, твой друг и твой заместитель.
– Тогда у меня есть все, что мне нужно. – Кингсли прижал ключи к своей груди, над сердцем. – Но не думай, что я не испытываю искушения. И я также знаю, что ты испытываешь некоторое облегчение, не так ли? Хм-м? – Он похлопал ее по подбородку.
Сэм поморщилась. – Немного, – призналась она. – Но и грусть тоже. Вроде как. Я хотела сделать для тебя что-то особенное.
– Ты подарила мне мое королевство. Ты подарила все это. – Он обвел рукой комнату, идеальную комнату, которую она создала для него.
Сэм сделала два шага вперед и обняла его. Он крепко прижал ее к себе, и слезы потекли из ее глаз.
– Могу я сказать тебе что-то безумное и неуместное, стоя посреди твоей новой игровой комнаты? – спросила она.
– Пожалуйста, – попросил он.
– Думаю, когда-нибудь ты станешь замечательным отцом.
– Думаю, это лучшее, что можно сказать в центре этой комнаты, – ответил Кингсли. – Если я когда-нибудь стану отцом, ребенок, скорее всего, будет зачат здесь.
Он еще раз осмотрел комнату. В ней было все, о чем он мог мечтать. Почти все.
– Есть одна вещь, которую я бы хотел сделать в этой комнате перед открытием. С тобой. Думаю, мне нужно избавиться от этого.
– Все, что угодно, – сказала она. – Я вся твоя.
Кингсли положил ключи в карман своих брюк и сделал глубокий вдох. Он протянул руку и обернул ее вокруг ее плеч, а вторую вокруг талии. Он наклонил девушку, словно они были в старом голливудском фильме, и поцеловал ее. И Сэм, Боже, благослови ее, Сэм ответила на поцелуй, словно вся ее жизнь зависела от этого. Он целовал ее губы, она целовала его язык. Он прикусил ее нижнюю губу. Она прикусила его верхнюю. Она пировала его ртом, а он отвечал ей. Он опустошал ее, грабил и терзал. Мир превратился в свет и жар, и, если бы он открыл глаза и обнаружил, что стоит в пустыне под палящим солнцем, то не удивился бы, таким шокирующим был поцелуй, подкашивающий колени, потрясающе жарким.
А потом все закончилось.
Кингсли поставил ее на ноги и сделал шаг назад.
– Bon, – сказал он, поправляя жакет. – Мне это было нужно. Merci.
Сэм моргнула несколько раз.
– Очень большое пожалуйста. – Сэм одернула свой жилет, изобразила обморок, и Кингсли подхватил ее. – Спасибо, Капитан. – Она бойко отсалютовала ему.
– Никаких обмороков.
– Это был адский поцелуй. Может быть, я просто пойду прилягу, пока не придет время открывать клуб. Может быть, здесь, на кровати, с рукой в штанах. – Она направилась к его кровати, но Кингсли схватил ее за руку.
– Позже, – заявил он. – У меня тоже есть для тебя подарок.
– Подарок? Мне?
– Pour toi, oui.
– Что это? – поинтересовался Сэм, пока Кингсли вывел ее в коридор.
– Ничего особенного, – ответил Кингсли. – Небольшой знак моей привязанности. Ты вышла за рамки своих обязанностей. Подумал, ты достойна вознаграждения.
– Ты уже платишь мне за самую лучшую работу в мире. Мне больше ничего от тебя не нужно.
– Тебе это нужно.
– Если это что-то большое, я буду чувствовать себя дерьмово, – заявила Сэм. – Я только брелок тебе подарила. Я даже не подарила тебе одну из этих «Самый лучший Босс в мире» кружек. Надо было. Я куплю тебе кружку «Самый лучший Босс в мире»".
Кингсли отпер дверь, совершенно белую дверь с абсолютно белой дверной ручкой.
– Твой подарок, – сказал Кингсли и распахнул дверь.
В центре комнаты на белой кровати сидела Блейз в золотистом атласном коктейльном платье во всем своем великолепии Гильды[28].
– Кингсли попросил меня провести с тобой немного времени сегодня вечером, – сказала Блейз, соблазнительно улыбаясь Сэм своим красными губами. – Я не могу отказать этому мужчине, не так ли, monsieur?
– Ох, Кингсли.... – Сэм на мгновение прижалась головой к его груди и вздохнула. – В этом мире недостаточно кофейных кружек.
Глава 41
Кингсли блуждал по клубу, «Восьмому кругу». Он заглядывал в каждую комнату, осматривал каждый уголок. Его клуб. Его королевство. Его дом. Он стоял один в коридоре за баром на балконе и прислушивался. Двери отрывались, люди прибывали, вечеринка только началась. Повсюду он слышал голоса, смех, эротический шепот, бормотание и секреты. Оставшись наедине с самим собой, мужчина улыбнулся. Он сделал это. Они сделали это, он и Сэм. Потребовалось всего девять месяцев, два разрыва и одно физическое нападение на телепроповедника, но они сделали это.
Он услышал шаги за спиной и почувствовал в воздухе запах чего-то холодного, чистого и кристального.
– Как поживает Королева-девственница? – спросил Кингсли, поворачиваясь лицом к Сорену. – Ты поговорил с ней и попросил ее в следующий раз стучать, прежде чем входить в мой дом?
Несколько дней назад Кингсли устроил вечеринку перед открытием в своем городском доме, и некая шестнадцатилетняя девушка забрела в самую гущу событий.
– В ее защиту, – начал Сорен, – Элеонор оказалась без средств в городе и пришла в твой дом за помощью. Боюсь, она видела несколько вещей, которых не должна была видеть.
– Она видела меня.
– Именно это я и имел в виду, – ответил Сорен. – Она тебе что-нибудь сказала?
– Нет, но думаю, она хотела выцарапать мне глаза, – сказал Кингсли, вспоминая, как столкнулся лицом к лицу с черноволосой, с огнем в глазах, шестнадцатилетней дерзкой девчонкой на своей лестнице несколькими днями ранее.
– Теперь она хочет выцарапать мне глаза, – вздохнул Сорен. – В данный момент я не являюсь ее любимым человеком.
– Ты наказал ее за то, что он ворвалась на мою вечеринку?
– Да, она наказана.
– Ты выпорол ее?
– Хуже. Я прекратил с ней общение.
Кингсли усмехнулся, но Сорен, он только улыбнулся. Страдальческая улыбка.
– Когда-нибудь она сюда впишется, – пообещал Кингсли. И подумал, не совершил ли он ошибку все эти месяцы назад, когда Сорен сделал ему предложение, предложение, что они втроем смогут быть вместе, любовниками, если Кингсли пообещает быть преданным им. Он ответил «нет» по двум причинам – он не верил, что предложение реальное. И он все еще не был знаком с Элеонор. Ах, c’est la vie. Однажды он все равно получит Элеонор, Сорен пообещал. А до тех пор ему предстояло соблазнить весь остальной город.
– Так и будет, – согласился Сорен. – Я с нетерпением жду возможности привезти ее сюда.
– Нам никогда не будет лишней еще одна доминатрикс.
Сорен уставился на него.
– Не смотри на меня так, – ответил Кингсли. – Если эта девушка сабмиссив, то я девственник.
– Она подчинится мне.
– Ты еще пожалеешь, что вообще встретил эту девушку. Она тигр в теле котенка.
Сорен загадочно улыбнулся.
– Мне всегда нравились кошки.
Кингсли лишь рассмеялся. Время покажет, в какого зверя превратится маленький котенок Сорена. В кого бы она ни превратилась, Кингсли уже ощущал ее когти на себе.
– Тебе нравится? Клуб? – поинтересовался Кингсли, смотря по сторонам.
– Разве важно, нравится он мне или нет? – спросил Сорен, в его глазах мелькнуло веселье.
– Нет, – сказал Кингсли. – Мне нравится.
– Как и мне.
– Слава Богу, – ответил Кингсли, с облегчением прислонившись к стене. – Я построил его для тебя. Это твоя игровая площадка. Здесь ты будешь в безопасности. Я позабочусь об этом.
– Знаю. Я доверяю тебе.
Кингсли выпрямился и перевел дыхание.
– У меня сегодня много греховных дел. Нет времени на пустые разговоры, – заявил он и направился к двери.
– Кингсли?
Мужчина развернулся.
– Я горжусь тобой, – сказал Сорен.
Кингсли посмотрел на него и задал вопрос, который мучил его уже девять месяцев.
– Почему ты не пришел ко мне раньше? – спросил Кингсли. – Ты знал, где я живу и где нахожусь.
– Я хотел, – признался Сорен. – Я знал, что ты найдешь меня так же легко, как и я тебя. Когда ты этого не сделал, я решил, что ты не хочешь меня искать.
– Я тоже так думал, – ответил Кингсли, – что ты не хочешь искать меня. Хорошо, что твою Королеву-девственницу арестовали.
– Пути Господни неисповедимы.
– Ты ведь не бросишь меня снова, не так ли? – спросил Кингсли.
Сорен вздохнул.
– Ты все время забываешь...
– Верно. Я ушел от тебя.
– Ты снова меня бросишь? – спросил Сорен. – Даже если мы никогда...
– Нет, – ответил Кингсли. – Ты прав. У меня есть все любовники, которых я только могу пожелать. Мне нужны друзья.
– А как насчет семьи?
– Она нужна мне еще больше.
Сорен подошел к нему и обнял его, как равного себе, как друга. Не этого мужчина хотел от Сорена, но знал, что это было то, что ему нужно.
– Я все равно попытаюсь затащить тебя в постель, – заявил Кингсли, отстраняясь и поправляя свой черный фрак.
– Делай, что хочешь, – ответил Сорен со своим старым, холодным высокомерием, и тогда Кингсли решил, что затащит Сорена в свою постель, даже если это убьет его.
А учитывая, что это был Сорен, это могло вполне произойти.
Кингсли и Сорен вышли через дверь и обнаружили Сэм за стойкой бара.
– Кинг, зацени, – сказала Сэм, выставляя в линию три бокала для шампанского. Она разлила шампанское по бокалам. Опустошив бутылку, девушка подбросила ее и поймала за горлышко.
– Том Круз может поцеловать меня в зад, – триумфально сказала Сэм.
– Очень хорошо, – похвалил Сорен. Когда он потянулся за бокалом шампанского, девушка опустила голову и понюхала его руку.
– Сэм? – спросил Сорен.
– Одну секунду. – Сэм задрала рукав Сорена и прижалась носом к его запястью. Она глубоко вдохнула. Кингсли с любопытством и весельем наблюдал.
– Сэм, почему ты меня нюхаешь? – спросил Сорен.
– Странно. Я ничего не ощущаю, – обратилась Сэм к Кингсли.
– C’est la vie, – ответил Кингсли поверх своего бокала с шампанским. – Может, мне показалось.
– Давайте выпьем, – предложила Сэм.
– За что будем пить? – спросил Кингсли.
– За тебя, – ответила Сэм.
– Согласен, – добавил Сорен. – За Кингсли. Vive le roi.
Кинг громко сглотнул и поднял бокал.
– За меня, – сказал он. – И за трех моих самых близких друзей в мире.
– Трех? – переспросила Сэм.
– Бармена, блондина и бухло.
– И за «Восьмой круг», – добавил Сорен, поднимая бокал. – Однажды я выпорю тебя за это название.
– На это и рассчитывал, mon ami.
Они чокнулись бокалами и выпили шампанское. Это была первая порция алкоголя, которую Кингсли выпил за несколько недель. Он упивался работой и счастьем с тех пор, как Сэм вернулась к нему; он не нуждался ни в каком другом опьяняющем средстве.
– Твои поданные ждут тебя, – сказала Сэм. Кингсли допил шампанское и поставил бокал на барную стойку. Он поправил жилет и провел рукой по волосам.
Он шагнул вперед.
– Кингсли?
Кинг посмотрел на Сорена.
– Jeg elsker dig, – сказал Сорен.
– Ненавижу, когда ты говоришь на датском, – ответил Кингсли.
– Я знаю.
– Ты мне скажешь, что это значит? – спросил Кингсли, слишком счастливый, чтобы быть более чем игриво раздраженным.
– Это означает удачи.
Кингсли улыбнулся в ответ Сорену, подмигнул Сэм и уже знал, что сказать.
Он подошел к выступу, который выходил на зал внизу. Они ожидали увидеть сотню, может быть, две сотни человек. В зале с легкостью можно было насчитать все пять. Он видел финансистов, генеральных директоров, художников, артистов, поэтов, политиков и плебеев. Он видел кого-то и никого, и все это были его люди. Он будет охранять их ценой своей жизни. Девять месяцев назад ему больше всего на свете хотелось забраться на дно бутылки и утонуть в наркотиках. Теперь перед ним было пять сотен причин жить. А позади него, по обе стороны от него, стояли две его самые важные причины жить.
Собравшаяся толпа медленно утихла в его присутствии. Когда наконец воцарилась тишина, он улыбнулся им и громким, четким голосом произнес одну единственную фразу:
– Добро пожаловать в Королевство.
Глава 42
Где-то в Лондоне.
2013
Когда Кингсли закончил свой рассказ, из радионяни донесся тихий вздох. Грейс посмотрела на Кингсли и улыбнулась.
Она встала, поманила пальцем Кингсли, и он последовал за ней вверх по короткой лестнице и дальше по темному коридору. В комнате уже горел свет, миниатюра воздушного шара из окрашенного стекла. Игрушечная лампа отбрасывала на стены оттенки красного, синего, зеленого и золотого, рисуя радугу света вокруг Фионна.
– Почему не спишь? – спросила Грейс, перегнувшись через край кроватки и нежно положив руку на спинку сына. – Ты знаешь, что у нас гости? Кое-кто хочет познакомиться с тобой.
Кингсли посмотрел на мальчика в колыбели, одетого в бледную сине-белую пижаму. У него была копна светло-русых волос на головке, ярко-голубые глаза матери и торжественное выражение лица. Такой серьезный взгляд на таком маленьком мальчике. Кингсли чуть не рассмеялся над ним.
– Можно? – спросил Кингсли, не глядя на Грейс. Он не мог отвести глаз от Фионна.
– Конечно, – ответила Грейс. – Ему нравится на ручках.
Кингсли осторожно вытащил мальчика из кроватки и прижал к груди. Грейс дала ему мягкое голубое одеяло, которое Кингсли обернул вокруг спины и головы Фионна.
– У тебя хорошо получается, – заметила Грейс. – Но у тебя больше практики, чем у меня.
Кингсли улыбнулся и ничего не ответил. Он не мог отвечать. Он не мог говорить. Ни слова.
Кингсли усмехнулся, и Грейс, без секундного замешательства, подняла руку к его лицу и смахнула слезы с его щек.
– Merci, – прошептал он и поцеловал Фионна в макушку. Он пах как младенец, как его собственная Селеста. Чистый аромат лавандового мыла и невинности. – У нас с Фионном есть кое-что общее.
– И что же это? – поинтересовалась Грейс.
– Мы оба живы благодаря Сорену.
– Да. Думаю, вы оба. – Грейс снова прикоснулась к его лицу, смахивая еще одну слезу. Кингсли усмехнулся над собой. – У тебя получается лучше, чем у Норы, когда она держала его в первый раз. Она сделала это примерно за три секунды до того, как вернуть его мне и разрыдаться в объятиях Закари. Он безжалостно дразнил ее по этому поводу.
– Он прекрасен. Неудивительно, что она плакала.
– Они с Закари долго говорили о Фионне, – продолжила Грейс. – Они могут разговаривать часами.
– О чем они говорили? – спросил Кингсли, поглаживая Фионна по спине.
– О том, чтобы Нора стала крестной Фионна.
– Я думал, она уже.
– Так и есть. Но я поговорила с Закари и, учитывая все...
– Ты хочешь, чтобы она стала его законным опекуном?
– Да. Если что-то случится со мной или с Закари, мы хотим, чтобы она заботилась о Фионне. Она пока не сказала «да».
– Она и не согласится.
– Закари уговаривает ее.
– Я думал, у него есть брат?
– Есть, и у меня есть братья и сестры, родители... Но не приведи Господь, я хочу, чтобы он был с Норой, и Закари хочет того же. Я хочу, чтобы он был с тем, кто знает правду о нем, с тем, кто знает, как он появился, и кто будет любить его из-за этого, а не вопреки этому.
И Фионн будет рядом с Сореном, о чем Грейс не сказала. Но ей и не нужно было этого делать.
– Она недостаточно доверяет себе. Но я не могу придумать никого лучше для воспитания его, если что-то случится, – ответил Кингсли и говорил это серьезно.
– Как и мы.
– Я поговорю с ней, – пообещал Кингсли.
– Правда? Пожалуйста, – попросила Грейс. – Завтра его первый день рождения. Не могу поверить, что моему малышу уже годик.
– Я до сих пор не могу поверить, что он здесь, – сказал Кингсли, крепче прижимая к себе Фионна. Мальчик, казалось, не возражал. Он снова заснул и тихо пускал слюни на рубашку Кингсли. Ничего такого, к чему бы он не привык. – Я и представить себе не мог... Да и кто бы мог представить? Он священник.
Грейс улыбнулась, и на ее лице появился легкий румянец.
– Не знаю, что на меня нашло, когда я попросила его, – призналась Грейс.
– Ты не обязана рассказывать мне, что произошло, – сказал Кингсли. – Это касается только тебя и его.
– Но мне нужно кому-то рассказать. Я не изменяла своему мужу. Он разрешил мне пойти повеселиться, как он сказал. Никаких правил. Все, что я захочу или в чем нуждаюсь. Я была подавлена, и он это знал. Нора помогла ему. Он думал, она и мне сможет помочь.
– У Норы необычные методы помощи нуждающимся. Но они работают.
– Именно. В тот момент… – продолжила Грейс, – я почувствовала, что это правильно. И я знала, что если ничего не скажу, если не спрошу, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Сейчас? У меня есть сын. У нас есть сын.
– Мы все... – Кингсли замялся и громко сглотнул. И низким голосом произнес: – Мы все очень счастливы.
«Мы все очень счастливы» – ужасный выбор слов. Ошеломительный восторг было бы более точным описание того, что они чувствовали, когда узнали, что у Сорена есть сын. Новость была сродни взрыву бомбы, их всех переполняла волна радости.
