Текст книги "Чернокнижник и феи (СИ)"
Автор книги: Татьяна Лаас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 54 страниц)
Татьяна Лаас
Чернокнижник и феи
Глава 1 Запрет на возвращение
…Небольшая комната была погружена в утренний, зыбкий полумрак. За окном раздавался шум просыпающегося города: шорох шин, звуки шагов, звон колоколов, призывающих к молитве – Аквилита изменилась так внезапно и так не вовремя.
Отсюда надо уходить, причем как можно быстрее. Скорее всего, крышами – иначе заметят пятна на одежде. Он посмотрел в окно – в небе собирались тучи. Наверное, он сможет вызвать дождь, и тогда можно будет уйти открыто. Чуть промокнуть, поймать мотор и вернуться домой. Но сперва надо закончить тут. Он рукой в перчатке закрыл глаза фее. Красивая, невероятная, хрупкая девушка была безнадежно мертва. Снова. Он на миг прикрыл глаза, произнося краткую молитву, и тут на него обрушился крик:
– Ты! Опять! Ты опять!!!
– Тихо, Зо́ла. – он повернулся к ней на корточках, а руки привычно придавали мертвому телу, лежащему на полу, пристойный вид. – Не кричи. Иначе, знаешь, где мы окажемся?
– Мы?! – указательный палец обвиняюще ткнул в него. – Ты! Ты, а не мы… Ты чудовище. Ты заставляешь нас снова и снова проходить через это… Когда ты уже… Когда ты…
Она заплакала, а он больше всего на свете не мог терпеть женских слез. Он их боялся – снова не справился, снова ошибся, снова причинил боль родному существу. Иногда ему казалось, что вся его жизнь – сплошная ошибка. Слезы матери, слезы сестры, слезы Золы… Эти слезы были больнее всего.
– Зола… Прошу. – Он выпрямился и шагнул к девушке, не замечая, как оставляет за собой кровавые следы – один ботинок случайно попал в красный ручеек, убегающий прочь от мертвого тела. – Зола…
– Уйди… Уйди, чудовище, я больше так не могу, ты обещал! Ты обещал, но раз за разом не сдерживаешь обещание. И куда теперь?! Мы бежим, бежим и бежим. Мы уже в Аквилите! Куда бежать дальше? В Тальму? В Вернию?
– Мы никуда не побежим, Зола. Я справлюсь, честно. Я справлюсь…
Она безнадежно кулаками принялась бить его в грудь:
– Ты так уже говорил, ты уже обещал, но всюду кровь… Где бы мы ни были, за нами идет кровь. Она скоро поглотит нас, она скоро настигнет, она не остановится…
Он прижал её к себе:
– Она мертва, моя фея. Она мертва. Она не придет за тобой, моя фея. – Он осторожно принялся гладить её по голове, боясь повредить прическу. – Я никому не позволю причинить тебе боль. Ну же, успокаивайся, любовь моя. Успокаивайся… Надо уходить отсюда. Надо уходить, пока нас не застали тут…
***
Вик еле сдерживала шаг – неры не бегают. Неры не кричат. Неры сдерживают свои эмоции. Неры не сбегают из собственного дома. Неры не рыдают – вот это главное. Остальное чушь. Она не может себе позволить слезы. Она справится. Она сможет – бывали ситуации и хуже, а она не плакала. Она справится – в тех же катакомбах было страшнее. Впрочем, вспоминая силовой шторм, настигший её в подземельях Аквилиты, Вик не могла не признать: все же правила этикета в чем-то правы – позволить себе гнев и обиду она не может, а значит, надо успокаиваться. Печати нет – её сорвало в катакомбах, эфира вокруг по-прежнему много, Брок еще слаб и совершенно непонятен, так что контроль, контроль и контроль. Новый очередной силовой шторм Брок может и не погасить. И ведь мужчина – не признается, что не в силах, как Дрейк тогда… Предпочтет умереть, но не показаться слабым.
Она заставила себя идти медленнее.
Вечерний, предзимний сад был прекрасен и умиротворен. Горели немногочисленные фонарики, расположенные у самой земли. Снежная крошка набилась в трещинки мозаичной плитки, которой были выложены дорожки. Кое-где, у стволов деревьев, прятались небольшие сугробы нерастаявшего за время оттепели снега. Лужи замерзли. Скоро, через пару дней праздник Явления, и можно будет снять траур и радоваться наступившей зиме. Хотя вряд ли тут будут сугробы, как в Олфинбурге. Слезы непроизвольно навернулись на глаза. Сейчас о снеге, Олфинбурге и доме лучше не думать.
Вик проморгалась и пошла дальше.
Дрожали на свежем ветру глянцевые, словно облитые воском листья вечнозеленых кирин. Сбрасывали, засыпая дорожки, ярко-алые листья клены из Нерху. Хвойные веточки нелид сменили цвет, словно их подернуло инеем – стали светлее и прозрачнее. Смолой уже не пахло, если только сорвать тонкую хвоинку и растереть между пальцев. Вик так и сделала – сорвала полупрозрачную, как леденец, веточку и пошла прочь, подальше от дома. Розы еще не сбросили цвет, хоть лепестки уже были побиты первыми морозами. Пахло снегом и приближающейся зимой, даже тут в Аквилите.
Океан, прятавшийся за невысокой каменной стеной, отгораживающим сад от каменистого пляжа, был безмятежен, словно не он бесился почти две седьмицы с того самого дня, как Вик с Дрейком победили проклятье чумной Полли. Пляж до сих пор был усеян гниющими водорослями и принесенным волнами мусором.
Вик оперлась локтями на широкую стену, глядя, как над океаном встает растущая луна. Пальцы задумчиво растирали веточку, пахнущую летом и смолой.
За спиной Вик кто-то вежливо кашлянул, напоминая о себе. Она обернулась – в кресле-качалке скрытый разросшимися, колючими зарослями ортид полулежал Брок, укутанный в плед:
– Прошу прощения за то, что помешал. Я могу уйти. – Мужчина присел в кресле.
Вик качнула головой:
– Не надо. Это я прошу прощения, что помешала. Отдыхай.
Брок замер в нерешительности, и Вик отошла чуть дальше, чтобы её не было видно за зарослями ортид.
Николас, семейный доктор, сегодня весь день занимался Броком, причем довольно успешно: сошли заработанные в тюрьме отеки и гематомы, начали заживать переломы и раны, зарубцевались, пока еще грубо, ожоги, и начали заново прорезаться зубы, только подвижность пальцев оставляла желать лучшего, хоть Николас обещал, давясь при этом ругательствами, что через луну подвижность восстановится. Брок все воспринимал стоически, никак не комментируя. Смирился он и с приглашенным портным, и с парикмахером, подстригшим его очень коротко – корни волос, конечно же, у Брока оказались белоснежными. Он даже выделенную в доме комнату на хозяйской половине воспринял спокойно. Только, что он при этом думает, можно лишь предполагать. Вик бы бесилась – за неё решили её судьбу, а ведь она женщина, она привычная к такому обращению. Брок, судя по общему с ним эфиру, был безмятежен, воспринимая все то ли стоически, то ли безразлично. Возможно, он поверил во все те слова, которые в камере, зная о фиксаторах, говорил Эван.
Николас пытался объяснить Вик так называемый синдром воина, но она его не поняла, лишь приняла к сведению, что скоро Брок может показать себя во всей красе, так сказать. И что тогда делать с разбушевавшимся гранд-мастером, было непонятно. Степень владения эфиром определил, кстати, Дрейк, не очень уверенный в правильности, просто выше гранд-мастеров степень еще не придумали. Ей самой он уверенно присвоил степень учителя. Да. Только кто бы её саму чему-нибудь научил.
Вик поежилась под внезапным порывом ветра – выбежала из дома, не захватив шаль. Сзади вновь предупреждающе кашлянули, и на плечи Вик опустился теплый плед.
Брок встал рядом, опираясь на холодные камни забора.
– Могу уйти. Могу остаться. – он сверкнул своими зелеными глазами в сторону Вик. – Что важнее?
В отличие от Вик, выскочившей в домашнем вечернем платье – хорошо еще, к ужину не успела переодеться, – Брок был одет тепло: черный спортивного кроя костюм, теплый свитер и куртка. Он пренебрег только шляпой.
Вик честно сказала:
– Решай сам. Я сейчас отвратительно зла. – Она продолжила любоваться океаном. Вдруг успокоит.
– Незаметно, – ответил Брок, тоже устремляя взгляд в океан. – Проблемы из-за меня?
– Нет, Брок.
Странно так общаться с человеком, с которым сталкивалась всего несколько раз – у библиотеки, в тюрьме и в катакомбах. Тяжело доверительно говорить с тем, с кем почти не разговаривала. Безумно теперь всю жизнь зависеть от него. Хотя более безумны его поступки – он спас несмотря ни на что. Он не сбежал, когда мог. Он… Офицер и лер, пусть не по происхождению, а по воспитанию. По собственному выбору.
– Знаешь, иногда полезно кричать – выпускать страх, гнев или ярость, боль или унижение. Кричать можно – даже лерам, сильным женщинам, офицерам, магам и всем-всем-всем. Так уходит чувство отчаяния, которое с головой может поглотить тебя…
Вик ему не поверила и кричать не стала, просто пояснила:
– Мне запретили въезд в Олфинбург.
– Все же из-за меня… – криво улыбнулся Брок. – Приношу свои искрение извинения.
– Не из-за тебя. Из-за моего упрямства, – призналась Вики. – Я могу вернуться в Олфинбург при условии магблокиратора и печати. Только так. И никак иначе. Странно знать, что домой хода больше нет. – Она замолчала и поджала губы, недовольная собой – вот кому она это говорит? Тому, кому домой вернуться невозможно совершенно. У неё выбор хотя бы есть. Неприемлемый, но выбор. Он не вернется домой никогда.
Если это Брока и задело, то он этого никак не показал, только тихо рассмеялся:
– Просто ты потенцитовая бомба, которая противоречит всем правилам мироздания.
Вик прищурилась, бросая на Брока косой взгляд:
– Вот только не надо! Да, я не удержала эфир под контролем из-за срыва печати и отравления потенцитом, но…
Брок посмотрел на неё, меняя положение – теперь он стоял к Вик боком, все так же опираясь локтем на стену:
– Я не только об этом. В катакомбах от тебя мало что зависело – я просил адера Дрейка защитить тебя, но он…
– Поддался греху гордыни и не сознался в собственном плохом состоянии. – она не стала сдерживать грустный смех. Дрейк всегда так серьезен со своими грехами, чаще всего абсолютно надуманными.
– …мужчинам так говорить нельзя. – рассмеялся вслед за ней Брок. – Он пытался быть сильным и мужественным – то, чему нас, мальчиков, учат с самого детства. И я предупрежу тебя, если буду не в силах сдержать силовой шторм или если не смогу контролировать свой эфир, или если не смогу гасить потенцитовый вред… Я не буду молчать, чтобы быть мужественным в твоих глазах, а потом взять и подвести тебя. Я не имею права подвести тебя, но все же давай вернемся к бомбе…
За спиной раздались тяжелые шаги, и Вик с Броком укутала волна тепла. Эван остановился у зарослей ортид, срывая колючую веточку, тут же принявшую тлеть в его руках, распространяя приятный пряный аромат лета:
– Прощу прощения, я сейчас уйду…
Вик чуть подвинулась к Броку, давая место Эвану:
– Иди сюда. Я злюсь не на тебя. Я просто ушла, чтобы не взорвать дом. Чарльз не поймет...
Эван подошел и встал за её спиной. Вик подумала и откинулась назад, прижимаясь к мужу – Броку с ними жить теперь долго, пусть привыкает. Эван недолго думая обнял её.
Вик специально для Брока пояснила:
– Чарльз – мой брат…
– Я знаю. Я видел твое досье.
– Это он подарил дом на свадьбу, хотя я была против – я думала, что, как только Эван разберется со спешными делами полиции Аквилиты, мы вернемся в Олфинбург. Ошиблась.
Эван, явно меняя тему, спросил:
– Так что там с потенцитовой бомбой?
Брок послушно пояснил – вот дивно спокойный, даже не по себе становится:
– Виктория в отличие от приличных бомб может взорваться дважды: раз уже был в катакомбах, разрушая Аквилиту, и два – в столице Тальмы. Если в Олфинбурге женщины узнают о возможности быть магиней, тем более уровня мастер, как Виктория, их ничто не становит – даже десять-пятнадцать лет жизни с гарантированной смертью в терминальной стадии потенцитовой болезни. В трущобах женщины живут и так мало, а тут десять лет хорошей жизни – выбор очевиден. Это будет хуже Серой долины…
– Ух я… – фыркнула Вик. – Но все равно обидно – я надеялась стать детективом в Восточном дивизионе. И, Брок, я не мастер, я учитель. Дрейк сказал.
Брок как-то странно улыбнулся и повернулся обратно к океану, опираясь двумя руками на каменную стену.
– Чем тебе не нравится Городской дивизион Аквилиты? – предложил Эван.
– Тем, что придется начинать снова. В Олфинбурге мне оставалось три луны, тут придется ходить все шесть.
Эван спокойно заметил:
– Я могу оформить все переводом. Аквилита теперь неотъемлемая часть Тальмы. Тебе по-прежнему служить всего три луны. Городской или Сыскной дивизион?
Вик прищурилась, рассматривая мужа – для этого пришлось чуть развернуться в его объятьях:
– Сыскной…
Брок терпеливо разглядывал океан – его теперь служба не касалась и разговоры о ней тем более. Главное, чтобы никто не заметил, как в бессилии сжимаются его кулаки…
– Брок? Как тебе Сыскной…? – спросил его Эван.
Тот, не поворачиваясь, сказал:
– Ленивы. Продажны. Невнимательны. Хорошая лаборатория и эксперты. Судебный хирург – умница.
– Городской дивизион? – не отстал от него Эван.
– Загружены работой по самое не хочу. Вечная нехватка кадров. Продажны. Рисковы. Так себе эксперты. Судебный хирург – тоже так себе.
Вик замерла, вспоминая Дейла – хочет ли она служить под его началом? Да и стоит ли подвергать испытанию характер Эвана.
– Пожалуй… Городской дивизион.
Брок тихо бросил камешек в сторону пляжа:
– Рекомендую Центральный участок.
Там, только в Особом отделе служил он. Когда-то.
Эван вновь спросил:
– Сержа не порекомендуешь?
– Ммм… Вин Одли. Хотя вряд ли он продолжил служить. Полагаю, весь мой отряд попросили со службы. Может, серж Гилмор из Центрального…
– Всех твоих прогнали через цереброграф, проверяя на верность Тальме.
– Надо же… – Брок даже повернулся к Эвану. – Я думал, их кошмарит контрразведка.
– Они пытались, – кивнул Эван, – но проблема Аквилиты в том, что даже Особый отдел – всего лишь отдел полиции. И это мои люди. Контрразведка пыталась доказать, что Особый отдел – это разведка, но не удалось. Они остались служить – все, кто захотел. И они немного не в курсе случившегося с тобой – все засекречено.
Брок выпрямился и положил ладонь на сердце, отдавая честь:
– Я твой должник.
Эван сильнее прижал к себе Вик:
– Я должен тебе несоизмеримо больше. Так что там про Одли?
– Предан Тальме – отслужил в Коро…
– Это я знаю, Брок.
– Умен. Умеет хранить секреты. Грубоват на язык. Вороват – может прихватить с места преступления улику, если думает, что та не доедет до экспертов. Как все мои люди, непродажен и не умеет вести агрессивные допросы. Если это важно, то…
Эван сжал челюсти. Вик почувствовала, как полыхнули теплом ладони Эвана. Волнуется. Она с грустной улыбкой сказала:
– Нам одной жертвы агрессивных допросов более чем… Вот совсем мимо.
Брок серьезно посмотрел на неё:
– Только, прошу, не надо искать этих людей, хорошо? Контрразведка не простит – ни полиции, ни «Ангелам мщения». Это очень опасно, Виктория.
– Я… Подумаю, – уклончиво ответила Вик. Эван, который с ней был согласен, просто продолжил:
– Решено: Городской дивизион, Центральный участок, серж Одли. Может, Брок, кого-то из констеблей в пару порекомендуешь?
Брок нахмурился:
– Если только Себа… Себастиан Кейдж. Немного неловок, умен, исполнителен и непридирчив к строгому выполнению инструкций. И по поводу контрразведки – я очень серь…
Его заглушил крик Вик:
– Гип-гип-урааааа! Завтра с утра на дежурство!
Кажется, даже Эван остолбенел от её реакции.
Она улыбнулась Броку:
– Ты сам сказал, что кричать можно.
Эван потер висок:
– Так, если завтра на утреннее дежурство, то мне нужно срочно оформлять на тебя документы…
Брок осторожно уточнил, пока Эван не ушел:
– Можно вопрос?
– Конечно, Брок. – кивнул Эван.
– Если Виктория выходит на службу, то когда я с ней буду заниматься тренировками эфира?
– А ты этим с ней не будешь заниматься. Во всяком случае пока полностью не восстановишься. Когда восстановишься – тогда и решим.
– Я… Кто я тут?
Эван очень серьезно сказал:
– Друг. Когда поправишься – решим, кем бы ты хотел служить: моим секретарем или консультантом. Вернуть тебе прежнее звание я пока не в силах.
– Ничего, я не против работы консультантом. Только ты же помнишь, кому я предан?
– Как там в Вернии говорят? Во имя долга, во имя чести, во имя страны?
Брок лишь кивнул. Эван предложил новый девиз:
– Давай во имя долга и чести служить. И во имя мира – это сейчас важнее всего.
– Я не подставлю тебя, Эван. Если разведка Вернии вновь выйдет на меня – ты узнаешь это от меня, а не от контрразведки.
Вик промолчала. Она смотрела в сторону океана. Там сейчас под прикрытием темноты плыли походным строем дирижабли. И плыли они в сторону Вернии.
– Страшно… – призналась Вик.
Брок так пристально смотрел на тяжелых военных акул, что Вик потянула на себя весь эфир из мужчины – мало ли, что он может придумать. Он посмотрел на Вик:
– Во-первых, слишком далеко, во-вторых, я не предам. Но далеко – это главная причина, все же…
Глава 2 Новое место службы
Вик проснулась рано утром – сработали часы-механит, подаренные Эваном на свадьбу. Легкий разряд тока дивно придавал живости, даже когда спал совсем немного и хочется остаться в тепле постели, досматривая сны. Вик чуть потерла запястье, на которое был надет механит. Откуда-то далеко пришла волна холода, обезболивая – странно понимать, что кто-то постоянно знает все, что с тобой происходит в магическом плане. И этот кто-то, как бы ни старался отгораживаться защитными экранами, сегодня всю ночь не спал. Вик слышала, как он глубоко за полночь орал куда-то в океан. Только помогло ли это ему?
Вик задрала длинный рукав ночной сорочки и посмотрела на механит – часы с магической подсветкой циферблата (или тут дело было в обычном радии?) показывали пять утра. Надо будет нанять все же горничную – просыпаться от человеческого голоса приятнее, чем от разряда механита. Мысли привычно закрутились вокруг дома и хозяйства – нужен еще повар, второй лакей, садовник… Дворецкий должен скоро приехать из Олфинбурга – Поттер оказался верен своему хозяину и согласился последовать за Хейгом… Ре-на-ром… в Аквилиту. Вик до сих пор было стыдно за подарок брата – она в который раз не смогла настоять на своем. Чарльз привычно знал, как будет лучше. А то, что Эван, лишенный доходов поместья и денег рода, не способен на свое жалование содержать огромный дом и положенный штат прислуги, Чарльза не касалось. Он, возможно, вообще не знал, как управлять огромным домом – этим занималась его жена. А Вик… Вик некогда заниматься домом! У неё теперь служба и смешное жалование. Вдобавок пришлось лгать про причину ссоры с братом – Вики не хотела унижать Эвана. Он лер пусть уже не по закону, но по праву рождения, он мужчина. Он еще не понимает, как трудно жить нером, а её приданное, хоть и большое, но не резиновое… Придумать бы еще, как счета за дом не попадались бы Эвану на глаза – Вик, как женщине, не положен был собственный счет в банке и чековая книжка – достаточно того, что это есть у мужа. Мужа… Мысли скакнули не туда – у неё есть муж. Муж, который пожертвовал ради неё своим положением в обществе, деньгами, родом, всем. Странное, щемящее чувство возникло в груди, затопляя Вик с головой – наверное, это и есть любовь.
Вик украдкой посмотрела на Эвана. Он спал на боку, обнаженное плечо покрылось мурашками – в комнате было прохладно. Дом не был подключен к системе парового отопления Аквилиты, а уголь тут привозной и дорогой – мысли вновь сбились. Вик поправила одеяло, укрывая Эвана. Не удержалась, пробежалась пальцами по седому виску, по краешку скулы, стараясь не разбудить. Как все странно в этом мире: еще луну назад она была твердо уверена в том, что им не по пути, а сейчас он был тут, рядом, и нужнее человека не было на свете. Главное, чтобы эти изменения не были последствиями силового шторма и повреждения головного мозга. Ник уверял, что она почти не пострадала, но Вики маниакально каждый день проверяла свои воспоминания, свои чувства, свои желания – не потеряла ли она что-то, не изменилась ли она под воздействием шторма? Не стала ли она ведьмой… Женщин в последней стадии потенцитовой болезни она никогда не видела и, как это проявляется, не знала. Вдруг она вышла другой из шторма, а все лишь старательно делают вид, что она здорова. Бррр, так далеко можно зайти в размышлениях, а время бежит и поджимает. Надо вставать.
В доме стояла удивительная тишина, даже океана еще не было слышно. Вик осторожно вылезла из-под одеяла, шепнув тут же зашевелившемуся Эвану:
– Тебе еще два часа можно спать…
Он приоткрыл один глаз:
– Солнышко…
Вик поправила ему волосы, наползшие на глаза:
– Спи, я справлюсь.
– Я знаю. Глядишь, еще меня гонять по службе будешь. – Эван улыбнулся, и Вик подалась к нему, целуя в щеку – целовать откровенно в губы она еще отчаянно стеснялась:
– Это вряд ли. Присмотри за Броком – что-то он мне не нравится.
Эван моментально сел в кровати:
– Чем именно?
Вик с трудом отвела взгляд в сторону – воспитание обязывало, хотя в пекло воспитание! Эван не стесняется, ей тоже можно… Она улыбнулась и посмотрела на обнаженного мужчину, заставляя себя не считать шрамы на его груди – кажется, юность у него была занятная. Хотя один из шрамов на левом наплечье был подозрительно свежим.
– Брока мучают кошмары. Он кричал ночью. И сейчас опять не спит. И все, мне пора. Опоздать в первый день службы – хуже для репутации не придумать. – Она с помощью эфира зажгла масляную лампу на прикроватном столике – Эван недавно научил её этому нехитрому трюку. Хотя можно было зажечь простой светляк, которому её обучил Дрейк, но это демонстрировать Эвану не хотелось. Вдруг не так поймет – они еще слишком плохо знали друг друга. Или она не умеет доверять.
Эван в спину сказал:
– Мне Дрейк говорил, что ты умеешь зажигать светляки. Научишь?
Вик с лампой в руках обернулась:
– Потом. Пойдет?
– Отлично, – согласился Эван, забираясь обратно под одеяло.
Вик напомнила себе – время! Надо приводить себя в порядок, умываться, собирать волосы в простую косу – под шлем никакая другая прическа не вмещалась, одеваться, причем сразу в форму – отдельную душевую и раздевалку ради неё в участке никто не сделает. Скажите спасибо, что отдельную уборную выделили для машинисток и телефонных нерисс.
Вик, уже в форме, понеслась на кухню – там с вечера она оставляла для себя холодный завтрак. Эвану подаст горячий завтрак его лакей, который приехал с ним из Олфинбурга. Лакеи тоже люди, и требовать с них больше, чем положено, странно. Джон, оказалось, уже встал – он на первом этаже в небольшой хозяйственной комнате наглаживал газету. Пробежавшая было мимо открытой двери Вик вернулась обратно, замирая в дверном проеме:
– Доброе утро, Джон.
– Доброе утро, нера Виктория, – отвлекся от утюга Джон – молодой парень-блондин, настоящий тальмиец лет двадцати, если не меньше. Высокий – выше на голову Вик. В лакеи иных и не брали, хотя еще были карфиане, конечно, но те тоже обязательно были высокими и представительными. – Завтрак на кухне – простите, не успел вам подать. Газета…
– Читал новости? – перебила его Вик.
– Нет, нера. – побледнел лакей. – Как можно!
– Одним глазком? – Вик честно призналась: – Мне некогда читать…
Джон тут же быстро перечислил главные новости:
– Десант Тальмы захватил прибрежную зону Вернии. Ондур перегруппировывает свои войска – они сосредотачиваются вдоль границы Тальмы. Ирлея выдвинула ультиматум – все храмы в Аквилите остаются неприкосновенными, или Ирлея вместе с Моной и Ондуром вступятся за истинный храм. – он тут же поправился: – Истинный, конечно же, с их точки зрения.
Вик нахмурилась – только войны тут не хватало. И так между Броком и ею лежит верность другой стране, а если между нею и Дрейком ляжет война – это будет страшно.
– Что-то еще, Джон?
Он кивнул и перевернул страницу газеты, вспоминая:
– Страны Карфы пока заняли выжидательную позицию… Из местных новостей… Отец Корнелий, инквизитор, приезжает в Аквилиту завтра. С ним едет еще один инквизитор, некто отец Маркус. Он раньше отвечал за всю Карфу. Из криминальных новостей только одна – в Арселе полиция призналась в бессилии найти убийцу леры Клариссы Маккензи. – Джон замялся, не зная, стоит ли сообщать подробности. Лер Эван… Нер Эван точно бы потребовал, а нера…
Вик нахмурилась, вспоминая – газеты в Аквилите ей было некогда читать, а громкое убийство было совершено как раз перед отъездом из Олфинбурга:
– Это та лера, которая погибла в результате черного ритуала? – Что-то там было, связанное с рунами вокруг найденного тела. Или руны были вырезаны на теле?
– Да, нера. – подтвердил Джон.
– Ясно, спасибо. По Аквилите ничего?
Джон улыбнулся:
– По Аквилите вы быстрее всех узнаете новости.
– И то верно. Я завтракать… И спасибо, Джон.
Он уже в спину ей сказал:
– Адамс уже нагнал давление в паромобиле – выезжать можно хоть сейчас.
Вик снова поблагодарила его и влетела на кухню. Времени есть за столом не было – она залпом выпила чашку чая и, собрав из незатейливой яичницы и колбасы огромный сэндвич, помчалась в гараж – поесть можно и на ходу, а вот пробки на узких улочках Аквилиты никто не отменял. Как все проще было в Олфинбурге… Там до участка было пять минут пешком… Только в Олфинбург ей уже не вернуться. Хорошо еще, что её вещи обещал переслать Чарльз. Он же разберется со всеми незаконченными Вик делами.
***
В участок, точнее в зал, где уже выстроились в две шеренги констебли, Вик влетела за две минуты до шести утра – пробки в Аквилите ужасны. Паромобиль простоял почти десять минут на переезде, пропуская грузовой поезд, везший на открытых платформах что-то затянутое в брезент, только длинные дула пушек никак не спрячешь, да и контуры бронеходов вполне узнаваемы. Вик с трудом напомнила себе – её это не касается, пока Дрейк дружит с ней. И пока Брок терпит её. Хотя Эван уверен – это коснется их всех.
В зале было душно – паровые баки под окнами пылали от жара. Воняло куревом, чуть-чуть кожаной портупеей, ваксой и мужчинами – слишком приторно водой после бритья, немного кисло потом и горько мылом дивизионной душевой – некоторые констебли брали ночные дежурства и сейчас сверкали красными от недосыпа глазами и мокрыми головами. Вик вспомнила слова Брока – тут жуткая текучка и недостаток кадров, хотя теперь участок укомплектовали бывшими особистами. Она поразилась количеству магов среди констеблей – непривычно много, хоть большинство и слабосилки, не выше рангов ученика или подмастерья. На стенах залы была куча новеньких плакатов, знакомых еще по Олфинбургу: про честь, страну и короля. Огромный портрет короля висел строго по центру – в Тальме без этого никак. Лер-мэра такой чести не удостаивали.
Сержант Одли, больше вроде некому тут носить сержантские нашивки, уже ходил вдоль строя констеблей, замерших со шлемами на согнутых локтях. Одли был по виду чуть старше Эвана, так же подтянут и серьезен. Короткий ершик светлых волос, загорелое лицо, чуть плебейский, картошкой, нос, впечатляющий размах плеч. Характер его уже описал Брок, знать бы еще, настолько точно.
– Сееееерж, ну почему нам запретили пилотки? – со стоном спросил какой-то брюнет – у сержа Кирка это молодой парень, на чьих широких плечах трещал по швам мундир, сразу бы попал в разряд смертников за глупые вопросы. Одли оказался другим – он вполне спокойно ответил:
– Из-за заботы о твоем здоровье.
Брюнет выкатил грудь колесом:
– Я здоров, как бык!
– А будешь еще здоровее, когда шлем приглушит удар по твоей голове.
Стоявший рядом с несостоявшимся смертником констебль возмутился:
– Не отобрали бы наши питбули – хрен кто подобрался бы к голове и прочему нашему ливеру, серж.
Весь строй забухтел, словно находился на одной ступеньке по званию с сержем:
– Вот-вот, на хрена нам дубинки?!
– Чтобы нас всех перебили?
– Они там, что, боятся, что мы с револьверами рванем за головами начальства?!
– Или устроим революцию? Залезем на баррикады?!
Кирк такого не прощал, а Одли… Тому было все равно. Он отошел от строя, вставая по центру залы и замечая замершую у двери Вик:
– Разговорчики! И прекратите мандражировать – от удара по голове вас спасет шлем! А мозгов тут отродясь не было. Цереброграф это подтвердил – не верите, валите к комиссару! И, констебль Ренар… Проходите, не стойте у двери – мы тут не кусаемся.
Брюнет-несмертник не удержался:
– Пока еще!
– Молчааааать, – протяжно сказал сержант, дожидаясь, пока Вик займет место в самом дальнем конце строя. – Прошу любить и жаловать – наш новый констебль Ренар. Кто еще не проснулся, это ТА самая Ренар. Это значит одно: беречь, помогать, прикрывать и учить.
Вик с трудом сдержала стон – и тут стала той самой… Стоявший рядом парень-блондин чуть старше её самой бросил на ней косой и, как показалось, сочувствующий взгляд. Вик поджала губы – ничего, она всегда знала, что легко не будет. Она прошла через это один раз, в Олфинбурге, пройдет еще раз и тут. И столько раз, сколько понадобится, чтобы дойти до своей цели – стать детективом. Еще бы знать, что подразумевал под «той самой» Одли. К сожалению, у сержанта Одли вариантов было больше, чем у Кирка. Она привычно была той самой, что рвалась занять мужское место, она была той самой из «Ангелов мщения», она была той самой женой комиссара, она была той самой магиней… Хорошо еще, что про то, кто помогал снять с Полли проклятье, Аквилита не знала – это было засекречено.
Сержант вновь обвел всех взглядом:
– Проснулись, красавицы? С добрым утром! С новым днем. Про нового констебля уже все в курсе. Кейдж, головой отвечаешь за констебля Ренар. – Указательный палец Одли ткнул как раз в стоявшего рядом с Вик парня. Он, кстати, был магом. – Знакомишь с Аквилитой, показываешь всё – ходы-выходы и прочее. Как сына родного учишь, понял? Седьмицу на это даю. Потом вернетесь на свой привычный участок. Рекомендую начать с Прощальной улицы. Остальным – помогать и показывать ВСЕ на своих участках. Кто не понял – напоминаю: вам потом под детективом Ренар ходить, когда она сдаст экзамены. Так что, не глупите: как покажете себя сейчас, так детектив потом вам отплатит. Далее… Напоминаю, что по-прежнему продолжаем поиски пропавшей неры Моро. Для особо одаренных: родинка «роковая любовь» – это над левым уголком рта. Остальные приметы сами повторите. Кейдж, ознакомь констебля Ренар с ориентировками. За прошедшую ночь два ограбления – одно раскрыто, во втором подозревают Лысого. Кейдж…
Блондин рядом с Вик все же не выдержал:
– Да-да-да, покажу и расскажу, серж. Не будь занудой! Давай дальше!
Вик с трудом погасила улыбку – Кейдж и серж ей начинали нравится.
Одли ткнул указательным пальцем в Ренар:
– Не ржать… О, простите, неправ: неры не ржут. Не хихикать, констебль. Я своих подопечных как облупленных знаю – забудут и потом будут с честными глазами заявлять, что я их не предупреждал. И так… Кейдж, с Лысым не знакомить – вам еще рановато идти на него. И сверкать глазами, констебль Ренар, тоже не надо – я не хочу потом соскребать Лысого со стены или обо что вы его приложите. Вот усмирите свои силы – тогда вперед на Лысого и прочую мелкую сошку. А пока или патруль, или сразу великие дела по спасению мира. Так… Забыл! Красавицы, живо проснулись и запомнили: констебль Ренар – маг. Сильный маг. Очень. Не провоцировать. Не пытаться споить. Не пытаться использовать. Короче – все под запретом! Ничего нельзя! Ясно?
