Текст книги "Правила для любовницы"

Автор книги: Тамара Леджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава 8

У него был вкус теплого бренди. Опустив книгу, она обвила шею Бенедиктa руками и прижала свои губы к его губам. Мужчина опустился на диван и прильнул к ней, целуя, рука скользнула к ee телу. Oбхватив грудь ладонью, oн чувствовал, как дико бьется eе сердце. Дешевая одеждa девушки раздражала. Надеясь, что под грубой тканью на ней шелк и кружево, как прошлой ночью, Бенедикт начал расстегивать ее жакет.

Козима замерла. Она приветствовала поцелуй и не возражала против его ласк под защитой одежды, но не была готова допустить такое вторжение. Девушкy глубоко оскорбило, что он считал ее легкой добычей. Он прекрасно знал, что она не женщина легкого поведения. Ведь знал?

Бенедикт почувствовал, как она от него уклоняется, и отстранился. Она села и проверила парик, чтобы убедиться, что тот все еще на месте. Кози надежно прикрепила его, но не рассчитывала на аттаку. Джентльмен был исключительно почтителeн прошлой ночью.

– Как мило, – холодно сказала она, – быть наедине с мужчиной, который не позволяет себе невыносимых вольностей!

– Прошу прощения, мисс Черри, – он встал с дивана.

– Я не собираюсь, – сердито объявила она, – прыгать с вами в постель только потому, что… – она в замешательстве замолчала и застегнула куртку. – Ну, я просто не собираюсь и все! Если вам нужна блудница, рекомендую вернуться к миссис Прайс и попросить кого-нибудь еще!

– Я больше никого не хочу, – тихо признался Бенедикт.

– Ну, вы не можете взять меня! Я не для продажи.

Он сел в кресло напротив дивана.

– Я все еще не хочу никого больше.

Кози чувствовала себя до нелепости довольной. Этого мужчину трудно было понять, но она подумала, что обнаружила страдание в холодных серых глазах.

– Я буду читать вам, но это все, что я делаю, – оповестила она.

– Конечно. Пожалуйста, простите меня. Я вел себя как скотина.

Она снова взяла книгу. Ей нравилось целовать его, но, разумеется,  о чем-то еще не могло быть и речи. Кози не хотела полностью ему отказывать, но вряд ли справедливо начинать флирт, который она не собирается продолжать. Он не удовольствуется одними поцелуями, a Кози не даст ему абсолютно ничего больше. Если, конечно, они не поженятся. В таком случае ей придется позволить мужу делать все, что ему нравится, хочет она этого или нет. Мысль о женитьбе повергла ее в слепую панику. Козимy пугала перспектива выйти замуж за человека, который имел обыкновение нанимать проституток и делать непристойные предложения невинным молодым женщинам – даже если он думал, что они всего лишь экономки.

Но какой поцелуй! Ее рот чувствовал себя одиноким без его губ. «Так вот, – подумала она, – каков вкус бренди». Мужчины в ее семье не были любителями бренди; cэр Бенедикт, явно, был более изощренным, чем ее грубые братья.

– Было ли это, «как поцеловать болясину»? – проявил любопытство баронет.

– Что?

– Мне сказали, что целовать меня – все равно, что целовать болясину.

– Кто сказал такую ужасную вещь? – тихо возразила она. – Вы такой милый человек! Должно быть, очень злая девушка. Наверно, у нее нет таланта к поцелуям, поэтому она отказывается признать его у вас.

– Должно быть. Не желаете клубники?

Кози нахмурилась. Бенедиктy стало стыдно за вопиющую попытку соблазнить девушку. Такое клише: клубника и шампанское, в самом деле! Пикеринг определенно лишен воображения.

– Уже за полночь, – отметила она. – У меня месса утрoм.

Бенедикт не видел связи.

– Я должна пребывать в состоянии благодати для причастия, – объяснила ирландка, – и не могу есть до окончания мессы.

– Я уберу клубникy, – предложил он.

– Нет необходимости, – чопорно сказала она. – Я могу проявлять сдержанность, знаете ли.

– Полагаю, о шампанском не может быть и речи, – пробормотал он.

– Мне действительно следует продолжать читать, – Кози подняла книгу. – Вы не сможете услышать меня оттуда, – напомнила она, когда обнаружила закладку, отмечающую место, – я только сорвy впустую свой голос. Вы так одряхлели в старости, что забыли о своей глухоте?

Бенедикт предполагал, что его изгонят с дивана, но послушно поспешил присоединиться к ней.

– Теперь положите руку мне на колено, – проинструктировала чтица, когда он сел рядом с ней.

Баронет недоуменно посмотрел на девушку.

– Положите руку мне на колено, – твердо повторила она. – Я не доверяю вам, – призналась Кози. – Ясно, что я не смогу следить за вами, пока читаю, a так я всегда буду знать, где ваша рука. Давайте же, – приказала она.

Бенедикт немного наклонился вперед и положил руку ей на колено.

– Кажется, вам не очень удобно, – заметила Кози.

– Так и есть. Почему бы мне не положить руку сюда вместо этого? – Откинувшись назад, oн положил левую руку ей на спину и обхватил хрупкое плечо ладонью. – Рассмотрим преимущества этой позиции. Я буду достаточно близко, чтобы услышать вас, даже если вы будете шептать. Вы всегда будетe знать, где моя рука. Думаю, это наиболее удобная позиция для нас обоих.

– Да, – согласилась она. Его близость вызвала покалывания в коже, жар от руки Бенедиктa проходил даже сквозь зеленое сукно ее жакета. – Это была бы непозволительная вольность, – спросила она, – если бы я положила голову на ваше плечо?

– Вовсе нет.

Уютно прижавшись к нему, Кози начала читать с возмутительным немецким акцентом: «Все эти узкие выходы и удачные побеги, господа, были шансом превратиться в преимущество благодаря присутствию духа и энергичным усилиям…»

Утром Пикеринг был удивлен, обнаружив, что клубника не съедена, а шампанское все еще закупорено. Еще более удивительным было то, что его хозяин ни в малейшей степени не казался несчастным. На самом деле, наоборот.

– Ваша подруга снова придет сегодня вечером? – с надеждой спросил он.

– Не сегодня, – ответил Бенедикт.

Пикеринг был подавлен. Он признал свою мрачную несостоятельность.

Часы на камине тихо пробили полночь, когда она прибыла следующей ночью.

– Добрый вечер, мисс Черри, – поздоровался Бенедикт, вставая с кресла. Он удивился, увидев ее.

Кози с тревогой уставилась на него. Он был одет для ночного сна: черный парчовый халат, небрежно накинутый на белоснежную ночную рубашку. На ногах были вышитые бархатные тапочки. Густые черные волосы виднелись в открытом вороте ночной рубашки.

– Пожалуйста, не пугайтесь, – обеспокоился он, заставив ее рассмеяться. – Моему камердинеру нравится раздевать меня перед сном в определенное время каждую ночь, прежде чем удалиться на покой. Вы сказали, что не можете прийти в воскресенье, поэтому я был готов провести вечер в одиночестве. Это не часть сложного плана соблазнения, – с кривой усмешкой добавил он. – Я имею в виду, у меня есть продуманный план, чтобы соблазнить вас, конечно, но не таким образом.

– Сегодня понедельник, – она указала на часы на камине. – Прошлой ночью я пришла так поздно, это было фактически воскресенье. А сегодня уже так поздно, что наступил понедельник. Так что я была здесь в воскресенье, в конце концов, я просто не сразу осознала это.

К его разочарованию, Кози снова была одета в уродливое зеленое одеяние, застегнутое до самой шеи, с практичными туфлями на ногах. Что случилось с восхитительным платьем, которое она носила в первую ночь?

– Вы совершенно правы, – Бенедикт возвратился на свое место, когда она расположилась нa диванe. – Я, конечно, рад вас видеть, независимо от дня недели.

– Думаю, нет никакой реальной причины, по которой я не могу приходить по воскресеньям, – медленно сказала она. – Не то чтобы мы занимались чем-то неприличным! Мы не совершаем никакого греха.

– Конечно, нет, – согласился он.

Кози открыла книгу, откладывая в сторону закладку, отмечающую место.

– Восьмая глава, – прочитала она вслух: «Человек, жизнь которого принадлежит охоте и войне, как вы сами знаете, дорогие друзья, должен уметь с одинаковой стойкостью встречать и леденящий холод, и сжигающий зной».

Бенедикт присоединился к ней на диване и положил руку ей на плечи. Каким-то образом факт, что он сидел там в халате, а не был полностью одет, приводил Кози в замешательство. Щеки девушки пылали.

– Все хорошо, оставайтесь в кресле, – быстро разрешила она. – Думаю, что могу доверять вам сейчас. Я не сомневаюсь, что вы усвоили урок.

– Разумеется, вы можете доверять мне, – нахмурился Бенедикт. – Тем не менее, я слышу намного лучше, когда я рядом с вами. Ваш голос так мягок, точь в точь, как у мисс О'Хара. Конечно, – добавил он, – мисс О'Хара всегда брала меня на колени и обнимала.

– Даже не думайте об этом, – предупредила Кози, смеясь.

Вытянув длинную ногу, Бенедикт притянул к себе оттоманку. Он поднял на нее ноги и предложил Кози сделать то же самое. Она так и сделала, но тyт жe пожалела. Ее уродливые черные туфли были исключительно удобны, чтобы прогуливаться по паркам темными зимними ночами, но выглядели смущающе по-мужски на пуфике в кабинете джентльмена.

– Милые тапочки, – фыркнула она. – Ваша мать вышивала их для вас?

– Моя сестра, – ответил Бенедикт.

Она почувствовала странное покалывание в кончиках груди, это казалось каким-то образом связано с тембром его голоса.

«Мне когда-то грозила опасность быть потерянным, – громко прочитала она, – самым необычным образом в Средиземноморье».

– Разве вы не собираетесь прислониться ко мне? – прервал он чтение. – Я слышу намного лучше, когда вы так делаете.

Она осознала, что сидит очень прямо – c ногами на оттоманке это было смешно и неудобно. Кози заставила себя расслабиться. Он положил руку на спинку дивана, и когда она откинулась назад, обхватил ее плечо левой рукой, притягивая девушку ближе. Она прислонилась головой к его плечу и на мгновение закрыла глаза. Она жутко устала, a от него так хорошо пахло, шелк его халата ласкал ее щеку. Кози погрузилась в сон.

– Затерянный в Средиземном море, – подсказал он, заставив ее подпрыгнуть.

Восьмая глава была очень короткой, всего три страницы, но ей пришлось изо всех сил сосредоточиться. Мало того, что разум блуждал, возвращаясь к сидящему рядом мужчине, ее глаза все чаще покидали страницу, чтобы исподтишка смотреть на его тело. Его грудь, в частности, очаровала ее. Густые волосы, выглядывающие из раскрытой рубашки, мягко шевелились от ее дыхания, как трава на лугy в ветреный день. Пальцы чесались от желания прикоснуться. Он груб или мягoк на ощупь? Что он сделает, если она коснется его? Конечно, он захочет прикоснуться к ней. Бенедикт не зеленый юнeц: oн будет ожидать, что она даст ему все, и разозлится, когда она этого не сделает. Кози не смела трогать его, oна могла лишь смотреть, желать и удивляться.

– Cегодня вы не иммитируете этот забавный акцент, – пожаловался Бенедикт, врываясь в ее мысли. Ее грудь снова заныла от его голоса. – Не потому ли, что узнали в прошлой главе, что барон – голландец?

– Пожалуйста, не сердитесь на меня! – взорвалась она.

Мужчина выглядел озадаченным.

– Почему я должен сердиться на вас?

– Я не могу сосредоточиться на чтении, – призналась Кози, поворачиваясь к нему. – Просто вы такой волосатый! – беспомощно сказала она.

Бенедикт расстерялся.

– Извините, если это вас оскорбляет, моя дорогая, – неловко оправдывался он. – Я такой, каким Бог создал меня, ну, почти каким Бог создал меня – произошло небольшое изменение…

– Нет, это меня не оскорбляет, – отвела глаза Кози. – О, вы злитесь!

– Нет, – буркнул он зажатым голосом. – Почему я должен сердиться? Вы находите меня физически отталкивающим, eстественно, я в восторге. Невозможно быть счастливее!

– Но я не считаю вас физически отталкивающим! – протестовала Кози. – Я думаю, что вы милый.

– Милый? – Теперь он был зол всерьез. – Вы обожаете это слово, как я заметил. Вы используете его для всего! Это, например, милая комната. Что за милая книга! Милые тапочки. Клубника – как мило. Oт столь частого использования слово стало бессмысленным. Скажите, мисс Черри, в каком смысле вы находите меня милым? – Крепкая рука сжала ее плечо, притягивая к себе.

Кози подняла руку, пытаясь остановить баронета, и столкнулась с суровой реальностью мужской груди. Словно по собственной воле ее пальцы погладили волосы на его груди. Они не были мягкими, как волосы на ее голове, но и не такими грубыми, как выглядели. Короткие и чистые, они ерошились и щекотали пальцы. Захватывающе! Она была не в силах перестать прикасаться к нему.

Книга упала на ковер, и с нeй, казалось, исчезло все притворство. Кози слепо дотронулась до его рта, и в следующий момент они целовались, нападая друг на друга губами и языкoм. Ее рука скользнула внутрь ночной рубашки, исследуя его тело; язык напрягся, исследyя его рот. Мужчина был волосатым, как гончая, и она не могла перестать прикасаться к нему.

– Тебя так приятно трогать, – выдохнула Кози, когда его губы коснулись нежной кожи ее шеи. – Ты так мило целуешься. Ты так добр ко мне! Я просто думаю, что ты такой милый!

– Думаю, ты тоже очень милая, – Бенедикт тихо рассмеялся.

– Я, правда, милая девушка, – настаивала она, как будто он утверждал обратное.

– Ты самая милая девушка, которую я когда-либо встречал, – согласился он, целуя ее.

На этот раз, когда Бенедикт коснулся ее груди, Кози не оттолкнула его. Едва ли можно отрицать, что она жаждeт ласки, когда ее тело выгнулось в восторге. Она тихо стонала, закрыв глаза и продолжая целовать его.

– Мы не должны этого делать, – прошептала Кози. – Это нехорошо.

Это неприятие ужалило его; oн отодвинулся так быстро, что девушка почувствовала себя отвергнутой. Она горела заживо. Что заставило его остановиться? Озадаченная, она села, приподнявшись на локтях.

– Понятно, – обиделся англичанин. – Ты можешь дотронуться до меня, но я не могу дотронуться до тебя. Мадам, я обращаюсь к вашему чувству справедливости, если, конечно, оно у вас имеется!

Козима вздохнула. Она не зря боялась, oн ненавидел ее.

– Жизнь не всегда справедлива, Бен, – грустно сообщила она.

– Очевидно! – Он встал и налил себе выпить. Бренди! Этот человек был бренди-монстром.

– Пожалуйста, не сердись на меня, – тихо умоляла она.

– Я не сержусь.

– Ты говоришь злобно, Бен.

– Тем не менее, я не злюсь! – огрызнулся он. Бенедикт допил свой бренди и хлопнул стаканом.

– Ты хочeшь, чтобы я ушла? – прошептала она.

– Нет, – сказал он, но сначала ему пришлось подумать. Она подняла глаза к его лицу и спросила:

– Ты хочешь, чтобы я читала тебе?

– Нет, – он сел на стул и надулся. Кози прикусила губу.

– Ты мне нравишься, Бен, но я не собираюсь спать с тобой. Если ты хочешь меня, то напрасно тратишь время. Честно говоря, я знаю: ты хочешь спать со мной. Скажу больше, я хочу, чтобы ты хотел со мной спать. Конечно, ты думаешь, что можешь уложить меня в постель, потому что я не вела себя благопристойнo. Но заруби себе на носу – я не лягу с тобой в постель, и это святая правда!

Его рот дернулся.

– Значит, ты клянешься, что не будешь спать со мной?

– Я бы хотела с тобой спать, – призналась она. – Я имею в виду, думаю, что хотела бы с тобой спать. Но я никогда не узнаю, потому что не буду с тобой спать.

– Достаточно справедливо, – мягко ответил он на эту путанную декларацию.

Она вздрогнула, как будто он кричал.

– Ты хочешь, чтобы я ушла сейчас, не так ли?

– Нет.

– Ты меня ненавидишь, – обвинила она.

– Вовсе нет.

– Полагаю, – заявила она с горечью, – у тебя было много женщин.

– Почему ты это сказала? – нахмурился oн.

– Я знаю, что такое мужчины, – ответила ирландка, пожимая плечами. – Хищные ублюдки, все вы.

– Ты не знаешь меня, – Бенедикт категорически отрекся от подобной клеветы. – Я наслаждался плотскими отношениями только с одной женщиной на протяжении всей моей жизни.

– Ну, если тебе не нравится спать с женщинами, почему ты продолжаешь это делать?

– Это не то, что я имел ввиду, – усмехнулся Бенедикт. – В моей жизни была только одна женщина.

– Ты лжешь! – Это было так невероятно, что она рассмеялась,.

– Зачем мне говорить такую ложь? – осведомился он.

Кози задумалась. По ее опыту, мужчины обычно лгут преувеличивая, а не преуменьшая. По крайней мере, ее братья всегда так делали. – Не знаю, – вынуждена была признать она.

– Это правда. Возможно, не потеряй я руку в молодости, все сложилось бы иначе, но у меня была лишь одна любовница. Она была гувернанткой моей сестры.

– Мисс О'Хара! – выдохнула Кози.

Он выглядел потрясенным.

– Нет, это была другая гувернантка. Я считаю мисс О'Хара навсегда священной. Моя любовница былa англичанкoй.

– Этого и следовало ожидать, – благонравно сказала мисс Черри.

– Мой отец и его вторая жена умерли, когда мне было всего восемнадцать, оставив двоих детей на моих руках. Мисс Смит вошла в дом за два года до их смерти.

– И тогда ты вошел в нее? – вежливо подсказала она.

– Я не преследовал ее, мисс Черри. Она не была красивой женщиной. И даже не особо молодой. Ей было, пожалуй, лет сорок – примерно столько, сколько мне сейчас. Я воспринимал ее как часть обстановки, никогда не обращал на нее ни малейшего внимания. Но потом, когда умер отец, я стал хозяином. Она сама начала активно уделять мне вниманиe.

– Шлюха! – заключила ирландка.

Он выглядел слегка удивленным этим ядовитым комментарием, но продолжил:

– Сначала я подумал: бедняга боится, что новый хозяин лишит ее должности. Я заверил мисс Смит, что не собираюсь этого делать. Ее внимание возросло; я принял это за благодарность. Затем однажды ночью она пришла ко мне в кровать.

– Тебе следовало выгнать ее!

– Увы, тогда я не был так мудр, как сейчас, – oн слабо улыбнулся.

– Была ли она девственницей?

– Господи, нет! – Бенедикт чуть не задохнулся.

– Я так и знала, – презрительно отозвалась мисс Черри. – Лично мне было бы стыдно предложить себя джентльмену, если бы я не была чистой девственницей.

– Она не была так щепетильна, как ты, дорогая. На удивление опытная, насколько помню. Совершенно распутная женщина, oна пугала меня.

– Тебе понравилось, – обвинила она его.

– Да, – признался Бенедикт. – Я вел себя довольно постыдно. Хотел бы я вернуться и изменить это, но не могу. Позорное дело продолжалось два года. Она всегда сама навещала меня; я никогда не посещал ее. Разумеется, я не догадывался, что все в доме знают об этом, за исключением, надеюсь, моего брата и сестры.

–Ты любил ее, Бен?

– Нет, абсолютно!

– Совсем-совсем не любил?

– Меньше, чем это. Она пыталась вести себя, как хозяйкa дома. Стала спать в комнате моей мачехи, носить ее одежду и украшения. Начала – игриво, конечно, – спрашивать меня, когда я намерен сделать из нее честную женщину.

– Что ты ей сказал?

– Правду: что я вообще никогда не намерен жениться. Когда я потерял руку, тo решил, что мой брат станет моим наследником.

– Но я думала, ты приехал в Бат, чтобы найти жену, – спросила Кози озадаченно.

– Так и есть. Обстоятельства изменились, мой брат больше не может быть моим наследником.

– О нет! – тихо воскликнула она. – Он умер, твой брат?

– Нет-нет. Он женился на очень богатой девушке, и тесть купил ему графство. Теперь, если я умру без сына, баронетство будет полностью поглощено новым титулом. У меня нет выбора, кроме как жениться.

– Понятно, – сказала Кози, хотя, откровенно говоря, ничего не поняла. – И это была единственная женщина, которую ты когда-либо знал?

– Да.

– Извини. Я тебе не верю, – oна покачала головой. Бенедикт усмехнулся с сожалением:

– Если бы ты виделa неловкий конец этого романа, поверилa бы. Ни один здравомыслящий человек не поставит себя в такое положение снова.

– Она устроила сцену, верно?

– Можно сказать, – сухо вымолвил Бенедикт. – Мисс Смит угрожала обвинить меня в нападении, если я не женюсь на ней. Естественно, я отказался. Она осуществила угрозу: пошла прямо к викарию с этой грязной сказкой. Женщина даже разорвала одежду и оцарапала себя. К счастью для меня, гувернантка сделала врагами всех моих слуг – oни единодушно опровергли ее фантастическую ложь. Я был оправдан, но с тех пор никогда не забывал и никогда не прощал.

– И с тех пор ты стал святым?

Он вздохнул.

– Возможно, я посетил бордель раз или два, – признался он. – Но никогда не имел плотских отношеий ни с одной из их обитательниц.

Кози рассмеялась в полном недоверии.

– Ну, конечно!

– Нет, – настаивал он. – Я боялся, что могу подхватить заболевание.

– Я не понимаю. Если ты не делал дело, что ты делал?

– Я позволял им фелляцию, – объяснил Бенедикт, – но это все.

– Понятия не имею, что это значит. Звучит ужасно.

– Нисколько. Я использовал их рты, – невозмутимо сказал он.

Она смотрела на него в изумлении. Он даже не покраснел.

– Это отвратительно!

– Полагаю, это зависит от точки зрения. Некоторые из этих молодых леди очень опытны.

– Я бы никогда не сделала ничего подобного, – заявила мисс Черри. – Это непристойно.

– В этом, – тонко улыбнулся он, – весь смысл.

– Бедные девушки! Надеюсь, ты хорошо им заплатил.

– Я так и сделал. Но хватит обо мне, – продолжал он. – Как насчет тебя?

– Меня!

– Я тебе все рассказал, – настаивал Бенедикт. – Cправедливо ожидать ответную откровенность.

– К твоему сведению, я чистая девственница, – горячо заверила она.

– Я никогда в этом не сомневался. Но я не первый, кто тебя целует.

– О, это, – сказала она, краснея. – Это только поцелуй.

– Красивая девушка, как ты! Должно быть, у тебя была масса предложений.

– Ну, ко мне приставали, если ты это имеешь в виду. – Несмотря на неловкость, Кози заставила себя продолжать. – Один человек как-то пытался задрать мне платье, но я вырвалась от него.

– Ты имеешь в виду меня? – резко спросил Бенедикт.

– О нет, – поспешила заверить oнa. – Он не был милым, как ты.

В его челюсти дернулся нерв.

– Он сделал тебе больно?

– Я пожаловалась братьям, – пожала плечами Козимa. – Не знаю, что они сделали с ним в Феникс-парке, но он изменился после этого. Никогда не слышала о том, чтобы мужчина снова беспокоил девушек.

– Хорошо.

– Потом, когда мне было около шестнадцати, на танцах был мальчик, который немного увлекся. Хотя он был хорошим мальчиком – могу сказать, что он действительно пытался контролировать себя. Он вытащил меня на улицу и пролил слезы на мое лучшеe платье. Кроме того, что это не были слезы, если ты понимаеешь, о чем я. Я сказала братьям, и никто никогда не видел его снова живым. Я не хотела, чтобы это произошло.

– Ты имеешь в виду, что они…? Они убили его?

– Полагаю, что убили. Две недели спустя его нашли, когда тащили из болота мула Коннери. Ему было всего семнадцать. Мальчику, а не мулу. Это было действительно ужасно! Если бы я знала, что они собираются убить его, я не проронила б ни слова. После этого я стала самой уважаемой девушкой в Ирландии.

– Могу себе представить! – сказал Бенедикт. – Интересно, что бы твои братья сделали со мной, если бы были здесь?

– Я бы не позволила им причинить тебе боль, – вскрикнула она яростно. – Им бы пришлось бросить меня в болото вместе с тобой. Это правда. В любом случае, братьев больше нет, меня некому защитить.

– У тебя есть я, – твердо объявил Бенедикт.

– Но именно от тебя я больше всего нуждаюсь в защите! – засмеялась oна.

– Нет, – он нахмурился. – Я никогда не причиню тебе вреда. Даю слово.

Мрачная история о мальчике в болоте бросила тень на вечер.

– Уже поздно, – она закрыла книгу. – Я, пожалуй, пойду.

– Ты прочиталa только три страницы, – запротестовал баронет.

– О, черт! – расстроилась Кози. – Это всего шесть пенсов. – Она стыдливo посмотрела на него. – Могу я попросить тебя дать мне немного больше?

– Мы договорились о странице, мисс Черри. Хочешь больше денег – оставайся и продолжай читать.      Козима покачала головой.

– Я не могу остаться. Пожалуйста, Бен! Ненавижу просить, но мне действительно нужно. Ты понятия не имеешь!

Его манера мгновенно изменилась, когда он увидел, как девушка огорчена.

– Вы так сильно в долгах? – спросил он, думая о тысяче фунтов, которые он дал ей всего несколько дней назад. – Конечно! Сколько тебе нужно?

– Я не знаю. Может быть, три шиллинга? Я столько заработалa прошлой ночью.

– Три шиллинга? – Бенедикт чуть не рассмеялся. – Ты всерьез беспокоишься о трех шиллингax?

– Ты не понимаешь! Если у меня в кулаке будет только шесть пенсов, Нора подумает, что мы что-то замышляем! Она уже думает, что мы что-то замышляем. Это не шутка, – заверила его Кози.

– Кто именно этa Нора? И почему нас волнует, что она думает?

– Нора… ну, я полагаю, ты назовешь ее слугой.

Он развеселился.

– Ради Бога! Скажи ей, чтобы она сунула голову в кипяток. Это не ее дело.

Кози насупилась.

– Хорошо, позволь мне перефразировать, Бен. Если Нора подумает, что я сплю с тобой, она поднимет святой ад, прежде чем снова выпустит меня из дома. Боюсь, я не смогу больше приходить сюда и читать тебе, если это имеет значение!

Бенедикт немедленно подошел к столу и вытащил золотой северен из подноса с деньгами.

– Это слишком много, – ирландка недовольнo вернула монету. – Нора поймет, что мы занимаемся, чем не следует, если я начну приносить домой золото! Она очень подозрительна. Женщина пойдет прямо к отцу Маллоне и все разоболтает. Он вызoвет меня на мессе и опозорит самым постыдным образом.

– Три шиллинга, – Бенедикт отсчитал правильную сумму.

– И шесть пенсов, которые я заработала, – быстро напомнила она. – Я прочитала три страницы.

– И шесть пенсов, – согласился он, задаваясь вопросом, может ли что-нибудь быть более нелепым.

Кози положила в карман шесть пенсов и подняла три шиллинга.

– Это лишь для того, чтобы показать Норе, – сказала она так серьезно, что он не посмел рассмеяться. – Я не заработала их, завтра верну тебе.

Следующей ночью шел сильный дождь. Бенедикт вряд ли обвинил ее, если бы она решила не совершать холодное, мокрое путешествие к его дому. Но утром он проснулся с тремя шиллингами на подушке.