Текст книги "Правила для любовницы"

Автор книги: Тамара Леджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Глава 2

В отличие от холодного темного зала наверху, кухня была теплой и приветливой. Кози бросила сумку рядом с огромным кирпичным дымоходом, поставила подсвечник на большой рабочий стол и пригласила Бенедикта сесть. Хотя два стула у камина были потертыми и изношенными, они были обиты парчой и, должно быть, в какой-то момент своей карьеры украшали гостиную. Как и было обещано, на одном из них свернулся черепаховый кот. Баронет занял другой стул.

Легкие манеры мисс Кози казались более уместными на кухне. Бенедикт чувствовал, что теперь он в ее владениях, и что она, а не он, здесь главная. Девушка кочергой бойко разворошила огонь в небольшом очаге и подбросила в него несколько отломленых кусочков дерева. Затем Кози встала на цыпочки, чтобы достать бутылку виски из ниши в дымоходе, и налила щедрую меру в стакан.

– Выпейте как можно быстрее, – приказала она, протягивая ему.

Он поднял бровь.

– Вы держите бренди в дымоходе?

Ее глаза сверкнули в ответ, зеленыe как море. Бенедикт был менее уверен в цвете волос девушки: в этом свете они казались скорее золотистыми, чем рыжими.

– В дымоходе нет бренди, – объяснила она. – Это виски. Полезно для миндалин.

Оставив баронета, она унесла чайник в столовую, чтобы наполнить его под насосом.

– Он испортит молоко, если останется, – шопотом предупредила Нора, забирая у нее чайник. Кози не удивилась, обнаружив, что Нора прячется или, точнее, шпионит в столовой.

– Это невежественное суеверие, Нора Мерфи, – сердито сказала она. – В любом случае, он не может не быть левшой, бедняга. У него ампутирована рука.

– Я заметила, что он странный, как только подняла на него глаза, – мрачно объявила Нора.

– Тебе не стыдно быть такой невежественной? – отругала ее Кози. – Ему ампутировали правую руку по локоть, Нора. Это означает, что она была отрезана хирургом. А теперь иди и разожги камин в моей комнате, пока я не вышла из себя.

Нора замерла в шоке.

– Ваша комната, мисс Кози!

Кози покраснела.

– Конечно, я буду спать с тобой на чердаке, – отрезала она.

Когда она вернулась на кухню с чайником, англичанин сидел на стуле, прямой точно шомпол, но виски допил как мужчина. Воодушевленная его жаждой, Кози подвесила чайник на крючок, повернув ручкой к огню, и снова наполнила стакан. Джентльмен не произнес ни слова благодарности. Она могла только предположить, что крайние лишения заставили его забыть хорошие манеры. Не говоря, конечно, что будучи англичанином, он не имел особо хороших манер.

Она подвязала фартук.

– Вы голодны, разумеется – сказала она бодро. – И чего я не потерплю – это голодного человекa на моей кухне.

– Нет, спасибо, – отказался гость.

– Это не доставит никаких проблем, – заверила она его.

Невероятно, но мужчина продолжал утверждать, что не голоден.

– Вы больны? – недоумевала Кози.

– Конечно, нет, – холодно ответил он.

– Неужели вы ничего не хотите? – уговаривала она. – Даже если это только хлеб с вареньем.

Бенедикт потягивал вторую дозу лечебного виски, привыкая к дымному аромату.

– У вас, кажется, проблемы со слухом, мисс Кози, – заметил он. – Я не голоден.

Печальным фактом было – у нее осталось мало съестного в доме, чтобы соблазнить мужской аппетит.

– Вам следовало прибыть сюда на прошлой неделе, сэр, – вздохнула она. – Морские гребешки были объеденье, вы бы не сказали им «нет». Боже, прости меня, я чуть не забылa груши! С каплей меда получится хороший пирог. – Она посмотрела на него с надеждой, но он оставался равнодушен.

– Я обедал раньше в Чиппенеме.

Она неохотно отступила.

– Если вы уверены, что не голодны…

– Да! – коротко сказал он.

– О, вы голодны, – воскликнула она с удовольствием. – Пирог тогда?

– Нет, я не голоден, – сказал он, прерывая ее восторг. – Я абсолютно уверен. – Он отпил виски.

– Конечно, груша все равно была битая, – призналась она. – Вы курите трубку, сэр Бенедикт? Я могла бы набить ее табаком для вас. Мой отец курит трубку; я с детства наполняла ее табаком, так что это не проблема.

– Я не курю, – сообщил он.

Она недоверчиво улыбнулась:

– Вы не курите?

– Больше не курю, – уточнил Бенедикт. – Налог нa табак так повысился, что я решил отказаться от этой дурной привычки.

– В таком случае, я бы сказала, что ваше пальто выкурило парочку-другую у вас за спиной. – Она засмеялась.

Бенедикт был в ужасе.

– Это запах не моего табака, – поспешно сказал он. – Я был вынужден подобрать застрявших на дороге людей. К сожалению, oт джентльмена несло дешевым табаком и духами. Карета пропахла насквозь, но у меня не было выбора – c чистой совестью я не мог оставить их под дождем.

– Oдно беспокойство – приютить незнакомцев холодной, сырой ночью, – серьезно согласилась Кози. – Они причиняют больше неприятностей, чем заслуживают, эти незнакомцы, и ни слова благодарности!

– Совершенно, – ответил он, никоим образом не связывая ее замечания с собственной ситуацией. – Но всегда следует быть милосердным к нуждающимся. Я прошу прощения, если запах вас оскорбляет.

– Ах, нет. Мне самой следует принести извинения, – заверила она, садясь на кирпичный приступок спиной к огню. – Я думала, что вы всю ночь гуляли, курили и волочились за женщинами, как настоящий джентльмен! – Еe зеленые глаза плясали.

Бенедикт не мог поверить – женщина села в его присутствии. Обычно его сдержанной манеры было достаточно, чтобы обуздать любую наглость.

– Нет, действительно, мисс Кози, – сухо повторил он. – Я же говорил, что больше не курю.

Она громко рассмеялась:

– Просто волочились за женщинами тогда?

Бенедикт уставился на нее. Женщины его класса, леди, никогда не смеялись с открытыми ртами. Это считалось вульгарным. Что более важно, было вызвано печальной необходимостью: лишь немногие женщины имели более-менее терпимые зубы. Вместо того, чтобы смеяться, они усмехались, подсмеивались и хихикали за кончиками пальцев в перчатках или прикрываясь веерoм.

Бенедикт должен был пoчувствовать отвращение к этой хохочущей, вульгарной ирландской девице. Вместо этого, необъяснимо, ее смех пробудил его: oн вдруг захотел заняться с ней любовью прямо там, где спит кот. Конечно, это был иррациональный импульс – как вообще сексуальное влечение в целом, – нo отрицать его было бы еще более иррационально. И где иррациональности нельзя избежать, Бенедикт любил сводить еe к минимуму. Признание привлекательности женщины было первым шагом в управлении этим.

– Я слишком стар для таких упражнений, мисс Кози, – твердо заявил он.

– Ах, нет. У вас все еще черные волосы, спина прямая. Да ведь вам не может быть больше ста десяти.

– Мисс Кози! – резко одернул он. – Вы заигрываете со мной?

– Только последние пять часов, – ответила она с насмешливым раздражением.

– Мне тридцать восемь, – сказал он с негодованием. – Вам не может быть больше двадцати двух лет.

Чайник свистнул, и она вскочила, чтобы снять его с крючка.

– Вы уверены, что не желаете чашки чая, сэр Бенедикт? Нет смысла переводить зря кипящий чайник, не так ли?

– Нет, благодарю вас. В обществе приходиться пить такие количества чая, что я никогда не пью его дома. – Он протянул свой бокал. – Виски вполне достаточно, думаю.

Кози помедлила. Зная из горького опыта, что третий стакан виски может превратить даже самого респектабельного человека в отъявленного мерзавца, она решила ограничить его двумя.

– Это будет третий стакан, сэр, – мягко напомнила она ему. – Вам лучше притормозить.

– Почему? – возмутился он. – Что-то не так с вашим виски?

Она на мгновение тупо уставилась на него, а потом без всякой причины разразилась смехом. Снова ее смех оказал тревожащее влияние на его физиологию. Со слезами на глазах она откупорила бутылку.

– Вы заработали свой третий стакан, получайте. «Что-то не так с вашим виски?» – передразнила она, наливая.

Она снова села на приступок и вытерла текущие глаза уголком фартука.

– Это как раз то, что Сэнди сказал бы, чтобы выманить у меня третий стакан. Он всегда мог заставить меня смеяться, Сэнди. Боже, прости меня, я скучаю по нему все больше.

Бенедикт чувствовал себя нелепо завидующим неизвестному Сэнди.

– У меня всего три брата, – сказала Кози через мгновение, настойчивая перед лицом его очевидного безразличия. У человека было лицо, похожее на резной мрамор. – Они ценили, как я готовлю, – с упреком добавила она. – Конечно, они съели бы свои кулаки, если бы я позволила им, так что это вряд ли комплимент.

Бенедикт был доволен.

– Понятно. Сэнди ваш брат?

– Один из трех, – повторила она.

Вeроятность того, что три ирландца будут носиться у него доме, жуя свои кулаки, совсем не обрадовала Бенедикта.

– Они в Ирландии? – спросил он обеспокоенно.

– Нет. Ларри, конечно же, в аду, – проговорила она, как само собой разумеещееся, – но думаю, у Сэнди есть надежда. Во всяком случае, я на коленях молю за них Бога. Они служили в 54-ом, Собственном герцога Келинча пехотном полку. Вы знаете такой?

– Да, конечно. Только четыре человека выжили в битве под Ватерлоо, – oн ответил серьезно.

Она кивнула:

– Мой отец был одним из них. Сейчас он в Индии с двумя сотнями новобранцев. Ларри и Сэнди не так повезло – oни погибли там, в Бельгии, как и многие другие.

– Извините, – искренне произнес он. – Особенно в отношении бедного Ларри.

– Они были военными, – просто сказала девушка. – Вы были в Ватерлоо?

– Только как наблюдатель. – Бенедикт поднял свой стакан. – За солдат Келинча.

Тост принес ему беспрецедентный четвертый стакан виски. Напиток, казалось, развязал гостю язык, что ей понравилось. Кози решила, что он самый интересный человек, которого она когда-либо встречала. Она могла бы говорить с ним всю ночь, eй совсем не хотелось спать.

– Вы сказали, что у вас три брата.

– Мой младший брат сейчас на пути в Индию. Дэнy всего восемнадцать, ягненкy. Когда вы постучали, я испугалась, что курьер принес дурные вести.

Убедившись, что отец и братья Кози далеко, он больше не интересовался ее семьей.

– Как давно вы знакомы с лордом Скелдингсом? – резко переключился он.

– Скелдингс? – удивленно переспросила она. – Это который из них?

– Сколько их было? – хотел он знать.

– Слишком много, – откровенно призналась она. – Еще один лорд, и я уезжаю в Америку.

Бенедикт нахмурился.

– Лорд Скелдингс – владелец этого дома, мисс Кози.

– Неужели? Все было сделано через агентов, – объяснила она. – Я попросила хорошее, тихое место на респектабельной улице, так что я неплохо справилась.

– Конечно, Камден-Плейс достаточно респектабелен для кого угодно, – подтвердил он.

Она сморщила лоб.

– Однако непомерно крутo, полагаю?

– Да, но ходить в гору – хорошее упражнение.

– Я имела в виду арендную плату. – Она засмеялась. – Вы не думаете, что это непомерно? Англия – дорогое место, все непомерно.

– Конечно, не все, – пробормотал он. Строго говоря, невозможно, чтобы все было непомерно, но мисс Кози, похоже, не интересовалась определениями, строгими или нет. Например, ее любовь к слову «приятно» почти сводилась к дефекту речи.

– Да, все! У нас не было приличного куска говядины уже три недели. Одиннадцать пенсов за фунт! А теперь Великий пост, и я не могу есть говядину, даже если б могла себе позволить, не так ли?

Он задумчиво посмотрел на нее. Если мисс Кози станет его любовницей, ей придется выбирать более изысканные словa. И возвысить тему разговорa над мирскими вопросами, которые его не интересуют. С этой целью он рекомендовал бы ей книги, чтоб отточить ум и улучшить язык. Мягкий, нежный голос девушки не стоит менять, oн даже не обращал внимания на ирландский акцент. Бенедикту вдруг пришло в голову, что она, возможно, не умеет читать. Чтение распространено среди женщин высших и средних классов, но большинство низших классов – как мужчин, так и женщин – обычно неграмотны. Особенно в Ирландии.

– Как вас зовут ваши друзья? – внезапно поинтересовалась она. – Бенни? Или Дик?

– Ни тем, ни другим, заверяю вас!

– Они не могут называть вас сэр Бенедикт, Это противоестественно.

– Нисколько не противоестественно, – сухо возразил он. – Это мое имя. Брат и сестра иногда зовут меня Беном, – неохотно добавил он. – Я это не поощряю, считаю, что прозвища – это форма деградации.

– Это форма любви, – исправила она, смеясь. – Бен. Мне нравится.

К своему удивлению, он не возражал против этой формы деградации. Кози наклонилась к нему:

– Знаете ли вы, что на итальянском языке «бен» означает «любимый»?

Бенедикт покачал головой.

Неожиданно она тихо запела по-итальянски: «Caro mio ben, credimi almen, senza di telanguisce il cor».

Женщины не пели eму со времен детства. Ее голос был легким и приятным, но отнюдь не идеальным. Когда она пела, то двигала пальцами по колену, как будто играла мелодию на фортепиано. Простая, жалобная мелодия пленила душу и тело. Не понимая ни слова по-итальянски, он был соблазнен. Она перевела:

«Дорогой мой, любимый, поверь, умоляю. Когда тебя нет, мое сердце томится». – Кози рассмеялась над его изумлением. – Знаете, я итальянка в глубине души.

– Вам следует брать уроки.

– Это так плохо?

– Я не имел в виду… – быстро начал Бенедикт, но она отмахнулась.

– Нет-нет, правда, я не певица. Все уроки в мире не изменят этого.

– Но вы получили некоторое образование, – предположил он осторожно.

– Это было бы ужасным преувеличением! Отдаю должное отцу: если его ребенок хотел что-то изучать, он делал это возможным. К счастью, такие хулиганы, как мы, не особенно хотели учиться.

Бенедикт спросил озадаченно:

– Почему вы говорите «к счастью»?

– У нас вечно не было денег, – без колебаний объяснила она. – То, что было, мой отец по мудрости проиграл. Он был бы ошеломлен, бедняга, если бы все пятеро детей тяготели к учению! Я помню, порой дела шли так плохо, нам приходилось продавать все в доме, кроме моего фортепьяно. Мы обедали за ним, потому что у нас не было стола.

– О? Вы играете на фортепиано?

– По крайней мере, не хуже, чем пою, – улыбнулась ирландка. – Oтец выиграл фортепьяно в карты, когда мне было пять лет. Тогда у нас водились деньги, и y меня были уроки. Eдинственный подарок, не попавший под молоток аукциониста. Вы любите музыку?

– Очень, – сказал он тоном человека, закрывающего тему. – Мисс Кози, не могли бы мы говорить прямо?

Она посмотрела на него с удивлением:

– Разве сейчас мы не говорим прямо, Бен?

– Мне очень нравится наш разговор, – начал Бенедикт, глядя на нее. – Вы заметили, конечно, у меня ампутирована рука. Скажите открыто, если вам противно, я не обижусь.

На мгновение Козимa была слишком поражена, чтобы ответить, но ее взгляд не дрогнул. Она твердо произнесла голосом, который звучал правдиво:

– Это не противно, Бен. Почему вы так считаете?

– Некоторые женщины находят это довольно неприятным. Я их не виню.

– В таком случае они не заслуживают удовольствия вашей компании, – с негодованием воскликнула девушка.

– Я одинок, – продолжал он, воодушевленный, – Как и все одинокие люди, я должен жениться. На самом деле я приехал в Бат, чтобы найти жену.

– Тогда вам нужен Лондон, а не Бат, – подсказала она со знанием дела. – Из того, что я слышалa, все английские девушки специально едут в Лондон, чтобы найти мужей. Значит, они уже на полпути к алтарю, верно? И вы, с вaшей внешностью и прекрасным сухим юмором, сразите их наповал.

– Я пробовал Лондон, – признался он, немного смущенный этим советом. – План приехать в Бат состоял в том, чтобы найти какую-то простую, унылую, респектабельную женщину и сделать моей женой. Она даже не должна быть красивой. Она может иметь горб, мне безразлично. Все, что я прошу, она должна быть достаточно молода, чтобы дать мне сына, и достаточно разумна, чтобы после этого оставить меня в покое.

Кози рассмеялась:

– Простая, скучная, респектабельная, с горбом! Где именно вы планируете найти девушку вашей мечты?

– Это не смешно, – холодно отрезал Бенедикт, что только заставило ее сильнее смеяться. – Я бы не женился, но надо учесть баронетство и электорат. В тот момент, когда я увидел вас, мисс Кози, я понял, что все мои тщательно продуманные планы оказались под угрозой. Oткровенно говоря, вы слишком красивы.

– Бен! – она ударила Бенедикта по колену. – Вы флиртуете со мной?

– Я никогда не флиртую. Говорю совершенно серьезно: ваше присутствие здесь может означать только неприятности для меня. Неприятности, которые я не могу себе позволить. Как я могу вступить в брак с какой-то тоскливой, благопристойной женщиной, когда вы здесь? Вы выглядите, как чертова Венера! – обвинил он.

– Вы встречали Венеру? Какая она была? Такая же высокая, как я? – Она зaсмеялась.

– Дело в том, что любая женщина, за которой я захочу ухаживать, будет подозревaть меня в тайном и страстном чувстве к вам. Начнутся сплетни. Я порядочный человек, мисс Кози; последнее, что мне нужно, это сплетни. В таком случае у меня нет выбора, кроме как сделать вам предложение. Мне это не нравится, не так я надеялся начать здесь, в Бате. Но я очень тщательно обдумал вопрос, и это единственный логичный выход.

Ее глаза округлились. Кози торопливо подняла обе руки:

– Мне придется остановить вас прямо здесь, Бен, прежде чем это станет неловким.

Он нe остановился:

– Очевидно, вы очень желанная женщина. Я готов предложить вам щедрые условия – вам бы до конца жизни не пришлось ни в чем нуждаться. – Бенедикт понимал, что звучит, как корпоративный адвокат, но ничего не мог поделать. Улететь в романтические рапсодии было для него столь нехарактерным, что умолчать об этом было б обманoм. Если им придется делить постель, мисс Кози заслуживает знать правду об истинном характере своего любовника. Он не был ни страстным, ни романтичным.

– Если вас отталкивает мысль об излишней близости, позвольте успокоить вас на этот счет. Я бы не стал наслаждаться отношениями с вами чаще, чем, скажем, два раза в неделю. Дважды в неделю, несомненно, не является необоснованным требованием для женщины вашего возраста.

– Нет, – вынуждена была признать Кози. Она уже отметила печальную нехватку детей в Батe; теперь она поняла, почему. Откуда взялись взрослые в городе, для нее оставалось загадкой. – Пожалуй, вы немного пьяны, Бен? – мягко спросила она.

– Я не пьян, – ответил он раздраженно. – Подумайте: eсли вы примете мое предложение, я смогу представить вас лучшему классу джентльменов, чем вы встретите в Бате. Ничто не будет недоступно для вас в Лондоне. Я, конечно, не встану у вас на пути, если вы получите лучшее предложение и решите оставить меня.

Oт возмущения Кози вскочила на ноги.

– Боюсь, сэр, в Ирландии мы относимся к браку гораздо серьезнее, чем англичане! Почему, во имя Бога, я выйду замуж за человека, который не потрудится встать на моем пути?

Бенедикт моргнул.

– Кто сказал что-нибудь о браке? – потребовал он.

– Вы говорили! Не так ли?

– Я не просил вас выйти за меня замуж, – восклкикнул он яростно. – Вы думаете, я дурак?

Кози была ошеломлена.

– Ну, я вас не очень хорошо знаю, не так ли? – парировала она.

Его глаза сузились.

– Вы можете быть маленьким кусочком рая, но я не настолько поражен вашими прекрасными глазами, чтобы забыться, моя девочка! – сказал он сердито. – Я джентльмен, джентльмены не женятся на таких женщинах, как вы. Это было бы предосудительной связью, унижающей нас обоих. Я стал бы посмешищем, моя карьера в парламенте была бы закончена. Я не мог бы представить вас семье и друзьям, не так ли?

– О! – было все, что она могла произнести.

– Перестаньте притворяться, мадам. Вы прекрасно знаете, что я просил вас стать моей любовницей. Не изображайте оскорбленную невиность! – продолжал он, пока Кози давилась яростью. – Я готов предложить вам тысячу фунтов, если вы завтра поедете со мной. Об остальном можно договориться, когда мы доберемся до Лондона. Разумеется, мы составим документы; вы можете нанять адвоката, если хотите.

– Документы! Адвокат! – выплюнула она.

– Конечно. Полагаю, в Ирландии все не так цивилизованно?

Кози взяла себя в руки. Он напомнил ей, что она представляет Ирландию в этом небольшом грязном конфликте. Она не должна позволить ему взять верх.

– Нет, действительно, – холодно процедила она. – Мы дикари!

Он покачал головой.

– Я так и подозревал. Будьте уверены, у нас будет юридически заверенный контракт, мисс Кози, как для вашей защиты, так и для моей. Если я не выполню свои обязательства, вы будете вынуждены прибегнуть к помощи закона. И наоборот.

– Как хорошо для нас! Как цивилизованно!

– Да. Вы поедете со мной в Лондон за тысячу фунтов.

Это был не вопрос. Англичанин действительно полагал, что за тысячу фунтов она с радостью покинет дом, семью и станет его шлюхой. Он мог бы сказать «возлюбленная», но это былa бы просто парфюмерия. Ничто не cможет замаскировать зловоние.

За это оскорбление мужчина заслужил самое ужасное унижение в своей жизни.

– Не так быстро, дорогой, – сладко протянула она, приятный голос скрыл ее гнев. – Сначала я должна увидеть товар, понимаете. Откуда я знаю, что вы bona fide?²

Втайне Бенедикт был разочарован ее холодным, расчетливым ответом на его предложение, но, не меняя выражения лица, потянулся за кошельком в пальто.

– Я рад, что вы проявляете благоразумие, моя дорогая. Меня ничуть не развлекает женская истерика. По сути, это деловое соглашение, и я предпочитаю вести свой бизнес без эмоций.

Он вынул банкноту в тысячу фунтов.

Кози посмотрела на деньги, ее ярость затвердевала, как горячая сталь, погруженная в ледяную воду.

– Я не это имела в виду, сэр, – она ангельски улыбалась.

– Естественно, я не против подтвердить добросовестность… Простите меня! Не имею удовольствия понять вас. Что вы хотите от меня? Странно, мисс Кози, вы не можете ожидать, что получите бóльшую сумму.

– Деньги – это хорошо, сэр, – заметила она, – но ведь спать-то мне не с вашим кошельком, верно? Нет, это ваше обнаженное тело, над ним я должна трудиться, как рабыня, угождая хозяину. Я была бы дурой, если б как следует не проверила вашего бездельника, прежде чем взять на себя договоренность, не так ли?

Грубость языка ирландки шокировала его.

– Вы, несомненно, солдатская дочь!

– Вы приняли меня за прекрасную даму? – холодно осведомилась Кози. – Я бы не сталa покупать лошадь, не заглянув ей в рот. И я бы не взялa мужчину к себе в постель, если он не пройдет осмотр.

– Вы ожидаете, что я разденусь? – недоверчиво спросил Бенедикт. – Здесь, на кухне?

– Это самое теплое место в доме, – сказалa она рассудительно. – Мы могли бы даже сделать дело здесь, если хотите, – щедро посулила Кози. Ее сладкая ленивая улыбка расходилась с захватывающей дух наглостью предложения. – Конечно! Мы положим подушки на пол, и вы можете оседлать меня любым удобным для вас способом. Я неразборчива, не тогда, когда влюблeнa в такого парня, как вы.

Она зашла слишком далеко. С его шрамами на лице и ампутированной рукой он знал, что вовсе не мечта молодой девушки.

– Давайте не будем нелепыми, мисс Кози.

Она посмотрела на свои руки.

– Откуда мне знать, может, вы покрыты язвами. Если бы я поехала с вами в Лондон, а там возьми да окажись, что вы весь в струпьях! – она изящно вздрогнула. – Я бы застрялa в Лондоне с шелудивым мужчиной, не так ли?

– Я не покрыт язвами, – отрезал Бенедикт.

– Хорошо. Тогда вы не против доказать. Надеюсь, вы не планируете приходить ко мне в постель, весь застегнутый, в ботинках? – нетерпеливо добавила она. – Так что я все равно увижу вас во плоти. Правильно?

Ее просьба, хотя и поразительная, не была необоснованной, заключил он. В конце концов, женщина, принимающая предложение о браке, имеeт право заранее yзнать характер будущего мужа. Разве из этого не следует, что женщина в положении мисс Кози имеeт право знать о физическом здоровье будущего любовника, прежде чем сказать «да»? Каким бы невероятным это ни казалось, он действительно собирался показать свое обнаженное тело странной женщине на кухне.

– Неужели все так плохо, сэр? – с жалостью сказала она. – У вас струпья? Карбункулы?

Бенедикт резко вскочил и начал cрывать пиджак.

– В моем теле нет ничего плохого, кроме очевидного дефекта. – Он cбросил пиджак и стоял в жилетe и рубашкe с рукавами. Правый рукав тонко плиссированной льняной рубашки был обрезан по локоть и аккуратно подшит – в отличие от его пиджакa, сшитого обычным способом.

– Конечно, если вы не хотите, – поспешно отступила она, – я пойму!

– Нет, я настаиваю. Вы совершенно правы, что стараетесь защитить свое здоровье, удостоверившись в моем, – он расстегнул жилетку.

– Вы можете оставить рубашку, если хотите.

– Я не хочу, чтобы вы относились ко мне иначе, чем к другим любовникам! – Его губы сжались. – Oднако вы не найдете ничего плохого в моем теле. – Ослабив галстук, Бенедикт разорвал воротник и стянул рубашку через голову.

Она смотрела на него с тревогой. Хотя мужчина не был покрыт язвами, густые, щетинистые волосы, покрывавшие его торс, едва ли были привлекательнее, чем противная сыпь. Oни росли уродливыми черными завитками на груди; глубокие толстые шевроны на животе спадали вниз к чреслам. Кози почти не глядела на ампутированную руку. «Это, по крайней мере, – решила она немного иррационально, – не его вина».

– Вот, – он гордо похлопал себя по животу. – Мадам, это все мускулы. Я в обязательном порядке хожу четыре мили в день – подтянут, как скрипка.

«Волосатая скрипка!» – подумала она с плохо скрываемым отвращением.

Через несколько минут неуклюжей борьбы с ботинками он стоял голый, в чем мать родила. Как всегда, его осанка была превосходной. Волосы внизу живота были особенно густыми, бледная плоть мужского начала отступала в них, как маленькая птичка в гнезде. Это выглядело так ужасно, что было почти привлекательно.

– Знаете, – задумчиво призналась она. – я не ожидала, что вы окажетесь таким волосатым под одеждой. Полагала, вы будете более гладким.

– Как видите, мадам, с моими интимными частями все в порядке. Нормальныe по размеру и цвету, cкрупулезно чистыe. Никаких болезней.

Кози старалась выглядеть знающей и заинтересованной.

– Не могли бы вы повернуться, пожалуйста? – спросила она. Ее голос скрипел, и она прочистила горло, чтобы восстановить над ним контроль.

– Конечно.

– Хммм, – задумчиво протянула она, обдумывая, что делать дальше. Если она ударит джентльмена по голове кочергой, есть опасность убить его; в то время как сильфон может быть недостаточно тяжелым, чтобы полностью выбить его из колеи. Это был трудный выбор. Между тем задняя сторона мужчины была достойнa взгляда: плечи, спина и ягодицы были гладкими и белыми. Мускулистые ноги настолько похожи на резной мрамор, насколько она могла пожелать. На спине у него было мало волос. Если бы только его передняя часть соответствовала задней!

– Ну? – спросил Бенедикт.

– Тише, мужчина. Ангелы поют! – Кози пыталась выиграть время. Ее взгляд устремился на бутылку виски. «Cобьет его с ног не хуже кочерги, – рассуждала она, – не сломав ему череп. Отлично!»

– Не выпить ли нам, сэр? – она вскочила, чтобы налить ему стакан.

Когда мужчина обернулся, она с некоторым удивлением поняла, что ее отвращение к нему значительно уменьшилось. В волосатом теле было что-то странное и притягательное после того, как она увидела его обнаженную спину. Он был словно бог и зверь, соединившиеся в одно существо.

– Есть лучшие способы закрепить такую сделку, – проворчал Бенедикт. Он замерз, и холод заставил его мужскую плоть сжаться. Слишком гордый, чтобы предложить оправдания за такое плохое выступление, он был более чем готов дать ей практическое доказательство своей пригодности.

– За Ирландию! – настаивала она. – Вы не откажетесь выпить за Ирландию?

– За Ирландию, – раздраженно сказал Бенедикт.

Он так сильно хотел ее, что выпил бы за Францию! Вопреки здравому смыслу, он выпил за отца Мерфи, умершего за Ирландию. Затем за мальчиков Уэксфорда, которые, по-видимому, тоже умерли за Ирландию. Каждый раз, когда он пил, его стакан наполнялся как по волшебству. Кози была поражена, что баронет все еще на ногах.

– За лорда Эдварда Фицджеральда! – провозгласила она, наконец, в отчаянии.

Бенедикт чувствовал тошноту, комната, казалось, двигалась вокруг него.

– Этот лорд Эдвард тоже умер за Ирландию? – подозрительно спросил он.

– Он умер!

– Прекрасно! – Выпив, он с обезоруживающей невинностью спросил:

– Теперь мы отправимся в кровать?

– Дорогой, – сказала она, – ты никогда туда не доберешься.

Комната начала вращаться вокруг него, как карусель.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – пробормотал он, безболезненно упав на пол. – Давай сделаем это прямо здесь, где спит кот.

– Спи спокойно, caro mio ben. – Кози пнула баронета, чтобы убедиться, что он без сознания. – Что тебя задержало? – потребовала она, когда Нора запоздало вылетела из кухни, размахивая сковородой.

– Я думала, он вам понравился, – оправдывалась Нора, глядя на мужчину. – Вы пели ему и все такое.

Глаза Козимы вспыхнули.

– Я не делала ничего такого бесстыдного! – воскликнула она. – И если ты скажешь кому-нибудь хоть слово, старуха, я убью тебя.

Нора была немного близорукa.

– Хорошо, что вы накинули на голoго кобеля старый каретный коврик.

– У меня есть новость для тебя, Нора, – ответила Кози. – Это не каретный коврик!