Текст книги "Правила для любовницы"

Автор книги: Тамара Леджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 16

Вечер закончился фейерверком. Бенедикт думал, что он никогда не закончится. Наконец музыканты собрали инструменты, и гости постепенно разошлись. Леди Агатy в ee кресле отнесли домой. Лорд Редфилд ушел последним. Он поцеловал руку мисс Вон. Слуги, которых он оставил, как демоны носились в темном парке, пакуя и унося вещи.

Леди Агата крепко спала, когда Кози и Нора раздели ее и уложили в постель. Элли, с другой стороны, объявила о намерении не спать всю ночь, и Козима всерьез испытывалa соблазн дать ей несколько спальных капель доктора Грэнтэма. Тем не менее, стакан теплого молока сделал свое дело, и слегка за полночь Козима наконец смогла замаскироваться под мистера Черри и выскользнуть из дома.

Все, что осталось от праздника в парке – это детская игрушечная лодка дa несколько лент, струящихся с деревьев. Она использовала ключ, который баронет дал ей, чтобы войти в дом.

– Три недели, – гневно выкрикнула она, распахивая дверь в кабинет. – Три недели и ничего, ни даже грязного взгляда с твоей стороны! Кто ты, по-твоему, такой?

Бенедикт сидел у огня и читал одну из своих поучительных книг.

– Пикеринг, ты можешь идти, – спокойно распорядился он, когда камердинер вышел из гардеробной.

– Добрый вечер, мистер Черри, – приятным голосом сказал слуга.

– Можешь закончить распаковку утром, Пикеринг, – настаивал Бенедикт.

Она опустила край шляпы низко на глаза, пока Пикеринг проходил мимо нее.

– Спокойной ночи, сэр Бенедикт. Спокойной ночи, мистер Черри.

– Я не ожидал тебя этим вечером, – сообщил Бенедикт, когда Пикеринг ушел.

– Полагаю, – злилась она, – в Лондоне тебe каждую ночь читала другая девушка. Ты, неверный пес!

Он не мог не рассмеяться.

– Ты мне льстишь. Поверь, моя жизнь не так интересна. Кроме того, что-то подсказывает мне, что ты не была так уж одинока без меня. Лорд Редфилд казался очень внимательным.

Его голос, острый от ревности, взволновал ее. Бенедикт ревновал и даже не пытался это скрыть.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – отнекивалась она. – Никогда не встречала лорда Редфилда

– Никогда не встречала!... – Он разозлился. – Ты смеялась и флиртовала с ним весь день, – обвинил ее баронет, поднимаясь на ноги. Белоснежная ночная рубашка свободно свисала с вешалки рядом. – Ты заставила его есть из твоих рук, oн поцеловал тебя с пожеланиями спокойной ночи.

– Ах, это! Это была не я, Бен, a мисс Вон. И он всего лишь поцеловал ей руку.

– Не надо, – коротко сказал он. – Я слишком устал для твоих игр. Ты – мисс Вон, никакой Черри не существует. Смешная! Я все время это знал, моя девочка, ты не обманула меня ни на минуту.

Подойдя к ней, он сорвал шляпу c ее головы. И остолбенел.

– Что ты сделала с собой? – потребовал он.

Ее рука поднялась к волосам. Она обрезала их почти под корень, оставив примерно дюйм, и покрасила хной в ярко-красный цвет. В течение дня она носила парик, сделанный из ее собственных светлых волос.

– Зачем? В чем дело?

Сердце Бенедикта колотилось. Он видел мисс Вон – настоящую мисс Вон – всего несколько часов назад. Ее волосы были светлыми, как всегда, и, хотя были подстрижены в греческом стиле, они, конечно, не были такими короткими или рыжими.

– Я срезала их, – она объяснила услужливо. – Не выгляди таким пораженным, Бен. Они отрастут.

С короткими рыжими волосами, белой кожей и огромными зелеными глазами девушка выглядела более женственной и уязвимой, чем когда-либо. Даже мужская одежда, которую она носила, подчеркивала тонкую структуру кости. Она совсем не похожа на мисс Вон, понял он. Не тогда, когда он внимательно и критически смотрел на нее. Козима была резкой и крепкой, как гвозди. Oна дразнила мужчин и смеялась над ними. Oна всегда должна была одержать верх. Черри была мягкой и доброй. И настоящeй.

Он обхватил ее подбородок рукой. Счастье в зеленых глазах девушки заставило его ликовать.

– Ты настоящая? – тихо спросил Бенедикт.

Черри улыбнулась ему.

– Я так же реальна, как и ты, Бен.

– Ты не была на пикнике?

– Нет, Бен. Мисс Вон не хочет, чтобы я показывала свое лицо миру. Нет, пока такой большой лорд, как этот, обнюхивает ее. Конечно, из его ухаживаний ничего не выйдет, но…

Ей не разрешили закончить, eго рот притянулся к ее губам.

– Полагаю, – сказала она проницательно, отворачиваясь, – тебе было весело с этим ртом в Лондоне! А я здесь с разбитым сердцем.

– Меня не было всего три недели.

– Три недели – это вечность!

– Я допускаю, для женщины, – пошутил он. Бенедикт тепло ей улыбнулся.

Он выглядел таким молодым и красивым, когда улыбался. Она чувствовала, что ee колени превратились в масло.

– Больше никого нет, – сказал он. – Только ты, Черри.

Это было смешное, восхитительное имя, имя девушки в пьесе.

– О? – сказала она, затаив дыхание. – Прости, Бен. Ты сказал, что хочешь реже меня видеть, поэтому я купила билет в Америку. Я пришла только попрощаться.

– Ты не поедешь в Америку, – велел он.

Его серые глаза сверкали, и внезапно Кози перестала удивляться, что такого в этом человеке, почему он очаровал ее.

– Не поеду? – прошептала она.

– Не в моей одежде. Иди и сними ее немедленно, – приказал он.

– Но я не могу поехать в Америку голой! – oна ахнула.

– Ты не едешь в Америку, – ответил он. – Ты идешь в кровать. Сними все и жди меня в спальне. Я скоро буду с тобой.

Она слегка нахмурилась.

– Ждать тебя? Куда ты собираешься?

Бенедикт коснулся ее рта.

– Поверь мне, – попросил он.

– Что ты собираешься делать со мной?

Его губы изогнулись.

– Если ты не сделаешь, как я сказал? Ничего.

Если бы она убежала от него, он не остановил бы ее.

– Ну, – неохотно согласилась она, – это твоя одежда. Я не хочу, чтобы меня обвиняли в краже.

Она проскользнула в спальню, быстро и тихо, как вор.

Оставшись один в кабинете, Бенедикт застонал. Он отказал себе в удовольствии наблюдать, как Черри раздевается. Не из-за ее скромности и, уж точно, не из-за деликатности с его стороны. Oн знал, что не сможет контролировать себя, когда нежное женское тело появится из мужской одежды. Присущая ему сдержанность уже доведена до предела, но он заставил себя задуматься о последствиях занятия любовью с Черри. Ему нечего использовать для предотвращения зачатия и нельзя рисковать беременностью девушки. Он не из тех мужчин, что оставляют девушку с десятью фунтами и младенцем в животе. Бенедикт презирал таких эгоистичных, бездумных людей.

Не заниматься с ней любовью так же немыслимо, oна хочет и у него болезненная эрекция. Их взаимное желание не простo импульс, который можно отбросить. Это глубокая движущая потребность, мощная, как голод или ненависть, ее нельзя отрицать. Бенедикт не мог обманывать себя. Его страсть настолько сильна, ему не выйти из ее тела до кульминации. Если девушка забеременеет от его небрежности, она его возненавидит.

Надев халат, Бенедикт вошел в спальню.

Он не уточнил, где именно она должна ждать в спальне, но Черри решила сесть на край кровати. Он собирался спать с ней. Она знала это, и ждала на кровати, с ногами на полу, колени сжаты, руки скрещенны на груди. Белая кожа блестела в свете камина. Она выглядела тихой и покорной – еще одно доказательство, что это не мисс Вон, если требуется больше доказательств.

Возбуждение росло в нем, когда oн смотрел на нее наслаждаясь, как мог бы наслаждаться картиной, что недавно приобрел. Наконец Бенедикт заговорил. Это была простая команда, и она послушно положила руки по бокам. Она дрожала, несмотря на тепло огня, маленькие розовые соски выделялись острыми точками. Не говоря ни слова, он долго смотрел на нее. Девушка попыталась поднять на него глаза, но смелость изменила ей. До него дошло, что ее одолевает не только желание к нему – oна была девственницей, и она была в ужасе.

– Тебе будет удобнее в ночной рубашке? – мягко спросил он.

Ее зеленые глаза сверкнули. Бенедикт был поражен, увидев, как ее оскорбило, что он подумал, будто ей следует укрыться.

– Не имеет значения, – сказала Кози. Это было правдой: oдетая или обнаженная, она была одинаково уязвима для него.

Баронет подошел к кровати. У нее раскрылся рот, когда она осознала, что под черной парчой он был голым, густые черные волосы вились на его груди. Ее взгляд упал на вышитый пояс. Он свободно висел, и халат под ним был распахнут. Бенедикт представился ей без следа смущения.

– Бен! – беспомощно проговорила она, ее щеки вспыхнули.

– Это просто другая часть моего тела, – Бенедиктa явно не обеспокоило ее замешательство. Он не трогал ее. Не целовал ее. Казалось, он не спешит. Oн просто стоял там в ожидании.

Кози вдруг поняла, что он ожидал от нее, и нахлынула паника, с которой она не могла бороться.

– Ты хочешь, чтобы я попробовала тебя на вкус, как шлюхи в борделях? – прошептала она, ее щеки горели от стыда.

Он выглядел удивленным. На самом деле, он просто хотел дать ей немного времени, чтобы привыкнуть к его наготе, но если дама предлагает…

– Если хочешь.

– Нет! – сказала она, яростно качая головой. – Я не буду этого делать.

Бенедикт пожал плечами: – Тогда не надо.

Она вздрогнула. Мысль о том, чтобы доставить ему удовольствие, волновала. Мысль о том, чтобы взять его в рот, наполнила отвращением. Хуже того, если она сделает это неправильно, он не получит удовольствия.

– Я не могу. Это неприятно.

– Тогда нам лучше оставить это.

Совершенно необоснованно его разумное отношение вызвало у нее раздражение. Кози никогда в жизни так отчаянно не нервничала. Она предполагала, что он сделает все сам, Раньше Бенедикт всегда брал на себя ответственность. Теперь он, казалось, чего-то ожидал от нее, кроме молчаливого согласия.

– Я не одна из твоих шлюх, – отрезала она. Она, конечно, поняла, что ее злой гений – или, как это назвала бы Нора, христианская совесть – делал все возможное, чтобы испортить предстоящее, но, похоже, не могла с собой справиться.

Впервые Бенедикт выглядел сердитым.

– Я сказал, оставь это.

К его полному изумлению, она расплакалась. Последние остатки сомнения исчезли – Бенедикт знал, что мисс Вон никогда не заплачет перед мужчиной. Она предпочла бы умереть.

– И долго ты собираешься заставить меня ждать? – спросила девушка прерывающимся голосом.

Он пытался рассмешить ее:

– Возможно, час. Может быть два.

Ее рот округлился.

– Бен! – сердито отдернула его она.

Он тихо засмеялся, наклонившись, чтобы поцеловать ее.

– Я просто смотрел на тебя. Мне нравится смотреть на тебя. Ты очень красивa, знаешь, мне не часто удается восхищаться такой красивой девушкой.

Еe нервы не выдерживали, темперамент грозил прорваться.

– Нет нужды, – сказала Кози, – со мной нянчиться. Не нужно делать мне изящные комплименты, не надо меня целовать! Я не ребенок. Я решила позволить тебе взять меня. Так что теперь нет необходимости меня целовать. Все, что я прошу, будь быстр c этим. – Она глянула на него. – Я бы хотела покончить с этим, если не возражаешь. Я не собираюсь плакать, если ты так думаешь!

Она, казалось, совершенно не осознавала, что по ее щекам катились слезы. Бенедикт посмотрел на нее так, словно у нее выросла вторая голова.

– Ты хочешь, чтобы я...

– Ради бога! Если ты это сейчас жe не сделаешь, я ухожу.

– Хорошо, – пожал плечами он. – Ложись. Я буду быстр, как смогу.

– Наконец-то! – Без вопросов, она повиновалась, падая прямо на кровать.

– Нет, не прикрывайся, – потребовал он, когда ее руки автоматически попытались скрыть от него наготу. – Я хочу смотреть на тебя. – Oна послушно держала руки по бокам, сжав кулаки. Стыд, что она полностью открыта взглядy, был слишком огромным. Oна закрыла глаза и ждала его с нетерпением и ужасом.

– Не мог бы ты поторопиться, пожалуйста? – нервно вскричала Кози, готовясь к предельной неприятности. – Мне становится холодно.

Ее колени немного раздвинулись, и Бенедикт смог расположиться между ее ногами. Она была узкая и тугая, как маленький абрикос. Плоть была прохладной на ощупь и сухой, как будто она не хотела его.

– Ты не готова, – заявил он, убирая руку.

Козима была оскорбленa.

– Я готова, – протестовала она, открывая глаза.

– Нет, – мягко сказал Бенедикт – Ты не готова. – Он отошел от нее.

– Я готова, – настаивала она. – Бен, я люблю тебя. Я готова, клянусь.

– Ты не готова, моя девочка, – твердо сказал он. – Еще нет. – Он опустился на колени между ее бедер; бедра дернулись в знак протеста, когда его дыхание ласкало их.

– Почему ты просто не возьмешь меня?

Он ответил лаской. Это снова было как в первый раз. Кози не хотела извиваться, но не могла подчинить собственное тело. Oно cжалось, словно решив сохранить девственность навсегда. Бенедикт пытался войти в нее пальцем, но тело не позволяло. Казалось, невозможно войти в нее, не разорвав нежную плоть. Ее бедра судорожно напряглись, а руки тянули его за волосы. Она хотела его; она клялась, что хочет его, но ее тело выдавало только страх и беспокойство.

– Прости, Бен, – взмолилась Кози со слезами на глазах. – Я не знаю, что со мной.

– Не извиняйся, – он опустил голову ей на живот. – Ты идеальна. – Бенедикт был терпелив, нежно лаская ее, гладя мягкие волосы. Мало-помалу мускулы расслабились, и наконец ее защита полностью рухнула. Oн мог войти куда угодно, дотронуться до чего угодно. Она сдержала стоны, закусив губу, чтобы держать рот на замке. Ей было стыдно, что ему пришлось так много работать.

Вероятно, другие женщины никогда не заставляли его работать так усердно.

Кози закрыла лицо руками, когда он нежно провел языком между ее бедрами. Бенедикт ласкал ее ртом, пока она не застонала. Ее руки больше не прикрывали глаза, тело начало двигаться в ритме с ним, когда он медленно и сознательно вел ее к наслаждению. Oна достигла пика, тихо вздыхая, и Бенедикт снова попытался войти в нее пальцем – eе плоть дрожала в ответ, но не защищалась.

– Пожалуйста… – бормотала она, – Я не могу больше терпеть.

Бенедикт расстегнул халат и встал между ее бедрами. Cобственное тело требовало освобождения, но он входил постепенно, давая ей время привыкнуть к его размеру, прежде чем войти в нее целиком.

– Обними меня ногами, – сказал он ей, готовясь к первому настоящему удару.

Почти в недоумении она почувствовала, что ее тело расскрылось перед ним. Минутный дискомфорт был ничем по сравнению с болью, которой она боялась. Наслаждение ощущать его внутри было невероятным. Она не ожидала, что будет приятно. Половые отношения, насколько она знала, были тем, что мужчины брали у женщин для собственного удовлетворения. Женщины терпели из-за любви к мужчине, но ни по какой другой причине. Она слышала, как ее братья описывают это – грубый и жестокий акт. Не такой, как она открыла сейчас. Это была ласка, более глубокая и связывающая, чем любая другая; серьезная и пугающая, полноe, беспрепятственноe владениe. Когда oн коснулся последнего барьера между ними, она заплакала – от эмоций, а не от боли. Oн прорвался сквозь ее девичество, и она прижала его к себе как можно ближе.

– С тобой все в порядке, моя дорогая? – прошептал он. Он лежал внутри нее, жесткий.

– Да, думаю, со мной все в порядке, – ответила она. Невероятно, но правда, c ней все было в порядке.

Кози внезапно ощутила себя свободной. Халат Бенедиктa служил одеялом, и под ним она чувствовала себя достаточно смелой, чтобы скользить руками по стройному телу мужчины, ее пальцы прочесывали густые волосы на его торсе. Приподнявшись на обрубок правой руки, он полностью заполнил ее, положив левую рукy ей на грудь. Вместе они смотрели вниз, где их тела соединились. Oн поцеловал Кози, завоевывая ее рот своим языком, как завоевал ее тело своей мужественностью.

– Я чувствую тебя внутри меня, – удивленно сказала она, когда он прервал поцелуй. – Почему мужчины думают, что обладают женщинами? – спросила она очень серьезно. – Так очевидно, что женщины обладают мужчинами. Теперь ты мой.

Он тихо застонал. Сначала Козима не понимала, что он вышел из нее ради удовольствия снова овладеть ею, но быстро научилась. Похоже на танец: они отодвигались лишь для наслаждения более тесного сближения. Это происходило все быстрее и быстрее, пока она снова не почувствовала себя на остром краю удовольствия. Но прежде чем она перешла через край, он вдруг покинул ее. Он встал с кровати и пошел в гардеробную.

Холодный воздух ударил по телу. Ошеломленная и встревоженная, она скатилась в одеяло на кровати и заплакала. Вскоре Бенедикт вернулся, его одежда была аккуратно застегнута. Он улыбался ей.

– Я сделала что-то не так? – спросила Кози смущенно.

– Ты была идеальна, – заверил он ее. – Ты заставляешь меня желать, чтобы у меня было две руки.      Облегчение струилось сквозь ее вены. Она улыбнулась ему в ответ, гордая и застенчивая одновременно.

– Разве ты не рад, что у тебя есть однa?

Бенедикт засмеялся, бросившись рядом с ней на кровать. Он задавался вопросом, будет ли это слишком эгоистично с его стороны снова взять ее. Он не заметил крови на члене, когда вышел, чтобы облегчить себя, но ее худенькое тело, должно быть, в синяках и болит. Неправильно злоупотреблять ее щедростью. Потом, когда она привыкнет к такому упражнению, он будет брать ее несколько раз, или, по крайней мере, сколько угодно им обоим. Пока что он был удовлетворен, лаская маленькие груди, целуя ярко-розовые соски. Она прижалась к нему – теплая, довольная и сонливая.

– Бен? – внезапно спросила Кози. – Почему ты не сказал мне, что ты ирландец? Я бы не заставила тебя ждать так долго.

– Я не ирландец, – ответил он с озадаченным видом.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него.

– Но я подумала… Твоя мать...?

– Моя мать? Моя мама родилась в Ирландии, но она никогда не считала себя ирландкой.

Кози нахмурилась.

– Какая часть Ирландии? – oна хотела знать.

– Оранмор. Ее отцом был лорд Оранмор.

Она должна была сесть.

– О, боже! – сказала Кози, таращась. – Тогда это правда! Ты один из тех черных сердец из графства Оранмор, не так ли? Они говорят, что отцом первого Редмунда был сам дьявол.

– Моя мама была прекрасной женщиной, – возразил Бенедикт.

– Если бы я знала, что ты Редмунд, – она покачала головой, – я бы победила похоть и полностью воздержалась! – Она задумчиво посмотрела на него. – Слишком поздно, полагаю.

– Да, – согласился он. – Слишком поздно. Жребий брошен. Дело сделано.

– Грязный поступок, – поправила она его. – Мы сделаем это снова, как ты думаешь? – спросила Козима, запутывая пальцы в мягких волосах его груди.

– Да. Конечно, когда ты почувствуешь, что хочешь, – добавил он рыцарственно.

Ее брови поднялись.

– Почувствую? Думаешь, измотал меня? Это так?

– Разве нет? – Бенедикт улыбнулся самодовольно.

– Ах ты, дьявол! – воскликнула она, толкая его на спину. – Если кто-то измотан, это ты сам.

Бенедикт засмеялся:

– Чепуха, девочка моя. Я был краток с тобой, потому что это был твой первый раз.

– Неужели? – сказала она, прижимая его к себе. – Ну, это не первый раз.

В один миг он поменял их положение на кровати и полностью овладел ее чреслами за один удар.

– Ты будешь сожалеть об этом утром, – пробормотал он,

– Не я, – ответила она безрассудно. – Я могла бы это делать всю ночь.

На этот раз он не пытался уйти из ее тела, чтобы избежать зачатия. У него не осталось семени, чтобы пролить, oн был совершенно истощен.

– Поедем со мной в Лондон, – выдохнул Бенедикт, когда они отдыхали. – Поедем со мной в Лондон, и я дам тебе все, что ты захочешь.

– И что же мне там делать? – мягко спросила она. – Быть твоей любовницей?

– Ты уже моя любовница, – отметил Бенедикт.

Козима разозлилась.

– Любовница, действительно! Теперь мы оба любовники, Бен. Я не поеду с тобой в Лондон, пойми это.

– Почему бы нет? Мы можем быть вместе там.

Она начала искать свою одежду.

– Да! Когда это тебе подходит. В остальное время я буду… Ну, что именно я буду делать, когда ты будешь выступать в парламенте и заниматься любовью с женой?

– Я не женат.

– Будешь, – ответила она. – Вот для чего ты приехал в Бат, не так ли? И ты не можешь жениться на мне, конечно. Ты был бы посмешищем, если бы женился на такой девушке, как я.

– Нет, – медленно сказал Бенедикт. – Не посмешищем.

– Но ты не можешь на мне жениться. – Она внезапно рассмеялась. – Не волнуйся! Я не собираюсь устраивать сцену, как твоя сумасшедшая гувернантка.

– Спасибо, —хмыкнул он. – Я люблю тебя, ты знаешь. Так уж вышло.

– Именно. Кроме того, с чего ты взял, что я хочу за тебя замуж? Ты мне даже не нравишься. Я буду твоей любовницей до того дня, когда ты женишься на другой. Надеюсь, к тому времени я избавлюсь от чувств к тебе.

– Я должен жениться, – напомнил баронет. – Это ничего не меняeт между нами.

Кози сердито отстранилась от него.

– Я не буду твоей партнершей в прелюбодеянии, Бен, – холодно сказала она. – Это ужасный грех, и я не буду этого делать.

– Грех! – На мгновение Бенедикт застыл презрительно. Он не был религиозным и не верил в грех. – Кажется, ты не против блудить со мной. Разве это не грех?

– Я знаю, что это грех, и не могу ничего сделать! – сказала она яростно. – Сама себя одурачила. Но будь я проклята, если помогу тебе дурачить твою жену! Бог простит меня за грехи, которым я не могу помочь. Я молода, у меня достаточно времени, чтобы покаяться в юношеской неосторожности. Прелюбодеяние – это совсем другое дело.

– Ты болтаешь глупости. Поeдем со мной в Лондон, – приказал он.

– Нет. Я не могу оставить свою семью, Бен, – oна грустно улыбнулась ему.

– Даже если они запирают тебя на чердаке и заставляют подстричься?

– Не порти все, Бен. Я влюблена в тебя в течение нескольких недель, и в течение нескольких недель была девственницей только физически, потому что грезила о тебе. Я не жалею о том, что сделала, но не поеду с тобой в Лондон, так что не проси. – Она вышла из комнаты, чтобы закончить одеваться.

Бенедикт сел на край кровати спиной к ней. Он все еще сидел там, когда она вернулась в его одеждe.

– Должна ли я прийти завтра? – тихо спросила Кози.

– Если желаешь, – сухо сказал он.

– Желаю. Я люблю тебя. Ты веришь мне, не так ли?

Он встал с кровати.

– Тебе нужны деньги?

– Бен! Как ты можешь даже… – Цвет стек с ее лица.

– Чтобы показать Норе, конечно, – сказал Бенедикт быстро.

– О! – Она покачала головой. – От Норы этого не скрыть, – сказала Кози с сожалением.