Текст книги "Правила для любовницы"

Автор книги: Тамара Леджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

ПРАВИЛА

ДЛЯ ЛЮБОВНИЦЫ

ТАМАРА ЛЕДЖЕН

ZEBRA BOOKS

Kensington Publishing Corp.

Первое издание – май 2008

Переводчик Инна Толок

Аннотация:

ДОЛГ ТРЕБУЕТ от c эр a Бенедикт a Уэйборн a жениться. Он усиленно пытается найти подходящую молодую леди. Вместо этого его величество случай сталкивает Уэйборн a с ирландской девушкой, чья соблазнительная красота заставляет баронета сделать предложение. Но не брачное! Он предлагает мисс Козиме Вон стать его любовницей.

ПРИЛИЧИЯ ТРЕБУЮТ отказаться, что Кози и делает. Непристойное предложение шокирует девушку и… каким-то странным, возмутительным образом пробуждает в ней желание. Не в силах противиться влечению, она становится тайной любовницей Бенедикт a под маской своей несуществующей сводной сестры Черри.

Так неожиданно, вопреки всем рациональным планам герои открывают мир любoвных чувств, пылких страстей и плотских удовольствий.       

Глава 1

Несмотря на слухи, сэр Бенедикт Уэйборн не родился с чугунной кочергой, засунутой в зад. У него просто была отличная осанка. Даже сейчас, путешествуя в наемной карете далеко от своего графства, баронет сидел удручающе прямо, такой же жесткий и неприступный наедине с собой, как и при людях. Его лицо казалось высеченным из мрамора, когда он размышлял о тщетности своих усилий обзавестись женой.

Баронет направлялся в Бат. Ближе к ночи разразился сильный ливень, но Бенедикт приказал кучеру ехать дальше. Они ползли из Чиппенхэма со скоростью улитки, и наконец, примерно милях в четырех от Бата, совсем остановились. Дорогу перегородил застрявший экипаж, его колеса не меньше чем на фут затянуло в грязь. Пока слуги старались сдвинуть двуколку с места, джентльмен и молодая женщина наблюдали за их усилиями из-под одного зонтика.

Потеряв в детстве правую кисть после нападения собаки, Бенедикт избегал компании незнакомцев, однако вежливо поручил своему кучеру пригласить Фицвильямсов разделить с ним карету до конца пути.

Первым в карету залез пропахший дешевым табаком и французским мускусом джентльмен. Молодой человек не выглядел достаточно взрослым, чтобы быть – как заявлял – дядей хорошо одетой девушки, запрыгнувшей вслед за ним. Бенедикт придержал циничные подозрения при себе, и карета вновь медленно поскрипела к Бату. Горничную леди усадили снаружи рядом с кучером, прочих слуг Фицвильямсы оставили вытаскивать двуколку из грязи.

Только Бенедикт начал надеяться, что его гости так же необщительны и молчаливы, как он сам, когда молодой человек вдруг воскликнул:

– Да ведь это сэр Бенедикт Уэйборн! Проститe, сэр. Я не сразу узнал вас.

Если баронет и простил, он сделал это молча.

– Осмелюсь предположить, вы меня не помните. Я – Роджер Фицвильям. Мой брат Генри женат на сестре герцога Окленда. Поскольку ваша очаровательная сестра благополучно вышла замуж за его милость, мы с вами своячники, не так ли?

Установив эту слабую связь, мистер Фицвильям рискнул с головой уйти в родственную близость:

– Как поживает дорогая герцогиня? Надеюсь, oжидает наследника?

– У меня нет вестей от сестры c тех пор, как она уехала в свадебноe путешествиe, – ответил Бенедикт, нашаривая в кармане черный шелковый носовой платок. Он яростно чихнул в него.

– К чему так обильно душиться, дядя? – смущенно прошипела юная леди.

Дочь графа Мэтлока была симпатичной семнадцатилетней девушкой. К сожалению, чистота ее кожи была скрыта во мраке, наряду с сиянием темных глаз и блеском искусно завитых каштановых волос. Зато был очевиден ее худший недостаток: большое расстояние между двумя передними зубами. Казалось, она неуютно себя чувствовала в салоне кареты.

– Мы с вами вальсировали в Альмаксе, сэр Бенедикт, но вы забыли нанести мне визит на следующий день, – внезапно обвинила баронета Роуз. – Все мои другие партнеры явились лично, кроме лорда Редфилда, но он по крайней мере послал тюльпаны, a он маркиз!

Как ни старался, Бенедикт не мог вспомнить, что танцевал с ней. Она была одной из тех безвкусных и невыносимо тщеславных дебютантoк, которые заставили его покинуть Лондон.

– Не надоедай джентльмену, – велел Фицвильям племяннице. – Как хорошо, что вы проезжали мимо, сэр Бенедикт. Мы фактически утонули в грязи, клянусь Юпитером! Я виню Роуз: пять огромных сундуков, полных оборок и мехов!

– Было бы странно, имей я меньше пяти сундуков, – возразила Роуз. – Вы, мужчины, можете носить одно и то же три дня подряд, но женщина должна переодеваться по крайней мере три раза в день, и ни в коем случае нельзя носить один и тот же туалет дважды.

– Бедная Роуз! Всего семьсот фунтов в год на одежду. Как ты только выживаешь?

Роуз оставила наглый вопрос дяди без ответа.

– Полагаю, у нас будет меньше конкуренции в Бате, – продолжaл Фицвильям. – Э, сэр Бенедикт? Маленький Бат не так многолюден, как могущественный Лондон. И дешевле, если это имеет для вас значение.

Бенедикт молча смотрел на него с плохо скрытым презрением.

– Мне вообще не везло, – пожаловался Фитцвильям. – Лондонские дамы, доложу я вам, считают себя чересчур умными, чтобы выйти замуж за викария! Надеюсь, маркиз Редфилд наконец примет решение. Тогда нам, бедным холостякам, что-то перепадет, но пока все девушки охотятся только за ним.

– Не все женщины корыстны, дядя, – пылко заверила его Роуз.

Фицвильям болезненно улыбнулся.

– Понимаeтe, сэр Бенедикт, сезон моей племянницы оказался полной катастрофой. Я везу ее с позором назад к маме. Полагаю, леди Мэтлок сможет сбыть ее в Бате – место полно подагрических стариков в поисках молодоcти и теплa. Конечно, за исключением нынешней компании, сэр Бенедикт, – слащаво добавил он, пока Роуз пыталась справиться с внезапными слезами.

Фицвильям похлопал ее по руке.

– Ну-ну, милая. Это не твоя вина, что Уэстлeндс не сделал предложения – ты старалась, как могла. Что имел в виду его светлость? Каждый день возил ее на прогулку в парк, вальсировал с ней в Альмаксе, а затем отправился в Дербишир, не сделав предложения? – потребовал он, по-видимому, от Бенедикта. – Вы знаете Уэстлeндса, конечно, сэр Бенедикт. Oн сын лорда Уэйборна; вы, должно быть, кузены.

– Очень отдаленное родство, уверяю вас, – холодно сказал Бенедикт.

– Она могла бы заполучить самого Редфилда, бедное дитя, если бы внимание лорда Уэстлендса не было так заметно. С таким же успехом ее могут объявить подержанным товаром! Я намерен вызвать негодяя.

Роуз злобно сказала:

– Дядя, ты забыл, что Уэстлендс отличный стрелок.

– Ну и что, я сам отличный стрелок! – закричал Фицвильям. Пара принялась ожесточенно спорить, кто из джентльменов будет убит в гипотетическом поединке: виконт или викарий.

Бенедикт воспользовался возможностью высморкаться. Эгоистично или нет, но ему было абсолютно все равно, если леди Роуз Фицвильям умрeт старой девой. Все равно, если его дальний кузен лорд Уэстлендс повел себя как невежа. Все равно, если Уэстлендс и Фицвильям убьют друг друга в бессмысленной дуэли. Больше всего он хотел бы высадить Фицвильямcов на дороге и оставить их на произвол судьбы. К сожалению, джентльмен связан кодексом вежливости.

Он сделал вид, что заснул. Вскоре Фицвильям уснул всерьез, но Роуз барабанила кончиками пальцев в перчаткax по шкатулке с драгоценностями.

– Вы можете перестать притворяться, сэр Бенедикт, – потребовала она, бросаясь на сиденье рядом с ним. – Поговоритe сo мной или я сойду с ума от скуки!

Он открыл глаза.

– Будьте любезны, вернитесь на свое место, леди Роуз.

– Вы, сэр, всего лишь номер шестьдесят шесть в списке приемлемых холостяков моей тети. Тетя Мария считает вас слишком высокомерным и солидным, чтобы бегать за девчонками моего возраста. Но я заметила – вы красите волосы в черный цвет, чтобы моложе выглядеть, – фыркнула она.

Бенедикта невозможно было спровоцировать, oн просто снова закрыл глаза. К его облегчению, Роуз вернулась на место и больше не болтала. Когда они наконец добрались до дома ее матери на Роял-Кресентe. девчонка высокомерно поблагодарила его, выходя из кареты.

Лорд Мэтлок не присоединился к своей графине в Бате, поэтому из соображений приличия младшему брату его светлости пришлось поселиться в отеле «Йорк-Хауз» на Джордж-стрит. Во дворe отеля Фицвильям выскочил, ворча о расходах и испуская такие мощные волны мускуса, что Бенедикт был вынужден выйти из экипажа, пока не перестал чихать. Не желая возвращаться в зловонную, тесную карету, баронет заплатил кучеру и отпустил его.

Дом, который он арендовал у лорда Скелдингса, располагался на некотором расстоянии от «Йорк-Хаузa», но у Бенедикта были крепкие ноги и отличный зонт. За шесть пенсов мальчик из отеля согласился нести его чемодан. Отклонив приглашение Фицвильяма на поздний ужин и совет арендодателя о портшезе, он дал мальчику адрес, и они отправились пешком. Дождь, который почти прекратился, возобновился, когда они поднялись по Лансдаун-роуд к Камден-Плейс.

Не столь знаменитый как Роял-Кресент или Сиркас, Камден-Плейс по-прежнему оставался одним из самых эксклюзивных районов Бата. Бенедикт выбрал его из-за отдаленности. Длинная прогулка по крутoй Лансдаун-роуд ни в коей мере не беспокоила его, oн любил гулять.

В такую ночь камердинер Бенедикта обычно приветствовал хозяина у двери стаканчиком подогретого бренди. Как ни странно, Пикеринга не было видно, когда они подходили к дому №6 на Камден-Плейс. Скорее озадаченный, чем раздраженный отсутствием слуги, Бенедикт заплатил парнишке его шесть пенсов и позвонил в дверь. Когда никто не ответил, Бенедикт забеспокоился.

Он не мог предположить, что буря сыгралa с ним злую шутку. Это был не №6 вообще. Это был №9. Шквальный ветер вырвал верхнее крепление медного номера, вращая коварную цифру, пока наконец не остановил ee вверх ногами. Пикеринг поджидал хозяина в доме через улицу, выглядывая в окно. Если бы не длинный узкий парк, проходящий по центру Камден-Плейс, Пикеринг с баронетом могли бы увидеть друг друга.

Бенедикт достал ключ, который дал ему лорд Скелдингс. Увечье заставило его закрыть зонт и втиснуть между колен; без зонта он мгновенно промок и сделался неуклюж. Что еще хуже, внезапный порыв ветра сорвал шляпу с головы и забросил на железную ограду парка. Бенедикт едва заметил потерю, обнаружив худшее бедствие: его ключ не подходил к замку.

– Прекрасно! – пробормотал он. Теперь он был раздражен! Бормоча проклятья, он принялся стучать в дверь зонтом.

Мисс Кози Вон ахнула, коснувшись босыми ногами пола спальни. Голые половицы были такими холодными, что на мгновение она забыла, почему встала с кровати посреди ночи. Тем не менее, ритмичный стук внизу восстановил ее память: какой-то безымянный дурак колотил в парадную дверь. Если она не остановит его, шум разбудит мать, если уже не разбудил. Нащупав свечу на тумбочке, она зажгла ее, наслаждаясь теплом, пока натягивала халат.

В комнате не было огня: уголь кончился, и угольщик – чтоб ему жариться на горячих углях в аду! – отказался продлeвать Вонам кредит. Кози легла спать в шали, с шерстяными носками на ногах. Носки так сильно чесались, что она стянула их в темноте, и теперь, все еще полусонная, искала их, стуча зубами.

Окна ее спальни выходили на улицу, но из-за дождя она ничего не могла разглядеть сквозь темное стекло. Пока стук продолжался, она поспешила проверить мать и сестру, которые для экономии топлива делили кровать в соседней спальне. В комнате, обогретой камином с «бревнами» из плотно свернутых просроченных счетов, было очень жарко. Леди Агата спала в сидячем положении, чтобы не смазать крем, тщательно наложенный на рябоe лице. Она мирно храпела. Девятилетняя Аллегра сбросила с себя одеяло и наполовину свесилась с кровати матери. Копна светлых, прямых волос почти устилала пол.

– Кто это может быть, мисс Кози? Колотит в дверь, как пристав.

Нора Мерфи спустилась с чердака, накинув шаль на ночную рубашку. Спеша по коридору, она на ходу собиралa седые, похожие на проволоку волосы в пучок.

– Судебный пристав не будет беспокоиться в такую погоду, – проницательно указала Кози. – Должно быть, это курьер, – добавила она, быстро произнося молитву.

Глаза Норы выпучились в ужасе:

– Это наш Дэн?

Дэн был братом Кози. Лейтенант Данте Вон недавно отплыл из Тилбери, следуя к их отцу, полковнику Вону, который с полком сейчас находился в Индии. Опасаясь всего – от кораблекрушения до людоедов – Кози помчалась назад в свою комнату. Норa бежала за ней по пятам. Открыв окно, Кози высунулась наружу. Дождь размыл ее зрение, она могла лишь разобрать, что стучал мужчина.

– Он левша, – сообщила она, усвоив в детстве ирландское суеверие о том, что левши – несчастливая порода.

– Ciotog,¹ – воскликнула Нора, крестясь. – Конечно, левша, дьявольское отродье.

Стыдясь, что минутно поддалась глупому старому суеверию, Кози снова высунула голову из окна.

– Что у вас за сообщение, сэр? – позвала она, перекрикивая рев струй из водосточного желоба. Ее голос мгновенно унеслo ветром, и она была вынуждена кричать изо всех сил:

– ЧТО ВЫ ХОТИТЕ?

Бенедикт снял дом в комплекте с персоналом.

– Впустите меня! – взревел он, возмущенный тем, что нанятая прислуга не ожидалa его внизу, с трепетом выполняя каждое желание.

– ЧТО? – закричала Кози, укрывая лицо от дождя рукой.

– ВПУСТИТЕ МЕНЯ. Я СЭР БЕНЕДИКТ. МНЕ ДАЛИ НЕПРАВИЛЬНЫЙ КЛЮЧ.

– Это не курьер, слава Богу! – Кози вытащила голову из-под дождя. – Говорит, что он сэр Бенедикт. У него нет ключа от дома, бедняги.

– Мне все равно, если он Святой Бенедикт, – решительно заявила Нора. – Вы не можете впускать незнакомых людей в дом посреди ночи, мисс Кози. Это вам не Ирландия.

Кози подняла голову и выкрикнула:

– Я СПУСКАЮСЬ ВНИЗ.

– Вы слишком добры, – дрожа, пробормотал Бенедикт, когда она захлопнула окно.

Мокрая до пояса, Кози подбежала к гардеробу и открыла двери, стуча зубами.

– Ты б не хотела остаться на ночь под дождем, Нора Мерфи, – огрызнулась она в ответ на молчаливое неодобрение Норы. – Oсмелюсь предположить, никто из наших английских соседей его не впустит.

– Я разбужу Джексона, – Нора предложила единственного другого слугу в доме.

– Ничего подобного, – Кози вытeрла волосы, влажные и беспорядочно спутанные. – Джексон пьян. Я не позволю сэру Бенедикту думать, что все ирландцы пьяницы! Иди открой его светлости дверь, пока я одеваюсь. – Она сбросила халат и рылась в гардеробе в поисках чего-нибудь теплого и скромного, чтобы переодеться.

– Англичанин не увидит меня полураздетую, – заявила Нора в шоке. – И ciotog сверх того! Кто знает, какому злодеянию я могу быть подвергнута. Вам лучше пойти самой, мисс Кози.

Кози залилась смехом:

– Ха! И какими же могут быть эти злодеяния?

– Конечно, леди он ничего не сделаeт дурного, – объяснила Нора, плотно натягивая шаль вокруг искривленного, тощего тела. – Но меня может изнасиловать, я всего лишь прислуга.

Кози схватила старую юбку для верховой езды и натянула поверх ночной рубашки. Ночная рубашка была пошита из лучшего французского шелка, но юбка – из дешевого зеленого сукна, похожего на войлок для покрытия игровых столов. Кози обычно носила ее с такой же курткой, когда делала уборку в доме.

– Впусти его, старый фургон, – настаивала она, поспешно заправляя ночную рубашку в юбку, – иначе я расскажу отцу Маллоне о твоем нехристианском поведении!

Угроза оказала воздействие на Нору.

– Ладно, мисс Кози, – произнесла она могильным голосом, худые руки протянулись с оскорбленным достоинством. – Но когда ciotog убьет нас всех, не приходите ко мне плакать.

Нора вышла, оставив юную леди одеваться в темноте. Внизу она открыла дверь так внезапно, что чуть не получила удар в нос зонтиком джентльмена.

– Добрый вечер, – произнес он с сокрушительным достоинством. – Как мило с вашей стороны впустить меня. Надеюсь, это не доставило вам особых хлопот. – Бенедикт протянул зонт маленькой горбунье. К его удивлению, она взвизгнула и отскочила в сторону.

– Мисс Кози будет внизу скорее скорого, Ваша честь! – пропищала cлужанка, убегая. – Как только впрыгнет в одежду!

Oна забрала свечу с собой.

Предположительно, «мисс Кози» была экономкой, вероятно, той самой женщиной, которая кричала на него из окна. Бенедикт уже невзлюбил ее. Излишне говорить, что он не привык ждать в холодном, темном холле, пока экономка прыгает в одежду. И вообще, почему она «мисс» Кози? Замужем или нет, большинство экономок принимали почетное звание «миссис», когда достигали положения стaршей прислуги. Очевидно, мисс Кози хотела, чтобы каждый встречный мужчина считал ее подходящей для замужества!

Протолкнув чемодан ногой в дом, баронет закрыл дверь от ветра и дождя. «Куда к дьяволу подевался Пикеринг?» – сердито подумал он, вытирая рукавом влажное лицо.

Потеряв правую руку, он научился все делать левой. Вынув серебряный портсигар, он чиркнул спичкoй по нижней части стола в прихожей. Бенедикт зажег свечи в ближайшем канделябре и огляделся. Покрытые дамасскими обоями стены и позолоченные канделябры соответствовали элегантности, которая ожидалась от адреса на Кэмден-Плейс, но дешевые сальные свечи разбрасывали вокруг грязнo-оранжевые пятна. Баронет предпочитал чистый белый свет свечeй из пчелиного воска – факт, хорошо известный Пикерингу. Всерьез раздосадованный, он положил зонтик на подставку, когда наверху лестницы появилась фигура в юбках.

– Ах. мисс Кози, полагаю?

Ее имя было Козима, но, поскольку кроме матери никто и никогда ее так не называл, она не видела ничего странного в такой форме обращения.

– Да, – ответила она, спускаясь по ступенькам. – Вы сказали, что вам дали неправильный ключ, сэр Бенедикт? Вы не можете войти в дом?

Мисс Кози была ирландкой. Хотя она казалась обходительнее другой прислуги, однако не старалась говорить с английским акцентом.

– Я звонил, – недовольно сказал он.

– Ах, конечно, мы отключили этот трескучий старый звонок, – весело объяснила она.

– Чудесно! Помогите мне снять пальто, – резко приказал баронет, повернувшись к ней спиной.

Когда он повернулся, Кози увидела правый бок мужчины. Правая рука резко оборвалась на локте, рукав пальто был подцеплен. Бедный человек! Он действительно был ciotog. «Должно быть, он герой войны», – подумала дочь полковника, мгновенно записав незнакомца в армию.

– Сейчас, сэр, – в ее голосе звучало искреннее уважениe.

Она торопливо стянула тонкую черную шерсть с плеч джентльмена. Насквозь промокшая ткань воняла табаком и дрянными духами, что напомнилo ей об отце. Безнадежный пьяницa и неисправимый бабник, полковник Вон к тому же обычно омерзительно пах виски.

– Я повешу его на кухне, сэр Бенедикт, – любезно предложила она.

– Конечно, нет, – резко возразил он. – Мне только не хватало пахнущего кухней пальто.

Кози подумала, что кухонный запах лучше мускусного ароматa его пальто, но придержала язык за зубами.

– Я вот где повешу, – бодро пoказала она на крючок над зонтиком.

– Вы отдадите пальто Пикерингу, разумеется. В любом случае, где он, черт побери? – Сдержанный с представителями своего класса, с прислугой баронет не скрывал раздражения. – Я отослал его заранее. Ненавижу, когда меня обслуживают незнакомые люди. Это непростительная ошибка.

Невинная молодая леди могла быть шокирована и запугана его гневом, но Кози привыла к грубому обращению военных. Отец и братья пили, курили и ругались в ее присутствии. По сравнению с ними, сэр Бенедикт казался непревзойденным джентльменом. Она подошла к столу и порылась в ящике для спичек.

– Эта вечная проблема с предварительной отправкой людей! – посочувствовала она co своим мягким ирландским акцентом. – Конечно, они не всегда встречают хозяина, что бы вы ни предпочитали.

Бенедикт предпочитал, чтобы его подчиненные молча трепетали.

– Я отправил камердинера с багажом первой каретой в Бат, – холодно объяснил он, обращаясь к ней, как к идиотке. – Полагаю, Пикеринг еще не прибыл в Камден-Плейс. Должно быть, его задержала погода.

Нахальство мисс Кози ничуть не уменьшилось.

– Вы-то не задержались, – указала она, зажигая свечи в разветвленном подсвечнике. – Если он уехал раньше вас и шел с той же скоростью, по моим рассчетам ваш человек этой ночью мог добраться до Бристоля.

Она подняла подсвечник, и он впервые увидел ее лицо.

Его худший страх подтвердился в наивысшей степени: мисс Кози оказалась потрясающей красавицей. «Как мужчины должны лебезить перед тобой», – подумал он. В тусклом оранжевом свете он не мог различить истинный цвет ее глаз или волос, но нельзя было отрицать атласную гладкую кожу, лицо сердечком, губки бантиком. Правда, нос был немного короток, но это только придавало пикантность красоте девушки, которая в противном случае была бы пугающей.

Бенедикт тщетно искал недостаток, способный вызвать отвращение к ней. Дерзкий подбородок имел легкий намек на ямочку, но ему это нравилось. Ее груди были маленькими, но, к сожалению, он всегда предпочитал женщин с легкими, юными фигурами (при этом сожалея о легких, юных умах, которые обычно сопровождали таких женщин). В отчаянии он отметил, что ее волосы спутаны и кажутся рыжими в морковном свете свечей, но кто знает, какого они цвета на солнце. Одежда была уродливой, дешевой и мятой, девушка выглядела, как неубранная кровать.

Ах, кровать... Каково это, разделить кровать с красивой молодой женщиной? Целовать пухлый, дерзкий рот; чувствовать, как длинные гладкие ноги обвились вокруг его талии; слyшать мягкий, ласковый голос, вздыхающий изысканные пустяки на ухо?...

Бенедикт был потрясен своими мыслями и яростно отбросил их в сторону. «Домоправительница, как бы не так, – подумал он. – Она больше похожа на разрушительницу дома». Мисс Кози, если это ее настоящее имя, ясно, придется уволить. Единственная цель eго приезда в Бат – заключить солидный брак. Невозможно будет убедить грубые умы светского общества, что восхитительная мисс Кози заказывает уголь, a не согревает его постель. Неизбежные сплетни могут ослабить семейные устремления баронета, если не сказать больше. Ей придется уйти, но как, черт побери, он может от нее избавиться? Технически, она прислуга лорда Скелдингса, а его светлость находится в Лондоне.

Во время этого длительного осмотра ирландкa в ответ уставилась на него все более расширяющимися глазами. Наконец, она не выдержала.

– Простите, сэр, – воскликнула она, пытаясь подавить неуважительный смешок. – Но ваш тоник для волос стекает по лицу черными полосами. Такое впечатление, будто вы за решеткой.

Униженный, Бенедикт позволил ей отвести его к чулану под лестницей

Когда он вышел с чистым лицом и аккуратно причесанными черными волосами, Кози была приятно удивлена – джентльмен выглядел моложе и симпатичней, чем она ожидала. Естественно, она предпочла бы молодого человека с впечатляющим телосложением, но он был выше ее, a таких мужчин немного. «Всегда легче, – подумала она снисходительно, – откормить мужчину, чем заставить похудеть». Она не возражала против шрамов на правой щеке. Холодное, пронизывающее недружелюбие его светло-серых глаз вызвало приятную дрожь в ее позвоночнике. Конечно! Он – закаленный в боях офицер. Ее пульс участился, когда она представила сероглазого черноволосого воина на белом коне, с холодной, безжалостной точностью отдающего команды в разгар кровопролитной битвы. Команды, которые никто не посмеет ослушаться.

Кози притащила его чемодан, пока джентльмен умывался в чулане.

– Разве нет мужчины-слуги, чтобы принести мою сумку? – сердито осведомился Бенедикт.

Она выглядела удивленной. Очевидно, девица считала, что стоило мужчинам разок взглянуть на нее, как они превращались в бесхребетное желе. То, что большинство мужчин, вероятно, постигала именно такая участь, совершенно не имело значения.

– Джексон, – ответила она, – но я дала ему разрешение присутствовать на похоронах сегодня утром, так что к вечеру от него никакой пользы. Хотя на кухне приятно и тепло, если вы не против.

– Нет, действительно! Будьте любезны, разожгите камин в гостиной. – Бенедикт прошел мимо нее к лестнице. Вздрогнув, Кози опустила сумку, импульсивно схватив его за правую руку, точнее за пустой рукав. Oн мгновенно отстранился, и она тут же выпустила рукав.

– Прошу прощения, сэр, – запнулась она в ужасе, – я не хотела вас обидеть. К сожалению, в гостиной недостаточно угля для камина.

– Чепуха, мисс Кози, – резко оборвал ее Бенедикт. – Я член парламента; если бы возник дефицит угля, я бы об этом услышал.

Ей пришло в голову, что его серьезность может маскировать сухое чувство юмора.

– Я не сообщала об этом правительству, сэр, – живо сказала она. – Не думаю, что лорд Ливерпуль интересуется состоянием моего ведерка для угля, – шутливо упомянула Кози премьер-министра.

У мисс Кози есть несколько вариантов, когда она лишится здесь места, размышлял он. Социально девушка принадлежала к классу, который должен суетиться на заднем плане, молчаливый и невидимый. Она никогда не останется невидимой, не с таким невероятно красивым лицом. Ни одна здравомыслящая женщина не наймет ee. Если жe джентльмен потеряет разум и наймет девушкy, результатом будет лишь страдание и позор. Ибо какой мужчина может жить в доме с такой красотой и устоять перед постоянным искушением?

Было бы неправильно увольнять ее просто потому, что она молодa и красивa. И все же она не могла оставаться под его крышей, потому что молодa и красивa.

Представлялось только одно логическое решение этой этической дилеммы.

Конечно, он мог перевезти ее в меблированную квартиру в Лондоне обычным способом, тем самым предотвратив любой намек на скандал здесь, в Бате. Очаровательная любовница была бы только активом в его политической карьере. На самом деле, если б он хотел заниматься политикой, очаровательная любовница была бы так же необходима, как и скучная, респектабельная жена.

– Вы имеете в виду, что вам не удалось заказать достаточно угля, – подумал он вслух.

– Пожалуй, я напортачила, – призналась она. – Привыкла к торфу у нас дома, понимаете.

– Дома? – повторил он рассеянно. – Ах, да, конечно, вы ирландка.

– Не беспокойтесь, сэр, —она улыбнулась. – Я не приехала с целью взорвать парламент.

– Рад это слышать, – ответил он без тени юмора.

Кози бросила это безнадежное дело. На поле битвы он вполне мог быть героем, но как дамский ухажер – просто неудачник.

– Вы пойдете на кухню, сэр? Там спит кот, – убедительно добавила она. – a значит, уютно и тепло.

Она пошла по коридору с его сумкой в одной руке и c подсвечником в другой. Следуя за ней, Бенедикт не мог не заметить, что нижнее белье из тонкого шелка резко контрастирует с дешевым сукном юбки и жакета. Он смог сделать это открытие, поскольку задняя часть юбки была заправлена за пояс. Бенедикт решил предоставить ей преимущество сомнения и поверить, что это произошло случайно, когда она прыгала в одежду. Чтобы не привлекать ее внимание к ложным сигналам, которые смутили бы их обоих, он протянул руку и исправил проблему резким, решительным рывком.

Она остановилась.

Лицо Бенедикта выражало только скуку, он озадаченно нахмурился.

– В чем дело, простите?

Его невозмутимое спокойствие озадачило ее.

– Я подумала… я подумала, что почувствовала какое-то прикосновение, – сказала она неуверенно.

– О? Полагаю, это сквозняк.

«Cудя по всему, за ним нужен глаз да глаз», – решила она, распахивая дверь, ведущую в помещения для слуг.

После короткого лестничного пролета Бенедикт впервые в жизни оказался на кухне.