Текст книги "Ворон и роза"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– Кто же это мог быть? – простонал Дэниел. Лорелея сказала, что собака потеряла много крови. Он решил, не очень-то надеясь на успех, проверить в прачечной, нет ли там окровавленной одежды. Но убийца слишком скрытен и умен, чтобы оставлять такие явные улики.
– Я пойду, – сказал Сильвейн, поднимаясь.
– Не сейчас, – остановил его Дэниел. – Ты должен во всем признаться.
– Нет, – запротестовал Сильвейн. – Я не смогу смотреть им в глаза.
– Сможешь. Ты ничего не скажешь о канонике, и расскажешь о том, что вышел пострелять и допустил трагическую ошибку.
Дэниел настаивал, чтобы Сильвейн публично признался во всем, иначе, если убийца подловит Сильвейна одного, то жизнь послушника не будет стоить и ломаного гроша.
– Почему ты настаиваешь на моем публичном признании? – спросил Сильвейн.
– Негодяй может выдать себя, – предположил Дэниел.
«А еще мне надо, чтобы Лорелея перестала обвинять меня в убийстве Красавицы», – признался он сам себе.
– После этого я хочу, чтобы ты уехал в Париж. Сильвейн удивленно посмотрел на него:
– В Париж? Зачем?
– По делу Мьюрона. Кое-кто из патриотов Швейцарии пытается помочь ему получить свободу. Твоя помощь им может пригодиться.
Постепенно печаль начала исчезать из глаз Сильвейна.
– Ты действительно считаешь, что я смогу пригодиться?
– Возможно, – Дэниел был удивлен своим искренним участием в судьбе парня. Он заставил его наизусть выучить адрес в Сен-Дени.
– А что будет с Лорелеей? Мне бы хотелось узнать о твоих намерениях.
Дэниел понимал сомнения и тревогу Сильвейна.
– Я обещаю, что позабочусь о ее безопасности. – Этого недостаточно. Проблема гораздо сложнее, чем… – Сильвейн вдруг замолчал.
– Что ты хочешь мне сказать? – настойчиво спросил Дэниел.
– Ничего. Не обращай внимания. Дэниел сделал шаг вперед:
– Скажи мне, что ты знаешь.
Сильвейн испуганно взглянул на Дэниела и отрицательно покачал головой. Как хищник, Дэниел схватил его запястье и сжал, стремясь причинить парню боль.
– Скажи мне.
– Лорелея не простая швейцарская девушка, какой сама себя считает, – Сильвейн облизал пересохшие губы. – Она очень важная особа.
Дэниел отпустил руку послушника.
– Да. Она дочь своего отца.
Потирая руку, Сильвейн попятился назад.
– Ты и это знаешь. Так я и думал, – на его красивом молодом лице отразилось понимание. – В ней причина твоего появления в приюте? Ты пришел, чтобы защитить ее? – с надеждой в голосе спросил он.
– Моя цель сейчас не имеет значения, – ответил Дэниел, чувствуя неловкость, вспомнив об истинной причине своего визита в приют. – Ты-то, черт возьми, откуда знаешь?
– Я об этом узнал прошлым летом, – Сильвейн тяжело вздохнул. – Я вместе с отцом Гастоном был в Ивердоне. Он даже не подозревал… в келье было темно. Но я был там. Я слышал последнюю исповедь аббатисы.
– Значит, ты думаешь, что отец Гастон был тем человеком с мушкетом?
Сильвейн пожал плечами.
– Он не единственный, кто знал о происхождении Лорелеи. Отец Ансельм и настоятель тоже посвящены в тайну. И отец Эмиль. Он ухаживал за отцом Гастоном, когда тот болел тифом, и слышал все, что тот говорил в бреду. О Боже. Я не могу представить себе ни одного из них… – Сильвейн наклонился вперед и спросил с жалкой надеждой: – А может быть, это кто-то из чужих?
– Собака доверяла ему, – напомнил Дэниел.
– Они – служители Бога, – возразил Сильвейн.
– Они – люди. Как и любой другой, они могут попасться в сети искушения жадностью и властью.
– Тогда ты все понимаешь, да? Ты понимаешь, что она должна уехать! – в голосе Сильвейна слышалось отчаяние.
– Я подумаю об этом.
– Ты увезешь ее отсюда?
– Да.
– А что потом?
– Я увезу ее в такое место, где никто и никогда не догадается ее разыскивать.
– Этим местом и должен был быть приют Святого Бернара. И как ты заставишь ее остаться в том безопасном месте? Твой план недостаточно хорош, Дэниел. Ты должен быть во всем уверен и продумать все до мельчайших подробностей.
– Какие у тебя есть предложения? – насмешливо спросил Дэниел, начиная терять терпение.
– Женись на ней, – шепот Сильвейна унесся с холодным ветром через озеро.
– Что?
– Женись на ней, – едва слышно повторил послушник. В его голосе Дэниел уловил обреченность, словно он сам под страхом смерти добивался от Сильвейна этого «благословения» на брак с Лорелеей.
– Да это же сумасшедшая…
– Подожди, послушай сначала. Я видел сегодня вас двоих. Лорелея, возможно, сама еще до конца не поняла, но она начинает влюбляться в тебя, если уже не влюбилась. А когда Лорелея полюбит, то это уже навсегда.
– Ты с ума сошел.
– Никто не знает Лорелею лучше меня. У меня четыре сестры. Я знаю, как выглядит влюбленная девушка.
«Она влюблена, но в другого. И это мучает тебя. Вот откуда твоя ревность и стремление опозорить меня перед Лорелеей», – невесело подумал Дэниел. Он был поражен, узнав, что Сильвейн, послушник, который решил посвятить свою жизнь служению Богу, стал жертвой одного из земных чувств, влюбившись, на свое несчастье, в незаконнорожденную принцессу.
Сильвейн тяжело вздохнул и продолжил:
– Я видел, как ты с ней обращаешься. Ты не обидишь ее. Женись на ней, Дэниел. Это единственная возможность оставаться с ней днем и ночью, чтобы суметь защитить ее.
В голосе Сильвейна звучала такая тоска, что у Дэниела к горлу подступил комок. Он считал, что уже давно забыл, что значит испытывать муки любви. Но признание Сильвейна вновь заставило радостно встрепенуться и сладко замереть его сердце:
– Я сделаю все, чтобы защитить ее. Верь мне. Он ничего не мог больше добавить, хотя знал, что этих слов недостаточно, чтобы успокоить израненное сердце Сильвейна.
– Тебе пора идти. Признайся во всем и собирайся в дорогу.
– Но мое призвание…
– Ты можешь послужить праведному делу в Париже.
Сильвейн кивнул.
– Ты только береги Лорелею, – слова слетели с его губ как молитва. Он направился к главному зданию приюта. – Во имя любви к Богу, береги ее.
«Женись на ней».
Эта мысль не давала Дэниелу покоя. Он лежал с открытыми глазами в общей спальне в окружении спавших безмятежным сном послушников. Как он и предполагал, все были в шоке от признания Сильвейном своей вины. Пока юноша, запинаясь на каждом слове, рассказывал о происшедшем, Дэниел внимательно следил за лицами его пораженных слушателей. Он видел печаль, гнев, даже сочувствие. Но, ни тайного торжества, ни злорадства, ни облегчения от того, что ловко удалось скрыть содеянное, не заметил ни у кого. Убийца хорошо владел собой. Ошеломленный и утомленный происшедшими событиями, Дэниел выслушал сбивчивые извинения Лорелеи, а в ушах звучали недавние слова Сильвейна: «Женись на ней. Она влюбляется в тебя… а когда Лорелея полюбит, то это навсегда».
Дэниел подоткнул свою подушку выше под голову. Что, черт возьми, может знать Сильвейн о любви? Он был сама невинность, даже еще не мужчина. Но его глаза меткого стрелка видели слишком много, а уши слишком много слышали.
«Я знаю, как выглядит влюбленная женщина». Лорелея не может влюбиться в него. Она не должна позволять такому человеку, как Дэниел Северин, ранить нежным чувством ее сердце. Но, тем не менее, он знал, что зажег в ней огонь, который разгорался все сильнее всякий раз, когда они разговаривали, целовались или молча, сидели рядом: Дэниел присутствовал при рождении женщины страстной и любящей.
«Женись на ней».
Дэниел представил себе, как делает ей предложение. Он уже однажды, много лет назад, делал предложение женщине. Станет ли он на колени перед Лорелеей, как становился перед своей первой любимой женщиной? Наговорит ли ей множество нежных слов, которые она, без сомнения, заслуживает? Повернется ли у него язык легко и бездумно наобещать этой девушке то, чего он не в силах ей дать: любовь, нежность, заботу?
Дэниел был честен сам с собой и признал, что он законченный лгун. Он сможет заставить Лорелею поверить ему. Незаконнорожденная принцесса выходит замуж за незаконнорожденного сына воровки лошадей. Великолепная парочка.
Нет, твердо решил Дэниел. Он – Ворон. Он не может и не станет заточать себя в клетку, связывать себя узами брака. Лорелея должна будет уйти в монастырь.
Но он не мог представить себе Лорелею связанной обетом послушания, молчания и безбрачия, все свои дни проводящей в молитвах. Она была незаурядной личностью с присущими ей мечтаниями, стремлениями и желаниями, которые никогда не смогут осуществиться в монастыре.
В его мыслях явственно возникала другая картина. Дэниел видел, как она баюкает у своей груди младенца, ухаживает за больными и ранеными, склоняется над своими заметками в ночной тиши. Вот это была настоящая Лорелея.
Но смертельная опасность отравляла каждый ее вздох. Убийца следил за каждым ее шагом.
Дэниел без сна крутился на своей узкой кровати, стремясь найти спасительный для них выход. В окна общей спальни на него холодно смотрели далекие звезды. Там, где дело касалось Лорелеи, он становился полным идиотом. Слабость к ней сделала его уязвимым, отняла способность здраво рассуждать. Но ему придется действовать, и очень скоро. Когда рассвет позолотил снежные вершины гор, и первый солнечный луч робко задрожал на грубых каменных стенах спальни, Дэниел принял решение бросить вызов Жозефине и рискнуть головой.
– Я должен поговорить с тобой, – сказал Дэниел. Лорелея оторвалась от изучения медикаментов, которые доставили сегодня утром с опережающим отрядом армии резерва. Коробки с бутылками опия, тюки с бинтами и глиняные кувшины с антисептиком заполнили огромную парусиновую палатку.
– Конечно, – согласилась она. – Я осматриваю медикаменты. Как странно видеть их сложенными здесь рядом с порохом.
– Лорелея…
– Здесь так много всего, – поставленные в ряд одна на одну, коробки с опием доставали ей до подбородка. – Они, должно быть, ожидают много раненых. Надеюсь, что наличие всех этих медикаментов опровергнет твои слова об армейских докторах.
– Лорелея, – Дэниел схватил ее за плечи. Как легко ему было прикасаться к ней в последние дни. – Будь добра выслушать меня.
Лорелея взглянула в его суровое лицо. «О Боже. Какой же он красивый».
– Прости, Дэниел. Я так тоскую по Красавице и, как бы странно это ни прозвучало, скучаю по Сильвейну. А ко всему прочему, отец Джулиан не собирается менять свое решение отослать меня отсюда. Так о чем ты хочешь поговорить со мной?
Дэниел оглянулся через плечо, и девушка проследила за его взглядом. В течение недели после отъезда Сильвейна приют стал похож на военный лагерь. Солдаты работали бок о бок с монахами, строя загоны для лошадей, палатки для размещения офицеров и навесы для боеприпасов. Ее взгляд остановился на длинной полевой пушке, которую первой потащат в горы на огромных санях.
– Это святотатство, – пробормотала она. – Приют всегда был мирным местом.
– Каждый уголок Швейцарии – личная собственность Бонапарта, – сказал Дэниел.
– Ты об этом пришел мне сказать?
– Нет.
– Тогда о чем?
Дэниел огляделся по сторонам. Его черные как ночь волосы отдавали синевой, контрастируя с единственной белой прядкой.
– Не здесь. Давай встретимся где-нибудь наедине. Нахмурившись, она потрогала пальцем нижнюю губу. Лорелея хотела было предложить встретиться у водопада, но сейчас она даже близко не могла находиться рядом с тем местом, где убили Красавицу.
– Давай встретимся у озера, там, где растет огромная ольха. Мы с Сильвейном… – она закусила губу. На мгновение ее мысли вернулись в прошлое, к дням солнечным и счастливым. – Мы обычно лазили на нее, – девушка подробно рассказала, как туда пройти. – Иди туда и жди меня. Я скоро буду.
В эти дни отец Джулиан безжалостно ограничивал ее во всех передвижениях, запрещая далеко и надолго уходить от приюта.
– Ты придешь, правда, Лорелея?
Девушка внимательно посмотрела на Дэниела и поняла, что сделает для него гораздо больше, стоит ему только попросить.
Дэниел без труда нашел указанное место у озера. Ольха широко раскинула свои ветви, отбрасывая на воду узорчатую тень.
– Лорелея, – тихо позвал он.
– Уже наверху.
Она сидела в окружении молодой листвы на деревянной площадке, ловко усроенной между ветвями старого дерева, и лукаво поглядывала на него сверху. Ее ноги, смехотворно маленькие, обутые в замшевые сапоги, висели прямо над его головой.
На изгибе ствола Дэниел обнаружил ветку, за которую можно было ухватиться, и забрался наверх. Он двигался осторожно из страха сбить это шаткое сооружение на землю.
– Привет, – сказала она и поправила прядь волос на его виске.
Он отчаянно желал, чтобы ее легкие прикосновения не оказывали на него такого странного действия.
– Привет, – Дэниел осторожно присел на краешек площадки, стараясь находиться как можно дальше от Лорелеи. Зеленый юнец со своей девушкой и то более смел. Дэниел был почти уверен в том, что у него дрогнет голос.
– Я хочу попросить тебя кое о чем. И хочу, чтобы ты как следует над этим подумала.
– Я слушаю, – она моргнула своими огромными карими глазами, с нетерпением ожидая продолжения.
Дэниел нахмурился и отвел в сторону взгляд.
– Лорелея, ты когда-нибудь размышляла о любви между мужчиной и женщиной?
Девушка сжала обеими руками его руки.
– О любви? – лицо ее стало удивленным, а улыбка такой радостной, как восход солнца. – Ты хочешь сказать, что мы – влюбленные?
– На самом деле, я…
– О, я это знала! – она подняла его руки и прижала к своей груди. Дэниел почувствовал, как сильно бьется ее сердце, тычась в грудную клетку под его пальцами, словно слепой щенок в мягкое вымя матери. – Я это знала.
– Но подожди. Мы…
– Я так рада, что мы можем, открыто разговаривать. Я думала об этом две недели, удивляясь, почему чувствую себя странно, когда смотрю на тебя.
– Не будь…
– Иногда мне было так больно, я уже думала, что заболеваю.
– Единственное, что ты…
– Послушай, когда отец Джулиан показал мне письмо от Фуше, я испугалась, что у тебя в Париже много любовниц. Конечно же, так оно и есть. Но, вероятно, теперь они для тебя ничего не значат, потому что ты здесь, со мной.
Ему невыносимо было слышать ее признания. Не имея иной возможности остановить поток ее слов, Дэниел обхватил руками ее нежное лицо и крепко поцеловал.
На мгновение он забыл обо всем, растворившись в неистовой страсти, которую Лорелея даже не пыталась скрыть, когда прижалась к нему, принимая его ласки.
Зловещий треск площадки заставил Дэниела вспомнить о цели их встречи. Он нехотя оторвался от розовых мягких губ. Каштановый локон шаловливо упал ей на щеку, и Дэниел легким движением убрал его точно так же, как несколько минут назад это сделала Лорелея.
Ему придется вновь обмануть ее, жестоко обмануть. По крайней мере, он должен дать ей шанс повернуть назад.
– Лорелея, ты неверно поняла меня. Мужчины такие, как я, не влюбляются.
Дэниел ожидал разочарования, потока упреков, даже слез. Вместо этого девушка прижалась к нему, уткнувшись в его куртку, и рассмеялась.
– О, Дэниел. Какие нелепости ты говоришь, – она отодвинулась назад, уперла свои кулачки в бока и передразнила его: «Мужчины такие, как я, не влюбляются». – Девушка вновь весело рассмеялась: – Ну, конечно же, влюбляются. Ты же влюбился!
– Лорелея, ко мне это не относится.
– Относится, – нежные пальчики легко погладили его щеку. – Я наивная. Но вовсе не тупая и бесчувственная. Я же чувствую твою любовь, когда ты обнимаешь меня. Когда целуешь, – Лорелея коснулась губами его губ. – Дева Мария, какой удивительный вкус у твоих губ.
– Лорелея, не надо…
– Я могу сказать тебе. Это смесь меда и вина.
– Черт возьми, ты выслушаешь меня или нет? – Дэниел в отчаянии запустил пальцы в свои волосы и взъерошил их. – Любовь – это не какой-то экзотический вкус или легкое трепыхание в твоей груди.
– Я знаю, – с ее лица сползла улыбка, и оно стало очень серьезным. – Ты прав. Это самое сложное, самое удивительное из всех человеческих чувств, такое глубокое и всепоглощающее, что глупо даже пытаться описать его.
– О Боже, – не стараясь больше ничего объяснить Лорелее, Дэниел устало закрыл глаза.
Она обняла его за шею. Ее прикосновение опалило его огнем, который ему уже никогда не погасить.
– Просто согласись с этим, Дэниел. Ты – суровый человек. Тебя ранили. Но тебя можно вылечить.
Он не мог заставить себя сейчас признаться ей, что в его сердце не осталось ничего, что можно было бы вылечить. Но и не мог оставаться равнодушным к ее легкому, как перышко, прикосновению.
– Вот так, Дэниел, – Лорелея облизала губы. Видение ее маленького розового язычка привело его в трепет. – Мы влюбились друг в друга. – Что мы будем теперь делать?
Дэниел знал, что спорить с ней бесполезно. Кроме того, она избавила его от необходимости лгать. Он вздохнул и произнес:
– Мы поженимся.
ГЛАВА 11
Пугливо озираясь на дверь, Лорелея за полночь торопливо складывала свои вещи в рюкзак, любовно задерживая каждую из них в дрожащих от страха и возбуждения руках.
Запасной комплект крепкой, теплой одежды. В прошлом году Сильвейн вырос из пары шерстяных брюк. Умелые руки отца Гастона перешили их на ее хрупкую фигурку. Она погладила пальцами пояс брюк, который украшали вышитые розы. Над рукоделием отца Гастона подшучивали, но он упорствовал, желая придать ее одежде хоть что-то женственное.
Девушка уложила брюки на дно рюкзака и взяла в руки молитвенник. Эту книгу подарил ей отец Джулиан в день ее конфирмации [18]18
Конфирмация – таинство миропомазания детей, приобщающее их к церкви.
[Закрыть]. Настоятель собственноручно вывел ее инициалы на переплете из телячьей кожи. Лорелею переполняло чувство любви и благодарности к этому строгому человеку, который воспитывал ее с младенчества и заменил ей отца. У Лоре леи было тяжело на сердце. Ее тайный побег с Дэниелом обидит отца Джулиана. Но разве у нее есть выбор? Она не могла оставаться здесь и постоянно терзаться мыслями о том, что кто-то из обитателей приюта мог быть убийцей. Не могла и согласиться уехать в монастырь и позволить до конца дней своих заточить себя там. Ей остается уйти с Дэниелом, последовать зову своего сердца.
Следующими Лорелея бережно упаковывала свои записи вместе с несколькими медицинскими инструментами, подаренными отцом Ансельмом. Самые ценные его подарки нельзя было упаковать в рюкзак. Она носила их в своем сердце и памяти. Старый каноник научил ее различать добро и зло, ценить человеческую жизнь выше всех других ценностей.
Он дал ей знания на всю жизнь. Девушка положила в рюкзак щетку для волос, искусно вырезанную из рябины, со щетиной дикого кабана, подаренную ей в прошлом году отцом Эмилем. На обратной стороне щетки было вырезано маленькое ветвистое дерево. Лорелея подозревала, что это было Дерево Свободы – символ революционеров, сохраненный отцом Эмилем со времен его пребывания в Париже.
При воспоминании о Революции Лорелея перекрестилась. Дорогой ей человек жил с кровоточащей раной на сердце. И ни один врач не в силах залечить душевные шрамы, которые он носил в себе. «Возможно, – с надеждой подумала она, – это сумеет сделать любящая женщина».
Лорелея быстро собрала оставшиеся вещи, каждая из которых хранила в себе дорогие воспоминания о доме и любимых ею людях: маленькая фигурка собаки, вырезанная из кости отцом Дрозом; губная гармошка от отца Клайвза; нож и вилка от Маурико.
Девушка аккуратно сложила блузку, подаренную ей Жермин де Штайль. Тонкая шуршащая материя ласкала ее пальцы. Полная смятения, Лорелея стояла на пороге неведомого мира, который был так непохож на ее маленький, привычный мирок.
Последним она уложила бархатный мешочек, в котором лежали четки – единственное наследство от родителей, которых девушка никогда не видела. Лорелея надела жакет, повязала шарф и забросила за плечи рюкзак. Пора было уходить.
Открыв дверь своей комнаты, она, настороженно оглядываясь, вышла в темень коридора и глубоко вдохнула такие знакомые ей за столько лет запахи родного дома. Очень тихо Лорелея закрыла за собой дверь в свою комнату, детство и единственно известную ей жизнь.
Но счастье и радость сильнее печали. И Лорелея на цыпочках прокралась по коридору, выскользнула через входную дверь здания и побежала к озеру.
Дэниел увидел пробирающуюся в тени деревьев гибкую фигурку. Он все еще не верил, что она приняла его дерзкое предложение и согласилась уйти с ним. Дэниел чувствовал себя виноватым перед девушкой. Его затея удалась, и она сама облегчила ему задачу. Чертовски здорово облегчила. Овечка из приюта Святого Бернара поверила волку Жозефины.
Лорелея стремительно бежала по берегу. Даже с тяжелым рюкзаком за плечами она двигалась легко и изящно.
– Привет, Дэниел, – задыхаясь от бега, она обняла его и поцеловала в щеку. Ее горящие любовью Глаза рассеивали окружающую тьму и согревали его сердце.
– Готова? – спросил Дэниел, бросив настороженный взгляд поверх ее головы. Темные, без единого огонька, здания приюта мрачными исполинами высились на фоне звездного неба.
– Да, – ответила Лорелея и шагнула в лодку.
– Лорелея, ты уверена, что поступаешь правильно? – осторожно спросил Дэниел. «Боже, скажи – нет», – молила одна его половина, в то время как другая была в ужасе от того, что девушка могла передумать.
– Я очень даже уверена, Дэниел.
– Мы можем найти какое-нибудь другое решение…
– Нет. Я хочу выйти за тебя замуж.
– Но…
– Я все очень тщательно продумала, – она поудобнее устроилась в лодке. Волны набегали на берег, шурша мелкой галькой. – Если я не выйду за тебя замуж, тогда… Ты знаешь, что человек действительно может умереть из-за потерянной любви? Я слышала, что такой случай произошел в Падуа. Женщина умерла оттого, что была отвергнута своим возлюбленным. Совершенно здоровая женщина, без каких-либо признаков болезни. Я уверена, что со мной произойдет то же самое, если я потеряю тебя, Дэниел.
– Ради Бога, Лорелея – пробормотал Дэниел, не глядя на девушку. Он взял весла и начал осторожно грести.
– Дэниел, я знаю, что такому мужчине, как ты, должно быть, трудно говорить о своих истинных чувствах. В этом ты похож на отца Джулиана, – Лорелея обхватила колени. – Каждый раз, когда я уходила с отрядом спасателей, он говорил мне: «Будь осмотрительна, Лорелея». Только эти слова, – на ее губах появилась ласковая улыбка. – Но на самом деле ему хотелось сказать мне: «Береги себя, девочка. Ты же знаешь, что я люблю тебя».
«На самом деле? – насмешливо подумал Дэниел, прислушиваясь к тихим всплескам от весел в воде. – Быть может, под бесстрастной маской скрывается подлый, расчетливый убийца?» Сломанная рука еще болела. Перед уходом он догадался надеть перчатки, защищавшие сейчас его руки от ночного холода.
От разговоров Лорелеи о любви и смерти Дэниелу стало не по себе. Он верил в любовь, он сам испытывал возвышенные чувства. Но все это было еще до войны, до Революции. И до Жозефины. Отбросив мрачные воспоминания, Дэниел сосредоточился на своем теперешнем плане. Он пришел в приют с намерением убить Лорелею. Сейчас он везет ее в безопасное место – в замок в Коппе. Там, в уютной гостиной барона Неккера, Лорелея сможет свободно общаться с учеными, продолжит изучение медицины. На Неккера и его своевольную дочь Жермин вполне можно было положиться. Они сохранят тайну и жизнь Лорелеи.
Лодка, покачиваясь на волнах, стремительно продвигалась вперед. Дэниел выбрал водный путь, чтобы сбить со следа собак. Он старался быстрее переплыть озеро и за ночь как можно дальше уйти от приюта. Дэниел взглянул на неподвижно сидевшую Лорелею. Широко открытыми, затуманенными от слез глазами она смотрела на удаляющийся от них с каждым новым гребком приют. Лорелея безмолвно прощалась со своим родным домом, где она была так безмятежно счастлива.
– Еще не поздно вернуться, – прошептал он. Девушка отрицательно покачала головой:
– Я не думала о возвращении. Но помнишь ли ты, как я однажды сказала, что боюсь всего, что лежит за пределами гор?
– Помню.
Дэниел знал, о чем она сейчас его попросит.
– Ты позаботишься обо мне, Дэниел? Я все еще боюсь. Но это хороший страх, тот, который делает меня сильнее. Я рада, что решилась сделать этот шаг.
Дэниел едва сдержался, чтобы не обнять ее. В очередной раз девушка удивила его. Лорелея никогда и ни для кого не будет в жизни обузой. Она храбрая и самоотверженная, и сама за себя всегда сможет постоять.
Лодка зашуршала днищем о гальку и ткнулась носом в противоположный берег озера. Дэниел помог девушке выйти, а затем с силой оттолкнул лодку от берега. Они, молча наблюдали, как она, мягко покачиваясь на волнах, поплыла прочь. Наконец Дэниел повернулся и, не оглядываясь назад, быстро пошел к лесу.
Уже вторые сутки Дэниел все дальше уводил Лорелею от ее дома. Он знал наверняка, что Бонапарт со своей армией уже в день их бегства подошел к приюту Святого Бернара. О времени прибытия сообщил отцу Джулиану курьер первого консула. Исчезновение Лорелеи было обнаружено во время утренней службы. И совсем нетрудно было догадаться, с кем она ушла. Несомненно, настоятель обратился к Бонапарту за помощью в ее розыске. Сейчас их уже ищут не только монахи, но и разведчики первого консула. Именно поэтому Дэниел стремился проложить свой путь как можно дальше от дорог, по которым будет следовать в Италию сорокатысячная армия; делать короткие привалы на возвышенных местах, с которых отлично просматривается все вокруг.
Дэниел предполагал, что Бонапарт остановится в приюте лишь на несколько часов, чтобы дать небольшой отдых измученным трудным переходом людям и лошадям, оставить больных на попечение монахов. Бонапарт спешил в Италию. Дэниел торопился доставить Лорелею в безопасное место, как можно дальше от глаз Жозефины. Он боялся, что их пути с Бонапартом пересекутся.
Дэниел благодарил Бога за лунные ночи, позволявшие им не останавливаться в пути на это время суток. Уже вторую ночь они настойчиво продвигались на север, минуя утесы, возвышающиеся до самого звездного неба; перебираясь через глубокие ущелья по стволам упавших деревьев; пробегая мимо водопадов, над которыми в воздухе стояли холодные туманы.
– Здесь уже побывала армия, – пробормотал Дэниел.
Лорелея несмело ступила на изуродованную колеями дорогу.
– И, я бы сказала, совсем недавно.
«Он опередил меня, – в бессильной ярости Дэниел едва не закричал. – Теперь нужно быть предельно осторожными, потому что легко можно наткнуться на его разведчиков».
Беглецы подошли к далеко простирающемуся древнему леднику, испещренному глубокими расщелинами, через которые им предстояло перебраться. Дэниел остановился у одной из них, край которой был покрыт снежными сугробами. Он достал из рюкзака моток веревки, предусмотрительно захваченный с собой, и бросил Лорелее один конец.
– Привяжи себе к поясу. Нам придется совершить длинный прыжок.
Девушка прошептала молитву и перекрестилась, Дэниел крепко ухватил веревку одетыми в перчатки руками и подал Лорелее команду прыгать.
Она не испытывала страха. Вера в него была настолько глубока, что девушка не боялась черного рва перед нею. Лорелея отступила на несколько шагов, затем бросилась вперед, легко перемахнула через расщелину и удачно приземлилась на противоположной стороне.
– Теперь отвяжи веревку, – крикнул ей Дэниел.
– О нет. Нет, пока ты тоже благополучно не перепрыгнешь.
Дэниел сверкнул глазами:
– Послушай. Веду я, ты идешь следом. Уверен, что ты знаешь основные правила альпинизма.
– Хорошо. Ты ведешь, я иду следом.
– Отлично.
– Но я не отвяжу веревку.
– Черт возьми, женщина! Если я упаду, то потащу тебя за собой.
– Тогда лучше постарайся не упасть, – заявила Лорелея, дерзко глядя на него.
Дэниел снова выругался, разбежался, легко и изящно, словно перед ним была небольшая канавка, перемахнул через расщелину и приземлился рядом с Лорелеей.
– Лорелея, ты неудачный экземпляр для существа слабого пола, – пробормотал он, отвязывая веревку и с восхищением глядя на девушку.
Она затянула ремни на своем рюкзаке и поудобнее устроила его за плечами.
– А ты выдающийся командир. Мы отличная пара.
Тропа узкой лентой вилась над головокружительно глубокой пропастью с отвесными стенами. Чтобы не соскользнуть вниз, они привязали к сапогам металлические скобы с острыми шипами, которые громко стучали о камни, нарушая предрассветную тишину.
– Расскажи о том месте, куда мы идем, – попросила Лорелея, оглядываясь. – Расскажи мне о замке в Коппе.
– Жак Неккер купил его и титул барона почти двадцать лет тому назад. Замок стоит на берегу озера.
– И ты уверен, что нас там примут?
– Я ни в чем не уверен, Лорелея. Но мне показалось, что ты понравилась Жермин.
– Мне она тоже понравилась.
Лорелея взглянула на шедшего рядом мужчину, И по ее лицу пробежала тень. Несмотря на их обручение, девушка с беспокойством подумала, что Дэниел был сейчас очень далек от нее. Она хотела спросить, о чем он думает, но не отважилась. Как-нибудь в другой раз.
– Ты не думаешь, что барон Неккер сочтет меня… странной?
Уголок рта Дэниела насмешливо приподнялся.
– С такой дочерью, как Жермин, барона вряд ли чем удивишь. Ты будешь там так же желанна, как приход весны.
Лорелея приняла его слова близко к сердцу. Она рисовала в своем воображении жизнь в замке как волшебный праздник, где она свободно сможет продолжить свою работу и учебу и где Дэниел освободится от тяготившего его прошлого.
Из-за зубчатых горных вершин показалось солнце. Усталая и изможденная, не в силах вымолвить ни слова, Лорелея зажмурилась и подставила ласковым лучам озябшее от сырости и ночного холода лицо. Хотя местность напоминала ту, которая окружала приют, мир казался новым и странным, и потому пугающим.
– Давай отдохнем, – вывел ее из раздумий голос Дэниела, который тяжело опустился на ствол упавшего дерева. Лорелея с благодарностью взглянула на него и присела рядом. Ей казалось чем-то сверхъестественным то, что после такого изнурительного путешествия по горам, коротких часов сна и отдыха на редких привалах, Дэниел выглядел свежим и бодрым. Мягкий утренний свет позолотил смуглую кожу его лица и, словно дымкой, окутал черные волосы.
– У тебя еще болит колено? – спросила она.
– Да, – коротко ответил Дэниел. – А ты от усталости вот-вот упадешь с бревна.
– Но ты ведь здесь и поддержишь меня. А теперь почему бы нам не перекусить?
Дэниел порылся в рюкзаке и достал последние булочки, оставшиеся у них. Им придется туго, если они вскоре не выйдут к какому-нибудь населенному пункту.
Лорелея прошептала благодарственную молитву и оглянулась на Дэниела, который уже с аппетитом жевал черствую булочку.
– Прости, – пробормотал он. – Я не догадался подождать. – Наклонившись, девушка поцеловала его в щеку.
– Дэниел, ты не должен из-за меня менять свои привычки…
Утреннюю тишину разорвал яростный собачий лай. Дэниел вскочил и вынул из ножен нож. Секундой позже на холме появился огромный зверь и стремглав бросился к ним.
