Текст книги "Ворон и роза"

Автор книги: Сьюзен Виггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– Успокойтесь, месье. Произошел несчастный случай. Мудрый человек согласится с этим без вспышек ярости. Скажите спасибо, что вы с Лорелеей серьезно не пострадали. Что она делала в вашей комнате так поздно?

Дэниел протянул свою руку:

– Снимала повязку.

Он подумал о Лорелее, которая после всех волнений спала в своей маленькой опрятной комнатке с перевязанной на ноге раной, а отец Ансельм дремал в кресле у ее постели. Дэниелу было невыносимо трудно находиться вдали от нее даже короткое время. Смертельная игра зашла слишком далеко.

Лампа зашипела, и этот звук отвлек Дэниела от мрачных мыслей. Он взглянул на настоятеля, который медленно рвал на кусочки лист бумаги.

«Итак, – заключил Дэниел, – отец Джулиан вовсе не был спокоен, каким хотел казаться».

– В этот раз никого не убило, – сказал Дэниел. – Но что будет дальше? – он скрестил на груди руки. Его рубашка была испачкана пеплом. – Вся эта проклятая комната провоняла порохом.

– Боюсь, что у меня нет этому объяснения.

– А у меня есть, – Дэниел помассировал свою руку. Недели неподвижности отразились на мышцах, сделав их слабыми. – Кто-то подложил в печку заряд пороха.

– Это нелепо, месье. Дикое обвинение.

Дэниел сделал глубокий вздох, пытаясь сохранить терпение.

– Порох доставили сегодня утром. У каждого был к нему доступ. Кто-то постарался и соорудил бомбу.

Отец Джулиан ничем не выдал своей досады.

– Кому здесь нужен взрыв? И зачем? – он покачал головой. – Вы ошибаетесь.

Дэниел направился в темный угол комнаты. Наклонившись, он поднял кусок расколотого полена, который обнаружил ранее.

– О нет, – тихо произнес он. – Посмотрите, как здесь, выдолблено. Видны даже пятна от пороха. Остальная часть полена уничтожена, но, по моим догадкам, убийца начинил его порохом и положил вместе с обыкновенными поленьями. Гениально?

Настоятель отступил назад, отрицательно покачав головой.

– Вы себя переоцениваете, месье. Все мы здесь служители Бога. Мы не станем рисковать чужой жизнью ради достижения своих целей. Мы не воруем и не убиваем.

– Кто-то сделал первую попытку, а вот теперь последовала вторая, – Дэниел не исключал, что обвиняемый стоит сейчас перед ним и всеми правдами и неправдами пытается скрыть свои дела. – Вчера меня долго не было в лазарете, и сюда незаметно мог войти кто угодно.

– Я думал, что вы вернулись сюда вместе с отцом Ансельмом после вашего удивительного рассказа, последовавшего за вашим чудесным исцелением, месье Северин.

– Я выводил одну из собак на прогулку. А когда вернулся, то обнаружил, что кто-то побывал в лазарете.

Настоятель бросил на него холодный, настороженный взгляд:

– Мне хорошо известно, что испытываешь, когда обыскивают твою комнату.

Дэниел с усилием скрыл свое смущение.

– Это неприятно, не так ли? – пробормотал он, вспоминая завещание на наследство и тело Жуно в морге приюта. – Особенно если кое у кого есть страшные тайны. – Дэниел воспользовался моментом и пошел напролом: – Тайны, такие, как Жуно.

Отец Джулиан сделал резкий вздох:

– Что это за дьявол?

– Несчастный, никем не опознанный путешественник, который утонул прошлым летом в озере у приюта Святого Бернара, а сейчас лежит в морге.

– Вы хорошо потрудились, да? – настоятель принялся теребить свою рясу. – Несчастный случай, будьте уверены. И удивительно, что вы с ним знакомы. А какое отношение может иметь Анри Жуно к сегодняшнему происшествию?

Дэниел прислонился к стене. Все-таки ему удалось вывести из равновесия отца Джулиана.

– Странно, – сказал он. – Что-то не помню, чтобы я называл имя Жуно.

Руки отца Джулиана взметнулись к груди, словно защищаясь.

– У меня есть причины не упоминать его имя в своих записях, – сказал настоятель. – А причины эти – не вашего ума дело.

Дэниел отошел от стены и стал напротив отца Джулиана.

– Что бы вы сделали с моим трупом, святой отец? Оставили бы в морге или бросили на съедение диким зверям?

– Вы сошли с ума.

– Вы что-то скрываете.

– Но не по тем причинам, о которых вы думаете. Единственный человек в приюте, о ком мы ничего не знаем, кроме того, что вы сами сочли нужным нам рассказать – это вы. Так что думайте хорошо, что говорите, – торопливо добавил настоятель. – Люди приносили вам дрова, чтобы вам было тепло. Вряд ли они убийцы. Маурико готовил вам пищу. До сих пор вы не боялись, что он может вас отравить. Отец Эмиль давал вам читать свои книги. И сколько раз отец Гастон играл с вами в шахматы. Вы знаете этих людей, месье. Они похожи на поджигателей или убийц?

– Я не удивлюсь, – Дэниел развел руками. – И не буду исключать такую возможность.

– Если предположить, что то, о чем вы говорите, правда, тогда должна быть причина. А вы не назвали мне ни одной, месье. Скажите, почему вы считаете, что один человек из моей паствы пытается убить вас?

Дэниел посмотрел в окно. Из оконной рамы торчали осколки разбитого стекла. Была уже глубокая ночь. У него ныло тело от усталости и нервного потрясения, а еще от ужаса, что он едва не потерял Лорелею, по своей собственной небрежности.

– Вы разумный человек, отец Джулиан. Я достаточно рассказал о своем прошлом, чтобы вы поняли, что у меня есть враги.

– Вы узнали военных подрядчиков, которые привезли боеприпасы?

– Нет. И у них не было возможности устроить взрыв. Они оставались здесь ровно столько, сколько потребовалось на получение вашей подписи на документах, свидетельствующей, что они доставили все к месту назначения.

– Значит, вы обвиняете кого-то из приюта?

– Я не обвиняю никого, но должен подозревать каждого.

Настоятель потер руки.

– Уже поздно, месье Северин. Ложитесь спать в общей спальне вместе с послушниками. Очень скоро вы оставите нас. Думаю, в течение недели.

– А я так не думаю.

– Не усложняйте все, месье. Вы уже поправились и, я уверен, вам не терпится вернуться к расследованию кражи сокровищ.

Небольшая заминка в речи настоятеля показала Дэниелу, что тот сомневается в правдивости его рассказа.

– Я не уеду, пока точно не узнаю, что произошло сегодня. И еще я хочу, чтобы мне вернули мой нож и стрелы.

– Не верну.

Дэниел холодно посмотрел на настоятеля:

– Я прекратил расспросы о причине смерти Анри Жуно. Но я легко могу продолжить.

Отец Джулиан вздохнул:

– Вы получите свои вещи утром. И вы не скажете никому о своих подозрениях. Я не хочу, чтобы по приюту пошли разговоры. Это понятно?

– Я понял, – сказал Дэниел и вышел из сожженной палаты.

– Ты слишком многое держишь в себе, – сказал Сильвейн. Лорелея вышла из своей комнаты в коридор. Она часто заморгала и протерла глаза, но не смогла прогнать остатки сна, затуманившие ее взгляд. Лицо Сильвейна расплывалось, его волосы выделялись желтым пятном на фоне темной стены.

– Я вздремнула, – сказала она.

Уже две ночи после происшествия ее мучили кошмарные сны, которые, просыпаясь, она не могла вспомнить.

– Как твоя нога?

Девушка посмотрела вниз. Нога под чулком была забинтована.

– Все хорошо. Почти зажила.

Сильвейн слегка повернулся, показывая ей колчан со стрелами и лук, которые висели у него за плечами.

– Я иду на охоту и приглашаю тебя. Пойдем, Лорелея, если можешь ходить.

Девушка покачала головой. Ей уже разрешили выходить на прогулку, но сейчас хотелось замкнуться в себе и попытаться забыть, что по приюту бродит убийца, что мирное место, которое она называла своим домом, теперь не было больше безопасным. Кто-то хотел уничтожить Дэниела. Но почему?

– Прошу тебя, – произнес Сильвейн. – Я беру с собой Барда и Ивана. Ты же любила ходить со мной, Лорелея. Кроме того, на псарне есть кое-что такое, что тебе захотелось бы увидеть.

– Не сегодня, Сильвейн.

– Ты уже дважды ходила на прогулки с Северином, – гневно сказал он. – Я уже больше не хорош для тебя?

В ней все закипело от возмущения. Сильвейн следил за ними. Но боль, которая явно слышалась в его словах, смягчила ее.

– Хорошо, – сказала Лорелея и вернулась в комнату, чтобы надеть сапоги. У нее будет возможность расспросить его и убедиться, что, несмотря на ревность, Сильвейн не мог быть тем человеком, который пытался навредить Дэниелу.

По пути к псарне они проходили мимо лазарета. Окна палаты были открыты. Привлеченная бурной деятельностью внутри, девушка коснулась руки Сильвейна.

– Подожди минуточку, – сказала Лорелея и пошла к двери лазарета. Сильвейн остался ждать ее снаружи.

Группа послушников убирала комнату под строгим руководством отца Эмиля. Весь пол был усыпан осколками стекла из окон. От дыма стены покрылись сажей, но она могла видеть свежие отметины ужасного взрыва. Ее нога заныла под толстой повязкой. В мирный уголок проник монстр. Казалось, земля уходила из-под ног – все основы ее жизни рушились. На Лорелею грозно надвигался внешний мир, вторгаясь в ее убежище в горах.

В дальнем углу палаты, где раньше находилась его кровать, Лорелея заметила Дэниела. Сердце забилось при виде его напряженного лица с рассыпанными по лбу темными как ночь волосами. Он мог бы умереть. Лорелея могла бы потерять его навсегда.

Девушка заставила себя выбросить из головы эту жуткую мысль.

Стоя на коленях, Дэниел подметал пол щеткой. Присмотревшись, Лорелея поняла причину его столь кропотливой работы. Он искал улики, свидетельствующие о преднамеренности взрыва.

– Он невезучий, – сказал Сильвейн, бесшумно появившийся рядом. – Со дня основания в приюте не было ни одного пожара.

– Чепуха.

– Пойдем, – он дотронулся до ее плеча. – Пойдем на псарню.

Через пять минут Лорелея уже сидела на соломе и держала в руках визжащих щенков, которые еще даже не успели просохнуть.

– Три самца и пять самочек, – радостно сказал Сильвейн, предлагая Красавице кусочки сушеной говядины. – Отец Дроз дежурил около них всю ночь.

– Жаль, что он не позвал меня.

Одного за другим Лорелея вернула щенков матери. Положив последнего малыша, который был очень похож на ее любимца Барри, она возбужденным голосом объявила, что они могут идти.

Лорелея и Сильвейн направились к озеру. Немного в стороне от них, в редком кустарнике, сновали Бард и Иван, выискивая добычу. Через тропинку перебежал бурундук и скрылся в одной из своих потайных норок. Высоко над головой, среди переплетающихся ветвей лиственниц, малиновки и зяблики строили свои гнезда. Воды озера набегали на берег, и на синей поверхности играли яркие солнечные блики.

Они пришли на усыпанное камнями место с западной стороны озера. За холмом начиналась Италия и война, которая приближалась с каждым днем. Собаки бросились к воде и принялись жадно лакать. Сильвейн и Лорелея с трудом шли через влажное поле по направлению к мишени, привязанной к дереву полосками сыромятной кожи. Сделанный из дна бочки разрисованный деревянный диск висел здесь уже много лет. На нем был изображен Вильгельм Телль, с видом победителя стоящий над своим противником – подлым Гесслером, молившим о пощаде. В верхней части мишени был изображен Святой Себастьян. Все его тело было пронзено стрелами, раны от которых причиняли ему невыносимую боль. Лорелея видела насмешку в том, что эта трагическая сцена вся была в отметинах от настоящих стрел. Сильвейн поправил диск.

– Готово, – сказал Сильвейн, отмеряя шагами расстояние от мишени. – Гесслер сегодня выглядит уж больно самоуверенным. Прицелюсь-ка я ему в глаз.

– Ставлю шестьдесят тысяч франков на то, что ты не сможешь попасть с трех выстрелов, – смеясь, сказала Лорелея. Ее плохое настроение начинало потихоньку улетучиваться. Сильвейн был ее хорошим другом, и он не мог причинить вреда Дэниелу.

– Ставлю девяносто тысяч, что я ослеплю его с одного выстрела, – парировал Сильвейн.

Лорелея взглянула на горы, которые поднимались вокруг озера. Необъятность и величие гор всегда успокаивали ее. Альпы были ее зашитой, мостом между небом и землей, символом, не дающим потерять веру в людей и добро.

«Взрыв был несчастным случаем, – твердила она себе. – Несчастным случаем».

Сильвейн еще не закончил отмерять расстояние от мишени, когда одна собака угрожающе залаяла и повернула морду в сторону горной дороги. Лорелея и Сильвейн обменялись взглядами.

– Кто-то идет, – проговорила Лорелея. – Пойдем посмотрим, кто это может быть.

В глазах Сильвейна появилось настороженное выражение. Черты лица посуровели. Лук перекочевал с плеча в руку. Он вытащил из колчана стрелу.

– Ну же, Сильвейн, – начала Лорелея, испуганная его подозрительностью и грозными приготовлениями. – Мы так не приветствуем путешественников в приюте Святого Бернара.

– Раньше, но не теперь, – ответил Сильвейн и начал карабкаться за собаками вверх по узкой, извилистой дорожке. Лорелея последовала за ним. Значит, Сильвейн тоже считает, что взрыв не был несчастным случаем.

Они поднялись до дощатого настила, построенного на горной площадке. Клочья тумана окутывали тропинку и клубились у их ног. Шаги по толстому деревянному настилу гулким эхом отдавались в тишине. Дорога резко сворачивала направо, кусок нависшей породы загораживал ее. Внизу разверзался каньон с отвесными стенами, дно было так далеко, что его практически нельзя было увидеть. За поворотом Сильвейн нос к носу столкнулся с незнакомцем.

При виде собак мужчина попятился. Лорелея заметила, как что-то красное вспыхнуло в его ухе. Мужчина носил золотую серьгу с рубином.

– Эти животные – спасатели, – сказал Сильвейн. – Они не причинят вам зла.

Псы вежливо отступили назад, как их учили.

На путешественнике была прочная замшевая и шерстяная одежда. На спине висел рюкзак. Пистолет и охотничий нож были закреплены на ремне у его бедра. Он ничем не отличался от других путешественников, но что-то хищное в его облике обеспокоило Лорелею. На удлиненном, худом лице выделялась жесткая складка губ, которые, казалось, никогда не улыбались. Недобро мерцающие в полумраке глаза несколько мгновений рассматривали собак и Сильвейна, а потом обратились на девушку.

Рука Сильвейна сжалась вокруг лука.

– Откуда вы, месье?

– С расстояния около восьми тысяч футов вниз отсюда, – ответил мужчина. У него был низкий, хриплый голос, и он слегка задыхался при разговоре. – Я не привык к высоте.

– Мы покажем вам дорогу к приюту, – сказал Сильвёйн, поворачиваясь назад к прогулочной площадке. Настороженность сменилась его естественной дружелюбностью. – Мы с Лорелеей…

Резкий звук оборвал его слова. Лорелея обернулась и увидела, как в разреженном горном воздухе летит нож путешественника.

ГЛАВА 8

– Она была здесь? – спросил Дэниел, едва справляясь с желанием как следует встряхнуть послушника по имени Тимон. – Лорелея заходила в лазарет?

– Да, недавно, – Тимон посмотрел на свои перепачканные сажей руки. – Она задержалась на минуту, чтобы узнать, как продвигается работа. Потом она отправилась на псарню посмотреть только что родившихся щенков.

От волнения и тревоги за Лорелею ноги уже не держали его, и Дэниел в изнеможении прислонился к стене палаты. Отец Эмиль и несколько других монахов и послушников все еще работали в лазарете, подметая мусор, вынося выщербленные взрывом камни.

– Отец Эмиль, – позвал послушник. – Я что-то нашел.

Ризничий побежал через комнату.

– Да. Что это?

Юноша держал в руках белый осколок.

– Что бы это могло быть?

Отец Эмиль схватил предмет, повертел его в руках, а потом отбросил в сторону.

– Кусочек шахматной фигуры, – пробормотал он. Было видно, что он рассердился из-за того, что предмет оказался таким незначительным.

– Значит она все еще на псарне? – уточнил Дэниел у Тимона.

– Не думаю, – послушник стер пепел со щеки. – Я видел, как она уходила вместе с Сильвейном. У него были с собой лук и стрелы. Видимо, они отправились пострелять.

Дэниел отпрыгнул от стены, как будто она обожгла его.

– Что?

Полностью сбитый с толку, Тимон пожал плечами:

– Лорелея не очень хорошо стреляет, и Сильвейн пытается научить ее…

– Куда они пошли?

Пока Тимон рассказывал ему, куда идти, Дэниелом начал овладевать страх. Боже, она ушла одна с Сильвейном, который, судя по разговорам в трапезной, был отличным стрелком.

Вооруженный своим собственным оружием, Дэниел побежал к озеру. Проскочив усыпанный камнями берег и пройдя по извилистой тропинке на другую сторону озера, он нашел разрисованную мишень. Дэниел не заметил никаких признаков присутствия Лорелеи и Сильвейна. Он остановился, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь. Где же они, черт возьми?

От страха он представил себе, как Сильвейн натягивает тетиву лука и стрела летит в ничего не подозревающую Лорелею. В голове вдруг возник образ Жуно, лежащего в морге. Его окоченевшее тело – еще одно доказательство нависшей над приютом опасности.

Дэниел внимательно осмотрел местность, но не нашел ни одного следа на замерзшей земле.

Внезапно он услышал угрожающий лай собаки, затем последовал звук, от которого у Дэниела застыла кровь в жилах.

Лорелея кричала от ужаса. Он бросился вверх по дороге, перескакивая через валуны и продираясь сквозь кустарник. Ветки хлестали по лицу. Колено горело от боли, но он не замедлил шаг. В голове была только одна мысль – найти Лорелею.

В глубоком овраге он заметил собаку, которая медленно ползла по камням. В нескольких футах выше лежал Сильвейн, мертвый или без сознания. Его волосы желтым пятном выделялись на сером скалистом склоне. Рядом с ним с оглушительным лаем носилась другая собака, цепляясь лапами за скользкие камни и пытаясь выбраться на дорогу. По пятнам на боках Дэниел узнал Барда.

Где-то пронзительно все еще кричала Лорелея. Дэниел бросился выше, карабкаясь по крутой узкой дорогё. Вершины гор скрывались в облаках. Далеко в стороне со зловещим шипением и грохотом в глубокую пропасть сползла лавина, поднимая в воздух плотную снежную пелену. В редком леске из сосен и можжевельника клубился туман, скрывая вдали дорогу.

Продвигаясь сквозь туман, Дэниел достиг резкого поворота дороги. На площадке для прогулок он заметил две фигуры. Сердце отчаянно забилось. Он понял, что происходит. Лорелея боролась с мужчиной. В одной сжимал занесенный над девушкой нож, другой руке он удерживал ее за талию и прижимал к перилам, наклоняя назад так, что голова и плечи Лорелеи нависали над каньоном.

Выкрикнув ее имя, Дэниел бросился к ним. Нож резко опустился вниз. У Дэниела все застыло внутри, а во рту пересохло от страха.

Лорелея чудом увернулась в сторону. Нож вонзился в сухое дерево перил. Дэниел был уже достаточно близко, чтобы разглядеть ее лицо, бледное от животного страха и непреодолимого ужаса.

Быстрее. Сердце вырывалось из груди. Быстрее. Бандит снова занес свой нож. Он схватил Лорелею за рубашку, чтобы она не вырвалась. Ткань разорвалась, обнажив плечо и маленькую грудь с розовым соском.

Дэниелом овладела дикая ярость. «Теперь тебе конец, – поклялся Дэниел незваному гостю. – Ты покойник». Он ринулся через площадку и перехватил занесенную руку с ножом. В то же самое мгновение он вскочил мужчине на спину и сдавил рукой его шею.

Бандит от неожиданности нападения вскрикнул, выпрямился и попытался сбросить опасную ношу. Дэниел почувствовал, как его потянуло назад, и он уперся спиной в грубую каменную стену. Из легких с шумом вырвался воздух. От быстрого бега горела грудь и Дэниел не в силах был сделать глубокий вдох. Бандит снова и снова ударял Дэниела спиной о скалу. Мужчина дрался мастерски и быстро соображал. Наемный убийца. Он выворачивал свое запястье из хватки Дэниела.

Краем глаза Дэниел увидел, что Лорелея, спотыкаясь, движется в их сторону.

– Нет! – крикнул он. – Лорелея, уходи! Незнакомец оттолкнул ее ногой. Она отлетела к перилам. Ветхое дерево треснуло. Девушка замахала руками и ухватилась за планки перил.

Дэниел обругал свою ослабевшую руку. С тех пор как сняли гипс, его рука восстановила только часть прежней силы. Испытывая легкое головокружение из-за недостатка воздуха, он изловчился и нанес удар в горло чужака.

Бандит закричал, выронил нож и схватился за шею. Захрипев, он медленно опустился на колени.

Дэниел заковылял к Лорелее. Из-за спины на него упала тень. Он резко развернулся и увидел над собой поднятую руку с ножом. Дэниела ослепила красная вспышка: в ухе мужчины блестел драгоценный камень.

То, что он узнал пришельца, усилило его ярость. Дэниел увернулся от удара ножа и поймал запястье нападавшего. Послышался глухой хруст ломающихся костей. Нож перелетел через край площадки и исчез в пропасти.

Двое мужчин сцепились в смертельной схватке. Дэниел упирался в перила. Позади была пустота, бездна, готовая поглотить его навсегда. Перед ним, как в кошмаре, маячило лицо Кретьена Руби, известного парижского наемного убийцы. Дэниел знал, зачем пришел Руби. Должно быть, у Жозефины лопнуло терпение.

Сделав усилие, он стремительно отпрянул в сторону и, развернувшись, поменялся местами с Руби. Деревянные перила затрещали.

– Прошу тебя, – прохрипел Руби. – Пожалуйста, давай поговорим.

Дэниел нажал еще сильнее. Перила прогнулись.

– Дэниел, остановись. Он сдается.

Слова Лорелеи донеслись до него, но он ничего не хотел слышать о пощаде. Дэниел видел только лицо убийцы, помнил только руку убийцы, обнажившую грудь невинной девушки.

Дэниел напрягся и еще раз подтолкнул наемника к пропасти.

Кретьен Руби падал неестественно медленно. Размахивая руками и ногами, он несколько томительных секунд летел в тишине, а потом его тело с глухим стуком ударилось о каменистое дно каньона, где и осталось лежать подобно брошенной тряпичной кукле.

Дэниел опустил ноющую от боли руку на сломанные перила. Едкий пот застилал ему глаза. Он стоял и ждал нашествия черного тумана, обволакивающего мозг, скрывающего содеянное от его сознания и спасающего от потери рассудка.

Вместо этого он обнаружил, что смотрит в бархатистые карие глаза Лорелеи, и почувствовал, как она слегка коснулась его руки.

– Дэниел, – с мукой в голосе прошептала девушка. – Он сдался. Он просил пощады. Ты не должен был сбрасывать…

– Не надо, – буркнул он, отдергивая руку и почти ожидая увидеть, что пальцы девушки испачкались от соприкосновения с ним.

Она отступила назад и с изумлением посмотрела на него, как на чужого.

– Я не понимаю тебя, Дэниел.

– Ради Бога, этот человек пытался убить тебя!

– Но ему не удалось. А ты убил его, даже не задумываясь. Ты с такой легкостью сделал это, словно что-то… незначительное для тебя.

Наоборот, это было одно из важных дел, какие он когда-либо совершал. Но Дэниел не мог ей об этом сказать. Он протянул руку и взял разорванный край ее рубашки.

– Прикройся. Нужно посмотреть, что там с Сильвейном.

Через полчаса Лорелея ошеломленно наблюдала, как Дэниел помогал Сильвейну и Барду подниматься вверх по дороге. Спустя два часа им удалось поднять тела второго пса и наемного убийцы.

Ослабевший после падения и потери сознания, Сильвейн минуту смотрел на покойника, потом с искаженным от ужаса, поцарапанным лицом отвернулся.

Дэниел смотрел на мертвого мужчину так, как будто снова готов был убить его.

«Как легко и хладнокровно Дэниел оборвал жизнь человека», – подумала Лорелея, заставляя себя посмотреть на бандита. На его лице, некрасивом при жизни, застыло удивленное выражение. Обычно Лорелея не была брезгливой, но сейчас с удивлением обнаружила, что к горлу подступает тошнота. Зажав рот рукой, она пробежала несколько шагов вниз по дорожке и прильнула к горе. Ее вырвало.

Через несколько минут кто-то вложил девушке в руку носовой платок.

– Возьми, – тихо произнес Дэниел. – Вытрись. Нам пора возвращаться.

Дрожащими руками Лорелея вытерла лицо.

– Почему кто-то хочет убить меня? – прошептала она. – У меня ведь ничего нет.

Дэниел, казалось, хотел возразить ей, но взглянул на Сильвейна и сдержался.

– Пошли, – сказал он, протягивая ей руку. Лорелея рванулась в сторону от Дэниела и схватилась за край своей разорванной рубашки.

– Я чувствую себя так… как будто меня растоптали в грязи, – сказала она. – Это мой дом, место, где я чувствовала себя в безопасности. А теперь…

Девушка вдруг вспомнила о том, как Дэниел последний раз целовал ее и как спокойно ей было в его объятиях. Она чувствовала себя в безопасности в руках мужчины, который мог убить, даже глазом не моргнув.

– Всегда бывает больно, – спокойно произнес Дэниел, – когда разбиваются иллюзии.

– Моя жизнь – не иллюзия. Я не хочу верить в это. Не хочу! – она лихорадочно начала складывать воедино события последних нескольких дней. – Кто-то настойчиво пытается убить тебя и меня, – проговорила она, глядя на Дэниела с возрастающим ужасом. Его глаза были закрыты, рот плотно сжат. – Ты что-то знаешь, да?

– Знаю, – ответил Дэниел, – что ты не должна никуда уходить, предварительно не сказав мне.

– Я прожила двадцать лет без тебя, – резко возразила она.

– Оставь его в покое, – крикнул Сильвейн. – Ради Бога, Лорелея! Этот человек спас тебе жизнь.

Юноша отвернулся и принялся мастерить носилки из длинных веток, связывая их между собой веревками. Время от времени Сильвейн бросал виноватые взгляды на Лоре лею и, когда встречался с ней глазами, его лицо вспыхивало от стыда.

Девушке хотелось подойти к нему, приободрить. Своим пониманием и прощением снять с его души малую часть вины за то, что он сбежал, столкнувшись с первой в своей жизни смертельной опасностью. Какие же муки должен был испытывать Сильвейн, зная, что пока он лежал без сознания после своего трусливого бегства и нечаянного падения в овраг, она сражалась с убийцей.

– Лорелея, – сказал Дэниел, – мы должны поговорить.

Она повернулась к нему и тихим голосом, чтобы не услышал Сильвейн, ответила:

– Вот это, – девушка махнула рукой в сторону лежащего на дороге тела, – доказывает, что никто в приюте не несет ответственности за тот несчастный случай. Должно быть, этот человек тайно пробрался в палату лазарета и подложил пороховой заряд.

– Я так не думаю.

– Тогда ты – глупец, – она повернулась, чтобы уйти.

Дэниел схватил ее за руку и развернул лицом к себе:

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Каноники – твоя семья. Подозревать одного из них – это значит уничтожить все то, во что ты верила столько лет. Но иногда человек должен думать и действовать наперекор своей воле, желаниям и привычкам.

– Ты убил хладнокровно. Ты не можешь оправдать свой поступок.

Дэниел шумно вздохнул:

– Я даже не буду пытаться это делать. Но его гибель ничего не изменила. В приюте до сих пор находится опасный человек, Лорелея.

– Откуда ты знаешь, что это не вот этот бандит?

– Он чужой. Неужели ты считаешь, что его бы не заметили?

– Если ты так уверен, что в приюте находится убийца, тогда уходи, – с яростью бросила она. – До твоего появления здесь все было прекрасно. Только тогда, когда ты уйдешь, мы вновь обретем мир!

– Я не могу уйти.

– Почему?

– Потому что нужен тебе, черт побери, – решительно проговорил Дэниел и отправился помогать Сильвейну.

«Прах к праху, земля к земле…», – раздавался голос отца Джулиана возле приземистого каменного здания морга. Под порывами ветра волны озера с шумом набегали на берег. Монахи из приюта стояли, глядя на тело, распростертое у их ног на двух сосновых досках.

Дэниел вдохнул запах сырой земли и травы. Еще вчера Кретьен Руби был наемником, который привел в приют, чтобы убить незаконнорожденную принцессу. Сегодня он стал еще одним безымянным телом.

Раскаяние ледяной глыбой лежало на сердце Дэниела. Его волновало вовсе не то, что он уничтожил Руби. Но тот факт, что Лорелея видела, как он это сделал, не давал ему покоя.

Она узнала его темную сторону. Она заглянула в его обнаженную душу и увидела там жестокость, которую он пытался от нее скрыть. Даже сейчас Лорелея смотрела на него глазами, полными боли и замешательства.

Отец Джулиан закрыл свой молитвенник. На короткое мгновение его холодный взгляд задержался на Дэниеле, потом он повернулся и пошел в сторону приюта. Отец Клайвз и Тимон подняли носилки, чтобы унести тело Руби в темный холодный ад.

Отец Эмиль хмуро посмотрел на погибшего, словно хотел разгадать тайну, которая умерла вместе с ним. Отец Гастон презрительно фыркнул и приподнял подол своей рясы, как будто боялся испачкаться.

«Могли ли парижские каноники знать Руби?» – размышлял Дэниел.

Отец Ансельм сплюнул на землю. Дэниел увидел в этом знак презрения старика к человеку, покушавшемуся на жизнь Лорелеи.

Девушка, опустив от усталости и пережитых волнений плечи, направилась за отцом Джулианом.

Сильвейн шел рядом с ней. Они с Сильвейном долго не ложились спать прошлой ночью. Лорелея пыталась успокоить его, смягчить его страдания, догадывался Дэниел. По всему было видно, что послушник чувствовал себя виноватым за свою трусость. Она же, должно быть, старалась уменьшить его вину.

Одним легким движением Сильвейн обнял Лорелею за плечи. Дэниел содрогнулся от вспышки сильной ревности.

В поле, недалеко от морга, находилось кладбище для собак-спасателей приюта Святого Бернара. Куча камней возвышалась над телом Ивана. Дэниел понимал, что пес был не последней жертвой в этой опасной игре.

Его мысли прервал послышавшийся с псарни яростный лай собак. Через минуту раздался звон колокола.

– Что это? – спросил Дэниел, подбегая к отцу Эмилю.

– Тревога, – ризничий направился к главному зданию приюта.

Отряд спасателей торопливо шел в горы. Преследуемый видениями сражения Лорелеи с Кретьеном Руби, Дэниел присоединился к отряду.

– Это не карнавал, месье, – сказал отец Ансельм. – Нам не нужны зрители.

– Но вам, возможно, понадобится помощь, – возразил Дэниел.

Собаки лаем указывали дорогу. На краю зыбкой ледяной трясины спасатели обнаружили путешественников.

На усыпанной галькой дороге на коленях стояла женщина. Два мальчика испуганно жались к ней и по-итальянски призывали на помощь. На краю крутого ущелья на корточках сидел мужчина.

Женщина заметила собак и вскрикнула.

– Мы пришли помочь вам, – успокоил ее Сильвейн. – Это собаки-спасатели.

Вид темных ряс каноников и их шляп с конусообразными тульями немного успокоил женщину.

– Моя маленькая Бьянка, – голос мужчины дрожал. – Она упала.

Дэниела сковал страх. В пятидесяти футах внизу, в зарослях колючего кустарника, сидела маленькая девочка. Ее ноги застряли в расщелине скалы. Она с безмолвным ужасом смотрела на него.

– Все произошло так быстро, – объяснял мужчина. – Я на минутку отвернулся, только на минутку, – он вытер лицо.

Дэниел взял у отца Дроза веревку и опустил вниз один конец, который закачался в нескольких футах над головой ребенка. Даже если девочка и смогла дотянуться до веревки, она была слишком напугана и очень мала, чтобы удержаться.

– Я спущусь к ней, – сказал Сильвейн.

Дэниел посмотрел на бледное лицо послушника и длинную царапину на его виске.

– Лучше я, – сказал он. И, прежде чем Сильвейн смог что-то возразить, добавил: – Мне понадобятся твои сильные руки, чтобы вытащить нас наверх.

Минуту они смотрели друг на друга. Если Сильвейн был убийцей, Дэниел предоставлял ему редкий шанс. Послушник мог просто отпустить веревку и послать Дэниела в пропасть.